Текст книги "Когда наши миры сталкиваются (ЛП)"
Автор книги: Линдси Илер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
Я переворачиваюсь, подминая под себя маленькую фигурку Кеннеди. Она смеется идеальным смехом, который я был бы не прочь слышать каждый чертов день.
– Мне нравится когда ты такая.
– Какая такая? – сладко спрашивает она, переводя дыхание.
– Игривая и беззаботная. Я никогда не видел тебя такой, – объясню я.
– Ты никогда меня раньше не видел. – Кеннеди целует меня в подбородок, сдерживая смешок, на который способна только она.
– Я видел тебя, Кен. Возможно, сначала ты не привлекла моего внимания, но я определенно видел тебя, – говорю я, честно зарабатывая самый сладкий, но, к сожалению, самый быстрый поцелуй, который только можно себе представить.
Остаток ночи мы говорим обо всем на свете. Кеннеди любезно избегает упоминаний о моей семье, а я избегаю разговоров о нашем несчастном случае. Все остальное кажется честной игрой. Она рассказывает мне все, что ей нравится в танцах, и какие книги она любит читать. Я рассказываю о бейсболе, и о том, как я люблю кататься на сноуборде. Обещаю научить ее, так как она никогда не пробовала. Не могу дождаться, когда затащу ее на снежную вершину.
В основном, я просто смотрю на нее и восхищаюсь каждой черточкой ее лица, стараясь запомнить каждую мелочь. Например, как сверкают ее глаза, когда она смеется над чем-то, что я говорю, и как ее правая бровь приподнимается, когда ей нужно о чем-то подумать. Я всегда замечал, как Кеннеди красива, никто не стал бы отрицать этого, но когда смеется она излучает ту красоту, к которой большинство девушек только стремятся. Она заразна, и я понимаю, что никогда не смогу насытиться ею.
Лежа рядом с ней, удивляюсь, как сюда попал. В моей жизни однажды что-то изменилось, чтобы все встало на свои места. Кеннеди никогда не была в моем плане. Я даже не смотрел на нее. Но в какой-то момент все дерьмо в моей жизни было отодвинуто в сторону, чтобы освободить место для нее. Мне нужно освободить для нее место. Она из тех девушек, о которых ты сожалеешь, позволяя ей ускользнуть от тебя.
Должно быть, уже поздно. Кеннеди раз за разом начинает зевать. Я смотрю на будильник и вижу, что уже четыре утра.
– Детка, нам лучше пойти спать. Скоро наступит утро.
Я протягиваю руку, чтобы выключить лампу у кровати. Кеннеди поворачивается ко мне спиной и придвигается ко мне. Я обнимаю ее, желая, чтобы она была как можно ближе. Быть с ней рядом, обнимать ее так естественно. Я никогда никого так не обнимал. Это кажется правильным.
– Спокойной ночи, Грэм, – шепчет Кеннеди.
Волосы на моей руке встают дыбом от ее шепота.
– Спокойной ночи. – Я целую ее в затылок.
Боже, надеюсь, я не наврежу этой девушке. Она слишком близка к совершенству, чтобы ее ломать.
Глава 27
Кеннеди
Сегодняшний день отстой!
Это его вина. Я виню во всем его. Я не могу сосредоточиться, когда он так близко, и, черт возьми, это отвлекает.
Что-то случилось прошлой ночью, что-то, о чем я не могу рассказать никому, даже лучшей подруге. Теперь мне приходится притворяться, что все в порядке, что ничего не произошло, когда могу думать только о том, как Грэм сидит напротив меня за обеденным столом, наблюдая за каждым моим движением. Мои глаза продолжают скользить по его твердой груди, той самой груди, которая была прижата ко мне этим утром, когда я собиралась в школу.
«Хватит ухмыляться, будто ты знаешь, что делаешь со мной».
Это просто катастрофа.
Вся эта анонимность – моя идея. Я предложила это, зная, что так будет лучше для «нас». Втайне надеялась, что Грэм, в конце концов, начнет протестовать. Что он потребует, чтобы мы объявили всему миру, что он обожает меня и всю прочую романтическую чушь, которая бывает только в фильмах и книгах. Подобные вещи не случаются с девушками вроде меня. Это не моя реальность.
