Текст книги "Миф о Юпитере"

Автор книги: Линдсей Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Когда солдаты прибывали на новую территорию, армия немедленно отправляла кого-то для организации зон отдыха и восстановления сил. «Мне нужна хорошая, чистая комната, скамейки, которые не опрокидываются, и коричневая рабочая лошадка во дворе...» Несомненно, местный командир всё ещё заглядывал раз в месяц, чтобы продегустировать напитки и осмотреть официанток, чтобы убедиться, что они не больны.

В нём были обычные мрачные условия: голые половицы, тщательно вымытые белые деревянные столы, с которых легко стиралась рвота, и трёхместный туалет сзади, где страдающие запором пьяницы, тоскующие по дому, могли часами сидеть. Он располагался довольно близко к их баракам, что позволяло им легко выскользнуть и вернуться, когда они совсем напьются. Прошло много лет с тех пор, как я в последний раз глотал яд в подобном баре, и я не мог забыть этот опыт.

Хозяин был вежливым парнем. Терпеть не могу такое.

Когда я попросил ведро воды, он подвёл меня к цистерне. Мы находились гораздо выше, чем «Золотой дождь», и, должно быть, он находился довольно высоко над уровнем грунтовых вод. Хозяин подтвердил, что в этой части города нет родников. Источник представлял собой отвратительную кучу камней, зелёных от многолетних водорослей. По поверхности воды рябили какие-то змеи, а комары роились, жужжа среди камней. Если бы Вероволько оказался в этом месте вверх ногами, ему пришлось бы лишь мыть голову.

Мы оттащили ведро в сторону и умудрились наполнить его наполовину.

«И это всё, что ты можешь получить?» В прошлом году в Риме у меня был неприятный опыт с колодцем. Я слегка вспотел.

«У нас в баре вода не пользуется большим спросом. Я хожу за ней в туалет, когда она мне нужна». В тот момент она не предложила мне этого сделать.

–А откуда в туалеты подается вода?

–Они вложили средства в глубокую скважину.

– Вижу, вам это будет не очень выгодно… А как вы чистите туалеты?

– А, туда иногда вода из прачечной попадает. Всё в порядке, разве что когда устраивают грандиозную вечеринку по случаю дня рождения какого-нибудь центуриона…

Я воздержался от представления о последствиях для этого отхожего места, где тридцать здоровенных легионеров поглощали целые миски горячего свиного рагу, приправленного рыбным соусом эскабеше, после того как каждый выпил по восемнадцати кувшинов кельтского эля и устроил соревнование по поеданию инжира...

Я вылил воду на Сильвано.

Ещё несколько кубиков, и мы добрались до места, где царила ругань. Ругался я. Он же лишь сидел, показывая слабость, и хранил угрюмое и агрессивное молчание.

Есть информаторы, которые будут хвастаться своим эффективным использованием техники.

«Напои их, чтобы они тебе всё рассказали». Это ложь. Как я уже говорил, свидетели быстро теряют сознание. Часто теряют сознание даже не свидетели, а информатор.

«Сильвано!» – единственный способ положить конец этой ситуации – крикнуть. «Проснись, желеобразный комок! Хочу знать, были ли у тебя обычно проблемы в районе Золотого дождя».

–Иди на хер, Фалько!

– Спасибо за предложение. Ответьте на вопрос.

– Дайте мне что-нибудь выпить. Я бы хотел ещё стаканчик.

«Ты уже выпил. Я дам тебе ещё, когда ты мне ответишь. Что происходит за доками, Сильвано?»

–Иди на хер, Фалько…

Такая рутина продолжалась довольно долго.

Я оплатил счет.

«Вы уходите?» – спросил хозяин. «Но он вам ничего не сказал».

Я никогда не собирался этого делать.

«Ты можешь подождать», – спокойно ответил я.

«Так в чём же дело?» Он был человеком, который совал свой нос в чужие дела. Стоило уделить этому немного времени.

Я изучал его взглядом. Это был лысый, льстивый человек в ярко-синем одеянии с неоправданно широким поясом. Я старался не отводить взгляда.

