Текст книги "Горизонт"

Автор книги: Лоис Буджолд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Широкая усмешка, витающая на губах Дага, не уверила Фаун ни на мгновение. Их одеяла должны были сегодня лежать на траве…

– Даг?.. – Это прозвучало недостаточно громко для стенаний, но, тем не менее, довольно жалко. Он отогнал какие-то мысли, о которых она решила не спрашивать, пока они не будут в милях отсюда, и помахал Барру и Аркади.

– Пойдемте. Давайте покажем этим крестьянским мальчикам и девочкам, как дозорные танцуют со змеями.

Аркади вздохнул так, что это прозвучало примерно как «И я тоже?..», но не спорил, когда Даг назначил его на другую сторону речушки. Он поднялся, перешел через нее и выбрался на противоположный берег.

– Келла, Индиго – хотите посмотреть как это делается?

– Нет! – сказала Келла.

– Э-эм… – сказал ее брат.

– Это может быть полезным фокусом, если вы обнаружите змею на пороге вашего дома. До того, как это сделают ваши дети, – заметил Даг.

На лице Келлы появилось затравленное выражение. После краткого молчания она кивнула и присоединилась к Дагу. Еще через мгновение Индиго неохотно пошел следом за Барром. Сейдж сглотнул, сжал топор и пошел следом за Келлой. Голос Дага растаял вдали, становясь то тише, то громче в ритме лекции командира дозора, когда он увел их вверх по течению и под углом в заросли.

Фаун оставалась верхом на Мэгпи. Если я на пороге найду змею, буду звать Дага, решила она твердо.

Сначала она их не замечала, но потом увидела шевеление в траве: здесь, затем там, и там, а потом, казалось, везде. И она слышала треск, становившийся громче. Затем, у края воды появились извивающиеся тела в коричневых и грязно-белых ромбах с острыми головками. Сначала по одной и по две, а затем уже дюжинами гремучие змеи скользили в пенящуюся воду и уплывали вниз по течению, извиваясь спутанными клубками, как ветви деревьев.

На противоположном берегу змеи Аркади приближались аккуратным строем по десять и заползали в воду с синхронностью, которая, к сожалению, вскоре разбивалась, когда они встречали камни и змей Дага. Даг и Аркади через воду подвергали друг друга грубой критике за стиль выпаса змей. Фаун решила, важнее, что все они уходят.

Даг, Барр, Аркади и их неохотные ученики двигались вниз в долину широкой неровной линией, теряясь из вида из-за изломов реки. Примерно через час они вернулись. Большая часть компании наконец-то расседлала лошадей и освободила от упряжи мулов. Эта задача несколько осложнялась тем, что каждый нес длинную палку.

– Мулы могут пастись в безопасности, – радостно возвестил Даг. – Ко времени, когда эти бедные змеи вылезут из воды, они достаточно охладятся и ночью будут едва ползать. У них займет несколько дней на то, чтоб найти путь домой.

Барр, уперев руки в бока, наблюдал за долиной в свете садящегося солнца. Он потряс головой:

– Знаешь, если кто-то остановился лагерем вниз по течению от нас, у них будет крупный сюрприз.

* * *

Они выехали из Долины Гремучих Змей (как называла ее Фаун про себя) поздно утром, чтобы дать животным время наесться про запас. Фаун была рада оказаться в дороге до того, как вернутся первые мокрые и сердитые ее обитатели.

Когда день клонился к вечеру, она, наконец, стала замечать, что они покидают Пустошь. Вода стала встречаться чаще, деревья стали выше и богаче – они уже выбирались подальше от воды и снова покоряли возвышенности. Здесь еще не было ферм, хотя Даг сказал, что бродячие пастухи весной пригоняют сюда свои стада. Спорная земля; южане называли ее северной, а северяне – южной.

Еще один день, уверил ее Даг, и Тракт начнет длинный спуск к долине Кипящей Реки, самого большого западного притока Серой к югу от Грейс. После этого они скоро достигнут парома – а потом Даг обещал ей зеленые горы, похожие на огромные катящиеся волны. Фаун оставалась верхом весь день просто от возбуждения при этой мысли.