Грэм знает так же хорошо, как и я, что если станет известно, что мы... узнаем друг друга – кажется, это единственный подходящий способ объяснить нашу ситуацию – то нас разорвут в клочья. Кто-то найдет способ все разрушить. Дело в том, что у меня нет иллюзий, что я впишусь в группу друзей Грэма. Когда проводила время с Крейгом, чувствовала то же самое. Неважно, кто мой лучший друг, или какой парень рядом со мной, я все равно буду не на своем месте, затерянная среди толпы.
Лгать Вайолет – самое трудное. Она знает почти все подробностей его пребывания в моем доме. Она не идиотка и знает, что что-то происходит. Подруга просто думает, что Грэм держит дистанцию. Я повторила ей это сегодня утром, когда она приехала забрать меня в школу. Мне пришлось силой вытолкать Грэма из гостиной, чтобы не попасться на месте преступления. Он умолял меня поехать с ним сегодня в школу. Когда объяснила, как это будет выглядеть, он неохотно понял, но не раньше, чем прижал меня к кухонному столу и поцеловал.
– Кеннеди? Кеннеди? Ты слышала, что я только что сказала? – голос Вайолет звенит у меня в ушах, отвлекая от мечтаний о Грэме.
Я по уши влюблена в этого парня, хотя бы себе могу в этом признаться. Все дело в его улыбке и в том, как загораются его глаза, когда он действительно думает, что это смешно. Когда парень расстроен, он проводит рукой по макушке и по лицу. Он великолепен до такой степени, что иногда на него больно смотреть. Он – чертово солнце, черт подери!
– Ой, прости, так о чем ты говорила? – Я смотрю на Вайолет, которая смотрит на меня с выражением «что, черт возьми, с тобой не так». В ответ просто пожимаю плечами, пытаясь отмахнуться. Не думаю, что обеденный стол, полный друзей Грэма, является самым подходящим местом, чтобы объявить, что он снова остался на ночь, и на этот раз было намного больше, чем хороший разговор.
– Хочешь поехать со мной на игру сегодня вечером?
– Вообще-то не могу. Я сказала мистеру Куку, что сделаю несколько дополнительных фотографий для газеты. Я пойду на поле пораньше, – объясняю я.
Грэм вскидывает голову, привлекая мое внимание. Он улыбается. Я знаю, о чем он думает, потому что я думала о том же, когда согласилась пойти. Мы не можем проводить много времени вместе, пока рядом его друзья. Это позволит нам стать чуточку ближе друг к другу, чем мы готовы позволить прямо сейчас.
– Повеселись с этим, – Вайолет шутливо закатывает глаза.
Подруга не понимает моей потребности участвовать в школьных группах, таких как газеты или дебаты. Вайолет социальная бабочка до мозга костей. Она не может найти время ни на что, что не касалось бы противоположного пола.
Я чувствую, как Крейг обнимает меня за плечи.
– Поверь мне, она будет! – говорит он с намеком всем, кто готов слушать, получая в ответ несколько смешков.
Раздражает, когда какой-то похотливый подросток предполагает, что станет причиной вашего предполагаемого веселья. Это стоит пережить, чтобы увидеть, как Грэм напрягается, когда видит что Крейг лебезит передо мной. Его плечи напряжены, и он явно стискивает зубы, посылая убийственные взгляды в сторону Крейга. Никто не замечает его странное поведение. Никто не смотрит так пристально, как я.
Я убираю руку Крейга со скамейки. Крейг не в восторге от этого, но быстро берет себя в руки. Я не хочу, чтобы ради Крейга пересекались границы. Замечаю, как плечи Грэма расслабленно опускаются, когда он возвращается к разговору с Дэном об их сегодняшней игре.
Сегодняшняя игра – это все, о чем говорят. Они играют против одного из наших конкурентов. В нашей школе их много, согласно тому, что Грэм сказал мне вчера вечером. То, как Грэм говорит о бейсболе, заразительно. Трудно оторвать от него взгляд, когда он все больше волнуется о сегодняшней игре.
Я вынуждена вернуться к реальности, когда в кафетерий вплывает Аманда, одетая в одну из бейсбольных футболок Грэма с его именем и номером. Она явно ей велика, что делает очевидным, чья это футболка. Девушка завязала ее спереди, обнажив значительную часть загорелого живота. Несколько парней за столом улюлюкают и кричат в ее сторону, делая довольно отвратительные замечания Грэму о «его девушке».
