Текст книги "Солнечная ведьма (ЛП)"

Автор книги: Линда Джонс Уинстед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Глава 10

На третий день пути Софи начала плакать. Слезы полились совершенно внезапно. Сначала беззвучно, потом с рыданиями и снова беззвучно. Беспрестанные, горькие слезы. Кейн умел обращаться с мечом и ножом, знал, как выживать за счет земли, как бесшумно подкрасться к врагу и убить без единого шороха. Но он понятия не имел, как ободрить женщину, до боли желавшую вернуть своего ребенка.

Она проплакала большую часть недели, но всякий раз, когда Кейн предлагал остановиться, отказывалась. Они останавливались во встречных городах, чтобы купить провизии, давали лошадям передохнуть и устраивали перевал тут и там, чтобы немного поспать.

Но из-за разбитого сердца Софи они ни разу не задержались даже на пять минут.

Ее женский цикл немного замедлил их путешествие, хотя она пыталась не допустить этого. Однако в течение нескольких дней им часто приходилось останавливаться ради женских дел, о которых Кейн ничего не хотел знать. Из-за этих задержек Софи, похоже, сердилась на собственное тело, будто то ее предало.

На первый взгляд, Софи Файн казалась хорошенькой девочкой, которой суждено всю жизнь провести под чьей-то защитой. Сейчас сестер, потом заботливого мужа или внимательного любовника, раз уж она утверждала, что не собирается выходить замуж. Но за ее голубыми глазами, красивым лицом и соблазнительным телом – за слезами – в ней скрывались стальной стержень и решительность солдата. Она оказалась таким же воином, каким когда-то был он.

Кейн пытался убедить себя, что его любовь к Софи – это лишь иллюзия, порожденная жалостью, сочувствием и сексуальной неудовлетворенностью. Как только она вернет ребенка, и он проведет ночь в ее постели, эта нездоровая потребность заботиться о ней, утешать и никогда не отпускать пройдет. Должна пройти.

Софи полагала, что министр Сулейн – ее отец, хотя Кейн все еще в этом сомневался. Ее доказательства звучали неубедительно: общее имя и требование Гэлвина Фарела представиться Сулейну по прибытии в город. Она сказала, что узнает правду, встретившись с министром лицом к лицу. По-видимому, мать говорила ей, что у нее отцовские глаза.

Если Софи действительно дочь министра Сулейна, то это объясняло внезапную зацикленность Фарела на Софи. Для честолюбивого торговца женитьба на дочери столь уважаемого и высокопоставленного человека, несомненно, станет большим шагом вперед.

Софи заслуживала лучшего, чем брак во имя амбиций.

– Уже можно остановиться на ночь, – объявил Кейн. Софи, как порой бывало, обогнала его на дороге. Она часто подстегивала свою кобылу, устремив глаза на горизонт, словно ожидала, что перед ними вот-вот предстанет дворец императора.

– Не сейчас, – не оглядываясь ответила она. – У нас еще есть время до темноты.

При таком темпе, чтобы добраться до столицы, им потребуется не меньше еще одной недели, но уж точно не полные три, как предсказала Жульетт. И хотя Кейн не был готов верить каждому слову ведьмы, он постоянно оставался настороже, выискивая неприятности, которые могли вызвать задержку. Пока поездка проходила без приключений. Возможно, Жульетт просто ошиблась.

– Тут неподалеку есть хорошее место для лагеря, – объяснил он. – Пища для лошадей, маленькая пещера для нас. – Он глянул на серое небо. – Стемнеет меньше чем через час, и сегодня вечером пойдет дождь.

Софи тоже посмотрела наверх с таким видом, будто небеса ее обманули.

– Из-за погоды нам придется двигаться медленнее, да?

– Возможно.

– Это задержит нас на целую неделю?

– Вряд ли, – даже если дождь окажется сильнее, чем обещало мрачное небо, то он, без сомнений, задержит их лишь на день-два, не больше.

Софи не говорила ни слова о пропавшей Ариане, но он видел муку на ее лице. Если бы мог, Кейн с радостью принял бы ее боль на себя.

