Текст книги "Миф о Юпитере"

Автор книги: Линдсей Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

– Ваши клиенты хорошо размещены, им предоставят еду и воду. Им предстоит пройти обычную процедуру допроса.

–Могу ли я узнать, в чем их обвиняют?

Губернатор пожал плечами.

– Это ещё не решено. Всё зависит от того, в чём они сами признаются.

– Почему их задерживают, сэр?

–Свидетель опознал их на месте тяжкого преступления.

– Какой свидетель, пожалуйста?

–Узнаешь в свое время.

–Обвиняет ли свидетель их в совершении этого преступления?

– Боюсь, что да.

«Однако оставлять их на ночь неправильно, поскольку им нужна возможность подготовиться к защите. Я пришёл внести залог, сэр».

Фронтино снисходительно посмотрел на адвоката.

«Молодой человек...» Между ними было десятилетие разницы: десятилетие в годах и столетие во власти. Юлий Фронтин производил впечатление компетентного полководца, стремящегося расширить своё влияние, а значит, производил впечатление и высокопоставленного магистрата.

Пока я не проведу проверку и не оценю дело, я не могу устанавливать условия залога.

«А когда вы закончите экзамен?» – Попилио постарался говорить резко.

«Как только позволят обстоятельства в этой провинции», – спокойно заверил его Фронтин. «Мы среди варваров. Мои приоритеты – обеспечить безопасность границ Рима и создать достойную инфраструктуру. Любому гражданскому, кто помешает этому, придётся ждать своей очереди».

Попилий понимал, что он потерял решающее преимущество, но приберег свой решающий ход на последний бросок:

–Мои клиенты – свободные римские граждане.

«Это вопрос безопасности!» – проревел Фронтино. Я никогда раньше не видел, чтобы он так кричал. Казалось, ему это нравилось. «Не выставляйте себя дураком. Эти люди арестованы».

–Губернатор, они имеют полное право обратиться к императору.

«Верно». Фронтин не собирался менять своего решения. «Если ты отстоишь это право, они пойдут в Рим. Но не уйдут, пока я их не заберу».

допрашивать… и если я обнаружу дело, по которому они должны будут ответить, их посадят на цепь.

Когда Попилио ушёл, Илларис прервал молчание. Он задумчиво заметил:

– У него нет опыта в этих делах… но он быстро научится.

«Думаем ли мы, что он стоит за всем этим?» – спросил Фронтино.

– Нет, я не думаю, что у него есть необходимая глубина рассуждения, чтобы справиться со всем этим самостоятельно.

«Есть два главных агента, сообщники», – вставил я. «Хотя Попилио, похоже, слишком уж проявил себя как один из них».

Хиларис улыбнулась.

«Вижу, ты уже поговорил с Луцием Петронием о главарях банды, не так ли?» Значит, прикрытие Петро было раскрыто.

«Он именно тот человек, который вам нужен», – преданно сказал я. Ни один из старших офицеров, казалось, не был обеспокоен. У обоих хватило здравого смысла понять, что Петро – очень ценный человек.

Тривиальный вопрос о том, имели ли право мстители отправлять его туда, будет рассмотрен позже, если вообще будет. Если он внесёт существенный вклад в операцию, никаких репрессий не последует. Конечно, если мы не добьёмся прогресса, всё будет списано на тайное вмешательство Петро.

Фронтино посмотрел на меня.

–Если сможете, узнайте, кто нанял Попилио.

Я поспешил последовать за ним, когда он ушел.

Я держался на расстоянии и следовал за Попиллием до самого его арендованного дома возле форума. Мне пришло в голову, что эти товарищи, возможно, ждут его снаружи, но никто к нему не подошёл. Пешком, уверенным шагом, он направился прямо домой. Я дважды обошёл квартал, чтобы дать ему время отдохнуть, а затем вошёл внутрь.

Он сидел один во дворе, за тем же столом, что и накануне утром, и что-то усердно писал на пергаменте.

–Фалько!

Я взял табуретку и поставил ее рядом с ним, хотя он и не приглашал меня сесть.