Пристальный взгляд. К тому времени я был настолько сонным, что не смог бы напугать даже робкого бумажного клеща.

–Проблемы в другом баре –Икота.

–Серьезный?

–Убит приезжий.

–Это ужасно! Кто это был?

–О… бизнесмен.

«Что он пытался ввязаться в какие-то темные дела», – заговорщически предположил владелец.

«В Британии?» Сначала я подумал, что он шутит. Владелец, похоже, был оскорблён таким оскорблением выбранного им места.

Я смягчил своё недоверие свистом. «Ух ты! Вот это сюрприз. Что ты предлагаешь? Шантаж? Азартные игры? Коррупцию?»

«Ну, вообще-то, я ничего об этом не знаю». Он молчал как гроб и начал убирать столы. Он двигался вокруг Сильвано с величайшей осторожностью, не прикасаясь к нему.

«У тебя тут проблемы?» – спросил я.

«Не мы!» Что ж, этого следовало ожидать. Это был практически военный бар.

«Понятно», – я сделал вид, что меняю тему. «Вы отсюда?»

Его лицо исказилось.

«Я что, похож на одного из них?» Я выглядел невыносимо. Я думал так ещё до того, как напился. «Нет, я перешёл, чтобы управлять этим баром».

«Ты переправился? Из Галлии?» Значит, он был частью огромного роя паразитов, что шевелятся в тени армии. Выгода была взаимной, если всё шло хорошо. Мальчики получали развлечения и комфорт; туземцы находили средства к существованию благодаря припасам и еде, средства к существованию, которые были бы невозможны без Рима. В другие времена этот человек проводил бы всю свою жизнь в скоплении круглых хижин; теперь же он мог путешествовать и вести себя изысканно. К тому же, он зарабатывал деньги. «В любом случае, спасибо».

Я мог бы дать ему чаевые побольше, но этот парень меня раздражал, поэтому я этого не сделал. В любом случае, я надеялся, что мне не придётся возвращаться.

Я прислонил Сильвано к стене и ушел.

VIII

Ну а теперь Я знал, что там творятся какие-то очень темные дела.

Мне потребовался почти весь день, чтобы извлечь кое-какую информацию, на которую я предпочёл бы не наткнуться. Чтобы добиться этого, я пил до тех пор, пока не достиг состояния, когда лучше было не следовать подобным указаниям.

Я был достаточно трезв, чтобы это осознать. Ещё один глоток мог стать фатальным.

Возвращаться домой в таком состоянии было разумно. И не в гостиные с флейтами в резиденции прокурора на берегу реки. Мне было всё равно, что думают высокопоставленные сотрудники, но моя жена и моя дорогая сестра – другое дело. И Елена, и Майя видели меня пьяным раньше, и обе могли произнести уместные речи на эту тему. Я чувствовал себя довольно усталым и не желал выслушивать череду взаимных обвинений. Мне нужно было убежище, чтобы успокоиться. В Риме было полно мест, где я мог провести часок, болтая с дружелюбными собеседниками, пока прояснялся разум. Лондиниум не предлагал ничего подходящего.

Ну какой бизнесмен всерьёз переедет в такой город? Только дурак.

Я был городским парнем. Я поступил так же, как мы. Я направился к форуму. Первая часть пути шла под гору. Это помогло. После ручья, куда орды Боудикки сбросили отрубленные головы убитых поселенцев, путь лежал в гору. Мне показалось, что это ошибка.

Даже Ромул лучше представлял себе, где разместить форум. В Риме, проведя обеденный перерыв за выпивкой, можно спуститься с Палатинского или Эсквилинского холма, чувствуя себя невероятно слабым, и вам не нужно идти дальше. В долине Виа Сакра можно лечь на древнюю мостовую и созерцать внушительные храмы и городские здания, украшенные статуями, зная, что вы в самом центре всего. Если вы упадете в удобное для вас время, вас оставят одного, сгорбившись в длинном тенистом портике или прислонившись спиной к внушительной каррарской колонне, на которую, возможно, когда-то опирался благородный пьяница Марк Антоний. Базилики и святилища тянутся полосой славы длиной более мили, где веками

Величественные полководцы и князья воздвигли триумфальные арки; густая тень защищает спящих от палящего солнца. Рядом находятся фонтаны и бассейны, предлагающие прохладную воду умирающим от жажды. В крайнем случае, здесь есть последнее прибежище: в храме Исиды женщины лёгкого поведения предложат отвезти вас домой, чтобы вы могли немного отдохнуть.

