Текст книги "Горизонт"

Автор книги: Лоис Буджолд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

– О, ты вернулся! Я всего лишь вздремнула, я от этого всегда в беспорядке и ужасно выгляжу, если днем сплю… – Но ее улыбке не хватало ямочек, а ее большие карие глаза были печальны.

– Искорка, что случилось? – Он мягко провел большим пальцем по влажным дорожкам из уголков ее глаз.

– Ничего. – Она встряхнула темными локонами, отказываясь, к его облегчению, от своих шатких отговорок. – Я просто… просто глупа, наверное.

– Не «ничего». Потому что ты не глупа. Расскажи мне. Ты ведь можешь рассказать мне что угодно, правда? – Он надеялся на это. Потому что здесь, так далеко от дома и родственников, он был всем, что у нее было.

Она уныло фыркнула и, подтверждая, кивнула.

– Я просто… я просто… по ночам все хорошо, когда ты возвращаешься и говоришь со мной, но весь день так тихо, целыми днями, с тех пор как Барр и Ремо уехали. И мне нечего делать. – Она помахала пустыми руками. – Я закончила шить последнюю пару белья, и у меня кончилась шерсть для носков, и даже нечего приготовить или вымыть, потому что соседские женщины Аркади делают все это. Слишком серо и холодно, чтоб сидеть снаружи, поэтому я просто сижу здесь и, и ничего не делаю. И это вовсе не так весело, как я думала. – Она потерла лицо и продолжила тише. – Это не тоска по Вест-Блу, потому что не хочу туда возвращаться. Может, просто потому, что у меня месячные скоро начнутся. Ты же знаешь, какая я от них делаюсь злая.

Он нагнулся и поцеловал ее влажный лоб, обдумывая оба ее предположения.

Вполне можно было, как он прекрасно знал, тосковать по дому, куда вовсе не хочешь возвращаться. И ее месячные без сомнения скоро начнутся. Всё правда, подумал он, но неполная.

– Бедная Искорка! – он поднял ее руки, одну за другой и поцеловал их, что заставило ее сглотнуть и снова фыркнуть.

– «Ничего» – это как раз то, чем является проблема. Твоим рукам одиноко, вот и все. Они не привыкли быть сложенными.

– Можешь ли ты достать мне… в этом лагере ведь есть Склады, как в Хикори? Можешь ли ты достать мне еще немного шерсти или хлопка или еще чего-то? – Она нахмурилась. – О. Но, полагаю, у нас здесь нет никакого кредита.

– Нет, у нас его нет. – Он посмотрел вниз на нее. Должна ли его голова в самом деле быть набита так плотно, если он перестал заботиться о ней? Каждый вечер ее глаза блестели, ее губы приоткрывались, когда она живо слушала его рассказы о прошедшем дне, и он думал, что это главное. Он должен был заметить, что она все меньше и меньше могла дать ему в ответ. Ее дни должны быть заполнены новыми событиями так же, как и его; только отсутствующие боги знают, насколько ее голова была более приспособлена для обучения, чем его когда-либо будет.

Она села прямее.

– Не обращай на меня внимания. Я обещала, что вынесу всё, что мне в этом лагере подадут до тех пор, пока тебе это нужно, и не собираюсь нарушать свое слово. Со мной все будет в порядке.

– Ш-ш, Искорка. Конечно, мы что-нибудь придумаем. – Он обнял ее и устроил так удобно, как мог, пока она, наконец, не начала легонько улыбаться, а затем пошел искать Аркади.

* * *

– Это исключено, – сказал Аркади, когда Даг закончил излагать свою просьбу. – Крестьяне не могут обучиться нашим техникам.

Даг не был удивлен. Он продолжил, несмотря ни на что:

– Я всегда подумывал обучить ее сам, позже, но заставлять ее просто сидеть вот так – это огромная трата ее времени. И ресурсов лагеря. Фаун может обучиться всему, что вы сможете преподать – исключая работу с Даром – мы всегда предполагали, что она станет моими «запасными» руками, если я появлюсь среди крестьян как настоящий целитель. Вы этого не видели, а я видел. Когда она рядом со мной, крестьяне успокаиваются и перестают меня бояться, и не важно, что я обычно выгляжу как заморенный бродяга. Женщины – потому что они видят, что она не боится, а мужчины – потому что она такая хорошенькая, что они забывают бояться смертельной магии Стражей Озера. И если я собираюсь обследовать крестьянских женщин и девушек, а, я думаю, их будет половина клиентов, мне нужно, чтоб она была рядом, потому что я не смогу до них дотронуться. – Он подумал о лечении грудной опухоли, которое проводил Аркади, и других еще более интимных женских хворях и поежился. – Отсутствующие боги, да!