У меня такое чувство, будто желудок застрял в горле. Этого следовало ожидать. С последними событиями я забываю, что у Грэма есть регулярная договоренность с Амандой. Я стараюсь не думать об этом, подавляя мысли, которые сейчас преследуют меня. Грэм – самый популярный парень в нашей школе, а я – это я. Я не могу соперничать с кем-то вроде Аманды, которая демонстрирует свою принадлежность ему. Всем известно, что Грэм откусил от нее кусочек.
– Похоже, Аманда выполняет свою часть уговора, – ухмыляется Крейг, когда протягивает руку Грэму, чтобы стукнуться с ним кулаками. Грэм выглядит смущенным, но медленно кладет свой кулак на кулак Крейга. Он смотрит на меня сочувственно, но осторожно. Я знаю, что он молча извиняется за то, что должно произойти. Не думаю, что готова к этому.
Я наклоняюсь через стол к Вайолет, чтобы убедиться, что меня никто не слышит.
– О чем говорит Крейг? —спрашиваю я ее и слышу панику в своем голосе.
– Видимо, в начале сезона Аманда договорилась с Грэмом, что они будут встречаться перед каждой его игрой. Думаю, это стало для него своеобразным талисманом удачи. Отвратительно, если вы спросите меня. – Вайолет смотрит на меня с сочувствием, ведь я призналась ей в симпатии к Грэму. – Прости, – шепчет она.
Это как автомобильная авария, от которой невозможно отвести взгляд. Аманда с важным видом подходит к Грэму, затем как настоящая шлюха садится к нему на колени. О боже! Серьезно? Я не могу с этим конкурировать. Грэм напрягается, когда она проводит рукой по его волосам. Технически мы с Грэмом – ничто. Не думаю, что одна ночь превратится в вечность. Я не настолько наивна. Он – Грэм Блэк.
Аманда наклоняется к уху Грэма и говорит ему что-то связанное с тем, что ляжет на любой кусок земли, который он выберет… Более чем вероятно. Не в силах стоять и наблюдать за происходящим, я встаю из-за стола и швыряю поднос с едой в мусорное ведро.
Это моя вина. Связь с кем-то вроде Грэма приведет только к разочарованию. Парни вроде него не хлопают ресницами перед девушками вроде меня. Кажется с тех пор, как он проявил намек на интерес, все начали меня замечать. Иногда мне хочется повернуть время вспять. До того, как я танцевала на сцене, до аварии и до той дурацкой вечеринки все было нормально. Никто не замечал меня, и я начинаю понимать, что предпочитаю ту жизнь этой. Эта полна ревности и душевной боли. Вот, что я чувствую, когда Аманда рядом с Грэмом. Налицо чистая ревность, возможно, намек на ярость. Больше всего на свете мне хочется протянуть руку через стол и стащить ее с его колен за ее идеально прямые светлые волосы. Но я не могу сделать это из-за какой-то идиотской идеи, которую выпустила во Вселенную. Однако Грэм согласился. Почему он согласился со мной? Ему ведь не нравится когда Крейг пытается меня облапать, так зачем подвергать себя пыткам? Если только ему льстит, что все девушки падают к его ногам, зная, что я все еще буду рядом. Болван.
– Мудак, – бормочу я себе под нос, ударяя резиновым кончиком костыля о шкафчик.
– На кого ты ругаешься? – голос позади меня заставляет меня подпрыгнуть. Я могу узнать его голос в переполненной комнате. Знакомые нотки мужественности и грубости в нем выдают его обладателя.
– Просто оставь меня в покое, Грэм, – умоляю я его, намеренно избегая смотреть ему в глаза. Я знаю, что как только он увидит боль на моем лице, то точно поймет, о чем я думаю.
– То, что только что произошло, не означало... – Он замолкает, потерявшись в мыслях, прежде чем я обрываю его.
– Тебе не нужно ничего объяснять. Я должна была этого ожидать. Должна была предвидеть. – Я медленно возвращаюсь к своему шкафчику, а он идет за мной по пятам.
