Текст книги "Подарок на память"

Автор книги: Линда Барлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Глава 12

Кейт осторожно положила трубку параллельного телефона и, юркнув в свою постель, свернулась калачиком. Итак, опять приезжает миссис Тулейн. Она только что позвонила отцу, чтобы сообщить номер своего рейса. И Кейт никоим образом не могла помешать этой встрече, потому что отец всегда все решал сам и никогда не считался с мнением дочери.

И почему он встречается с такой фальшивкой, как Дейзи Тулейн? Это отвратительно. Он просто безрассуден.

– Ненавижу ее, – пробормотала Кейт.

Необходимо найти способ избавиться от Дейзи! Если бы это удалось, Кейт нашла бы своему отцу кого-нибудь получше – моложе, интереснее, честнее. Надо во что бы то ни стало отвлечь мысли отца от этой политической леди, всегда улыбающейся, вечно воркующей и выдающей себя не за то, что она есть на самом деле.

Кейт запустила руку под кровать и вытащила оттуда бабушкин ноутбук. Вызвав нужный файл, начала быстро печатать.

«Я нашла своему отцу замечательную женщину. Ее зовут Эйприл, и некоторые люди считают, что она убила бабулю. Но я знаю, это сделала не она, несмотря на то, что бабушка бросила ее, когда ей было столько же лет, сколько сейчас мне. Вероятно, здесь я единственная знаю, каково человеку, которого бросила мать. Вы становитесь злым и печальным, но вы не становитесь убийцей.

Она очень спокойная, эта Эйприл, и, на мой взгляд, просто красавица. Волосы у нее густые и пышные (мои висят, словно пакли, и в хвост собрать их очень трудно, даже если взять самую большую заколку). У нее огромные глаза и приятная улыбка. Думаю, папа просто сумасшедший, если она ему не нравится. Конечно, я не знаю, понравится ли ей папа (лично я считаю, что он дегенерат), но бабуля находила его красивым мужчиной, мужчиной, который нравится женщинам.

О нем можно судить хотя бы по его поступкам. Отец стал встречаться с Дейзи Тулейн, а она абсолютная дрянь. Даже хуже. Она…»

Тут Кейт остановилась, на минуту задумалась и выключила ноутбук. Она собиралась написать больше, но в голову ей пришла гораздо лучшая идея.

Кейт спустилась вниз и разыскала отца, сидевшего за компьютером в библиотеке.

– Привет, папа!

Отец вздрогнул, и Кейт поняла, что испугала его. Ха-ха! Лишь бы он не разозлился на нее. Потому что последнее время они только тем и занимались, что кричали друг на друга.

– Привет. – Кристиан повернулся к дочери и взглянул на часы. – Довольно-таки поздно, а? Завтра у тебя занятия. Ты уже сделала все уроки?

– Да.

Кейт подошла к отцу и, облокотившись на стол, взглянула на дисплей. Как обычно, сплошные цифры. Компьютер был подключен к нескольким бухгалтерским сетям. Кейт видела рекламу такого подключения в своем журнале по компьютерам.

– Когда у тебя экзамен по математике?

– Не знаю. На следующей неделе. Получу, как всегда, «отлично».

– Не будь такой самонадеянной.

– Почему бы и нет?

Кейт была лучшей по математике среди седьмых классов. Ей даже не приходилось ничего зубрить – математика как-то сама собой входила в нее. С английским языком дела обстояли несколько иначе, особенно с чертовой грамматикой. Кейт была бы просто счастлива, если бы ее заставляли только писать, но нет, им, видите ли, необходимо знать, к какому классу относится данное предложение, сложносочиненному или сложноподчиненному.

– Даже если что-то дается тебе легко, ты не должна относиться к этому пренебрежительно.

– А я и не отношусь пренебрежительно.

Как всегда, он даже не знает, как много времени она тратит на математику… и на кое-что еще. Наверняка он даже не подозревает, как много ей приходится писать. Кейт запиралась в своей комнате, говоря, что делает уроки. На домашнее задание у нее уходило не больше часа. Все остальное время она придумывала истории. Порою просто прокручивала их в голове, порою записывала на дискеты.

