Текст книги "Обновлённая любовь (ЛП)"

Автор книги: Лорен Ашер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Глава 29

Далия

Не знаю, как долго Джулиан обнимает меня, пока я все перевариваю, но я благодарна ему за поддержку.

Постепенно печаль, которую я испытывала ранее, исчезает, и остается то, чего я не ожидала.

Облегчение.

Приятно поговорить с кем-то обо всем, даже если этот кто-то – Джулиан. И, возможно, так и должно было быть.

Он не слишком эмоционален и тревожен, как моя мама, которая, скорее всего, расплакалась бы вместе со мной, и не похож на Лили, которая в подробностях описала бы, как она планирует убить Оливера. Ни один из них не смог бы по-настоящему понять меня и то, что мне нужно.

Я не хочу плакать или мстить. Я хочу этого.

В какой-то момент Джулиан несет меня к одной из кабинок в задней части бара. Проведя последние двадцать минут, используя его рубашку как салфетку, а его грудь – как мою личную грушу для битья, я эмоционально и физически истощена.

Джулиан убирает мои волосы с лица.

– Разве эти тесты не являются кучей вероятностей? Они никак не могут быть на сто процентов точными.

– Да, но риск… Я не могу сознательно привести в этот мир ребенка, который может провести большую часть своей короткой жизни в муках, – мой голос звучит слишком слабо и неуверенно.

– Я понимаю.

Несколько минут мы молчим, пока Джулиан не нарушает тишину.

– Оливер и его семья, очевидно, все еще застряли в 1700-х годах, но ты же знаешь, что сейчас есть множество способов завести ребенка.

Мои плечи опускаются.

– Я знаю.

Оливер повторял то же самое бесчисленное количество раз, но в конце концов его слова изменились, как только стали ясны условия получения наследства. Он перестал стараться ради нас, при этом запугивая меня, чтобы я поверила, что проблема во мне.

Наши отношения разрушились вместе с моим психическим здоровьем.

– Тогда в чем дело? – спрашивает Джулиан.

Я кручу одно из своих колец.

– Он заставил меня почувствовать себя…

Он прижимает мое тело к своему.

– Какой?

– Дефектной, – я поперхнулась.

– Он сказал это специально? – от того, как голос Джулиана быстро переходит в нечто темное и угрожающее, у меня волосы на руках встают дыбом.

Я не отвечаю – не из страха за безопасность Оливера, а потому, что мне не нужна жалость Джулиана.

– Я убью его, – от выражения лица Джулиана у меня по спине пробежала дрожь.

– Когда мы перешли от желания убивать друг друга к желанию убивать ради друг друга? – поддразниваю я в отчаянной попытке сменить тему.

– С тех пор как я узнал, как сильно он тебя обидел.

Я смахиваю с ресниц слезы.

– Возможно, это самое милое, что ты мне говорил.

– Не привыкай к этому.

– Я бы не посмела.

– Он никогда не заслуживал тебя.

Мое следующее признание вырывается из меня само собой.

– Я не переживаю из-за него или его брака.

– Нет?

– Нет. Может показаться, что это не так, но я чувствую облегчение. Я знаю, что все это к лучшему, хотя мне хотелось бы, чтобы мое расставание и моя жизнь не были так широко известны.

– Тогда почему ты плачешь?

– В основном из-за себя. И из-за шоу, которое мне обещали.

– Что случилось?

– Компания отказалась от контракта сегодня днем после того, как появились новости.

У него отвисла челюсть.

– Если они не поддерживают тебя в таких ситуациях, лучше с ними не работать.

Я фыркнула.

– А что, если другой возможности не представится?

– Представится.

– Ты так уверенно говоришь об этом.

Его глаза сужаются.

– Я удивлен, что ты так не говоришь.

Я опускаю взгляд.

Он поднимает мой подбородок.

– Ты можешь рассказать мне все, что угодно. Я не обижусь на тебя и не подумаю о тебе плохо.

Мои плечи опускаются.

– Я позволила Оливеру контролировать мою самооценку. Я сомневалась во всем, что заставляло меня чувствовать себя собой, потому что думала, что это часть взросления. Что любовь – это компромисс.

