Текст книги "Скандал берет отпуск"

Автор книги: Линдсей Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Сработало. После того, как я описал ситуацию, Рубелла решил применить на практике ответ офицеров на все вопросы: провести специальные учения. Чтобы придать им вес и импульс (и чтобы избежать палящей римской жары в августе), Рубелла сам возглавил эти учения.

Аид. Краснуха приближалась к Остии. Теперь Луций Петроний меня возненавидит.

Во время своего мимолетного визита в город я выполнил ещё одно поручение. Я должен был встретиться с Еленой у нас дома, но, расставшись с Рубеллой, сделал большой крюк и направился на Форум. Я проверил колонку в «Дейли Газетт» ; конечно же, там говорилось, что Инфамия всё ещё в отпуске. Затем я отправился к Холконию и Мутату в редакцию «Газетт» .

Конечно, ни того, ни другого там не было. Большинство читателей «Газетт » в июле и августе уезжают. Ничего примечательного не происходит. Все на побережье. Все, у кого есть деньги, отправляются в горы за прохладным воздухом или на юг, к морю.

«Можно было бы создать специальный выпуск под названием « Неапольский экстазер», – фантазировал я, обращаясь к рабу, который медленно водил влажной губкой по безлюдным комнатам. – Приморские сплетни. Тайны Сэнди Суррентума. Безобразия в бассейне Байи. Намеки на то, что вскоре может возникнуть дефицит омлетов с гребешками, если только сенаторы в отпуске не сократят свои банкеты на морских виллах».

«Рыночный день в Помпеях – день Сатурна», – мрачно ответил раб. Судя по голосу, « Компанский товарищ» уже рассматривался – и был отвергнут как слишком скучный. «В Нуцерии – день Солнца, в Ателле – день Луны…»

Я сказал ему, что понял суть. Когда я уходил, он внезапно оживился. «Фалько,

Как Диокл? Он всё ещё у тёти?

Я замер. Это было неожиданно. Милосердная Судьба наградила меня.

«Голконий и Мутатус создали у меня впечатление, что это просто уловка. Я думал, у Диокла на самом деле нет тёти».

Раб презрительно посмотрел на неё. «Конечно, ездит. Он каждый год к ней ездит».

«Откуда ты знаешь?»

Раб выглядел шикарно. «Люди со мной разговаривают». Наверное, он хотел стать следователем, когда освободится. Если я не найду Диокла, может, и найдётся работа.

«Так что, тетя?»

«Тетя Вестина».

«Знаете, где она живет?»

«Рядом с храмом».

«Портус или сама Остия?»

«Остия».

«Остия – очень религиозный город, мой друг. Есть ли подсказка, о каком именно храме идет речь?»

Всё, что смог придумать раб, – это то, что это как-то связано с водой. Что ж, в городе в устье реки, на побережье, это должно быть легко.

Я дал ему полдинария. Он и не подозревал, что мог положить конец моему милому летнему заказу. Инфамия больше не пропадал; он нежился на шезлонге, пока любящий родственник угощал его прохладительными напитками и домашним оливковым паштетом. Теперь мне оставалось лишь найти нужный храм, забрать Диокла у его тёти Вестины и вернуть его домой.

Ах, если бы все было так просто.

XXVI

Я сказал рабу правду: Остия всегда была очень религиозной. Храмы стояли повсюду, одни были новенькими, другие – ещё с тех времён, когда город был всего лишь кучей хижин солеваров на болоте. Если у остийцев находилось место для какого-то особого сооружения, они обносили его стеной с трёх сторон и возводили подиум в святилище с колоннами. Их девиз был: зачем строить один, когда места хватит на четыре? Группа алтарей лучше, чем один. Когда у них заканчивались боги, они воздавали почести аллегорическим понятиям; рядом с нашей квартирой стоял ряд из четырёх маленьких храмов, посвящённых Венере и Церере, а также Надежде и Фортуне. У меня же не было времени на любовь, и с двумя совсем маленькими детьми под ногами в маленькой квартирке я был категорически против дальнейшего плодородия. Не сумев найти Диокла, я вскоре начал проклинать своё невезение и терял всякую надежду.