На данный момент Лондиниум представлял собой лишь четырёхстороннее ограждение с безмолвной базиликой. С трёх других сторон пустовали склады, магазины и конторы. Колоннада казалась безлюдной. За периметром возвышалось новенькое здание одинокого храма. Вот и всё. По крайней мере, солнца не было.

Я сел на маяк, тяжело дыша. Было начало августа. Пока я пил с Сильванусом, должно быть, прошёл долгий, сильный ливень. К тому времени он прекратился, и день был достаточно тёплым, чтобы комфортно было ходить в открытой обуви и тунике с короткими рукавами; но блестящая вода на узких тропинках исчезала по мере того, как я шёл к ним. Среди немногих прохожих, которых я встречал, я видел некоторых, искренне подавленных, всё ещё стоявших в дверях, словно ища убежища. В воздухе висел мелкий дождь, а вокруг зданий завывали взволнованные порывы ветра. Небо было однотонно-серым, и, хотя был ещё полдень, свет, казалось, безнадёжно мерк. Это была характерная черта Британии, которая заставляла меня тосковать по бесконечным, сияющим, ароматным летним дням дома.

Юлий Фронтин пытался произвести на меня впечатление разговорами о долгосрочном расширении городской территории. По его словам, существовал генеральный план, учитывавший возможность постепенного строительства новых зданий на форуме по мере роста города и его амбиций. Я ему не поверил. Сидя на этом общественном месте на пустынной вершине холма, в мокрой одежде и с рухнувшим моральным духом, я понимал, что нам всем там находиться бессмысленно. Мы, римляне, пришли сюда в надежде добыть драгоценные металлы; нам следовало уйти, как только наша вера в богатства Британии угасла. Худшим наследием племенного восстания было то, что теперь мы чувствовали себя прикованными кровью и болью к этой жалкой, неинтересной и унылой земле.

Я всё ещё был пьян, но всё равно пошёл домой. Сестра взглянула на меня и промолчала. Как разумно!

Хелена заперлась в наших комнатах, играя с девочками. Джулия, наша двухлетняя дочь, догадалась о моём поведении своими большими тёмными глазами, которые ничего не упускали, и просто решила понаблюдать за происходящим. Малыш, которому тогда было пять месяцев, лежал на коленях у Хелены, жестикулируя и брыкаясь во все стороны; он продолжал делать это, воркуя, погруженный в свой гимнастический мир, пока его изящная мама уворачивалась от самых сильных ударов и щекотала те части тела, которые этого хотели.

На самом деле именно так Елена Юстина всегда со мной обращалась.

–Не говори ничего о моем состоянии.

«Я не буду комментировать», – спокойно ответила Елена.

–Спасибо.

–Вы работали?

–Вот так оно и есть.

–И вы ничего не добились?

–Действительно.

–Хочешь, чтобы крепкий поцелуй и половник еды помогли тебе справиться с последствиями этого отвратительного вина?

–Нет.

Он все равно встал и подошел поцеловать меня.

Незаметно для себя малышка Фавония оказалась у меня на руках, а потом, когда я села в полукруглое плетёное кресло Елены, маленькая Джулия тоже забралась на него и смотрела на меня с улыбкой. Таким образом, Елена могла спокойно гладить меня по волосам, зная, что я не смогу от неё оторваться, не причинив девочкам боли. Я испустила… Я хмыкнул. Девочка, наверное, не совсем понимала, что я делаю, но три женщины, которым положено было мне прислуживать, смеялись надо мной. А ведь я должен был быть абсолютным богом в святилище нашего дома! Как и в большинстве семей, патриархальная власть ничего не значила. В конце концов, я поддался натиску утешения и просто впал в отчаяние.