– Прошу прощения? – Грэм мягко хватает меня за руку, чтобы я замедлила шаг. Я продолжаю избегать зрительного контакта с ним, пока он мягко не хватает меня за подбородок, не оставляя мне другого выбора. – Что значит, ты должна была ожидать этого?
– Вы с Амандой созданы друг для друга. Иди развлекайся и делай то, что ты всегда делал, Грэм. Ты мне ничего не должен! – слова вырываются прежде, чем я успеваю их отфильтровать. Я говорю ему это с момента аварии. Это стало моим защитным механизмом, чтобы полностью отбиться от Грэма.
Грэм смотрит на меня, проводя руками по моим плечам и по всей длине моих рук, прежде чем заговорить. Он выглядит расстроенным, когда стискивает зубы и убирает руки.
– Вау! Приятно знать, что все продлилось всего один день. Черт побери, не проходит ни одного дня, чтобы ты не сделала вывод обо мне. – Грэм потирает лицо рукой. – Это не было для того, чтобы уничтожить нас, Кеннеди. Наше единственное препятствие – ты и твои сомнения во мне как личности. Это все и ничего больше. Давай не будем все запутывать.
Мы стоим посреди коридора и смотрим друг на друга. Все, что он говорит – правда. Я вижу боль в его глазах и не знаю, как это исправить. Я даже не уверена, имела ли я в виду то, что сказала. Мне инстинктивно нужно было защитить свое сердце, прежде чем он проникнет в него еще глубже.
Настраиваю его на провал – вот что я делаю. Сердце говорит верить в него, верить, что он тот парень, каким я хочу его видеть. Разум говорит мне бежать в противоположном направлении. Я не хочу быть уязвимой перед тем, кто может легко разрушить меня. Грэм даже не понимает, какое влияние он оказывает на людей.
– Ты прав, – отвечаю я, качая головой и глядя на свои ботинки.
– В том-то и дело, Кеннеди. Я не хочу быть правым. Я хочу, чтобы ты посмотрела мне в глаза и увидела того парня, о котором ты все время говоришь. Я знаю, что этот парень здесь, – Грэм показывает на свою грудь. – Не поворачивайся ко мне спиной, не дав мне шанса доказать это.
Коридор медленно заполняется учениками, которые не обращают внимания на то, что происходит между мной и Грэмом, спеша на следующий урок. Несколько человек натыкаются на нас, но ни один из нас не сдвигается с места.
– Я не знаю, что тебе сказать, Грэм. Я не уверена, что смогу это сделать, – начинаю объяснять я. – Я просто... я – это я, а ты – это ты. Есть причина, по которой мы до сих пор не пересекались. Как мы можем ожидать, что это сработает?
Мы с Грэмом смотрим друг на друга, обдумывая то, что я сказала. Его глаза опущены, в то время как мои остаются прикованными к его лицу, пытаясь увидеть хоть какой-то проблеск надежды. Когда он смотрит на меня, его глаза дают мне ответ.
– Не знаю, Кеннеди. Я действительно не знаю. – Грэм выдавливает эти слова и поворачивается спиной, оставляя меня одну в переполненном коридоре. Я чувствую себя более одинокой, чем когда-либо за долгое время. Он не потрудился оглянуться, прежде чем уйти и смешаться с остальными учениками.
Остаток учебного дня проходит как в тумане. Во время урока права Грэм занят болтовней с другими бейсболистами в задней части комнаты, в то время как я провожу большую часть полутора часов, пытаясь заставить себя смотреть перед собой. Я дважды срываюсь и небрежно поворачиваю голову, чтобы посмотреть в его сторону. Он ловит меня оба раза, но я не могу прочитать, что его глаза пытаются сказать мне.
Мне хочется подбежать к нему, прыгнуть к нему на колени и извиниться за то, что я сказала и за то, что хоть на секунду усомнилась в нем. Думаю, мы оба понимаем, что уже слишком поздно. Я зашла слишком далеко. Грэм сидит всего в нескольких рядах от меня, но кажется, что между нами океаны.
Глава 28
Грэм
– Привет, Кеннеди, ты здесь, чтобы сделать несколько фотографий? – кричит тренер в середине своей предыгровой речи.
Я осматриваю лужайку перед блиндажом4, гадая, где она прячется.
