Текст книги "Обновлённая любовь (ЛП)"

Автор книги: Лорен Ашер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

Знаю. Я поднимаю с пола полиэтиленовый пакет со снэками и протягиваю ей.

– Что это? – она смотрит на него, как на заряженную бомбу.

– Еда, – мой дергающийся правый глаз говорит громче всяких слов.

Она роется в пакете.

– Ты купил мне мини M&M's! – детский визг, вырвавшийся у нее, полностью оправдывает мою миссию по их поиску. – Я не ела их уже много лет.

– Почему? – я не могу представить, чтобы она прожила без них хоть неделю, не говоря уже о годах.

Ее щеки раскраснелись.

– Съемки, диеты и все такое.

– Это глупо, – судя по тому, как она похудела, ей бы не помешали все конфеты M&M's в мире.

Она закатывает глаза.

– Я и не думала, что ты поймешь, – она пытается разорвать пластиковую обертку. Несмотря на свои попытки, она отказывается просить меня о помощи, и я вырываю упаковку из ее рук.

– Отдай! – она пытается выхватить ее обратно.

Я держу их над ее головой и разрываю пластик. Чтобы насолить ей, я высыпаю немного себе в рот, после чего отдаю упаковку обратно.

Она заглядывает внутрь.

– Ты съел почти половину!

Я лезу в пакет и достаю второй пакетик, спрятанный под боксом с индейкой и упаковкой чипсов.

Ее удивленный вздох похож на победу.

– Ты купил две? Почему?

– В кафетерии были только они, – соврать получается вполне легко.

– Если ты продолжишь делать подобные вещи, я могу подумать, что ты хороший парень или что-то в этом роде.

– Ни в коем случае, – я потянулся за пакетом, но она отмахнулась от меня.

– Забудь. Твоя репутация мудака жива и здорова.

– И не забывай об этом, – я поворачиваюсь и направляюсь к выходу, скрывая свою улыбку от женщины, которая всегда находит способ ее вызвать, знает она об этом или нет.

Глава 16

Джулиан

Я припарковал свою машину рядом с побитой машиной Рафы и выпрыгнул из нее. В отличие от меня, мой двоюродный брат не живет рядом с озером. Вместо этого после развода он решил купить землю на вершине самого дальнего от города холма, чтобы начать новую жизнь вдали от посторонних глаз.

Моя мама говорила, что люди совершают странные поступки, когда зарабатывают много денег, но я никогда не понимал, что она имела в виду, пока Рафа не начал разводить фермерских животных и не стал единым целым с землей после развода.

Клянусь, этот человек находится в одном шаге от того, чтобы записаться на одно из этих конкурсных шоу дикой природы.

– Фина сказала мне, что ты вчера отвез Далию в больницу, – Рафа переходит к делу, как только я вхожу в его парадную дверь.

– Ты пригласил меня сюда ради компании или для допроса?

– И то, и другое, – он засунул руки в передние карманы.

– По крайней мере, ты честен.

Он бросает на меня взгляд, прежде чем уйти.

Стиль его дома совершенно не похож на мой – он кажется теплым и уютным, с дубовыми полами и работами Нико, висящими на каждой стене. Цвета красок были выбраны Нико, и каждая комната соответствует разной паре очков моего крестника.

Не самый разумный выбор дизайна моим кузеном, но, тем не менее, сделанный с любовью.

Я иду следом за ним, но отвлекаюсь на классическую музыку, звучащую в консерватории. Нико сидит за роялем вместе со своей няней и учительницей музыки Элли. Они играют в тандеме, идеально синхронно, когда их пальцы летают по клавишам.

Тело Элли покачивается в такт музыке, а ее светлые волосы колышутся в такт мелодии.

– Ты заблудился по дороге на кухню? – спрашивает Рафа.

Элли ударяет не по тем клавишам, издавая ужасающий звук.

– Я хотел поздороваться с Нико.

– Tío!²³ – Нико сползает со скамейки и бежит ко мне. Из-за проблем с глазами у него немного нарушена координация, но он прыгает ко мне на руки со всей возможной скоростью.

