Текст книги "Когда наши миры сталкиваются (ЛП)"

Автор книги: Линдси Илер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– Ты нашла ответ на свой вопрос прошлой ночью? О том, как найти способ двум совершенно разным людям быть вместе? – она смотрит на меня с надеждой и не хочет видеть в дочери циника. Для нее я слишком молода, чтобы не верить в «долго и счастливо».

– Вроде того, и я начинаю верить, что есть причина, по которой жизнь иногда не хочет, чтобы люди были вместе, поэтому она бросает эти кривые шары и препятствия, чтобы доказать нам, что мы никогда не должны были быть вместе, – я заставляю себя улыбнуться. Огорчительно говорить это вслух, подтверждая ее страх за меня. – Я предполагаю, что это так, да?

– А я-то думала, что ты боец, – шепчет мама себе под нос, думая, что я ее не услышу, но, конечно, слышу. Предпочитаю не обращать внимания на ее ехидное замечание. Я не в настроении для разговора о приходе к Иисусу, который, несомненно, последует за этим комментарием. Когда слышу гудок автомобиля Вайолет, я оставляю ее стоять на крыльце, наблюдая за мной, пока иду по подъездной дорожке.

Мои глаза опущены от стыда за мое признание. Я поворачиваю за угол, готовясь услышать ехидное замечание от Вайолет, но там стоит Грэм, прислонившись к капоту своей машины. Боже, он слишком великолепен для своего же блага. Парень одет в джинсы, достаточно узкие, чтобы показать все, что заставляет девушку кричать его имя в экстазе. Рукава его тонкой белой рубашки закатаны до локтей. На лице парня идеальная улыбка, улыбка, которая заставляет вас хотеть бежать в его объятия и оставаться там. Выражение глаз невозможно разглядеть под темными очками-авиаторами. Я знаю, что несмотря на его улыбку, за блестящей поверхностью скрывается смесь страха и обиды.

Никто из нас ничего не говорит. Ни один из нас не делает шагов, чтобы сократить разрыв между нами. Я продолжаю стоять на подъездной дорожке, наблюдая за ним. Грэм проводит большим пальцем по капоту. Я внимательно наблюдаю, пытаясь придумать, что сказать. Что-то, что может все исправить, но в голову ничего не приходит. Когда вижу, как Грэм снимает солнцезащитные очки со своего идеального лица, открывая глаза, наблюдающие за мной, вспоминаю, что мама сказала мне прошлой ночью.

«Он смотрит на тебя так, как будто его мир начинается и заканчивается тобой».

Понимаю, что она имела в виду. Грэм не просто смотрит на меня. Он действительно видит меня.

– Грэм... – я оглядываю его с ног до головы, пытаясь запомнить, как он выглядит передо мной.

Парень засовывает солнечные очки за воротник рубашки. В его глазах появляется тоска, когда он смотрит на меня. В груди замирает дыхание при виде того, как поднимается и опускается его грудь.

– Насчет прошлой ночи... – голос Грэма звучит тихо, как будто он рассказывает мне секрет. Мне все равно, что он скажет. Я бросаю рюкзак к ногам и насколько это возможно с больной ногой и костылями, пробираюсь к нему. Он встречает меня на полпути как раз в тот момент, когда я отбрасываю костыли в сторону. Грэм накрывает рукой мою щеку и проводит по ней пальцем, заставляя мою кровь быстрее бежать по венам. Этого простого прикосновения недостаточно. Я обнимаю его за шею, подпрыгивая, чтобы обхватить ногами его талию. Он нетерпеливо подхватывает меня на руки, перенося весь мой вес на свои сильные предплечья. Запускаю пальцы в его мягкие пряди, отказываясь смотреть куда-либо еще, кроме как в его медовые глаза. Я хочу убедиться, что все еще вижу того же человека, что и в ночь аварии.

Улыбка Грэма становится ярче с каждой секундой. Я снова могу дышать.

Он все еще там.

Глава 36

Грэм

Я не спал большую часть ночи, пытаясь разобраться с беспорядком в голове и пришел к нескольким выводам. Так много всего случилось за эти дни. Я переосмыслил и проанализировал моменты, которые должны были быть незначительными, но в конечном итоге стали монументальными. Смотреть в потолок стало для меня развлечением.