«Нам нужно поговорить», – произнёс я неформально, словно был одним из его коллег-адвокатов, пришедших договориться о смягчении приговора. Попилио подпер подбородок рукой и слушал. Он не был глупцом. Я всё ещё не решил, прав ли был Хиларис в том, что Попилио не хватало харизмы. Его скромная внешность могла быть лишь фасадом; он мог оказаться самым коррумпированным человеком.

Я посмотрел на него.

«Это новое для тебя начинание. Я не прав?» Ответа не последовало. «Ты вляпался в слишком большую беду. Но ты понимаешь, во что вляпался?»

Попилио изобразил удивление.

–Двое клиентов задержаны без предъявления обвинений.

«Позор», – ответил я. Но потом стал настойчивее. «Это обычное дело. Необычно то, как быстро вы появились и стали кричать, что это возмутительно. Пару негодяев арестовали. Вот и всё».

Можно подумать, что это грандиозное политическое судебное представление с участием знаменитостей с блестящими карьерами и переполненной казной. – Попилий открыл рот, чтобы что-то сказать. – Не рассказывай мне эту сладкую историю, – сказал я, – о том, что все свободные римляне имеют право на лучшую защиту, какую только могут себе позволить. Ваши клиенты – два профессиональных бандита, эксплуатирующих общество и состоящих на содержании у организованной банды.

Выражение лица адвоката не изменилось. Однако он убрал руку с подбородка.

«Я не преувеличиваю, Попилио. Если хочешь увидеть ужасающий пример их работы, на причале лежит изуродованный труп. Пойди и посмотри. Узнай, что за люди тебя наняли». Я не изменил тон. «Я хочу знать: когда ты согласился представлять Ensambles ya Piro, ты знал, что они задумали?»

Попилио посмотрел на свои документы. У Пизона и Ансамбле должны быть настоящие, официальные имена. Именно их он и будет использовать.

«Вы что, обычный наемный работник, работающий полный рабочий день на каких-то мафиози?» – спросил я.

– Это болезненный вопрос, Фалько!

«Вы находитесь в нездоровой ситуации. Предположим, вы действительно приехали в Великобританию, чтобы посвятить себя безобидной сфере коммерческого права, – настаивал я. – Сегодня вас кто-то нанял, и вы приняли...»

Гонорары. В данном случае речь идёт просто о том, чтобы освободить кого-то из-под стражи. Справедливость для рождённых свободными. Образцовый вопрос права; их моральные принципы не имеют значения. Ваши, возможно, должны. Потому что в следующий раз, когда ваши начальники будут вас использовать – а они будут – работа будет более сомнительной. После этого вы будете принадлежать им. Я не предлагаю, чтобы они заставили вас лжесвидетельствовать, извращать правосудие или подкупать свидетелей в первый же месяц, но поверьте, всё это произойдёт.

– Это абсурдные обвинения, Фалько.

«Нет. У нас как минимум два очень неприятных убийства. Ваши заключённые подзащитные тесно связаны с одним из двух убийств; наш свидетель видел, как они совершали преступление. Я могу лично установить, что они были в заведении второй жертвы (пекарне, которую ограбили) непосредственно перед её исчезновением и в тот момент, когда они поджигали её здание».

Попилио молча посмотрел на меня, хотя, кажется, он много думал. Мне показалось, что убийства были для него чем-то новым.

Он получил очень хорошее образование. Он был непостижим. Мне бы хотелось вырвать у него пергамент и посмотреть, что он на нём написал.

Заметки о том, как Фронтин отверг его? Предположения о том, как может пройти формальный экзамен? Или Может, он просто составлял список своих почасовых ставок для богатого ублюдка, который собирался заплатить ему за его время?

Так был ли Попилий дилетантом, которого им пришлось нанять в спешке, лучшим, что Британия могла предложить мошеннику, попавшему в неожиданную беду? Или Неужели они привезли его туда и назначили своим законным представителем? И, что хуже всего (и, глядя на эту молчаливую свинью, это всё ещё казалось загадкой), был ли он сам одним из главарей банды?

«Я тебя услышал, Фалько», – заявил Попилио таким же твердым тоном, каким был мой.

