Текст книги "Обновлённая любовь (ЛП)"

Автор книги: Лорен Ашер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

Глава 13

Далия

Когда несколько дней назад Джулиан прислал мне сообщение с просьбой назначить дату осмотра, я подумала, что он имеет в виду встречу с его командой для проверки состояния дома, чтобы понять какие работы необходимо провести, и составления списка всех наших нерешенных задач.

Но вместо этого я с удивлением обнаружила старый пикап Льюиса-старшего, припаркованный на подъездной дорожке, и Джулиана, стоящего на богато украшенном крыльце. Он прислоняется к одной из балок с замысловатой резьбой, которые поддерживают покрытый рыбьей чешуей потолок над его головой.

– Разве твой McLaren уже не починили? – спрашиваю я.

– Да, но я ни за что не сяду за руль этой машины зимой, особенно после нашего небольшого инцидента, – он засовывает руки в передние карманы своих брюк.

Я быстро отвлекаюсь на особняк. При дневном свете он выглядит намного величественнее, с устремленными в небо башенками и отдельной западной башней, которая настолько высокая, что отбрасывает большую тень на лужайку. Витраж над дверью и яркая, но выцветшая краска придают особняку индивидуальности.

Дом выглядит потрясающе, несмотря на очевидную запущенность и отсутствие ухода за ним. Меня переполняют мысли о том, как можно обновить экстерьер…

– Далия.

Я поднимаю глаза и вижу, что Джулиан смотрит на меня со странным выражением.

– Где остальные?

– Райдер с командой чинят септик⁵³, который лопнул на одном из наших объектов.

Я морщу нос.

– Мерзость.

– Рад, что в кои-то веки это не я, – его глаза пробегаются по моему телу. – Ты выглядишь… интересно.

Я упираюсь руками в бока.

– Теперь я понимаю, почему ты не часто делаешь комплименты другим.

Он хмурит брови.

– Почему?

– Потому что ты действительно не умеешь их делать.

Он хмурится, и слабый румянец пробирается по его шее.

– Я пытался быть милым.

– Зачем?

– Очевидно, потому что я глупый, – ворчит он.

– Тебе понадобилось всего тридцать лет, чтобы наконец признать то, что я все это время пыталась тебе доказать.

Он хмурится так сильно, что на его лице появляется несколько морщин.

Когда я подхожу к дому в своих ботинках, явно не предназначенных для строительных работ, я еще больше начинаю испытывать восторг.

Его телефон звонит прежде, чем он успевает что-то сказать. Он проверяет экран перед тем, как показать его мне.

– Ты не против, если я отвечу?

– Передавай своей маме привет.

И Джулиан делает именно это. Что бы ни говорила его мама, он отвернулся от меня. Но так как я любопытная, меня убивает, что я улавливаю только кусочки разговора, особенно когда мама его смешит.

Боже правый. Джулиан смеется нечасто, но когда это происходит, весь мой мир замирает на несколько секунд, чтобы я могла прочувствовать этот звук.

Его привязанность к матери не только искренняя, но и удручающе трогательная. У меня сводит живот, когда он, смеясь, обещает зайти к маме после работы, потому что у нее проблемы с протекающим кухонным краном.

У Джулиана больше денег, чем он мог бы потратить в этой жизни, и целый список людей, которые могли бы починить кран за десять минут, но он предлагает свою помощь вместо этого.

Ты удивлена даже после того, как он целый час чинил твою посудомоечную машину, но все равно отказался сдаваться и позвать на помощь?

– Пока, Ма. Nos vemos luego⁵⁴, – Джулиан кладет трубку и спускается по скрипучей лестнице. – Извини, что отвлекся.

– Все в порядке?

Он убирает телефон во внутренний карман своего серого костюма.

– Не считая раковины, да. Еще она не сдержалась и рассказала кое-что о Празднике урожая.

– О? Он уже скоро? – я притворяюсь, что ничего не знаю.

Он хмурит брови.

– Ты не настолько долго отсутствовала.

– Хм…

На озере Вистерия каждый год проходит четыре грандиозных мероприятия, посвященных различным временам года: осенний Праздник урожая, Праздничная Феерия на озере Вистмас, весенний Праздник еды, вина и цветов и знаменитый летний Клубничный Фестиваль. В организации каждого мероприятия принимает участие весь город, и люди со всего штата приезжают сюда.