– Только если вы не против, – мило отвечает Кеннеди откуда-то снаружи блиндажа.
Вы всегда можете услышать ее улыбку через голос. Я знаю лучше, чем кто-либо другой после того, как она снесла меня бульдозером в коридоре сегодня, что она может перестать быть милой.
– Удачи в захвате чего-нибудь стоящего. Эти парни могут быть хороши в бейсболе, но они не стоят того, чтобы писать о них. – Кеннеди смеется от слов тренера, что побуждает меня подбежать к ней и поцеловать ее, как я сделал это утром перед школой. Сейчас эти моменты кажутся слишком далекими. Как будто их никогда и не было. Я все испортил больше, чем она думает. Типичный Грэм, всегда все портит.
Кеннеди сворачивает за угол к блиндажу, где мы все сидим вдоль скамейки. В руках у нее камера, и она высматривает через нее будущие снимки. Кеннеди выглядит прекрасно. Солнце запутывается в ее длинных каштановых волосах, заставляя их мерцать. Я не могу оторвать от нее глаз и не пытаюсь скрыть свое восхищение. Она переоделась из того, что было на ней сегодня утром, в джинсы и простую бирюзовую майку. Этот цвет очень выгодно оттеняет ее глаза.
– Грэм Блэк, перестань пялиться на эту бедную девочку и выходи на поле, – кричит тренер, прежде чем бросить мне на колени мою перчатку.
Я поднимаю глаза и вижу, что все мои товарищи по команде уже разминаются. Кеннеди улыбается и это поднимает мне настроение.
«И подумать только, ты все испортил с ней».
Я выбегаю из блиндажа, чтобы встать прямо за спиной Кеннеди, в то время как она делает несколько снимков игроков на поле, где и я должен быть. По тому, как девушка напряжена видно, она поняла, что я нахожусь близко.
– Ты прекрасно выглядишь, – шепчу я ей на ухо.
Кеннеди ничего не говорит. Она поворачивается, позволяя своему выражению лица сказать за нее. В конце концов, все будет хорошо, но после того, что я сделал сегодня днем, я очень сомневаюсь в этом.
Я едва успеваю добраться до питчерской горки, когда Марк и Крейг останавливают меня на полпути.
– Ты готов к сегодняшнему вечеру? – спрашивает Марк с хитрой усмешкой.
– А что сегодня? – спрашиваю я, хорошо зная, что он имеет в виду – еще одна вечеринка у Крейга. Одно и то же каждые выходные. Я не свожу глаз с Кеннеди, пока она ходит по полю, щелкая камерой раз за разом, и меня ловят на этом мои лучшие друзья. Крейг подбрасывает в воздух бейсбольный мяч, играя с самим собой, а Марк пристально смотрит на меня, как будто я сошел с ума.
– Она горячая штучка, да? – восхищается Крейг очевидной привлекательностью моей девушки. Это он делает ставку на нее.
– Она великолепна, – честно отвечаю я. Марк удивленно смотрит на меня. Брови Крейга угрожающе сходятся на переносице от моего комплимента.
– Я думаю, что сегодня тот самый вечер. Девушки всегда попадаются на очарование Крейга Дэниелса. Чем же отличается эта цыпочка? – спрашивает Крейг, но мы с Марком оба знаем, что это риторический вопрос. Крейг бежит к Кеннеди, оставляя нас с Марком на питчерской горке.
Когда Крейг выходит за пределы слышимости, Марк бормочет себе под нос достаточно громко для того, чтобы его услышал только я.
– Потому что она умнее всех остальных. – Мы с ним смеемся, но Крейг не находит юмора в подколе, когда оглядывается и смотрит на нас. Боже упаси, чтобы он позволил Кеннеди увидеть его грубым. Такой мошенник.
– Я видел, как ты смотришь на нее, понимаешь? —говорит Марк, подбрасывая мяч в воздух в мою сторону.
– На кого? – спрашиваю, уже зная, кого он имеет в виду. Я не могу удержаться, чтобы не оглянуться на нее. Кеннеди стоит возле блиндажа и разговаривает с тренером. Тренер, должно быть, сбежал от Крейга, потому что тот находится на дальнем поле, где ему и место.