– Эй, привет! – я взъерошиваю его волосы, а затем наклоняю подбородок в сторону Элли. – Рад снова тебя видеть.

Она поднимается со своего места.

– Взаимно.

– Рафа теперь заставляет тебя работать по субботам?

– Обычно нет, но сегодня он нечаянно забыл сказать, что ему нужна моя помощь, – она не пытается скрыть свое раздражение.

Элли никогда не выходит из себя. Я видел, как на нее кричал больной Нико, как ее пнула в живот одна из коз Рафы, как она вывихнула лодыжку во время похода, но никогда не видел, чтобы она выглядела так.

Я бросаю взгляд на кузена и вижу, что он смотрит на Элли. Не знаю, что с ним такое, но ему нужно разобраться в себе и взять себя в руки, пока он не отпугнул ее, как это было со всеми предыдущими нянями. Будь то совместная игра на инструментах или обучение чтению по Брайлю, Элли выделяется среди остальных тем, как из кожи вон лезет, чтобы помочь Нико и поддержать его в связи с диагнозом «пигментный ретинит».

Нико по-прежнему ценит свою независимость, как любой нормальный восьмилетний ребенок, но, к сожалению, это лишь вопрос времени, когда он полностью потеряет зрение, и это реальность, которая напрягает Рафу по мере ухудшения зрения моего крестника.

– Жаль, что тебе пришлось отменить свое свидание, – лицо Рафы, может быть, и пустое, но его глаза напоминают мне два горящих уголька.

Элли улыбается.

– Не волнуйся. Мы перенесли свидание на завтра, – мой кузен издает нечеловеческий звук.

Ее карие глаза сужаются.

– Все еще борешься с болью в горле?

– Ты заболел? – спрашиваю я.

– Больше похоже на то, что меня тошнит от чуши Элеоноры, – пробормотал он себе под нос и повернулся обратно к холлу.

Я борюсь со смехом.

– Элеоноры?

– Не смей меня так называть, – она показывает на меня пальцем.

– Что это с ним? – спрашиваю я, когда Рафа оказывается вне пределов слышимости.

– Он был таким всю неделю из-за погоды, – Элли переводит взгляд с меня на Нико.

Нет ничего хуже урагана «Хиллари», влияющего на настроение моего кузена еще долгое время после их развода.

Я делаю шаг в сторону холла.

– Я лучше пойду, пока он не начал меня искать.

– Пока, Tío²³! – Нико обнимает меня в последний раз, а затем протягивает руку Элли. Они возвращаются к пианино и возобновляют игру.

Рафа сидит у кухонного островка и смотрит на свой кофе так, словно тот может рассказать его судьбу.

– Ты в порядке? – я беру кофе со льдом, который он мне приготовил. Рафа, может быть, и раздражительный козел, но он изо всех сил старается делать близким приятные вещи, потому что он именно такой.

Он проводит руками по волосам, приводя в беспорядок и без того растрепанные пряди.

– Звонила Хиллари.

– Хм.

Его плечи опускаются.

– Она прилетает в Детройт и хочет увидеть Нико.

– Когда?

– В выходные во время Праздника урожая.

Мои брови поднимаются.

– Она возвращается?

– Нет.

– Шок, – после подписания документов о разводе она заказала билет в один конец в Орегон, чтобы побыть с семьей, и больше не возвращалась на озеро Вистерия. Если бы Рафа не прилетел туда, чтобы Нико смог увидеться с мамой, не уверен, что она увидела бы его хоть раз до сих пор.

– Нико очень хочет ее увидеть, – его пальцы сжались вокруг кружки.

– Сколько времени уже прошло? Четыре месяца с тех пор, как он видел ее в последний раз?

– Пять, – пробурчал он себе под нос.

– Я забыл, что она пропустила его день рождения.

– А я нет, – в его голосе звучит ненависть к себе.

– Ты должен перестать корить себя за ее неверные решения.

– Это от меня она забеременела. Кого еще винить, кроме меня?

– Ты был едва взрослым, когда все это случилось. Ты же не мог предвидеть, что все так обернется.

– Нет, но это не мешает мне чувствовать себя конченным идиотом.