– Пап?

– М-м-м. – Кристиан снова уткнулся в дисплей.

– Ты знаешь Эйприл? Ту, про которую говорили, что она убила бабушку.

Отец повернул к ней голову.

– Что за чушь, Кейт? Кто так говорил?

– Я думала, все так говорили. А это неправда, я знаю. Но люди говорят много неправды.

Несколько секунд Кристиан молча смотрел на дочь, а потом произнес:

– Твои школьные друзья пристают к тебе с расспросами о бабушке? Надеюсь, ты не очень обращаешь на это внимание? Но если тебе это неприятно, я могу поговорить с директором.

«Папочка спешит на помощь, – съязвила про себя Кейт. – Только поздновато». Кое-кто из ребят действительно попытался ее, как говорится, доставать, что было, то было. Но Кейт сама так их достала, что все сразу же и кончилось. Не нужен ей в этом деле папа. И никто не нужен.

– Да нет, здесь без проблем.

«Если бы тут и была проблема, – печально подумала Кейт, – я ни за что не обращала бы на это внимания».

– Вообще-то я говорю об Эйприл.

– А что Эйприл?

– Я хотела узнать, не можем ли мы, ну-у-у… пригласить ее на обед в эти выходные? Мне кажется, она никого не знает в Нью-Йорке. А мы все-таки почти родственники.

Теперь отец с неподдельным интересом смотрел на Кейт.

– Ты хочешь, чтобы я пригласил на обед Эйприл Хэррингтон?

Он задал вопрос таким тоном, словно перед этим услыхал величайшую глупость в своей жизни. Кейт почувствовала, что краснеет. Но она с вызовом вскинула голову.

– Да. Собственно я хотела пригласить Эйприл на воскресенье, чтобы мы сначала вместе чем-нибудь позанимались, а потом пообедали. Я хочу сводить ее в музей. Она говорила мне, что любит живопись.

– Кейт, ты же едва знаешь Эйприл Хэррингтон. А я ее вообще не знаю.

– Ну и что? Она может быть моей гостьей, а не твоей. Но, думаю, тебе понравится с ней обедать. Она красивая, папа. И кажется, незамужняя.

Взгляд отца стал строгим, и Кейт поняла, что допустила ошибку. Ей вовсе не улыбалось проболтаться таким вот образом, но она слишком разнервничалась под пристальным, испытующим, просвечивающим ее насквозь взглядом отца. Взгляд этот заставил Кейт забыть об осторожности. Теперь ей вряд ли сосватать отца и Эйприл. Жаль. Из них получилась бы замечательная пара. Не исключено, что они полюбили бы друг друга и даже поженились, а тогда у нее снова появилась бы мать.

– В эти выходные, Кейт, прилетает Дейзи Тулейн. Я знаю, что она очень хотела бы тебя повидать.

– Можете обо мне не беспокоиться.

– Ну что за вздор! Дейзи постоянно о тебе справляется.

– А мне она не нравится. И я не понимаю, почему ты каждый раз приглашаешь ее к нам?

– Я приглашаю ее сюда, потому что сейчас она самая важная женщина в моей жизни. Ты уже достаточно взрослая и, надеюсь, можешь понимать такие вещи.

– Это ты не понимаешь. – Кейт помолчала, глядя отцу прямо в глаза. – Ты ведь не ее любовник? Ты ведь не можешь им быть?

– Кейт, не забывайся. – Кристиан заговорил с Кейт тем отвратительным тоном, который она ненавидела больше всего на свете. – Ты слишком много себе позволяешь.

– А мне плевать! Я ненавижу Дейзи Тулейн! И тебя ненавижу!

Едва сдерживая слезы, Кейт выскочила из библиотеки и бегом пустилась в свою комнату. Громко хлопнув дверью, она бросилась на кровать и зарыдала.

Отчаянно поплакав минут пять, девочка успокоилась.

Что толку реветь? Не лучше ли разобраться в ситуации?