Елена дала мне время успокоиться, а затем тихо спросила:

– Вам не нравится Британия.

–Ты это уже знаешь, любовь моя.

–Марко, эта ситуация опасна лично для тебя?

«Кто-то убил человека. Это всегда плохой знак».

«Прости меня!» Когда Елена была так рассудительна, это ранило, как упрек.

–Я расстроен.

–Я знаю.

На этом мы и остановились. Позже, когда за девочками пришли сотрудники детского сада, и она почувствовала, что у неё достаточно сил, чтобы выдержать давление, Хелена рассказала мне, как всё прошло в тот день. Мы должны были переодеваться к ужину, но никто из нас даже не приступил к делу.

Губернатор отправил послание королю Тогидубно. Фронтино решил, что лучше признать случившееся. Остаётся надеяться, что король ещё не узнал об этом. Ему объяснят убийство как можно подробнее – ну, или как можно менее скверно, – и гонец попытается выяснить, не известно ли королю что-то, чего ему не следует знать.

«Король здесь ни при чём. Я не хочу в это верить!»

– Нет, Марко. Ну и что? Думаете, Тогидубно это сделает?

– Приехал сюда в отвратительном настроении. Новиомаго находится почти в ста километрах отсюда. Больше. День пути для императорского почтальона… если он поторопится. Но он не поторопится; это не война и не смерть императора. Так что король узнает об убийстве, скажем, завтра вечером.

«Ночью он не заводится», – сказала Хелена.

«Ну, он отправится в путь через два дня. Он, может быть, и старик, но в отличной форме. Я должен дать вам ответ, если не завтра, то ненадолго позже».

–Но, Марко, у тебя мало времени.

– Так придется.

В тот вечер у меня не было настроения разносить деликатесы на серебряных подносах. Я начал переодеваться, но у меня были дела поважнее, чем культурный вечер. Хелена наблюдала за мной, не двигаясь. Она заметила, что в такой час мне не о чем больше разузнать. Я ответил, что мне нужно двигаться. Мне нужны результаты. Я мог делать то, что…

Наверное, стоило сделать это ещё днём. Можно было вернуться в «Золотой дождь». Я не планировал, как подойти к этому вопросу, кроме того, что если вместо той официантки, которую я нашёл, найдут другую, я пойду туда под прикрытием.

«Все будет очевидно, что ты римлянин», – заметила Елена.

«Я мастер перевоплощения». «Ну, у меня была потрёпанная туника и изношенный плащ».

«У тебя оливковая кожа, а твоя стрижка прямо кричит, что ты из Рима». Мои непослушные кудри говорили лишь о том, что я забыла их расчесать, но в принципе она была права. Нос у меня был этрусский.

У него была выправка человека, прошедшего легионерскую подготовку, и характер горожанина. Мне нравилось думать, что даже в других частях Средиземноморья моя элегантность выделялась. Среди ленивых, светлокожих и голубоглазых кельтов спрятаться было невозможно.

К тому времени Елена уже рылась в своем сундуке с одеждой.

«Они будут ждать новых чиновников...» Его голос затих, хотя он не смог скрыть нотки энтузиазма. Любой римлянин в одиночку был бы слишком заметен.

–Сейчас мне нужен Петро.

«Забудь о нём». Одежда разлеталась во все стороны. «С Петронием ты будешь выглядеть как чиновник, приведший подкрепление».

«Поверь мне!» – воскликнула Елена, внезапно выпрямившись, затем подняла своё белое патрицианское платье и натянула его через голову. На мгновение мне захотелось сразу же отнести её в постель.

Тебе нужна девушка, Марко!

И У меня был такой. Дальнейшие объяснения не потребовались. К счастью, были сотрудники, которые присматривали за нашими дочерьми. Переполненная эмоциями, их добрая мать пошла со мной.

IX

–Только что с корабля!

«Точно так и выглядит». Я сохраняла бесстрастность среди веселья Елены. «А как пахнет!» – добавила я, опуская голову, чтобы принюхаться: сырость прачечной… и то, что от меня осталось, что удалось вывести прачке из Новиомаго.