Я качаю головой.

– Ты слишком строг к себе.

– Я тут подумал…

– Лучше остановись сейчас.

– Тебе это не понравится.

Пустота в моем желудке расширяется, когда я говорю:

– Тогда давай сделаем вид, что твоя идея – проигрышная и перейдем к более интересным темам, например, к ставкам на завтрашний футбольный матч. У меня есть несколько парней асфальтоукладчиков…

– Джулиан.

– Что?

Он смотрит в окно, выходящее на его сарай.

– Я подумываю о переезде.

Я дважды моргнул.

– Что ты сказал?

– Учитывая, что Хиллари живет достаточно далеко, я подумал, не будет ли в интересах Нико жить поближе к маме.

– А в твоих интересах? – Рафа всю свою жизнь прожил в пределах небольшой границы озера Вистерия, так что переезд…

Он потирает глаза тыльной стороной ладоней.

– Забудь, что я говорил.

Волна тошноты заставляет меня отодвинуть чашку с кофе.

– Ты серьезно думаешь о переезде через всю страну?

– Иногда.

Переезд Рафы и Нико был бы разрушительным для нашей семьи. Кроме мамы, они единственные близкие люди, которые у меня остались, поэтому я эгоистично не хочу, чтобы они переезжали.

Ты мог бы найти способ убедить Хиллари переехать куда-нибудь поближе, например, в Чикаго или Детро…

– Ничего не говори сейчас своей маме, – говорит он, останавливая мои мысли.

– Но что, если она переедет обратно…

– Остановись.

– Что? – я моргаю от растерянности.

– Это не та проблема, которую ты можешь решить.

– Кто сказал…

Он затыкает мне рот одним взглядом.

Я поднимаю руки вверх.

– Хорошо. Но поговори со мной, прежде чем принимать какие-либо серьезные решения.

– Справедливо, – он потирает щеку. – В любом случае, мне жаль, что я оставляю тебя работать на фестивале без меня.

Моя мама очень гордится тем, что во время Праздника урожая делится рецептом чампуррадо⁵⁸ своей бабушки. И с тех пор, как мы стали достаточно взрослыми, чтобы доверить нам эту обязанность, мы с Рафой вместе работали за стендом Лопесов, чтобы порадовать маму и поделиться с посетителями нашим мексиканским горячим шоколадом.

– Жозефина сказала, что ты справишься. Заверила меня, что в этом году наш стенд будет стоять рядом со стендом Муньосов, чтобы тебе было с кем поговорить.

– Как заботливо с ее стороны, – отвечаю я ломким тоном.

– Я сказал ей то же самое, прежде чем попросил поменять его расположение.

– И?

– Она сказала, что было бы глупо отделять их стенд с бунуэлос⁵⁹ от нашего стенда с чампуррадо.

Я вздохнул.

– Все в порядке.

– Может, если ты поговоришь с ней о том, что тебя не интересует Далия в таком ключе, она оставит свои попытки поженить вас.

– Зная ее, она будет воспринимать это только как вызов.

– Думаю, во всем виновата ее одержимость этими теленовеллами, – он делает глоток своего напитка.

– Я надеюсь, что она поймет, что мы с Далией не созданы друг для друга, когда она наконец-то уедет из города навсегда.

Он наклоняет голову.

– И когда это произойдет?

– Понятия не имею.

– Ты действительно думаешь, что она рассталась с Оливером?

– Я бы сказал «да», исходя из того, как она продала мне свое обручальное кольцо, прежде чем я замуровал его в бетонную могилу.

У него отвисает челюсть.

Дерьмо.

– Забудь.

– Ты, миллиардер, который считает, что поход в стейк-хаус – это расточительная роскошь, купил обручальное кольцо Далии только для того, чтобы замуровать его в бетоне?

– Во-первых, я считаю, что стейк-хаусы переоценены, когда я могу приготовить то же самое у себя дома за полцены, а во-вторых, оно того стоило.

Рафа опирается подбородком на руки.

– Даже не знаю, что на это ответить.

– Лучше промолчи.

– Сколько ты за него заплатил?