Одной из причин ее ненависти к Дейзи Тулейн было то обстоятельство, что Дейзи вела себя по отношению к отцу очень умно. Она знала, как развеселить Кристиана, как выпросить у него подарок. Она прекрасно умела обвести его вокруг пальца. Дейзи относилась к той породе женщин, что без особых усилий умеют вскружить голову мужчине. В этом была загадка.

С Кейт училась пара девчонок с такими вот способностями, но они и в подметки не годились Дейзи.

Умная девочка – а Кейт знала, что она умная девочка, – может научиться и не такому. Она с ума сходила от того, что до сих пор не преуспела в этой науке.

Ее могла бы научить этому мама.

Кейт с силой пихнула подушку.

Все было бы по-другому, будь мама жива.

После разговора с дочерью Кристиан никак не мог сосредоточиться на работе. Он встал из-за стола и подошел к окну. Им владело беспокойство. Наконец-то отец отказался от своего упрямства и занял реалистическую позицию. Теперь, когда Севиньи-старший согласился с серьезностью проблемы, младшему необходимо было действовать. Но Кристиан не решил окончательно, как поступить, не решил, что предпринять в первую очередь.

Роскошь подумать о том, как вести себя с подростками, Кристиан мог позволить себе в последнюю очередь. Но сейчас ни о чем другом он думать не мог.

Подойдя к столику в углу комнаты, Кристиан налил себе из хрустального графинчика бренди. Медленно отпивая по глоточку, он размышлял о Кейт.

Бог свидетель – Кристиан не считал себя хорошим отцом. И не только потому, что большинство родительских обязанностей лежало на Миранде.

Несколько лет назад все было в тысячу раз проще. Тогда Кейт любила игрушки, и ей нравилось кататься у него на плечах. Кристиан хранил в себе множество счастливых воспоминаний о том, как возил на себе Кейт по всей комнате, подбрасывал ее вверх, усаживал себе на колени, слушая, как она, смеясь, щебечет свои детские истории. Угодить ей тогда было проще простого. Ей нравились игры, впрочем, так же как и ему.

Несколько лет назад они с Кейт жили душа в душу. Как положено отцам, Кристиан покупал дочке игрушки, водил ее на экскурсии в детские музеи и парки отдыха, да и просто валял дурака. Вызывать врачей, сидеть на родительских собраниях, ломать голову над нарядами к Рождеству приходилось Миранде. Она часто жаловалась, что устает от постоянных забот.

А для Кристиана это были годы радости. В те дни Кейт любила его. Она была единственным существом, отдававшим ему все свое сердце, ничего не требуя взамен. С ней он мог смеяться, играть, дурачиться, с ней он мог быть самим собой.

Кейт никогда не осуждала отца, никогда не отталкивала его.

Так продолжалось до развода. И до спора об опеке. И до смерти Миранды.

Кристиан сделал большой глоток бренди.

Кейт словно подменили. Из беззаботного и неугомонного ребенка она превратилась в задумчивого, замкнутого подростка, понимать которого стало трудно. Она как-то вдруг оказалась слишком взрослой, чтобы катать ее на плечах, играть в жмурки, сажать на колени и водить в детский парк.

После смерти Миранды Кейт неожиданно сошлась с Риной. Рина, которая, по мнению Кристиана, менее всего могла интересоваться проблемами воспитания подростков, вдруг подружилась с девочкой.

Теперь не стало и Рины.

И опять Кейт затосковала.

Кристиан для большей решительности допил бренди и поднялся в комнату дочери.

Он застал ее склонившейся над столом, бешено молотящей пальцами по клавиатуре компьютера.

– Привет.

Кейт захлопнула крышку ноутбука и положила на него локти.

– Чего тебе?

На мгновение Кейт напомнила Кристиану Миранду, которая закрывала дверь и отсылала его прочь, желая якобы побыть в одиночестве. А на самом деле, как позже обнаружил Кристиан, это был просто прием очередного любовника. Череда их проходила, словно персонажи варьете – все в коже и цепях. Господи! Какие же омерзительные отношения были между ними!

– Что ты там печатаешь? Домашнее задание?

Девочка не ответила.