Я встал.

–Кто вам платит за то, что вы представляете Piro и Ensembles?

Ее карие глаза, обрамленные светлыми ресницами, слегка моргнули.

–Боюсь, это конфиденциально.

–Преступники.

– Это клевета.

– Только если это неправда. Есть ещё клетки, ожидающие других партнёров, помните об этом.

«Только если они сделали что-то не так, верно?» – саркастически сказал он.

– Тогда я предоставлю вас вашей совести.

Я сделал, как сказал. Я предполагал, что она в сознании. Я не видел никаких её следов.

XXXIV

Для главарей организованной преступности большинство обстоятельств было на руку. В том циничном мире, в котором жили мы с Петро, мы знали, что главари преступного мира всегда побеждают. На их стороне были деньги. В Риме вигилы и городские когорты постоянно боролись за сохранение шаткого мира. Без их помощи, даже в провинциях, у наместника был лишь один способ борьбы с ними. Он им и воспользовался. С самого начала Фронтин решил привлечь к ответственности официального палача.

Я знал, что эти мастера работают в иностранных посольствах. Я полагал, что это крайняя мера. Скорость, с которой там принималось решение, меня впечатлила.

– Друг! – Хиларис тихонько назвала мне его имя.

Фронтино официально одобрил использование этого человека, но именно мы должны были дать ему инструкции.

– Амико? Дружелюбный такой? Наверное, это прозвище, да?

«Не люблю задавать вопросы». Хиларис коротко усмехнулся, хотя выглядел серьёзным. «Мне всегда казалось, что привлекать его к делу – всё равно что отдать возчику телегу со сломанной спицей. Я всегда ожидаю, что Амико взглянет на дело (то есть на подозреваемых), покачает головой и скажет: „Господин прокурор, у вас серьёзная проблема…“»

– Только не говорите мне, что он осматривает негодяя, ожидающего его в камере, а затем исчезает на час, пока идет за материалом...?

Хиларис вздрогнула.

«В этот момент я оставляю его в покое». Он был добрым человеком. «Я всегда надеюсь, что простая угроза позвонить Амико заставит их сдаться».

сдавленный крик – и они сдадутся.

–И они это делают?

–Почти никогда. Довольно неплохо.

Значит, нам это было нужно.

Как только появился Амико, я сразу понял, что имел в виду дядя Элены, человек с чувствительной совестью. Мучитель выглядел так, будто заставил себя уйти с другой работы, более интересной, с чётким графиком, в отличие от нашей, которая была проблемной и требовала решения в последнюю минуту. Рукава у него были закатаны, а на мантии виднелись пятна (от чего?). Он выслушал нашу просьбу с усталым, слегка страдающим видом человека, имеющего дело с идиотами. Если бы речь шла о гонораре, он бы с нас переплатил. Поскольку он был на зарплате у губернатора, это было не так.

«Профессиональные преступники могут создавать проблемы», – заметил он, дав нам понять, как нам повезло, что у нас есть его навыки.

«Ты хочешь сказать, что это невозможно?» – с тревогой спросил Хиларис, словно ось его тележки была не совсем в порядке.

«О нет, это возможно!» – заверил его Амико леденящим душу тоном.

У него был высокий, худой и неотёсанный помощник, который молчал. Молодой человек пристально осматривался по сторонам с явным любопытством и каким-то образом производил впечатление очень умного мальчика. Сам Амико, должно быть, был умён. Профессиональные палачи – одни из самых сообразительных людей в Империи. Их работа требует определённого космополитического опыта и, по возможности, образования. Поверьте мне. Я работал с ними раньше, когда был разведчиком в армии.

– Держу пари, он в свободное время изучает космографию, – предположил он ранее Хиларис.

«Нет ничего более легкомысленного, чем планеты. Однажды я долго беседовал с ним о принципах Демокрита и о том, испытывают ли боги боль или удовольствие. Я не мог за ним угнаться!»

В этот момент Амико фыркнул (это был его единственный способ выразить чувства, хотя вполне вероятно, что даже это было вызвано какой-то летней аллергией).