Я ему не отвечаю.

– Джулиан.

– Сотню.

– Тысяч?

Я потираю затылок.

– Да.

– Почему?

– Я хотел закопать его в бетон.

– Мне трудно поверить, что ты тот же самый человек, который пять лет уговаривал себя купить McLaren за сумму в два раза меньше той, что ты заплатил Далии за дешевое удовольствие.

Когда он так говорит, это звучит плохо. Я не поступаю иррационально, особенно когда речь идет о деньгах.

– Ну, я всегда ненавидел это кольцо, – оправдание звучит слабо для моих ушей.

От глубокого вздоха Рафы у меня сводит живот.

– Что?

– Ты говоришь, что она тебе безразлична, но твои действия говорят о совершенно обратном.

– Потому что я купил ее кольцо?

– Из-за того, почему ты купил ее кольцо.

Я нахмурился.

– Я сделал ей одолжение.

– Продолжай говорить себе это.

Глава 17

Далия

– Я так рада, что в этом году ты приедешь на Праздник рожая, – говорит Жозефина. – Он очень изменился с тех пор, как ты была здесь в последний раз, – мама Джулиана уже два десятилетия является координатором городских мероприятий, и, хотя я знаю, что у нее нет любимчиков, Праздник урожая остается одним из ее главных фаворитов.

– И как же? – спрашиваю я.

– Все изменилось, причем в лучшую сторону – еда, развлечения, аттракционы. А в этом году мы пригласили ту же компанию, которая устраивает фейерверки в «Дримленде»!

Я несколько раз моргнула.

– Разве это не... дорого?

Жозефина смеется.

– Claro que si⁶⁰, но Джулиан – наш главный спонсор.

– Под словом «главный» она подразумевает «единственный», – поддразнивает Лили.

У меня выпучиваются глаза. Все знают, что Джулиан отвратительно богат, но спонсировать каждое мероприятие кажется чересчур.

– Он жертвует так много только потому, что тебе нравится все планировать, не имея ограниченного бюджета, – говорит моя мама.

– Я и не думала жаловаться, – Жозефина пожимает плечами.

Мы продолжаем готовить и разговаривать, пока звонок в дверь не прерывает рассказ Жозефины о последнем казусе с планированием мероприятия с лабиринтом на кукурузном поле.

– Это, наверное, Джулиан или Рафа, – она вытирает руки, покрытые мукой, о фартук.

– Далия, можешь открыть? – мама поднимает глаза от своей разделочной деревянной доски и указывает на дверь кончиком ножа.

– Конечно. Лили же не может оторвать свою задницу и заняться сегодня чем-то полезным, – я спрыгиваю с барного стула.

Сестра высунула язык и вернулась к своей безостановочной переписке.

Я поправляю перевязь, прежде чем открыть дверь. Джулиан стоит по ту сторону с рулонами бумаг под мышкой и телефоном, прижатым к уху.

– Что ты имеешь в виду… – голос Джулиана прерывается, когда его глаза проходят по моему телу. Он дважды моргает, что на языке Джулиана, означает «блять».

Джулиан оценил мои старания хорошо выглядеть – это победа, в которой я даже не подозревала, что нуждаюсь после того, как потратила годы на то, чтобы втиснуть себя в образ кого-то другого.

Я заправляю волосы за ухо, прежде чем начать теребить висячую акриловую серьгу.

– Да, я все еще здесь, – его глубокий баритон слишком сильно влияет на частоту моего сердцебиения.

– Вот, – произносит Джулиан, передавая мне рулоны с чердака. Он мог бы легко поручить эту работу кому-нибудь другому, но решил сам принести их, вернувшись до сегодняшнего обеда.

Я стараюсь не придавать особого значения этому жесту, но проигрываю битву, когда он осторожно кладет бумаги в сгиб моей руки. От того, как он хмуро смотрит на мою сломанную руку, у меня подкашиваются колени.

– Мой покупатель не может ждать столешницы еще месяц, – его мышцы напрягаются, когда он проводит рукой по волосам, привлекая мой взгляд к толстой вене, бегущей по боку его руки. Джулиан, может быть, и проводит сейчас большую часть дня в офисе, но он все еще способен поднять меня и мешок цементной смеси даже в свой самый худший день.

