Текст книги "Огненные сердца"
Автор книги: Линда Сэндифер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
– Сидите смирно!
Дженна принялась вырываться из его настойчивых рук, не обращая внимания на жжение в груди и на то, что близость незнакомца заставила ее вспомнить об опасности. Ей было необходимо схватить оружие. Проследив за ее взглядом, незнакомец все понял и усмехнулся. По-прежнему придерживая ее за плечи, он со злостью посмотрел ей в глаза.
– Возьми пистолет, Делани, – приказал Ченс и сжал зубы, удивляясь, почему вдруг забавная ситуация привела его в раздражение. Может быть, потому, что незнакомка считала его всего-навсего грязным ублюдком? Неужели он действительно выглядит как преступник?
Делани подобрал дерринджер с пола и подал Ченсу. Дженни напряженно следила за ними.
Ченс поднялся, увлекая женщину за собой. Удерживая ее в плену своих сердитых зеленых глаз, он повернул ее руку ладонью вверх и вложил в эту ладонь оружие.
– Незачем стрелять в нас, детка, – глухо произнес Ченс и подобрал с пола свою шляпу. – Кажется, нам пора выходить.
ГЛАВА 2
Спустя несколько минут Ченс и Делани шагали вдоль поезда. Делани на ходу натягивал сапоги, неся в руках скомканный узел одежды.
– Что за дьяволица! – восклицал он. – Хорошенькая, конечно, но, по-моему, она была готова сделать с нами что угодно, лишь бы поразвлечься.
– Не разыгрывай роль невинного младенца, Делани. Ты и сам недурно позабавился. – Длинными шагами Ченс удалялся от частного вагона с позолоченной табличкой «Мариетта».
– Да подожди же, Кили, – Делани спешил за ним, неловко просовывая руки в рукава куртки. – Что это ты так разъярился? Мы выбрались не из адского пламени, а всего лишь из-под дула дамского пистолета!
Ченс поднял воротник куртки и закрыл лицо рукой. Ледяные градины ранили кожу.
– Неужели мы и в самом деле похожи на бандитов, Делани? Скажи честно.
Бородатое лицо Делани исказилось в ухмылке.
– А, так вот в чем дело! Мы привыкли к своему виду, Кили, но вряд ли выглядим так, чтобы эта цыпочка пожелала пригласить нас на чашку чая. И, как я уже говорил, если бы сегодня утром ты побрился, она не ошиблась бы и приняла нас за тех, кто мы есть на самом деле – за настоящих джентльменов.
Ченс попытался себя утешить.
– Ладно, все это неважно – я не очень люблю чай. Давай посмотрим, почему встал поезд.
С гор дул ветер, снегу навалило по колено, впереди вздымалась громада хребта Биттеррут. Ченс и Делани прошли вдоль стоящего поезда, временами пропадая в клубах пара, вырывающегося из-под вагонов. Из дверей вагонов выглядывали мужчины, в окнах виднелись озабоченные женские и детские лица.
Добравшись до локомотива, Ченс и Делани заметили, что тощего машиниста окружили пассажиры-мужчины, а он что-то говорил о резком ветре.
– Почти весь снег снесло вниз, к берегу реки, – объяснил машинист, – но рельсы все-таки придется расчищать. Можно дождаться рабочих из Спокана, но снег такой мокрый и тяжелый, что без нашей помощи все равно не обойтись, Мы могли бы начать уже сейчас. В поезде в багажном вагоне есть лопаты, фонари и топоры. Мне нужны три человека, чтобы набить снегом котел, и еще три, чтобы развести костры.
Не слушая никаких возражений, он направился к багажному вагону.
Ченс и Делани оказались последними в очереди за инструментом, и когда они подошли к машинисту, тот с любопытством оглядел их.
– Это вы пытались прыгнуть в поезд на ходу, верно?
Ченс объяснил, что вынудило их на этот поступок, и когда машинист узнал, что они с Делани владельцы рудника Вапити в Кердалене, то заметно успокоился.
