Текст книги "Обновлённая любовь (ЛП)"
Автор книги: Лорен Ашер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)
Глава 18
Далия
После затянувшейся игры в «Монополию», которая закончилась, так и не выявив победителя, Рафа и Нико попрощались. Через пять минут их примеру следуют Жозефина и Джулиан, и я решаю поехать с ними, попросив Жозефину высадить меня у библиотеки.
– Куда ты собралась? – спрашивает мама, пока я с трудом надеваю кроссовки.
– Я хочу зайти в библиотеку, пока она не закрылась.
Мама возится со своей подвеской в виде золотого крестика.
– Именно сейчас? Скоро стемнеет.
– Только пять вечера, – ворчу я, пытаясь надеть кроссовки и терпя неудачу. Джулиан, в высшей степени фальшиво демонстрируя джентльменское поведение, встает на одно колено, чтобы помочь мне.
Мама ахает, а Жозефина смотрит на меня с умилением. Никто из них не видит, как он несносно ухмыляется.
Джулиан проделывает эти трюки с тех пор, как мы были подростками, и обе наши мамы ухаживали за ним, как за принцем в стеклянной туфельке.
Единственное, что в нем есть принцеватого, это то, что он – королевская заноза в моей заднице.
Он осторожно помогает мне влезть в кроссовки, прежде чем завязать шнурки. От легкого прикосновения его пальцев к моей лодыжке по коже пробегают мурашки, и я мысленно хмурюсь.
– Спасибо, – слово прозвучало торопливо, когда он поднялся на ноги.
Я игнорирую свой учащенный пульс и поворачиваюсь к Жозефине.
– Не могли бы вы завезти меня в библиотеку по дороге домой?
Она хмурится.
– Я бы с удовольствием, но мне нужно заехать на ферму Смитов, чтобы проверить кое-что для фестиваля.
– Ничего страшного.
Все ее лицо озаряется.
– Но Джулиан может отвезти тебя в город.
– Спасибо, но я лучше пройдусь пешком. Будет приятно подышать свежим воздухом после целого дня, проведенного в помещении, – я притягиваю Жозефину к себе и обнимаю ее одной рукой.
Она отмахивается от меня.
– Ерунда. Библиотека находится на пути Джулиана домой.
– До Ада и так достаточно долго ехать. Не нужно добавлять еще одну остановку по пути.
Джулиан хихикает, а глаза моей мамы сужаются.
– Далия, – говорит она своим голосом, от которого волосы встают дыбом.
– Я пытаюсь быть вежливой.
– Не уверен, что ты знаешь значение этого слова, – ворчит Джулиан себе под нос, чтобы слышала только я.
– Прости. Я не расслышала, – я немного преувеличено взмахиваю ресницами.
Он хмурится.
– Джулиан не против оказать мне эту маленькую услугу. Правда, mijo24? – Жозефина протягивает руку, чтобы сжать его бицепс.
– Для тебя все, что угодно, ма, – Джулиан целует макушку своей матери и щеку моей мамы, а затем смотрит на меня. – Я буду в машине.
Мама ждет, пока Джулиан закроет дверь, чтобы заговорить.
– Вы когда-нибудь поладите?
– Роза, – предупреждает Жозефина.
– Что? Я думала, они вырастут из этой…
– Вражды? – бросаю я.
– Незрелости, – заканчивает моя мама.
Ой.
– Мы можем быть зрелыми.
И она, и Жозефина приподнимают брови.
– Когда захотим, – добавляю я.
Они обмениваются взглядами.
– Неважно. Это он обычно начинает.
Глаза Жозефины светлеют.
– Нико использует ту же логику.
Одно дело, когда тебя называют незрелым, но когда сравнивают с восьмилетним ребенком?
Мой нос подергивается от отвращения.
– Я вас поняла.
Нахождение рядом с Джулианом после почти десятилетней разлуки пробуждает во мне все самое худшее. У нас с ним всегда были напряженные отношения, и все стало только хуже, когда мы поступили в колледж и столкнулись с проблемой другого рода.
Сексуальным напряжением.