Его взгляд перемещается на меня, ловя на месте преступления. Его правая бровь приподнимается в молчаливой насмешке, от которой у меня сводит живот.

Если считать Джулиана привлекательным – преступление, считайте, что я виновна.

Неужели ты ничему не научилась после того, как в последний раз купилась на его внешность?

Когда мы учились в колледже, Джулиан обидел меня не своим отказом. Конечно, это задело мою гордость и заставило почувствовать себя самой большой неудачницей после нашего страстного поцелуя, но моя неприязнь к нему гораздо больше, чем это. Он сломил мой дух, когда вычеркнул из своей жизни так, будто меня в ней и не было.

Я думала, что между нами есть что-то особенное после года, проведенного вместе в Стэнфорде, когда наши отношения из дружеских превратились в нечто совершенно иное, но все это оказалось ложью.

Мне бы очень хотелось подслушать разговор Джулиана, но я закрываю за собой дверь, хотя она и плохо заглушает звук его мягкого смеха. Мое сердце странно сжимается в ответ, что только еще больше выводит меня из себя.

Вместо того чтобы вернуться на кухню, я направляюсь в пустую столовую и кладу три рулона бумаги на столешницу, а затем тянусь к самому большому из них. С одной рукой снять обмотанную вокруг него резинку оказалось сложнее, чем казалось, поэтому я закрепила его между бедрами для опоры.

– Что ты делаешь? – хрипловатый голос Джулиана прорывается сквозь тишину.

– А на что это похоже? – я продвигаю резинку к верхней части рулона.

– На порчу бумаги, – он не ждет, прежде чем выхватить рулон.

Бумага касается внутренней стороны моих бедер, прежде чем скользнуть по месту, которое покалывает. Ладно, хорошо, у меня давно не было секса, но все же… какого черта?

Я делаю большой шаг назад, хотя жар в нижней части моего живота не ослабевает, когда взгляд Джулиана скользит между мной и рулоном бумаги.

Он качает головой, затем снимает резинку и раскладывает чертеж, чтобы мы оба могли его увидеть.

– Как это круто! – я наклоняюсь над столом, чтобы получше рассмотреть чертеж, датируемый началом XX века.

Джулиан обращает внимание на неразборчивые каракули в нижней части рисунка.

– Это оригинальные копии.

– Джеральд Бейкер, – я указываю на имя архитектора. – Тебе знакомо это имя?

Джулиан кивает.

– Он построил большинство первых домов здесь.

– Ты говоришь о тех, которые снес?

Его руки коротко сжимаются в кулаках.

– Все выглядит точно так же, – я провожу пальцем по линиям, разделяющим различные комнаты.

Джулиан снимает резинку со второго рулона и разворачивает его.

– Хм.

– Что?

– Похоже, тебе все-таки удастся снести стену между кухней и столовой, как ты и хотела, – он показывает на структурные документы.

Я потираю руки, широко улыбаясь.

– Ничто так не веселит меня, как выяснение того, что стены не являются несущими.

Он переводит взгляд с моих глаз на губы.

– Что?

– Ты так смотрела… – он покачал головой. – Неважно.

– Ну ладно, – я тянусь за самым маленьким рулоном, но Джулиан выхватывает его у меня из рук. Наши пальцы соприкасаются, и в них вспыхивает крошечная знакомая искорка.

С раздражающе пустым лицом, которое не выдает абсолютно ничего, Джулиан осторожно открывает последний рулон. Он отличается от остальных: пожелтевшая бумага выглядит достаточно тонкой, чтобы разорваться при малейшем неверном движении.

– Это потрясающе, – тот, кто рисовал беседку, продумал все до мелочей. От роз, вырезанных на шпинделях, до замысловатых стоек, поддерживающих крышу. Это произведение искусства. Художник, создавший этот рисунок, выбрал такой угол, с которого вид на озеро Вистерия открывается раньше, чем на городскую площадь, главную улицу и все особняки, выстроившиеся вдоль берега.