Я изо всех сил старалась выбросить из головы предстоящий Праздник урожая, но дни моего невежественного блаженства скоро подойдут к концу, поскольку это только вопрос времени, когда мама попросит меня помочь со стендом Муньос.

До сих пор все жители были приветливы.

Но это не значит, что все посетители из соседних городов будут такими же.

Он прищуривается.

Я обхожу его и направляюсь к крыльцу. Джулиан отпирает дверь, петли со стоном распахиваются, и она ударяется о стену, поднимая в воздух пыль.

Мы с Джулианом разражаемся приступами кашля.

Я машу рукой в воздухе и задыхаюсь.

– Может нам одеть маски или что-то похожее?

– Дай-ка я проверю, нет ли у меня парочки, – Джулиан бросается к кузову грузовика.

Сквозь облако пыли пробиваются лучи света, заставляя меня обратить внимание на их источник.

– О боже! – я вхожу внутрь, не обращая внимания на протест Джулиана, раздавшийся позади меня.

Двойная лестница, ведущая на второй этаж, выглядит как из кинофильма. Затейливо вырезанные деревянные балясины и сложный ковер с ручной вышивкой по всей длине лестницы, поразили меня количеством деталей, вместившихся в одну-единственную достопримечательность. Тот, кто проектировал входную группу, знал толк в деталях и роскоши.

– Какого черта, Далия? Ты должна была дождаться меня, – Джулиан не дает мне шанса выхватить у него маску. Вместо этого он закрывает ею нижнюю половину моего лица, а затем закрепляет ремешки сзади, чтобы мои волосы не растрепались.

Подумать только, а я сказала, что романтик в нем умер.

– Ты это видишь? – я машу в сторону лестницы, говоря приглушенным голосом.

– Я это чувствую.

– Где твоя маска?

– У меня была только одна, – он снова сморщил нос, прежде чем чихнуть.

Я потянулась за маской, но Джулиан оттолкнул мои руки. От прикосновения его пальцев к моим костяшкам по позвоночнику пробегает приятная дрожь.

О, Далия. Ты безнадежна.

– Все нормально, – говорит он, фыркнув.

– Нет необходимости изображать из себя рыцаря, когда вокруг ни души.

Он бросает на меня взгляд и направляется в фойе под лестницей.

– Какое твое первое впечатление об этом месте?

– Я влюблена.

Его правая бровь приподнимается.

– Вот так просто, да?

– Вот так просто, – повторяю я, обращая внимание на детализированную деревянную лепнину по всему помещению. – Я имею в виду, ты только посмотри на все эти детали.

– Плотник, которого они нанимали, проделал отличную работу. Если не считать повреждений от термитов, его мастерство безупречно, – он проводит рукой по балюстраде.

– Как думаешь, ты сможешь ее повторить? – спрашиваю я, не задумываясь.

Его рука замирает.

– Я больше не занимаюсь плотницким делом.

– Что? С каких пор?

По тому, как он увлеченно возится с выключателем, можно подумать, что он родился еще до изобретения электричества.

– Уже давно.

– Почему? – мой высокий голос эхом разносится вокруг нас. У Джулиана был талант превращать деревянный брусок в произведение искусства, не имея ничего, кроме нескольких инструментов и одной идеи.

Подумать только, он перестал…

Он пожимает плечами.

– Я был занят.

– Я отказываюсь в это верить.

Он проверяет часы.

– У меня встреча через тридцать минут, так что давай продолжим.

Я прищуриваюсь.

– Мы еще не закончили этот разговор.

– Хорошо. Не забудь снова поднять эту тему, когда будешь готова рассказать о том, почему вы с Оливером расстались, – огрызается он.

Я отшатываюсь назад.

Его глаза закрываются.

– Черт. Прости, Далия. Это было несправедливо с моей стороны, – ледяной холод в моей груди, который, кажется, исчезает в присутствии Джулиана, возвращается с силой снежной бури.

– Не волнуйся. Я сталкивалась с комментариями и похуже, – я обхожу Джулиана, не обращая внимания на искру, вспыхивающую между нами, когда его кожа касается моей, и направляюсь в соседнюю комнату.

– Подожди! – он дергает меня за руку.