Они проехали первый перекресток за сотню миль и вскоре после него – еще один, с явственными колеями, оставленными фургонами. Фаун ехала впереди, между Аркади и Дагом, чтобы глотать поменьше дорожной пыли. Она заметила возвращение движения на дороге: несколько всадников и пешеходов, не обременных грузом, фургон или два, относящихся к фермам, мужчину, мальчика и собак с несколькими овцами. Прохожие смотрели на них и несколько раз оборачивались, и Фаун вспомнила, что не каждый будет столь дружелюбен к смешанной компании крестьян и Стражей Озера, как речники. Как и реки, дорога проходила через разные места, не принадлежа им, она не была ничьей родиной и родиной каждого, местом, где путникам приходилось быть друг с другом, хотели они того или нет.

Фаун предположила, что сегодня вечером им нужно послать вперед Барра и Финча разведать где остановиться на ночь, просто на всякий случай, когда Аркади повернулся в седле. По легкому склону к фургону приближалась пара всадников из Стражей Озера. Они, возможно, были напарниками, подумала Фаун. «Наверное, курьеры». Нельзя сказать издали по одежде женщина дозорный или мужчина, но, когда они приблизились, Фаун увидела, что в паре присутствовали оба, высокие и стройные с волосами, заплетенными в косу. Женщина была одета в длинный темный кожаный плащ для верховой езды, широко распахнутый из-за жары и расходящийся на спине. Черная коса, которая раскачивалась у нее за спиной, была толщиной с руку Фаун в том месте, где она была обрезана, чтобы не мешаться на луке седла.

Коса ее напарника только миновала его плечи, утончаясь на конце в печальный хвостик. Лицо женщины обратилось к ним с любопытством, когда их лошади проезжали мимо; у нее была медная кожа настоящей северянки, а ее глаза отблескивали золотом.

– Прекрасные волосы, – пробормотал Аркади. Даг уставился тоже; Фаун гадала, заметили ли мужчины ее спутника.

– Я знаю этот плащ! – Даг привстал в стременах, вглядываясь. – Может ли это быть?.. – Он поднял руку ко рту и крикнул:

– Сумах!

Женщина натянула поводья столь сильно, что ее лошадь почти села на задние ноги, повернувшись кругом тем же движением. Она тоже привстала в стременах. Даг перебросил поводья и помахал крюком.

Золотые глаза женщины расширились. Таким же удивленным голосом она закричала в ответ:

– Дядя Даг!

* * *

Даг улыбнулся, когда его племянница подскакала к нему и остановила свою лошадь. Он резко дернул поводья Копперхеда, когда мерин попытался ее укусить.

– Повежливее с нашим семейством, парень. Редвинги слишком редкие, чтобы ими бросаться.

Глаза Сумах заблестели от смеха:

– Я смотрю, ты все еще ездишь на этой ужасной лошади!

– А я смотрю, ты все еще носишь этот ужасный плащ. – На самом деле, он ей подходил по размеру менее, чем ее старшему брату, когда-то давно – но старший сын Дора во время своей дозорной юности был тощим щенком. Плащ достался по наследству Сумах, а затем ее младшему брату; Даг думал, что он был потерян.

– Можешь спорить, что ношу. Я заставила Уинна отдать его обратно, когда он приехал домой из своего последнего обмена. Тебе это понравится, взгляни. – Она изогнулась, сидя в седле, и подняла свою толстую косу. – Видишь эту царапину поперек спины?

– Это свежая? – Царапина была темно-красной, едва видимой на черной коже.

– Эдак с год назад. Мой дозор устроил засаду на Злого, который только перестал быть сидячим, рядом с Орлиными Водопадами. Глиняный человек выдернул у одного из моих дозорных кабанье копье. Которого я потом заставила землю есть – ты бы мной гордился. Нконечник копья должен был пройти насвозь через грудь и испортить мне новую рубашку, но вместо этого всего лишь скользнул по спине. Я позволила ему сбить меня, ушла в перекат, затем поймала ножом и аккуратно разделала.

Даг унял сердцебиение и выдал соответствующую усмешку безбашенного дозорного. Она не рассказывала об этом дома, или он услышал бы эту историю раньше. С упреками.