Аркади закончил краткую записку об удалении зуба, которую набрасывал, положил перо и нахмурился, глядя на Дага.

– Вовсе не решено еще, что вы сможете свободно лечить крестьян. Что касается пребывания Фаун в шатре целителей – уверяю вас, пусть у нее умелые руки, но ее яркий Дар, всегда открытый, будет раздражать пациентов. Да и целителей.

– Меня он не раздражает, – сказал Даг. – Это все те же дурацкие доводы, которые приводила Хохария на озере Хикори. Один открытый Дар маленькой крестьяночки настолько сильно беспокоит людей, насколько они хотят этого сами. Стражи Озера прекрасно имеют дело с Фаун, когда хотят.

– Да, но почему они должны хотеть?

Даг укусил себя за губу.

– Я здесь чужак. У меня нет доверия в этом лагере. Я знаю, что не могу просить этого у людей. – Его глаза поймали взгляд Аркади и удержали его, а голос превратился в командирский рык. Судя по тому, как Аркади слегка отпрянул, это оказалось для него неожиданным. – Но вы можете. Я видел, как этот лагерь вас уважает, и сейчас я слишком хорошо знаю почему. Вы можете сделать так, чтоб это произошло, если захотите, и мы оба это знаем. – Даг позволил своему голосу и взгляду стать полегче. – Кроме того, что мы теряем? Попробуйте ее взять на пару недель. Если Фаун не сработается, придумаем что-нибудь еще. Ни я, ни моя крестьянская жена не просим принять нас навсегда.

– Хм, – сказал Аркади, опуская глаза и закрывая журнал. – Вы так думаете? Хорошо. Возможно, я смогу поговорить с Челлой и Леваном.

* * *

Фаун была в экстазе, когда Даг рассказал ей новости, заставившие ее в глубине себя гордиться своим мужем. Следующим утром, когда он взял ее с собой, чтобы представить новым начальникам в шатре целителей, она запрыгала вниз по дороге, поймала его изумленный взгляд, остановилась, пригладила волосы и запрыгала снова. Но когда она прибыли, она уже шла спокойно.

Даг внимательно наблюдал за тем, как ее встретят, стараясь, чтобы его внимание не было замечено. Челла вежливо подчинялась необходимости. Леван, пожилой травник, имел вид человека с большим запасом терпения.

Две его девушки-ученицы и мальчик Челлы сначала были чопорны и холодны, а потом стали более приветливы, когда поняли, что Фаун может забрать многие из наиболее утомительных их обязанностей, от отмывания горшков и постелей до чистки стеблей и подметания полов. Когда прошли первые дни, ее терпеливая улыбка и энтузиазм смягчили и старых целителей. Спустя еще половину недели даже жители лагеря, зашедшие за лечением или лекарствами, перестали удивляться, найдя ее там.

Сердце Дага радовалось и разум успокаивался оттого, что она так часто была в круге его зрения и слуха, и от ее явного счастья тоже. Понемногу Даг начал звать ее затем, чтобы дать ему руку – когда представлялась возможность, и понемногу другие обитатели шатра привыкли к этому. Когда Челла впервые рассеянно назначила их паре задачу для двух рук, Даг улыбнулся своей тайной победе.

* * *

Однажды утром, когда Даг поднялся из-за стола с завтраком, Аркади сказал:

– Подожди.

Даг послушно сел обратно.

– Достигли ли вы каких-нибудь успехов в исправлении вашей асимметрии?

Даг пожал плечами.

– Не могу этого сказать. – Это звучало лучше чем «Я об этом почти не думал».

– Попробуйте сейчас.

Даг положил свою правую руку и попытался вызвать проекцию Дара с тем же отсутствием результата, как и раньше.