Его собственные физические страдания уменьшались с каждым днем. Мигрени все еще иногда накатывали, но уже не были столь интенсивными, как поначалу, и проходили быстрее. Боль, которую он сейчас испытывал, очень походила на ту, что одолевала Софи. За прошлые несколько дней она обосновалась в его груди, засела там, подобно тяжелому камню. Он едва знал свою дочь, тогда, как же могло случиться, что ее потеря так ранила? Кейн пытался не обращать внимания на свои чувства, сосредоточился на заботе о Софи и утешении ее печали. Это было легче, чем признаться в собственном неожиданном горе.

Он проследит, чтобы Гэлвин Фарел умер за то, что сделал. Только эта мысль и поддерживала его изо дня в день.

Когда они достигли места разбивки лагеря, Софи извинилась и ушла сполоснуть лицо в пруду, пока Кейн расседлывал лошадей. Он знал, что она собирается там поплакать. В последние дни она старательно сдерживалась, видя, что он наблюдает за ней, но когда ненадолго оставалась одна, ее глаза потом всегда были красными, а лицо опухшим сильнее, чем прежде.

Кейн хотел остановить Софи. Хотел обнять и заверить, что все будет хорошо, успокоить простыми прикосновениями. Не поцелуями, не сексуальными ласками. Он просто хотел сжать Софи в объятиях и забрать ее боль, хотя для него это желание было совершенно незнакомым. И он сомневался, что оно ему нравится. За всю свою жизнь он никогда не испытывал такой беспомощности.

Но все-таки он не остановил Софи, а позволил уйти к водоему и выплакаться.

Кейн же тем временем строил планы мести. Нет, правосудия. Он хотел убить Фарела не только за то, что тот забрал Ариану, хотя одно это уже было достаточной причиной. Кейн хотел заставить его страдать так же, как страдала Софи.

Возможно, она не останется его женщиной навсегда. Их разделяло слишком много препятствий, чтобы даже мечтать о совместной жизни, но она была его женщиной сейчас, а значит, он имеет полное право защищать ее от мужчин вроде Фарела.

Он только закончил расседлывать вторую лошадь, когда услышал вскрик. Короткий и резкий, будто Софи начала звать на помощь и внезапно остановилась. Кейн побежал к пруду. Может, она увидела змею или испугалась какой-то другой дикой твари. Поблизости не осталось ни одного поселения и прошло уже больше двух дней, как они перестали встречать других путников. В этих местах людям нечего было делать. И все же, тот крик звучал испуганно. Все стихло.

– Софи? – позвал он.

Тишина встревожила его куда больше, чем резкий возглас, и он побежал быстрее.

– Софи! – он прорвался сквозь высокую траву, добрался до края водоема и глянул вниз. По некогда неподвижной воде пробегала легкая рябь. Кейн обернулся, острым взглядом осматривая местность. Софи не могла просто исчезнуть, неважно ведьма она или нет.

Его сердце начало биться чаще, дышать стало труднее. Он бывал в сражениях, терял любимых, смотрел в лицо смерти. Но никогда не боялся так, как сейчас, когда внезапно обнаружил, что необъяснимым образом остался у пруда один, а на воде растаяли последние волны.

– Софи!

Озадаченная Софи открыла глаза. Вокруг было темно, и она не могла пошевелиться, поскольку оказалась связана по рукам и ногам. Она лежала на плоском, твердом и холодном камне, и пока к ней возвращалось сознание, поняла, что видеть ей мешает закрывающая глаза полоска мягкой ткани.

Она помнила, как плескала на лицо прохладную воду, потом обернулась и оказалась перед широкой, обнаженной грудью. Софи закричала, но большая и определенно мужская рука сунула ей под нос что-то душистое. А потом… ничего.

Софи застонала. Это не правильно. Сейчас она должна ехать за своей дочерью. Каждая минута, проведенная без Арианы, казалась слишком долгой.

Глубокий, приятный голос произнес:

– Я уж думал, ты никогда не проснешься.

Софи повернула лицо по направлению к голосу. Ей следовало испугаться, но в настоящий момент для страха у нее не оставалось ни времени, ни терпения.