Моя туника была толстой, грубой, из грязного, ржавого тряпья – одежда, которую я приберег для стройки. Поверх неё я накинул дорожный плащ с остроконечным капюшоном, делавший меня похожим на лесное божество. Не слишком яркий, конечно. Помимо кинжала, заткнутого за голенище, у меня был ещё один на виду: ножны висели на поясе рядом с маленькой сумочкой. Добавьте к этому самоуверенный вид, смягченный угрюмой усталостью, и я мог бы сойти за любого туриста. Готового поддаться на уловку местных.

Хелена сняла все свои обычные украшения, оставив лишь серебряное кольцо, которое я ей когда-то подарил. Затем она надела пару длинных, ужасных серёг. Если это был подарок от какого-то бывшего любовника, она, безусловно, поступила правильно, избавившись от этой свиньи. Скорее всего, их подарила одна из служанок её матери. Скромная одежда, которую она носила, принадлежала ей и могла бы выдать её социальное положение, но она неуклюже закатала её и завязала под грудью с полной неэлегантностью. Выглядела она так, будто у неё не было ни браслетов, ни ручного зеркальца, ни вообще какого-либо вкуса. Она перестала быть собой. Что ж, мне это показалось забавным.

Не поймите меня неправильно. Это было глупо и опасно. Я знал это.

Два оправдания, наследие: во-первых, Элена Юстина, дочь сенатора Камило, была свободной женщиной. Если бы она захотела что-то сделать, я не смог бы ей помешать, как и её благородный отец. Во-вторых, он был прав. Будучи членом супружеской пары, я бы гораздо менее привлекала к себе внимание.

К тому же нам обоим надоело быть благовоспитанными гостями. Нам не хватало каких-то острых ощущений. Мы оба наслаждались нашими общими приключениями, особенно когда мы ускользали, никому не сказав, и когда, расскажи мы кому-нибудь, все бы осудили это, устроив невыносимую истерику.

Мы выскользнули из резиденции. Они видели, как мы уходим, но, когда сотрудники ещё раз взглянули на нас, мы просто продолжили идти. Не было смысла брать паланкин Элии Камилы. Мы бы привлекли внимание. Мы могли бы дойти пешком.

Любое место в городе, куда бы мы ни пошли, было достаточно близко, чтобы дойти до него пешком.

Я пытался сориентироваться. Лондиниум не был создан поклонниками Гипподарна Милетского и его сетчатых городских планов. Он всегда был лишь крупной военной базой, поэтому ему не хватало ни формы, ни стен. Вместо приятной четырёхугольной сетки, Т-образная планировка пересекала реку и беспорядочно расползалась в двух направлениях, с домами и предприятиями, теснившимися вдоль главных улиц. Застроенных земель за пределами нескольких главных улиц было очень мало.

На северном берегу два невысоких холма были разделены несколькими свободно текущими пресноводными ручьями. Вдоль берегов главного потока были построены промышленные здания. Форум располагался на восточном холме, и большинство новых причалов располагалось у подножия этой возвышенности. За холмом, к западу, должны были быть жилые дома, возможно, среди других лавок, и он видел что-то похожее на дым от котлов бани. Помимо большого импорта и скромного экспорта, который обрабатывался с причалов, это был город гончаров и кожевников. Даже пустые пространства между домами были обработаны. Он слышал звуки скота так же часто, как болотных птиц или чаек, сопровождавших торговые суда.

Прямая главная дорога спускалась с холма от форума прямо к реке. Там она проходила мимо паромной пристани и будущего предмостного укрепления. На форуме она пересекала Декуманус Максимус, считавшуюся главной улицей, с второстепенной дорогой, идущей с востока на запад и расположенной на полпути вдоль реки. Мы с Еленой какое-то время ехали по этой дороге и прошли через вход на форум.

Продолжалась неравномерная урбанизация. Некоторые жилые участки были застроены новыми кирпичными домами, другие же представляли собой почерневшие участки выжженной земли. Прошло почти пятнадцать лет после восстания, но восстановление все еще шло медленно.