– У-гу, – сказал Аркади и отошел, чтоб порыться на полке.

Он вернулся с парой кусков веревки и перочинным ножом. После того, как одну веревку привязали к крюку Дага, он завел левую руку Дага за спину и крепко привязал ее к спинке стула и вокруг, стараясь закрепить как следует. Даг неохотно помогал ему.

– Как, держит?

Даг подергался.

– Похоже, что так.

– Правая рука свободна?

Даг пошевелил пальцами.

– Угу.

Фаун закончила паковать корзинку с остатками завтрака и скользнула обратно на стул, чтобы понаблюдать. Она встретилась с Дагом взглядом и улыбнулась. Аркади явно придал большее значение, чем полагал Даг, словам Фаун о том, как его призрачная рука проявилась впервые.

Аркади зажег свечу, помахав над ней рукой, сел справа от Дага и взял острый маленький нож.

– Вы говорили, вам доводилось соединять кровеносные сосуды раньше при лечении крестьян?

– Угу, – сказал Даг, наблюдая в тревоге, как Аркади водит лезвием ножа в пламени свечи. – В колене Хога и проломленном черепе Хайкри. Они вытягиваются и закручиваются при повреждении, но концы, кажется, хотят найти друг друга снова. И большие так же. Они становились мельче и мельче до тех пор, что я уже не мог следовать за ними вглубь без риска захвата Дара.

– М-м, да. Я всегда гадал, маленькие артерии опустошаются в некий резервуар в тканях и потом вены высасывают кровь вновь, или они соединены на всем протяжении, непредставляемо крохотные? Если б только Суто был достаточно обучен, чтоб вытащить меня из захвата Дара, я бы наверное попробовал… Ну, не важно. Сегодня нас это не заботит. – Он помахал ножом в воздухе, чтоб остудить его. – Давайте дадим вам что-то несколько более интересное для работы, чем куски бумаги, м?

Он провел маленьким лезвием поперек тыльной стороны своей левой руки, зацепив крупную вену. Фаун пискнула, когда начала литься кровь. Аркади положил кровоточащую руку перед Дагом.

Даг, глядя на красную струйку со смесью тревоги и раздражения, вновь попытался извлечь проекцию Дара из своей правой руки.

Его левая рука задергалась в путах позади него, но справа… ничего.

– Что, – сказал Аркади, – так и будем сидеть и смотреть, как ваш учитель истекает кровью? Стыдитесь, Даг.

Даг покраснел, скорчил гримасу, сжал и вытянул пальцы. Потряс головой.

– Извините. Мне очень жаль.

Аркади подождал, потом пожал плечами, провел своей правой рукой над левой – вспышка проекции Дара была для Дага едва уловимой – и стер капли носовым платком. Кровотечение прекратилось.

Он наклонил голову и долго изучал Дага проницательным взглядом, заставившим того ощущать себя более чем дураком.

– Да-а, – протянул Аркади. – Возможно… – Взяв второй кусок веревки, он нагнулся к стулу Дага. – Фаун, помогите мне, здесь. Я хочу жестко привязать его ноги к стулу.

– Зачем? – спросил Даг. – Никто не извлекает проекций Дара из ног.

– Предосторожность. Так безопасней.

Фаун дотронулась до плеча Дага, подбодряя его, и склонилась на колени с другой стороны; она и Аркади передавали веревку взад и вперед и обсуждали узлы. Фаун старалась сделать все как можно тщательнее. Даг изгибал шею и пытался увидеть, что они делают, но не мог. Он пошевелил лодыжками в путах – те держали хорошо, и подождал, пока они оба усядутся обратно с обеих сторон. Аркади снова подготовил нож в пламени свечи со скучающим видом.

Потом, внезапно, он перегнулся через стол и схватил Фаун за руку, дернул ее к себе, прижав ее руку к столу перед Дагом, и резанул по тыльной стороне.

– Оу! – закричала она.

Даг едва не упал, пытаясь вскочить со стула. «Для кого безопаснее, ты, поганец?!» Он забился в путах, царапая узел спереди, дико думая, не выхватить ли Дар куска веревки, потом с трудом перестал раскачиваться, пока Аркади прижимал руку Фаун к столу, сжимая ее, чтоб она кровоточила. Ее глаза были расширены, и она слегка задыхалась, но не пыталась освободиться. Вместо этого она с надеждой смотрела на Дага.