– Впервые вижу, чтоб это старая рваная одежка окупилась. Я верил, что это случится, после всех тех лет, что таскал ее сам.

Их прервал фургон, прокатившийся мимо. Даг помахал озадаченному Сейджу, Келле и мальчикам с вьючными животными. Барр поглядел через плечо, передал веревку Эшу и подъехал рысью к ним.

Глаза Фаун расширились, когда она разглядывала через луку седла Дага высокую Сумах.

– Это и есть твой старый волшебный плащ, который должен был отводить стрелы, Даг?

Взгляд Сумах скользнул по маленькой Фаун с неменьшим любопытством.

– Стрелы я не пробовала. Только дождь и копья. Я к нему очень привязалась, потрепанный он или какой. Заплатила Торри Бивер горшком монет, чтоб она подновила на нем работу с Даром, когда последний раз была дома, хотя она предлагала мне сделать новый за ненамного большее. Я попросила ее оставить царапину, чтобы хвастаться. Э-э… ты ведь не хочешь его обратно, дядя Даг?

– Я – нет. Ты его храни. Мои дозорные дни закончились.

Сумах покрутилась в седле, прекрасные губы поджались, затем сомнение в ее узких глазах сменилось весельем.

– По правде, я едва узнала твой Дар. Я очень старалась его распознать.

– Ну, прошло ведь около года с тех пор как мы перекрестили пути? Когда ты была дома последний раз?

– Этой осенью. Мне сказали, прошел месяц с тех пор, как ты уехал.

– Значит, ты слышала о… хм… обо всем.

– И во многих разных версиях. – Ее голос замедлился. – Так значит… это и есть твоя печально известная крестьянская женушка, дядя Даг?

Даг на мгновение опустил веки, затем открыл глаза.

– Сумах Редвинг Хикори, познакомься с Фаун Блуфилд, моей женой. Можешь проверить нашу свадебную тесьму, если желаешь.

Сумах повернула голову, дважды моргнула.

– Кажется, Дирла и Громовержец были правы насчет этого.

Она могла бы сказать «Кажется, папа и бабушка были правы насчет этого». Даг вздохнул свободней. Или, может быть, Сумах просто была вежливей. Он верил, что ее последние несколько лет в дозоре в качестве командира под руководством Ворона Громовержца научили ее некоторому такту лидера, однако в основном она всегда презирала неискренность.

– Это сделало меня Дагом Блуфилдом э-э… Без Лагеря в настоящее время, – продолжил он.

Ее черные брови изогнулись, но она продолжила:

– Так значит… миссис Блуфилд… полагаю, ты теперь моя тетя Фаун, а? – Обе молодые женщины разглядывали друг друга во взаимном созерцании этой абсурдной ситуации. Сумах встряхнула головой. – Дядя Даг. Кто бы мог подумать? – И, после еще одной паузы: – Что, во имя богов, такого с ее Даром?..

– Ничего. Это мой маленький эксперимент. Щит Дара для крестьян.

– Работа Даром? Твоя?

– Это долгая история.

Фаун вставила:

– Даг учится на целителя. Аркади, который едет с нами, учит его. Он настоящий уважаемый настройщик Дара с юга.

Потрясенные губы Сумах выдохнули «Целитель!..»

Аркади дотронулся до лба в почти что даговском салюте:

– Аркади Уотербёрч Русло Новолуния, к вашим услугам. – Когда он слушал все эти семейные сплетни, его лицо было невыразительным, но сейчас его губы слегка изогнулись.

– Мастер Уотербёрч, – Сумах вернула любезный кивок с сильно смущенным видом.

Барр прочистил горло.

– И Барр из лагеря Жемчужных Перекатов, наверх по Грейс, – добавил Даг. – Барр, хм… со мной.

Барр солнечно улыбнулся. Большинство молодых людей так и делали, когда их впервые знакомили с Сумах. На самом деле, большинство всех мужчин так и делали. А плакали уже позже.

Сумах покивала всем и представила своего напарника – или последователя.

– А это Рейз из лагеря Новый Вяз. Я забрала с собой возвращающегося дозорного по обмену вниз в Новый Вяз прошлой осенью, потом осталась там немного, чтоб потренировать их молодежь. Рейз возвращается вместе со мной в Хикори, потому что поехал в свой первый дозор по обмену.