После резни племен, несколько беглецов, должно быть, вернулись, чтобы вернуть свои земли, но многие из них умерли, не оставив потомков... или с потомками, которые больше не могли этого выносить.

Власти не хотели расставаться с, казалось бы, невостребованной землёй. Земельный кадастр предотвратил полномасштабную борьбу. В любом случае, места было предостаточно. Принять решение о продаже участков земли, где погибли целые семьи, было непросто. Так что могли пройти десятилетия, прежде чем все пустые места на этих заброшенных улицах будут заполнены.

Елена взяла меня за руку.

–Ты опять преувеличиваешь.

–Я ничего не могу с собой поделать.

– Я знаю, дорогая. Когда-нибудь все следы того, что было, исчезнут.

Было бы хуже, если бы все было исправлено немедленно.

«Отсутствие чувствительности», – согласился я.

«Одна из самых печальных вещей, что я когда-либо слышала, – мягко размышляла Елена, – это то, как губернатор примчался сюда, чтобы оценить ситуацию, прямо перед приходом разъярённых племён. Он знал, что у него недостаточно войск и что ему придётся пожертвовать городом ради спасения провинции. Поэтому он проигнорировал мольбы, но позволил всем желающим присоединиться к нему и его кавалерии».

Итак, как они нам позже рассказали, «все, кто остался – женщины, дети, старики и те, кто был глубоко привязан к этому месту, – были убиты». Некоторым людям Лондиниум был действительно дорог, Марко. Вот почему они остались – встретить верную смерть. Это душераздирающе.

Я сказала ей, что они идиоты. Я сказала это тактично. Я думала, что это было хуже, но она и так знала. Не было нужды грубить.

Оглядываясь по сторонам, пока мы искали унылый бар под названием «Золотой дождь», мы чувствовали, что это просто извращение – кто-то может испытывать симпатию к этому городу. В муниципалитете не было членов совета, которые бы курировали уборку или ремонт улиц. Несколько мрачных портиков венчали крыши из красной черепицы, служившие не столько тенью, сколько защитой от непогоды. Уличное освещение было роскошью. Через пару часов я уберусь оттуда как можно скорее.

«Это то самое место?» – спросила Хелена.

«Ты никогда здесь не был», – процедил я сквозь зубы.

– Нет, но я умею читать знаки, дорогая.

Я внимательно рассмотрел грубую фреску с неясным изображением луча света, проникающего через наклонное окно.

Краска так облезла, что я удивился, как Хиларис вообще увидела это название. Мы вошли. Притолок был низким. Большинство покупателей, должно быть, были тощими карликами.

Официантки, чьи короткие ноги я запомнил, там не было. Сам хозяин таверны взглянул на нас, когда мы вошли. Казалось, он недоумевал, что мы ищем в его баре, но это нормально. В Риме то же самое. Чтобы обслуживать публику, нужен особый тип человека: недружелюбный, туповатый, не разбирающийся в денежной системе и совершенно глухой, когда к нему обращаешься. Некоторые информаторы не намного лучше подготовлены.

Но у большинства из них здоровые ноги. Их ноги были покрыты мозолями, и по крайней мере у одного из них отсутствовал палец. Я заметил это, потому что рядом не было стойки; я сидел на табурете.

Мы нашли свой столик. Легко… столик был всего один. Так как мы должны были быть парой, путешествующей вместе, Хелена взяла мой кошелёк и пошла что-нибудь заказать. Я сел и улыбнулся, как человек, который не понимает, что такое иностранная валюта, и выпил бы больше обычного, если бы жена позволила.

Она тут же отказалась от роли «новоприбывшей» и выбрала свой собственный подход: «Не думаю, что мы сможем сегодня выпить вина. Я слышала, в вашем вине есть какие-то интересные добавки!»

–Что ты имеешь в виду?

–Трупы.

«Слухи распространяются», – коротко ответил владелец.

–Расскажи, что случилось?

«Никто его не видел». Он отмахнулся от сплетни. Возможно, это пошло бы на пользу его заведению, если бы ему нужно было беречь репутацию.