Мама заправляет мои волосы за уши и поправляет подвеску.
– Мне неприятно видеть, как вы ссоритесь.
Иногда мне тоже. Бывают моменты, когда мне хочется, чтобы мы вернулись в то время, которое было до того, как все изменилось.
До нашего поцелуя.
До того, как он уничтожил мое сердце и всякую надежду на то, что мы будем вместе.
До того, как он бросил Стэнфорд и вычеркнул себя из моей жизни, оставив меня наедине с потерей не только Луиса-старшего, но и его сына.
Моя грудь сжимается.
Я никогда не говорила Джулиану, как больно, когда тебя выкидывают, словно ты не имеешь значения.
И никогда не расскажу.
Поездка на машине в Исторический район длится недолго, тишину заполняет плейлист Джулиана. Только когда он остановился перед библиотекой, то наконец заговорил.
– Что происходит?
Я отстегиваю ремень безопасности.
– Тебе не о чем беспокоиться.
– Не в случае, когда дело касается тебя.
Мой желудок снова сжимается.
– Что ты задумала? – спрашивает он после некоторого молчания.
– Я хочу разузнать побольше о доме основателя. Может быть, я смогу узнать о Джеральде и Франческе и о том, почему там водятся привидения.
Он сжимает челюсть.
– Привидений не существует.
– Разве ты не спал с ночником до двенадцати лет?
– Только потому, что мне приходилось часто вставать ночью, чтобы сходить в туалет, – его горячий взгляд производит на меня обратный эффект.
– Точно! Я забыла, что ты тоже писался в постель!
С разочарованным ворчанием Джулиан продолжает ехать по дороге.
– Куда ты едешь? – библиотека становится все меньше в моем боковом зеркале.
Он сворачивает на соседнюю дорогу.
– Я собираюсь припарковаться на стоянке за библиотекой.
– Зачем?
– Потому что не хочу, чтобы кто-то стал свидетелем твоего убийства.
– Ты быстро изменишь свое мнение о привидениях, если убьешь меня сегодня.
Его лицо остается непроницаемым, когда он сворачивает направо и заезжает на парковку.
Я выпрыгиваю из машины, прежде чем он успевает что-то сказать, и направляюсь в библиотеку. Слабый запах старых книг и недавно сваренного кофе витает в воздухе, пока я пробираюсь к Бет, библиотекарше, сидящей за справочным столом.
Я настолько сосредоточена на своей миссии заполучить специальный ключ для доступа к старым газетам, что полностью избавилась от волнения перед встречей с ней.
Ты только посмотри на свой прогресс.
– Привет, Бет, – я прислоняюсь к прилавку с нерешительной улыбкой. Бет работает здесь с тех пор, как я была ребенком, с прической размером с Техас и гардеробом прямо из 1950-х годов.
– Далия! Я слышала, что ты вернулась! – она роняет стопку книг и оббегает стол с распростертыми объятьями.
Я поднимаю свою сломанную руку, чтобы не дать ей обнять меня.
Она хмурится.
– Что случилось?
– Упала с лестницы. Как ты?
Она держит меня на расстоянии вытянутой руки и оценивает взглядом.
– Уже лучше, раз ты зашла навестить меня. Прошло много времени с тех пор, как я видела тебя в последний раз.
– Знаю, – держаться подальше было легко по сравнению с альтернативой.
Столкнуться с тем, каким раздробленным человеком я стала.
– Если бы я знала, что ты заглянешь, то захватила бы свой экземпляр твоей книги по дизайну.
– Ты купила ее?
Она сияет.
– Конечно!
В моей груди что-то набухает.
– Я слежу за всем, чем ты занимаешься. Команда «Далия» навсегда, я права? – она протягивает руку, чтобы я по ней хлопнула.
– Верно, – мне с трудом удается скрыть дрожь, когда я даю ей пять.
– Ты планируешь остаться здесь навсегда после того, как вы с этим Оливом расстались?
Бет – первый человек в городе, которая вспомнила о моем бывшем – пусть и не совсем точно – но вместо паники я разражаюсь смехом.
