Текст книги "Увидеть Дельфы и умереть"

Автор книги: Линдсей Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Мы нашли мальчиков. Их наказали. На этом, вероятно, всё и закончилось бы.

Затем Корнелий перестал хныкать из-за того, что его толкали христиане, и навлек на себя новые неприятности, рассказав нам о колдунье.

XXIX

История с колдуньей не сразу вылетела из головы. К тому времени Корнелиус вернулся к нам и с упоением поглощал ужин в местной закусочной, словно никогда не испытывал страха. Я заметил, что Гай оставался довольно тихим, но он был достаточно взрослым, чтобы понимать, что они в немилости, хотя мы больше не дергались. Такая возможность всё ещё оставалась, когда вино снова полилось рекой. Гай знал, что вся семья Дидий будет ныть ещё несколько дней, подчёркивая спор за каждым совместным обедом, пока кто-нибудь не сорвётся и не станет швырять горшки в стену. «Заткнись, ничего страшного», – ворчливо приказал он своему младшему кузену.

«Нет, я знаю, что она была волшебницей! У неё была коническая шляпа».

«Ну, это доказывает, что она была ведьмой», – насмешливо заметила Альбия. «Она что, колдовала за гробницей?»

«Нет, она была у дороги», – пробормотал Гай.

«Пузырьки с жабьей кровью?» – спросила Елена. «Фиолетовый огонь? Ногти мертвецов?»

«Кувшины с водой».

«Мы долго-долго поднимались на холм, – пожаловался Корнелиус. – Мы устали. Нам отчаянно хотелось выпить...»

«Поднимаетесь на крутой холм в жаркий день. Ничего с собой не взяли?» – лаконично спросил Глаукс, положив свои большие ладони на край стола. Он пытался научить их беречь своё тело. Обоим мальчикам снова стало стыдно.

«В общем, всё было в порядке», – добродетельно ответил Корнелиус. «Мы кое-что раздобыли. Мы наткнулись на эту странную старуху...»

«Совсем старый?» – спросила Елена у Гая. Он скривился, намекая, что это не обязательно. «И насколько странный?» Гай понял, что определённая женская странность может его смутить, поэтому он оторвал буханку и отправил её в рот. Елена и Альбия обменялись взглядами.

Корнелиус поспешил продолжить свой рассказ. Старушка сидела, скрестив ноги, на большом выступе. У неё были сосуды с водой и несколько чашек, и она предложила нам попить. Я боялся её, но нам было так жарко, что я думал, мы умрём, если не будем пить.

«Сколько это стоило?» – спросил я. Они уворачивались и умудрялись не говорить мне.

«Дело было в том. Корнелиус возмутился. «Пройдя немного дальше, мы подошли к источнику, который, как нам сказали, был верхним источником Пирены. Так что мы могли бесплатно выпить там прохладительного напитка».

Она нас обманула».

«Без сомнения, верхний фонтан был тем местом, где она наполняла свои кувшины водой... И это колдовство?» – улыбнулась ему Елена. «Похоже, она просто хорошая деловая женщина».

Гай разбил раковину моллюска, намеренно пытаясь сломать зуб. Он был в ужасе от того, что его перехитрила какая-то старуха в соломенной шляпе. Я заверил его, что коринфская афера с напитками, вероятно, существует уже много веков. «Ты не первый добродушный невинный человек, попавшийся на эту удочку».

«Она была не местная», – сказал Гай обречённым голосом. «Просто странствующая, проезжая через Коринф по пути на новое место. Дядя Маркус, мы с ней разговаривали; мы пытались разобраться в её мышлении, как профессионалы. Она ездит в разные места. Она всегда устраивается на холмах. Люди сдаются, когда им трудно подниматься, и благодарны ей за то, что она здесь. Она работает в Олимпии».

Иногда. Она сидит на холме Кроноса. Поэтому мы с Корнелием думаем, что вам стоит подняться на акрополь и поговорить с ней.

«Ну, всё», – я стукнула ложкой по столу. «В последний раз вас двоих выпускают на улицу одних. В результате сегодняшней нелепой прогулки мне тоже придётся утомиться и получить тепловой удар, чтобы поболтать с какой-нибудь сумасшедшей старухой-гречанкой, которая отбирает у маленьких мальчиков их карманные деньги и называет это общественной услугой».