«Мы не могли не прийти и не посмотреть на это зрелище... У вас есть свежевыжатый сок?» Даже я нахмурился. Хелена совсем забыла, что находится в Британии.

«Мы подаём только вино». Просьба Элены была неуместна, но он сдержался от саркастического ответа. Слишком изысканно для него… или, скорее, требовало слишком много усилий. «Ну что ж, рискнём!»

«С нашим вином всё в порядке. Мужчина утонул в колодце», – строго поправил её мужчина.

«О! А можно нам посмотреть?» – взволнованно спросил он.

Он указал на дверь патио, придвинул к ней кувшин и предоставил нас самим заботиться о себе.

Елена вышла, чтобы быстро осмотреть колодец, а затем вернулась к нашему столу с кувшином.

«Стаканы, дорогой?» – насмешливо спросил я, изображая несуществующую аудиторию, но хозяин с очевидной деловитостью их принёс. «Спасибо, наследие!» Я налил стакан и протянул ему. Он ответил резким покачиванием головы. «Извини», – сочувственно пробормотал я. «Тебе, должно быть, уже порядком надоели гости».

Он ничего не сказал, просто пососал почерневший зуб.

Он снова молча стоял среди своих амфор в углу, глядя на нас. Обычно я пытался пообщаться с другими посетителями, но их не было. А с Еленой, пока этот человек нас подслушивал, разговаривать было невозможно.

Мы застряли. Застряли в тёмном, проветриваемом баре: небольшая квадратная комната с парой сидений, примерно тремя видами кувшинов с вином, никаких признаков закусок и официант, взгляд которого мог бы проломить мрамор. Я снова задумался, зачем Вероволько, такой весёлый и чрезмерно дружелюбный парень, пришёл сюда. Утром женщина клялась, что никто его не помнит и не знает, кто он такой. Но если то, что происходило в тот вечер, было признаком постоянных клиентов, забыть это было невозможно. Владелец, должно быть, успел пересчитать стежки на отделке туники Вероволько.

Конечно, она меня запомнит, даже то, что у меня на левой брови сорок семь волосков. С большим смущением мы допили и собрались уходить.

Поскольку терять мне было нечего, то, расплачиваясь с ним, я в шутку сказал:

«Золотой дождь... Хотел бы я, чтобы Зевс появился у меня в окне с горой денег! А я-то знаю, что он может спать с кем пожелает». Хозяин выглядел озадаченным. «Вы назвали свою таверну в честь мифа», – заметил я.

«Когда я приехал, его уже так называли», – проворчал он.

Когда мы подошли к двери, из тёмного коридора, который, похоже, вёл наверх, вышло несколько человек. Один из них, мужчина, прошёл мимо меня и направился прямиком к выходу, поправляя пряжку ремня совершенно узнаваемым образом. Должно быть, он был в отчаянии: его партнёршей была барменша. Она была такой же уродливой, какой я её запомнил. Это низкорослое, коренастое чудовище заставило пару монет звякнуть в ничтожной чаше для сбора пожертвований, а хозяин едва поднял на меня глаза.

Обслуживание клиентов, возможно, и входило в обязанности официантки, но в целом девушки выглядели лучше. Не хорошо, но лучше. Иногда гораздо лучше.

Она меня увидела.

«Моя девушка хотела осмотреть место преступления», – извиняющимся тоном сказал я.

«Нам придётся брать плату за вход», – резко ответила официантка. И, повернувшись к хозяину, она неприятно добавила: «Вы были здесь сегодня утром с аристократической публикой. Вы ещё какие-нибудь вопросы задавали?» Предупреждать его не было нужды; он уже знал, как отказаться от сотрудничества.

Он повернулся ко мне. «Мы уже рассказали тебе всё, что знаем, а это ничто. Не возвращайся... и не заставляй своих дружков присылать».

– О каких сообщниках идёт речь? Я никого не посылал.

В тот момент и официантка, и владелец были довольно ворчливы и агрессивны. Мы поняли намёк и ушли.

«Это была пустая трата времени, Марко?» – осторожно спросила Хелена.

–Не знаю.

Вероятно, да.

–И что нам теперь делать?

–Используйте один из трюков этого ремесла.