Вернувшись, я объездил весь город в поисках тёти писца. Я решил, что могу пропустить гигантские храмы Юпитера, Рима и Августа, возвышавшиеся над Форумом; любой, кто там жил, описал бы свой дом как расположенный рядом с Форумом. Напыщенные люди могли бы назвать его Капитолием. Неопределённые же сказали бы, что живут в центре города.

В противном случае мне приходилось ходить по домам. Я стал экспертом по вынюхиванию дыма от жертвоприношений. А ещё я стал настоящим нимфеемным занудой. Остийцы любили украшать стены дорог поилками, и хотя некоторые из них были просто водопоями для вьючных животных, многие служили декоративными святилищами богам воды. Елене приходилось слушать, как я подсчитываю дневную добычу, поскольку храмы стали моей навязчивой страстью к коллекционированию, хуже, чем когда я пытался исследовать все Семь Холмов Рима, когда мне было всего восемь лет, и мне нельзя было покидать Авентин одному. Теперь я был бы смертью на вечеринке: я хранил таблички с описанием увиденных мной храмов, словно дневник какого-то жуткого туриста. При малейшей попытке я показывал людям свою карту-схему, где святилища были отмечены красным.

Моя мать, которая гостила у Майи, очень обрадовалась, когда она

Думали, Елена начала приносить жертвы Доброй Богине. (Меня от участия освободили; мужчины слишком плохи.) Бона Деа какое-то время была нашим любимым божеством в этой загадке, поскольку её аккуратный храм с видом на море находился за Морскими воротами. Мы гадали, не выбрал ли Диокл место для ночлега в знакомом ему месте…

Хотя, если его тетя находилась поблизости, мы не могли объяснить, почему он снимал квартиру... Нам не удалось найти Вестину возле Bona Dea, поэтому мои поиски вернулись в центр города.

Главным божеством здесь был Вулкан. Простой бог-наковальня с очаровательной хромотой. Мы с Еленой провели приятный день в его древнем комплексе; мы взяли с собой Альбию и детей, что стало поводом для пикника, что было кстати, потому что как упражнение в работе наша поездка была бессмысленной. Мы могли ассоциировать Вулкана с водой только через длинную параллель с вигилами, тушащими костры.

Незначительно. По причинам, которые теперь никто не знал, верховный жрец бога огня был самым важным человеком в Остии, помыкая преторами и эдилами культа; это была пожизненная должность древнего происхождения, которая, насколько я мог судить, в наши дни не давала никаких преимуществ, кроме унижений льстивых городских советников, все надеявшихся, что нынешний понтифик Вулкана поскорее сдохнет, чтобы они могли побороться за его место.

В ту ночь Елена Юстина внезапно села в постели с криком

«Кибела!» Меня это не очаровало. Восточные боги, как правило, отвратительны, и меня прямо передёргивает Великая Мать с её самокастрирующимся приспешником Аттисом. Ни один мужчина, у которого есть личная жизнь, не может спокойно думать о супруге, которая отрезала ему гениталии.

В любом случае, я уже познакомился с восточными культами. Я осмотрел дома вокруг храма Исиды. Казалось, что это хорошая ставка: Исида – бог Нила, очень важная вода, если вы живёте в Египте. Исида также является морской богиней и покровительствует морским путешественникам. Её храм находился в западной части города, на берегу реки. Судя по описанию раба, это было наиболее вероятно, поэтому я тщательно прочесал окрестности. Мне всегда было не по себе от жрецов, трясущих систрами, подозрительных жриц в полупрозрачных плиссированных одеяниях и пугающих портретов собакоголовых парней со скрещенными на груди руками. Я был рад сбежать.

Я безуспешно искал дома на берегу, где могла бы жить тётя писца. Чтобы поднять себе настроение, я купил хороший подвесной светильник в форме корабля и, только принеся его домой, заметил, что на нём установлены три маленьких святилища: Исиды, Анубиса и Сераписа. В нашей семье не любили статуэтки богов. У нас даже собственных Ларов не было.

(Думая об этом, я вернулся и осмотрел Форумное святилище города Ларес.)