– Ладно, – проговорил машинист, – если вы будете расчищать дорогу вместе с остальными, я не скажу кондуктору, что вы едете зайцами. Пожалуй, мне удастся вас где-нибудь спрятать, как только поезд сможет продолжать путь.
Ченс поблагодарил его и вместе с Делани направился к остальным.
Рельсы впереди освещала яркая фара локомотива, и фонари понадобились только тем, кто удалялся от него. Оказалось, на рельсы обрушилась снежная лавина – большей частью она скатилась вниз, к реке, но оставшийся на рельсах снег был глубоким и слежавшимся. Он подтаял во время недавней оттепели, затем замерз, и тряски рельсов было недостаточно, чтобы сбросить его.
Ченс нашел себе место и поставил фонарь в снег. Он высветил круг диаметром всего несколько футов, который со всех сторон обступала темнота.
Делани устроился поблизости, молча принимаясь за дело. Несколько мужчин работали вместе с ними, остальные оттаскивали подальше от дороги снег, обломки дерева и камни, принесенные лавиной. Работы с избытком должно было хватить на целую ночь.
Соломон водрузил шляпу на редеющие седые волосы, мимоходом отметив, что пора подровнять их. Поезд остановился так резко, что Соломон упал и ударился об угол стола в салоне вагона «Полумесяц». Рана слегка кровоточила, но не причиняла боли.
Выйдя из вагона, он поднял воротник повыше, защищаясь от ветра. Утопая галошами в снегу, Соломон Ли нашел лопату и присоединился к работающим.
Тут же инженер Генри Патерсон, управляющий компании Соломона, заметил его и поспешил подойти, вежливо, но твердо расталкивая широкой грудью встречающихся на пути людей.
– Черт побери, Соломон, никому и не вздумалось бы заставить тебя расчищать снег! – воскликнул он.
– Почему бы и нет? – Соломон отбросил полную лопату снега, чуть не засыпав ноги Генри. – Потому что я Соломон Ли или потому что мне уже семьдесят?
– Причина и в том, и в другом.
– О чем ты тревожишься, Генри? Боишься, что у меня прихватит сердце? По-моему, ты будешь только рад этому – ведь тогда тебе не придется строить эту дорогу.
– Ты осуждаешь мое нежелание строить ее? После того как ты и Дженна чуть не попали под пули, а топограф был убит здесь прошлой весной, я вынужден думать, что некто подает нам знак. Вероятно, тебе следует серьезно задуматься. Знаю, ты способен забыть о себе, но позаботься, по крайней мере, о Дженне!
Соломон взглянул на Патерсона, не замечая, что снег налипает на брови и ресницы. Генри несправедливо обвинил его в равнодушии к судьбе Дженны. Откровенно говоря, Соломон заботился только о ней. Игры на бирже оставались для него всего лишь приятным времяпрепровождением, воспоминанием о временах, когда Соломон был нищим мальчишкой-эмигрантом.
С тех пор как Дженне исполнилось пять лет, а Соломону пришлось взять на себя заботу о ней, старик мечтал уберечь внучку от всех невзгод, ибо считал, что она уже достаточно выстрадала, потеряв родителей и братьев. Но Соломон не переставал упрекать себя за самое досадное событие в жизни Дженны – за ее брак с этим ублюдком Филиппом Дрезденом и за развод, случившийся одиннадцать лет назад.
Бог свидетель, ему следовало распознать в этом человеке охотника за богатством. Но Соломон радовался этому браку, считая Дрездена достойным мужем для Дженны. Дрезден одурачил их обоих так же, как бесчисленное множество женщин. Вскоре после свадьбы им обоим пришлось узнать, что Дрезден жил одной мечтой – заполучить в жены богатую наследницу. Соломон был потрясен этим не меньше, чем Дженна, как только оба поняли, что ею воспользовались в корыстных целях.