– Я в этом не уверена. Сомневаюсь, что мы с Джулианом сможем прожить больше нескольких месяцев в одном городе, не убив друг друга, так что к новому году я вернусь в Сан-Франциско.
Бет смотрит поверх моей головы, приподняв бровь.
– Джулиан Лопес? Что ты здесь делаешь?
Мои мышцы напрягаются, когда я поворачиваюсь и вижу, что Джулиан пристально смотрит на меня.
– Я с ней.
– Почему? – пробурчала я.
Жилка на его шее напряглась, когда он проигнорировал мой вопрос.
– Мне нужно напомнить вам двоим о правилах? – она кивает в сторону таблички за столом. Большинство правил библиотеки были добавлены после нескольких инцидентов, произошедших между мной и Джулианом за эти годы с зажигалками, воздушными горнами и пистолетами Nerf.
– Нет, мэм, – говорим мы оба одновременно.
– Тогда чем я могу вам помочь? – Бет возвращается на свое место за прилавком.
– Я хочу посмотреть старые газетные вырезки.
Бет открывает ящик и достает связку ключей.
– Ты ищешь что-нибудь конкретное?
– Что-нибудь о голубом доме основателя.
– Ох.
– Ты слышала о нем?
– Трудно найти человека, который бы не слышал, – она протягивает мне связку с ключами. – Вырезки должны быть расположены в хронологическом порядке по годам, а проектор находится в комнате рядом с уборной, если он вам понадобится.
– Спасибо! – я выхватываю ключи.
– Библиотека закрывается через час, – добавляет она.
– Мы успеем! – я направляюсь к шкафам с документами в задней части библиотеки.
Джулиан молчит, пока я просматриваю первый ящик с газетами «Еженедельник Вистерии», датируемыми концом 1890-х годов, когда был основан город. Я просматриваю заголовки, ища любую информацию, которая может оказаться полезной.
После первых пятидесяти вырезок глаза разбегаются. С такой скоростью я успею просмотреть газеты только за четыре года, прежде чем библиотека закроется.
Непрерывное постукивание пальцев Джулиана по экрану его телефона не помогает, и я начинаю хмуриться.
– Я знаю, что это невыполнимая для тебя просьба, но может быть, ты хотя бы попытаешься быть полезным?
– Ты и не просила.
Да как он смеет так говорить? Я уверена, что если бы Джулиан загорелся, он бы сделал все возможное, чтобы потушить себя самостоятельно, прежде чем просить кого-то о помощи, потому что он слишком упрямый.
Но это не значит, что ты должна быть такой же.
– Ты не мог бы мне, пожалуйста, помочь?
– Мне нравится, когда ты говоришь «пожалуйста», – его глубокий баритон делает с моей нижней частью тела то, что должно считаться незаконным.
Я захлопнула ящик с такой силой, что шкаф затрясся.
– Козел.
– Милашка, – он бросает мне в лицо мое старое прозвище. Когда-то давно, когда я на спор выиграла конкурс красоты после того, как он утверждал, что я не смогу занять место в тройке лидеров, «милашка» было любимым прозвищем Джулиана для меня.
Он не называл меня так со времен колледжа, сразу после того, как поцеловал до потери сознания.
Поцелуй, о котором он тут же пожалел.
К черту его.
Я открываю первый попавшийся под руку ящик и указываю на лежащую перед ним папку.
– Просмотри страницы на предмет чего-нибудь, связанного с домом, Джеральдом Бейкером или кем-то по имени Франческа.
– Кажется, я что-то нашел, – Джулиан переводит взгляд на вырезку в своей руке.
– Что? – после тридцати минут поиска я не могу сдержать волнения в своем голосе.
– Иди сюда, – Джулиан ведет нас к ближайшему столику.
Он выдвигает мне стул и ждет. Я сажусь, и кончики его пальцев проходят по моим лопаткам, когда он подталкивает меня ближе к столу. К счастью, мой резкий вдох не слышен за скрежетом ножек стула об пол.
Рука Джулиана прижимается к моей, когда он указывает на заголовок. Мое тело склоняется к его прикосновению, прежде чем я вырываюсь из-под его чар.