– Ты можешь это исправить. Можешь? – промурлыкал Аркади в правое ухо Дага.

– Будь ты проклят… – прохрипел Даг. Аркади не сговорился с Фаун заранее, не спросил ее разрешения; ее удивление и страдание были непосредственными и громкими в чувстве Дара Дага, пусть она и переборола быстро оба этих чувства. Ее боль осталась, дрожаще-острая, как осколки стекла.

Аркади отпустил руку Фаун и откинулся назад, когда Даг протянул над раной свою правую руку, не касаясь пальцами ее бледной кожи. Порез был едва в полдюйма длиной, точно попавший на голубую вену. Даг заставил себя дышать, чтоб открыть Дар, чтоб сконцентрироваться. «Глубже и глубже.» Рука Фаун увеличилась в его восприятии, заслонив собой весь мир. Он ощутил сжимающиеся концы вены. Дар его правой руки, казалось, получил прилив энергии и задергался. «Будь ты проклят, Аркади, я ж не умею с этой стороны!..»

Умея или нет, Дагу удалось вытолкнуть свой Дар за пределы кожи. Он поспешно поймал два обрезанных конца большого сосуда, помог им срастись вместе – они, казалось, искали друг друга, и это помогало – и дал сильную поддержку Дара, чтоб удержать их вместе. Хотя нет, не очень сильную, из-за Дара правой стороны. «Так.» Он заставил себя успокоиться, чтобы не обжечь руку Фаун и не причинить больше повреждения, чем Аркади. «Глубже и глубже…» он нашел живые волокна кожи и начал сращивать их вместе. «Немного глубже, еще немного глубже…»

Он вырвался из начинающегося транса не прикосновением Дара, а когда Аркади просто пошлепал его по щекам. Даг заморгал и вывалился в комнату, залитую утренним светом. Он глубоко вдохнул, глядя вниз. Фаун стирала кровь с руки носовым платком Аркади. Ничто не указывало на нападение, кроме бледной розовой линии.

Даг набрал полную грудь воздуха.

– А вам нравится играть с огнем, правда, Аркади?

Пожатие Аркади было лишено извинений.

– Настало время для вас двигаться дальше. Это сработало, не правда ли? Теперь давайте поглядим на проекцию снова.

Его правосторонняя проекция ощущалась как слабая и неуклюжая, но она была. Снова. И снова. У Дага кружилась голова и его тошнило, когда Аркади, наконец, перестал его донимать и позволил Фаун отвязать его.

Даг встряхнул обеими руками, распрямляя ноющую спину. Единственной причиной, по которой он не встал и не съездил целителю по его находившейся в большой опасности нижней челюсти, была внезапная мысль: «Значит ли это, что мой карантин почти закончен?»

Глава 7

Ярким днем, дышащим обещанием ранней южной весны, Фаун помогала Ноле и Цери, ученицам травника, собрать ручную тележку, чтоб отвезти ее на крестьянский рынок Русла Новолуния. Три девушки поволокли свой груз кругом через хлипкие ворота и вниз по холму на поляну, куда в самый первый день пребывания водили поить лошадей. Ветви деревьев на фоне холодного голубого неба были все еще голыми, но почки набухли и покраснели, и из пожухшей коричневой травы выглядывало несколько зеленых побегов.

Фаун наконец-таки стало понятно, почему кухня шатра целителей всегда столь занята. После приготовления достаточного для нужд лагеря количества лекарств травник и его помощники производили их еще и для того, чтобы продавать поблизости. Некоторые лекарства не слишком отличались от тех, которые составляли тетя Нетти и мама Фаун, но с Даром других работал сам мастер Леван, чтоб сделать их более эффективными и более – кажется, он считал это важным – одинаковыми. В отличие от панацей, продающихся на рынке в Подводном городе – Даг уверял, что у них состав как у духов, а Барр шутил, что может вы все еще будете болеть после приема, но зато будете слишком пьяны, чтобы это замечать – у лекарств Стражей Озера были ограниченные предписания. Противоглистные для людей, лошадей, скота и овец; эффективные лекарства от болотной малярии и паразитов, не являющихся проблемой в Вест-Блу, но распространенных здесь, особенно длинным жарким летом; горький обезболивающий порошок из коры ивы и мака – Фаун видела такой на севере, его принимал Даг, когда у него была сломана рука; настойка наперстянки от болезней сердца; серый порошок, любимый местными жителями, для посыпания ран против инфекции.