– Что ты делаешь? – я отстраняюсь от него.

Он крепче сжимает мою руку, отчего у меня сводит живот.

– Ты чуть не попала в паутину.

Я поднимаю взгляд от его руки, обхватившей мое запястье, к огромной паутине, висящей как занавес под аркой.

– О боже! – я вздрагиваю.

Я чертовски ненавижу пауков.

Джулиан отпускает меня, забирая с собой свое тепло.

– Я пойду впереди.

Я машу дрожащей рукой в сторону паутины.

– Давай.

– Ты могла хотя бы попытаться побороться за то, чтобы быть главной.

– Извини. Феминизм покинул мое тело, как только ты сказал про паутину.

Его губы изогнулись в уголках.

– Некоторые вещи никогда не меняются.

Достаточно одной его улыбки, чтобы заставить меня забыть о том, что я вообще злилась.

Он использовал твои отношения с Оливером как оружие. Так веди себя соответственно!

Я заталкиваю все свои чувства поглубже, пока Джулиан ведет меня за собой.

Мы с Джулианом проходим через весь дом, осматривая каждую комнату и записывая все работы, которые необходимо сделать. Он старательно пишет заметки на своем телефоне, а я фотографирую каждую комнату.

Напряжение между нами нарастает с каждым растягиванием рулетки, и когда мы доходим до седьмой спальни, я уже раздражена и отчаянно хочу домой. Когда я протягиваю руку в безмолвной просьбе, Джулиан удерживает рулетку в руках.

– Что? – выдавливаю я.

– Я тут подумал о кое-чем.

– Может, отметим это особое событие?

На его лбу прорезается морщина от того, как сильно он хмурится.

– Извини за то, что сказал внизу.

– Ладно.

Прощу ли я его за то, что он потерял самообладание? Да.

Значит ли это, что я не злюсь из-за того, что он сказал? Нет, поскольку он уже второй раз использует мои неудавшиеся отношения как оружие против меня.

Я прикусила язык так сильно, что почувствовала привкус крови.

– Дай мне рулетку, пожалуйста.

Он не делает ни малейшего движения, чтобы отдать ее, поэтому я поднимаю руку и шевелю пальцами.

Его глубокий вздох смирения эхом отражается от высокого потолка.

– Я не мог зайти в отцовскую мастерскую с тех пор, как он умер.

Моя рука падает, как мертвый груз.

Джулиан продолжает:

– Не уверен, почему я тебе это рассказываю, – он делает короткую паузу. – То есть, нет, я знаю, почему. Я чувствую себя ужасно из-за того, что набросился на тебя ранее, и это мой способ загладить свою вину.

– Я ценю это, но, пожалуйста, не стесняйся переставать делиться этим в любое время, – я сохраняю ровный голос, несмотря на участившееся сердцебиение. Признание Джулиана в своих глубоких чувствах не является частью нашей договоренности.

И не стоит жалеть его.

Складка между его бровями исчезает.

– Значит, я прощен?

– Я простила тебя после того, как ты помешал мне попасть в паутину, так что да, все в порядке, если только ты не будешь делать этого снова.

– Договорились. А теперь объясни, что ты имела в виду ранее?

– Об открытии кухни, чтобы туда попадало больше естественного света?

Он хмурится.

– Déjate de tonterías⁵⁵. Что ты имела в виду, говоря о том, что слышала комментарии и похуже?

– О. Проехали.

Он издает горловой звук.

– Не заставляй меня прибегать к крайним мерам, чтобы выудить из тебя информацию.

Я усмехаюсь.

– Ничто из того, что ты скажешь или сделаешь, не заставит меня открыться тебе об этой части моей жизни.

– Хочешь поспорить?

Забавно, как два слова могут открыть шлюз воспоминаний, которые я прогоняла. Мы с Джулианом провели годы, заключая пари, начиная с денег и заканчивая правами на хвастовство.

У Джулиана звонит телефон. Он смотрит на экран и ругается про себя.

– Мне нужно ответить.

Я отмахиваюсь от него.

– Без проблем. Я могу сама закончить осмотр последней комнаты и запереть ее после этого.

– Ты уверена?

Я киваю, борясь с сухостью в горле.

– Да.

Он игнорирует надоедливый рингтон.

– Я передам Сэму твои данные, и он сможет координировать встречи.