«Я схожу с ума, черт возьми, я уверен в этом».

Первое, что я знаю, это то, что мы с Кеннеди разные. Она вся в книгах и танцах, а я в бейсболе и вечеринках. Что-то против нашего желания продолжает разъединять нас, и, возможно, мы оба виноваты в этом. Самое важное и самое трудное осознание в том, что мне просто наплевать. Мне плевать на все это бессмысленное дерьмо, потому что я люблю ее. Я знаю, что сказал ей это только вчера вечером, и я говорил правду, когда позволил словам выскользнуть из моего рта, но что-то щелкнуло прошлой ночью, когда лежал на кровати, думая о ней. Ничто не может удержать меня от Кеннеди, и я не боюсь признать это.

– Кеннеди... – Я снова пытаюсь выдавить из себя слова, но ничего не получается.

За ночь Кеннеди не нашла достаточно веской причины держаться от меня подальше. Когда она завернула за угол и увидела меня, мой уровень уверенности был на рекордно низком уровне. Я либо отвезу ее в школу, либо утоплю свои печали в бутылке текилы, которую украл из отцовской берлоги. Я благодарен, что все решилось в мою пользу. Чувствовать ее в своих объятиях – это самое близкое ощущение к беззаботности за всю мою жизнь.

– Грэм, мне все равно, что ты скажешь, потому что все это не имеет значения, – Кеннеди заполняет тишину, когда слова даются мне нелегко. Она улыбается мне, когда я держу ее на руках.

– Но у меня была речь, – умоляю я ее, в моем голосе явно слышится веселье.

Кеннеди спрыгивает с моих рук, помня о своей больной ноге.

– Я думала, ты захочешь поцеловать меня, но если у тебя есть речь... – Она смотрит на меня сквозь свои длинные густые ресницы. От ее улыбки мое сердце почти останавливается.

– Думаю, что речь может подождать, не так ли?

Я усаживаю ее на капот своей машины, заставляя неудержимо смеяться и быстро целую ее сладкие губы. Подсознательно меня тянет к ней. Уже одно это заставляет наш поцелуй углубляться до такой степени, что я готов взять ее прямо здесь, на подъездной дорожке у дома ее родителей. Сомневаюсь, что они это оценят.

С губ Кеннеди срывается стон, и я не могу удержаться. Я целую ее подбородок, пока не касаюсь мягкой кожи за ухом. Я знаю, что произойдет, прежде чем почувствую это под собственной кожей. Кеннеди вздрагивает, когда я отстраняюсь от нее. Девушка шлепает меня по груди, чувствуя себя смущенной, как всегда. Я вижу, как ее глаза расширяются от волнения. Она может говорить, что хочет, но ей нравится, когда я так делаю.

– Готова ехать в школу? – Я помогаю ей слезть с капота машины и открываю перед ней пассажирскую дверцу.

Кеннеди быстро устраивается поудобнее. Я бегу, чтобы схватить ее рюкзак и костыли с тротуара. Миссис Конрад стоит на крыльце и улыбается мне. Она знала, что я был здесь все это время. Я позвонил сегодня утром и сказал, что заберу Кеннеди вместо Вайолет. Она все устроила для меня. Я улыбнулся в ответ, и она одобрительно кивнула.

Кеннеди просматривает мой айпод в поисках чего-нибудь, что можно послушать, когда я сажусь в машину. Мне нравится, как двигаются ее губы, когда она читает песни. Девушка останавливается каждые несколько песен, как будто ее жизнь зависела от правильного выбора. Когда она выбирает песню, я улыбаюсь ей, как только в динамиках звучит песня.

– Что это за отвратительная улыбка, Блэк? – спрашивает Кеннеди, глядя на меня и ожидая ответа.

Мне нравится, когда она называет меня по фамилии. Из ее уст это звучит так естественно. Не так как у остальных девушки, которые делают это кокетливо, пытаясь привлечь мое внимание. Кеннеди уже завладела моим вниманием без особых усилий.

– Эта песня напоминает мне о тебе, – признаюсь я нервно. Может быть, на этот раз я сказал слишком много.

