Текст книги "Обновлённая любовь (ЛП)"

Автор книги: Лорен Ашер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

Глава 11

Далия

«Last Call» не изменился с тех пор, как я была здесь в последний раз, хотя в настоящее время в честь праздника Хэллоуина он украшен дешевым декором. С момента нашего прихода народу стало меньше, скорее всего, потому что родители с детьми больше не бродят по улицам, собирая конфеты.

Поначалу я вспотела и впала в панику при мысли о том, что мне придется с кем-то разговаривать, но никто не заговорил о моей разорванной помолвке или об Оливере, что доказывает правоту теории Лили.

Меня действительно слишком сильно волнует мнение окружающих. Будь то макияж, одежда или выбор жизненного пути, я позволила мнению Кресвеллов управлять моей жизнью, превратив себя в ту версию, которую стала ненавидеть.

Ты теперь член нашей семьи, поэтому и одеваться должна соответственно, сказала мама Оливера, даря мне красивое дизайнерское платье на два размера меньше.

Никто не любит выпендрежников. Его сестра улыбнулась мне самой фальшивой улыбкой после того, как я обыграла всех во время семейного вечера тривиальных игр.

Не могла что ли позволить мне выиграть, прошептал мне на ухо Оливер, прежде чем поцеловать в щеку для наших зрителей после того, как я получила награду как лучшая телеведущая в номинации «Реалити-шоу».

– Я вернулась, – Лили отвлекает меня от воспоминаний, передавая мне еще один безалкогольный клубничный дайкири⁴⁷. Хотя это и не мой любимый напиток, я смирилась, ведь «Last Call» не славится своими барменами мирового класса.

Я беру пластиковый стаканчик и делаю глоток.

– Я Джессика Рэббит?

– Кто? – ее лицо кривится.

Я качаю головой.

– Неважно. Может Джулия Робертс из «Красотки»?

Она смеется, отпивая из рюмки.

– Хорошая попытка, но нет. Твое платье слишком короткое, и тебе не хватает культовых перчаток. А теперь идем танцевать!

Лили хватает меня за руку и тянет к танцполу, заполненному людьми. После нескольких танцевальных композиций мои переживания улетучиваются, и я расслабляюсь и получаю удовольствие.

Я всегда любила танцевать, и все благодаря моим родителям и их привычке превращать нашу гостиную в танцпол, когда звучали их любимые песни. В детстве это было неловко на семейных вечеринках, но сейчас я хочу таких отношений.

Когда Лили со смехом кружит меня, у меня по спине бегут мурашки. Я поворачиваюсь на каблуках и обнаруживаю, что Джулиан пристально смотрит на меня.

Нет. Не смотрит.

Пожирает.

Мурашки бегут по рукам, когда его темные глаза переходят с моего тела на лицо. Я поднимаю бровь, когда его горящий взгляд встречается с моим, и он отворачивается, стиснув челюсти и сжав кулак, прижатый к бедру.

Я пользуюсь его застенчивостью и осматриваю его. Джулиан на сто процентов в моем вкусе – от со вкусом обнаженного предплечья до джинсов, демонстрирующих его мускулистые ноги.

Черт возьми, он в одиночку определил мой тип в колледже, и я делала все возможное, чтобы избегать этой правды.

Джулиан горяч. Действительно чертовски горяч, если смотреть, но не трогать.

От этой мысли у меня покалывает пальцы, и я сжимаю их и разжимаю до онемения.

Тебе нужен срочный сеанс психотерапии.

Я поворачиваюсь, чтобы привлечь внимание Лили, надеясь, что она сможет спасти меня от моих мыслей, но обнаруживаю, что она занята танцем с парнем в одной из этих жутких неоновых масок.

Отлично.

Я допиваю остатки своего напитка и направляюсь к бару, выбирая место вне прямой видимости Джулиана. Не успела я поднять руку, чтобы позвать бармена, как кто-то постучал меня по плечу.

– Далия? Это ты? – глубокий голос заставил меня обернуться.

– Эван! – я улыбаюсь, глядя на бывшего короля школьного бала, всеобщего любимчика капитана команды по плаванию и первого человека, которого я поцеловала. После нашей игры в бутылочку у костра на берегу озера ничего не произошло, но я отчетливо помню, что несколько недель после этого была на седьмом небе от счастья.

– Удивительно, что ты до сих пор меня помнишь.