– Ты позволишь мне разговаривать с твоим помощником после прошлого звонка?

– Конечно. Я заставил его подписать новый контракт с хорошим повышением в зарплате и обещанием никогда не работать на тебя, пока он жив.

– Меня бесит, что ты всегда на шаг впереди меня.

Он смеется второй раз за сегодня, сбивая меня с толку.

– Не зря же я всегда надирал тебе задницу в шахматы.

Я отмахиваюсь от него, и он прощается с улыбкой на лице, которая остается со мной еще долго после его ухода.

Глава 14

Далия

Хотя я планировала отправиться домой после того, как закончу с последней спальней, я быстро изменила свое решение, как только обнаружила лестницу, ведущую на чердак.

Я люблю исследовать чердаки, хотя не многие это понимают, поскольку они имеют дурную репутацию жутких мест, полных привидений. Есть что-то особенное в том, чтобы ценить историю дома, будь то старые дневники, письма к любимому человеку или выброшенный сундук, полный мирских сокровищ.

– Ух-ты! – я смотрю в круглое окно, выходящее на долину и озеро за ее пределами. Размеры чердака просто невероятны: при желании здесь можно было бы сделать целую квартиру для свекрови.

Деревянные доски скрипят под ногами, пока я обыскиваю все углы и щели в поисках чего-нибудь стоящего. К сожалению, ничего ценного я не нашла.

– Хм… – я поворачиваюсь кругом. Обычно я нахожу хоть что-нибудь – даже случайный журнал или забытый рождественский подарок, который пылится без дела.

Громкий звонок моего мобильного телефона эхом отражается от высокого потолка. На светящемся экране показалась фотография Джулиана, держащего в руках свой приз «Второй лучший» в день окончания школы, и его прозвище, набранное жирным шрифтом.

Я провожу большим пальцем по экрану и отвечаю.

– Джулиан.

– Ты заперла комнату? – спрашивает он, в то время как на заднем плане закрывается дверь.

Я фыркнула.

– Ты не можешь доверить мне даже это, верно?

Нетрудно представить, как он хмурится, отвечая:

– Вы, Муньосы, не удосуживаетесь запирать на ночь свою входную дверь, так что прости меня, что я такой недоверчивый.

– Я запираю двери еще с колледжа, так что не бойся. Я так и сделаю, когда закончу.

– Ты все еще там?

– Да. Это проблема?

Его молчание длится всего секунду.

– Что ты там делаешь?

– Исследую.

– Разве это не может подождать до завтрашнего приезда Райдера?

Деревянные половицы стонут от моих шагов.

– Есть вещи, которые я люблю делать в одиночестве.

Он делает паузу.

– Например?

– Тебе это покажется глупым, – по крайней мере, так думали продюсеры, когда я таскала за собой съемочную группу во время своих поисков.

– Глупо то, что ты делаешь обо мне предположения, не спрашивая.

– М-м-м… – когда Джулиан стал таким напористым, и почему я нахожу это довольно сексуальным?

Он что-то пробурчал себе под нос, прежде чем на этот раз заговорить громче.

– Будь осторожнее.

Два маленьких слова заставили мои мысли путаться, а пульс подскочить.

Черт. Сейчас я не в состоянии справиться с чувствами. На самом деле, я хотела бы заменить свое сердце мотором, работающим на холодном кофе и красках, пока решаю свои проблемы.

Я борюсь с комом в горле.

– Когда мы начали заботиться о благополучии друг друга?

– С тех пор, как на тебя не распространяется страхование моей ответственности.

Я притворно фыркнула.

– На секунду я подумала, что у тебя есть ко мне чувства.

– Только негативные.

– Пожалуйста, остановись, пока я не упала в обморок.

Его смешок можно было бы расценить как смех.

– Шутки в сторону… – его прервал кто-то на заднем плане, назвав его имя. – Извини. Мне нужно идти.

– Ничего страшного. Мне все равно пора.

– Дал…

– Я буду осторожна. Пока! – я вешаю трубку, прежде чем Джулиан успевает продолжить то, что хотел сказать.

Оно и к лучшему. Я вздыхаю, глядя в потолок.

И моргаю.

Это…

Я протираю глаза, чтобы убедиться, что они меня не обманывают.