С тех пор в каждом мужчине Дженна видела нового Дрездена – впрочем, в большинстве случаев она оказывалась права. Никто из многочисленных претендентов на ее руку не отделял ее от богатства и власти Соломона, и потому Дженна вскоре замкнулась в себе, не питая надежд на романтические чувства. Единственным мужчиной, с которым она продолжала общаться, был Генри, человек старше Дженны на двадцать пять лет Разумеется, они были всего лишь друзьями, но Дженна во всем доверяла Генри.
Соломон чувствовал, как пуста и безрадостна жизнь Дженны – несмотря на то, что сама она никогда не заговаривала об этом. Она отдавала все силы разведению лошадей на ранчо в Коннектикуте – это дело она начала, когда ей было двадцать два года. Но как бы ни любила Дженна своих четвероногих питомцев, они не могли заполнить пустоту в ее жизни – как и дружба с Генри. Дженна ничем не отличалась от других женщин: ей хотелось любить человека, который бы любил ее, а не деньги семейства Ли. Ей хотелось иметь детей. Дженна Ли ни о чем не мечтала так страстно, как о счастливой семейной жизни.
Наконец Соломон заговорил:
– Я не принуждал Дженну отправляться сюда вместе со мной. Она знала, что это рискованная затея. К тому же ей уже тридцать лет и, по-моему, она имеет право принимать решения самостоятельно.
– Хорошо, если ты не пренебрег смертельной опасностью, Соломон, но ты упустил кое-что еще. Ты обеспечил будущее Дженны, сделав ее своей наследницей, но готова ли она вести борьбу с твоими соперниками, которые наверняка воспользуются твоей смертью – неважно, умрешь ты сам или будешь убит? Дженна разбирается только в делах своего ранчо.
– Только не надо под предлогом заботы о Дженне заставлять меня провести в постели последующие двадцать лет, или сколько мне там осталось до смерти, Генри. – В глазах Соломона появился ледяной блеск. – Ты недооцениваешь ее. Дженна сумеет распорядиться своим наследством. Она знает даже то, чего, вероятно, не представляешь себе ты. Нет, давай прекратим этот разговор. Лучше расскажи, как продвигаются дела с полосой вдоль реки.
Сжатая челюсть Генри была единственным внешним признаком его раздражения.
– Покупка участков продвигается медленно – еще бы, с этой шайкой упрямых глупцов. Почти таких же упрямых, как ты.
Соломон пропустил мимо ушей последнее замечание.
– Ты хочешь сказать – с шайкой авантюристов. Если уж они решились явиться сюда, то сделают все, чтобы захватить земли на границе Кердалена, у реки. Они считают, что если им не удалось сколотить состояние, добывая золото и серебро, то они способны отнять прибыль у меня. Безусловно, их требования незаконны. Я никогда не прибегал к такой тактике и не намерен начинать ее сейчас. Неужели они и вправду считают, что я добился успеха благодаря глупости?
Возразить Генри было нечего. Соломону Ли принадлежали двадцать пять тысяч миль железных дорог США и еще тридцать тысяч находились под его контролем. Его называли железнодорожным магнатом, королем Соломоном Ли. Отчасти он сколотил состояние честным путем, но от случая к случаю, по привычке почти всех дельцов, подвизавшихся на рынке ценных бумаг, он прибирал к рукам сотни тысяч долларов, не выбирая средств. Однако и Соломон и Генри знали – глупость еще никому не помогала добыть ни единого цента.
Неожиданно перед ними возникла фигурка Дженны, и Генри облегченно вздохнул. Дженна прикрывала лицо от слепящих сырых хлопьев.
– Дедушка? – изумленно спросила она. – Это ты?
Соломон с явным усилием выпрямился и тяжело оперся на лопату, пытаясь успокоить дыхание. Дженна стояла перед ним в роскошном длинном котиковом манто, отделанном собольим мехом. Черный капор обрамлял ее очаровательное лицо, заставляя Соломона искренне гордиться внучкой. На мгновение он пожалел, что родители не видят, в какую красавицу превратилась Дженна. Временами ее манеры и речь напоминали Соломону любимую жену Мариетту, которая погибла при крушении поезда вместе с его сыном, невесткой и другими внуками двадцать пять лет назад.
