Текст книги "Миф о Юпитере"

Автор книги: Линдсей Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

После десерта мы все вышли в сад. Ночь была тёплой, что было удивительно для Британии, хотя я помнил, что там лето длилось около двух недель. Должно быть, дело было именно в этом. С жарой было не справится: во всех банях либо подогревали воду, либо текла ледяная. Днём никто не закрывал ставни, поэтому в домах было душно.

Когда люди обедали на открытом воздухе, там стояли только скамейки; ни у кого не было настоящей столовой на открытом воздухе с закрепленными каменными триклиниями или фонтаном, украшенным ракушками.

Я подошла и села рядом с последним из гостей, тем, кто молчал. Мы принялись изучать вазу с финиками. Они проделали долгий путь и требовали некоторого поиска.

– Я бы сказал, что эти ребята не очень-то умеют путешествовать! Я заменяю вашего хозяина.

Маркус Дидий Фалько.

–Лусио Норбано Мурена. – Я пытался найти себя.

«Неужели ваша непринужденная уверенность на официальном ужине говорит о том, что вы из Италии?» Теперь пришла моя очередь попытаться его опознать. У него было три имени. Это ничего не значит. У меня самого их было три, и всё же большую часть жизни я кое-как сводил концы с концами, чтобы платить за квартиру.

Ему было лет сорок, может, чуть больше; он был крепкого телосложения, но поддерживал форму. Говорил хорошо, без акцента. Казалось, у него было достаточно денег, чтобы прилично одеться; кажется, он приехал в тоге. В провинции (где у большинства местных жителей её и вовсе не было) тога была не нужна, но для посещения резиденции она была как нельзя кстати. Аккуратная причёска, чисто выбритый подбородок и ухоженные ногти – всё указывало на то, что он знал хорошие бани.

С острым подбородком, тёмными глазами и густыми прямыми волосами, зачёсанными назад, его, пожалуй, можно было назвать привлекательным. Об этом лучше спросить у женщины.

«Я из Рима», – сказала она. «А вы?»

«Я тоже», – улыбнулся я. «Они объяснили тебе обстоятельства сегодняшнего вечера?»

В связи с внезапным приездом важного британского короля мы неожиданно лишились присутствия губернатора и прокуратора.

Мы находимся в доме последнего, поскольку губернатор еще не построил достаточно большого; дама в вышитом платье – Элия Камила, ваша рачительная хозяйка, жена Хилариса.

Они ветераны в Британии. Она позаботится о том, чтобы вас включили в список будущих приглашений, что даст вам возможность познакомиться с важными людьми.

–А какова ваша роль?

– Я родственник. Привёз сюда жену к тёте.

–А которая из них твоя жена?

«Элегантная Елена Юстина», – сказал я, указывая на неё, пока она вела приятную беседу с довольно непривлекательными галлами. Она терпеть не могла подобные сборища, но её воспитали не насмехаться над понятием долга. Она производила впечатление спокойной и изящной женщины. «Высокая женщина в изысканно белом». Я подозревал, что Норбанус бросил на Елену сладострастный взгляд. Я заметил, как она посмотрела на нас, а затем поправила накидку на плечах с неосознанно оборонительным видом; я понимал, когда ей было неловко.

Но, возможно, я неправильно истолковал царящую атмосферу.

«Ах, да! Ваша жена очень любезно присоединилась ко мне за аперитивом». Норбано говорил с лёгким, добродушным оттенком. Он был культурным, утончённым и вежливым человеком. Если такие мужчины и пользуются чужими жёнами, то они не делают этого открыто, и уж точно не на первом свидании; не в присутствии мужей. Для умных прелюбодеев (а у меня сложилось впечатление, что он был умён) скрывать это от мужей – часть удовольствия.

–Её добрая мать научила её быть полезной спутницей за столом. –

Я участвовал в сатире, содержащейся в нём. Елена Юстина, должно быть, позаботилась о том, чтобы вы чувствовали себя комфортно, расспрашивая вас о вашей поездке в Британию и о том, что вы думаете о местной погоде. Затем, несомненно, она поместила вас в

Во время подачи второго блюда я протянула руки наглому даме в красном, чтобы он вежливо поинтересовался, есть ли у вас родственники и как долго вы намерены у нас пробыть. «Моя сестра», – добавила я, когда он перевел взгляд на Майю.