Несколько мгновений никто не говорил.

«Можешь взять осла», – любезно предложила Елена. Через секунду она добавила: «Я дам тебе немного карманных денег, дорогая, чтобы колдунья могла тебя обмануть».

XXX

Я был готов взобраться на акрополь, словно послушный доносчик. На следующий день я бы первым делом отправился в горы. Я успел лишь приготовить себе завтрак, походный плащ и посох, на который можно было опереться. А потом к нам пришёл гость.

Это был Аквиллий. У него было много хороших манер, но мало здравого смысла. Как тебе «Слон»? Наконец он оглядел двор нашего дома и соизволил обратить внимание на строительные работы. «Прости, Фалько; обычно это очень удобное жильё. Многие его рекомендовали. Не понимаю, почему мне никто не сказал, что идёт ремонт. Я мог бы тебя переселить...» Это было несерьёзное предложение.

Я отмахнулся от его банальностей. «Я сам нас перевезу, если жена захочет». Спросить её было невозможно. Елена заметила пурпурные ленты туники квестора, когда он проходил через входную арку; она сбежала домой. «Что я могу для вас сделать?»

Аквилий передал мне свиток, ещё одно письмо от Авла. «Это пришло тебе!» Он, казалось, был впечатлён тем, что мы получали письма.

"Откуда?"

«На корабле из Афин. Кто-нибудь знает, что ты здесь, Фалько?»

«Удачная догадка», – блефовал я. «Брат жены; славный малый. Надо будет повидаться с ним; он, должно быть, учится и, должно быть, тоскует по дому». Поскольку вчера Волкасий сообщил нам, что Авл скрылся из виду,

Вместе со Статианом я решил не связывать Авла со своим расследованием, если в этом не будет необходимости.

Статиан ещё мог оказаться убийцей своей жены. Если бы Авл ошибочно вступил в союз с женихом, это могло бы вызвать проблемы.

Мне не терпелось прочитать письмо и ответить на него. Авла нужно было предостеречь от Статиана.

«Пару моментов, Фалько. Не возражаешь, если мы поговорим о бизнесе?»

Аквилий настолько привык относиться к своей греческой службе как к празднику, что, казалось, смущался упоминать о работе. Я жестом пригласил его на скамейку. Сбросив плащ, которого он, по-видимому, не заметил, я бросил походный посох и сел рядом с ним.

«Я рад, что ты здесь, Аквиллий. Мне нужно кое о чём тебя спросить. Ты из туристической группы.

«Как вы их находите?» – перебил он.

«Они выглядят как пушистые шарики, но каждый из них острый, как топор мясника.

Одного не хватает. Аквилий, теребя пурпурную ленту на тунике, занервничал, думая, что этот заблудившийся условно-досрочно освобождённый может быть его виной. «Перефразирую», – сказал я ласково. «Два». Теперь он занервничал ещё больше. Часть его пурпурной косы была потеряна. «Одного просто не хватает – Статиана, мужа погибшей. Уверен, вы их пересчитали, так что, конечно, поняли». Ирония – прекрасный инструмент. «Ещё один из них мёртв. Полагаю, вы тоже это знаете». Я ожидал, что он не знает. Аквилий лишь широко раскрыл глаза и, как обычно, старался угодить. «Турциан Опим, путешествуя по делам, умер в Эпидавре. Эту смерть нужно тщательно проверить. Когда люди начинают умирать от неестественных причин, нужно тщательно проверять тех, кто умирает от так называемых естественных».

«И убедиться?»

«Мальчик, ты уже начинаешь понимать. Послушай, у меня нет времени ехать в Эпидавр; в любом случае, это может оказаться напрасным занятием. Почему бы тебе не отправить гонца в храм Эскулапа и не приказать тому, кто ухаживал за этим человеком в святилище, дать нам официальное заявление?»

«Я мог бы позвать их сюда». У него были грандиозные планы.