Сердце бешено стучит, когда я спускаюсь по лестнице в поисках стремянки, которую оставил для меня Джулиан. Дважды спотыкаясь, я чуть не потеряла равновесие, но все же справилась с этой тяжелой штуковиной и затащила ее на чердак без единой оплошности.

Я устанавливаю лестницу под деревянной балкой и поднимаюсь по ступенькам к рулонам бумаги, засунутым между двумя опорными балками.

Попались. Я тянусь и хватаю их, прежде чем спуститься по первым нескольким ступенькам.

Слабое щекотание в правой руке заставляет меня поднять глаза и обнаружить серого паука, ползущего к моему локтю.

– Ах! – вскрикиваю я, поскользнувшись. Вместе с пауком летят рулоны бумаги, а я делаю все возможное, чтобы удержаться на месте.

Неверное решение.

Руки машут из стороны в сторону в бесполезной попытке удержать равновесие. Я падаю, задыхаясь, и весь воздух вылетает из моих легких, когда я ударяюсь об пол левой рукой.

Я едва не теряю сознание от резкой боли, пронзившей меня. Идея перевернуться на спину, чтобы осмотреть повреждения, кажется невыполнимой, особенно когда наступает шок и тело немеет.

Нужно позвать на помощь.

Зрение затуманивается, тело дрожит, я похлопываю правой рукой по карману и только сейчас вспоминаю, что положила свой телефон на оконный карниз, прежде чем пойти за лестницей.

– Черт… – на глаза наворачиваются слезы. Тревога нарастает внутри меня, как ядерная бомба, которая вот-вот взорвется.

Пожалуйста, только без панических атак сейчас.

Мой мозг игнорирует мою просьбу, поскольку вопросы пробиваются сквозь последние крупицы моего здравомыслия.

Как мне позвать на помощь, если у меня нет телефона?

Сколько часов должно пройти, чтобы кто-нибудь заметил мое отсутствие?

Будут ли они знать, где меня искать?

С каждым вопросом, оставшимся без ответа, моя тревога возрастает. В глазах появляются черные пятна, а глубокие вдохи почти не помогают остановить панику, которая, как дикий зверь, рвется из груди.

Думай.

В том-то и дело. Я не могу думать, когда чувствую себя так. Я становлюсь заложником своих мыслей, и ничего не могу сделать, кроме как пожелать, чтобы это чувство поскорее закончилось.

Попробуй сосредоточиться.

Я начинаю делать упражнение, которому меня научила психотерапевт, но меня прерывает мой назойливый рингтон. Как, черт возьми, я могу дотянуться до этой чертовой штуки, чтобы позвать на помощь, когда я едва могу двигаться?

Думай. Думай. Думай.

– Эй, Сири. Ответь на звонок, – я копирую мамину манеру говорить с телефоном, когда ее руки заняты в магазине.

– Помоги! Я ранена и не могу добраться до телефона, чтобы позвонить кому-нибудь. Позвони Джулиану и скажи ему, что я застряла на чердаке в доме основателя. Он знает, где это, – я дважды повторяю номер, который знаю наизусть, в надежде, что Сири его поймет.

Хотя и не могу получить от нее никакого подтверждения, я знаю, что она сама разберется или позвонит кому-нибудь, кто разберется.

Я отказываюсь верить в обратное.

Глава 15

Джулиан

Я выбежал из своего офиса, не думая.

Также как и не думал, когда в панике нарушил пять разных правил дорожного движения, чтобы успеть вернуться в дом основателя.

На самом деле, мое тело действует на чистом адреналине и последней клетке мозга, когда я вбегаю в дом, выкрикивая имя Далии в поисках чердака.

Она кричит с противоположной стороны дома, и я бросаюсь к лестнице. Мои ботинки топают по дереву в такт биению сердца, когда я спешу вверх по ступенькам.

От вида Далии, прижимающей к груди левую руку, я едва не падаю на колени.

Это все твоя вина.

– Что случилось? – я изо всех сил стараюсь сдержать дрожь в голосе.

– О, слава Богу ты пришел один. Не думаю, что смогла бы сейчас справиться с истерикой мамы или сестры и их мольбами о том, чтобы боль прошла прямо сейчас, – голос Далии дрогнул, выдавая маску спокойствия, которую она изо всех сил старается сохранить.