«Начну с официантов. Разберусь с ними сегодня днём». Я собирался сам их допросить, но покорно уважил их желание. «Парикмахер, возможно, и воздержится. Терпеть не могу парикмахеров. Они жалкие слабаки, которые ноют, как только спускаются… А что касается ваших двух головорезов, я бы хотел оставить их в изоляции на вторую ночь и, если возможно, не давать им спать. И, конечно, не кормить. Тогда предоставьте их мне. Я пришлю Тито сообщить вам, когда придёт время прийти и посмотреть».

Мы с Хиларис попытались выразить свою благодарность.

«Что ты хочешь знать?» – спросил Амико, как будто эта мысль пришла ему в голову в последнюю минуту.

«Правда», – ответила Хиларис с легкой улыбкой.

–А, Вы настоящий герой, прокурор!

«У кого-то должны быть какие-то ценности», – выговаривал я ему. «Вот список: нам нужна информация о шантаже владельцев бизнеса; о двух убийствах: британца, утопленного в колодце по неизвестным причинам, и пекаря, забитого до смерти за сопротивление шантажу; и о главарях банды».

«Предполагается, что их двое, – отметил прокурор. – Даже одно имя будет полезно».

Амико кивнул. Эти банальные задачи, казалось, интересовали его гораздо меньше, чем принципы Демокрита. Он взял с собой своего помощника, долговязого Тита, и произнес зловещую крылатую фразу:

– Принеси сумку, Тито!

Стоило упомянуть про сумку. Она была огромной. Тито едва смог поднять её и перекинуть через плечо, с высокомерным видом следуя за Амико. Он споткнулся о дверной косяк и отбил кусок архитрава, и тяжёлые металлические инструменты внутри громко загрохотали.

Амико высунул голову из двери. Флавио Илларис, осматривавший разбитую деревянную конструкцию, уронил фрагмент архитрава и отступил назад, стыдясь того, что вообще обратил внимание на повреждения.

«Хочешь, я сделаю это, не оставив никаких следов?» – спросил Амико.

Мне показалось, что Хиларис побледнела. Она нашла нужные слова:

–У бандитов есть адвокат.

«Вот это да!» – воскликнул впечатлённый мучитель. Казалось, он был рад услышать об этом испытании. «Тогда я буду крайне осторожен!»

Он снова ушёл. Хиларис вернулся на своё место. Никто из них не произнес ни слова.

Мы оба были опустошены.

XXXV

Хелена застала меня за изучением карты города. Она наклонилась через моё плечо, чтобы осмотреть планшет, в котором я записал список имён.

– Золотой дождь, Ганимед, Лебедь… Лебедь, должно быть, подобен лебедю Леды, которую Юпитер соблазнил в облике большой белой птицы. Золотым дождём стала бы его другая победа, Даная. Ганимед – чашник Юпитера…

«Ты понимаешь ход моих мыслей», – согласился я.

«Все винодельни, которые сейчас эксплуатируют ваши бандиты, носят названия, связанные с Юпитером? Какая интересная тема! Как интересно!» – воскликнула Елена в своей характерной, изысканной, насмешливой манере. «Кто-то, должно быть, очень высокого мнения о себе, раз придумал такое».

«Как сын антиквара, я люблю вещи, которые продаются партиями», – сухо подтвердил я. «Это также очень полезно для ваших бухгалтеров… потому что бухгалтеры должны быть, во множественном числе, конечно».

Определите всех каупонов, зарегистрированных под знаком Юпитера!

Более того, владельцы, которые хотят противостоять давлению, поймут, насколько сильны бандиты, когда увидят, что все больше и больше баров оказываются под контролем Юпитера.

«Мы могли бы прогуляться, – решила Елена. – У нас есть время до ужина. Можно взять карту и отметить места. Посмотреть, насколько далеко простирается зона действия шантажистов».

Нукс Он уже кружил вокруг нас в возбуждении.