"Меня устраивает. Я хочу знать. Что случилось с Опимусом? Был ли его труп тщательно осмотрен? Соответствовал ли способ смерти предполагаемому

Болезнь? Были ли какие-то признаки вмешательства... Ну, вы знаете процедуру». Он ничего не знал. Я подумал, что вряд ли кто-то когда-нибудь приедет из Эпидавра. Если бы они приехали, я бы сам их допросил.

«Аквилий, ты сегодня навещаешь группу? Тебе не помешает рассказать, что я просил тебя это устроить. Я не говорю, что с Опимусом случилось что-то плохое, но я хотел бы, чтобы все поняли: я намерен допросить жрецов».

«Они вызывали меня», – мрачно ответил Аквиллий. «Меня грубо вызвал к себе этот тиран Серторий. Фалькон, они всё время жалуются».

«Они переживают ужасные времена», – заметил я.

«Кто им сказал, что путешествовать за границу – это весело?»

«Думаю, вы поймете», – сухо объяснил я, – «это была компания Seven Sights Travel».

Полистрат, их лживый пес-посредник в Риме, когда он принимал у них заказы, и Финей».

В этот момент квестор вспомнил, что хочет сообщить мне свою самую важную новость. Финей вернулся в Коринф. Я попросил его связаться с тобой.

Теперь он испортил мне день.

Я знал, что агент отложит своё появление до тех пор, пока это ему не будет удобно. Не было смысла торчать в «Элефанте», пока Финей не удосужится позвонить. Я заставил Аквилия ломать голову, где этот человек может тусоваться; затем, чтобы быть уверенным, когда я отправился обыскивать питейные заведения и рынки, я взял Аквилия с собой. Мне нравится обучать государственных чиновников. Кто-то же должен этим заниматься.

Аквилий впервые изнашивал кожаные сапоги в долгом поиске. Поначалу ему это казалось забавным. Коринф был огромным городом, полным торговых закоулков. К тому времени, как мы, две ищейки, наткнулись на Финея, квестор проникся большим уважением к моему ремеслу. Он жаловался на отказ лёгких. Я тоже был весь в волдырях и раздражителен, но за годы этой игры я знал, как сдерживать себя. В любом случае, мне приходилось беречь силы.

Для меня нахождение Финея было только началом.

Финеус был слишком грек, чтобы быть чистым римлянином, и слишком римлянин, чтобы быть настоящим греком.

Этот широкоплечий и грузный персонаж носил красную тунику средней длины с рукавами, блестящий пояс с толстым кошельком для денег на нем и потертые сапоги.

демонстрируя огромные икры и уродливые пальцы ног. У него были седые волосы (когда-то тёмные) и короткая курчавая бородка. Кое-что было именно так, как я и ожидал. Он стоял, облокотившись на барную стойку, среди людей, которые, очевидно, его знали. Он зарабатывал на жизнь связями, это было заметно. Он относился к Аквилию Мацеру как к одному из своих контактов, что вызвало у меня отвращение; я отправил квестора на другие задания, на всякий случай, если их отношения перешли от простой дипломатии к слишком взаимным уступкам.

«Хороший мальчик!» Финеус говорил на латыни, но глубоким восточным голосом.

«Очень полезно», – согласился я. Если его купил Финей, Аквиллий был идиотом. Финей тоже был бы идиотом, если бы позволил мне узнать. Он был слишком хитер; этого никогда не случится. Но я считал, что Аквиллий недостаточно умен, чтобы продаться. Он даже не распознал бы грязного предложения. По крайней мере, такие мошенники, как Финей, не знали бы, что с ним делать.

Пока я разглядывал Финея, он открыто ответил мне взаимностью. Я не сдался и продолжал смотреть. Он был физически крепок, человек, который приложил немало усилий. Внушительные ноги, а правая рука сильнее правой. Видно было, что он преуспевает. Он был лучше.

Ухоженный и одетый куда опрятнее многих, кто чинит мулов и корабли. Тем не менее, вид у него был какой-то потрёпанный. У него не хватало трёх передних зубов, хотя это свойственно многим.