– Кто ты? Что ты сделал? Кейн не позволит тебе причинить мне вред, поэтому немедленно меня отпусти. И когда он нас найдет, возможно, я смогу убедить его не делать тебе больно. – Она пыталась казаться уверенной. Когда он нас найдет. Не «если». Ни в коем случае не «если».

Софи ахнула, когда мужчина резко поднял ее в сидячее положение, прижал нос к ее шее и сделал долгий, глубокий вдох. Она ничего не могла видеть, но, определенно, чувствовала его близость и дыхание.

– Прекрати!

– Возможно, ты не та, – заявил ее похититель. Сквозь его глубокий, бархатный голос, словно мед, просачивалось разочарование. – Когда я унюхал твое приближение, то решил, что ты она, но я мог ошибиться.

– Ты унюхал мое приближение?

– Два дня назад.

Да, с тех пор, как она уехала из дома, купание занимало не высокое место в списке ее приоритетов, но откровенно говоря… Софи была оскорблена.

– Сейчас я сниму с твоих глаз повязку, – сказал похититель. – Не бойся.

Софи кивнула, и он начал развязывать шелковистую ткань. В любом случае, она должна не растеряться и убедить этого человека сейчас же освободить ее. Кейн, наверняка, сходит с ума. Как давно ее похитили? Минуты или часы прошли с тех пор, как она плескала на лицо прохладную воду, чтобы скрыть слезы?

В глаза ударил солнечный свет, ответив на этот вопрос. Часы. Когда она пришла к водоему, близилась ночь. На вечер Кейн предсказал дождь, и до сих пор он ни разу не ошибся в своих прогнозах. Сейчас не было ни дождя, ни туч, только солнце и голубое небо. Софи моргнула один раз, второй, затем остановила взгляд прищуренных глаз на похитившем ее мужчине. Когда он схватил ее, все случилось так быстро, что она успела увидеть лишь его грудь и большую руку. Теперь, получив возможность разглядеть его целиком, она поняла, что он оказался еще крупнее, чем она думала. Он был широкоплечим и, несомненно, выше шести с половиной футов [4]4
  6,5 фута = 198.12 см


[Закрыть]. А еще весьма мускулистым, что трудно было не заметить, поскольку он носил лишь… короткую клетчатую юбку, похоже, сделанную из шкуры коричневого животного. Странно, но его угловатое лицо было чисто выбритым.

А может, он и не брился. На его широкой, мускулистой груди волос тоже не было, наверное, они не росли ни там, ни на челюсти. Он, определенно, не походил на человека, который провел утро перед зеркалом в заботе о своей внешности.

Его лицо, резкое и мужественное, в то же время было красивым: с полными губами и носом прекрасной формы. Хотя на его лице и груди отсутствовала всякая растительность, волосы на голове были такими же длинными, как у нее, и почти такими же светлыми, хотя и более золотистыми. Они свисали неопрятными, запутанными прядями по плечам и закрывали половину лица.

Его глаза, глубокого, потрясающе золотистого цвета, казалось, видели ее насквозь. В них не отражалось ни страха, ни беспокойства о том, что Кейн или кто-либо еще сумеет их здесь найти.

– Я не могу тебя освободить, пока не удостоверюсь, что ты не та.

Ее сердце замерло.

– Разумеется, можешь. Я никому не расскажу о тебе. Откровенно говоря, у меня совсем нет времени. Я должна как можно скорее добраться до столицы. – Знает ли этот дикий человек о том, что такое сочувствие? Если да, то он не станет удерживать женщину вдали от ее ребенка. – У меня есть ребенок, – объяснила она.

– Я знаю. – Он принюхался к воздуху вокруг нее. – Я чувствую в тебе запах молока и страха.

Ее нижняя губа задрожала.

– Ариану похитили больше недели назад, и я собираюсь ее вернуть.

– Мужчина, который с тобой путешествует, кто он?

– Отец ребенка, – ответила Софи, – Он придет за мной. Если ты меня отпустишь, я могу встретить его и увести от тебя.