– Тебя невозможно забыть после того, как на втором курсе ты уболтала меня помочь тебе с домашним заданием по химии, – Эван был одним из самых симпатичных парней в нашем классе, и все, включая меня, были помешаны на нем и его характере, когда он перевелся в старшую школу Вистерии.

Однако прошло десять лет, а я не чувствую ни малейшего восторга.

Я борюсь со своим разочарованием, спрашивая:

– Как ты?

– Гораздо лучше, раз уж нашел тебя.

Странное ощущение, что за мной наблюдают, заставляет оглянуться через плечо. Я ожидала увидеть, что Джулиан смотрит на меня, но вместо этого он стреляет кинжалами в человека, стоящего передо мной.

– Ну, как дела? – вопрос Эвана вернул мое внимание к нему.

– Хорошо, раз уж я вернулась домой.

Его зеленые глаза обводят очертания моего лица, заставляя чувствовать абсолютно ничего.

– Тебе понравился Сан-Франциско?

– Да, хотя он сильно отличается от того, что здесь.

– Не сомневаюсь. Таких мест, как Лейк-Вистерия, не так уж много.

– А как ты поживаешь?

Он прислонился к барной стойке.

– Лучше не бывает. Взял на себя управление магазином моих родителей, в котором, кстати, есть стеллаж, предназначенный для твоей линии декора. Его раскупают за неделю.

Кровь приливает к моим щекам.

– Правда?

Он кивает.

– Местным жителям и туристам нравится идея покупать твои товары в твоем родном городе, так что не останавливайся на достигнутом, – он подмигивает.

Я не чувствую ничего, кроме ужаса и того самого чувства удушья, когда мне напоминают о моих обязанностях.

– Да. Обязательно.

Глаза Эвана прочертили дорожку по моему телу, но мое сердце не пропустило ни одного удара, что говорит мне все, что нужно знать.

– Послушай… – прерываю я себя, когда что-то твердое и теплое прижимается к моей спине. Я поворачиваюсь и вижу Джулиана, стоящего позади меня с раздувающимися ноздрями, которые, кажется, вот-вот выпустят пар.

– Эван, – от глубокого, хрипловатого голоса Джулиана у меня по позвоночнику пробегает дрожь.

– Джулиан, – Эван наклоняет подбородок.

– Как дела? – вена над правым глазом Джулиана пульсирует.

Эван смотрит на меня.

– Теперь лучше, когда я узнал, что Далия здесь.

– Почему? – хрупкий голос Джулиана заставляет меня вздрогнуть.

Почему? Я топаю острием каблука по кончику ботинка Джулиана. Засранец даже не вздрагивает, скорее всего, потому что сделан изо льда.

Глаза Эвана сверкают.

– Потому что я всегда считал ее симпатичной.

Фу. Симпатичной?

Джулиан усмехается.

– Точно.

Напряженное выражение лица Эвана, вероятно, совпадает с моим.

– Кстати, как поживает твой брат? – вопрос Джулиана возник из ниоткуда.

Эван наклоняет голову.

– Он в порядке.

Они обмениваются взглядами, которые я не могу расшифровать.

– А что случилось с твоим братом? – спрашиваю я.

Эван осматривает наше окружение.

– Пока он жил в Нью-Йорке, он связался не с теми людьми, но сейчас встал на путь истинный и получает необходимую помощь.

Я прижимаю руку к сердцу.

– Приятно слышать.

Джулиан приостанавливает свой смертельный поединок, чтобы бросить на меня нечитаемый взгляд, но сначала разрывает зрительный контакт.

– Он хорошо адаптируется к новой работе?

– Да. Спасибо, что помог ему встать на ноги. Ему было трудно снова найти работу с его-то послужным списком, и твоя компания первая дала ему шанс.

– Я рад, что смог помочь, – Джулиан сокращает расстояние между нами до тех пор, пока я не понимаю, где заканчивается мое тело и начинается его.

Я делаю небольшой шаг вперед, на что Джулиан отвечает своим шагом. Когда я поднимаю ногу, чтобы снова топнуть по его ноге, Джулиан обхватывает меня рукой за бедро, останавливая.

Тепло его ладони обжигает мне кожу. Глаза Эвана перескакивают с Джулиана на меня, а затем возвращаются к меркантильному мужчине за моей спиной.

– Что ж, Далия, было приятно пообщаться с тобой, но мне, наверное, пора идти. Завтра утром рано вставать.