– Какой именно? – спросила Елена.

–Если в первой таверне ничего не получилось, попробуйте другую.

Х

Найти другой было сложно. Из уважения к моей даме я попытался подняться наверх, в сторону, которая считалась лучшей частью города. Безуспешно. В любом случае, «лучше» было довольно неуместным словом.

Нам пришлось вернуться к реке, и в какой-то момент мы даже оказались на дощатом причале. В воде ничего не двигалось; мы находились прямо у паромной пристани, и всё же казалось, что здесь никого нет. Мы поспешно отступили. Поднимаясь к следующему крутому входу, мы наткнулись на ряд лавок. В большинстве из них, похоже, продавали либо керамику, либо оливковое масло – то самое, которое продавалось в больших амфорах с круглым дном, которые мы с Еленой так хорошо знали по поездке в Бетику. Вино было на рынке редким товаром, но, судя по всему, у всех в Лондиниуме был доступ к отборному золотистому маслу из Кордовы и Гиспалиса. Если оно было у всех, то, по-видимому, продавалось по разумной цене. Затем, на углу улицы, мы заметили небольшое лавровое деревце с коричневатым оттенком. Моль уничтожила половину его листьев, а главный побег был сломан, но, похоже, оно служило той же рекламной цели, что и растения у входа в любую таверну на Средиземноморье.

Когда мы подошли, на улицу вышел официант или владелец и заговорил с каким-то существом, которое рылось в поисках чего-то у фасада.

Он не был груб, но она быстро ускользнула. Я счёл это хорошим знаком: мужчина прогоняет бродяг.

Мы вошли.

Жара внезапно окутала нас: тела и лампы. Место было гораздо больше и лучше освещено, чем то, где мы были в первый раз. На стене висела винная карта, написанная мелом, но ничего знакомого я там не увидел. Официант не упомянул о карте, предложив лишь красное или белое вино, а в качестве альтернативы – пиво. Хелена, всё ещё играя свою роль, подумала, что было бы забавно попробовать британское пиво.

Мы с Петро так делали в юности; я заказывал кофе.

Мне также нужен был кувшин воды. Голова всё ещё болела после обеда, и я решил не торопиться. Официанту удалось скрыть своё презрение. Было ясно, что римские обычаи были ему не в новинку.

В тот раз мы сидели молча, расслабленно, ожидая напитки. Мы огляделись. Двое официантов оказались трудолюбивыми, стройными мужчинами.

Невысокие, с впалыми щеками, залысинами, блестящими темными волосами и мрачным взглядом. Они не были похожи на британцев; скорее, они казались выходцами из Испании или с Востока. Значит, это было еще одно заведение с иностранным персоналом. Кто знает, сколько миль они преодолели, неся свои пожитки, надежды и прошлое, только чтобы в итоге открыть дешевую таверну на другом конце света? Их клиенты также представляли собой меняющееся население. Некоторые из них были торговцами, судя по их внешнему виду: загорелые, компетентные бизнесмены, погруженные в беседу группами по два-три человека. Ни один из них не выглядел британцем. Коренные жители разъехались по домам. В этом городе увеселительные заведения доверяли свои услуги чужакам. Пока так будет продолжаться, провинция вряд ли станет цивилизованной. Она останется не более чем торговой факторией в малонаселенной местности.

Ближе всех к нам стоял человек, напомнивший мне слова Сильвана о Лондиниуме: город привлекал чудаков. Он был закутан во множество слоёв одежды, старая верёвка служила ему поясом на грубых клетчатых штанах; грязь въелась в кожу, а волосы были мягкими и растрепанными.

«Хочешь щенка?» – спросил он, когда Хелена по ошибке посмотрела на него, пока он кормил лакомствами тощую бродячую собаку у своих ног. Собака выглядела отвратительно и тоскливо выла.

«Нет, у нас уже есть один, спасибо». Я был рад, что мы заперли Нукса в спальню перед уходом. Родившись на улице, Накс к тому времени, как взяла меня к себе, уже преуспела в жизни, но ей всё ещё нравилось играть с непослушными дворнягами.