– Я не боюсь с ним встретиться.

Софи посмотрела на большие, покрытые рельефными мускулами руки своего похитителя. Да, он не из трусливых, предположила она.

Если страх не способен его мотивировать, возможно, это сделает дружба.

– Как тебя зовут?

– Рин.

– Я Софи. Пожалуйста, развяжи меня. Вряд ли я смогу от тебя сбежать, даже если попытаюсь.

Рин согласился с разумностью этих слов и начал развязывать узлы на ее лодыжках. Он воспользовался не грубой веревкой, а чем-то почти шелковистым. Выходит, он тщательно спланировал свое преступление. Он должен убедиться, что она не та? Что он имел в виду?

– Чем ты воспользовался, чтобы меня усыпить? – спросила она, когда Рин повернул ее спиной к себе и начал развязывать узлы на запястьях.

– Почему ты спрашиваешь? – для такого дикого на вид существа, он разговаривал слишком культурно.

– Если не ошибаюсь, ты прижал к моему носу какой-то лист, и я тут же потеряла сознание. Я интересуюсь растениями и их свойствами. – Все еще сидя, Софи повернулась к нему лицом. Она потерла запястья, задумчиво изучая его мужественное лицо. Испугается ли он правды? – Я ведьма.

– Знаю. – Он встал, обхватил своей большой рукой ее запястье и помог Софи подняться на ноги. – Я чувствую на тебе запах ремесла.

Софи попыталась резко выдернуть руку, но потерпела неудачу.

– Может, ты уже прекратишь упоминать о том, как я воняю! Я путешествовала, и, разумеется, у меня не было времени, чтобы принимать по пути ароматные ванны.

Его губы изогнулись в полуулыбке.

– Я сказал, что ты пахнешь, а не воняешь. Это, знаешь ли, разные вещи.

– Листок, – кратко напомнила она. – Что это было за растение?

Он сунул руку в висевшую у него на талии маленькую сумку, сделанную из шкуры животного, и вынул лист странной формы. Тот оказался маленьким, блестящим и насыщенно-зеленым.

– Говорят, дерево тэнни растет только в северных горах. Возможно, поэтому ты никогда о нем не слышала. Если сломать лист и вдохнуть аромат, это вызовет краткую потерю сознания.

– Краткую? Я проспала всю ночь!

– На разных людей растение действует по-разному.

Склонившись к его руке, Софи изучила невинный на вид листочек, даже протянула руку и осторожно коснулась грубого края. Потом резко выхватила у Рина лист, сломала двумя пальцами, и сунула ему под нос.

Он улыбнулся, забрал у нее сломанный листок и выбросил.

– Листья тэнни не действуют на энвинцев.

Кейн вел за собой лошадей, изучая следы. Он отстал от Софи и похитившего ее человека на несколько часов и был совершенно не способен выслеживать их ночью. Тогда как они продолжали от него удаляться.

Долгое время он находил следы лишь одной пары ног. Расположенные на длинном расстоянии друг от друга отпечатки голых, крупных ступней, вели от края водоема к северным холмам. Легкий ночной дождь замедлил его продвижение, но не остановил и не уничтожил следы полностью.

Прежде чем пойти дальше, Софи и похититель сделали передышку на скалистом выступе, и, начиная с этого места, отпечатков ног стало двое. Кейн не обнаружил признаков насилия, но это ничуть не умерило его тревогу. Если бы не те два года, что он прослужил в разведке у мятежников, то ни за что не смог бы сейчас идти по этим следам.

Всего несколько недель назад он считал Софи лишь сном и даже не подозревал о существовании Арианы. Теперь же ему казалось, что без них он станет ничего не стоящим, бесполезным человеком. Он уже потерял все… и не мог потерять еще и их.

Он глянул на безоблачное небо. Прошлой ночью дождь быстро пронесся дальше. Сейчас они с Софи могли бы хорошо продвинуться по пути к столице. Вместо этого он направлялся в дикие земли… прочь от дворца и своей дочери.

Вдали показались горы, голубые, серые и суровые. Даже с такого расстояния они выглядели бесконечно высокими. В таких краях мужчина мог скрываться годами, а женщина – исчезнуть навсегда.