– Если тебе приходится менять себя, чтобы соответствовать чьему-то идеальному представлению о себе, это не любовь.

Я смотрю на свои сцепленные руки.

– Теперь я это понимаю.

– Что отняло у тебя так много времени понять это?

– Честно? Я забыла, кем была раньше. Но вернувшись сюда в одиночестве… это дало мне время подумать.

Мы обмениваемся знающими взглядами, после чего Джулиан предлагает мне выйти из кабинки.

– Что? – я встаю на трясущихся ногах.

– Как ты смотришь на то, чтобы выбраться отсюда?

– Куда?

– Сделать что-нибудь веселое.

Я не понимаю, куда нас ведет Джулиан, пока не вижу, как освещенное колесо обозрения замедляет ход, и посетители Праздника урожая спрыгивают с него.

– Ни за что на свете, – я упираюсь ботинками в землю.

– Почему нет?

– Мне неловко.

Он наклоняет голову.

– Из-за чего?

– Из-за всех этих опубликованных обо мне статей.

– Люди здесь почти не читают новости, не говоря уже о колонках со сплетнями.

– Но я выгляжу просто ужасно, – я показываю на свое распухшее лицо.

Он сокращает расстояние между нами и нежно проводит большим пальцем под моим правым глазом, стирая пятно туши, которое я, должно быть, не заметила в уборной в баре.

– Ты прекрасно выглядишь.

Моя голова кружится быстрее, чем чайные чашки на аттракционе вдалеке.

– Ты говоришь это только для того, чтобы я согласилась.

– Если бы я хотел, чтобы ты согласилась, я бы рассказал тебе о соревновании, которое запланировал.

Я навострила уши.

– Ты сказал «соревнование»?

Его смех действует как шокер.

– Я же говорил.

– Что у тебя там за план?

– Лучше я тебе покажу, – Джулиан кладет руку мне на спину и подталкивает в направлении входа на фестиваль. Я несколько раз пытаюсь отпихнуть его и напомнить о наших установленных правилах, но он предпочитает игнорировать меня, ведя в сторону зоны с едой.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты не предлагаешь устроить соревнование по поеданию еды.

– Нет, но мы должны тебя накормить и напоить.

– Я выпила всего две рюмки текилы, прежде чем Генри прервал меня.

Он бросает на меня взгляд.

– Хорошо. Три. Но это все. Я клянусь. Смотри, – я иду прямо назад, читая клятву верности.

Джулиан закатывает глаза, направляя меня к палатке с барбекю. Он накладывает в наши тарелки столько еды, что ею можно накормить небольшую семью. Я едва могу съесть половину, хотя и выпиваю три стакана воды, чтобы успокоить его.

Возможно, у меня небольшой опыт в отношениях без обязательств, но я достаточно умна, чтобы понять: то, что он утешает меня подобным образом, не является привычным для таких отношений. Как и то, что я не могу принять это, не воздвигая стен.

Я не понимала, как сильно нуждаюсь в заботе, пока Джулиан не показал мне, чего мне не хватает, и я не знаю, как это осмыслить.

К счастью, Джулиан не дает мне погрузиться в свои мысли, оттаскивая от палатки с едой. Когда мой желудок полон, а голова больше не путается от слез и текилы, он ведет нас к противоположной стороне парка.

Мое внимание привлекает звон колокольчика вдалеке.

– Карнавальные игры?

Он останавливается возле палатки и поворачивается ко мне.

– Не могу придумать лучшего способа устроить дружеское соревнование.

– Существует ли такое выражение в нашем словаре?

– Думаю, нет.

– И каков твой план? – спрашиваю я.

– Кто выиграет больше всех игр, тот и станет победителем.

– А какой приз?

Он почесал щеку.

– Я не собираюсь проигрывать, так что сомневаюсь, что тебе стоит беспокоится о призе.

Я усмехаюсь.

– Игра начинается.

Мы с Джулианом выбираем ближайшую к нам палатку, которая, кстати, оказалась одной из моих любимых – подбрасывание колец. Он меняет несколько одиночных колец на два набора.

– Удачи, – он передает мне кольца.

Я закатываю глаза и бросаю первое кольцо. Оно ударяется о край стеклянной бутылки и падает на землю.