– Без проблем. Приятно было повидаться, – я подавляю свое раздражение улыбкой.

Джулиан напрягается позади меня. Эван не удостаивает меня взглядом, исчезая в толпе.

Я вырываюсь из объятий Джулиана и поворачиваюсь к нему.

– Что это, черт возьми, было?

Джулиан игнорирует меня, допивая остатки виски.

– Я задала тебе вопрос, – я ткнула пальцем в его грудь.

– Он не в твоем вкусе.

– И откуда ты это знаешь? – пробурчала я.

– Просто знаю.

– Не стесняйся поделиться, раз даже я этого не знаю, – то, что Джулиан так остро чувствует мои потребности, не дает мне покоя.

Он недовольно морщит нос.

– Он слишком милый.

– Уверена, что для тебя это отрицательная черта, но для остальных быть «милым» – хорошо. На самом деле, это чертовски необходимый минимум.

Его глаза еще раз пробежались по моему лицу. Если от взгляда Эвана я даже не моргнула лишний раз, то от взгляда Джулиана у меня поднялась температура.

– Тебе станет скучно уже через месяц.

– Откуда ты знаешь? У тебя никогда не было отношений.

– Может, и не было, но я знаю тебя.

Мои легкие сжимаются.

– О, неужели?

Он молчит, поднимая свой пустой стакан в сторону бармена. Я не уверена, что делает меня смелее – раздражение, проникающее в мой организм, или моя ненасытная потребность заглянуть за занавес разума Джулиана.

– Может быть, мне нужен такой мужчина, как Эван, – говорю я. – Кто-то добрый, заботливый и готовый хорошо относиться ко мне.

– Это прекрасно, но ты также хочешь, чтобы кто-то бросал тебе вызов, а Эван – самый большой любитель нравиться людям в городе – не такой.

Шок быстро сменился ужасом.

О боже. Неужели мы с Джулианом настолько испортили друг друга, что не можем найти счастья с другими, потому что всегда ищем повода поспорить?

Я качаю головой.

– Я не ищу партнера для соревнований.

– Я не это сказал.

– Тогда что?

Он делает паузу на несколько мгновений, прежде чем снова заговорить.

– Есть разница между тем, кто бросает тебе вызов, заставляя быть лучшей версией себя, потому что ему не все равно, – он усмехнулся. – И тем, кто ищет поводов для ссор.

Я затаила дыхание.

Он прочищает горло.

– Признай это. Ты пройдешься по этому парню в своих блестящих сапогах с красной подошвой, и он, возможно, поблагодарит тебя за это.

– Чертовски верно. Эти малышки красивые и дорогие, – я стучу каблуками друг о друга.

– Одно это замечание делает тебя достойной твоего костюма, потому что только ходячий, говорящий красный флаг мог бы так улыбаться.

Я вырываюсь из-под его гравитационного притяжения.

– Прости?

– Твой костюм, – он медленно проводит взглядом по моему телу, доказывая свою точку зрения.

– La voy a matar⁴⁸, – шепчу я про себя.

– Ты не знала? – Джулиан проводит кончиком пальца по треугольному листу бумаги.

– Нет. Лили подготовила его, – я резко вдыхаю, когда кончик его пальца дразнит чувствительное место между бретелькой моего платья и плечом.

– Хм… – он отстраняется слишком быстро, его рука сгибается, прежде чем сжаться в кулак.

Несмотря на теплый воздух, прилипающий к коже, меня пробирает дрожь.

Дерьмо. Как может одно единственное прикосновение его пальца к моей коже быть таким приятным?

Я благодарна отсутствию освещения, иначе он бы заметил, как сильно его прикосновение действует на меня.

Бармен ставит перед Джулианом полный стакан виски, и я выхватываю его прежде, чем он успевает сделать глоток. Я отпиваю немного и, откашлявшись, отдаю ему стакан.

– Это отвратительно.

Вот твое наказание за то, что украла у Джулиана напиток.

– За тебя, – Джулиан прикасается губами прямо к следу, оставленному моей помадой, и делает глоток.

Мышцы моего желудка сжимаются, когда он размазывает половину помады. Это самая близкая близость его губ к моим со времен колледжа, и это заставляет мое тело гореть.

Я бы не удивилась, если водосток начнет взимать с меня арендную плату за то, как часто мои мысли витают там.