Его взгляд на меня был бы столь же двусмысленным. Я был римлянином, но, в отличие от большинства путешествующих за границу, не выглядел ни богатым, ни рабом. Я прибыл с Аквилием, но между нами была дистанция; я отдал приказ, заставивший Аквилия унести ноги, и он принял его как равного или почти равного. Было бы ясно, что я чувствовал себя иначе. Когда любезный квестор помахал на прощание, я не ответил на его жест.

На мне была свободная коричневая туника, хорошие итальянские сапоги, пояс с кельтской пряжкой и слегка замысловатый кинжал в испанских кожаных ножнах. Это были лишь внешние украшения; у меня были и более тонкие атрибуты – навыки, которые ни один скользкий бизнесмен не должен принимать как должное. Я выглядел на свои тридцать пять лет, и был таким же крутым, каким и должен быть. Я многого добился; надеялся, что это заметно. Я носил авентинскую стрижку и авентинский взгляд. Я был готов ко всему и не потерплю глупостей.

«Так ты и есть тот самый следователь!» – сказал Финей, сохраняя лёгкость и вежливость. «Пожалуйста. Не могу выразить, как я буду рад, когда ты раскроешь тайну произошедшего и избавишь нас от её мрака».

Он, должно быть, был хитрым мошенником, но он лгал мне с звучной, глубокой искренностью.

XXXI

Я слышал, ты отправился в Киферу.

–L «О, кто-то другой забрал эту группу!» Финей пренебрежительно отозвался; я не мог понять, смотрел ли он свысока на человека, на группу или на обоих. Может быть, другой эскорт утащил у Финея комиссию на Киферу, а вместе с ней и чаевые.

Мы гуляли. В баре было слишком тихо; никто из нас не хотел, чтобы наш разговор подслушали его любопытный хозяин и местные жители. В Коринфе было много площадей и колоннад, где можно было прогуляться. Мы направились к главному форуму. Он был настолько грандиозным, что я, например, чувствовал себя там никем. Но эти многочисленные лавки, аккуратно расставленные группами по шесть штук, теснящиеся вдоль каждого фасада украшенной фризами площади, могли быть полны ушей. В Коринфе, должно быть, были свои римские информаторы – как минимум, были бы расставлены уличные шпионы, которые докладывали бы губернатору о деятельности культов, подобных христианским.

«Мне нужно, чтобы вы дали мне некоторую справочную информацию», – сказал я.

«Что известно о моих клиентах?» – кротко спросил Финеус.

«Сначала, пожалуйста, займитесь своей операцией. Как давно вы совершаете эти поездки с сопровождением?»

«Со времён Великого Нерона. Это был первый год большого наплыва посетителей; я видел, что дальше будет только лучше».

Значит, последние десять лет он путешествовал с туристами. Я бы дал ему около сорока. «А чем ты занимался до этого, Финей?»

«То-то и то-то. Я родом с юга».

"Из Греции?"

"Италии!"

«Я там был». Я был в Кротоне, на родине первого чемпиона по борьбе Милона. Юг оказался враждебным к римлянам, города полны пристальных взглядов и возмущенных лиц. Первый муж Елены был родом из Тарента, и он был плохой новостью. Мой тон автоматически стал кислым. «Какую часть?»

«Брундизий». Порт. Всегда склонный к появлению людей с низкими моральными устоями. Однако это был важный пункт отправления в Грецию, а значит, хороший дом для человека, который в итоге занялся организацией путешествий.

Я отбросил его прошлое. «Кто решил открыть зарубежную консалтинговую компанию? Это ваш бизнес, или мне нужно знать о высшем руководстве?»

«Это моё». Он говорил с гордостью. Судя по текущему туру, удовлетворение клиентов не было его целью. Это избавило его от депрессии, когда он вспоминал об отсутствии похвалы от клиентов; этого было достаточно, чтобы подсчитать свой банковский счёт.

«Ты называешь это Семью достопримечательностями. Так, полагаю, ты посещаешь их все?» – попытался я похвастаться. Статуя Зевса в Олимпии, храм Артемиды в Эфесе, Колосс Родосский, Висячие сады Семирамиды – ты посещаешь Вавилон?» Финей презрительно рассмеялся. «Значит, ты предлагаешь пойти и надеешься, что никто не спросит... Мавзолей в Галикарнасе, Фарос и Библиотека в Александрии, пирамиды и Сфинкс в Гизе».