«Очаровательно». Майя всегда была привлекательной. Мужчины с наметанным глазом сразу же обращали на неё внимание. Будучи её братом, я никогда не понимал, как ей это удаётся. В отличие от Хелены и тёти, Майя в тот вечер почти не носила украшений. Двое других двигались в мерцающем, нежно-золотистом свете, даже там, на закате, где только маленькие лампы, покачивающиеся в розовых кустах, отражали филигранные бусины их ожерелий и браслетов. Драматический стиль моей сестры был естественным; он исходил от её тёмных локонов и поразительной непринуждённости, с которой она носила свой фирменный малиновый цвет. Я не удивился, когда Норбано вежливо спросил: «И…»

Муж твоей сестры тоже здесь?

«Нет», – я на мгновение замолчала. «Моя сестра – вдова». Мне так и хотелось добавить: «У неё четверо капризных детей, ужасный характер и нищета. Но это было бы излишней опекой. К тому же, она могла бы узнать, а её характер меня пугал».

– А расскажи мне, чем ты зарабатываешь на жизнь, Фалько?

«Я управляющий Священными Гусями в Храме Юноны». Моя странная синекура имела некоторые преимущества. Она создавала очень хорошее впечатление, что, если не считать моей сомнительной роли уборщика курятников авгуров, я был слабаком, живущим на широкую ногу на деньги жены. «А ты?»

«Возможно, тебе не понравится!» Он обладал неподдельным обаянием. Но, по иронии судьбы, я не был поклонником искреннего обаяния. «Я работаю в сфере недвижимости».

«Я жил на съемных квартирах!» – возразил я, мысленно вычеркивая слово «честный».

– Я не работаю с частными домами. Только с коммерческими.

– Так в чем же твоя специальность, Норбано?

–Я покупаю или строю помещения, а затем превращаю их в бизнес.

–Это крупная организация?

–Расширяется.

«Какая осмотрительность! Но, конечно же, ни один проницательный бизнесмен не раскрывает подробности своего баланса!» Он лишь вежливо улыбнулся и кивнул в ответ. «Что привело вас в Британию?» – рискнул спросить я.

«Я слежу за рынком. Ищу способы выйти на него. Может быть, ты мне подскажешь, Фалько. Вот главный вопрос: что нужно Великобритании?»

«Чёрт, абсолютно всё!» – я тихонько рассмеялся.

Сначала нужно объяснить им, как сильно им это нужно… Туземцы всё ещё поддаются соблазну спуститься из горных деревень; некоторые из них только что вышли из своих круглых хижин. Можно начать с того, что им нужно объяснить, что у зданий должны быть углы.

«Клянусь Близнецами! Это место ещё более отсталое, чем я думал». К тому времени мы уже неплохо ладили... два утончённых и изысканных римлянина среди невинных варваров.

Я вспомнил, что моей задачей как заместителя было пробудить энтузиазм к этим опасным тропам.

«Если мы будем оптимистичны, и провинция останется римской, потенциал может быть огромным». Юлий Фронтин одобрил бы мой блеф. «Любой, кто сумеет занять нишу в нужном деле, может сорвать куш».

«Вы знаете провинцию?» – Норбано, казалось, был удивлен.

«Я служил в армии». – Еще одно полезное прикрытие; тем более, что это правда.

–Я понимаю.

Раб принёс нам горячей воды и полотенца, чтобы вымыть руки после обеда. Этот тонкий намёк положил конец вечеринке. Что ж, галлы, возможно, так и не поняли, что пора уходить, но им всё равно было скучно. Они разбрелись по сторонам, споря о разных заведениях, где можно было бы в последний момент окунуться, едва кивнув нам. Британский фермер, выращивающий устриц, уже исчез. Норбано поклонился надушенным рукам Трёх Граций, когда мы выстроились в очередь, чтобы попрощаться. Он очень вежливо поблагодарил Элию, Камилу и Элену. Именно Майе он посвятил своё внимание в то, как ему понравился вечер.