– Надеюсь увидеть знаменитого Ворона Громовержца, – доверительно сказал Рейз Дагу.

Даг подавил импульс сказать что-нибудь лишающее мужества и вместо этого выбрал:

– Вас хорошо примут. Мы посылаем больше дозорных, чем возвращается обратно. – «Мы?» Как легко вернулась эта старая привычка говорить так. – Громовержец также освободит вас от вашего хвоста, но для вас это будет хорошо.

– Надеюсь на это, сэр, – Рейз живо кивнул.

«Проклятье, дозорные-новобранцы с каждым годом стновятся все моложе и моложе…»

Полуоткрытый Дар Дага заметил заряженный нож в сумках мальчика.

«Он хотя бы едет подготовленным».

Собираясь повернуть и вывести их снова на дорогу, Даг последовал за загнанным взглядом Фаун к колену Сумах и впервые заметил букет из пары дюжин свежих шкур гремучих змей, свисающих с ее седельных сумок – видимо, для просушки. Похожая связка свисала с другой стороны, хвостами вниз. Они свободно раскачивались и интересно гремели, когда она ехала. Барр хихикнул. Аркади изогнул бровь. Даг решил не быть первым, кто прервет молчание и спросит.

Индиго прискакал к ним рысью.

– Даг? Ты едешь, или нам тебя подождать, или что?

Даг помахал ему.

– Мы едем.

Глаза Сумах поднялись к удаляющемуся разрисованному зеленым фургону.

– Ты с ними? – сказала она. – Но они же крестьяне!

– Это еще одна долгая история. Мы вскоре станем лагерем – присоединишься к нам?

Она взглянула на своего напарника и на дорогу впереди.

– Мы планировали доехать до… не обращай внимания. Конечно. Я ни за что не упущу эту историю.

Даг позволил Фаун представить ее – отсутствующие боги! – новую племянницу и Рейза Индиго, который ускакал, чтобы рассказать остальным что случилось. Барр разговорился с Рейзом, который был не сильно моложе, чем он сам; Даг, Сумах, Фаун и Аркади поехали в ряд легким шагом.

– На самом деле это твоя вина, что я провела всю зиму в Новом Вязе, дядя Даг, – сказала ему Сумах доверительно.

– О? Я так и… не здесь.

Она улыбнулась:

– Когда это кого-нибудь останавливало от того, чтоб тебя стыдить? Нет, это все твои брачные приключения натворили. Конечно, бабушка всегда давила на меня, чтоб я привела домой мужа, чтоб поддержать шатер, и ты знаешь, как она любила меня, когда я уезжала в дозор.

Даг кивнул с полным пониманием последней саркастической фразы. Из всех его грехов вдохновить племянницу остаться в дозоре был тем, который больше всех раздражал семью. И ведь он даже не делал этого нарочно.

– В последнее время даже папа перешел на ее сторону, или, по крайней мере, не остался на моей, хотя не то чтобы он раньше был на моей, но ты ни за что не догадаешься, кто следующий взмахнул веслом.

– Омба? – С ее старшим сыном, благополучно связавшим себя узами, и ее двумя младшими детьми, учащимися на мастеров и счастливо влюбленными, Даг не думал, что его сестра по шатру будет столь заинтересованной в этом.

– Уж конечно не мама! Ты ведь знаешь, когда Редвинги начинают спорить, она просто выныривает и уходит возиться с лошадьми. Так она и выживала все эти годы. Это был Громовежец. Громовержец! – Сумах потрясла головой от такого предательства. – Я шутила около него о том, что когда следующее место командира будет вакантно… Ну, наполовину шутила, наполовину серьезно, знаешь вот так, когда ты пытаешься вытянуть информацию из Громовержца – и он выдал мне, что я должна быть первым кандидатом на это место – как только вернусь в дозор после материнства. А потом пошел искать Массап и бабушку Мари.

– А, – сказал Даг.

– И тебя не было, чтобы спрятаться за твоей спиной. Похоже было, что я новая главная цель для свах Редвингов.

– Ну, тебе ведь назвачено быть следующей главой шатра Редвинг.