– Никогда ее не слышала. – Она хватает меня за руку, держа ее на коленях. С Амандой я всегда отстранялся в таких случаях. Не сегодня. Больше не будет никаких пряток.

– «Fix You» группы «Coldplay». Уверен, что ты слышала ее.

– Но почему он напоминает тебе обо мне?

– Слушай. – Я ободряюще сжимаю ее руку.

Я знаю, что моя жизнь не идеальна, хотя все остальные, кажется, считают, что это не так. Мой отец выбивает из меня дерьмо всякий раз, когда подворачивается возможность, так как я не мог защищаться. Вместо этого я принимаю каждый удар и каждую пощечину, потому что это избавит от боли мою маму. У нее не хватает смелости противостоять ему или уйти. Я беру на себя всю тяжесть наказания за нее. Никто не знает эту реальность, кроме Кеннеди. Она никогда не задает вопросов и не смотрит на меня с жалостью. Она исцеляет меня, когда я сломлен, прежде чем я даже понимаю, что мне это нужно.

Песня подходит к концу. В машине стоит леденящая кровь тишина. Кеннеди молча смотрит в окно, все еще крепко держа меня за руку. Я не знаю, о чем она думает и жду, пока она будет готова говорить.

– Так вот как ты на самом деле ко мне относишься? – Кеннеди поворачивается ко мне, как только мы въезжаем на парковку школы.

Место завалено нашими одноклассниками, занятыми разговорами о том, что произошло в выходные или о какой-то другой мирской теме. Я не обращаю ни на кого внимания, когда въезжаю на свое парковочное место и поворачиваюсь к ней лицом. Кеннеди поворачивается ко мне всем телом. Я не могу удержаться, чтобы не протянуть руку и не убрать прядь волос, которая всегда скользит по ее лицу.

– Боже, ты прекрасна, Кеннеди! Я никогда не устану смотреть на тебя. – Я улыбаюсь ей, когда она наклоняет голову, положив свою щеку идеально в мою руку. – И эта песня – именно то, что я чувствую к тебе.

Она на минуту задумывается над тем, что я сказал. Несколько раз оглядывает парковку, но ее взгляд всегда возвращается ко мне. Мы привлекаем внимание горстки людей, которые прислоняются к автомобилям поблизости. У нас с Кеннеди не было возможности обсудить, что произойдет, когда мы покинем убежище ее спальни. Мы просто оказались здесь.

– Тогда, наверное, нам надо с этим покончить, а? —говорит она, испуская слишком драматический вздох.

– Покончить с чем? – Я заглушаю машину и вытаскиваю ключи из замка зажигания.

– Не думай, что я войду в эту школу без тебя. Мне все равно, кто что скажет и, честно говоря, что еще может встать на нашем пути, что уже не вставало? – Кеннеди уверенно тянется на заднее сиденье за рюкзаком. Я выдергиваю его из ее рук прежде, чем она успеет прикоснуться к нему.

– Я могу нести его для тебя, – с готовностью предлагаю я в ответ на ее улыбку.

Кеннеди права. Никого не касается, что происходит. Единственное, что имеет значение – это мы двое.

«Тебе потребовалось очень много времени, чтобы понять это, тупица».

Кеннеди распахивает дверь. Я бегу к ней, чтобы помочь ей выбраться. Чувствую, как ребята поворачиваются к нам, как будто наблюдают за крушением поезда. Те, у кого хватает такта игнорировать нас, держатся лишь долю секунды. Их глаза быстро возвращаются к нам.

Я сосредотачиваюсь только на том, как кладу руку на поясницу Кеннеди, позволяя ей опуститься немного ниже, чем это необходимо. Это привлекает внимание группы девушек, стоящих в двух рядах от нас. Я слышу их драматические вздохи. Они шепчутся и смотрят в сторону Кеннеди. Как будто по сигналу группа разделяется, и Аманда, властелин колец и моя последняя ошибка, делает шаг вперед, прищурившись, как будто пытается поверить в то, что видит.

У каждого будет свое мнение о нас с Кеннеди. Раньше мне было не все равно, теперь же, когда веду ее через парковку, меня волнует только ее запах. Кокос и ваниль. Каждый раз, когда дует ветер, он атакует мои чувства, и я забываю обо всем. Что, черт возьми, на меня нашло? Я такая цыпочка.