– Джеральд умер до того, как дом был полностью завершен.
Я моргнула.
– Нет!
– Смотри, – он подсовывает мне статью, а затем отодвигает свой стул.
Я читаю газету, нахмурившись. По словам репортера, Джеральд умер от бактериальной инфекции, его пережили две собаки. Городские источники, близкие к Джеральду, упоминали, что он отказался ложиться в больницу, потому что хотел умереть в комфорте своего не достроенного дома.
У меня щиплет глаза.
– Это так чертовски грустно.
– Подобные истории заставляют меня радоваться, что я родился после изобретения пенициллина.
Я смотрю на зернистое изображение Джеральда, держащего лопату перед участком земли.
– Он так и не дожил до того момента, когда его дом будет достроен.
– Похоже, что нет.
– Или до женитьбы на своей настоящей любви.
– Не многим это удается, – в его голосе слышится легкая укоризна.
– Должно быть, у нее было разбито сердце, когда она получила известие о его смерти.
– Почему?
Я отпрянула назад.
– Что значит «почему»? Ведь они любили друг друга.
– Если бы она действительно любила его, она бы с самого начала была на его стороне.
– Это он сказал ей, чтобы она не приезжала, пока город не будет достроен.
– Значит, это была ее ошибка, что она его послушала.
Я не могу избавиться от чувства, что защищаю Франческу и ее выбор, особенно когда вижу частичку ее в себе.
– Она ждала его, писала ему письма и мечтала о том, что однажды они поженятся несмотря на то, что все шансы были против них. Так поступают люди, когда влюбляются.
– Это ты так говоришь.
Дерзость этого мужчины.
– Для человека, который никогда не был влюблен, у тебя слишком много мнений на этот счет.
Вена на его шее пульсирует с каждым неровным ударом сердца.
Я продолжаю:
– А что, если это он не хотел рисковать ради нее? Что, если она умоляла быть с ним, но он снова и снова отказывал ей? Он мог бы в любой момент предложить ей выйти за него замуж, и, возможно, ее отец согласился бы, потому что хотел как лучше для своей дочери.
– Слишком много предположений.
– Это ты делаешь поспешные выводы, осуждая ее за то, что она не была достаточно храброй, чтобы быть с ним, тогда как, возможно, это он слишком боялся риска. Может быть, ему следовало строить жизнь с ней, а не возводить стену, чтобы отгородиться от нее.
Черт. Черт. Черт!
Его кулак сжимается и разжимается, лежа на столе.
– Далия…
Мой взгляд возвращается к газете в худшей попытке скрыть покрасневшее лицо.
– В любом случае, Джеральд, скорее всего, и есть тот самый призрак, так что тайна раскрыта.
– Я никогда не осуждал тебя, – несмотря на то, что он говорил шепотом, с таким же успехом он мог прокричать эти слова.
– Я говорила о Франческе, – я встаю.
Он делает то же самое.
– Забавно, потому что на мгновение мне показалось, что ты говоришь о нас.
Мое горло словно обхватили обеими руками и сжали.
– Это довольно самовлюбленное предположение с твоей стороны.
– No mames. Háblame62.
Я отвожу взгляд от его сжатых кулаков.
– Ты опоздал с этим разговором лет на десять, тебе не кажется?
– Очевидно, это было большой ошибкой.
– Ты говоришь это не в первый раз.
Он открывает рот, но тут же захлопывает его.
По правде говоря, я могу дать Джулиану сотню разных шансов объяснить свой выбор оттолкнуть меня, но это не изменит той правды, которую он сделал до боли очевидной.
Я была ему не нужна.
Горький смех подкатывает к горлу.
– Все в порядке.
– Я никогда не хотел причинять тебе боль, – он разоблачает мою неуверенность одним предложением.
– Ты и не причинял, – лгу я.
– То, что я сделал… – его голос затихает.
Хорошо. Мне так больше нравится.
– Все происходит так, как и должно быть, – говорю я.
Он складывает и разворачивает газету, а затем снова складывает ее.
– Я не ожидал, что ты тоже займешься дизайном.