Мы провели пару часов, рассекая сеть улиц от берега реки до форума. Это нас обоих угнетало. На картине были изображены все прелюбодейные любовницы этого вседозволенного бога: Ио, Европа, Даная, Алкмена, Леда, Ниоба и Семела. Вот это образ! Вечно ревнивая царица небес, Гера, была бы совсем не рада приехать в Лондиниум после праздника и увидеть, как всем этим соперницам уделяется столько внимания. Ради безопасности этого города я сам

Мне бы хотелось, чтобы небесный царь дольше хранил свой божественный пенис в тайне. Прекрасные любовницы были только началом. Молнии украшали безобидные на вид овощные лавки, а скипетры царили в британских пивных. Художники, способные создавать красивые молнии, должны были быть на небесах. Или, скорее, они тратили свои гонорары, распивая нижненемецкое красное вино в погребе «Олимп» на углу центральной Фиш-стрит. С горячей или холодной амброзией, подаваемой на песочном пресном хлебе, когда наступало время еды, без сомнения.

Цены были заоблачными. Что ж, это неудивительно. Владельцам этих юпитерианских закусочных нужно было платить банде головорезов. Кто-то где-то зарабатывал огромные деньги в этом затерянном городе на краю света. Со всего света, грязные деньги в огромных количествах. На самом деле, эта прогулка заставила меня осознать, что главари банды будут в ярости из-за того, что Пиро и Энсамблес, которые собирали деньги, были посажены губернатором… по моему настоянию.

Вернувшись домой, Елена отпустила рабыню, которая пришла завить ей волосы, и, вместо того чтобы собираться, присела у окна, чтобы погреться в лучах послеполуденного солнца, и начала отмечать нашу карту аккуратными мазками красных чернил. Я вернулся из тёплой ванны, увидел, как выглядит карта, и выругался. Точки покрывали торговый район к востоку от моста, простираясь вдоль Декуманус Максимус до форума.

Я отдала карту Фронтино, чтобы он был в депрессии, пока его бреют. Я села в кресло-качалку. Элена быстро умылась губкой, достала из комода платье и приколола к нему украшения. Она погладила меня по щеке.

–Ты выглядишь уставшим, Марко.

–Мне интересно, во что я ввязался.

Она подошла ко мне, расчёсывая свои тонкие волосы. После нерешительной попытки заколоть их, она позволила всей причёске упасть на пол.

Зная, что расческа запутается в моих кудрях, она расправила их своими длинными пальцами.

–Знаете, это вопрос жизненной важности.

–Я знаю, это опасно.

–Вы считаете, что это правильное решение.

– Да, кто-то должен их остановить.

«Но ты спрашиваешь себя, почему ты?» – Хелена знала, что порой я рассчитывал на её упорство, чтобы вернуть себе уверенность. «Потому что у тебя есть упорство, Марко. У тебя есть мужество, интеллектуальные способности, слепая ярость, необходимые, чтобы противостоять такому злу».

Я обнял её и прижался лицом к её животу. Она стояла рядом, слегка наклонившись надо мной, и, засунув руку под воротник моего халата, помассировала мне спину. Я услышал свой усталый стон:

–Я хочу домой!

–Марко, мы не можем уйти, пока ты здесь не закончишь.

«Но это никогда не кончится, дорогая», – сказал я, отступая и глядя на неё. «Организованная преступность не прекращается. Один успех лишь временно кладёт ей конец и открывает возможности для новых махинаций».

– Не стоит так отчаиваться.

Я улыбнулся с сожалением.

– Я устал. Я не спал две ночи. Моя девушка поругалась со мной… Ты меня любишь?

Он погладил меня по лбу большим пальцем.

–Если бы я тебя не любила, я бы с тобой не спорила.

Вот тогда я и решил ей сказать... когда мне пришлось ей сказать, что, скорее всего, мы увидим Клорис в резиденции тем вечером.

Елена отпустила меня, но когда я взял ее руки в свои, она не возражала.

«Не пойми меня неправильно, дорогая. Клорис должна дать показания губернатору, и её также попросили присмотреть за нашими гостями. Сегодня вечером приглашены Норбанус и Попилий, а также несколько других новичков, которые, возможно, являются главарями банды».

Речь идёт о работе, Хелена. Я не шучу.