– Да, я, – коротко ответил он. – Что-нибудь стряслось?
Дженна оглядела заснеженные рельсы и насыпь за ними, круто спускающуюся к реке Кларк-Форк.
– Нет, но разве тебе обязательно быть здесь, дедушка? – она повысила голос, чтобы перекричать ветер, и отвернулась от бьющего в лицо снега. – Почему бы тебе не оставить эту работу тем, кто помоложе? Должно быть, и рана на голове еще болит…
Замерзшие губы почти не двигались, но ради Дженны Соломон изобразил улыбку. Глядя на свою внучку, он забывал о тревогах; улыбка Дженны возносила с земли на небеса, позволяя Соломону не считать себя бессердечным или слишком старым. Он был убежден, что, если бы не тревоги о будущем Дженны, он стал бы одним из дельцов, которые слишком быстро приобретали множество вредных привычек, сокращая себе жизнь.
– Рана болит не настолько сильно, чтобы уложить меня в постель, дорогая.
– Шарлотта приготовила ужин. Не хочешь ли присоединиться ко мне?
Соломон воткнул лопату в снег. Когда Генри не мог успокоить его, Дженне это удавалось без малейших усилий.
– Звучит заманчиво, дорогая. Пойдем с нами, Генри.
– Нет, благодарю, – ответил Патерсон. – Я приду попозже.
Обрадованная быстрым согласием дедушки, Дженна ступила на узкую тропку в снегу, держа фонарь высоко над головой. Они успели пройти несколько шагов, когда Дженна услышала сзади приглушенные звуки и сдавленный стон.
Она повернулась, преодолевая ветер и путаясь в тяжелом манто. Она видела свет фонаря Соломона, но почему-то фонарь лежал в снегу, а самого Соломона нигде не было видно – он затерялся в темноте.
Дженна поспешила назад по протоптанной в снегу тропе и застыла, увидев длинную струйку крови на снегу. Предчувствуя что-то страшное, Дженна бросилась к Генри.
Задыхаясь, она схватила его за руку.
– Он исчез, Генри! Дедушку убили!
ГЛАВА 3
Все, кто слышал слова Дженны, побросали лопаты. Спустя несколько секунд на крики стали сбегаться люди, скользя по краю насыпи. Соломон Ли словно сквозь землю провалился. Дженна догадывалась, что он скатился к ледяной воде. Но откуда взялась кровь? Неужели звук, который Дженна приняла за рев бури, был выстрелом? Объяснение этому могло быть только одно…
Не в силах ждать, пока люди отправятся на поиски, Дженна начала спускаться по склону, но Генри бросился за ней и вернул ее.
– Ты сейчас ничем ему не поможешь!
Дженна отбивалась до тех пор, пока они оба не упали в снег. Обхватив за плечи, Генри поднял ее на ноги, но Дженна продолжала вырываться из его рук.
– Ты ничего не сможешь сделать! – настаивал он. – Должно быть, река уже унесла его.
– Пусти меня! Я должна найти дедушку!
Вдруг Дженна увидела, что двое одетых в темное людей спускаются к берегу, а остальные тащат из поезда веревку. Поднялся снежный вихрь, люди исчезли из виду, но Генри по-прежнему не выпускал Дженну.
Она слышала обрывки разговоров, понимая по ним, что постепенно люди сбегаются к месту происшествия, несут веревки и становятся в цепочку, протянувшуюся от рельсов до берега реки. Наконец Дженна вырвалась и прошла в толпу.
В этот момент снизу донесся крик.
– Нашли! Он зацепился за камень у самого берега! Сейчас попробуем поднять его.