«Нет, нам нужна Кибела», – настаивала Елена в тот вечер. «Культовая статуя была доставлена с Востока в Рим морем, когда Клавдий решил узаконить

Поклонение. Есть такая история о молодой женщине с подмоченной репутацией...

Я оживилась. «О, это мой тип девушки!»

«Подумай ещё раз, Фалько. Корабль застрял в устье реки. Как её там ни звали, она пошла и заявила, что если её целомудрие останется нетронутым, она коснётся корабля своим поясом…»

«Она проделала трюк с поясом: корабль двинулся вверх по Тибру. Теперь я могу снова заснуть?»

«Ты можешь пойти в храм Кибелы завтра, Маркус».

Я так и сделал; ничего не нашёл. У Кибелы было огромное святилище у Лаврентийских ворот, где ей поклонялись различные боги-соратники в их собственных маленьких святилищах, но, насколько мне удалось выяснить, тётушек у неё не было. Елена позволила мне продолжить мои упорные поиски в другом месте. Я исследовал храмы Кастора и Поллукса, Марса, Дианы, Нептуна, Либера Патера, круглые и прямоугольные храмы божеств, чьи имена даже не были очевидны, Патера Тиберина и Гения Колонии. У ремесленных гильдий были свои храмы, среди которых выделялись Храм Кораблестроителей и храм на Форуме Виноградарей (мне очень понравилось то утро).

У меня заканчивались подиумы.

В этот момент мой религиозный поход, должно быть, привлек внимание какого-то мягкосердечного олимпийского божества. Я бродил по переулкам на западной стороне Форума, где кто-то предположил, что может быть святилище с кораблями. Я так их и не нашёл. Унылый, я вернулся на дорогу, которая привела меня к Декуману. Там было несколько небольших храмов, которые я уже проигнорировал. На том же месте ютился один большой храм: Геркулеса Непобедимого. Сочувствуя любому другому герою, обременённому тяжким трудом, я уделил ему больше внимания, чем прежде, и поднялся по ступеням. Их было девять. В жаркий день подъём был крутым, поэтому я и пропустил этот момент в прошлый раз. Я вошёл в святилище. Там меня осенило.

Внутри ряд фризов изображал, как культовая статуя была обнаружена много лет назад: Геркулеса вытащили из моря рыбаки. Вероятно, какой-то корабль, перевозивший произведения искусства, затонул на отмели у Остии, унеся статую вместе с дубинкой, медвежьей шкурой, бородой и всем остальным. Я приподнял челку, любуясь гладким, красивым торсом героя.

«Спасибо, восхитительный полубог. И кстати – классная задница!»

Я начал быстро осматривать окрестности. Похоже, некоторые участки находились в процессе реконструкции: были расчищены места и несколько старых домов с атриумами, пустовавших. В переулке я наконец нашёл место, где раньше жил Диокл. Я узнал, что его тётя Вестина, вольноотпущенница императорского дома, много лет жила прямо рядом с храмом Геркулеса.

Непокорённый. Дом тёти сгорел примерно в это же время в прошлом году. Первая женщина, с которой я разговаривала, с тех пор её не видела.

Это было бы само по себе ужасно, но если бы Вестина сбежала и переехала, я бы, возможно, в конце концов её выследил. К сожалению, я нашёл другого соседа, который знал всю историю. Пожар начался ночью. Помощь пришла не сразу. Вестина была изуродована артритом и астмой. Она не смогла быстро выбраться из горящего дома и погибла в дыму, прежде чем её успели спасти.

XXVII

Испытывая меланхолию, я вернулся к Форуму и пошёл домой.

Я вышел на Декуманус Максимус на перекрёстке, где он слегка изгибался, отклоняясь от своей первоначальной оси к Морским воротам. Это был крупный перекрёсток со святилищем и рыночными лавками, старыми рыбными и мясными лавками. Впереди виднелись общественные здания, сначала базилика, а затем сам Форум. Они несли на себе мраморную печать Августа, напоминая местным жителям и вновь прибывшим, насколько богат он был благодаря египетской добыче и как он твёрдо намерен считаться правителем мира. Место, где сходились улицы, было полно жизни. Это составляло печальный контраст с мёртвыми пространствами позади меня…

Хотя, когда пустующие участки будут перестроены, эта часть города станет прекрасным местом для жизни: центральным и, вероятно, элитным. Какой-нибудь застройщик должен был сорвать куш, если ему удастся заполучить эту землю, и, судя по всему, программа приобретения действительно идёт полным ходом.