На поляне несколько Стражей Озера развернули пологи под скатами убежища и уселись там за дощатыми столами.

Сегодня они предлагали в основном ручную работу того сорта, что Фаун видела раньше: хорошую кожу, которая не гнила, почти нервущиеся веревки и шнуры, небольшой, но все же выбор инструментов от кузнеца лагеря, которые не ржавели, и ножей, которые не тупились. Фаун помогла двум ученицам разложить предлагаемое из шатра целителей покрасивее, после чего они все уселись на чурбаки, чтоб дожидаться своих покупателей.

Ожидание было недолгим. Когда солнце миновало зенит, несколько крестьян показалось на поляне, некоторые правили грохочущей тележкой или фургоном, некоторые с грузовыми лошадьми или мулами. День будет медленным, проинформировала Фаун Нола; рынок был более оживлен летом, когда дороги лучше. Большинство людей здесь на обеих сторонах, казалось, уже знали свое дело, так же как и имена друг друга, и сделки заключались быстро и эффективно. Например, две тележки пухлых мешков с зерном были обменяны на несколько бочонков глистогонного для животных и пару бухт нервущихся канатов.

На поляну въехала повозка, раскачивающаяся на рессорах. Ее тянула четверка красивых пегих светлогривых лошадок. Повозка остановилась, и на поляну спустились пятеро людей: очень хорошо одетый крестьянин с седыми прядями в волосах, служанка с маленьким мальчиком, конюх, который немедля начал освобождать и протирать лошадей, и женщина, – очевидно, жена седеющего мужчины.

Она была на полголовы выше него, но так же хорошо одета, в юбке для поездок, прилегающем жакете и прекрасных ботинках. Ее светлые волосы были уложены в аккуратную прическу. Без смущения она подошла к одному из вооруженных дозорных, прячущихся по краю поляны, и заговорила с ним. Спустя мгновение он кивнул, несколько неохотно, и пошел вверх по дороге.

– Смотри! Она вернулась, – прошептала Нола.

– Вижу, – пробормотала Цери.

Мальчик схватил отца за руку и потащил его по убежищу, чтоб рассмотреть все чудесные вещи на столах. Высокая женщина огляделась и пошла сразу к столику целителей. Фаун выпрямилась и заморгала, когда она подошла ближе. Несмотря на крестьянскую одежду, у этой женщины были точеные черты лица и яркие серебряно-голубые глаза чистокровного Стража Озера.

Она поглядела на Фаун, сидящую через стол, с точно таким же удивлением, как Фаун на нее.

– Отсутствующие боги, – сказала она с изумлением в голосе. – Новолуние теперь принимает крестьян? Какие чудеса!

– Нет, мэм, – сказала Фаун, вздергивая подбородок. Она едва не дотронулась до своего лба, как делал Даг; но потом, опасаясь, что этот жест будет ошибочно воспринят как насмешка, сцепила руки на коленях. – Я всего лишь с визитом. Мой муж – Страж Озера из Олеаны, однако временно учится настройке Дара у мастера Аркади.

– Действительно!

Не будучи уверенной, что означает это восклицание, Фаун только улыбнулась, как она надеялась, дружелюбно. Потом взгляд женщины остановился на браслете, выглядывающем из левого рукава куртки Фаун, и ее дыхание остановилось.

Она внезапно наклонилась вперед, разглядывая его, затем взяла себя в руки, выпрямилась и указала более вежливо:

– Могу я посмотреть? Это ведь настоящая свадебная тесьма, правда?

Фаун отдернула рукав и положила руку на стол.

– Да, мэм. Мы с Дагом сделали их друг для друга в Олеане.