– На Кеннеди Конрад. – Марк показывает туда, где она стоит, смеясь над чем-то, что говорит ей тренер. – Что-то происходит?
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – отвечаю я как можно холоднее, отрицательно качая головой и стараясь не быть слишком очевидным.
– Не позволяй Крейгу заметить. Ты знаешь, как он себя ведет, когда кто-то заходит на его территорию, и он явно думает, что она принадлежит ему. – Марк похлопывает меня по спине, а затем идет к «домашней базе5». Я думаю о том, что имел в виду Марк, прежде чем начать практиковаться. Крейг едва знает Кеннеди, но Марк прав в одном. Крейг думает, что Кеннеди принадлежит ему, но он глубоко ошибается. Возможно, я все по-королевски облажался, но я не хочу отступать даже ради своего лучшего друга.
– Марк? – кричу я, чтобы привлечь его внимание, пока он не ушел слишком далеко.
Он поворачивается ко мне.
– В чем дело, приятель? – Он приподнимает бровь, глядя на меня. Не уверен, что должен возвращаться к этой теме. Мне просто нужно поговорить с кем-нибудь о ней. Это убивает меня.
– Что ты о ней думаешь? О Кеннеди? – спрашиваю я, несколько раз ударив бейсбольным мячом по рукавице.
Марк хмыкает. Мне хочется выбить из него все дерьмо, когда вижу, как он смотрит на меня. Он знает… должен знать.
– Тот факт, что ты спрашиваешь, означает, что ты не хочешь слышать то, что я должен сказать, но так как ты практически мой брат, я буду честен с тобой. Кеннеди горячая и до смешного умная. Слишком умная, чтобы даже пытаться приблизиться к кому-то из нас. Она тихая и сдержанная в лучшем смысле этого слова. Она из тех девушек, на которых ты женишься, а не просто трахаешь, так что если женитьба не входит в твои намерения, предлагаю тебе бежать в противоположном направлении от нее, потому что такая девушка... – Марк поворачивается и указывает на ничего не подозревающую Кеннеди, – такая девушка заставит тебя полюбить и заберется так глубоко под кожу, что ты не поймешь этого, пока не станешь писать ей любовные письма и покупать цветы, как маленькая киска.
Я в шоке смотрю на своего лучшего друга.
– Это было поэтично, чувак, очень глубоко, – смеюсь я, отталкивая его от места питчера.
– Это не я спрашиваю о девочке, как будто я в третьем классе. Хочешь, я пойду и спрошу, нравишься ли ты ей? – шутит Марк, возвращаясь на свою зону кэтчера6.
Я смотрю, как отсчитываются секунды на табло. Выбросив несколько тренировочных мячей, я готов к началу игры. Мы играем с одним из наших соперников. На поле я всегда становлюсь более взволнованным и возбужденным, когда играем с ними. У меня давняя ненависть к их лидеру. Мы познакомились в седьмом классе, в летнем бейсбольном лагере. Не многие люди могут его терпеть. Он чертовски хороший игрок в мяч, не так хорош, как я, конечно. Парень легко получает все, чего хочет, и он мудак. Некоторые могут сказать то же самое обо мне.
Как обычно, когда я стою на горке, все, что беспокоит мой ум, уходит на второй план во время коротких передач. Я могу стереть воспоминания о том, как мой отец выбивал из меня дерьмо накануне вечером, хотя чувствую, как с каждой подачей в ребрах отдается боль. Легко забыть обо всем, чтобы выиграть эту игру. Единственное, что не забывается – это Кеннеди. Она, кажется, единственное, что поглощает мои мысли. Я продолжаю проигрывать в голове маленькую импровизированную речь Марка. Все, что он сказал –правда. Это не похоже на меня, и было бы легче быть тем парнем, каким я был до аварии. До того, как появилась Кеннеди и все изменила.
Я внимательно смотрю на нее, когда готовлюсь отправить первую подачу. Она стоит у забора и смеется вместе с Вайолет. Ее длинные каштановые волосы падают на лицо, когда она наклоняется, чтобы схватить камеру, которая висит у нее на шее. Как будто я каким-то образом связан с ней, чувствую объектив на себе, когда она смотрит через маленькое окошко. Я улыбаюсь, как только делаю бросок, зная, что она поймает момент. Кеннеди просто не будет знать, что улыбка предназначена для нее.