За углом от Декумануса, в обнесённом строительными лесами блоке, который, похоже, уже был предназначен для реконструкции, я обнаружил небольшую группу бдительных. Это было неожиданно; Петро никогда не упоминал о каком-то отдельном подразделении, хотя мы находились далеко от скрипучего патрульного дома, так что это показалось хорошей идеей. До главного патрульного дома нужно было бежать много миль, чтобы сообщить о пожаре в бане или вызвать подкрепление, когда кто-то оставил жену сидеть на пойманном грабителе.

Они переоборудовали заброшенную лавку под офис. Фасад того, что когда-то, должно быть, было ремесленной мастерской, теперь представлял собой зияющую дыру, лишённую раздвижных дверей. На дежурстве стояли четверо мужчин – не самая бойкая компания из всех, кого я когда-либо встречал. За обшарпанным столом они сидели, ожидая жалоб граждан. На полу, покрытом щебнем, лежали куски жёванного старого хлеба. Пахло вином, хотя его и не было видно. Я мысленно отметил, что нужно предупредить Петрония, что этот бивуак нужно привести в порядок.

«Меня зовут Фалько».

«В чём твоя проблема?» Я не ожидал, что мне предложат ромашковый чай.

и миндальный десерт. Тем не менее, подход казался агрессивным.

«Можете ли вы предоставить какую-либо информацию?»

«Мы не продавцы энциклопедий». Бледный болван, обращавшийся ко мне, слишком явно выдавал свое угрюмое рабское происхождение.

«Куда делось оболванивание публики? Я плачу налоги, ты, грязное ведро с сывороткой!» Что ж, я должен был платить, и на предыдущей работе у императора я заставил многих богатых уклонистов от налогов извиниться и раскошелиться. Это было гораздо полезнее для государства, чем если бы я сам платил налоги.

Появилось новое лицо. «Итак, сэр!» Этот, должно быть, посетил лекцию о взаимоотношениях с соседями. «Чего вы хотели?»

«Помимо элементарной вежливости, я бы хотел узнать о пожаре на соседней улице, где в прошлом году погибла женщина».

«Мы можем оказать вам любезность, отдать вам почести и дать вам очень сильный пинок под зад», – сказал второй мужчина – обаятельный и остроумный, – под озорные взгляды его приятелей-идиотов. «Мы ничего не знаем об этом пожаре. Подробности прошлых инцидентов не подлежат разглашению».

«Нет, если вы не заплатите сбор за поиск информации», – вставил третий экземпляр. Я видел, как его напарник ударил его, требуя заткнуться.

«Плата за обыск?» Я скрестил руки на груди и задумался. «Чья это была гениальная идея? Я знаю, что Веспасиану нужно собрать деньги на свою программу гражданского строительства, но это новинка. Она распространяется только на Шестого легиона? Она действует только тогда, когда вы, весёлые, дежурите, или процедура распространяется на всю когорту? Это только в Остии? Или под руководством Рима?»

Ошибка, Фалько. Настроение стало зловещим. Двое вигилов, которые до сих пор лишь жевали яблоки, теперь приблизились ко мне. Чудик, требовавший плату, расплатился. Главный оратор уже был всего в футе от меня. Никто из них не был высоким. Все были крепкими и широкими. По определению, они были выходцами из неблагополучных семей и нанимались на тяжёлую работу, не боясь опасности. Это были плохо выбритые, грязные туники, крепкие парни, от которых несло дымом и строительной пылью, – и никто из них меня не боялся. Они были вдали от родного края, в двадцати милях от Рима, и были уверены, что их действия здесь вряд ли подвергнутся критике. Я понимал, почему жители Остии испытывали к ним противоречивые чувства.

Спикер выставил перед двумя другими свою мускулистую руку. «Ну что ж, ребята. Похоже, этот здоровяк скажет нам, что он лучший друг городского префекта». Он ясно дал понять, что это его не беспокоит.