«Дневник, – подумал Кристиан. – Неужели Кейт ведет дневник? Интересно было бы почитать, что она обо мне думает».

– Я подумал насчет твоего предложения пригласить Эйприл Хэррингтон. Быть может, пообедаем вместе в субботу? Если хочешь. Дейзи приедет только в воскресенье.

Лицо Кейт мгновенно просияло. Не так-то много надо, чтобы доставить дочери удовольствие. Ему следовало бы почаще вспоминать об этом. Быть может, тогда Кейт не казалась бы таким уж трудным подростком.

– Могу я сначала пригласить ее днем в музей?

– Если хочешь. Но вам придется пойти туда без меня. Днем в субботу я собираюсь поработать.

– Хорошо. Тебя все равно не затащишь туда никакими силами.

Шатание по переполненным залам музеев изящных искусств действительно не входило в круг любимых занятий Кристиана.

– Кейт, я хочу тебя кое о чем спросить.

– О чем?

– Почему ты не любишь Дейзи?

– Я тебе уже говорила. – Лицо Кейт скривилось. – Она фальшивка. Ненавижу таких людей.

– А что ты называешь фальшивкой? Дейзи очень сердечная, обаятельная и искренняя леди. Многие могут сказать, что она трогательна в своей честности, особенно по отношению к себе. Обычно политики говорят людям только то, что те хотят от них услышать, но Дейзи не такая. Она честная, даже слишком честная. Она всегда говорит то, что думает…

– Ты ее любишь? – перебила отца Кейт.

– Мы говорим не обо мне. Я хочу выяснить, почему ты упорствуешь в своем неразумном утверждении, что Дейзи Тулейн – фальшивка?

– Но почему неразумное? Почему ты всегда говоришь, что я неразумна, когда не согласен со мной. Мамочке ты говорил то же самое!

«Боже, – подумал Кристиан, – это безнадежно».

Но Кейт уже не могла остановиться.

– Она фальшивка, потому что она вечно лжет! Она только прикидывается такой милой и порядочной! Она даже в церковь ходит по воскресеньям.

– Так что же в этом плохого? Люди должны ходить в церковь, ты же знаешь. Большинство американцев так и поступают. И даже те, кто не верит в Бога.

Кристиан почувствовал, что голова его начинает кружиться. Одна из обязанностей Миранды, которую она не исполнила, заключалась в том, чтобы дать дочери хотя бы минимальное религиозное образование. В свои двенадцать лет Кейт была достаточно взрослой, чтобы быть конфирмированной[2]2
  У католиков обряд миропомазания, совершающийся над детьми 7−12 лет.


[Закрыть]. Но Кристиан не был даже уверен, крещена ли она.

– Я считаю, что, если ты ходишь в церковь, ты должна быть хорошим человеком, без греха.

– Дейзи – хороший человек.

– Без греха?

Кристиан несколько замялся, но быстро взял себя в руки.

– Ты расстроена тем, что между мной и Дейзи есть определенные отношения?

– О, папочка, ради Бога! Мне абсолютно до лампочки, с кем ты там гуляешь. И я больше не хочу говорить об этом!

«Ничего не получилось», – подумал Кристиан. Ему показалось, что он упустил тот хороший тон, что возник между ним и дочерью, когда он согласился пригласить на обед Эйприл Хэррингтон. Но может, попытаться еще?..

– Итак, решено, мы приглашаем Эйприл на обед в эту субботу. – Кристиан улыбнулся. – Завтра же скажу ей насчет музея изящных искусств, и, если она заинтересуется, вы уже сами между собой все обсудите и договоритесь. Ладно?

– Ладно.

– А теперь давай заканчивай свою домашнюю работу и ложись спать.

– Ладно.

Когда отец вышел из комнаты, Кейт открыла ноутбук и нашла страницу в файле, на которой остановилась. На минуту она задумалась, а затем написала: «Я чуть не проболталась отцу о том, что я знаю о Дейзи Тулейн. Но я не смогу доказать это, а она будет все отрицать, и никто мне не поверит».