Прибежал мальчик и, внезапно смутившись, уцепился за юбку матери и уставился на Фаун. Мужчина, идущий следом, собственнически положил руку на запястье женщины.

Краткая неподвижность мелькнула на лице женщины, говоря о том, что она приоткрыла свой Дар.

– Как? – спросила она удивленно.

– Даг вплел свой Дар в свой браслет обычным для Стража Озера образом. Когда мы дошли до моего, то обнаружили, что мой Дар следует за живой кровью в тесьму, когда я ее плету, а Даг может закрепить ее.

– Кровь! Я никогда об этом не думала…

Мужчина тревожно наблюдал за профилем жены. Она искоса взглянула на него, подняла подбородок и сказала упрямо:

– Это не важно. Мне они не нужны.

Фаун не была уверена, какая эмоция согрела ее взгляд – гордость, или, может быть, облегчение? В любом случае, женщина выбрала немного болеутоляющих порошков, несколько малярийных лекарств и половину их запаса сиропа от тошноты, очень рекомендованного, как недавно узнала Фаун, при утреннем недомогании. Она расплатилась за все это добрыми греймаутскими монетами из тяжелого кошеля, и она и ее муж и сын вернулись в повозку, где служанка раскладывала все для пикника.

– Кто была эта женщина? – спросила Фаун своих спутниц. – Она выглядит как Страж Озера… Она отсюда?

– Была отсюда, – сказала Нола тоном неодобрения. – Она была дозорной, но около десяти лет назад сбежала и вышла замуж – если это так назвать – за этого крестьянина, который приехал с ней.

– Говорят, у него несколько мельниц в городе на Мшистой Реке, – добавила Цери, кивая на повозку, – и он построил ей дом с видом на реку в три этажа высотой, с цветочным садом вдоль реки…

– Ее изгнали?

– Надо было бы, – сказала Нола. – Но ее шатер не подавал жалобу на совет лагеря.

– Изгнание дезертиров – это шутка, – вздохнула Цери. – Едва ли кто-то из них вернется, так что это значит всего лишь, что их родичи по шатру не будут говорить с ними или навещать их на их крестьянской земле. Если их родичи начинают охотиться за ними и приводят их обратно, они просто убегают снова при первой возможности. И едва ли кто-то хочет ловить их и вешать. Некоторые считают, что если кто-то столь недоволен, лучше пусть он уходит до того, как их настроение распространится по лагерю.

– Разве таких, кто ушел, очень много?

Цери пожала плечами:

– На самом деле, нет. Может, дюжина в год?

В сравнении с «Неслыханно!» на озере Хикори Фаун это количество показалось очень большим. И если такова была утечка наружу из каждого лагеря на юге, это, возможно, имело смысл обдумать. Казалось, нарушение барьера между полюсами на воротах лагеря работало только в одном направлении.

Через некоторое время со стороны истоптанной дороги появилось трое Стражей Озера, пожилая женщина и двое светловолосых средних лет. Они уселись на пикник вместе с семьей с Мшистой Реки, тихо разговаривая. Однажды пожилая женщина встала на колени и измерила рост мальчика около своего плеча, потом сказала что-то, что заставило его рассмеяться. А в другой раз женщина-Страж Озера в крестьянском платье положила руку на живот и показала что-то жестами, что вызвало натянутые улыбки у прочих. В конце концов, семья собралась, сдержанно попрощалась, и они уехали. Пожилая женщина, повернув голову, смотрела им вслед, пока они не исчезли из вида, затем эти трое исчезли вновь по дороге наверх.

Спутники Фаун неспокойно поглядывали на движущееся солнце и их сокращающиеся запасы лекарств и покупателей, когда легкая повозка с запряженной в нее уставшей кобылой въехала в убежище. Кобыла опустила голову и стала щипать скудную траву, а с повозки соскочил молодой человек и выгрузил несколько дощатых ящиков. Он огляделся и понес их к столу целителей, потом вернулся еще за двумя. Фаун мельком увидела, что они были заполнены кучей стеклянных банок и бутылок, упакованных в чистую солому.

Почти такой же запыхавшийся, как его лошадь, парень поставил на пол последние ящики и сказал:

– Я не слишком поздно? Хорошо! У меня монет не много, но, думаю, вот это вам будет полезно.