Все смотрят на нас, пока мы идем в школу. Море студентов расступается, чтобы освободить для нас место. Я слышу шепот. Можно с уверенностью сказать, что мельница слухов начинает безудержно вращаться уже после пяти минут нашего прибытия.

Мы идем молча. Кеннеди напряжена. Я отказываюсь убирать руку с ее спины. Мы входим в коридор, где стоят наши шкафчики.

– Все смотрят на нас, не так ли? – застенчиво спрашивает Кеннеди, протягивая мне костыли, мешающие ей открыть замок.

– Они все, наверное, следят за тобой. Ты великолепно выглядишь, – шепчу я ей на ухо.

Кеннеди смотрит, как я бросаю ее книги на дно шкафчика.

– Должно быть, так. – Она смеется над моим заявлением, как будто это самая нелепая вещь, которую она когда-либо слышала. – Или это может быть как-то связано с тем, что их звездный бейсболист публично объявил, что он со мной?

– Я интересен всем, и не думаю, что ты вполне понимаешь, где ты находишься в пищевой цепочке этой средней школы.

Кеннеди постоянно говорит такие вещи. Если бы она только знала, что большинство парней в школе говорит о ней, она бы поняла, что не абсолютно незаметна.

– Мне бы очень хотелось обсудить это получше. Может, ты придешь, как только закончишь с тренировкой и все мне расскажешь? – Она подмигивает мне, пытаясь казаться расслабленной, когда я знаю, что она чертовски нервничает.

– Вы флиртуете со мной, мисс Конрад? – Я зажимаю девушку между собой и ее шкафчиком, положив руки по обе стороны от ее головы. Кеннеди подается вперед, оставляя несколько дюймов между нашими губами. Мы забываем, где мы находимся и что у нас есть аудитория. Наш мир возвращается к реальности из-за нежелательного отвлечения внимания.

– А ты шустрая, Кеннеди. Сразу же переключилась на Грэма после того, как закончила со мной, – кричит Крейг достаточно громко, чтобы остальные вокруг нас услышали. Его нападение было встречено несколькими смешками от нескольких человек.

Его ухмылка полна угрозы, и я стискиваю зубы. Крэйг напрашивается на драку, и я более чем готов подыграть ему.

– Прошу прощения? – защищается Кеннеди.

Думаю, меня она тоже защищает. Я горжусь тем, что она заговорила, но знаю, что ничего хорошего из этого не выйдет. Больше всего меня злит взгляд Крейга. Он ведет себя так, как будто пятничного вечера никогда не было, как будто это был просто кошмар для Кеннеди и меня. Синяки на его лице должны быть хорошим напоминанием о том, что это было на самом деле реально.

– Ты слышала меня, шлюха! – рычит Крейг.

Это все, что мне нужно услышать, прежде чем принять решение. Я поворачиваюсь и впечатываю кулак ему в лицо. Он отступает на несколько шагов, падая на ряд шкафчиков напротив нас. Мы привлекаем внимание всех, кто находится в пределах слышимости. Группа девушек вынуждена отступить, чтобы не мешать падению Крейга, создавая маленькую территорию паники. Девушки визжат, пара парней помогают Крейгу подняться с пола. Я оглядываю коридор, надеясь, что поблизости нет учителей. Никто ничего не скажет. Мой секрет в безопасности со всеми ними.

– Если ты еще хоть пальцем ее тронешь, – я указываю, на широко раскрывшую глаза Кеннеди, – или произнесешь ее имя, клянусь тебе, я переломаю твои гребаные ноги до такой степени, что ты не сможешь больше играть в бейсбол в любом колледже малой лиги, который ты планируешь посещать. Понятно?

Я хватаю Кеннеди за руку и веду ее по коридору прочь от него.

– Боже, Кеннеди, – я качаю головой, пытаясь успокоить свои безумные нервы. – Я должен вернуться и убить его.

– Его резкие слова стоило услышать, чтобы посмотреть, как ты его уложишь.

Кеннеди наклоняется, хватает мою руку и осматривает ее на предмет ссадин. Эта девушка заботится обо мне даже тогда, когда сама должна быть развалиной.

