Текст книги "Огненные сердца"

Автор книги: Линда Сэндифер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 9

Взяться за такую работу было все равно, что подставить голову под пулю, но Ченс согласился рисковать. Спешившись, он привязал коня к дереву. Вокруг лагеря сновали рабочие Дерфи. На сегодня их дело было выполнено, а больше их ничего не интересовало. Швырнув сигарету на землю, Ченс раздавил ее носком сапога. Не спуская ладони с рукоятки револьвера, он шагнул в палатку Дерфи.

Ни для кого в Кердалене не было тайной, что Тед Дерфи только-только начал вставать на ноги, поднявшись со дна, и сам его вид ясно свидетельствовал об этом. В палатке он расположился по своему вкусу. Стол был завален чертежами и бумагами, которые никто бы не смог прочесть из-за кругов от бутылочных донышек. В палатке пахло, как в салуне – мочой, дымом и потом.

Дерфи вытянулся на койке, поднеся к губам горлышко бутылки виски. Увидев Ченса, он с трудом принял сидячее положение.

– Эй, кто ты такой, парень? И кто позволил тебе входить сюда?

Ченс прошел к середине палатки, там ему не надо было наклоняться, и подвинул к себе стул.

– Я вошел без позволения. Похоже, твоим людям на это наплевать.

Дерфи вновь поднес бутылку к губам, сделал большой глоток, а затем вытер губы ладонью, по которой прошуршала трехдневная щетина.

– Если ты ищешь работу, то пригодишься мне. Мне нужен человек, который смог бы управлять мулами и увозить отсюда камень. Мой погонщик – если, конечно, его можно так назвать, – напился сегодня утром до полусмерти. Конечно, знай он, что делает, он, может, и остановился бы.

– Нет, я не ищу работу, – возразил Ченс. – Меня зовут Ченс Кайлин, я новый инженер Биттеррутской дороги. И ее совладелец.

Дерфи вздрогнул, словно получил сильный удар в живот. Он умудрился прикрыть отвисшую челюсть бутылкой виски. Казалось, только это пойло дало ему способность произнести:

– Совладелец? Но я думал…

– Да, теперь все будет по-другому, Дерфи. Времена меняются.

У Дерфи нервно забегали глаза.

– Тогда что же ты здесь делаешь?

Ченс откинулся на грубом деревянном стуле так, что его передние ножки оторвались от пола, и скрестил руки на груди. Дерфи сделал еще глоток, но это не помогло – Дерфи даже не почувствовал, что пьет. Неожиданное появление Ченса явно напугало его. Ченс отметил про себя, что если бы Дерфи возглавлял банду убийц и пытался прикончить Соломона, то у него были причины пугаться.

Ченс со стуком поставил стул на место. Дерфи подскочил.

– В чем дело, Дерфи? Похоже, ты взволнован. Я пришел сюда только затем, чтобы познакомиться и посмотреть, сможем ли мы работать в мире и согласии. До сих пор наши компании враждовали между собой, и мне бы не хотелось, чтобы так продолжалось дальше.

– Не ври! Я знаю, зачем ты здесь, – злобно перебил Дерфи. – Ты думал, что запугаешь меня, заставишь прекратить строить дорогу, точно так же, как пытался сделать Ли. Только он действовал словами и деньгами, а ты – своим видом и револьвером.

– Я даже не вынул револьвер из кобуры, – невозмутимо возразил Ченс.

– Ты такой же, как все. Ты думаешь, что я убил этих ваших парней и пытался прикончить старика – ну так вот, я этого не делал.

Ченс поднялся и направился к выходу.

– Я ни в чем не обвинял тебя, но ты сам повел себя так, что я заподозрил твою вину. – Благодушное выражение исчезло с его лица. – Запомни одно, Дерфи: если умрет еще хотя бы один мой человек, ты не выйдешь сухим из воды. Лучше обеспечь себе алиби на каждую секунду жизни, пока не будет закончена эта дорога. А теперь… всего хорошего тебе, Дерфи, понятно?