Земля постепенно делалась более каменистой, и выискивать следы становилось все сложнее. Он едва не запаниковал, подумав, что может вообще их потерять. Если такое случиться, как он должен поступить? Продолжить поиски в горах или направиться в Арсиз, чтобы спасти дочь? Нет, Бог, несомненно, не заставит его выбирать.

Как раз когда он едва не оставил всякую надежду, Кейн увидел это: цветное пятно, не вписывающееся в окружающий пейзаж. Он побежал к нему и заулыбался, увидев лоскуток желтой ткани. В день похищения Софи носила желтую блузу, заправленную в коричневые брюки. Разорванная ткань могла бы обеспокоить его, если бы не была завязана аккуратным маленьким бантиком.

Он посмотрел вниз и в грязи, под ногами, увидел метку. Бороздку, возможно, сделанную каблуком ботинка.

Нацарапанная на земле стрелка указывала на север.

– Моя девочка, – тихо сказал Кейн, вскочил в седло и направился в подсказанном направлении.

– Пожалуйста, – уже не в первый раз взмолилась Софи – отпусти меня.

– Я еще не решил, как с тобой поступить.

От этих сухих слов вдоль по позвоночнику пронесся озноб.

– Тебе никак не нужно со мной поступать, только освободить, – сказала она.

Рин тянул Софи за шелковую веревку, которой снова связал ее запястья. Он простил ей неудавшуюся попытку усыпить его листом дерева тэнни, но все еще таил недовольство из-за того, что потом она дернула его за волосы и попыталась сбежать.

Глупый поступок.

Она никогда не выезжала за пределы Шэндли и горы Файн, а окружающий ее сейчас пейзаж сильно отличался от привычного. На севере их ждала внушительная цепь гор. На западе простирались плоские, безжизненные и, казалось, бесконечные равнины.

Она слышала о бесплодном сердце Каламбьяна, о жестких землях, столь недружелюбных к фермам и ранчеро, что ни одно поселение не продержалось здесь больше нескольких лет. А за последнюю сотню лет никто даже не пытался сделать сердце страны пригодным для жилья. Земля тут действительно была твердой. Суровой и неприветливой, но чего Софи совсем не ожидала – в то же время по-своему великолепной.

Она уставилась на спутанные волосы Рина. Какая магия освободит ее? Сердечное пожелание, традиционные чары… она не могла решить. Ей следовало чаще и более старательно учиться у Айседоры. Софи не знала заклинание, которое помогло бы ей в такой ситуации.

Если Жульетт не сумела остановить Гэлвина, то каковы шансы у Софи? Сестры никогда не изучали колдовство, способное защитить от насилия, поскольку не предполагали, что у них возникнет такая необходимость.

– Твой аромат все еще дразнит меня, словно ты – она. И время пришло.

– Время для чего? – резко спросила она.

– Ты задаешь слишком много вопросов.

– Так может, тебе стоило похитить кого-то другого!

На сей раз Рин проигнорировал ее замечание.

Слезы обожгли ей глаза. Когда Жульетт предупредила, что ехать одной небезопасно, она должна была высказаться конкретнее. Когда она предсказала, что поездка займет три недели, а не две, ей следовало присмотреться получше и узнать почему. Предостережение об огромном, упрямом энвинце весьма бы пригодилось.

Но Жульетт предупредила бы, если б увидела. Софи это знала. И все же…

– Ты слишком много плачешь, – бесстрастно заметил Рин, почувствовав ее состояние, даже не оглядываясь.

– Я не нуждаюсь в критике от… от… существа, которое меня похитило.

Рин обладал настоящим даром ее игнорировать.

– Твои чувства всегда лежат на поверхности. Они словно трепещут прямо на коже, вместо того, чтобы затаиться в глубине души, как им положено.

– Рассуждаешь как человек, который понятия не имеет, что такое чувства, – пробормотала Софи.