«Добрый вечер, Майя Фавония!» Интересно. Майя вращалась в узком кругу и редко использовала оба полных имени. Я удивился, что Норбано их знал. Он специально старался?

Чтобы узнать? Если бы ему было любопытно, он бы, возможно, спросил, почему.

Я проводил гостей до выхода. Я сделал это скорее из вежливости, чем из уловок, чтобы убедиться, что они ничего не украдут.

Измученный, я мечтал лечь спать. Этого не могло быть. Возвращаясь по коридору офиса, я увидел, как рядом прячется центурион из вчерашнего патруля.

OceanofPDF.com

XVI

–Вы ждете, что кто-то вас примет?

«В деле Лонгуса произошли некоторые подвижки», – неохотно оправдывал своё присутствие центурион.

«Петроний Лонг не является нежелательным, и это не дело, центурион. Что нового?»

У меня были проблемы. Я знал таких. Его обычное поведение представляло собой смесь напускной наивности и высокомерия. И в довершение всего, он приберег для меня особенно презрительное выражение.

–О! Ты Фалько?

– Да. – Пожар в пекарне случился накануне вечером; я не мог забыть, что мы там были.

«В информационном листе значилось ваше имя?» Моё описание Петрония пришло из офиса губернатора, но Фронтин не проявил высокомерия по отношению к его имени и позволил мне поставить под ним подпись.

«Да», – терпеливо повторил я. Казалось, я ему не понравился.

У меня тоже были некоторые сомнения на его счёт. И... Как тебя зовут, сотник?

«Криксо, сэр». Он понял, что я его поймал. Даже если бы у меня было хоть какое-то влияние на губернатора, Криксо ничего не мог бы с этим поделать. Но ему удалось сохранить неприятный тон: «Что, по вашим словам, вы делали вчера вечером в центре города, сэр? Я плохо помню».

«Ты не помнишь, потому что не спросил меня». Его упущение было ошибкой. Оно уравняло наши шансы. Почему он так переживал? Неужели он понял, что я не просто какой-то там паразит высшего эшелона, а человек с официальной миссией, которую он неверно истолковал?

–Так ты сказал «новости», Крикс?

– Я пришел сообщить губернатору, сэр.

– Губернатор на совещании. У него много работы. Я уже подписал документ, можете мне это сообщить.

Крикс неохотно сдался.

–Возможно, они это видели.

–Подробности?

–Патруль заметил мужчину, подходящего под описание.

–Где и когда?

–На палубе парома, рядом с таможней. Два часа назад.

– Что? И теперь ты пришёл нам сообщить?

Он принял притворно-унылый вид. Он был невероятно поверхностным и откровенно фальшивым. Этот человек носил форму с большой элегантностью, но по поведению был похож на скучающего, жалкого новобранца, которому всё безразлично. Если бы он увидел Фронтина, осмелюсь сказать, всё было бы иначе. Двойные стандарты в армии – дурной знак.

– В информационном листе не было сказано, что это срочно.

«Но вы знали о его состоянии!» Было слишком поздно.

Мы с центурионом горячо спорили. Я хотел вытянуть из него всё, что он знал, инстинктивно стараясь не рассказывать ему ничего ни о Петро, ни о себе. По какой-то глубокой причине мне не хотелось, чтобы Криксо узнал, что мы с Петро были близкими друзьями, что я информатор или что он работает на мстителей.

«Заканчивай свой доклад», – спокойно сказал я ему. За время службы в легионах я так и не дослужился до офицерского звания, но многие из них меня тиранили; я знал, как выглядеть как один из них. Тот, кто мог оказаться законченным негодяем, если ему перечить.

–Патруль заметил мужчину, подходящего под описание.

Как я уже сказал, я был на паромной переправе.

–Перейти на другую сторону?

–Я просто разговаривал.

–С кем?

«Я действительно не могу вам сказать, сэр. Нас интересовал только он». За десять лет, прошедших с тех пор, как я ушёл из армии, искусство глупой наглости никуда не исчезло.

–Хороший.

«Кто этот человек?» – спросил Крикс, изображая невинное любопытство.

–То же, что и все, кто сюда приезжает. Бизнесмен. Больше тебе знать не нужно.