Солнце опускалось за горы, окрашивая небо в малиновые, сапфировые и золотые тона. Дженна суетилась в своей палатке, при свете керосиновой лампы расставляя простую мебель и раскладывая на койке постель. Для нее быстро разыскали лишнюю палатку, любезно помогли установить ее и даже одолжили кое-какие необходимые вещи. Здешних людей Дженна сочла добряками: большинство из них ничуть не озаботились ее присутствием. Конечно, кое-кто был явно недоволен, словно Дженна могла что-то запретить им. Но Дженна никоим образом не собиралась лезть в дела рабочих.

Разумеется, теперешнее ее жилище было только временным. Лагерь перемещался по мере того, как продвигалось строительство дороги. Незачем было привозить сюда дорогостоящую мебель, чтобы обеспечить себе удобство и уют. Единственное, чего недоставало Дженне, – хоть какой-нибудь ванны. Без остального она вполне могла обойтись.

– Ужин подан, мисс Ли.

Дженна улыбнулась, узнав голос Генри, и поспешила отдернуть занавеску у входа в палатку. Пригнувшись, Генри нырнул внутрь, ловко удерживая большой металлический поднос с двумя тарелками, серебряными столовыми приборами, бокалами и бутылкой вина.

– Что это? – с восхищением воскликнула Дженна. – Как тебе удалось добыть вино здесь, в такой глуши?

Генри поставил поднос на маленький столик.

– Деньги творят чудеса, Дженна, – тебе бы следовало знать об этом.

– Я вполне могу есть то же, что и все, – возразила Дженна.

Генри придвинул стул и помог ей сесть.

– Да, этого я и опасался. По-видимому, Дженна, ты даже не представляешь себе, какие отпетые бандиты собрались здесь. Едва ли их можно назвать подходящей компанией для дамы.

Он занял место напротив.

– Разумеется, Шарлотта готовит куда вкуснее, а обед от Дельмонико с этим вообще не сравнить.

Дженна взяла вилку и попробовала жаркое – Генри объяснил ей, что это оленина. Впервые в жизни Дженна ела оленину и сочла ее довольно вкусной, как и свежеиспеченные булочки.

– Все очень вкусно.

– Вероятно, ты просто проголодалась или делаешь мне комплименты из вежливости, – поддразнил Генри. – Но наш повар, Муди, и впрямь умелец. Если бы не он, рабочие ре давно разбежались бы отсюда.

Генри разлил вино. Дженну удивляли его нелепые попытки опекать ее.

– Надеюсь, ты не станешь кормить меня вот так же трижды в день на протяжении всех шести месяцев.

– Пожалуй, просто не смогу, но было бы неплохо, если бы ты обедала здесь, по крайней мере, отдельно от всех.

За едой Дженна обдумывала его предложение, которое чем-то насторожило ее. Конечно, Генри всего лишь тревожился о ней. Он пытался присмотреть за ней, словно Дженне было все еще пять лет, как тогда, когда она появилась в доме своего деда в Нью-Йорке. Но в то же время он пытался намекнуть ей: последующие шесть месяцев Дженна должна общаться только с ним. Несмотря на все добрые намерения Генри, Дженна просто не могла выполнить его просьбу.

Она взяла его за руку.

– Я очень признательна тебе за заботу, Генри, но, по-моему, эти люди совсем не опасны, и, если я буду чаще бывать среди них, вскоре они привыкнут ко мне. Здесь для меня все так ново! Кажется, это настоящее приключение. И горы – такая красота… Я просто не могу дождаться, когда оседлаю Тиа и отправлюсь туда верхом. О, это будет чудесно! Попытайся понять меня, Генри, и не мешай, прошу тебя.

Его усмешка смягчилась. Он поднес руку Дженны к губам и слегка прикоснулся к ней.

– Разве я могу в чем-нибудь отказать тебе?

Дженна лукаво улыбнулась, радуясь его уступчивости.

– Я догадывалась, что обладаю некой силой, чтобы переубедить тебя.

Он вздохнул и поднялся, словно защищаясь.