Я сохранил спокойствие и посмотрел ему прямо в глаза. Префекты слишком далеки от нас, чтобы их считать, даже если бы я знал кого-то. Я мог бы упомянуть Бруннуса, но, скорее всего, они его ненавидели; ссылаться на их офицера было бы очень плохой идеей. Я задался вопросом, что

их имена были, но я передумал спросить.

«Мы вообще ничего не знаем о пожарах прошлого года», – повторил спикер в нескольких дюймах от моего лица. Его грязный палец ткнул меня в грудь. «Итак, Фалько…

– Он повторил тычок, гораздо сильнее. – Мы бы хотели, чтобы вы убрались!

Остальные сделали шаг ко мне. Позади меня путь к отступлению был свободен, поэтому я и сделал шаг. Я услышал их смех.

Я продолжил свой путь домой, чувствуя себя грязным и растерянным. На первом участке Декумануса я постоянно оглядывался и, добравшись до Форума, постарался быстро смешаться с толпой. Придурок, твердивший о плате за поиск, явно требовал с меня взятку. Общая угроза насилия была реальной. Я подумал, не отражает ли это реакцию местных жителей, когда они позвали на помощь в ту ночь, когда тётя Диокла обнаружила свой дом в огне.

Затем я задался вопросом, гостил ли у нее Диокл в прошлом году, когда случился пожар.

Вернувшись в нашу квартиру, я был мрачен и погружен в свои мысли. Вся радость от того, что наконец-то нашёл тётю писца, испарилась, когда я узнал о её смерти.

Конфронтация с вигилами усугубила моё отвратительное настроение. Я рассказала Хелене об этом инциденте, стараясь не придавать ему особого значения.

Мы обсудили трагедию тёти. «Понимаю, – сказал я, – что если Диокл всегда оставался у неё летом, то в этом году он мог вернуться сам собой. Приехав сюда, он мог снять жильё и начать размышлять о том, что случилось с тётей. Если он такой впечатлительный, возможно, именно поэтому он куда-то уехал».

«Ты думаешь, он больше не выдержит пребывания здесь и вместо этого отправится отдыхать на озеро Неми?» После того, как Елена спросила: «Ты не думаешь, что Диокл подал заявку на вступление в ряды бдительности, чтобы разоблачить какую-то некомпетентность, которая привела к смерти его тёти?»

Я скривился. «Знаю, что заподозрит Петро, если Диокл увлекается пожарами: он подумает, что Диокл – поджигатель».

"Нет!"

Поджигатели, знаете ли, не просто так устраивают поджоги. Некоторые любят прятаться в портике и наблюдать за происходящим, а некоторые хотят показать себя героями, способными спасать людей и тушить пожары. Такие типы регулярно подают заявки на вступление в ряды бдительных. Умные рекрутеры нюх на это и отсеивают.

«Ты встретил офицера по набору рекрутов. Ты считал Рустикуса умным, не так ли, Маркус?»

Я задумался. «Да, я так и думал. Но, вспоминая его слова, я понимаю, что он был встревожен – Рустик и сам был растерян и не понимал, почему сказал «нет» писцу. Диокл был для него загадкой, а не узнаваемым явлением».

«Похоже, Рустик не подозревал, что он поджигатель. Ты всё ещё считаешь, что Диокл что-то задумал?»

«Да, дорогая. Но, возможно, это не имело никакого отношения к его тёте».

Елена на мгновение замолчала. Затем она сказала: «Марк, он думал о своей тёте. Когда Диокл сообщил Холконию и Мутату о своём прибытии в Остию, он сказал, что остановится у неё».

«Верно. Может быть, подсознательно он забыл о её смерти. Может быть, его разум сыграл с ним злую шутку».

Теперь мы с Еленой оба волновались, что Диокл мог приехать сюда и у него случился нервный срыв.

«Кстати, о срывах», – сказала Хелена, улыбаясь и меняя тему, пытаясь немного меня подбодрить. «Сегодня меня ждал сюрприз – я встретила твоего дядю!»

Я приподнял бровь, предчувствуя, что последует дальше: «Верно, Маркус.

О котором никто никогда не говорит.