Почти ослепленная снегом, Дженна бросилась вдоль рельсов туда, где толпа была особенно многочисленной. Генри поспешил следом, пытаясь удержать ее, но Дженна успешно ускользнула.
– Спускайте веревки! – крикнул кто-то. – Да поживее, иначе мы все замерзнем!
Темное, промокшее тело Соломона затаскивали на насыпь. Веревка была обвязана вокруг его груди, руки беспомощно свисали по бокам. Позади него на насыпь взбирались двое мужчин.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Соломона положили на рельсы и развязали веревку. Дженна упала рядом и положила его голову к себе на колени. Сбоку у него проступала кровь, но Дженна не могла понять, был ли дедушка ранен или ударился о камень. Холодная вода на время остановила кровотечение. Дженна смахнула снег с лица деда и вздохнула с облегчением, едва он открыл глаза. Соломон Ли медленно перевел взгляд с внучки на двух своих спасителей, которые промокли до нитки и дрожали всем телом.
Люди, спасшие жизнь Соломону, были теми, что прыгнули в поезд на ходу. Дженна взглянула на того из них, кто был повыше, черноволосого, и его глаза вспыхнули ненавистью, едва он разглядел лицо ее деда, – в этом не могло быть ошибки.
Несколько пассажиров взяли Соломона на руки и понесли к поезду, предоставив спасителям самим позаботиться о себе. Дженна бросилась за дедом, а тот, повернув голову, все еще с удивлением смотрел на незнакомца. Соломон шевелил замерзшими губами, но не мог произнести ни звука. Толпа сомкнулась за ним, скрывая из виду двоих мужчин, и протянутая к ним рука Соломона безвольно повисла. Дженна догнала его, удивляясь, чем привлекли внимание дедушки два незнакомца. Почему? Кто они такие? Неужели дедушка знал их? Или просто пытался поблагодарить?
Его внесли в купе вагона «Мариетта». Пассажиры вернулись к работе. С помощью камердинера Малколма Рида и его жены Шарлотты, горничной, Дженна сняла с деда промерзшую, мокрую одежду и укрыла теплыми одеялами, Теперь она ясно видела, что рана была от пулевого ранения.
Впечатлительный англичанин Малколм побледнел при виде раны и быстро удалился под предлогом поиска бинтов. Соломон еще не оправился от потрясения, пока Дженна и Шарлотта хлопотали над ним. Он отчужденно смотрел в потолок, ничего не различая вокруг.
В дверях купе появился высокий мужчина лет сорока.
– Я услышал о случившемся, – произнес он. – Меня зовут Луис Вуд, мне принадлежит лесопилка в Кердалене. Мне доводилось лечить пулевые ранения во время войны. Вы позволите осмотреть раненого?
Дженна облегченно вздохнула.
– О да! Прошу вас, входите. – И она отошла в сторону.
Соломон, казалось, даже не заметил, что Вуд осматривает рану.
– Пуля прошла навылет, – наконец объявил Вуд. – По-видимому, пуля малого калибра. Вероятно, стреляли из дерринджера. Судя по виду раны, выстрел был сделан с близкого расстояния.
Дженна склонилась над дедом.
– Ты видел, кто напал на тебя, дедушка?
Не глядя на внучку, Соломон слабым голосом ответил:
– Нет. Тот, кто в меня стрелял, стоял сзади.
Вернулся Малколм с бинтами. Сбившись в тесном купе, он, Дженна и Шарлотта смотрели, как Вуд делает перевязку. Вскоре Соломон заснул.
Закончив, Вуд с тревогой посмотрел на Соломона.
– Если его не убьет рана, это сделает инфекция. Холодная вода только ухудшила его состояние. Правда, обморожения не видно, но необходимо держать его в тепле и накормить как можно скорее. Сейчас пусть поспит, но как только мы достигнем Кердалена, необходимо показать его врачу.
Дженна проводила Вуда из купе и попыталась заплатить ему за работу.
– Нет, мисс Ли. Я не врач, я не могу принять ваши деньги. Я был рад оказать вам помощь.