Елена просто сказала тихим голосом:

–То, что он делает, опасно.

«Знаю», – коротко ответил я. «Похоже, он не понимает, что его социальный статус делает его показания свидетелем недопустимыми в суде».

–Он делает это для тебя.

«Он делает это, потому что ему нравится сеять раздор!» «Он всегда это делал».

Такие женщины не меняются. Не уверен, что она осознаёт, какой опасности подвергается.

«Ваша профессия основана на физическом риске», – отметила Елена.

Да, но она делает это, потому что хочет. Ей нравится острые ощущения, и она зарабатывает много денег. Она и другие девушки приехали в Британию, потому что бои в новом амфитеатре сделают их независимыми на всю жизнь… если они выживут. Но иметь дело с уличными преступниками – это другое дело. Шансы выжить гораздо меньше. Будь я человеком с моральными принципами, я бы подробно объяснил ей всю правду.

–Но вам нужна их информация.

– Ну, я мог бы рассказать Фронтино о том, что она мне рассказала, но он не станет действовать на основании слухов.

«Она видела, что произошло», – настаивала Элена. «Позорно это или нет, но если Фронтино побеседует с ней лично и поверит ей, она одобрит его действия».

– Вынесение приговоров в закрытых помещениях – не самая моя любимая сцена, Елена.

«Ты ярый республиканец! Я тоже их презираю, Марко, но если им суждено существовать, я предпочитаю, чтобы это было ради такой цели».

«Плохая политика». Я терпеть не мог такую ситуацию. Императоры Клавдии очень любили её, подвергая своих врагов тайным судам во дворце, вместо того чтобы допрашивать их в Сенате или публично. Я надеялся, что при нашей династии Флавиев такая практика прекратится. Это делалось для того, чтобы посеять панику среди зачинщиков, устранить мнимых соперников после быстрого, тайного допроса, часто основанного на сфабрикованных доказательствах. Должен с сожалением сказать, что осведомители часто становились подлыми орудиями таких тайных процессов. Я никогда так не работал.

Когда мы шли на ужин, из кабинета вышел прокурор и подал мне знак. Он поджидал Амико. Элена пошла вперёд, а мы с Хиларис спешно совещались с мучителем.

«Тито убирает вещи…» Я увидел, как Хиларис снова побледнела, когда Амико доложил: «У меня есть счета официантов. Все».

Они согласны: операция тонкая и хорошо проработанная. Судя по всему, двое мужчин, которых вы арестовали, занимаются практической деятельностью. Они отпугивают нарушителей порядка и воров, которые могли бы украсть выручку. Все винодельни ценят дополнительную безопасность и готовы внести скромные суммы, чтобы её обеспечить.

Мы с Хиларис удивленно посмотрели на него.

«Ну, вот такая сегодняшняя нелепая история», – усмехнулся Амико. «Завтра я немного ускорю события. Они думают, что избавились от меня. Когда я вернусь с сумкой, они будут готовы рассказать мне истории своей жизни в десяти томах великолепных стихов».

Но парикмахер не сказал ни слова. Я так и знал. Сволочи! – Потом он спросил с тревогой: – Что, торопитесь?

«Кажется, все в порядке», – осторожно сказала Хиларис.

Внезапно Амико обратил на меня внимание.

–Фалько! У тебя есть свидетели хоть одного убийства?

Мне было интересно, зачем ему это знать.

– Вероятно, убийство британца. Хотите подробности?

–Нет. Я просто хочу предупредить этих злобных лжецов, что я могу получить подтверждение.

Я немного боялась сказать этому специалисту, что пользуюсь «Клорис». В любом случае, ради её же блага лучше не упоминать её имени.

Хиларис пригласила Амико на ужин с нами. Он грубо отказался. Видимо, мучители предпочитают не общаться с людьми.

В тот вечер гостей было больше, чем обычно; вместо торжественного ужина в триклинии пришлось приготовить фуршет. Мы вышли из столовой и направились в сад под музыку флейтиста семьи Иларии и арфиста Норбана. Флейтист был великолепен; должно быть, он провёл много часов, репетируя в унылой Британии. Арфист, вероятно, обучавшийся в Риме, где было больше отвлекающих факторов, был более-менее приемлемым. Вечер продолжался мирно. Те, кто ожидал увидеть атлетичных полуобнажённых танцовщиц, были разочарованы.