Я перевела взгляд на него.

– С каких пор ты пьешь виски?

– С тех пор, как могу позволить себе дорогой алкоголь.

– И сколько ты за него заплатил?

– Достаточно, чтобы ценить даже последнюю каплю, – он делает еще один глоток, и в этот момент по моему позвоночнику пробегает молния, а он наблюдает за мной с ястребиным интересом.

К черту водосток. Я отправлюсь прямиком в ад за то, как сжимаю свои бедра вместе.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты заплатил за это не больше сотни баксов, – он хмурится.

– Двести?

На мой вопрос отвечает грохочущая вокруг нас музыка.

– Тысячу? – мой голос срывается на полуслове.

– Я и не ждал, что тот, кто заказывает клубничный дайкири, поймет меня.

Я хлопаю ресницами.

– Знаешь, может быть, если бы ты тратил меньше времени на наблюдение за мной и больше на активные поиски девушки, ты бы не был хронически одинок и не работал по восемьдесят часов в неделю, чтобы заполнить пустоту своего существования.

Его хмурый взгляд выдает слишком многое.

– Насколько я помню, мы оба одиноки.

– Я слишком много лет встречалась с токсичным, контролирующим мужчиной. А какое у тебя оправдание?

Я воспринимаю его пустое выражение лица как вызов.

– Ты не можешь заставить женщину кончить? – поддразниваю я.

Его глаза сужаются до двух щелей.

– Может быть, ты – скорострел?

Его глубокий вздох говорит больше, чем любые слова.

– Существуют врачи и лекарства для таких случаев, так что это не должно мешать тебе найти свою любовь.

Джулиан переворачивает ситуацию в свою пользу, положив руку мне на бедро и сжав его. Прежде чем я успеваю что-либо сказать, его ладонь путешествует вверх по моему телу, задевая грудную клетку.

Я перестаю дышать, когда его рука обхватывает мою шею сзади. То, как крепко он меня держит, не вызывает дискомфорта, но я все равно ерзаю на месте.

– Что ты делаешь? – я толкаю его в грудь, но безрезультатно.

Его пальцы напрягаются, оказывая минимальное давление на точку моего пульса, когда он наклоняется и шепчет мне на ухо:

– То, что я избирательно отношусь к тем, с кем встречаюсь, не означает, что я не умею трахаться.

– Я что, должна поверить тебе на слово?

Его пальцы сжимаются сильнее, на секунду перекрывая мне доступ к кислороду.

– Ты бы предпочла, чтобы я продемонстрировал?

– Ты предлагаешь мне заняться с тобой сексом?

– Ни в коем случае. Секс с тобой был бы…

Каждый сантиметр моего тела покалывает при виде того, как он нависает надо мной, как его горячий взгляд впивается в меня, как его рот приближается к моему.

Я покачала головой, и он нахмурился.

– Не нужно выглядеть настолько испуганной этой идеей.

– Больше похоже на тошноту.

Его большой палец проводит по точке моего учащенного пульса.

– Mentirosa⁴⁹.

– Продолжай говорить себе это.

Он смотрит на мои губы со всей ненавистью, на которую только способен.

– Я все еще помню то время, когда ты умоляла меня поцеловать тебя.

Мы с Джулианом наговорили друг другу много неприятных вещей, но поднимать эту тему – самое низкое из всех возможных вариантов, и, честно говоря, ему следовало бы это знать.

Я вырываюсь из его рук.

– Я также умоляла Оливера сделать то же самое, так что не позволяй этому запудрить тебе мозги. Честно говоря, у него это получалось гораздо лучше.

Мои слова попали в цель, уничтожив все, что было между нами.

Должна ли я была встать на путь истинный и быть лучшим человеком? Возможно.

Жалею ли я о своем решении поступить совершенно наоборот? Абсолютно нет.

Джулиан знал, что делал, когда использовал наш поцелуй как оружие. Может быть, в следующий раз он дважды подумает, прежде чем заговорить о моей единственной слабости.

О нем.

Глава 12

Джулиан

После стычки с Далией в «Last Call» я знал, что воскресенье будет неприятным. Когда я попытался отказаться от планов на ужин, мама не приняла мою отговорку, сославшись на то, что Розе нужно помочь что-то починить на кухне.