Она дернула подбородком, заставляя свою тяжелую косу взлететь:

– Почему бы не маме?

– Боюсь, Кумбия всегда думала о твоей маме как о некоем заместителе.

– Я давно замышляла, что, когда бабушка уйдет, я изменю свое имя обратно на Уотерстрайдер. Просто чтоб ей показать… хотя, полагаю, в то время я уже ничего не смогу ей показать.

На дальнем конце ряда внимательно слушающий Аркади издал вопросительный звук.

Фаун повернула к нему голову и любезно пояснила:

– У мамы Дага, Кумбии, было только два сына, Даг и Дор. Она уговорила Омбу Уотерстрайдер сменить ее имя на Редвинг, когда та вышла замуж за Дора, чтобы если у нее будет девочка, она могла унаследовать шатер. Это примерно как усыновление, полагаю.

Сумах потрясла головой:

– Мама была самой молодой из шести девочек, уж чего нет недостатка на озере Хикори, так это в Уотерстрайдерах. У меня, наверное, тысяча кузин Уотерстрайдер. А бабушка проживет еще сорок лет просто из упрямства, полагаю, к этому времени меня это уже не будет заботить. Но иногда она выводит меня из себя. Дядя Даг для нее никогда не мог ничего сделать правильно.

Не то чтобы он хотел разочаровать одного из своих немногих партизан, но Даг собрал всю свою возможную зрелость и возразил:

– Жизнь Кумбии никогда не была легкой. И она не слишком вознаграждалась. Или не теми наградами, которых она желала.

Сумах пожала плечами и вздохнула:

– Я знаю. Ой, из всех способов, которыми бабушка выводит меня из себя наихудший – это когда я в конечном итоге говорю о ней что-то вроде этого. Не слушай, Даг.

«Нас обоих, малышка».

– Как поживают Каттагус и Мари? – спросил он, чтоб вернуть ее настроению былую легкость. Она посветлела.

– Все скрипят и ссорятся. Люблю дедушку Каттагуса. Я так Громовержцу и скажу, что если бы я могла выйти замуж так, как Мари и Каттагус, или как он и Массап, это бы было наполовину менее плохо.

– Хм, э-э… – сказала Фаун (это должна была быть Фаун), – а где ты взяла все эти змеиные шкуры, Сумах?

Глаза той широко распахнулись.

– О, это была самая странная вещь, которую я когда-либо видела! Мы немного заехали в Пустошь, чтоб добраться до Тракта, и пересекали речку, и нашли всех этих утонувших змей!

– Наполовину утонувших, – поправил сердитый голос сзади. Даг взглянул через плечо на Рейза, который, казалось, вспомнил о чем-то неприятном.

– Я тебе говорила использовать Дар, – сказала Сумах совершенно без сочувствия. – В любом случае, насобирали их столько, сколько могли. Шкурки принесут нам несколько полезных монет у парома, думаю.

Рейз сказал:

– Это задало нам загадку, с чего всем этим гремучкам понадобилось там купаться. Я думал, что там было внезапное наводнение, но Сумах сказала, что там не было никакого его следа. Пустошь еще более странное место, чем я думал, – он потряс головой в удивлении.

Даг мягко улыбнулся.

* * *

Лагерь этим вечером был оживленным от обмена историями. Даг в конечном счете сознался в змеях. К облегчению Дага Фаун и Барр взяли на себя рассказ о Рейнтри и их речном приключении. У Сумах было меньше того, что она могла предложить, но зачарованным крестьянским мальчикам ее слова, описывающие спокойные зимние дозоры за пределами Нового Вяза, казались такими же экзотическими. Новый вяз был лагерем в каких-то сорока милях от Тракта к западу; он накрывал большую часть территорий между Пустошью и Кипящей Рекой. Рейз тренировался в ее дозоре и выказывал все признаки обычной безнадежной страсти, которую Сумах, как правило, порождала в молодых мужчинах. Даг тоже не стал тратить жалость на его бедственное положение. Если в нем есть что-то хорошее – а так оно, несомненно, и было, иначе она не стала бы забирать его к Громовержцу – то одна из молодых девушек Воронов точно приберет его к рукам.