– Не беспокойся обо мне. Ты в порядке? – Я обхватываю ее лицо руками, всматриваясь в ее глаза в поисках слез, которые ожидаю увидеть.

– Я в порядке. А теперь поцелуй меня и иди в класс, – требует она. – Мы задерживаем людей в коридоре.

Я смотрю на шпионивших за нами и поворачиваюсь к ней.

– Ты собираешься меня поцеловать или нет? – ухмылка Кеннеди становится шире. Она знает, что делает. Кеннеди способна удивить меня при каждом удобном случае.

– Я собираюсь поцеловать тебя. Помни... пока ты не скажешь мне остановиться, – Я обнимаю ее, поднимая с пола, прежде чем прижаться губами к ее губам, как будто целовать ее – самое естественное для меня. Такое чувство, что мы делали это в течение многих лет по тому, как наши тела переплетаются друг с другом, словно созданы друг для друга.

Глава 37

Кеннеди

Я чувствую, как глаза ребят прожигают дыры в моем затылке. Игнорировать их легко, когда Грэм скользит языком по моей нижней губе. Когда он меня целует все остальное не имеет значения. Мой разум затуманен и не в состоянии воспринять какую-либо текучую мысль. Я знаю, что как только мы разорвем поцелуй, нас встретят с вопросами и критикой. Я странно спокойно отношусь к своему новому месту в этой школе.

Я всегда буду девушкой, которая беспокоится о том, что другие думают о ней. Вот почему я преуспеваю в школе. Я боюсь разочаровать своих родителей и учителей. Учеба стоит того, даже если она лишила меня какого-то социального статуса в школе. Если я подведу других, у меня начнется крапивница. Быть привязанной к смехотворным стандартам того, что другие считают лучшим для Грэма, будет трудно. Они поклоняются ему.

Пока не появился Грэм, я заботилась о том, чтобы все воспринимали меня. Я придерживалась того, что знала. Он открыл мне глаза на совершенно другой мир, мир, который я хочу понять и исследовать, пока не увижу все, что в нем есть. Этот парень каким-то образом сделал мою жизнь ярче. Все, что я думала, что знаю или во что верю, кажется устаревшим.

Я медленно отстраняюсь от Грэма и обнимаю его за талию, наши губы в сантиметре друг от друга.

– Ты же знаешь, что они все смотрят, верно? —говорю я с легким смущением.

– Это не важно, Кеннеди, – отвечает Грэм в мои волосы, прежде чем в последний раз поцеловать меня в лоб. Мы поворачиваемся, чтобы идти каждый в свою сторону, когда чувствую шлепок по заднице. Я вскрикиваю от удивления, оборачиваюсь и вижу Грэма, ухмыляющегося от уха до уха, отступающего по коридору с поднятыми руками в знак капитуляции. – Увидимся за обедом, Кен!

Первые два блока школы я прохожу, отвечая на вопросы. Хотя скорее это больше похоже на уклонение от них. Некоторые вопросы понятны, некоторые просты, но большинство из них звучат скорее как заявления, а не вопросы. Я слышу от «Что происходит между тобой и Грэмом?» да «Почему Грэм ударил Крейга?». Мое любимое выражение «У Грэма не может быть постоянной девушки». Постоянное напоминание об этом забавном факте раздражает. В какой-то момент учителям придется сказать всем, чтобы они оставили меня в покое. Я понимаю, почему у всех такое любопытство. Грэм – их альфа-самец, их король. Я для них – никто.

Никто не заслуживает ответов на эти вопросы и никого не касается, что происходит между Грэмом и мной, за исключением, может быть, одного человека, и, судя по выражению ее лица, она не рада за меня.

На лице Вайолет ярость и замешательство, когда она идет по коридору, практически сбивая с ног группу первокурсников, которые не убираются с ее пути достаточно быстро. Я выхожу со своего второго урока, когда она направляется ко мне. Крепко прижимаю книги к груди, как будто они могут защитить меня от ее гнева и пытаюсь улыбнуться подруге, но чувствую себя неловко. Я знаю, что у меня неприятности.

– Нам с тобой нужно серьезно поговорить!

Вайолет указывает на другую группу первокурсников, которые разделяют нас. Ее лицо красное от гнева. Я знаю, что должна ей хорошее объяснение. За два дня многое произошло. Очевидно, что мельница слухов работает исправно.