Из-за переборов арфы и звуков двойной флейты разговор не развивался. Норбано, как обычно, крутился вокруг Майи. Однако в какой-то момент он довольно медленно приблизился ко мне; я

Я сидел с Еленой и, по старинке, беседовал с женой.

«Мне нужно поговорить с тобой, Марк Дидий. О твоей сестре…» – я приподнял бровь. Он говорил открыто, дружелюбно, даже искренне. Ему удалось не вести себя как подхалим, и, хотя он был деловым человеком, явно привыкшим делать всё по-своему, он был предельно вежлив в этом вопросе. «Ты, конечно, заметил, что мне очень нравится общество Майи. Но если моё внимание тебя оскорбляет, то я, конечно же, уйду». (Его грустная улыбка, как позже сказала Елена, была деликатным штрихом.) Я резко заявил Норбанусу, что моя сестра сама принимает решения. Он выглядел довольным, словно я предоставил ему полную свободу действий. По правде говоря, я полагал, что она раскусит его замысел, только если никто не будет вмешиваться. Но, конечно же, я уже делал это нелепое предположение раньше, когда речь шла об этом свинье Анакрите.

Норбано Мурена вернулся с моей сестрой, которая издали с подозрением разглядывала меня. Я наблюдала за ним, сохраняя нейтральное выражение лица; он был красив, самоуверен и, как не раз говорили женщины, производил впечатление хорошего человека. Я видела, что Майе он приятен в общении. Он не подавлял её. Возможно, именно такой учтивый и богатый мужчина, добившийся своего положения собственными усилиями, был именно тем, кто ей был нужен.

Направляясь по гравийным дорожкам к месту, где обосновалась Майя, Норбано встретил Попилио.

Вероятно, они уже встречались накануне вечером, когда адвокат впервые появился у них дома (пока меня не было дома, а дорогая Клорис испытывала мои слабости). Теперь двое мужчин обменялись короткими кивками. Они не разговаривали.

Казалось, они просто знакомые.

Попилио вел себя как типичный адвокат вне работы.

Весело болтая, он не замечал, что двое его клиентов всё ещё находятся в заточении в этом самом доме. В ту ночь они с Фронтином разговаривали так, словно их спора о Пире и Ансамбле никогда не было. На следующий день Попиллий снова напал на него, а Фронтин выдерживал натиск адвоката с таким же стоицизмом, словно и не был тем весёлым хозяином.

Я терпеть не мог подобного лицемерия. Элена говорила, что в провинции с узким кругом общения это неизбежно. Она оправдывала систему, хотя я понимал, что в глубине души она со мной согласна. Она выросла в знатной среде, но, поскольку её отец, Камило Веро, никогда не стремился к государственной должности, ему удалось сохранить свой дом в частном владении. Не имея денег и живя в изоляции, Камило оказывали гостеприимство только семье и друзьям.

«Жизнь с дядями, может быть, и очень комфортна, – сказал я, – но я не могу привыкнуть к этим постоянным дипломатическим банкетам».

Елена улыбнулась, но вдруг встревожилась, когда нас прервал детский крик вдалеке:

«У Джулии пчела!» Мы услышали, как разбегаются другие дети. Все, кроме подростков, уже должны были быть в постели. Я спокойно встал, извинился и пошёл посмотреть, что происходит.

Моя старшая дочь, которую бросили остальные, была совершенно голой, если не считать маленьких сандалий, сидя на корточках у пруда. В какой-то момент она тоже оказалась в нём. Её кожа была холодной, а тёмные кудри слиплись во влажные комки. Я сглотнула, представив, каким опасностям подвергается маленькая девочка, которая любит плескаться, но не умеет плавать.