– Они тебя ослабляют, – продолжил он. – В твоих переживаниях есть сила, но ты теряешь ее с каплями воды, вытекающими из глаз. Тебе следует научиться удерживать ту силу и выплескивать ее более полезным способом. Я тебе помогу, – тихо добавил он.

– Я не хочу твоей помощи и не нуждаюсь в ней, – возразила Софи, гнев осушил глаза.

Рин не обратил не ее слова никакого внимания, и они продолжили неуклонно двигаться вперед. Неужели длинные ноги этого человека никогда не болят? И он не нуждается в пище, воде или отдыхе? Он двигался с небывалой легкостью, под бронзовой от загара кожей перекатывались мускулы, а ветер слегка ерошил длинные волосы.

Софи не понимала, почему Рин ее похитил, но это его обещание помочь ей использовать свои эмоции… похоже, он вовсе не собирался ее освобождать. А вдруг Кейн никогда их не найдет?

– Мне нужно ненадолго уединиться, – с наигранной скромностью сообщила она.

Он остановился, медленно повернулся и впился в нее взглядом:

– Опять?

– Я нервничаю, – защищаясь сказала она. – Сам виноват.

С тех пор, как они начали свой путь, она требовала уединения уже пять раз. Наверное, этот человек обладал зачатками цивилизованности, поскольку еще ни разу ей не отказал. Тем не менее, он заворчал.

Посмотрел на нее с подозрением, но, наконец, освободил и указал на маленький скалистый выступ.

– Не задерживайся.

Софи направилась в указанном направлении. Вдогонку ей донеслось предостережение:

– Если попытаешься сбежать, я сильно рассержусь!

Она даже помыслить не могла, чтобы сильно рассердить человека с комплекцией Рина. До сих пор он только раздражался и, возможно, бывал немного сбит с толку. Спрятавшись за камнями, Софи развязала блузу и оторвала от нее тонкую полоску, как делала уже пять раз за этот долгий день. Самым трудным был первый лоскуток. Она проткнула ткань острым камнем, потом потянула и оторвала узкий, длинный кусочек. С тех пор стало легче, поскольку подол рубашки превратился в лохмотья.

Земля становилась все более пустынной, поэтому поблизости не нашлось ни одной ветки, чтобы привязать к ней ткань. Софи сделала маленький бантик, положила его на небольшой камень и взмолилась, чтобы Кейн его заметил. Они с Рином, определенно, направлялись к ближайшей горе, и она каблуком ботинка нарисовала стрелку, указывающую в том направлении.

Софи улыбнулась, обогнула скалу и едва не врезалась в массивную обнаженную грудь Рина. Ее подбородок находился лишь немного выше его пупка.

– Я надеялась на уважительное отношение к моему уединению, – сказала она, как только ее сердце снова забилось почти нормально.

Рин издал звук, подозрительно похожий на рычание, и зашел за скалу.

– Стой! – воскликнула Софи.

Слишком поздно. Рин нашел желтый бантик и стрелку на земле.

В течение одного долгого момента он был абсолютно неподвижен и просто изучал бант с оставленной ею меткой.

– В который раз? – спокойно спросил он.

– Я не понимаю, что ты…

Для столь крупного человека Рин невероятно быстро протянул руки и расправил ее блузу. Он осмотрел подол, откуда она отрывала лоскутки, чтобы направить Кейна по следу.

Неожиданно Рин вернул бантик туда, где нашел. Затем стер сделанную ею стрелку и приказал:

– Нарисуй другую. В ту сторону, – он указал запад.

Софи покачала головой.

– Нет, – если Кейн отправится через пустынные равнины, то никогда ее не найдет!

Рин буравил ее взглядом, словно верил, что это заставит пленницу передумать. Софи покачала головой. В животе возникло неприятное чувство, во рту пересохло. Одно дело стоять на своем, но совсем другое, когда это означает неподчинение человеку, который, возможно, вдвое крупнее ее и, определенно, более чем в два раза сильнее.

Он ожидал капитуляции, но Софи не сдавалась. Поняв, что свирепый взгляд ее не поколеблет, Рин присел, схватил Софи за лодыжку, силой стянул ботинок и воспользовался каблуком, чтобы нарисовать собственную стрелку, которая указывала на запад. Потом медленно встал, посмотрел на равнины и улыбнулся.