Прощаясь, он прикоснулся к своей шляпе. Когда Вуд ушел, Дженна поспешила вернуться к деду.
Наконец руки Соломона согрелись, бледность исчезла с лица. Немного успокоившись за него, Дженна вновь подумала о том, что кто-то желал ему смерти.
Ей было необходимо поговорить с Генри. Шарлотта предложила побыть с Соломоном, и Дженна ушла.
Она нашла Генри в салоне вагона. Он сидел в глубоком раздумье, с бокалом бренди в руках. Завидев Дженну, Генри поспешно вскочил.
– Как Соломон?
Внезапно ослабев от тревог, Дженна упала в кресло, а затем рассказала все, что сообщил ей Вуд.
– Я надеюсь только на то, что мы скоро приедем в город и сможем вызвать ему врача, – с беспокойством заключила она.
Генри направился к буфету красного дерева и вновь наполнил свой стакан.
– Проклятие! Говорил я ему – надо убираться из этих гор, пока его самого не прикончили, но Соломон считает, что его дела важнее жизни. Дженна, надо убедить его забыть о строительстве новой дороги, – настойчиво проговорил Генри. – Есть другие дела – более прибыльные и менее опасные. Ты не согласна?
Естественная реакция Дженны была такой же, как у деда. Если кому-то удастся запугать их на этот раз, смогут ли они построить когда-либо железную дорогу? Вероятно, Генри был более практичным человеком, но Дженна знала, что власть и сила требуют подтверждения. Отступить значило потерять все. К несчастью, их враг предпочел выбрать тактику засад вместо открытого противоборства, и даже самый отважный человек не решился бы выступить против соперника-невидимки.
– Я поговорю с ним, – ответила Дженна, не признаваясь в своих мыслях, ибо знала, что Генри не одобрит ее мнение. – Боюсь, никто не сможет оказать влияния на дедушку, даже я. Ты ведь знаешь, если ему захочется чего-нибудь добиться, он не остановится ни перед чем.
Генри осушил еще один бокал бренди.
– Да, к сожалению. Просто не могу понять, чем привлекла его именно эта дорога, почему он решился вести здесь строительство, несмотря на риск для собственной жизни.
– Боюсь, я не смогу этого объяснить, Генри. Он никогда об этом не говорил, только упоминал, что здесь можно получить прибыль.
– Как будто у него без того мало прибыли!
– Ты же знаешь, для него важнее всего вызов.
– Да, полагаю, ты права. Вызов необходим Соломону, как воздух всем нам.
Дженна раздвинула золотистые занавески на окне рядом с ее креслом, чтобы взглянуть, как продвигается расчистка заноса. Увидев раскачивающийся неподалеку фонарь, Дженна поняла, что буран продолжается.
В пассажирских вагонах женщины и дети выключили свет и пытались уснуть. Вокруг было тихо, лишь шум ветра нарушал тишину. Дженна напрягла зрение, пытаясь разглядеть во мраке работающих.
Внезапно Дженна опустила занавеску, с испугом осознав, что ищет взглядом зеленоглазого незнакомца. Чем он привлек ее внимание, почему вызвал желание увидеть его еще раз?
Генри оставил бокал на полке буфета и прошелся по салону к Дженне, неправильно истолковав ее задумчивость.
– Не тревожься. С дедушкой будет все в порядке.
Генри дружески обнял ее. Дженна склонила голову на его сильное плечо, изнемогая от усталости. Что бы она делала без Генри? Он всегда поддерживал ее в трудные минуты.
– Выпей что-нибудь, – предложил Генри. – Ты успокоишься и сможешь заснуть.
Дженна не пила вина вообще, но сейчас спиртное могло оказать ей пользу. Она согласно кивнула.
Генри налил ей бренди. Подняв стакан, Дженна вгляделась в отблеск света от люстры, пляшущий на стенках бокала и густой жидкости в нем.