Он знал, если бы дал мне шанс объяснить свои надежды и опасения, а не решил, что знает, как для меня лучше, подтолкнув остаться в Стэнфорде, чтобы закончить факультет политологии, которая никогда не была мне интересна.
Я всегда интересовалась дизайном – это стало очевидным, когда мои родители переделывали наш дом и полагались на меня в выборе большинства отделочных материалов и мебели, – но я никогда не говорила об этом, поскольку они были настроены на то, чтобы я получила какую-то профессиональную степень.
– Я взяла пару занятий перед твоим отъездом, – кроме того, я вступила в клуб и нашла наставника с программы дизайна интерьера, потому что хотела узнать больше в этой сфере, не меняя специализации.
Он приподнял брови.
– Я понятия не имел.
– Никто не знал, – я провела большую часть своей жизни, поклявшись стать крутым юристом, отчасти потому, что мои родители хотели, чтобы у меня была стабильная и хорошо оплачиваемая работа, поэтому меньше всего мне хотелось разочаровывать их, тратя деньги, полученные за обучение в Стэнфорде, на карьеру, которая не гарантировала мне успеха.
Фанаты думают, что моя история о том, как из политолога я превратилась в дизайнера интерьеров, выглядит забавно, но на самом деле она отражает мою пожизненную борьбу со страхом неудачи.
Он замолчал, словно решая мысленную головоломку наших воспоминаний.
– Когда ты предложила работать со мной в компании…
– Нет смысла ворошить прошлое. Мы же не можем вернуться назад и что-то изменить.
– Иногда я хотел бы это сделать.
Дышать становится трудно из-за того, как сильно болят мои легкие.
Он разрывает зрительный контакт.
– Я всегда жалел о том, как поступил с нами. Я не… – его ответ прерывает Бет, выскочившая из-за книжного шкафа.
– Библиотека закрывается, детки! Закругляйтесь и приходите завтра, потому что у меня свидание с пинтой мороженого, которое нельзя откладывать.
– Спасибо, Бет, – не обращая внимания на напряженное выражение лица Джулиана, я отдаю ей ключи и возвращаюсь к картотеке с газетой.
Джулиан больше ничего не говорит. Ни когда мы садимся в его машину. Ни во время поездки до моего дома, и уж точно ни перед тем, как я выбираюсь из машины, сохранив хоть малую толику достоинства.
Я ошиблась. Находиться рядом с Джулианом после стольких лет – все равно что вскрыть старую рану, и вместо того, чтобы сохранять спокойствие, я позволила своим эмоциям взять верх.
Несмотря на то, что я пыталась забыть о нашем разговоре после того, как легла в постель, я все время вспоминала его.
Что он собирался сказать, пока Бет не прервала нас?
Имел ли он в виду свои слова о том, что не должен меня осуждать? Ведь это кажется невозможным после того, как я стала встречаться с его соседом по комнате, которого он когда-то считал другом.
А что было бы, если бы я призналась, что не только он жалеет о своем поступке, но и я тоже?
Глава 19
Джулиан
Идея возвращаться в пустой дом так же заманчива, как удалить коренной зуб без анестезии, поэтому я отправляюсь в «Last Call», отвезя Далию к ней домой. В баре довольно пусто, лишь несколько воскресных завсегдатаев занимают табуреты и окружающие их высокие столики. Я киваю нескольким местным жителям и занимаю свое обычное место в конце бара.
– Modelo63?– Генри, пожилой бармен, кладет передо мной салфетку. Я киваю, и он ставит бутылку моего любимого пива.
– Открой за меня счет, – я бросаю свою банковскую карту на стойку и выпиваю половину бутылки за раз.
– Тяжелый день? – парень, сидящий через несколько табуреток от меня, заговорил.
– Можно и так сказать, – я пытаюсь разглядеть его лицо, но бейсболка отбрасывает на него темную тень.
– Проблемы на работе?
Я молча делаю еще один глоток.
– Семейные проблемы.
Мой взгляд по-прежнему сосредоточен на полке с алкоголем передо мной.
– Проблемы с женщиной.
Мои пальцы крепко сжимают бутылку.