Далия объявляет войну, как только я переступаю порог дома Муньос. Вместо того чтобы поступить как зрелый тридцатилетний мужчина и деэскалировать⁵⁰ ситуацию, я отвечаю на ее ехидные замечания своими в течение всего дня и во время семейного ужина.

Наши семьи следят за нашей перепалкой, как за чемпионатом по теннису, поворачивая головы туда-сюда при каждой просчитанной подколке.

В какой-то момент наши родители берут разговор в свои руки, и только моя мама поворачивается ко мне с этим взглядом.

– Я недавно разговаривала с мамой Аннабель.

Мое тело напрягается, привлекая взгляд Далии к моим вздернутым плечам.

Блять.

– Ма, – предупреждаю я. У нас был уговор насчет ее сводничества, и если она его нарушит, то все ставки на помощь Далии с домом будут отменены.

Разве это так уж плохо?

Если подумать, я надеюсь, что мама нарушит свое слово. Тогда у меня будет прекрасный повод отказаться от плана ремонта и оставить Далию на произвол судьбы.

Это пойдет ей на пользу после сегодняшнего акта враждебности.

Не будь мелочным, Джулиан. Это ты заговорил о поцелуе.

Поначалу я считал свое решение поиздеваться над ней оправданным, особенно после того, как она сказала о поцелуе с Оливером, чтобы задеть меня за живое. Но чем дольше я размышляю над реакцией Далии, тем сильнее чувствую вину за наш разговор в «Last Call» и за то, как вел себя сегодня.

Потому что обиженная Далия – это злая Далия, а я был слишком зол, чтобы увидеть в ее реакции истинный подтекст.

Это был способ скрыть свою уязвимость.

Очевидно, что она борется с непреодолимой печалью, и я не сделал лучше, поступив с ней так, как поступил.

Еще не поздно извиниться за свои слова.

Мама отмахнулась от меня.

– Я знаю. Знаю. Забудь.

– Кто такая Аннабель? – Далия не может скрыть этот особый блеск в глазах.

– Она недавно приехала в город, ее семья переехала сюда из Чикаго. Джулиан встречался с ней пару месяцев назад, но их отношения закончились довольно неожиданно.

– Ох, да неужели, – сухо ответила Далия.

– Аннабель Майерс? – Лили нахмурилась. – Я понятия не имела, что ты с ней встречаешься, – выражение отвращения на ее лице, вероятно, совпадает с моим.

Я дергаю за воротник.

– Она не стоила упоминания.

– Джулиан! – окликает меня мама.

– Как долго они встречались? – спрашивает Далия самым мягким и фальшивым голосом.

Мама прижимает руку к груди.

– Недолго, хотя это не помешало моему сыну разбить ей сердце.

– Удивительно, что она вообще сочла его достойным этого, – Далия ухмыляется.

Она как раз и не сочла. Я прикусываю язык, демонстрируя достойную восхищения сдержанность.

– Не начинай, mija¹⁵, – предупреждает Роза свою дочь.

– Извини, Mami.

Мама качает головой.

– Все в порядке. Я должна была предупредить ее маму, прежде чем они начали встречаться.

– Предупредить о чем? – Далия оживилась.

– Что Джулиан оставляет за собой шлейф обиженных женщин.

– Нет, не оставляю, – я не знаю, почему чувствую необходимость защищаться, но все равно глупо продолжаю. – И я не разбивал сердце Аннабель, – для начала оно должно было у нее быть, а наша тогдашняя беседа доказала обратное.

– Откуда ты знаешь? – спрашивает Лили.

– Потому что мы ходили всего на три свидания, – все они закончились тем, что каждый вечер я вежливо провожал ее до двери и целовал в щеку.

Не было никакого кайфа. Никакой химии. Никакой особой искры, от которой у меня стыла бы кровь и кружилась голова.

Ее вообще трудно было назвать привлекательной, учитывая, как плохо она обращалась с окружающими, в том числе с обслуживающим персоналом и теми, кого считала ниже себя по статусу.

Несмотря на недостатки Аннабель, я знаю, что проблема кроется во мне, а не в женщинах, с которыми я встречаюсь. Они ждут от меня харизматичного миллиардера, который будет поить их вином и возить по всему миру, но я не такой. Я предпочитаю слушать, а не говорить, спокойные поступки вместо изощренных демонстраций привязанности, упорную работу над тем, чтобы делиться своими деньгами с другими, а не искать способ потратить их на себя.