Пчела, крупная, казалась мёртвой. Она лежала посередине, неподвижная, а моя двухлетняя дочь смотрела на неё с расстояния всего нескольких дюймов. Ночь была чудесная, ясная, и включать свет всё ещё не было необходимости; я поняла, почему дети убежали от персонала детского сада. Я начала мягко её ругать, говоря, что вода находится в запретной зоне. Джулия указала на неё своим маленьким пальчиком и твёрдо сказала:

–Пчела!

«Да, дорогая. Она плохо себя чувствует». Я старательно наклонилась и осмотрелась. Её пыльцевые мешочки были полны; она изнемогла от жары.

Джулия погрозила насекомому кулаком, а я попытался осторожно оттащить ее от опасности укуса.

«Бедная пчела!» – закричал он.

Пришло время привить дочери чувство доброты, ведь она могла быть агрессивной. Я попробовала, налив воду на сложенный лист. Пчела проявила некоторый интерес, но была слишком слаба, чтобы пить. Я бы оставила её там, чтобы садовники подмести её на следующий день; без сомнения, к тому времени она была бы уже мертва. Джулия возбуждённо опиралась на меня, веря, что я спасу пчелу. Я позволила ей осторожно держать лист у головы пчелы, пока возвращалась к обеденным столам. Я огляделась в поисках Хелены, но она куда-то исчезла. Я окунула ложку для оливок в мёд на скамейке с принадлежностями для вина, а затем вернулась к Джулии.

Как только я поднесла ложку к пчеле, она отреагировала. Мы с Джулией заворожённо наблюдали, как её длинный чёрный хоботок развернулся и погрузился в мёд. Одной рукой я крепко держала ложку, а другой контролировала Джулию. Кормить пчёл было поистине чудесным ощущением.

Заметно оживая на наших глазах, она захлопала тяжёлыми крыльями. Мы отступили назад и сели. Пчела медленно двинулась вперёд, пробуя свои ноги; она зависла на месте один-два раза. Затем она внезапно взмыла в воздух и, мощно жужжа, унеслась прочь, паря над садом.

– Теперь она пошла домой, в свою кроватку. А ты иди в свою!

Я поднял Джулию и встал. Когда я повернулся к дому, то увидел Элену на балконе наверху. Рядом с ней в тени стояла какая-то скромная фигура, укрытая вуалью: женщина.

Мы с Джулией помахали им руками.

Дочь настояла, чтобы я сама уложила её спать. Мне удалось избежать необходимости рассказывать ей сказку; похоже, спасения пчелы на ночь было достаточно. Я быстро взглянул на Фавонию, которая крепко спала. Затем я выбежал искать Элену. Она вернулась на вечеринку, на этот раз одна. Мы разговаривали шепотом.

–Я видел тебя с…?

–Амазон.

Слепой арфистка подошла слишком близко и настойчиво пел нам серенаду. Я жестом велел мальчику, который был его проводником, отвести его куда-нибудь ещё. Музыканты всегда меня раздражали.

–Где?

–Он ушёл домой.

–Мне бы хотелось с ней поговорить.

«Она видела, что ты ведёшь себя как хороший отец, – пробормотала Хелена. – Возможно, именно это её и озадачило».

Почему-то мне стало не по себе. Мы, информаторы, ребята крепкие; обычно мы не спасаем измученных пчёл: мы известны тем, что отпугиваем женщин и ожидаем, что наши дети будут расти как чужие. В любом случае, если бы я всё делал по-своему, мне бы и в голову не пришло, что какая-нибудь пятнадцатилетняя незнакомка, поссорившаяся с матерью, может появиться у меня на пороге со своим багажом и дурными привычками. Джулия и Фавония сразу же затеяли бы со мной драку.

–И Ладно? Что сказала Клорис?

«Она дала показания, – тихо сказала Хелена. – Потом я показала ей посетителей. Бесполезно. Она не узнала человека, который спорил с Вероволько в баре».

Значит, это были не Норбан, не Попилий и не кто-либо из торговцев, прибывших в Лондиниум и связавшихся с губернатором. Хотя это соответствовало тому, что я говорил с самого начала – что главные вожди постараются не привлекать к себе внимания – мы теперь понятия не имели, кто они и где их искать.

Казалось, ночь была тихой, как и говорила Хиларис.