– А-а-а. Понятно, – он смотрит на меня темными глазами-бусинками, которые я узнаю где угодно.
Лоренцо Виттори.
Он делает долгий глоток из своего высокого бокала, а затем ставит его на барную стойку.
– Джулиан Лопес, верно?
Мои мышцы напряглись под рубашкой.
– Да.
– Хотел бы я сказать, что мне приятно наконец-то увидеть человека, из-за которого мне было невероятно тяжело весь последний год, но это была бы ложь.
Я молчу. Конкурировать с предложениями Лоренцо на покупку домов было легко, особенно с моими связями по всему городу.
Людям в городе может не нравиться, что я скупаю старые дома, чтобы потом их снести, но они доверяют мне больше, чем Лоренцо, который жил здесь только до смерти родителей.
Его ухмылка не достигает его мертвых глаз.
– Не очень-то разговорчив?
Вместо этого я делаю длинный глоток пива. Большинство людей в городе считают меня застенчивым. Сдержанным. Спокойным. То, что когда-то было слабостью, теперь стало моей главной силой, особенно когда я имею дело с такими антагонистами, как Лоренцо.
Он испустил долгий, преувеличенный вздох.
– Ты всегда такой зануда или приберег свой стереотипный образ тихони специально для меня?
Генри фыркает.
Я свирепо на него смотрю.
Лоренцо с ухмылкой поднимает свой пустой стакан.
– Как насчет еще одной порции для меня и моего друга?
– Мы не друзья, – я сохраняю бесстрастный тон, несмотря на раздражение.
– Ты проводишь свой воскресный вечер, напиваясь в баре со мной, а не с кем-либо другим. Если у тебя и есть друзья, то они явно дерьмовые.
Он попал в самую точку. Кроме Рафы, у меня нет друзей, поскольку половина мужчин в городе работает на меня, а другая половина вдвое старше.
Расширение бизнеса моего отца требовало жертв, и моя социальная жизнь оказалась одной из них.
Но не самой большой.
Слова Далии, сказанные ранее, не дают мне покоя.
Возможно, это он слишком боялся риска. Может быть, ему следовало строить жизнь с ней, а не возводить стену, чтобы отгородиться от нее.
Дело в том, что когда умер мой отец, я боролся с длинным списком проблем – страх был лишь одной из них. Гордость. Гнев. Горе. Все в моей жизни превратилось в дерьмо, а вместе с ним и моя личность.
То, чего я так хотел, – диплом Стэнфорда, например, и шанс на что-то особенное с Далией – стало невозможным после того, как моя жизнь в одночасье радикально изменилась.
Я едва стал взрослым, когда принял решение оттолкнуть Далию, и это привело к тому, что я вычеркнул ее из своей жизни после того, как мы стали друзьями на первом курсе. Это было бесчувственно и несправедливо с моей стороны, так что она имела полное право найти кого-то, кто помог бы ей чувствовать себя уверенно, чего я, двадцатилетний парень, борющийся с горем, спасая прогорающий бизнес своего отца, сделать не мог.
Воспоминание, которое я держал под замком, всплывает, возвращая меня в то время, когда я учился в Стэнфорде.
– Когда ты планируешь сказать Далии, что она тебе нравится? – спросил Оливер, как только она вышла из нашей комнаты в общежитии после наших поздних ночных занятий.
– Кто сказал, что она мне нравится? – я сохранял бесстрастный тон, несмотря на подскочившее давление.
– Ты улыбнулся, когда, вернувшись из ванной, застал ее шныряющей по твоему столу.
Я придержал язык. Рафа был единственным человеком, с которым мне было достаточно комфортно говорить о своей влюбленности, и я планировал, что так оно и будет.
Он пожал плечами.
– Тебе лучше сказать ей об этом как можно быстрее, пока кто-нибудь другой не попытал удачу.
Меня выдергивает из прошлого острая боль, пронзающая сердце. Сколько бы раз я ни повторял себе, что не мог знать, что Оливер – мудак, я все равно чувствую себя отчасти ответственным за то, что познакомил с ним Далию.