Цери и Нола и в самом деле обрадовались предложенному бартеру – хорошие стеклянные контейнеры были всегда нужны в шатре целителей – и, обежав стол, уселись на колени рядом с ящиками и стали копаться в них. Взгляд молодого человека уперся в Фаун:

– О, привет! Вы не Страж Озера!

– Нет, сэр. – «Сэр» вышло немного дрожащим, но вреда в этом не было.

Она повторила свою хорошо отработанную речь, повторяемую почти каждому покупателю сегодня:

– Но я замужем за одним из них. Мой муж – Страж Озера из Олеаны – учится здесь целительству.

– Да ладно! Вы не выглядите достаточно старой, чтоб быть замужем хоть за кем!

Фаун постаралась не смотреть сердито на покупателя. Она решила, что женщина становится взрослой, когда такой замечание вызывает у нее благодарность, но не раздражение.

– Мне девятнадцать. Люди думают, что я моложе потому, что я маленького роста. – Она села прямее, так, чтоб он мог убедиться, что она слишком фигуриста для ребенка.

– Девятнадцать! – повторил он. – О… – Он сам выглядел на девятнадцать, свежелицый шатен с яркими голубыми глазами. Он был гибкий как Вит, но, конечно, выше. – Я надеюсь ваш… м-м… муж должен быть очень важным, раз вас приняли в лагерь. Они обычно не позволяют крестьянам проходить в ворота, знаете ли.

Фаун пожала плечами.

– Новолуние не приняло нас как членов лагеря или кого-то вроде. Мы всего лишь на время. Даг нашел мне работу здесь, когда у меня вышел запас пряжи и я стала скучать по дому. Раньше он был дозорным в Олеане, но сейчас он чувствует призвание стать целителем. Для крестьян, – добавила она горделиво. – Никто не делал этого раньше.

Его рот приоткрылся от удивления.

– Но это невозможно! Крестьяне сходят с ума, если Стражи Озера колдуют на них.

Удивительно точный отзыв, но, может быть, он был близким соседом и потому лучше информированным, чем большинство.

– Даг думает, что разгадал расколдовывание, понял как сделать чтобы этого не происходило. – Она добавила честно: – Он еще не знает, причинит ли это какой-то вред Стражу Озера. В медицине он всего лишь новичок. Но он думал, что сможет это сделать… Он считает, что крестьянам Олеаны нужно гораздо больше рассказывать о Стражах Озера, из-за того, что у нас рождается так много Злых – зловредных привидений, и опасно для людей оставаться такими несведущими. Он думает, что лечение проложит ему дорогу к тому, чтоб учить людей.

– А там действительно… с привидениями так плохо всё?

– Нет, потому что дозор Олеаны их сдерживает, но их работу можно сделать проще.

Молодой человек потер губы.

– Пара моих друзей все говорят о том, чтоб прогуляться по Тракту, может быть, двинуться в Олеану. Это правда, что там есть свободная земля и ее можно просто занять?

– Ну, вы регистрируете вашу заявку у ближайшего деревенского клерка и вычищаете все деревья и камни, корчуете пни. Это земля требует усердной работы, да. Двое моих братьев заводят ферму таким образом, прямо на краю большого леса, который все еще держат Стражи Озера. Мой старший брат получит ферму папы, конечно.

– Да, мой тоже, – вздохнул молодой человек, и добавил после некоторой паузы: – Между прочим, меня зовут Финч Бриджер. Дом моих родителей примерно в десяти милях в ту сторону, – он махнул рукой на юго-восток.

– Я – Фаун Блуфилд, – ответила Фаун.

– Рад познакомиться. – Он дружелюбно протянул огрубевшую от работы руку; Фаун пожала ее и улыбнулась. Спустя мгновение он добавил: – А зимы в Олеане суровые?

– Даг говорит, вовсе не настолько, как на севере, к Мертвому озеру. К ней готовятся. Хранят запасы еды, корма и дров, делают теплые вещи.

– И там снег?

– Конечно.

– Я снег только раз видел, да и то он исчез к обеду. В это время года у нас вместо него обычно просто холодный дождь.