Я наклоняюсь ближе, чтобы получше рассмотреть неразборчивые каракули внизу страницы. Тень привлекает мое внимание, и я переворачиваю чертеж.

– Боже мой!

– Что? – горячее дыхание Джулиана коснулось моей шеи, заставив меня вздрогнуть.

– Это письмо, – я сдерживаю визг.

Я колеблюсь между тем, читать или не читать бумагу, адресованную кому-то другому, но любопытство побеждает.

– Моя дорогая, Франческа. Ох! Боже! Он называет ее «дорогая», – тайный романтик во мне уже гудит от предвкушения, а я прочитала всего три слова.

– Дай-ка мне это, – он выхватывает бумагу прямо у меня из рук.

– Эй!

– В твоем нынешнем темпе мы проторчим здесь весь день, пока ты будешь падать в обморок от чернил на бумаге.

– Извини, что у меня есть сердце, – я пытаюсь выхватить письмо обратно, но Джулиан ловит мою руку.

Его сердцебиение учащается под моей ладонью, и я поднимаю взгляд, чтобы увидеть, что его глаза застыли на наших руках. Они медленно двигаются дальше, задерживаясь на моих губах, и наконец достигают моих глаз.

Его рука крепко сжимает мою, прежде чем он совсем ее опускает. Я слишком ошеломлена всем происходящим, и мне остается только слушать, как он продолжает с того места, где я остановилась.

– Прошло три года с тех пор, как я видел тебя в последний раз, и, хотя многое изменилось, моя любовь к тебе никогда не ослабевала. Наши ежемесячные письма не дают мне покоя, несмотря на все испытания, через которые я прошел, чтобы помочь превратить этот город в подходящий для тебя дом.

У меня дрожит нижняя губа.

Джулиан бросает на меня косой взгляд и снова сосредоточивается на письме.

– Я много работал, чтобы заслужить твою руку, хотя путь был не самым легким. Строительство целого города на пустом месте требует времени, и я боюсь, что теперь, когда твой отец начал обсуждать возможность выдать тебя замуж за другого, мне его не хватает.

Я ахаю.

– Что? Как ее отец мог это сделать?

– Потому что феминизм тогда еще не был популярен.

– Фу, – я тряхнула головой так сильно, что у меня зазвенели серьги.

Джулиан продолжает.

– Я думал, что у меня будет больше времени, прежде чем он начнет рассматривать других женихов, но боюсь, он может принять решение до того, как у меня появится шанс побороться за твою руку.

Я постукиваю по странице.

– Что ты делаешь? Продолжай читать!

Его взгляд снова скользит по бумаге.

– Я не остановлюсь ни перед чем, чтобы сделать тебя своей.

У меня покалывает затылок, когда его глаза встречаются с моими. Мы задерживаем взгляд друг на друге на кратчайшую секунду, но кажется, что прошла целая вечность, прежде чем мы оторвались друг от друга.

– Когда он увидит все, что я сделал для того, чтобы озеро Вистерия стало городом, подходящим для тебя, он согласится на мое предложение. Я в этом уверен.

– А в те времена женщины не могли выйти замуж без разрешения отца? – спрашиваю я.

– Вероятно могли, но не без серьезных последствий, – Джулиан продолжает. – Наш дом почти достроен. Хотя процесс занял больше времени, чем мне хотелось бы, но моя последняя задумка уже в процессе строительства.

– Беседка? – мой голос звучит на более высоких тонах, чем обычно.

Джулиан кивает.

– Ты всегда мечтала о свадьбе в беседке, похожей на ту, в которой мы встретились, и я планирую ее построить.

Моя рука сжимает материал рубашки прямо над больным сердцем.

– Он хотел построить для нее беседку.

– Ты серьезно собираешься плакать из-за незнакомых тебе людей?

– Конечно, нет, – пробурчала я.

Джулиан что-то бормочет про себя, прежде чем дочитать последний абзац.

– Я вернусь за тобой через шесть месяцев, как только приведу в порядок свои дела и закончу строительство дома. А до тех пор прошу тебя сделать все возможное, чтобы отец не выдал тебя замуж за другого мужчину.