Если бы ты не оттолкнул ее, она бы никогда не сблизилась с ним.
Я делаю глоток пива, надеясь смыть кислый привкус.
Никакое количество алкоголя не изменит того факта, что она тебе настолько дорога, что ты сам на себя злишься.
Блять. Я вытираю рукой лицо. Выпивка в баре должна была дать мне возможность отдохнуть от мыслей о Далии.
Я допиваю остатки пива и встаю.
– Генри, можешь дать мне чек, пожалуйста?
– Куда ты собрался? – улыбка Лоренцо быстро сменяется хмурым взглядом.
Я игнорирую мужчину, который, кажется, не понимает намеков. Генри быстро снимает деньги с моей карты и передает мне чек на подпись.
– Я думал, у нас тут будет настоящий акт сближения, – лед в стакане Лоренцо зазвенел от его долгого глотка.
– Сколько я должен тебе заплатить, чтобы ты уехал из города?
– Я не заинтересован в твоих деньгах.
Я сделал паузу.
– Тогда чего ты хочешь?
– Это могут знать только друзья, – он поднимает свой бокал в шуточном тосте, а затем опрокидывает в себя остатки содержимого.
Я добавляю приличные чаевые и расписываюсь внизу чека, прежде чем выйти из бара. Мое облегчение от того, что я избежал непрекращающейся болтовни Лоренцо, длится недолго, когда я вспоминаю о тупой боли, которая не покидает меня с момента посещения библиотеки.
Я потираю место над сердцем и желаю, чтобы она исчезла.
Удачи с этим.
Единственный способ избавиться от постоянной боли – устранить того, кто ее вызывает.
Далию Муньос.
Остаток ночи я провожу, придумывая, как избавиться от Далии. Проще говоря, если я найду способ ускорить ремонт, то ее творческая искра вновь разгорится, тем самым восстановив ее веру в дизайн. Она сможет вернуться к своей жизни в Сан-Франциско, а я смогу заниматься своими обычными делами.
Безупречный план. Мне нужно только убедиться, что Райдер и остальные члены команды согласны с ним, поскольку нам придется отложить один из проектов, чтобы пустить все силы на этот.
Поэтому, несмотря на свои сомнения, я прихожу в понедельник утром в дом основателя, чтобы лично поговорить с Райдером.
– Привет, босс. Не ожидал, что вы присоединитесь к нам сегодня, – он закрывает заднюю дверь своей машины.
– Я внес несколько изменений в первоначальный план ремонта.
Солнце отражается в его карих глазах.
– Каких?
– Нам нужно закончить этот проект в течение следующих трех месяцев.
Его брови взлетают вверх.
– Что?
– Как ты думаешь, возможно ли завершить его к концу января?
Взгляд Райдера мечется между ветхим домом и мной.
– Зависит от его состояния.
– Мы можем изменить расписание и отложить другие проекты, если это позволит ускорить процесс ремонта. Я хочу, чтобы мы задействовали здесь все наши силы.
– Если вы не возражаете, позвольте узнать, к чему такая спешка? – спросил он.
Ответ на свой вопрос он получает, услышав громкие песни Ozuna из открытых окон подъезжающего автомобиля.
Далия выходит из машины сестры в кожаных сапогах, тонком свитере, который мало чем может помочь в борьбе с поздней октябрьской прохладой, и дизайнерской юбке, сшитой на заказ, чтобы свести меня с ума.
Господи, дай мне сил пережить эту встречу с моей командой, борясь со стояком.
На ее лице мелькнула нерешительность, после чего она водрузила на голову солнцезащитные очки и протянула Райдеру руку.
– Привет, я Далия.
– Райдер. Я руководитель проекта, – его взгляд не отрывается от ее лица.
Затем Далия знакомится с инженером и архитектором, и они оба оценивающе смотрят на нее.
Ты серьезно собираешься ревновать к своим сотрудникам?
Судя по тому, как Далия смотрит на них своими большими карими глазами и широко улыбается, да, черт возьми, собираюсь.
– Давайте начнем, – выпаливаю я, желая поскорее покончить с этим, прежде чем уволю кого-нибудь.