– Да, и эта сила называется любовью. Если бы не любовь к тебе, я выигрывал бы в спорах гораздо чаще. А теперь я пойду.

Дженна вскочила.

– Но ты даже не успел закончить ужин! Не сердись на меня.

Генри взял ее за руки и несколько минут вглядывался в ее лицо, словно пытаясь понять, за что Дженна просит прощения.

– Дженна, – наконец произнес он, – я боюсь только одного: что моя жизнь без тебя станет совершенно никчемной. Но этот твой поступок огорчает меня.

– Лучше не будем об этом. Ты вновь начинаешь запугивать меня.

– Скажи откровенно, Дженна, неужели да тебя так важно быть здесь?

– Да.

Генри вздохнул.

– Ладно, может, через неделю-другую ты передумаешь. Будем надеяться на такое чудо. – Поцеловав ее в краешек губ, он неохотно разжал руки. – Не понимаю твоей одержимости и вряд ли когда-нибудь пойму. Но если тебе что-нибудь понадобится, моя палатка совсем рядом.

Небрежно прислонившись к дереву, Ченс наблюдал, как Патерсон выходит из палатки Дженны. Палатка стояла в тени деревьев, достаточно далеко от других, чтобы обеспечить ее обитательнице уединение, но вместе с тем довольно близко, чтобы оставаться в безопасности. Не только Ченс посматривал в сторону этой палатки: мужчины у костров искали глазами стройную фигурку Дженны.

Забрав свернутую постель, Ченс отнес ее на выбранное место под деревьями. Он не нуждался в общений и понимал, что в большую палатку к Патерсону, Айвсу и Лиману его никто не пригласит. Позднее он мог обзавестись собственной палаткой, но сегодня вернулся в лагерь слишком поздно, чтобы ставить ее.

Вытянувшись на одеялах, он прислушался к ночным звукам – мужским голосам, крикам птиц, жужжанию насекомых в листве. Но эти звуки не успокаивали его.

Что связывало Дженну и Патерсона? По непонятной причине фамильярность Дженны с этим человеком раздражала Ченса, а увидев, что они целуются, Ченс пришел в бешенство. Неужели Патерсон – ее любовник? Неужели Дженна приехала сюда, только чтобы быть с ним? Но какое дело до этого ему самому, Ченсу?

Он вновь взглянул в сторону ее палатки. Дженна сидела за столом и что-то писала, вероятно, вела запись о событиях дня для Соломона. Она положила руку на затылок, и впервые Ченс увидел, как длинные волосы опустились ей на плечи. Несмотря на то что он видел лишь ее тень, он почувствовал возбуждение.

Поднявшись, Ченс прошел между деревьями к ее палатке и задержался у входа, спрашивая самого себя, что ему здесь понадобилось. Какое ему дело, даже если Дженна окажется достаточно глупа, чтобы раздеваться при свете? Почему ему вздумалось предупреждать ее?

– Дженна! – вместо крика у него вырвался хриплый, настойчивый шепот.

– Да? – тревожно ответила она. – Кто там?

– Ченс. Нам надо поговорить.

Она отдернула занавеску и впустила его.

– Не хотите ли присесть? – любезно спросила Дженна. – Я приготовлю кофе.

Ченс сел у стола, наблюдая, как Дженна готовит кофе ему и чай себе.

– Вы когда-нибудь прежде жили в палатке, Дженна?

– Нет, никогда, – беспечно отозвалась она. – Но, по-моему, вскоре я приобрету такой опыт.

– Да, и это запомнится всем здешним рабочим.

Она подняла голову, удивленная таким замечанием.

– Видите ли, Дженна, – объяснил Ченс, – когда на улице становится темно, а в палатке зажжена лампа, снаружи отлично видно все, что вы делаете. А таким тихим вечером, пожалуй, отчетливо слышны даже голоса.

Дженна густо покраснела. Ченс собирался сохранить деловитый тон, но не мог не восхититься ее смущением.

– О Боже… – Она поднесла ладонь к губам.