Мой взгляд мечется между ней, лестницей и рулонами бумаги в нескольких футах от нее.

– О чем, черт возьми, ты думала?

– Не мог бы ты сначала помочь мне, а потом читать нотации? Думаю, я сломала руку, – она показывает на свою безвольную конечность.

– Я вызову скорую помощь, – я опускаюсь на колени рядом с ней и нащупываю свой телефон.

– Нет!

– Почему нет?

– Только лишнюю шумиху наведем.

Я снова осматриваю ее руку.

– Может стать только хуже, если я попытаюсь перенести тебя.

– Мысль о том, чтобы оказаться в машине скорой помощи… – ее голос дрожит.

Черт. В панике я чуть не забыл о том, как Далия наблюдала в первом ряду, как ее отец умирал на заднем сиденье машины скорой помощи от инсульта.

– Ты отвезешь меня? Пожалуйста, – она пытается сесть.

Я удерживаю ее, сжимая плечи и оценивая ситуацию.

– Мне придется нести тебя.

– Я могу ходить! Смотри. Но сначала помоги мне встать, – она с шипением пытается сесть.

– Не двигайся, или я вызову скорую.

– Подожди! Можешь сначала взять мой телефон? Он на подоконнике.

– Хорошо, – я хватаю ее телефон и кладу его в задний карман.

Я опускаюсь на колени и просовываю руки под нее. Ее глаза слезятся, когда я прижимаю ее к своей груди и поднимаюсь, стараясь не сделать ей больнее.

Мои руки крепко ее обхватывают.

– Ты в порядке?

– Лучше не бывало, – ее слишком веселый голос действует мне на нервы.

Когда она ответила на звонок, мой разум пришел к наихудшему выводу, основываясь на приглушенном, паническом голосе Далии. Я не мог перестать воспроизводить образы, которые пронеслись в моей голове после многих лет работы на стройке.

Расколотый череп.

Сломанный позвоночник.

Паралич.

Ты видел все это, но никогда раньше так не реагировал.

Я прогоняю эту мысль, но она возвращается с новой силой, когда Далия прячет лицо в моей рубашке, смачивая материал своими слезами.

Ты все еще беспокоишься о ней.

Mierda ² .

Не прошло и секунды, как Далия снова заговорила.

Она шмыгает носом.

– Так глупо.

Я иду к выходу.

– Что именно?

– Вот так сломать руку.

– Как это случилось? – я иду к лестнице, изо всех сил стараясь удержать ее.

– Я увидела паука.

– Паука?

– Знаю, о чем ты думаешь. Но это чудовище было размером с тарантула и с клыками, как у змеи, – она прижимается ко мне, когда я делаю первый шаг вниз по лестнице.

Ты должен был быть здесь.

Я знал, что оставлять Далию заканчивать начатое не слишком вежливо, но мне нужно было ответить на телефонный звонок и присутствовать на встрече, которую я не мог пропустить.

Не мог или не хотел?

Лучшей частью моего дня была прогулка с ней – что само по себе аномалия, – и меньше всего мне хотелось возвращаться в офис.

Вена на моей шее пульсирует с каждым раздражающим ударом сердца.

Я пропустил часть бреда Далии, но по мере того, что она продолжает говорить, легко уловил суть.

– Это существо было порождением кошмаров. Мне повезло, что я сейчас жива и могу рассказать об этом.

Далия говорит со мной в таком тоне только тогда, когда ей тревожно или больно. Поэтому, чтобы отвлечь ее, я развлекаю ее разговорами во время прогулки по особняку.

– Стоит ли мне обратиться в дезинсекцию? – спрашиваю я.

– Дезинсекцию? Ни в коем случае. Сюда должно приехать Министерство Природных Ресурсов и сбросить фумигационные бомбы⁵⁶, потому что у меня такое ощущение, что это существо здесь не одно.

– Думаешь, их больше?

– Конечно. Возможно, сотни, – она смотрит на потолок. – На самом деле, нет. Тысячи. Убедись, что МПР обо всем этом знает, когда будешь звонить им завтра. Когда дело касается правительства, нужно преувеличивать ситуацию, чтобы привлечь их внимание.

– Но к тому времени, когда они займутся этим делом, участок уже будет наводнен пауками размером с человека.