XXVIII

Прошла четверть века с тех пор, как я видел дядю Фульвия. У него было имя, но оно было проклято в памяти. Если бы семья Ма могла заказать статуи, Фабий и Юний разбили бы его статую и использовали бы её для строительства свинарника.

Мне было любопытно узнать, как он все это пережил.

«Мы едва ли обменялись парой слов», – сказала Элена. «Он хотел увидеть твою мать; я сказала ему, что Хунилла Тасита теперь живёт у Майи, так как у них больше места, чем у нас, и дала ему указания». Закрепляя эмалированную брошь на плечо, она на мгновение замерла. «Заметьте, у меня сложилось впечатление, что он был немного странным».

«В каком смысле?» – спросил я, ухмыляясь.

Хелена лишь неуверенно пожала плечами. «Я просто почувствовала себя счастливее, когда он ушёл».

Альбия подняла взгляд от пола, где она играла с детьми.

«Что сделал твой дядя, Марк Дидий?»

Я подозревал, что слишком мал, чтобы узнать всю историю. Я добавил лишь безопасную часть: «Он сбежал в Пессинус, но сел не на тот корабль».

«А теперь он вернулся? На это у него ушло больше двадцати лет?»

– воскликнула Елена в изумлении. – Разве его братья, когда им не по себе, не исчезают на пару сезонов, а потом незаметно возвращаются домой?

«Фабий и Юний по сравнению с ним – обычные люди. Мои дяди ссорятся друг с другом», – объяснил я Альбии. «Фабий считает, что Юний обманул его из-за доли фермы после смерти моего деда; Юний уверен, что Фабий всё испортит своей неразумной дружбой с женой соседа; Юний впал в депрессию, когда не удался урожай орехов, и ненавидит планы брата по интенсивному разведению кур – он, в конце концов, крысиный хвост с грязным характером».

Фабиус знает, что он мог бы добиться чего-то большего в мире, если бы просто нашёл правильное применение своим пока ещё неопределённым талантам. Юний ищет именно любовь; он думал, что нашёл её, но ему пришлось идти на рынок с яйцами, потому что на той неделе была его очередь – яиц было много, потому что Фабиус…

действительно прорвало дело со своими цыплятами в корзинах – и девушка уехала из города». У меня перехватило дыхание.

«Тетя Фиби сказала мне, что девушка, которую хочет Джуниус, все равно помолвлена с подрядчиком по канализации», – вставила Хелена.

«Двоюродная бабушка Фиби, вольноотпущенница моего деда, следит за порядком на ферме, пока братья бездельничают. Она останавливает кровь, когда они пытаются покончить с собой. Она разъединяет их вилами, когда они пытаются убить друг друга».

«Понятно!» – Альбия, подняв свои изящно очерченные брови, вернулась к игре с моими дочерьми. Я отвёл Елену к Майе, надеясь, что дядя Фульвий всё ещё там.

Поскольку Фульвий был неуловимым, он был и исчез.

Вместо этого я столкнулся с Гаем Бебием. Юния пыталась уговорить маму отвезти больную обратно в Рим на её повозке. Ма очень решительно разубедила Юнию. Казалось, она была в подавленном настроении; чего бы она ни хотела от Фульвия, он, должно быть, был непреклонен.

Поговорив с братом, мама возвращалась домой на Авентин, но не было ни малейшего шанса разделить путешествие с моей сестрой и её нытиком-мужем. Мама считала, что одно из преимуществ старости заключается в том, что ей больше не нужно быть вежливой с Гаем Бебием. Это предполагало, что она вообще когда-либо была вежливой.

«А, Маркус!» – отвергнутый Ма, Гай вцепился в меня. «Думаю, мне стоит пойти на виллу Дамагорас и официально подать жалобу на то, как с нами обошлись. Я уже никогда не буду прежним…» Дилетантский кашель подтвердил его слова.

Джуния тоже набросилась на меня. «Тебе придётся пойти с ним! Я не могу подвергать себя опасности среди банды разъярённых пиратов, а Гай больше не может водить».