Глава 13

– Мне здесь нравится. – Кейт и Эйприл, приколов к груди разноцветные значки, поднимались по главной лестнице на второй этаж Метрополитен-музея. – Тут масса прекрасных вещей. Не могу поверить, что вы никогда здесь не были.

– Понимаешь, мне никогда не приходилось останавливаться в Нью-Йорке надолго, – призналась Эйприл.

– А вы бывали во всех этих туристических местах, ну, там, статуя Свободы, Центр мировой торговли, Эмпайр-Стейтс-Билдинг и тому подобных?

– Никогда. Может, как-нибудь покажешь мне их?

– Отлично. Это будет замечательно.

«Она такая красивая и модная», – думала Кейт, во все глаза разглядывая свою спутницу.

В одежде Эйприл наблюдалась некоторая небрежность: белые китайские штаны, желтая блузка в цветочек, расшитая золотом, и легкий польский шарфик в крапинку. Мягкие удобные сандалии позволяли видеть миниатюрную ножку с педикюром. Лак был того же цвета, что и на руках.

Лицо Эйприл, казалось, так и просилось на обложку самого шикарного журнала мод. Прямой нос (у Кейт, к несчастью, курносый), полные и сочные губы (свои тоненькие губы Кейт просто ненавидела), ясно-голубые, с темным ореолом вокруг радужной оболочки глаза (Кейт была готова обменять оба своих мутно-карих на один божественно-голубой Эйприл).

«Она так прекрасна, что я собственно должна ее возненавидеть, – размышляла Кейт, – но вместо этого полюбила с первого взгляда».

– Итак, что бы вы хотели посмотреть – живопись, скульптуру, древние руины, искусство Запада, искусство Востока, мебель, фарфор? Что вам больше нравится? У них здесь еще есть несколько необычных коллекций, каких вы не увидите ни в одном другом музее. Например, любовная одежда или набор старинных музыкальных инструментов. Я знаю, где что находится, и потому вам стоит только выбрать, и мы сразу же туда отправимся.

– Мне здесь все интересно. Может, лучше начнем с твоих любимых уголков в музее? Если меня по пути что-нибудь заинтересует, я дам тебе знать. Как тебе роль моего персонального гида?

– Лучше не придумаешь.

Кейт быстро составила в голове план посещения наиболее интересных экспозиций. Она обожала музей и знала его как свои пять пальцев. Музей был ее вторым домом. И знакомых экскурсоводов у нее тут было навалом.

Кроме того, Кейт прочла массу книг по истории музея и расспросила всех здешних смотрителей залов. Неудивительно, что чувствовала она себя в Метрополитен в высшей степени комфортно. Кейт сама не знала, почему так любит это место, любит даже больше, чем публичную библиотеку. Вероятно, в прошлой жизни она была самоотверженным смотрителем музея начала какого-нибудь века.

– Метрополитен-музей протянулся на четыре квартала: от Восемнадцатой до Двадцать четвертой улицы. Только представьте себе – здание длиной в четыре квартала!

– Думаю, что, если пройти все это расстояние, получится совсем неплохая разминка, – улыбнулась Эйприл.

– Ха! Если желаете заняться спортом, приходите кататься со мной на роликах в Централ-парк – Кейт рассмеялась при воспоминании о том, как уморительно учить взрослых кататься на роликовых коньках. Когда она пыталась научить отца, он ругался и проклинал все на свете, медленно катясь на разъезжающихся ногах и в конце концов таки шлепнувшись прямо на пятую точку. – Конечно, я оставлю вас глотать мою пыль, но, если вы будете хорошо себя вести, я за вами вернусь.

– Послушай, дитя, да меня в Бостоне было не стащить с роликов. Кстати, на днях, оказавшись в спортивном магазине, я купила замечательную новую пару коньков и собралась как можно скорее ее опробовать. Не хочешь присоединиться? Ставлю десять баксов, что это я накормлю тебя пылью.

«Вот так дела!» – подумала Кейт. Эйприл оказалась еще наглее, чем ей представлялось.

– Идет!