Она прижимается лицом к моей груди, пытаясь скрыть улыбку, но тут же отстраняется, шмыгнув носом.

– Новый одеколон?

Я чуть не споткнулся о собственные ноги.

– Что?

– В день аварии ты пах по-другому.

Из всех вопросов, которые можно было задать…

– А, да. Он закончился, – хорошая работа, ты заставил работать хоть одну клетку своего мозга.

– Хм, – она замолчала.

– У меня есть идея, – я говорю немного слишком быстро.

– Какая?

– Что, если мы сожжем дом?

Она вцепилась в ткань моей рубашки своей здоровой рукой.

– Нет!

– Но мы могли бы спасти мир от супер-пауков.

– И разозлить призраков, которые здесь живут? Нет, черт возьми! Я достаточно насмотрелась фильмов ужасов и знаю, что к чему.

Я нахмурил брови.

– Каких призраков?

– Разве ты не изучил дом перед тем, как подписать бумаги?

Не уверен, что был в здравом уме, когда покупал дом, не говоря уже о том, чтобы изучать его прошлых владельцев.

Она оглядывается по сторонам, а потом шепчет:

– Ты не подумал, почему такое сокровище, как этот дом, выставили на продажу?

– Все просто. Его очень трудно ремонтировать, – судя по столетней электропроводке, древним водосточным трубам и неисправному фундаменту, ремонт обошелся бы любому в сотни тысяч долларов.

Она закрыла глаза, то ли от боли, то ли от разочарования, точно не знаю.

– Странно, что ты не слышал о призраках. Все в городе знают о них.

– Наверное, потому что я вообще не верю в призраков.

Она шикает на меня.

– Ш-ш-ш. Ты их разозлишь.

– Их не существует.

– Хорошо, – только вот все в ее тоне говорит о совершенно противоположном.

Мягкий топот моих ботинок по деревянному полу заполняет тишину между нами. Я пытаюсь открыть входную дверь рукой, но в итоге сдаюсь и просто толкаю ее.

– Извини.

Ее подбородок дрожит, заставляя меня чувствовать себя еще более дерьмово.

– В любом случае, мы не можем сжечь дом. Если ты это сделаешь, я никогда тебя не прощу.

– Мне добавить это в список остальных причин?

Она пронзает меня взглядом.

– Джулиан.

Непривычное ощущение трепета вспыхивает у меня в животе. Я пинаю входную дверь сильнее, чем намеревался, заставляя содрогнуться и Далию, и стеклянное оконное стекло, когда она закрывается.

Черт.

Она смотрит на меня стеклянными глазами.

– Возможно, мы можем заключить перемирие с пауком. Он же не пытался меня укусить, хотя мог бы. Это я ступила на его территорию.

– Значит, чердак запрещен?

– Конечно, при условии, что ты вернешься за рулонами бумаги, которые я там оставила.

– Конечно же, ты хочешь, чтобы я туда пошел.

– Ты будешь моим героем. Я даже куплю тебе медаль, – ее глаза сияют, несмотря на слезы, скапливающиеся на нижних ресницах.

Я помогаю Далии залезть в машину, и только после нескольких ее шипений пересаживаюсь на водительское сиденье и завожу двигатель.

– Я отвезу тебя в городскую больницу.

– Зачем? – кричит она. – Док дальше по дороге.

– Ни в коем случае.

Она фыркает.

– Что ты имеешь против Дока? Он лечил сломанные руки еще до нашей эры.

– Именно. Я уверен, что он работал на передовой во время последней Мировой войны.

– С каких это пор опыт – преступление?

– С тех самых, когда опыт означает, что ты все еще пользуешься бумажными картами и налобным зеркалом, – я смотрю на нее краем глаза.

– Не все знают, как пользоваться электронными медицинскими картами.

– Я не успокоюсь, пока не найду кого-нибудь, кто знает. Конец дискуссии.

Она что-то ворчит себе под нос, пока я еду по гравийной дорожке к главной дороге. Машина трясется, едя по неровной местности, что только еще больше злит меня.

– Ты можешь включить музыку? – ее голос прорывается сквозь мое шумное дыхание.

– Конечно, – я достаю телефон и включаю свой любимый плейлист.