– Вряд ли кто-нибудь поверил, что Генри – просто ваш друг… Ужин вдвоем, вино, поцелуи…

Дженна отвернулась к маленькой плитке, пряча лицо.

– Конечно, любовник вряд ли стал бы целовать меня в щеку, но вам, по-видимому, хватило этой сцены. Генри – мой самый лучший друг, только и всего. Во всяком случае, он очень недоволен моим приездом и настойчиво советует мне уехать.

Ченс решил, что Патерсон поцеловал ее в губы. По-видимому, он ошибся. И все-таки этот человек вел себя слишком любезно для «просто друга».

– И по-моему, он нашел весьма своеобразный способ давать советы, – заметил Ченс. – Я подумал было, что вы решили приехать сюда именно из-за него.

Дженна вдруг обнаружила, что сравнивает страстный поцелуй Ченса с осторожным прикосновением губ Генри. Конечно, сравнивать их было ни к чему, и Дженна рассердилась сама на себя, когда поняла, что находит Ченса привлекательным.

– Нет, я приехала сюда не из-за него, но так или иначе – это вас не касается.

– Напротив, может касаться, если ваши любовные похождения станут отвлекать его от работы.

– Не беспокойтесь, этого не произойдет.

– Может, мне лучше поговорить с Патерсоном? Возможно, он играет по другим правилам. На вашем месте я был бы с ним поосторожнее. Скорее всего, он охотится за вашими деньгами, – съязвил Ченс.

– Я знакома с подобными охотниками, – невозмутимо отозвалась Дженна. – Я была замужем за одним из них, и каждый мужчина, с которым я знакомилась после развода, охотился как раз за моим состоянием. Может, именно потому мы с Генри дружим так давно. Он не такой, как все.

– Только в одном вы можете быть совершенно уверены, Дженна, но говорить наверняка о том, что побуждает действовать кого-либо, даже вас, невозможно. Может, Патерсон надеется добиться победы добротой и доверием – я знал подобные случаи.

Дженне не понравилось, что Ченс пытается заронить в ее голову сомнение относительно Генри.

– Значит, Генри вы доверяете не больше, чем дедушке? Я начинаю думать, что вы не доверяете никому.

– Скажем иначе: я тщательно выбираю себе друзей. И вам стоит последовать моему примеру.

Дженна поставила чашки на стол и села напротив Ченса.

– Если ваше любопытство о моих отношениях с Генри удовлетворено, – заметила Дженна, отпивая чай, – тогда почему бы вам не рассказать, как прошла встреча с Дерфи?

Ченс приложил немало усилий, чтобы заставить ее задуматься, но понимал: Дженна не изменила свое мнение о Патерсоне. Ченс сам не понимал, зачем ему это понадобилось. Он просто не мог отвлекаться на Дженну больше, чем было необходимо. Но глаза Патерсона чем-то напомнили ему глаза змеи, затаившейся в траве и приготовившейся к броску.

– Встреча прошла успешно, – рассеянно ответил Ченс. – По-моему, теперь он подумает, прежде чем совершить очередную глупость, – ведь его заподозрят первым, если в нашем лагере погибнет кто-нибудь еще.

Дженна в удивлении подняла брови.

– Насколько я понимаю, целью вашего визита была угроза?

– А почему вас это беспокоит? – усмехнулся Ченс.

Дженна мысленно оценила его физические и умственные достоинства. Его волевое лицо и сильное тело мгновенно притягивали взгляд. Любая женщина инстинктивно поняла бы, что если этот человек полюбит, то его избранница будет чувствовать себя настоящей женщиной, а не ничтожным существом.

Но понять причины поступков Ченса Дженна не могла. Сейчас он разговаривал с ней не так враждебно, как на руднике, но общаться с ним следовало осторожно. Дженна чувствовала, что должна держаться с этим человеком на равных. С застенчивой простушкой или кокеткой он был бы не прочь оказаться в постели, но Дженна сомневалась, что таким способом можно было бы завоевать уважение Ченса. Он был слишком серьезен, никоим образом не считал жизнь забавной игрой. Ему была нужна такая же сильная и дерзкая женщина, как он сам. Стоит ей оказаться слабее, и Ченс станет пренебрегать ее мнением.