Сначала Кейт повела Эйприл в зал европейской живописи, посвященный большей частью импрессионистам: тут всегда было полно народу. Потом они осмотрели музыкальные инструменты и зал искусства Азии, а «на закуску» Кейт оставила свое самое любимое место – китайский дворик.

– Боже, как красиво! – восхитилась Эйприл, увидев искусно выложенные камни и декоративные деревья, выгнутую крышу китайской пагоды и миниатюрный водопадик.

– Я люблю сидеть здесь на полу и слушать журчание ручья, – прошептала Кейт. – Когда у меня неприятности, это лучшее место, чтобы просто подумать.

– И о чем же ты думаешь в такие минуты?

– Ах, знаете, о чем обычно думают, – пожала плечами девочка.

Кейт вспомнила, как всего несколько месяцев назад они были здесь с бабушкой. Они стояли на этом самом месте и смотрели на рыбок, слушая, как плещется вода, омывающая камни.

На глазах у Кейт выступили слезы. Она попыталась сдержать их, но от этого стало еще хуже, и в конце концов слезы потекли по щекам. Кейт подняла свободную руку и вытерла лицо рукавом.

Эйприл быстро обняла Кейт и крепко прижала к себе. От этого плакать захотелось еще сильнее. Даже бабушка никогда ее так не обнимала. Бабушка притворялась, будто не замечает слез Кейт. Бывало, правда, она неловко поглаживала ее по спине. А отец в таких случаях ужасно смущался и не знал, что делать.

Эйприл же просто обняла Кейт, перебирая ее волосы и не мешая плакать. Последний, кто поступал с ней подобным образом, вспомнила Кейт, была мама. Ах, как же все это несправедливо! Бабушка умерла, но она была уже довольно старой, мама же…

«Не надо об этом думать, не надо об этом думать», – постаралась взять себя в руки Кейт. Маму все равно не вернешь. Кроме того, Эйприл, даже если она все понимала и сочувствовала, могла подумать, что Кейт плакса.

– Ненавижу плакать, – пробормотала девочка.

– Не надо стыдиться своих слез, – мягко сказала Эйприл. – Плакать – хорошо. Это облегчает душу. Никогда не стыдись плакать.

– А я и не стыжусь, я просто не хочу всем показывать свои чувства.

– Иногда трудно отличить одно от другого. Мне кажется, что люди, которые уж слишком стараются скрыть свои чувства, в конце концов теряют способность чувствовать.

– Мне кажется, мой отец такой человек, – выпалила Кейт.

– К сожалению, многие люди такие.

– И бабушка тоже была такой, – задумчиво произнесла Кейт. – Хотя и немного другой.

– Что ты имеешь в виду?

Кейт даже охнула: она напрочь забыла, что Эйприл – бабушкина дочь. Интересно, какою это быть брошенной матерью? Хотя отчасти что-то подобное Кейт себе представляла. Ведь и ее мама бросила. Но, правда, не по своей воле.

– Я думаю, бабушка пыталась дать волю своим чувствам, понимаете? Как будто раньше она себе этого не позволяла. Само собою, ей было трудно. Но она действительно пыталась.

Эйприл смотрела на Кейт так, словно та говорила сейчас вещи умные, или остроумные, или что-то в этом роде.

– Вы с Риной дружили, не правда ли?

Кейт кивнула.

– Ты, должно быть, скучаешь по ней?

Кейт сжала кулаки:

– Я хочу найти ее убийцу и увидеть его на электрическом стуле.

– Что за кровожадный ребенок! Похоже, тебе разрешают смотреть фильмы ужасов по МТВ?

– Вы попали в точку, леди, – решительно кивнула Кейт.

Они осмотрели выставку эстампов в одном из лекционных залов, затем спустились вниз в зал искусства Древнего Египта, а вслед за этим Кейт с некоторой торжественностью повела Эйприл в зал, где был установлен фрагмент замка Дендур.

– Правда, здесь прохладно? – спросила Кейт, когда они обследовали внутреннюю часть массивного каменного сооружения. – Раньше замок стоял на берегу Нила, но потом его перенесли, потому что место, на котором он стоял, затапливалось из-за строительства плотины. Музею пришлось пристроить еще одно крыло, потому что нигде не было места для такой громадины.