– Прежде чем ты закричишь на меня... – я бросаю на нее понимающий взгляд. Я знаю, что она сейчас скажет.

– О, держу пари на твою задницу, что я буду кричать на тебя. Какого хрена с вами происходит? Потому что я слышала несколько разных версий того, что хотела бы считать ложью? Пожалуйста, проясни несколько вещей для меня.

– А что ты вообще слышала? – застенчиво спрашиваю я.

– Вы с Грэмом вместе? – Вайолет известна тем, что начинала с сути.

– Да. Следующий вопрос? – я ухмыляюсь ей.

Ее рот открывается от удивления.

– Грэм ударил Крейга сегодня утром, потому что тот назвал тебя шлюхой, потаскушкой или мусором? Я слышала все три версии, милая.

– Так и случилось... да. Хотя я уверена, что он назвал меня шлюхой. – Глаза Вайолет полны сочувствия.

– Ты не шлюха! Гребаный мудак! – кричит Вайолет, заставляя группу мальчиков, которых она почти сбила с ног, смотреть в ее сторону. – Почему Крэйг выбрал именно этот день, чтобы быть таким колоссальным придурком? Он разозлился, что ты ушла от него еще до того, как все началось?

Я глубоко вздыхаю, пытаясь контролировать эмоции. Вайолет моя лучшая подруга, и она понятия не имеет, что случилось в пятницу вечером, когда она была занята с Дэном в лодочном домике. Я не была ее ответственностью, но знаю ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что она будет чувствовать себя виноватой. Я знаю, что не смогу солгать ей о том, что случилось.

– Вайолет, ты должна пообещать ничего не говорить. Я имею в виду, буквально никто не должен знать, – сверлю ее взглядом, чтобы убедиться, что она понимает, что я прошу от нее. Она кивает в ответ, явно боясь того, что я должна ей сказать. – В пятницу вечером кое-что случилось. Грэм связался с Амандой перед бейсбольным матчем. Я была зла и решила немного поиграть с ним, чтобы разозлить его. Это было глупо.

– Ладно, так что же именно произошло? Какое это имеет отношение к Крейгу? – Вайолет убеждает меня продолжать в явном замешательстве. Ее брови нахмурены в ожидании, что я что-нибудь скажу. Она ведет меня к ряду пустых шкафчиков. Мы прислоняемся к ним, просто глядя друг на друга.

– После спора с Грэмом на вечеринке я думала, что он ушел, но он не ушел. Он остался, чтобы убедиться, что я в порядке. Я была пьяна. Крейг был очень настойчивым, и в какой-то момент мы поднялись в его спальню. Сначала все было нормально. Мы целовались, но потом что-то изменилось. Он был настойчив и отказывался слушать, как я говорю «нет», – объясняю я, отказываясь смотреть на нее сейчас. Я чувствую себя неловко и воспоминания о том, что произошло, только заставляет меня хотеть убежать от всего этого.

– Сукин сын! – кричит Вайолет, когда понимает, что я говорю. – Я, бл*ть, убью его! Я должна была быть там. Я должна была видеть, как ты туда поднимаешься. Я должна была быть там, чтобы остановить его!

Я хватаю Вайолет за руку, чтобы остановить ее. Когда она поворачивается ко мне лицом, вижу в ее глазах влажный блеск.

– Это не твоя вина и Грэм добрался до меня прежде, чем стало слишком поздно, – шепчу я. Пара рук обвивает мою талию, заставляя меня подпрыгнуть.

– Что я сделал? – шепчет он мне на ухо.

Вайолет наблюдает, как парень стоит позади меня, положив подбородок мне на макушку. Я могу сказать, что она пересказывает себе историю в своей голове, по тому, как ее глаза становятся жесткими. Она готова убить кого-то и Крейг на ее радаре. Вот почему она моя лучшая подруга. У нее большое сердце, она всегда готова поддержать и защитить того, кто ей нравится.

– Спасибо, – шепчет она, вытирая уголки глаз и глядя на Грэма.

– За что она меня благодарит? – Грэм скептически переводит взгляд с Вайолет на меня.

– За то, что выбил дерьмо из этой гребаной задницы, – улыбается Вайолет.