«Не думаю, что это тот человек, которого мы ищем, сэр. Когда мы спросили его, он отрицал, что его зовут Петроний».

Я разгневался и показал это сотнику.

–Вы спросили его, когда на табличке было написано «не приближаться»?

«Это был единственный способ выяснить, был ли это тот же человек».

Этот идиот был настолько самодовольным, что я едва сдержался, чтобы не ударить его.

«Да, он такой», – проворчал я. «Петроний Лонг ненавидит дерзкие вопросы от чопорных типов в красных мантиях. Он обычно выдаёт себя за торговца веерами по имени Ниний Базилий».

«Это очень странно, сэр. Он сказал нам, что он импортёр фасоли по имени Иксимитио».

«Спасибо, Петро!» – вздохнул я. Мне удалось записать один из его знакомых псевдонимов... не тот. В любую минуту Крикс мог решить, что объекту стоит действовать под прикрытием, используя несколько фальшивых личностей. Тогда центурион стал бы ещё более наглым. Зная Петро, он, конечно же, действовал так лишь из неповиновения; его решимость лишь укрепилась бы, когда к нему приблизился бы самодовольный патруль. Из принципа он бы им солгал. По крайней мере, это было лучше, чем подвергать сомнению его происхождение, отправляться в Аид на навозной телеге, а потом оказаться брошенным в темницу.

– Вы ходите вокруг да около, прежде чем признать, что ему удалось уйти от вас.

«Я его предупреждал. Губернатору это не понравится. Не понимаю, почему ты прикидываешься дураком. Бедняге нужно услышать плохие новости от своих домочадцев, вот и всё. Фронтино давно его знает; он хочет сделать это сам».

– Ну, в следующий раз мы узнаем, что это он. Мы передадим ему сообщение, не волнуйся.

Больше нет. Если Петро снова увидит, что они приближаются.

XVII

Долгая дружба царя Тогидубнуса с Веспасианом зародилась ещё во времена вторжения Рима в Британию; Тоги принимал легионы, которыми так блестяще командовал молодой Веспасиан. Это было более сорока лет назад. Я видел царя гораздо позже, и, встретившись на следующее утро, мы чувствовали себя совершенно непринуждённо в обществе друг друга.

Он имел вид старого северянина, чья пятнистая кожа теперь казалась жесткой и бледной, а волосы утратили свой племенной узор.

Его кожа покраснела, приобретя сероватый оттенок. На любых официальных мероприятиях он одевался как римская знать. Я не мог понять, давал ли ему какой-то пожалованный ранг право носить широкую пурпурную полосу на тоге, но он считал себя легатом Августа и носил этот кушак с сокрушительной самоуверенностью сенаторского зануды, способного перечислить столетия своих краснолицых предков. Скорее всего, Тогидубна в молодости лично отобрали, привезли в Рим, там он вырос среди заложников, подающих надежды и обещающих молодых принцев, а затем вернули на трон, чтобы он стал оплотом в родной провинции. Спустя тридцать лет атребаты казались несколько менее отсталыми, чем любое другое британское племя на романизированной территории, при этом и они сами, и их король были, несомненно, преданы.

Все, кроме покойного Вероволько. Он убил римского архитектора. Но, конечно, ненависть к архитекторам оправдана. А тот, кого Вероволько не любил, придерживался мнения о целостности пространства, которое вызвало бы рвоту у любого.

–Мы встретились вновь при прискорбных обстоятельствах, Марко Дидио Фалько.

Затем я скорректировал темп, чтобы он соответствовал сдержанному величию короля.

– Радость от новой встречи с вами, сэр, омрачена лишь печальной причиной нашей встречи.

Он сел. Я остался стоять. Он играл роль высокопоставленного римлянина; он мог бы быть Цезарем на троне в своём шатре, принимающим кельтских повстанцев. Я же, напротив, был полностью подчинён. Любой, кто работает на клиентов, ожидает, что с ним будут обращаться как с торговцем. Даже раб, нанявший меня информатором, занял бы властную позицию. Король даже не собирался меня нанимать; никто не считал это необходимым. Я выполнял эту работу как долг, ради блага Империи и из уважения к семье. Это худшие условия. Они не оплачиваются. И они не дают никаких прав.