Далее он бросает свое кольцо настолько отработано, что оно идеально скользит по горлышку бутылки.

У меня отвисает челюсть.

– Как тебе это удалось с первой попытки?

– Нико обожает эту игру.

Мои глаза сужаются.

– В какие из этих игр ты уже сыграл?

– Во все.

– Обманщик, – я пихаю его в плечо.

– Не будь обиженной неудачницей.

– Я еще не проиграла.

– Ударение на «еще».

На этот раз я бросаю следующее кольцо с большей силой. В отличие от предыдущего, оно попадает в горлышко бутылки, но не скатывается по нему.

Близко.

Следующие два кольца Джулиан бросает спиной, словно выпендриваясь, и попадает.

Я поворачиваюсь к нему лицом и хмурюсь.

– Что ты хочешь, если выиграешь?

– Когда выиграю, дам тебе знать.

Мудак.

Мы с Джулианом бегаем между палатками. К счастью, он выбирает игры, в которых нужна только одна рабочая рука, хотя мое облегчение длится недолго: он надирает мне задницу в бросании колец, в макательной машине, в сбивании бутылок и в бросании мечей в кольцо.

К его удивлению, я выиграла игру в ски-бол, дартс с шариками, стрельбу по мишеням и Кукурузную дыру.

Выпив немного яблочного сидра и закусив парой хот-догов, мы выходим в финал с равным счетом.

– Нервничаешь? – спрашиваю я.

– Нет.

– Ты очень самоуверен.

– Потому что я уже знаю, что выиграл, – он ведет меня к последней игре.

Кто-то ударяет молотком по платформе, и колокольчик на вершине автомата «Силач» звонит, как смертный колокол. Эта игра была любимой у Джулиана, поэтому я обычно не играла в нее только потому, что знала, что никогда не смогу попасть в колокол так, как он.

– У меня только одна свободная рука.

– Что случилось с твоей уверенностью? В остальных восьми играх с этим проблем не было.

У меня дергается глаз.

– Хочешь быть первой? – он предлагает мне молоток.

– Сначала ты, – я указываю рукой в сторону автомата. Несмотря на то, что знаю, что проиграла, я отнесусь к этому по-спортивному и хотя бы попробую свои силы.

Он меняет хватку и ударяет молотком по металлической платформе. К всеобщему удивлению, она взлетает вверх и врезается в колокол.

– Победитель, – контролер игры предлагает Джулиану выбрать приз со стены пластиковых и мягких игрушек.

– Qué lástima⁷⁵, – говорю я. – Похоже, у них закончились надувные куклы.

Он показывает мне средний палец, заставляя мимо проходящих родителей ахать.

– Простите, мэм, – он отворачивается, навострив уши.

– Мэм, – подражаю я его грубому, сиплому голосу.

– Заткнись и проигрывай уже, – он передает мне молоток.

Я подхожу к автомату, одновременно регулируя хватку, чтобы она соответствовала хвату Джулиана. Глубоко вздохнув, я разворачиваю руку и ударяю молотком по платформе. Металлический кусок поднимается к центру полосы, но так и не достигает колокола, как было у Джулиана.

– Если бы только я могла использовать обе руки, – я смотрю на колокольчик.

– Это не имеет значения.

Я закатываю глаза.

– Да, естественно.

– Это больше физика, чем сила.

– Конечно.

– Нико может это сделать, и у него нет и половины твоей силы – даже со сломанной рукой, – он протягивает работнику парка десятидолларовую купюру. – Давай я тебе покажу.

– Вот, – я передаю ему молоток, но он лишь качает головой.

– Будет проще, если я буду показывать вместе с тобой, – он подходит ко мне сзади и кладет свои руки поверх моих.

– Тебе просто нужен повод, чтобы прикоснуться ко мне, – я говорю достаточно тихо, чтобы слышал только он.

Его губы прижимаются к моему уху, и он шепчет:

– Только потому, что иначе ты мне не позволишь, – он фиксирует наши руки, не обращая внимания на мою легкую дрожь.

– Если мы со всей силы ударим по платформе, – он делает шаг назад и бьет молотком по ней, отчего металлическая деталь скользит чуть выше, чем у меня. – Мы все равно не попадем в колокол.