Каким бы суровым ни казался этот человек, иногда его глаза выражали почти нежность. Должно быть, такое сравнение не понравилось бы Ченсу, но во многом он был похож на дедушку Дженны: суровый снаружи и мягкий, ранимый внутри.

– Вы не слишком высокого мнения обо мне, верно, Ченс? – вдруг спросила Дженна, удивляясь самой себе. Но продолжать было необходимо, чтобы сломать несколько барьеров, воздвигнутых между ними с самого начала. – Вы считаете меня всего лишь безмозглой богатой наследницей. Женщиной, способной думать только о том, какую ткань выбрать для очередного платья. Своей грубостью вы пытаетесь запугать меня.

По мнению Ченса, эта женщина родилась в атласе, шелках и мехах. Однако она соглашалась спать под колючим шерстяным одеялом в палатке с земляным полом, и при этом ни на что не жаловалась. Неужели она была настолько сильна духом, что выносила любые неудобства, или же просто была готова на все, на любую жертву ради Соломона Ли? Как бы там ни было, Ченс был готов восхищаться этой женщиной, хотя и считал, что она этого не вполне заслуживает.

– Да, именно так я и думаю. Возможно, вы сумеете убедить меня в обратном прежде, чем будет закончено строительство дороги.

– Я просто задала вам вопрос, – возразила Дженна. – Пытаться объяснить человеку его ошибки – удовольствие не для меня. Люди слышат то, что хотят услышать, и верят тому, во что желают поверить. Не стану отрицать – мне повезло в жизни. Я родилась, можно сказать, с серебряной ложкой во рту и ничуть об этом не жалею. Я благодарна дедушке за то, что у меня есть дом, правда, время от времени этим домом становится вагон. Он добился всего своим трудом – богатство не свалилось ему на голову.

Дженна не хотела злить Ченса, но была поражена тем, как холоден он стал. Мирный обмен шпильками был закончен.

– Своим трудом? – язвительно переспросил Ченс. – Да, пожалуй, можно сказать так. Но это выражение мало подходит человеку, известному своими махинациями на бирже и уничтожением людей. Мой отец был одним из тех, кого погубил ваш дед. Смерть отца – вот результат тяжелого труда Соломона Ли.

Он встал из-за стола и направился к двери.

– Ченс, как это случилось? Я хочу знать…

Его глаза наполнились гневом, печалью и столь живыми воспоминаниями, что Дженна почти ощутила его боль.

– Спросите своего деда. Вероятно, его рассказ вам понравится больше, чем мой. Как вы сказали, люди верят тому, во что хотят верить.

Он был так зол, что запутался в занавеси у входа. Проклиная это неожиданное препятствие, он почувствовал, что Дженна прикоснулась к его руке, словно подчиняя его своей силе.

– Пожалуй, и вы подходите под это определение, Ченс Кайлин, – произнесла Дженна серьезно. – Вы тоже верите тому, чему хотите верить. Я не сделала ничего, чтобы разорить вашего отца или убить его. Не надо обвинять меня в том, что произошло между вашим отцом и моим дедом. Возможно, вам известны не все подробности. Так не судите его – и меня, – пока не узнаете их.

Ченс стряхнул с плеча руку Дженны.

– Нет, мне известно все. Я видел, как моего отца раздавило между двумя грузовыми вагонами. Я был дома, когда Соломон пришел с грязным предложением к моей матери. Вы тоже были там холодной декабрьской ночью, Дженна. Вы ждали снаружи, у грязного доходного дома, сидя в роскошном экипаже.

Ченс наблюдал, как Дженна мысленно перебирает события прошлого, стараясь отыскать в памяти этот случай.

– Разве вас не шокирует то, что ваш милый дедушка желал обладать женой другого человека? Матерью троих сыновей? Вы знали, что он решил добиться ее любви во что бы то ни стало, ценой жизни других людей?

Ченс не обратил внимания на негодующее восклицание Дженны.