Я объяснил, что мне известно, и что я предпринял по этому поводу.

–Вкратце: наиболее вероятные обстоятельства таковы: Вероволько прибыл в Лондиниум, возможно, намереваясь здесь укрыться. Он оказался не в том месте и поплатился за это трагическими последствиями.

Король задумался на несколько мгновений.

–Этого объяснения было бы достаточно.

Я ожидал яростных требований наказания. Вместо этого реакция Тогидубно, казалось, исходила прямо от одного из хитрых и находчивых чиновников Палатина. Он просто пытался минимизировать ущерб.

– Этого было бы достаточно для «Дейли Газетт»! «Я резко воскликнул. Официальное издание Римского форума любит распространять скандалы в тех колонках, которые не претендуют на культурную составляющую и следуют за его рутинными списками сенаторских постановлений и расписаниями игр, но « Acta Diurna» редактируется административными чиновниками. «Газетт» Он редко раскрывает неприятные политические истины. Самые сенсационные разоблачения связаны с развратными сексуальными отношениями среди представителей аристократии… да и то лишь в тех случаях, когда они известны своей застенчивостью или склонностью к судебным искам.

Густая седая бровь поднялась.

– Но у тебя есть сомнения, Фалько?

–Конечно, я хотел бы провести дальнейшее расследование…

– До помолвки? Это нормально.

–Скажем так, кто бы ни сбросил Verovolco в скважину, мы не хотим, чтобы это повторилось.

«И мы хотим справедливости!» – настаивал король. В действительности, правосудие в этом случае означало бы отправку Вероволько в амфитеатр на съедение голодным диким зверям.

«Нам нужна правда», – сказал я с расчетливым лицемерием.

–Мои слуги проводят дальнейшее расследование.

Король бросил на меня вызывающий взгляд, но я просто ответил:

Чем больше беспорядков будет в этом районе, тем яснее мы покажем, что не намерены терпеть насилие.

– Что ты знаешь об этом районе, Фалько?

Это унылый район, расположенный за разгрузочными и складскими доками. Здесь полно мелких предприятий, в основном иммигрантов, обслуживающих моряков, находящихся в отпуске, и импортеров/экспортеров, проезжающих через порт. Здесь есть все недостатки, присущие подобным районам в любом порту.

–Живописный анклав?

–Если это место, часто посещаемое мошенниками и ворами.

Король несколько мгновений молчал.

– Фронтино и Хиларис говорят мне, что в случившемся с Вероволько, вероятно, виноват он сам, Фалько. Они говорят, что если бы это было не так, преступники просто ограбили бы его.

«Его крутящий момент исчез», – кивнул я, позволяя благоразумию звучать в моем голосе.

–Попробуй найти крутящие моменты, Фалько.

– Ты хочешь получить его обратно?

«Я дал ему это». Выражение лица короля выдавало ностальгию и скорбь по утрате давнего друга. «Узнаете?»

«Я помню это». Это было необычно: тонкие, скрученные золотые нити, похожие на сотканные мотки, с тяжёлыми кусочками на концах.

–Делай, что можешь. Я знаю, что убийцы уже исчезли.

«Вы правы, что не слишком им доверяете, но это не совсем невозможно, сэр. Когда-нибудь их могут обнаружить, возможно, даже когда арестуют за какое-нибудь другое преступление. Или, может быть, какой-нибудь мелкий преступник сдаст их властям, надеясь на вознаграждение».

–Мне говорили, что это неблагополучный район, но убийства там редки.

У меня было ощущение, что король что-то задумал.

– И Фронтино, и Хиларис знают город, – прокомментировал я.

«И я знал Вероволко», – сказал король.

Пришёл раб и принес нам лёгкий перекус. Прерывание было досадным, хотя я ещё не завтракал. Мы с Тогидубно терпеливо ждали в тишине. Возможно, мы оба подозревали, что Флавий Илларис мог прислать раба понаблюдать за нашей встречей.

Царь, обеспечив полную конфиденциальность, приказал рабу уйти. Мальчик, казалось, нервничал, но всё же поставил своё подношение на резной гранитный столик.