Соперники сопротивляются сильнее, чем мы ожидаем. Они бросают вызов почти выигрывая в шестом иннинге7. В конце концов, мы берем все под контроль и выигрываем с одиннадцатью пробегами против их девяти. Когда команда празднует победу возле блиндажа, я не спускаю глаз с Кеннеди. Она подходит ближе к тому месту, где ребята из команды раздают друг другу пять и похлопывают друг друга по спине. Вайолет идет рядом и я быстро замечаю, что Аманда идет за ними по пятам.
Вот дерьмо. Я опять облажался.
«Пожалуйста, держи свой чертов рот на замке, Аманда».
Аманда подбегает к забору, пытаясь привлечь мое внимание.
– Грэм, похоже, наша традиция работает, – хвастается она с уверенностью, на которую способна только она.
Раньше я находил это милым. Теперь мне хочется, чтобы она вернулась в пятый класс. Ребята в команде гудят и кричат, а тренер говорит нам успокоиться. Единственное лицо, которое вижу – это лицо Кеннеди, когда она приближается к команде. Девушка выглядит бледной, но пытается скрыть это за камерой. По тому, как поджаты ее губы и напряжены плечи, я могу сказать, что она слышала все, что сказала Аманда. У меня нет возможности все объяснить ей. Я такой мудак.
Нет оправданий и объяснений, которые могли бы сделать этот момент менее испорченным. Кеннеди отказывается смотреть на меня. Даже когда она делает несколько фотографий команды, ее взгляд скользит мимо, как будто меня нет, как будто я не существую в ее мире. Я только что доказал ей, что она ошиблась во мне в очередной раз. Я именно тот, за кого себя выдавал. Этот Грэм не достоин прощения и такого доброго сердца, как у Кеннеди. Конечно, я не думаю, что в ближайшее время получу ее прощение. Я следую за остальной частью команды через парковку, направляясь в раздевалку с поникшими плечами.
– Кеннеди, ты придешь сегодня вечером? – кричит ей Крейг, когда она начинает садиться в машину.
Не теряя ни секунды, Кеннеди смотрит прямо на меня.
– Я ни за что на свете не пропущу это. Вайолет и Дэн должны нам матч-реванш, – подмигивает она ему.
Она подмигивает ему? Полагаю, я это заслужил. Кеннеди смотрит на меня пустым взглядом, прежде чем садится в машину. Она больше не смотрит на меня так, будто я чего-то стою. Я – ничто.
Несколько парней хлопают Крейга по спине, поздравляя его с тем, что он поймал такую невинность как Кеннеди, когда мы заканчиваем мыться. Я хватаюсь за дверцу своего шкафчика, пытаясь подавить гнев и желание сорвать ее с петель, чтобы ударить ею по хорошенькому личику Крейга. Марк смотрит на мои жалкие попытки успокоиться. Он качает головой, хлопает меня по плечу и проходит мимо.
– Она из тех, на ком женятся, брат. Если я действительно вижу в твоих глазах то, что вижу, тогда не позволяй этому маленькому мудаку приблизиться к ее невинности, понимаешь меня? – шепчет Марк, закрывая дверь своего шкафчика.
Вечеринка уже в самом разгаре, когда я приезжаю. Все как обычно. В столовой установлен стол для пивпонга, в гостиной группа ребят играет в Xbox, а бочонки надежно спрятаны на кухне. Люди бродят по дому флиртуя и натыкаясь друг на друга. Меня быстро находит Аманда, как будто в нее встроен поисковик. Она не тратит времени зря, обнимая меня за талию, явно пьяная сверх необходимого.
– Что тебе нужно Аманда? – раздраженно спрашиваю, не потрудившись даже скрыть это. Я не могу винить ее в своем затруднительном положении, но чертовски приятно притворяться, что могу.
– Я думаю, ты знаешь, что можешь сделать для меня, – предлагает она, прикусив губу.
Иисусе.
– Тебе это когда-нибудь надоедает? Вся эта «позвольте мне броситься на вас и, надеюсь, вы соберете осколки» штука? Ты выглядишь отчаявшейся и это не так мило, как ты думаешь, – я мог бы выразиться и мягче, так как был внутри нее всего несколько часов назад.