– Ты рассказала ей, что случилось? —шепчет Грэм мне в шею.

– Конечно, она мне сказала. Я ее лучшая подруга, и ей повезло, что я люблю ее достаточно, чтобы уважать ее желание ничего не говорить. Больше всего мне хочется размазать лицо Крейга по полу кафетерия.

– С удовольствием посмотрю. – Грэм улыбается мне сверху вниз. Он целует меня в щеку и Вайолет издает рвотный звук, издеваясь над нами.

– Ладно, голубки, пошли. У Аманды будет трудный день, и я хочу, чтобы места в первом ряду были моими. – Вайолет вышагивает перед нами, пока мы не заходим в столовую. Она резко останавливается у входа. Грэм и я слишком заняты, дразня друг друга, и почти сталкиваемся с ней, когда она стоит, тупо глядя в толпу, которая не сводит глаз с Грэма и меня.

Грэм ныряет между нами, входя в большую комнату, как будто все не смотрят на нас с ним. Ребята нарочно не сводят с нас глаз. Тот момент, когда все происходящее кажется в замедленном темпе. Вайолет, к счастью, всего лишь жертва нашего присутствия. Она все равно продолжает стоять рядом со мной. Ее никогда не волновало, что я не вписываюсь в ее «лигу». Подруга постоянно высмеивает меня за то, что я необщительна, слишком много читаю и не обращаю внимания на свою «сексуальную привлекательность», но всегда меня поддерживает, несмотря ни на что.

Я игнорирую желание броситься в его объятия, когда Грэм поворачивается ко мне лицом. У него такой взгляд, словно он собирается завоевать мир. Вот что делает его таким чертовски обаятельным.

Не думаю, что кто-то видит Грэма таким, как я. Большинство девушек проводят каждый час бодрствования в попытках стать зазубриной на его кровати, где я проведу остаток своей жизни, восхищаясь парнем, которым он является. Он силен, сильнее, чем кто-либо знает и впускает меня туда, куда не пускает никого другого.

– Ты идешь или как? – улыбка Грэма гипнотизирует.

Мои ноги словно вросли в пол. Я едва слышу шепот вокруг меня. Вайолет тычет меня в грудную клетку.

– Иди и задай им жару, подруга., – она кивает на Грэма, который протягивает мне руку.

Каждый человек в комнате делает глубокий вдох, задерживая дыхание в ожидании того, что я собираюсь сделать. Все хотят посмотреть, как я отреагирую на публичное заявление Грэма о наших отношениях. Я пока не могу пошевелиться и приподнимаю уголки губ в легкой усмешке. Грэм ободряюще подмигивает. Это все, что нужно, чтобы сделать пропасть между нами несуществующей. Я подхожу к Грэму, и он переплетает наши руки. Парень успокаивающе сжимает мою руку, прежде чем отпустить ее и прижать ладонь к моей пояснице. Каждый в столовой вздыхает. Грэм, кажется, не замечает этого или, возможно, просто держит лицо. В любом случае это не имеет значения.

Грэм накладывает еду на поднос, отказываясь убирать руку с моей спины, что делает почти невозможным нести воду, два бутерброда с курицей и картофель фри, но каким-то образом он справляется. Я предлагаю помочь, но он игнорирует, сверкая улыбкой. Он точно знает, как это влияет на меня, потому что часто так улыбается мне. Неудивительно, что девушки все время бросаются на него. Теперь понимаю, почему они попадают в его ловушку. Он завораживает. Это немного раздражает, как он может запутать вашу голову до такой степени, что вы едва можете видеть прямо перед собой.

Грэм осматривает переполненный обеденный зал. Все по-прежнему сосредоточены на нас, когда он провожает меня к своему обычному столу, который заполнен большей частью бейсбольной команды, несколькими девушками и, к счастью, Вайолет, которая сочувственно улыбается мне. Крейг смотрит на нас с усмешкой на губах. Я замечаю, что рядом с Дэном есть только одно свободное место. Такое чувство, что они пытаются доказать Грэму что мне здесь не место, независимо от того, чью руку я держу. Они терпели мое присутствие, когда меня сопровождал Крейг, но не собирались соглашаться с выбором Грэма.