Когда он ушёл, я нарезал холодного мяса и подал каждому из нас тарелку оливок. Пока король сидел на своём серебряном диване, я подошёл и сел на табурет. Мы съели мягкие белые булочки и выпили воды.

Я ничего не ответил. Я положил ветчину на булочку, намазанную соусом из нута. Он завернул варёное яйцо в ломтик мяса.

«А скажи мне, что тебе сказали Фронтино и Илларис о том, чего бы мне хотелось?» – наконец спросил король.

– Я еще не получил инструкций, сэр.

«Что? Разве они не дали тебе приказа?» – спросил он, как будто находя это забавным.

«Я сегодня утром прогулялся». Это была правда. Я рано отправился на форум, где написал мелом на стене: «ЛПЛ, свяжитесь с МДФ: это срочно!» Надежды у меня было мало. Петроний вряд ли бродил в этих мрачных краях. Я рискнул откровенно пробормотать: «Наверное, наши два великих мужа вспотели!» Король рассмеялся ещё сильнее. «Но нам с вами, сэр, не нужно отдавать приказы, прежде чем мы сможем связаться».

Тогидубно доел яйцо и вытер салфеткой свои старые, тощие пальцы.

– Что ты на самом деле думаешь, Марк Дидий?

Я обратил внимание на более неформальную терминологию. Я пожевал оливку, оставил косточку на тарелке и сказал: «До сих пор не понимаю, зачем Verovolco поехал туда. Я заметил, что в этом районе ведётся какая-то сомнительная деятельность, хотя, признаюсь, не смог доказать свою причастность к ней».

«Вы хотите сказать, что чиновники отрицают существование этой темной сделки?» – спросил король.

Нет. Им удалось избежать признания, это правда, но они были очень дипломатичны. Цивилизация приносит много хорошего, но, знаете ли, она приносит и плохое. Я понятия не имею о преступности, которая существовала, когда племена правили Британией из своих укреплённых горных деревень, но в каждом обществе есть свои бандиты. Мы приносим вам город, а вместе с ним и его пороки. Возможно, сложнее, но всё это основано на страхе и жадности.

Тогидубно промолчал. Если бы он действительно получил образование в Риме и когда-нибудь ходил по многолюдным улицам Золотого города, он бы своими глазами увидел, как ужасно мучительно и как вымогательство. «Вероволько ненавидел Рим?» – спросил я.

– Не особенно.

– Но вы сказали, что «знали» его. Вы подразумевали нечто большее.

«Ему нравилось быть в центре событий, Фалько. Должность моего офицера связи никогда не была для него подходящей, но, с другой стороны, он не из тех, кто сидит на ферме и наблюдает за пасущимся скотом».

–Что это значит?

–Что он не пойдет в изгнание покорно.

Король встал, подошёл к столику, осмотрел плоскую миску с холодной рыбой, попробовал одну, отказался и взял ещё одну булочку с нарезанной олениной. Это заняло у него какое-то время, и он терпеливо жевал. Я сел и ждал.

– Так что же вы хотите мне сказать, сэр? – спросил я его, уже почти уверенный, что он снова сможет найти слова.

Он скривил верхнюю губу, пытаясь языком вытащить кусок оленины, застрявший между двумя коренными зубами. Я поклевал хлебные крошки на тунике.

– Он не собирался в Галлию, Фалько.

Тогидубно произнес это тихим голосом, и я подражал ему.

– Вы собирались остаться в Лондиниуме? У вас здесь были друзья?

–Нет.

–Есть ли какие-либо средства поддержки?

«Я дал ему немного денег». Это сразу пришло ему на ум: деньги, заплаченные за успокоение совести. Что бы ни сделал Вероволько, его царственный господин чувствовал за него ответственность.

– Вы что-нибудь говорили, сэр, о своем приезде сюда?

«Достаточно», – король отставил пустой стакан с водой.

–Он с тобой разговаривал?

–Нет, я знал, что мне придется его остановить.