«Я тоже стараюсь избегать Галикарнаса», – доверительно сказал мне Финей. «Это полпути в Аид». Что касается дальних странствий, то, похоже, он предпочитал спокойную жизнь.

«Тем не менее, у вас были клиенты, писавшие, что Тиберий был здесь, в некоторых из самых популярных культурных мест».

«И они это делают! Латинус увидел этот памятник и был поражен...

Септимус хорошо посидел в этой таверне и побаловался с барменшей. Ладно, Фалько, но мне нужно вернуться в те места. Меньше всего мне нужны разъярённые жрецы храма, которые знают, что мои предыдущие клиенты осквернили пятисотлетние колонны. Кстати, меньше всего мне нужны озлобленные барменши, которые вспоминают моих старых клиентов как ничтожных должников!

«Вы, наверное, раздаёте советы по этикету? Будьте сдержанны; платите столько, сколько указано в счёте; не хвастайтесь Большим цирком или новым амфитеатром Флавиев...»

«Писать, когда можешь; не воровать подношения; торговцы сувенирами хотят, чтобы ты их обменял; менялы – нет. Никогда не забывай, что Афины были мировой державой, когда Ромул ещё сосал молоко волчицы. – О да. Это не мешает мерзавцам стоять перед памятником в Фермопилах, когда их сердца должны быть разбиты, и ухмыляться: «Но Леонид и спартанцы проиграли».

«И это не мешает им постоянно ныть?» – вставил я.

Финей одарил меня язвительным взглядом. «Что ты слышал, Фалько?»

«В Олимпии не будет Игр?»

Он втянул воздух через щель между передними зубами. «Они понятия не имеют!» – он печально покачал головой. «Великие боги, Фалько! Неужели эти глупцы не знают старую историю? Один человек угрожал своим рабам, что если они будут плохо себя вести, их накажут отправкой на Олимпийские игры».

«Все настолько плохо?»

«Хуже! О, я брал там экскурсии во время соревнований. И тут начинается нытьё! Это просто кошмар. Даже если они думают, что знают, как всё будет, они падают духом, когда сталкиваются с реальным опытом. Они не могут двигаться, ничего не видят, их кусают мухи, и они валятся с ног, потеют, как свиньи, в жару, падают от обезвоживания, их грабят торговцы благовониями, уличные артисты и проститутки...» Всё это теперь было знакомо. Меня эта болтовня не впечатлила. Финеус взглянул на меня, чтобы понять, как я это воспринимаю, а затем настойчиво продолжил: «Они так плотно набиты, что люди падают в обморок. Как только я завожу людей на стадион, мы застреваем там до закрытия. Игры – это жестокие события, долгие дни, когда мы сжимаемся под палящим солнцем, вокруг царит смятение.

«А женщин ты брать не можешь?»

«Я бы не брал женщин, даже если бы мог!»

Мы остановились перед южной колоннадой – длинной колоннадой, высеченной в скале на двух уровнях. Над нами на впечатляющем утесе возвышался храм Аполлона, которому уже сотни лет. В нём тянулся длинный и спокойный, уверенный ряд широких, слегка приземистых греческих колонн, с которыми я уже был знаком.

в Олимпии; на мой взгляд, не столь изысканные, как более высокие колонны наших римских храмов. Елена всегда говорила, что Аполлон достаточно красив, но не приглашала его домой на ужин. Он обязательно принёс бы с собой лиру и захотел бы устроить музыкальный конкурс. Как и Нерон, Аполлон, как известно, дулся и становился ворчливым, если ему не позволяли победить.

«Итак, Финей, – тихо спросил я. – Твой запрет на женщин действует с того года, когда ты забрал Марцеллу Невию и её пропавшую племянницу?»

Финей выдохнул, надул щёки. «Опять!»

«Опять ничего. Оно так и не прошло».

«Послушай, Фалько. Я не знаю, что случилось с этой девушкой. Я правда не знаю». Тон, которым он это произнес, словно намекал на то, что есть и другие вещи, о которых он, по его словам, не знал, и к которым применима какая-то иная мера истины. Мне было интересно, какие именно.