Аманда всегда была моей слабостью. Она не заморачивается и всегда согласна, поэтому я постоянно пользовался возможностью. Больше нет. Мне плевать, если Кеннеди меня ненавидит. Я больше не буду так использовать Аманду.
Сегодня я поскользнулся и вернулся к своей старой рутине после того, как мы с Кеннеди поспорили в коридоре школы. Я никогда не был тем, кто придумывает оправдания, и не планирую начинать сейчас. Я сделал то, что сделал, и ничего не могу поделать, чтобы это изменить. Теперь я живу с последствиями своих действий. Единственное, что могу сделать, это попытаться еще раз доказать Кеннеди, что сожалею.
В комнате становится тихо, слишком тихо. Я смотрю только на Аманду, пытаясь довести свою мысль до конца. Ее глаза начинают слезиться. Хотя я и чувствую некоторую форму раскаяния, знаю, что это единственный способ доказать ей, что мои слова правда.
– Ты засранец, Грэм. Ты это знаешь? – говорит она, прежде чем дать мне пощечину с яростью, на которую способна только обиженная женщина.
Я оглядываю комнату и вижу, что все взгляды устремлены на меня, но не могу найти в себе сострадания к Аманде. Я привык быть таким парнем, но это, кажется, не удерживает девушек от попыток забраться ко мне на колени при каждом удобном случае. Сомневаюсь, что это публичное представление заставит кого-то из них передумать и попытаться залезть ко мне в постель.
Идя через переполненную вечеринку, чувствую, как взгляды прожигают затылок. Их любопытство очевидно. Я выхожу на заднее крыльцо и вижу, как Кеннеди и Вайолет, прижавшись к перилам, разговаривают тихим шепотом.
– Я просто пойду внутрь, – объясняет Вайолет, подмигивая мне.
Чертовски очевидно, что Кеннеди рассказала о нашей ситуации своей лучшей подруге по взглядам, которые Вайолет посылала мне всю неделю.
Я стою рядом с Кеннеди, и мы молчим, пока я не нарушаю тишину.
– Я не собираюсь извиняться перед тобой, потому что знаю, что это ничего не изменит. Я сожалею о том, что сделал. Просто подумал, что ты должна это знать, – легко объясняю я ясным голосом, чтобы убедиться, что она не пропустит ни одной части моих извинений. Мне нужно, чтобы Кеннеди знала, что я осознаю свою ошибку. Извиняться – это не то, к чему я привык.
– Я слышала, что ты сказал Аманде. Это было нечестно по отношению к ней, ты застал ее врасплох, – шепчет она, проводя рукой по перилам.
Я сделаю все, чтобы заставить ее посмотреть на меня.
– Ты ее защищаешь? – спрашиваю я в абсолютном шоке.
Кеннеди вскидывает голову и удивленно смотрит на меня.
– Я просто знаю, каково это – хотеть тебя и знать, что этого никогда не случится, потому что ты слишком глуп, чтобы понять, что перед тобой. Я просто знаю, что она чувствовала, когда ты выложил ей все это, чтобы она поняла. К счастью, я поняла это еще до того, как переспала с тобой! – Кеннеди выпрямляется и поворачивается ко мне спиной.
– Ты совсем не похожа на Аманду. Это другое! – я прошу ее понять меня.
Кеннеди резко поворачивается ко мне лицом, в ее глазах вызов.
– Объясни мне разницу, потому что я ее не вижу. Ты ходишь и говоришь все это этим бедным девочкам, а меня теперь включили в эту группу благодаря тебе, и ожидаешь, что от нас не будет реакции. Я верила всему, что ты мне говорил. Всему, Грэм, всему до последнего чертового слова. Ты доказал, что я ошибаюсь. Первый небольшой толчок в наших «отношения», и ты прыгаешь с корабля и находишь утешение в штанах Аманды. Ты именно тот, за кого себя выдаешь. Я просто была ослеплена тем, каким мне хотелось видеть.
– Не принижай наши отношения, бросая воздушные кавычки. Я думал, это ты от нас отказываешься. Ты же сама сказала это сегодня в коридоре, так что... – я позволяю этой мысли ускользнуть. Ничего из того, что я скажу, не исправит этого. Теперь я это понимаю.