Я потерла зудящие глаза.

– Почему она не сбежала с ним?

– И рискнула бы потерять все и всех, кто был ей дорог?

– Иногда люди стоят того, чтобы ради них рискнуть.

Он усмехается.

Уф. Este hombre ⁶¹ .

– Я и не думала, что ты поймешь.

Он скрещивает руки на груди.

– Что это значит?

– Ты самый не склонный к риску человек из всех, кого я знаю, так что не похоже, что ты будешь принимать решения, основываясь только на смутных ощущениях и интуиции, – именно поэтому он оттолкнул меня и назвал отвлекающей, вместо того чтобы признать правду.

Его брови хмурятся.

– Я не избегаю риска.

– Ты одержим статистикой вероятности и составляешь списки «за» и «против» по любому поводу.

– Это называется принятием взвешенного решения. Возможно, тебе стоит попробовать делать так же, учитывая нынешнее состояние твоей жизни.

– Да пошел ты, – шиплю я, потянувшись за рулонами. Одно дело – ругать себя за свой жизненный выбор, но когда Джулиана делает то же самое – это как нож в грудь.

Его глаза расширяются.

– Далия.

– Что?

– Я пошутил, но, очевидно, это было не смешно.

Я хмурюсь. Джулиан редко признает свою неправоту, поэтому сказать, что я потрясена, – не сказать ничего.

Непривычно.

Я свирепо смотрю на него. Он хмурится. История стара как мир.

Он заговаривает первым, что само по себе ненормально.

– Ты права.

– Прости. Можешь повторить? Кажется, мой мозг на долю секунды дал сбой.

Он хмурится.

– Не позволяй этому забивать твою голову.

– Ты шутишь? Возможно, я сделаю татуировку с этими словами и сегодняшней датой у себя на лбу только для того, чтобы ты смотрел на нее как на напоминание.

Он вытирает рукой лицо.

– Не могу поверить, что я это сказал.

Значит, нас двое.

Он продолжает без своей обычной сдержанности.

– Я не любитель риска. Никогда им не был и, наверное, никогда не буду, но это не значит, что я имею право осуждать тех, кто рискует.

– Тогда почему ты это сказал? – вопрос вырвался сам собой, прежде чем я успела о нем подумать.

– Я завидую.

Я не могу подобрать слов, чтобы что-то ответить на это, поэтому прислоняюсь к столу в поисках опоры.

Он проводит руками по волосам, взъерошивая пряди.

– Я бы хотел быть человеком, которому наплевать на статистику вероятностей и худшие сценарии, но я не такой.

Моя голова наклоняется вместе со всем моим миром. Мы с Джулианом не говорим о чувствах. Черт, мы и разговаривать-то нормально толком не умеем.

Спорим? Да.

Дразнимся? Конечно.

Но искренне признаемся? Абсолютно, черт возьми, нет.

Честно говоря, это, может быть, и непривычно, но в то же время как-то… приятно?

Чтоб меня. У меня такое чувство, будто Джулиан обхватил мое сердце своей огромной рукой и раздавил его.

– Как бы весело это ни было… – я снова потянулась к рулонам дрожащими пальцами, но Джулиан сжимает мое запястье.

– Подожди.

Стук крови в моих ушах заставляет меня сомневаюсь в том, что я услышала.

– Что?

– Мне очень жаль.

Не знаю, как мне удалось сохранить нейтральный голос и спросить:

– Два извинения за одну неделю? Ты что, умираешь, что ли?

– Похоже на то, – ворчит он.

– Ну так выясни, не заразно ли это, пока ты не заразил кого-нибудь еще, – я пытаюсь вырвать запястье из его хватки, но он крепко сжимает его.

– Извинения не заразны, Далия.

Нет, но чувства – да, и я не знаю, чего ожидать, если Джулиан и дальше будет вести себя как порядочный мужчина. Я могу смириться с тем, что он злится после того, как мы провели большую часть жизни, осыпая друг друга оскорблениями. Но чтобы он по-взрослому извинился за то, что обидел меня, и признал свою неправоту?