– Грэм... – шепчу я ему достаточно громко, чтобы он услышал, но чтобы другие не обратили внимания. – Тебе нужно сидеть с друзьями. Я могу сесть за другой столик. – Грэм смотрит на меня так, словно я только что сказала ему, что собираюсь утопить выводок котят. – Что? Не притворяйся удивленным.

Я чувствую ее прежде, чем вижу, как она подходит ко мне сзади. Аманда идет целенаправленно, и предполагаю, что ее цель сегодня – выставить меня дурой. Все глаза устремлены на меня, пока я стою там беспомощная.

– Похоже, тебе негде сесть, Кеннеди. Так тебе и надо, раз ты считаешь, что подходишь такому парню, как Грэм, – говорит Аманда. Ее голос полон яда. Она скользит мимо меня, садится на колени Крейга и бросает на меня злобный взгляд. Я не привыкла к подобной враждебности и избегаю смотреть на нее.

Стою, молча оглядывая небольшую толпу, которая слышит открытую угрозу Аманды. Вайолет выглядит так, словно собирается выцарапать Аманде глаза. Ее покровительство ценится. Дэн дергает Вайолет за руку, чтобы заставить ее сесть обратно. Другие хихикают себе под нос. С этим мне придется иметь дело самостоятельно, я просто не знаю как. Грэм целует меня в губы и быстро переключает внимание на своих друзей. Он резко хлопает ладонями по столу. Звук эхом разносится по всей столовой, поражая всех.

– Видите эту девушку? – Грэм указывает на меня. – Она никуда не денется, поэтому предлагаю вам к этому привыкнуть.

Взглянув на Грэма, я вижу, как он защищает нас перед людьми, которые смотрят на него с восхищением и благоговением. Он говорит людям, которые были в его жизни намного дольше, чем я, что ради меня ставит все на карту. Глядя на него, испытываю чувство страха. Я могла бы полюбить Грэма до самой смерти. В моем сердце всегда будет место, занятое им. В глубине души боюсь, что его любовь может не продлится так же долго.

Этого все боятся, верно?

Не быть любимым достаточно, чтобы удержаться рядом...

Глава 38

Грэм

Моя кровь кипит.

О, я чертовски зол!

Эти люди должны быть моими гребаными друзьями. С некоторыми из них я дружу с начальной школы, так почему же сейчас чувствую себя аутсайдером, когда Кеннеди на моей стороне? Я быстро целую Кеннеди. Как только наши губы соприкасаются, чувствую знакомый жар, пробегающий по каждой конечности, оставляя меня желать большего. Мне нужно кое-что сделать, и сделать быстро. Например, ударить зачинщика концерта.

Ставлю поднос с едой на стол, хлопаю ладонями по столешнице, пугая тех, кто ближе ко мне. Оглядываю стол, пытаясь решить, что сказать. Все ждут с нетерпением в глазах.

– Видите эту девушку? – Я поворачиваюсь к Кеннеди, которая стоит в нескольких шагах от меня и смотрит так, словно не может набраться храбрости убежать. Я улыбаюсь ей, пытаясь подбодрить. Знаю, что она прячет страх глубоко в своем крошечном теле, просто умирая от желания вырваться из этого кошмара. – Она никуда не денется, поэтому предлагаю вам привыкнуть к этому.

– Грэм! —пытается протестовать Аманда. – Что ты хочешь этим сказать? – она бросает взгляд на Кеннеди, а затем поворачивается ко мне. Ее голос полон яда, она только и ждет возможности укусить Кеннеди.

– Я хочу сказать, что Кеннеди будет рядом до тех пор, пока она готова мириться с моим дерьмом, поэтому предлагаю всем относиться к ней с уважением и ничего больше. Если вы не можете этого сделать, тогда у нас проблема. – Я угрожаю всем, кого когда-либо считал другом, взяв дополнительное время, чтобы пристально посмотреть на Крейга и Аманду.

Оборачиваюсь и вижу ошеломленное лицо Кеннеди. Она пожимает плечами в знак согласия с моим признанием. Я хватаю ее за руку и снова поворачиваюсь лицом к группе.

– Вы все, наверное, знаете, кто она, но если нет, то – это Кеннеди Конрад, моя девушка.