Второй, обутой ногой, Софи пнула его в голень.

– Ты ублюдок! Отпусти меня сейчас же! Я заставлю тебя пожалеть. Кейн заставит тебя пожалеть. Он все равно меня найдет, какие бы хитрости ты не придумывал.

Рин наклонился, приблизив к ней свое лицо. Его улыбка исчезла.

– Знаешь, я ведь мог убить его только за то, что он к тебе прикоснулся. Это позволяется.

Софи внезапно почувствовала головокружение. Нет, предполагалось, что Кейну не причинят никакого вреда.

– Это полная бессмыслица, – она старалась заставить себя говорить спокойно, но ее голос дрожал. – Как такое может быть позволено?

– Нам пора идти, – невозмутимо отозвался Рин.

Софи уперлась в землю ногами. Одной обутой, второй защищенной только грязным чулком.

– Нет.

Он поднял ее и забросил себе на плечо с такой легкостью, будто она весила не больше одного из его листьев дерева тэнни.

– Сегодня ночью я узнаю, та самая ты или нет. Если окажешься ею, то мы поженимся прежде, чем твой бывший любовник успеет нас найти.

– Поженимся? Я никогда не выйду замуж. А если и выйду, то не за полуголого дикаря, который похищает женщин.

– Если ты окажешься той самой, мы поженимся, – спокойно повторил Рин.

– Той, – презрительно выпалила Софи. – Да кем той?

– Моей парой, – ответил он.

– Я не… это смешно… какой абсурд…

– Энвинцы узнают свою пару по запаху.

Опять запах.

– Ну, значит с твоим носом что-то не так.

– Я знаю, – тихо согласился он. – Ты пахнешь правильно и в то же время не совсем. Сегодня ночью я смогу убедиться моя ты пара или нет.

– Нет, – кратко ответила она, хотя ее сердце сжалось.

– Ты должна научиться принимать меня, Софи, будет правильно, если ты так поступишь.

Она оглянулась на скалу, возле которой Кейна поджидал ложный сигнал. Почему она ничего не может сделать? Почему не в состоянии освободить себя? Что хорошего в магии, если она не способна даже сбежать от одного большого монстра-громадины? Она оказалась абсолютно беспомощной ведьмой, умеющей только…

Софи подняла голову и словно новыми глазами изучила бесплодную, каменистую землю. Возможно ли это? Она сосредоточилась на сухом участке грязи и прошептала несколько слов.

Ничто не произошло.

Софи попробовала снова, на сей раз, даже жестикулируя одной рукой и концентрируясь настолько старательно, что перестала замечать все вокруг. Ничего.

Спустя еще несколько минут усилий, она вздохнула.

– Поставь меня. Я заработаю головную боль, вися в таком положении.

– Дай мне слово, что не сбежишь.

– Ты же просто опять меня поймаешь, – проворчала она.

Он осторожно поставил ее на ноги, и Софи отбросила с лица спутанные волосы. Может, снова попытаться убедить его?

– Я все равно ни за что за тебя не выйду, – продолжила она упорствовать, – И даже если ты заставишь меня вступить в какой-нибудь примитивный вид брака, я с тобой не останусь.

– Разумеется, останешься, – спокойно ответил он. – Энвинцы находят себе пару на всю жизнь.

– Я не энвинка! – убеждала она. – Зачем тебе похищать для себя жену? Разве ты не можешь жениться на одной из ваших женщин?

Он усмехнулся:

– У энвинцев рождается только одна девочка раз в пятьдесят лет или около того. Но это не имеет значения. Мы находим свои пары…

– По запаху, – закончила Софи. – Знаю. Я очень не хочу быть той, кто тебе это скажет, но кажется, твой нос испорчен, Рин. Я не твоя пара.

– Я выясню это сегодня ночью, – зловеще заявил он.

– Как? Что случится сегодня ночью?

– Полнолуние.

Едва она решила, что Рин позволит ей идти свободной, как он схватил ее за запястья и быстро связал их.