Так или иначе, а парень мог никогда больше не увидеть родной лагерь вновь. Даг задушил усмешку.

Наблюдая за племянницей через языки пламени костра, Даг обнаружил, что любопытно расстроен. Она была для него как глоток бодрящего северного воздуха, как песня о его потерянном доме. Он не сожалел о своем изгнании. Одного взгляда на Фаун было все еще достаточно, чтобы его сердце поднялось к горлу в изумлении.

Он отрезал груз своего прошлого, как будто перерезал буксировочный трос, и у него не было желания тащить снова эту баржу. Но. Тем не менее. Все еще…

Сумах кидала в ответ любопытно расстроенные взгляды. С тех пор как Даг вернулся из Лутлии покалеченным и странным, когда ей было четырнадцать, она сделала из своего единственного дяди Редвинга нечто вроде героя. В отличие от Ниты у нее было мало иллюзий насчет него – она, конечно, видела его в его худшие времена, много раз – но все в семье знали, что она выбрала дозор, а не обучение на мастера ножей, которое предлагал ей отец, именно из-за него.

Всю ее взрослую жизнь он был тем же самым сухим дозорным, единственным родственником, который никогда не критиковал ее выбор, так же прочно посаженным, как ее любимое дерево. Она не могла бы более удивиться, если бы дерево хикори вдруг поднялось, отряхнуло землю с корней и убежало с крестьянской девушкой. Оставив концы гамака, который она к нему привязала, сиротливо лежать на земле.

Несмотря на весь сумбур в ее сердце, она была вежливой и даже дружелюбной с Фаун. Когда отзвучали истории о Злых и речных бандитах, целительстве и ореховом колдовстве, Даг подумал, что она поняла, что Фаун была его напарницей, а не ручной зверушкой. Она принесла сдавленные, но искренние поздравления, услышав новость об их ожидаемом ребенке, и блеск злой радости в глазах, который был ей свойственен, был совершенно искренним, когда она сказала:

– Не могу дождаться, когда расскажу об этом дома!

* * *

Когда Даг совершал свой привычный дозор по периметру их лагеря этим вечером, Аркади пошел следом.

Голосом, примечательно нейтральным даже для него, Аркади сказал:

– Какая интересная женщина ваша племянница.

– Она такая.

– Сколько ей лет?

Даг поднял бровь. Он думал, что Аркади проницательнее в различении человеческого возраста, чем кто-либо другой, кого он знает.

– Дайте подумать. Мне было примерно двадцать два, когда она родилась, потому что это был год, когда я обходил дозором Великий Северный Путь. Так что ей должно быть… хм… почти тридцать пять сейчас. Она вторая родилась у Дора, видите ли. Должен сказать вам, ее появление было отпраздновано в шатре Редвинг с большим облегчением и радостью. Кредит Омбы у нашей мамы безмерно вырос.

– Она не связывала себя узами?

– Нет.

– Помолвки?

– Насколько я знаю, нет.

– Кто-то мог бы задуматься, почему нет. У нее не было трагедий?

– Я не уверен, что она сказала бы. У нее, конечно, были серьезные женихи. Омба называет их «узы тел».

Даг мог почувствовать, как Аркади медленно моргает в темноте.

Даг отставил честное искушение подразнить Аркади и сказал серьезно:

– Вы тонкий человек, когда доходит до внутренностей человека. Если вы сможете понять и сказать нам, шатер Редвинг был бы вам признателен. Я был с ней в дозоре раз или два. Она не ненавидит мужчин, она не предпочитает девушек. Конечно, первые ее несколько простодушных женихов были разбиты Дором, но они в любом случае были не ее класса. В действительности, после этого она старалась держаться от них подальше.

– Действительно.

– Некоторое время назад семья перестала беспокоиться, что она совершит ошибку. Сейчас, я подозреваю, семья начала подумывать, что может быть ошибка была бы лучше, чем ничего. – Думать, что Омба должна была бы знать, было несправедливо. Родители Сумах были верными друг другу, даже если Дор был трудным человеком.

– Она более сложная, чем кажется с первого взгляда.

– Угу.

– Так же, как и ее дядя. Хм. – И Аркади ушел в темноту.

Даг наблюдал, как он уходит. «Да уж, конечно».