Я видел, как моя мать скептически посмотрела на Гая. Я услышал, как злобно обещаю пойти и возразить. Я прекрасно представлял себе, что скажут Дамагор и Кратид, если у них попросят денег. Я не собирался их ссорить, но подумал, что, возможно, стоит ещё раз взглянуть на киликийцев в своих интересах.

«Тебе тоже стоит поговорить по душам с дядей Фульвием», – наставляла меня Юния. «Ты глава семьи». Раз мой дед умер, это должен быть сам Фульвий, но он отказался от обязанностей. Насколько я знал, он собирался продать бюсты наших предков (если бы они у нас были).

«Вот бедная мама пытается выступить посредником и вернуть его в семью, но он просто отказывается иметь с нами что-либо общее. Он очень расстроил маму».

«Я не расстроена», – солгала мама. Она любила сама выбирать, когда притворяться беспомощной.

«Действительно ли Фабий и Юний хотят его вернуть?» – спросил я.

«Фульвий – умница», – возразила мама, словно ферме нужен был умный человек. Это было правдой, но я видела в этом именно причину, по которой его братья могли бы быть счастливее, если бы Фульвий остался в изгнании.

«Так что же он делает, мам, и зачем приехал в Остию?»

«Он никогда этого не говорил».

«Что, и тебе не удалось его вытянуть?»

Мама, должно быть, сдерживается. Дядя Фульвиус явно нашёл себе очередную безумную работу, которая поставит нас в ужасное положение. Мама прочитала мои мысли. Поэтому она быстро пробормотала: «Он сказал мне, что занялся ловлей акул».

У нее была манера делать заявления таким образом, что вы никогда не должны были поверить в их истинность.

Я не был уверен, сколько лет моей матери, но дядя Фульвий, как известно, был на десять лет старше её – несколько староват, чтобы сражаться с глубоководными людоедами. Это было типично для моей семьи. Их безумие редко приводило к серьёзному вреду, но они никогда не знали, что к чему. Я мог бы спокойно смотреть на них и видеть лишь хорошее развлечение, но теперь члены семьи постоянно давили на меня, чтобы я исправил других родственников, следуя этому смертоносному указу.

«Ты – глава семьи».

Информаторы, подчёркивающие свою безответственность, этого избегают. Я с внезапной нежностью вспомнил свои безответственные дни.

На следующий день я снова нанял осла и поехал вдоль побережья. У ворот так называемой пиратской виллы на этот раз стоял стражник, но он пропустил меня без проблем. Проезжая по песчаной тропе, я проехал мимо уходящего человека. Он мчался бешеной рысью, вытянув ноги на маленьком муле, словно пустынные племена в Сирии, которые любили так лихо скакать из оазисов. Из-за пыльного облака лицо всадника было обмотано длинным шарфом, но, кашляя вслед за ним, я мельком увидел парфянское одеяние, напоминающее пальто, лысеющий купол и глаза, с любопытством смотревшие на меня скосившимся взглядом.

Дамагорас принял меня. Возможно, он прав, утверждая, что никогда не выходил из дома, поэтому радушно принимал гостей. Женщина в расшитых бисером туфлях уносила маленькие бронзовые чашечки на подносе после предыдущего визита. Пополнения для меня не было.

Как я и ожидал, Дамагорас опроверг любые предположения о том, что мой зять заслуживает помощи с оплатой медицинских счетов и компенсации за отсутствие на работе.

Мы быстро прекратили этот разговор.

Я снова задал ему вопрос о Диокле, но и это зашло в тупик.

Затем я упомянул о похищениях. Старый мошенник стал чуть внимательнее, но я видел, что он считает, будто у меня мало зацепок. «Так что же заставляет тебя связывать это с киликийцами, Фалько?»

Он был прав: ни одна из жертв не упомянула ни одну провинциальную национальность, кроме «иллирийца». Я умолчал об иллирийцах. Когда есть реальная группа подозреваемых, зачем усложнять ситуацию? «Я устанавливаю прямую связь между интересом Диокла к похищениям и его визитами к вам».

Дамагор рассмеялся, как настоящий товарищ. «Мы никогда не говорили о похищениях. Какой интерес к похищениям мог иметь Диокл?» Я заметил прошедшее время. Возможно, Дамагор знал, что случилось с пропавшим.