Лучше мне не встречаться с этим Джулианом, на благо нас обоих.

Нико поглощает свой обед с тревожной быстротой, а затем уходит в гостиную смотреть свой любимый сериал, оставляя взрослых наедине.

– Как дела с домом? – Жозефина делает глоток воды.

– Мы с Далией встречаемся с командой в понедельник, – говорит Джулиан.

– Какой дом ты снова купил? – спрашивает Лили.

Я поворачиваюсь к сестре.

– Голубой.

– О, – ее взгляд опускается вниз.

– Что?

Кожа между ее бровями напряженно нахмурилась.

– Я слышала, что в этом месте водятся привидения.

– Я тоже слышал, – говорит Рафа.

Джулиан бросает взгляд на своего кузена.

– Нет, не тоже.

Он пожимает плечами.

– Я сказал, что слышал об этом. А не то, что верю в это.

Я вскидываю здоровую руку вверх.

– Вот видишь! Я же говорила, что все знают об этих привидениях!

Джулиан закатывает глаза так, что почти становится похож на человека.

– Боже правый. Не слишком ли поздно продать это место? – моя мама перекрестилась, а Жозефина рассмеялась.

– Люди говорят, что не просто так его снова выставили на продажу, – Лили опирается локтями на стол.

– Это правда, – кивает Жозефина.

– Расскажи нам все, что знаешь, – я предлагаю ей продолжить.

Голос моей сестры понижается, когда она говорит:

– Мерцающий свет…

Джулиан прерывает ее.

– Неисправное электричество – нормальное явление для такого старого дома.

– Если ты будешь мне хамить, я не скажу ни слова, – надулась сестра.

Своей здоровой рукой я ударила Джулиана локтем достаточно сильно, чтобы он застонал.

– Дай ей закончить.

Он смотрит на меня краем глаза.

Лили несколько секунд смотрит на Джулиана, а затем снова переводит взгляд на меня.

– В общем, в старших классах несколько человек из моего класса провели там ночь на спор.

– И что?

Рафа и Джулиан обмениваются взглядами через стол.

Лили не обращает на них внимания.

– Предположительно, один из них и по сей день спит с включенным светом. Другой уехал и стал священником.

Мои глаза расширяются.

– Ты шутишь?

– Нет. Его мать умоляла город снести дом, чтобы ее сын мог переехать обратно, но, очевидно, этого так и не произошло.

Глаза Джулиана светятся ярче неонового предупреждающего знака.

– Возможно, нам стоит обрадовать город и снести его.

– Я думала, ты не веришь в призраков, – мои зубы скрежещут.

– Может, меня все-таки удастся убедить?

Мудак. Я пинаю его ногой. С быстротой гадюки его рука обхватывает мое бедро и сжимает так сильно, что я давлюсь воздухом.

– Ты в порядке? – спрашивает мама.

– Да. Кусок стейка застрял в горле.

– Вот, – рука Джулиана покидает мое бедро, а затем двигает стакан с водой в мою руку.

Я делаю медленный глоток, не сводя с него глаз. Закончив, я провожу кончиком языка по нижней губе, чтобы слизнуть оставшиеся капли.

Он разрывает зрительный контакт, хотя то, как тяжело он сглатывает, выдает его.

Мужчины.

Взгляд Лили мечется между нами и останавливается на мне.

– Вы можете спросить любого в городе об этом доме, и все они расскажут разные истории.

Я поворачиваюсь лицом к неверующему.

– Думаешь, это Джеральд?

– Нет. Скорее всего, это старая сантехника, устаревшая электропроводка и материалы, которые трутся друг о друга по ночам, пока дом оседает.

Лили закатила глаза.

– Конечно, ты бы именно так и сказал.

– В любом случае, я имела дело с парой домов с привидениями в Сан-Франциско, так что не боюсь нескольких призраков, – говорю я.

Она смеется.

– И что ты собираешься делать? Нанять священника или что-то в этом роде?

– Или что-то в этом роде.

Джулиан смотрит на меня сквозь свои густые ресницы.

– Что ты планируешь?

– Ничего такого, о чем тебе стоило бы беспокоиться, – пока.