«А Валерия Вентидия, забитая дубинкой невеста?»

«Откуда я могу что-то о ней знать?»

Мы с ним освежились под статуей крадущегося льва, укрывшись от палящего солнца в тени её огромного постамента. В обшарпанном киоске продавали напитки. Не комментируя последнее замечание Финея, я купил две чаши медового вина. Ну, оно, пожалуй, и сгодилось под вино. Мы встали, чтобы пригубить их, а потом вернуть кубки.

«Я был с людьми, – напомнил мне Финей. – Я водил людей на шуточный пир в честь победы. Когда невеста умерла», – настаивал он.

Я снова попробовал свой напиток, тоскуя по более привычной уличной еде. «А когда девушка поднялась на холм Кроноса, где ты был тогда, Финей?»

«Боги, не могу вспомнить!» Его голос был тихим и полным раздражения. Я оторвал рот от липкой чашки и посмотрел на него. Должно быть, у него тогда был ответ – и я хотел его услышать. «Это был последний день», – заметил он с обычным пренебрежением.

Молодой Главк рассказал мне программу. Пока мы с Финеем двигались к огромной тройной входной арке Форума, рядом с огромным комплексом фонтана Пирены, я отсчитывал события. День первый. Приведение к присяге участников, состязания герольдов, жертвоприношения, речи. День второй. Конный спорт.

мероприятия (гонки на колесницах и лошадях, пятиборье). День третий. жертвоприношение ста быков Зевсу, состязания в пешем движении. День четвертый. контактные виды спорта – борьба, бокс, панкратион.

«И гонки в доспехах», – добавил Финеус. Педантичный ублюдок.

«День четвертый, я думаю, будет особенно тяжелым для всех присутствующих женщин.

Они сидели взаперти, им особо нечем было заняться, ожидая, когда их товарищи-мужчины вернутся домой, зная, что они будут одержимо говорить о крови и побоях».

«Как я это вижу», – сказал Финей напыщенно и без особого сочувствия,

«Если эти богатые женщины соглашаются сопровождать своих мужчин в спортивном туре, они должны знать, на что идут».

«Думаю, моя жена могла бы сказать: все женщины недооценивают то, что мужчины могут им навязать!»

Мы уже были у фонтана. Мы стояли на оживлённой лестнице, забитой людьми, входившими и выходившими из бассейнов. Над мрачными цистернами, расположенными значительно ниже уровня современного Форума, возвышались шесть эффектных арок. Я подумал, не является ли это уровнем древнего фундамента, до того, как Муммий, завоевавший Коринф, во имя Рима совершил жестокое разрушение. «Мне говорили, что Марцелла Невия много путешествовала, но она и её юная племянница, возможно, мало знали о мире спорта. Возможно, они не были готовы, Финей. Тётя была незамужней, замужем или вдовой?»

«Она была источником проблем», – сказал Финеус. «Вечно протестовала. Всегда пыталась что-то сделать». Типичный клиент Seven Sights, что ли.

«Она была настроена против тебя?» Это было предположение, но точное.

«Она это сделала».

"Почему?"

«Понятия не имею». Я мог бы предложить варианты. Он снова отключился. Я снова ждал. «Эта женщина вела себя неразумно».

«Женщина потеряла свою племянницу Финею».

«Никто не знал, что девочка мертва. Она могла убежать с одноногим спринтером, кто знает».

«Часто ли во время ваших туров девственницы сбегают со спортсменами или кем-то еще?»

Финей хрипло рассмеялся. «Нет, обычно они просто беременеют. Моя задача – вовремя заметить опухоль и отправить их обратно в Рим до того, как они родят ребёнка. Тогда моя компания умывает руки!»

«Это, должно быть, избавит вас от многих хлопот», – сказал я. Он воспринял это как комплимент.

Через некоторое время мы сами спустились по широкой лестнице с фонтаном в открытый двор, охлаждаемый водой. Бассейны всё ещё находились ниже нас, и до них нужно было подняться ещё на несколько ступенек. Мы слышали, как вода низвергается из шести струй, украшенных львиными головами. Скрытые в тени окружающих стен, мы осторожно ступали по мокрым плитам. Я поднял взгляд, чтобы полюбоваться изящно расписанной архитектурой, а затем напомнил Финею, на чём мы остановились. Итак – День четвёртый, три года назад. Что случилось, Финеус?