«Чем дольше он отсутствует, тем более пристальное внимание будут уделяться всем его интересам», – предупредил я.

«Это плохо, Фалько! Ты пытаешься напугать старика, который ничего плохого не сделал».

«Тебя не так-то просто напугать. Но давай не будем ссориться из-за этого – или пока не будем!

А теперь прошу вас дать мне контактный адрес вашего дружка-боксера Кратидаса». Дамагорас ответил мне туманно. «Лучше позвольте мне рассказать, что эта злобная свинья сделала с моим шурином, Дамагорасом, чем Кратидас обнаружит, что его имя в списке иностранцев, находящихся под наблюдением бдительности».

Я был римлянином, поэтому Дамагор воспринял угрозу как реальную. Попасть в поле зрения чиновников – последнее, чего хочет провинциал, временно проживающий здесь. У любого мореплавателя дел предостаточно: уклоняться от импортных пошлин и рэкета, торговаться с посредниками, которые пытаются лишить его всех прибылей на недружелюбном рынке. Быть объектом постоянных расследований и преследований – смертельно опасно. Не желая рисковать, старик неохотно рассказал мне о баре в Остии, где можно найти Кратидаса. Я запомнил название.

«А вы случайно не знаете авантюриста по имени Теопомп?»

Выражение лица Дамагора не изменилось. «Распространённое имя среди моряков», – сказал он. «Что сделал этот Феопомп? Он что, один из твоих похитителей?»

Я чувствовал, что совершил ошибку. По крайней мере, я не упомянул девушку, Родопу. В тоне так называемого пирата не было особой угрозы, но если он что-то знал о выкупе, я только что указал на члена банды.

Который, должно быть, нарушил код анонимности. Слухи об этой глупости Феопомпа дойдут до него. Кстати, если бы в результате соблазнителя юной девушки избили, я бы не возражал.

«Полагаю, одна из жертв утверждает, что спала с ним?»

Дамагорас прочитал мои мысли так же хитро, как моя мать. «Фалько, я скажу тебе,

– женщина солжёт. У старых пиратов всегда было правило никогда не трогать своих гостей». Назвать их «гостями» было глянцевым эвфемизмом. И, конечно же, он всё ещё делал вид, что пиратство вымерло. «Вся суть была в том, чтобы убедить друзей и родственников заплатить, зная, что они могут быть уверены…»

. .”

«Жертва», – уточнил я, когда он замолчал.

Дамагорас улыбнулся, но так и не произнес ни слова. «Будет возвращён им живым и невредимым».

«Женщины, – заметил я. – С ними всегда сложно».

«Они лгут», – снова прямо сказал он. «Они хотят верить, что у них был романтический роман. Это было общеизвестно, Фалько. Женщины – это беда. Эксперты по выкупу никогда не брали женщин, если были доступны мужчины. Так они избегали неприятных последствий».

«Все жертвы здесь – женщины. Это очень необычная афера».

«Безумие», – сказал Дамагорас.

«Может быть, это закончится как самое известное похищение из всех».

«Кто это?» – спросил Дамагорас. Он пристально посмотрел на меня, словно подумал, что я оскорбил его ремесло.

«Юлий Цезарь. Он обещал своим пленителям, что как только его выкупят, он вернётся и распнёт их всех. Он сдержал своё слово».

«Благородный гость, – заметил Дамагорас. – Суровый человек, с которым очень сложно иметь дело!»

Я отвлек его от темы Родопы. Казалось, он ничего мне не даст, поэтому я ушёл.

XXIX

Кратидас пил в таверне под названием «Водолей». У меня было предчувствие, что он, вероятно, там и живёт. Она находилась у Ворот Удачи, недалеко от берега Тибра и довольно близко к моей квартире, поэтому, вернувшись, я свернул и нашёл её. Я ожидал увидеть кишащую паразитами лачугу, где день будет чёрным, как ночь, а ночь – невыразимой. Однако дом, названный в честь зодиакального водоноса, оказался большим заведением с приятным фасадом и несколькими тенистыми внутренними двориками. Вида на реку из него не было, но, находясь вдали от суеты набережной, он казался более уютным.