Далия замолкает, когда я увожу нас от дома и выезжаю за пределы озера Вистерия. Напряжение в ее плечах исчезает с каждой песней. За тридцать минут езды до озера Аврора я несколько раз проверяю ее, но она сидит в том же положении с закрытыми глазами и прислоненной к стеклу головой.

Несмотря на то, что я не решаюсь ее разбудить, я паркую свой автомобиль на аварийной парковке и открываю ее дверь.

– Идем.

Она нахально приподнимает одну бровь.

– Мне нужно, чтобы ты сначала отошел с дороги.

– Я понесу тебя.

Ее глаза расширяются.

– Зачем?

– Ты сломала руку.

Она хмурится.

– Забавно. Не знала, что она нужна мне, чтобы ходить.

Я борюсь с искушением ущипнуть себя за переносицу.

– Мне не хотелось бы, чтобы ты споткнулась и упала, учитывая, что до этого ты даже встать не могла.

– Удивлена, что тебя это волнует.

– Только при определенных обстоятельствах.

Ее глаза блестят.

– Например, когда я собираюсь предъявить твоей компании иск о возмещении ущерба?

– Меньшего я и не ожидал. Может, мне позвонить своему адвокату?

– Конечно. Я слышала из надежного источника, что у тебя неплохой полис страхования ответственности.

Я сдерживаю смех.

– Хватит тянуть время, идем.

– Почему…

Я нагибаюсь и подхватываю ее, прежде чем она успевает возразить.

Она молчит, пока я несу ее в комнату ожидания и усаживаю, а затем направляюсь к медсестрам. После быстрого осмотра Далию уводят в палату.

Следующие двадцать минут я разговариваю по телефону с матерью Далии, уверяя Розу, что она в безопасности и получает медицинскую помощь. Роза хочет приехать за ней, но я предлагаю отказаться от этой идеи.

– Мы скоро закончим, – в худшем случае, Далии потребуется операция, хотя я сомневаюсь, что гипс не сможет вылечить ее травму.

– Слава Богу, что ты был рядом и помог ей, – говорит ее мама.

Мои пальцы впиваются в бедра. Дело в том, что мне следовало быть там раньше, чтобы этого вообще не случилось.

Мой телефон постоянно вибрирует от сообщений в нашем семейном групповом чате с вопросами, как дела у Далии. Они не прекращаются с тех пор, как я рассказал им о ее травме, хотя Далия продолжает молчать.

Лили: Как дела?

К. М.: Лучше не бывало.

Далия прикрепляет фотографию своей сломанной руки, от которой у меня сводит живот.

Роза: Далия!

Лили: В следующий раз добавь предупреждение о содержании, идиотка.

После этого она отправляет три эмодзи с зеленым лицом⁵⁷.

Мама: Как ты сейчас переписываешься?

К. М.: Одной рукой.

Лили: Талант.

К. М.: Скорее, тоска.

Рафа: Нико спрашивает, сможет ли он нарисовать что-нибудь на твоем гипсе в это воскресенье.

К. М.: Конечно.

Ночь проходит мучительно медленно, пока я жду Далию, давая мне достаточно времени, чтобы обдумать свое эгоистичное решение оставить ее одну.

Я сто раз говорил себе, что мне нет дела до нее, что все романтические чувства, которые я испытывал к ней, давно умерли – и вот я здесь, переживаю из-за того, что она пострадала по моей вине.

Правда в том, что Далия мне небезразлична, независимо от того, хочу я этого или нет.

Забота о ком-то – это не конец света, говорю я себе.

Вот только Далия – это не кто-то.

Она намного больше.

От этой мысли я вскакиваю со стула. Вместо того чтобы сидеть и предаваться размышлениям, я налетаю на торговый автомат и покупаю в кафетерии несколько снэков. Мне нравится быть полезным, а все, что происходит сегодня, вызывает у меня совершенно противоположные чувства.

Еще через час из двух дверей выходит Далия с левой рукой в фиолетовом гипсе и карточкой-напоминанием о приеме, назначенном через четыре недели.

Облегчение обрушивается на меня мгновенно, как удар мячом в грудь.

С ней все в порядке.

Конечно, она в порядке, тупица. Это же перелом руки, а не операция на сердце.

– Привет, – она теребит оторвавшуюся нитку на своей перевязи.

– Красивый цвет.

– Мой любимый.