«Мужчины отлично провели день, занимаясь контактными видами спорта, а потом я организовал для них праздник».

«Вы, наверное, не можете пригласить их на официальный банкет победителей? Пританейон зарезервирован для участников соревнований. Поэтому вы решили организовать альтернативу – вроде той, что вы устроили в этом году для нынешней группы?» По словам разгневанного участника Сертория, это будет унылый вечер с отвратительными угощениями. «А что, есть вкусненького?» Я не мог упустить возможность пошутить.

Конечно. А на следующее утро эта чёртова девчонка пропала, её проклятая тётя подняла шум, и как раз когда мы должны были уезжать, мы целый день безуспешно искали дорогую Цезию. Никогда этого не забуду. Лил как из ведра.

«Она исчезла в одночасье?»

«Тётя сообщила об этом, когда мы были готовы идти. Думаю, она ждала до утра». Финей заметил, как я покосился. «На случай, если милая Цезия нашла себе парня и захочет остаться с ним».

«Были ли у вас основания так думать?»

«Нашла парня? Я бы так не подумал. Она была чопорной мышкой.

Подпрыгивала, если кто-то на неё смотрел. Похоже, ей не нравились мужчины.

Это было что-то новое. И неточно. Её отец говорил, что у неё дома, в Риме, был эпизод с мужчиной. «Ты думал, у неё нет опыта?»

«Во время поездки она пряталась за юбками пожилых женщин». Интересно, от чего именно пряталась?

«Кто делал заигрывания?»

«Никто», – Финеус выглядел раздражённым. «Не перевирай мои слова. Я этого не говорил».

Я сменил тему. «Вы потом встречались с её отцом?»

Теперь уже Финеус подпрыгнул. «Почему? Что сказал её отец, Фалько?»

«Обидно! Это был прямой вопрос».

«Я встретил его, – сказал Финеус. – Я был с ним вежлив. Он потерял ребёнка, и я ему сочувствовал. Я просто ничем не мог помочь этому человеку».

Я ничего не знаю о том, что случилось с Марцеллой Цезией». Он замолчал. Я не мог понять, о чём он думал, но снова почувствовал, что Финеус что-то скрывал. «Кроме одного, Фалько, если Цезия действительно исчезла накануне нашего отъезда, это точно. Никто из мужчин, участвовавших в той поездке, не причинил ей вреда. Это было бы невозможно. Все они были со мной весь четвёртый день, с того момента, как мы утром расстались с женщинами, – и Цезия среди них была, всё в порядке».

OceanofPDF.com

XXXII

Нам с Аквилием потребовалось много времени, чтобы найти Финея, и это был тяжёлый путь. Разговор с ним тоже спутал мне мозги. Я знал, что он меня морочит. После того, как я от него ушёл, мне стало не по себе. Глядя на скалу с её далёкими храмами, казавшимися сонно далёкими, я был полон безразличия. Сегодня я потерял всякий интерес к восхождению на акрополь.

Я вернулся в «Элефант», узнал, что Хелена ушла за покупками, и прибегнул к честному доносчику, чтобы записать свои заметки. (Есть и другие оправдания, менее полезные, но зачастую более забавные.) Дело, как ни странно, произошло во дворе «Бэй Мар», где мне наконец предложили пообедать. Поскольку я сидел за их столиком, отказаться было бы невежливо.

Когда Елена пришла и увидела меня виновато выглядящим с чашей и кубком, я избежала порицания из-за её собственного чувства вины. Она аккуратно расправила складки своей лёгкой юбки и изящного палантина – я узнала эту тактику затягивания времени. Потом она призналась, что покупала старинные вазы. Мы могли себе позволить эти древности, которыми когда-то славился Коринф, но она намеревалась вывезти большую часть обратно в Рим для бизнеса моего отца. Я высказала всё, что думала. Елена посчитала, что я несправедлив к папе. Мы приятно поспорили о значении слова «несправедливость», после чего, поскольку никого из нашей компании не было рядом, мы прокрались в свою комнату, сбросили одежду и напомнили себе, в чём смысл совместной жизни.