Сначала Далия не решалась заговорить, позволяя мне взять инициативу на себя, но через десять минут она потеплела к моей команде и стала вести себя как обычно.
Я теряюсь в догадках, наблюдая за тем, как она находит с моей командой общий язык, словно провела с ними не час, а годы. Я впечатлен ее обширными знаниями, а Райдер, похоже, не менее потрясен ее опытом работы с домами в викторианском стиле.
Он что-то записывает на своем планшете.
– С учетом изменений, которые вы хотите внести, я думаю, что мы точно сможем закончить ремонт в течение трех месяцев, как и просил Джулиан.
– Трех месяцев? – Далия оглядывается через плечо. – Мне казалось, ты говорил, что ремонт может занять от шести до восьми месяцев.
Я вздергиваю подбородок.
– Планы изменились.
Ее глаза сужаются.
– Как удачно.
С тех пор как в мою жизнь снова ворвалась Далия, я чувствую себя не в своей тарелке.
Она продолжает работать, и мои люди делают все возможное, чтобы поддержать ее идеи. Я отхожу, чтобы ответить на звонок, но возвращаюсь к команде, смеющейся над ее словами.
– Что происходит?
Райдер усмехается.
– Далия рассказывала нам историю о разнице между реальным ремонтом дома и тем, который показывали в ее шоу по телевизору.
– И?
– Оказалось, что для некоторых сцен снимали руки другого строителя, так как ее жених понятия не имел, что делает.
– Бывший жених, – понятия не имею, зачем я это сказал, но жалею об этом, как только произношу это слово.
Руки Далии сжимаются по бокам.
– Джулиан. На пару слов?
У меня сводит желудок, когда она стремительно уходит на кухню, оставляя меня наедине с моей командой.
Райдер морщится.
– Проклятье. Я что-то сказал не так?
– Просто я веду себя как идиот. Продолжайте, – я поворачиваюсь в ту сторону, куда направилась Далия. Через минуту я нахожу ее на улице, она смотрит на озеро, положив руку на перевязь.
– Что это было?
– Ошибка, – я, спотыкаясь, пробираюсь по натянутому канату эмоций, и одно упоминание об Оливере заставило меня упасть прямо в яму ревности.
Ее глаза по-прежнему сосредоточены на озере.
– Тебе нравится заставлять меня чувствовать себя ничтожной?
Я откидываю голову назад.
– Конечно, нет.
Далия поворачивается.
– Если у тебя в планах прогнать меня из города, то тебе лучше хорошенько постараться. Я не для того потратила последние пять лет своей жизни на борьбу с интернет-троллями и будущим женихом-монстром, чтобы сдаваться при первых же проблемах. Это я тебе точно могу сказать.
– Я не… – я пытаюсь сосредоточиться. – Ты все неправильно поняла.
Хотя я и хочу, чтобы она покинула Лейк-Вистерию, я бы не стал ставить ее в неловкое положение перед своей командой, чтобы ускорить этот процесс, особенно когда вижу, как ей трудно в последнее время находиться среди людей.
Ее глаза сужаются.
– Тогда не стесняйся объяснить.
Дело в том, что я не хочу объяснять, потому что тогда мне придется признать, что я все еще ревную к Оливеру после того, как потратил годы, убеждая себя в том, что покончил со всем, что произошло между ним, Далией и мной.
Поэтому, вместо того чтобы признать правду, я придерживаюсь своей зоны комфорта.
Я засовываю руки в карманы.
– Я мог бы избавиться от тебя еще несколько недель назад вместо того, чтобы вместе работать.
Ее голова наклоняется набок.
– Правда?
– Мэр все еще предлагает вознаграждение за любую информацию о том, кто закидал яйцами его Ягуар двенадцать лет назад.
Глаза Далии расширяются.
– Ты не посмеешь.
– Продолжай плохо думать обо мне, и я посмею.
Ее ноздри раздуваются.
– Если не хочешь, чтобы я плохо о тебе думала, сведи шантаж к минимуму. Это не очень-то играет тебе на руку.
Я сдерживаю смех.
– Справедливо.