– Ваш дед так стремился завладеть моей матерью, что разорил моего отца. Соломон не сомневался, что в этом случае моя мать предпочтет бедному мужу богача. Но он не смог купить ее любовь и верность. Уверен, Соломону неизвестно, что это такое. Конечно, он не стал убивать моего отца собственными руками – он поставил его на колени, вынудил взяться за работу, которая погубила отца. Работа тормозного кондуктора предназначена для более подвижного, молодого человека.

Дженна быстро оправилась от потрясения, но поскольку Ченс не щадил ее, она решила дать ему понять – она в любом случае будет защищать деда.

– Сожалею о том, что случилось с вашим отцом, но вам придется кое-что понять: мой дедушка – точно такой же человек, как любой другой, Ченс. Он человек, и он имеет право любить и быть любимым. Да, вероятно, он даже жаждет любви, так же, как временами, должно быть, жаждете вы! Он не святой, и я не стану извиняться за него. Может, он был не прав, но, должно быть, он слишком сильно любил вашу мать, если решился на такой поступок.

Никогда прежде Ченсу не приходило в голову, что Соломон Ли мог любить его мать – вероятно, так же сильно, как любил его отец. Титан вдруг оказался уязвимым, как простой человек, причем благодаря матери Ченса. Почему он, Ченс, не мог представить себе ее чувства? Или чувства мужчины к ней? Ведь Лили Кайлин до сих пор красива, неудивительно, что она еще привлекает внимание мужчин. Трудно поверить в то, что Соломон Ли способен любить, но, видимо, такое действительно возможно.

Рядом с Ченсом стояла Дженна Ли, без смущения говоря о любви и похоти. Ченс много знал о последнем, но почти ничего – о первом.

Невольно он приподнял рукой ее голову за подбородок и провел большим пальцем по розовым шелковистым губам, вкус которых почувствовал только однажды. В тот раз, на руднике, он просто пытался испугать Дженну, заставить ее уйти и отказаться от нелепого предложения. Теперь же ему хотелось поцеловать ее так, как мужчина целует женщину, к которой его неудержимо влечет. Ченс задумался о том, что, может быть, такое же влечение испытывал Соломон Ли к его матери. Укротить это влечение было невозможно, оно жгло изнутри, требовало завладеть Дженной и забыть обо всем на свете. Если так, тогда у них с этим старым ублюдком есть нечто общее.

– Вы так запросто говорите о желании, Дженна Ли, – хриплым шепотом заметил Ченс. – Неужели вы испытываете ко мне это чувство?

Дженну словно заворожили его глаза, его прикосновение, возбуждая внутри неудержимое желание отдаться ему. Такого желания она еще никогда не испытывала – оно было сродни животному инстинкту. Конечно, это не что иное, как инстинкт, ведь между ними нет любви… или других чувств. Только сильное влечение, которое способно погубить их обоих, если вовремя не укротить его.

– Я не испытываю к вам никаких чувств, – возразила Дженна. – Мы деловые партнеры, только и всего.

Ченс видел, как с левой стороны ее груди быстро приподнимается и падает тонкая ткань блузки, видел, как неотрывно Дженна смотрит на его губы – точно так же, как он сам, – и понимал, что она лжет. Мысленно он сравнил ее с бочкой меда, а себя – с медведем, который провел в спячке слишком много времени. Ему хотелось уничтожить этот мед в один присест.

Опустить руку стоило Ченсу неимоверных усилий.

– Рад был узнать, что вы и ваш дед обычные люди. Это позволит мне лучше понять своих партнеров. Прежде чем уйти, я бы посоветовал вам сегодня лечь спать в компании кольта. Тот, кто не желает видеть в Кердалене вашего деда, может захотеть избавиться и от вас.

Ченс с трудом сбросил незримые, мощные путы и вышел в темноту. Не обращая внимания на любопытных рабочих, он направился к своей постели, собрал ее и перенес поближе к палатке Дженны. Ему не слишком улыбалась перспектива спать так близко от нее, но, возможно, этим он причинит неудобство не только себе, но и Патерсону.