– Почему?

– Потому что нужно ударять по ней правильно.

– Хорошо, Златовласка. Докажи это.

Он повторяет то же движение, но на этот раз молоток ударяет по центру. Металлический кусок взлетает вверх и врезается в колокол, заставляя его зазвенеть.

– Видишь?

Я высунула язык.

– Выпендрежник.

Он со смехом отпускает мои руки.

– Попробуй еще раз и целься в центр.

Я повторяю движение, как он меня учил. Металлический кусок поднимается выше, чем раньше, но не задевает колокол.

Он передает рабочему еще одну десятидолларовую купюру.

– Продолжай.

Мой взгляд скользит к очереди, выстраивающейся позади нас.

– Есть и другие люди, которые хотят попробовать.

– Они могут подождать.

Я пробую еще раз, целясь в то же место, которое показал мне Джулиан. Хотя и не попадаю в колокол, я все ближе к нему.

– Еще раз, – он постукивает по центру платформы. – Вот здесь. Сосредоточься больше на попадании в цель, чем на том, насколько сильно ты по ней ударяешь.

– Хорошо, – я в точности следую инструкциям Джулиана, нанося удары в то место, которое он мне показал, под идеальным углом и с нужной силой.

Под звон колокольчика я бросаюсь в его объятия с огромной улыбкой.

– Я сделала это!

Он обхватывает меня руками, сжимает и поднимает.

– Да.

– Меня не волнует, что я проиграла соревнование.

– Нет?

– Нет! Потому что это было круто. Мне еще никогда не удавалось выиграть в этой игре.

– Я знаю, – его глаза сияют ярче, чем мигающие огни над нами.

Несколько человек вокруг нас смеются и хлопают, напоминая мне о своем присутствии.

– Теперь ты можешь опустить меня.

Он выполняет мою просьбу, превращая ее в целое испытание, пока мое тело скользит по его телу.

Щеки горят, когда я приземляюсь на ноги.

– Ты была достойным противником, – он протягивает мне игрушку единорога, которую выиграл.

– Избавь меня от фальшивого проявления спортивного мастерства и продолжай злорадствовать.

– Отлично. Мне было приятно снова надрать тебе задницу.

– Вот тот наглый Джулиан, которого я знаю и презираю, – я ухмыляюсь.

Прежде чем я успеваю остановить его, он крадет быстрый поцелуй. Это не более чем мягкое прикосновение его губ к моим, но оно заставляет мою голову кружиться, а сердце биться так, будто я пробежала марафон.

– Извините, – он отстраняется и осматривает группу случайных посетителей фестиваля, ожидающих своей очереди на игру.

– Только что… Ты… У нас же есть правила, и не просто так.

Его взгляд падает на мои губы.

– Я знаю. Этого больше не повторится.

Вот только странное выражение его лица не прибавляет мне уверенности.

Джулиан кладет руку мне на спину и направляет меня на другую сторону фестивальной площади, сводя свои прикосновения к минимуму, пока мы пробираемся через большие толпы людей.

– Итак, теперь, когда ты официально выиграл, чего ты хочешь? – спрашиваю я, когда мы подходим к входу.

– Ты узнаешь, когда придет время.

– Джулиан! – я хватаю его за руку, но он отходит в сторону, прежде чем я успеваю вцепиться в нее. – Куда ты идешь?

– Подальше, пока я не поддался искушению и не поцеловал тебя снова.

Я начинаю ненавидеть свое правило не прикасаться к нему на людях, особенно когда меня охватывает внезапное чувство пустоты, когда он исчезает в толпе.

Я так отвлеклась на его слова, что забыла получить от него ответ.

Проклятье.

Глава 30

Далия

Когда карнавальные игры с Джулианом занимали мои мысли прошлой ночью, в воскресенье я просыпаюсь в четыре утра с тяжелым грузом, давящим на грудь. Я борюсь между желанием встать с постели и желанием исчезнуть в темной яме отчаяния, грозящей поглотить меня целиком.

Это в тебе говорит депрессия, напоминаю я себе.