И если поначалу некоторые были готовы принять такое отношение, то когда я говорил, что не хочу иметь детей – по крайней мере, не в том виде, в котором они хотят, – все они реагировали одинаково.

Моя мама нахмурилась.

– Ее мама сказала, что Аннабель почувствовала что-то особенное между вами.

– Лучше взять ее в жены, пока она не опомнилась, – добавляет Далия.

Я бросаю на нее взгляд.

– Она плохо соображала.

– Очевидно, нет, если она считала вас двоих особенными.

Помните то извинение, о котором я говорил? Забудьте.

– Далия! – ругает ее Роза.

Она вздрагивает.

– Что?

Мама бросает на нее взгляд.

– Ты знаешь, что.

– Perdón⁵¹, – она еще глубже вжимается в обеденный стул.

Я сдерживаю улыбку.

Далия почесывает кончик носа средним пальцем.

– Все, – Роза бросает салфетку на стол и показывает пальцем на дочь. – Ты отвечаешь за посуду.

– Но я вчера сделала маникюр, – она поднимает руки, демонстрируя свой замысловатый маникюр.

– Тогда надень мои резиновые перчатки.

– Держи, – я ставлю свою тарелку поверх пустой тарелки Далии, заставляя ее нахмуриться.

Моя мама с драматическим вздохом бросает на стол свою салфетку.

– Раз уж ты в настроении побыть полезным, можешь тоже посуду помыть.

– Что?

– У Далии не было бы проблем, если бы ты не доставал ее весь день.

– Это она начала.

– А я заканчиваю. Иди.

Я отодвигаю стул и встаю, нахмурившись.

– Отлично.

Мы с Далией молча собираем посуду, прежде чем войти на кухню.

– Ты моешь, а я сушу? – спрашивает она, когда за ней закрывается дверь.

– У вас нет посудомоечной машины?

– Она сломалась вчера вечером.

Отлично.

– Я починю ее, когда мы закончим, – я кладу грязную посуду в раковину, а затем закатываю рукава.

Далия следит за каждым моим движением с горячим интересом, заставляя мой желудок сжиматься.

Черт.

– У тебя есть перчатки? – спрашиваю я.

Она выходит из того транса, в который ввели ее мои руки.

– Да, – она роется в шкафу под раковиной и достает большую пару розовых перчаток.

Я забираю их у нее, игнорируя покалывание от прикосновения ее пальцев к моим. Мы оба отстраняемся слишком быстро. Я натягиваю перчатки со слишком большой силой, чуть не порвав одну из них.

Далия ищет в прачечной чистое полотенце, пока я занят мытьем посуды.

Она возвращается, но останавливается на полпути, чтобы сфотографировать, как я мою тарелку.

– О. Цвет перчаток очень подчеркивает твои щеки.

– Удали это.

– Нет, – она убирает телефон в задний карман и прислоняется к стойке рядом со мной.

Я опускаю тарелку в грязную воду. Мыльные брызги и капли воды разлетаются от сильного всплеска, попадая на нас обоих.

– Эй! – она вытирает несколько капель с лица.

Воспользовавшись тем, что она отвлеклась, я хватаю телефон из ее заднего кармана.

– Отдай! – Далия тянется за телефоном, но я держу его над ее головой.

Мне с трудом удается сорвать одну из резиновых перчаток благодаря покрывающему ее мылу, но как-то удается ухватиться за кончик пальца и потянуть.

– Джулиан! – она вцепилась в мою руку своими свеженаманикюренными ногтями.

Я смутно слышу, как Роза говорит из другой комнаты, спрашивая, не надо ли ей пойти проверить нас, но мама уверяет ее, что все в порядке.

– Какой у тебя пароль? – спрашиваю я, пробуя несколько комбинаций цифр.

– Да пошел ты, – она переводит взгляд на точку между ребрами, от чего я вздрагиваю.

– Отдай, – она снова щекочет меня, и моя хватка на телефоне ослабевает.

Ох, блять.

Телефон падает в раковину, наполненную водой, и с противным стуком ударяется о дно.

– О, черт, боже мой! Я тебя убью! – она тянется за телефоном и вытаскивает его. Вода капает повсюду, а она усердно пытается включить его.

Я срываю вторую перчатку и запускаю пальцы в волосы.

– Черт. Мне жаль.

Она хмурится достаточно сильно, чтобы заставить меня попятиться назад.