Я закончил рассказ сам:

«Вероволько сказал друзьям, что бежит в Лондиниум, а не в Галлию. Знал ли он о разрастающемся преступном мире и предполагал, что может быть к нему причастен?» Король просто кивнул. Дальнейшее было неизбежно: «Если здесь замешаны тёмные делишки, и он пытался в них вмешаться… то тот, кто здесь главный, должен был запретить ему въезд».

Более того, они сделали это в классическом стиле: шокирующая смерть, которая привлечёт внимание людей. Смерть, которая послужит предупреждением для

любой другой претендент, который мог бы рассмотреть возможность вторжения на территорию мафиози.

XVIII

Выходя, я увидел Хиларис в одном конце коридора и перешёл в другой. Мне нужно было пространство; нужно было принять решение. Стоит ли мне заняться этим вопросом лично или оставить всё в руках властей?

Я знал, что меня останавливало. Признать, что имело место нечестное поведение, особенно в провинции, где император когда-то служил с отличием, было политически невыгодно. Скорее всего, дело закроют.

Музыка и голоса привели меня в комнату. Женщины внимательно слушали слепого арфиста. Он был небрит, с бесстрастным лицом, а у его ног, скорчившись, сидел угрюмый, даже драчливый молодой человек, который, как предполагалось, его сопровождал. Он умел играть. Я бы не стал далеко ходить, чтобы послушать его, но его техника была приемлемой. Это была фоновая музыка. Негромкий, мелодичный стук, позволяющий людям вести разговор. Через некоторое время можно было забыть о присутствии арфиста. Возможно, это и всё.

Я подошел к Хелене, которая сидела на кушетке, и легонько подтолкнул ее.

– Что это? Это прослушивание для сегодняшней оргии, или мы заходим слишком далеко в культуре?

–Тсс! Норбано Мурена одолжил его Майе. Это очень добрый жест.

– И что же вас побудило это сделать? – Я произвел впечатление грубого и хамского человека.

–Я помню, мы вчера вечером говорили с ним о музыке.

– И Майя тоже? – Мне удалось не расхохотаться.

Елена легонько коснулась меня тыльной стороной запястья.

–Нет, я думаю, это был я, но нельзя же ожидать, что мужчина будет помнить все как следует.

Я нахмурился.

«Тебе понравился Норбано?» Я доверял его интуиции относительно людей.

Елена замерла, едва заметно. Возможно, она даже не осознала этого.

– Он казался честным, нормальным и порядочным. Хороший человек.

Я причмокнул зубами.

– Тебе не нравятся хорошие мужчины.

Елена вдруг улыбнулась мне, одарив меня ласковым взглядом. Я с трудом сглотнул.

Одной из черт, которые мне всегда в ней нравились, была её острая саморефлексия. Она была эксцентричной, и знала это, и не хотела меняться. И я не хотела, чтобы она стала обычной, узколобой матроной с сомнительными друзьями.

«Нет, это правда», – согласилась она. «Но я же ворчунья, правда?»

Арфистка закончила мелодию несколько рассеянно. Мы сдержанно поаплодировали.

–Надолго ли он у нас?

–Я думаю, это для тех, кого захочет Майя.

«Клянусь богами Олимпа! Это же мошенничество. Если попытаться завоевать расположение женщины, подарив ей ожерелье, она, по крайней мере, сможет сохранить драгоценные камни. Таким образом, Норбано сможет забрать свою арфистка обратно, когда его любовные утехи закончатся, а Хиларис тем временем придётся кормить эту свинью. Разве Майя не предлагала ей спросить разрешения у главы семьи?»

– Я видел себя главой семьи Майи… хотя она никогда не считала себя таковой.

«Нет, Марко». Хелена, казалось, обиделась, хотя шутка о моём социальном положении её не задела; она сочла мой намёк грубым. «Ты настаиваешь, чтобы я сразу же вернула его? Это было бы жестоким оскорблением. Это всего лишь займ. Никто, кроме тебя, не увидит в этом ничего плохого».

Точно.

«Мы вынуждены принять кредит», – раздался спокойный голос.

Вот почему Марко злится.

Я оглянулся через плечо. Хиларис, должно быть, следовал за мной. Он стоял позади нас и слушал. Я тихо сказал ему: «Норбано. Один из моих вчерашних гостей. Он работает в сфере недвижимости. Судя по всему, ему нравятся женщины. Он избегает наказания, предлагая щедрые кредиты и подарки».