Будь я проклята, если позволю себе погрузиться в глубокую печаль сегодня, как бы ни было велико искушение. Поэтому вместо этого я неохотно сползаю с кровати, надеваю тренировочную одежду и отправляюсь на пробежку, как однажды посоветовала мой терапевт.

Молодец, что встала с постели, напеваю я про себя, пока мои кроссовки топают по тротуару.

Никто, кроме тебя, не определяет цель твоей жизни. Я вытираю вспотевший лоб.

Есть много способов завести ребенка. Вчерашние слова Джулиана звучат правдиво, стирая последние остатки неуверенности в себе.

Когда через час я возвращаюсь домой, я чувствую себя намного лучше, ведь я бросила вызов всем своим негативным мыслям.

И теперь, когда мой разум прояснился, я могу пойти на второй день Праздника урожая.

Но сначала…

Я достаю телефон и принимаюсь за работу, планируя что-то гораздо более достойное моего времени и сил.

После того как Джулиан обманом заставил меня проиграть во вчерашних карнавальных играх, у меня появилась одна идея. К счастью, Лили, Жозефина и моя мама – все согласны с моим розыгрышем, ведь у меня здорова только одна рука и мне понадобится любая помощь.

– Он никогда меня не простит, – Жозефина отпирает входную дверь в здание его офиса.

Мамино лицо бледнеет.

– Он разозлится?

– Мама. Расслабься, – Лили берет ее за плечи и сжимает их. – Ты все время слишком напряжена.

Она тихо читает молитву себе под нос, прежде чем переступить порог с сумками, наполненными рождественскими украшениями.

Это глупый и неожиданный розыгрыш, что только сделает всю ситуацию смешнее, когда завтра утром Джулиан войдет в свой кабинет.

– Думаю, спрашивать не стоит? – Лили вытаскивает щелкунчика, который курит косяк.

Мы с Жозефиной разражаемся приступами смеха, а мама прикрывает глаза.

– Ay, Dios. ¿Dónde está la natividad?⁷⁶ – мама роется в целлофановых пакетах с украшениями, которые я купила.

Я съеживаюсь.

– Я забыла его взять.

– Нет, нет, нет. Это неприемлемо. Думаю, у меня есть запасной в цветочном магазине, – мама выбегает через парадную дверь и направляется в магазин.

Жозефина выходит на улицу и возвращается с искусственной елкой.

– Куда ты хочешь ее поставить?

– Я думаю, в офис Джулиана.

Она направляет меня в ту сторону.

– Ему бы это очень понравилось.

– Подождите, пока не увидите украшения, которые я купила. Они действительно единственные в своем роде.

Ее гогот отражается от высоких потолков, заставляя нас с Лили тоже разразиться хохотом. Мама приходит с вертепом и ставит его на журнальный столик в приемной, пока Лили упаковывает подарки для Сэма.

Мы с Жозефиной входим в кабинет Джулиана и принимаемся за работу, собирая рождественскую елку в углу напротив его стола.

– Что натолкнуло тебя на эту идею? – она вставляет шнур в розетку, и лампочки, освещающие елку, начинают мерцать. Огоньки отражаются от каждой блестящей поверхности, почти ослепляя нас своей яркостью.

– Все началось с того, что я увидела рождественскую елку в художественном магазине в Детройте, а дальше все пошло само собой.

– А Джулиан знает?

– Не совсем.

Она смеется, качая головой.

– Вы двое и ваши шалости.

– Как вы думаете, ему не понравится?

– Может быть, немного. Он не украсил свой дом к Рождеству, не говоря уже о своем офисе.

Я ахаю.

– Он никогда его не украшает?

Она кивает.

– Это богохульство.

– Я знаю. Я купила ему искусственную елку из-за его аллергии, но она до сих пор стоит в гараже и пылится.

– Почему?

– Я не стала спрашивать. Но я знаю, что это, – она указала на груду украшений, ожидающих своего часа. – Пойдет ему на пользу.

– Как это?

– Потому что в этом и заключается смысл жизни.

Я нахмурила брови.

– В украшениях?

– В жизни, а не работе на автопилоте.

Ее слова попадают слишком близко к сердцу, поэтому я с головой погружаюсь в работу, чтобы повесить первую гирлянду.

Хо-хо-хо.