– Зимой хорошее, спокойное время. И здорово кататься в санях. Папа вешал на упряжь колокольчики… – Неожиданный спазм ностальгии пробился в воспоминания Фаун.

– Ух, – сказал Финч, явно пытаясь представить это. – Звучит мило.

Нола и Цери закончили подсчеты и вернулись к столику. Финч порылся в карманах и выложил несколько монет вдобавок.

– Давайте поглядим… Мне нужно это, и это… И без этого мне не обойтись, или меня прикончат.

Он забрал весь их оставшийся запас противорвотного. Фаун подняла брови:

– Вы также не выглядите достаточно старым, чтоб быть женатым.

– Хм? О. – Он покраснел. – Это для моей невестки. Она снова ждет прибавления, и ей так плохо, что едва голову поднимает. Вот поэтому я все бросил и приехал сегодня.

– Ну, тогда этот прекрасный сироп поможет ей нормально есть и к ней вернутся силы. Он даже на вкус приятный, для лекарства-то. – Фаун хотела бы, чтобы у нее он тоже был в свое время. Она изгнала печальные воспоминания.

Ее собственное дитя было потеряно для нее до того, как стало чем-то большим, чем тошнота и общественное порицание; у нее не было надобности представлять ее себе как яркоглазую маленькую девочку ростом с сына-полукровку той женщины из Стражей Озера.

Юный Бриджер аккуратно упаковал свои лекарства в тележку, затем два раза прогулялся к столам на другой стороне убежища, оттащив полдюжины пухлых мешков, похожих на набитые наволочки. Фаун не видела, что он получил взамен, но он вернулся к ее столику с похожим едва наполненным мешком. Он протянул его ей.

– Вот. Это вам.

Фаун заглянула внутрь и увидела несколько фунтов промытого хлопка.

– А что еще вам нужно? Я не знаю, насколько он ценен. – Она взглядом попросила помощи у Нолы.

– Ничего. Это подарок.

– Для меня? – удивилась Фаун. Он резко кивнул. – Я не могу это принять!

– Это остатки. Нет смысла опять тащить их домой.

– Ну… Спасибо!

Он снова кивнул.

– Ну. Хм. Было приятно поговорить с вами, Фаун Блуфилд. Надеюсь, у вас все сложится. Когда вы отправляетесь на север?

– Я пока не знаю. Это зависит от Дага.

– Хм. О. Конечно. – Он неуверенно насупился, будто желая сказать что-то еще, но потом поглядел на солнце, улыбнулся ей еще раз и убежал.

Еще через полчаса последний крестьянин купил последний товар, оставшийся на столе, – банку пурпурной мази для лошадиных колен – и уехал. Все три девушки помогли оставшимся Стражам Озера убрать столы и развернуть пологи. Цери и Нола были рады хорошему улову звонких монет за день так же, как и ценному стеклу. Они потащили тележку, нагруженную всем, что наменяли, по истоптанной дороге. Фаун посмотрела через плечо на убранную поляну, думая при этом «Это место – не то, чем кажется на первый взгляд».

Так ли было везде? Она вспомнила маленькую речку под фермой в Вест-Блу зимой. Все твердое, жесткий лед, кажущийся совершенно неподвижным – но с водой, текущей внизу и втайне подтачивающей его силы до тех пор, пока однажды он весь не шел трещинами и не смывался неровными кусками. Как близки были лагеря южных Стражей Озера, чтобы расколоться таким же образом? Это была тревожащая мысль.

* * *

Даг наблюдал, как Фаун раскладывает содержимое обеденной корзины по столу, когда далекий звон колокола разорвал тишину.

Аркади вскочил на ноги, уронив бутерброд с сыром, хотя он отхлебнул глоток горячего чая до того, как сказать Дагу:

– Пойдемте. – И, после короткого раздумья: – Вы тоже, Фаун.

Они выскочили на дорогу к шатру целителей. Аркади шел быстрым шагом и несколько запыхался, когда они столпились у двери и попытались войти все одновременно. Он схватил Дага за руку.

– Я думал, у нас есть еще минимум неделя чтоб потренировать вас, – пробормотал он. – Ничего, вы справитесь. Давайте, делайте в точности то, что я вам скажу, и не волнуйтесь. Снимите крюк, он только помешает.