«Я встречался с ним и считал его умным и вежливым человеком», – Хиларис помолчала.

Я не знал, что ему больше нравилось: эти качества или спекулянты.

Агенты по недвижимости в целом. Может, и нет. – «Беспокойно?» – тихо пробормотал он.

По какой-то причине я был таким.

– Почему я чувствую давление, Гайо?

Он на мгновение положил руку мне на плечо и процедил сквозь зубы: «Уверен, ты преувеличиваешь».

«Моя сестра может позаботиться о себе сама», – сказал я, как будто это все, что нужно было сказать.

«Тогда давай побудем с музыкантом какое-то время, если Майя этого хочет». Выбор был за ней; здесь был её дом. «У тебя есть минутка, Марко?»

Я хотел рассказать о своей встрече с королём. Что ж, это тоже было его прерогативой. И если была проблема, то это была его проблема.

Пока мы шли по расписному коридору и, сами того не подозревая, направлялись в офис, у нас состоялась короткая и плодотворная беседа.

Затем Хиларис признал, что шантажисты сосредоточились на Лондиниуме. Он сказал, что подобное происходит повсюду, и что сотрудники провинциальной администрации будут рассматривать это как обычное дело, связанное с соблюдением закона и порядка.

Я бы продолжил работу над делом о смерти Вероволько. Он был блестящим бюрократом. Казалось, мы только что подготовили заявление по важным вопросам. Однако ничего существенного не изменилось.

«Я рад, что мы разделяем одно и то же мнение», – сказал Флавио Илларис в своем характерном дипломатическом стиле.

«Я рад, что вы так думаете», – ответил я, все еще оставаясь информатором.

«Мы положим конец этой угрозе», – заявил он.

Он улыбнулся, а я нет. Как я и сказал, ничего не изменилось.

Правящий класс смог убедить себя, что социальная коррупция – это сила, с которой можно бороться, обличая её посредством указов. Тот пекарь, Эпафродит, который сопротивлялся, но затем бежал, столкнувшись с наказанием, знал правду.

«Ещё кое-что, Гайо... Ты вывел военных на улицы ночью, но не будь таким самоуверенным. Я не скажу, что все в этом безумном месте, которое ты называешь фортом, были принуждены, но тебе нужно за ними пристально следить».

Хиларис выглядела испуганной.

–Командир – отличный офицер…

«Да что ты говоришь?» Я бросил на него взгляд, говоривший, что Фронтино придется подбодрить командира.

«Напишу записку: Фалько рекомендует обзавестись подходящим фортом... с тем, кто умеет поддерживать дисциплину! Как так получается, мой дорогой Марко, что при тебе мы всегда начинаем с маленькой проблемы – или даже не имеем её вообще – а в итоге сталкиваемся с серьёзным хаосом?»

«У вас уже с самого первого дня был хаос, – сказал я. – Я просто выношу его на свет».

«Спасибо!» – ответила Хиларис с обеспокоенной гримасой.

Затем мы повернули за угол и столкнулись с другим беспорядком.

Альбия, дикая девчонка Елены, только что швырнула вазу и разбила ее вдребезги об пол.

Мы с Хиларис появились, словно призраки в театре, через люк; это вызвало внезапную тишину. Дети – кто-то из моего дома, кто-то из Майи, а один мой – замерли, ожидая худшего. Мы с Хиларис остановились лишь потому, что каждый из нас ждал, когда другой родитель вмешается, как настоящий римский блюститель порядка.

Она откашлялась и мягко спросила, что происходит. Я поднял один из осколков изысканного бирюзового стекла. Разбитая ваза была частью нового декора в комнате, дверь которой была открыта; стеклодув, с которым мы познакомились вчера вечером за ужином, дал Элии Камиле несколько образцов. Я потянул за полы одежды Джулии и дочери Хиларис, Гайи, которые были ближе всего к повреждению, стряхивая осколки стекла, которые могли вылететь. Жестом я показал детям, чтобы они отошли от осколков, разбросанных по чёрно-белой мозаике.