Жозефина разразилась хохотом при виде карикатурного изображения Санты, обвившегося вокруг стриптизерского шеста в виде леденца.

– Мне нравится.

– У моей мамы случится сердечный приступ.

– Может, приведем ее сюда, чтобы посмотреть, как она ахает и хватается за крестик?

Я смеюсь.

– Заманчиво, но у нас мало времени.

Жозефина берет в руки одного из эльфов, курящих из кальяна с конфетами.

– Шикарно.

– Вы еще не видели другие украшения.

Блеск в ее глазах не имеет ничего общего с отражающимися в них огнями рождественской елки.

– Я так рада, что ты вернулась.

Ее фраза имеет двоякий смысл, от одного из которых у меня запершило в горле. Если кто и понимает, что такое депрессия, так это она.

– Я тоже рада, что вернулась.

Она заключает меня в объятья.

– Я скучала по тебе.

Мое сопение можно посчитать за аллергию на зажженную рождественскую свечу, но это не так. С годами я потеряла себя и стала лишь малой частью того, кем должна была быть, а все потому, что считала это частью взросления.

Я не собираюсь повторять эту ошибку.

Согласно позднему воскресному сообщению от Сэма, Джулиан просыпается в пять утра и занимается в своем домашнем спортзале, а затем заходит в кафе «Сердитый петух», чтобы выпить чашечку кофе со льдом. Сэм, который поклялся хранить тайну об этом сюрпризе, пообещал мне, что лучшее место, где можно перехватить Джулиана, – это кафе.

Поэтому я нехотя просыпаюсь на рассвете, одеваюсь и отправляюсь в кофейню до его прихода.

– Привет, – я машу рукой со своего места в задней части пустого кафе.

– Далия? – Джулиан смотрит на меня с прищуренным выражением лица.

– Доброе утро.

– Что ты здесь делаешь в такую рань?

Я делаю долгий глоток своего кофе со льдом.

– Я решила попробовать стать утренней пташкой.

– И каковы успехи?

– Спроси меня еще раз после следующей чашки кофе через десять минут.

– Сколько ты их уже выпила?

– Не столько, чтобы захотеть разговаривать с тобой в шесть утра, – он направляется к кассе и делает заказ на два кофе со льдом, как я его и учила, а я допиваю остатки своего и выбрасываю пустой стакан в ближайшую мусорную корзину.

Он возвращается с двумя нашими напитками.

– Вот. Не могу рисковать, чтобы ты начала утро с одной чашки кофе.

Я могла бы обвинить в учащенном сердцебиении постоянный поток эспрессо, текущий по моим венам, но тогда я бы солгала.

– Спасибо, – говорю я, несмотря на сдавленность в горле.

Этот жест так же сладок, как и напиток, который я пью. Хотя в ту ночь я списала его заботу обо мне на вежливость, это гораздо больше.

Плыви по течению, Далия.

Легче сказать, чем сделать. Я никогда не была таким человеком, благодаря своей тревожности и хронической чрезмерной задумчивости, поэтому я не из тех, кто оставляет все на произвол судьбы и бросает осторожность на ветер.

Если я собираюсь разбиться и сгореть, Джулиан не самый лучший свидетель, но, по крайней мере, он знает меня достаточно хорошо, чтобы ожидать худшего.

Отличная работа по поиску положительных сторон.

Я еще больше подпрыгиваю на месте, следуя за Джулианом по улице из кофейни. Главная улица пустая, большинство магазинов закрыты на День уборки после Праздника урожая.

К тому времени, как мы преодолели половину пути до офиса Джулиана, я дрожу от легкой прохлады в воздухе и холодного кофе в руке.

– Ты в порядке? – он заглядывает мне в глаза.

– Ага. Просто холодно, – я борюсь с пуговицей на передней части своего розового твидового пиджака.

Его испытующий взгляд изучает мое тело.

– Где твое пальто?

– Оно не подходило к моему наряду.

Джулиан застает меня врасплох, когда ставит свой кофе со льдом на ближайшую скамейку и сбрасывает пальто. Он берет мой стакан и делает то же самое, после чего помогает моей правой руке влезть в рукав своего пальто.