– Предлагаю тост! – заявила она, надеясь развеять уныние. – За здоровье дедушки и будущий успех!
Генри вдруг сжал губы в тонкую прямую линию. Одним глотком он выпил бренди, не высказав одобрения тосту.
– Генри, в чем дело?
– Черт побери, Дженна, неужели на нем свет клином сошелся? Как же твой успех? И мой? Почему ты считаешь меня всего-навсего стариком? А о себе ты даже не думаешь!
Она была изумлена горечью в его голосе, но признала, что уже не в первый раз Генри говорит о ее дедушке со скрытым раздражением. Откровенно говоря, Дженна понимала причины его недовольства. В то время как к Соломону Ли отовсюду стекалось золото, единственное большое дело Генри с треском провалилось из-за паники на Уолл-стрит – по крайней мере, так слышала Дженна. В то время она была еще ребенком.
Генри так и не сумел вновь сколотить состояние или оправиться от потрясения, хотя большинство, включая деда Дженны, были убеждены в обратном. Жена потребовала у Генри развод и забрала детей. Он понемногу опускался и спасся только благодаря тому, что Соломон сделал его управляющим своей компании, услышав об опыте и способностях Генри. Он обладал даром организатора, умел успешно руководить группами рабочих. Строить железные дороги он начал прежде, чем был втянут в грязную махинацию, погубившую его.
Лет пять назад Дженна как-то спросила Генри, почему он не женился снова.
– Иногда бывает лучше просто помечтать, Дженна, – ответил он. – Мечты не приносят ни разочарования, ни боли…
Генри подвинул пальцем пустой бокал, не взглянув на нее.
– Прости, Дженна, – виновато проговорил он. – Я забыл, что и твой и мой успех связаны с делами и успехом Соломона. Иногда это тревожит меня, вот и все. Хотел бы я убедить Соломона отказаться от этого строительства! Ты непременно должна поговорить с ним. На карту поставлены жизни каждого из нас, не только его.
Дженна не понимала, почему дедушка оказывает на нее столь огромное влияние. Она любила его больше всех на свете, но знала слишком хорошо, чтобы понять: попытки отговорить Соломона будут совершенно бесполезными. Если он загорался какой-либо идеей, все возражения оказывались напрасными. И потому Дженна чувствовала, что если дедушка предпочтет скорее умереть, нежели отступить перед противником, то она должна встать с ним плечом к плечу.
Кроме Дженны, у Соломона не осталось ни одного близкого человека. Никто не помог бы ему, даже если труд всей его жизни мог оказаться напрасным. Единственный сын Соломона был мертв. Сестры Соломон лишился уже лет двадцать назад. Оставались только дальние родственники со стороны его матери. Они жили в Европе и не интересовались ни самим Соломоном, ни его делами. Ему был необходим хоть кто-нибудь для борьбы ради него и вместе с ним, чтобы защитить дело всей жизни.
Если сейчас дедушка не в силах завершить свою работу, Дженне придется занять его место – по крайней мере, пока он не поправится. Она всегда жила беззаботно, оставалась в тени деда, держалась за его руку, позволяла вмешиваться во все, даже в собственные мысли. Ранчо в Коннектикуте было самым смелым предприятием со стороны Дженны, единственным, к которому не приложил руку ее дед.
Генри желал заключить с ней союз против Соломона, но Дженна не могла и не хотела пойти на это.
Она отставила бокал.
– Надо проведать его, Генри. Ты не знаешь, где люди, которые спасли дедушку? Мне бы хотелось поблагодарить их и убедиться, что с ними все в порядке.
Казалось, Генри гораздо больше занимает вопрос о том, как убедить Соломона отказаться от строительства дороги, чем изъявление благодарности незнакомцам.
– Я предложил им воспользоваться салоном «Полумесяц» и двумя купе на ночь и дал им сухую одежду.
– Как я рада, что ты позаботился о них, Генри! Сейчас я могу думать только о дедушке. Пожалуйста, побудь здесь – я не задержусь.