Ничего, что касалось бы кого-то другого.

Некоторое время спустя я вспомнил, что нужно передать Елене письмо, которое Аквиллий принес от ее брата.

Наш бродячий учёный всё так же был уверен, что мы помчимся в Грецию по его свисту. Как он догадался, что мы пройдём через Коринф, не было известно. Авл написал простое послание, без излишеств; объяснения не были его сильной стороной. Это не предвещало ничего хорошего для его карьеры юриста, если он когда-нибудь решится ею заняться.

Он, должно быть, решил, что мы поедем в Олимпию, потому что именно там произошли смерти, а затем, поскольку Коринф находился примерно на одной линии с Афинами, мы отдохнём здесь по пути к нему. Он убедил

Он сам говорил, что если мы в Греции, то обязательно его найдём. То, что он, Авл Камилл Элиан, бездельник-юрист, может не оказаться моим приоритетом во время охоты на убийц, никогда ему не приходило в голову. Было время, когда я не любил этого человека, а теперь я просто впал в отчаяние.

Понадеявшись, что у нас все хорошо (вежливость, которая означала, что у него уже заканчиваются деньги), он погрузился в шифр для составления резюме. Ни Елена, ни я не взяли с собой шифровальных книг, но, видимо, Авл всегда использовал одну и ту же систему, и Елена Юстина могла разгадать ее всего по одному-двум пунктам, которые помнила. Я расслабился на кровати, нежно играя с частями Елены, которые попадались мне в руки, пока она хмурилась над свитком и отталкивала мои игривые руки; она взломала код слишком быстро для меня. Я сказал ей, что рад, что никогда не вел дневник с подробностями связей с пышногрудыми любовницами. Елена усмехнулась, что знает, что я не веду дневников (разве она их искала?), и сказала, как ей повезло, что, поскольку она всегда использовала чрезвычайно сложный шифр, я не мог прочесть ее. В конце концов мы перешли к делу.

Авл решил, что Туллий Статиан невиновен. Интересно, означает ли это, что Статиан любил охоту и званые обеды, как и Авл? Плейбой он или нет, но скорбящий муж теперь чувствовал, что должен взять на себя ответственность за расследование ужасной смерти жены. Статиан пытался решить эту проблему не с помощью нашего логического исследования, а отправившись в Дельфы, чтобы посоветоваться с оракулом.

«О, сумасшедший!»

«Не будьте скептиками, – предупредила Хелена. – Многие люди в это верят».

Я ограничился язвительным замечанием, что многие люди – идиоты.

«Простое занятие чем-то может его успокоить, Маркус».

«Это будет напрасной тратой его денег и сведет его с ума».

Мы имели дело с путешественниками, прибывшими в Грецию в поисках её древних тайн, поэтому паломничество Статиана было вполне типичным. Даже я признавал, что он, должно быть, был глубоко потрясён и опустошен классическим чувством беспомощности. Авл пытался обещать нам помощь, но вынужден был признать, что его письма, возможно, так и не дошли до нас. Поэтому они вместе отправились в Дельфы. Там они обнаружили то, о чём редко упоминается в путеводителях: только один день в месяц отведён для…

пророчества – и, что еще хуже, только нации, крупные города и богатые люди чрезвычайной важности, как правило, оказываются победителями в неизбежной лотерее вопросов.

«Есть ли очередь к оракулу Аполлона?»

«Правда ценна, Маркус. Её приходится ограничивать».

Учитывая, что по традиции никто не может понять пророчества, это показалось отчаявшимся вдвойне суровым.

Авл никогда не славился своей настойчивостью. Поскольку оракул показался ему пустой тратой времени, он сдался. Без тени лицемерия он написал своей скептически настроенной сестре, что теперь считает нужным исполнить волю родителей и поступить в университет. Елена расхохоталась. Мне было забавно представить себе реакцию их родителей. Мы предполагали, что раз Авл увидел статую Зевса в Олимпии и исследовал Дельфийское святилище, ему пора добавить великолепный Парфенон в список своих желаний.