Два милых жеста за десять минут? Если он так обращаются со мной после поцелуя, то не могу представить, что будет, когда я наконец-то ему отсосу.

– Планируешь ли ты остаться на зиму, раз уж сделка с телешоу сорвалась? – вопрос Джулиана, похоже, убивает двух зайцев одним выстрелом, пока он поправляет пальто, чтобы прикрыть мою сломанную руку.

Я подталкиваю его бедром.

– Что такое? Уже пытаешься избавиться от меня?

– Я еще даже не начинал, – его язык высунулся, чтобы провести по нижней губе.

Мое тело наполняется теплом, прогоняя холод.

Кому нужно зимнее пальто, когда от нескольких фраз Джулиана у меня температура подскакивает, как при лихорадке?

Когда мы останавливаемся у здания его офиса, он не делает замечаний по поводу закрытых жалюзи, а достает из кармана связку ключей и, неверно истолковав причину моей дрожи, меняет мой кофе со льдом на свой ключ.

– Открой дверь.

Несмотря на дрожь, я отпираю дверь со второй попытки. Я вхожу внутрь и щелкаю выключателем, когда Джулиан переступает порог офиса.

Рождественские огни отражаются от его темных глаз и лица, окутывая его теплым светом, пока он осматривает холл.

– Срань господня.

Из всех розыгрышей, которые мы устраивали друг другу на протяжении многих лет, этот, пожалуй, мой самый любимый, и это о многом говорит, ведь в старших классах я умудрилась на несколько дней окрасить его кожу в синий цвет.

– Когда ты все это сделала? – он подходит к столу Сэма, заваленному подарками.

– Лили и наши мамы помогали мне вчера утром перед фестивалем.

– Моя мама участвовала в этом?

– А как еще мы достали бы ключ после того, как ты запретил Сэму давать мне его?

Он изо всех сил старается нахмуриться, но проигрывает битву с улыбкой, медленно растягивающейся на его лице по мере того, как он рассматривает множество украшений, украшающих стены, мебель и камин за столом Сэма.

– Тебе не нравится? – спрашиваю я.

– Всеми фибрами моего существа.

– Ты все снимешь?

– Подожду до первого января.

Я смеюсь.

– Подожди, пока не увидишь свой кабинет.

Он ставит обо наших кофе на стол Сэма и несется по коридору к своему личному кабинету. Мне приходится бежать, чтобы поспевать за его длинными шагами, но, к счастью, я успеваю увидеть его лицо, когда дверь распахивается.

Его глаза расширились.

– Проклятье.

Кабинет Джулиана похож на секцию распродаж в праздничном магазине: на полках за его столом стоят непристойные щелкунчики и восьмифутовое надувное украшение Санты верхом на динозавре.

Приятный штрих, если можно так выразиться.

Он быстро переводит взгляд на дерево, стоящее в углу у окна, выходящего на дорогу.

Он трясет головой так сильно, что взъерошивает свои идеально уложенные волосы.

– Это самый дурацкий розыгрыш, который я когда-либо видел.

– Я знаю.

– Возможно, это твой лучший розыгрыш.

От его признания у меня запылали щеки.

– Ты так думаешь?

Он улыбается мне, и я теряю всякий ход мыслей.

– Не лучше, чем в тот раз, когда я перетащил твою машину на плавучий док и закрепил его на середине озера, но достаточно близко.

Я улыбаюсь при воспоминаниях.

– Ты еще не видел украшения, которые я выбрала.

Джулиан подводит меня к елке, и следующие пять минут я демонстрирую все украшения, которые выбрала, заслужив пару глубоких усмешек от грозного мужчины рядом со мной.

Он осторожно вешает их обратно на ветку.

– Не могу поверить, что моя мать была в этом замешана.

Мой смех отвлекает его внимание от елки.

– Замешана? Она практически руководила всей операцией, как только я рассказала ей о своей идее.

– Тебе было весело?

– Очень.

– Хорошо, – он делает шаг ко мне.

– Что ты делаешь? – я делаю шаг назад.

– Ты повеселилась, теперь моя очередь.

– Джулиан…

Он обхватывает мою шею руками и прижимается губами к моим губам, заглушая мое недовольство одним поцелуем.