– Тебе жаль?

– Он выскользнул.

– Он бы не попал к тебе в руки, если бы ты не набросился на меня.

– Набросился? Немного драматично, тебе не кажется? – у меня вырвался смешок.

Моя реакция, похоже, подогревает огонь в ее глазах.

– Я покажу тебе, что такое драма.

С впечатляющей скоростью она выхватывает мой телефон из заднего кармана и швыряет его, как футбольный мяч, в раковину. Стеклянный экран ударяется о борт тяжелой металлической кастрюли и падает на дно.

Мы оба открываем рты, когда треснувший экран один раз мерцает, а затем становится черным.

– Не могу поверить, что я это сделала, – она смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

– А я могу, – я начинаю закипать.

Пять глубоких вдохов.

Только вот пять – это не совсем то, что нужно. Двадцать вдохов спустя я все еще борюсь с желанием наброситься на женщину рядом со мной.

El que se enoja pierde⁵², изречение моего отца, эхом отдается в моей голове, немного ослабляя раздражение.

– Мне чертовски жаль. Не знаю, о чем я думала, – она трет глаза.

– Тебе жаль? – спрашиваю я холодным тоном.

– Да.

Я не могу объяснить, что заставляет меня так среагировать, но я хватаю шланг от крана и опрыскиваю Далию, как мы делали это бесчисленное количество раз в детстве.

– Джулиан! – она поднимает руки, и вода брызгает во все стороны.

Не обращая внимания на ее крик, я обливаю ее лицо холодной водой, портя при этом макияж и волосы. Тушь, подводка для глаз и румяна стекают по ее щекам.

Я опускаю шланг.

– Теперь я принимаю твои извинения, – я перевожу взгляд на ее промокшую футболку. Черная ткань прилипла к изгибам ее груди, как вторая кожа, подчеркивая…

– Какого черта? – прошептал я, захлебываясь водой.

– Ты выглядишь так, будто тебе нужно охладиться, – Далия достаточно обливает меня водой, чтобы намочить мои волосы, белую рубашку на пуговицах и переднюю часть брюк. Вода ощущается прохладной на моей коже, но от ее взгляда по моим рукам струятся волны тепла.

Она проводит языком по нижней губе, сосредоточившись на моем прессе, который обтягивает мокрая ткань.

Я следую за ее взглядом.

– Нравится то, что ты видишь?

– Считай, что я не впечатлена, – хотя слабый румянец, ползущий по ее шее, выдает ее.

Я хватаю рубашку за промокший подол и поднимаю его, чтобы вытереть лицо. Глаза Далии расширяются, когда ей открывается полный вид на то, что скрывается под промокшей тканью.

– Что ты делаешь? – шипит она.

– Убираю беспорядок, который ты устроила.

Ее взгляд скользнул по моему прессу, а затем проследил за угловатыми мышцами, исчезающими под поясом джинсов.

– Все еще не впечатлена?

Она прищурилась.

– Тем более сейчас, когда я рассмотрела все получше.

– Ты всегда была ужасной лгуньей.

– А ты всегда был плох во флирте.

– У тебя здесь кое-что… – я провожу подушечкой большого пальца по уголку ее рта. Ее резкий вдох звучит достаточно громко, чтобы его услышали за учащенным биением моего сердца.

Она откидывает голову назад, давая мне возможность лучше рассмотреть ее глаза, прикрытые веками.

У меня дрожат пальцы, когда я беру ее за подбородок и наклоняюсь, пока наши губы не оказываются в нескольких сантиметрах друг от друга.

– Для человека, который намерен вести себя так, будто не находит меня привлекательным, ты выглядишь как та, кто хочет, чтобы ее поцеловали.

Ее глаза распахиваются, и она отталкивает меня.

– Боже! Я тебя терпеть не могу.

– Это чувство взаимно.

Она бросает в меня полотенце для посуды. Я ловлю его за секунду до того, как оно падает в лужу, образовавшуюся у наших ног.

– Я возьму пакет риса, чтобы высушить наши телефоны, и швабру, чтобы убрать этот беспорядок, – объявляет она с раскрасневшимися щеками.

– Это хорошая идея после того, как ты обслюнявила весь пол, – я ухмыляюсь.

Ты играешь с огнем, предупреждает моя голова.

Ошибаешься. Я играю с чем-то гораздо более опасным.

С Далией Изабеллой Муньос.