– Вообще-то я не люблю, когда древности покидают свои родные места. Но, если им грозит уничтожение, тогда, думаю, все в порядке.

Осмотрев замок, они уселись на каменную скамейку передохнуть и занялись разглядыванием посетителей.

– Так вот я и говорю, – сказала наконец Кейт.

Эйприл откинула со лба прядь волос и посмотрела в глаза Кейт.

– Говоришь что?

– Я хочу поймать убийцу бабушки. Я хочу узнать, кто это сделал и почему.

Кейт ожидала, что Эйприл скажет то, что обычно в таких случаях говорят взрослые: «Это дело полиции», или «Двенадцатилетние девочки не раскрывают преступлений». Однако Эйприл опять повела себя совсем не так, как обычные взрослые. В знак согласия она кивнула и сказала:

– А кто бы, ты думаешь, нанял убийцу?

– Скорее всего один из ее клиентов.

– Почему ты так решила?

Какое-то время Кейт пребывала в нерешительности, но потом заговорила:

– Они ей рассказывали. Понимаете, бабушка помогала им решать их проблемы. Некоторые люди, мне кажется, в прошлом делали такие вещи, понимаете? Нехорошие вещи.

– Какие нехорошие вещи?

Кейт было не по себе. Девочкам не положено этого знать, а она знала. И значит, Эйприл непременно спросит, откуда ей все известно.

– Ну-у-у некоторые из них были алкоголиками или наркоманами, и их пагубные привычки мешали им открыть собственную внутреннюю силу. А бабушка должна была помочь им, сняв блокаду, вызванную давлением на клиентов их прошлого.

– Бабушка рассказывала тебе о своих методах помощи людям?

– Да, она многое мне рассказывала. И, ну, я часто была с ней, понимаете? Иногда мне приходилось подслушивать. Случайно, понимаете?

«Да, а иногда я приставляла банку к стенке и подслушивала специально», – добавила Кейт про себя.

– Кейт, а ты слышала что-нибудь такое, о чем следовало бы рассказать полиции?

Кейт сразу же подумала о Дейзи Тулейн. Она не сказала полиции то, что знала, она никому об этом не сказала. Однажды бабушка сказала ей: «Запомни, Кейт, существуют сугубо интимные вещи. Они касаются только тебя. Ты понимаешь?»

Кроме того, Дейзи не была убийцей. Она просто не подходила Кристиану.

Эйприл ждала ответа. Поэтому Кейт пожала плечами и глупо усмехнулась.

– Мне хотелось бы сообщить полиции что-нибудь важное. Но в основном это были несчастные люди, которые не могли бросить пить, или курить, или изменять женам.

– В таком случае у тебя нет веских причин считать, что бабушку убил один из ее клиентов. – Лицо Эйприл было спокойно и серьезно, как у одной из египетских статуй, которые они только что осматривали.

Кейт поджала губы.

– Мне кажется, все дело в том, что мне не хочется, – она сглотнула, – чтобы это был кто-то, кого я знаю. Кто-то из нашей семьи, понимаете?

Эйприл обняла Кейт и прижала к себе.

– Мне бы тоже этого не хотелось.

Эйприл не знала, как вести себя с Кристианом.

Хотя его офис находился по тому же адресу на Пятой авеню, что и «Горизонты власти», они очень мало общались с ним. В отличие от Арманда Кристиан никогда к Эйприл не заходил, а потому его звонок с предложением пообедать, мягко говоря, удивил ее.

Несмотря на то, что Кристиан с Кейт жили в более современном доме, чем Арманд, их квартира в два этажа оказалась столь же элегантна. В чем нельзя было отказать этой семье, так это в умении жить изысканно и со вкусом.

– Я в некотором роде коллекционер, – заметил Кристиан, показывая Эйприл свои апартаменты. – Но, боюсь, я полнейший дилетант и в этом. Я загораюсь интересом к чему-либо, развиваю бурную деятельность, а потом внезапно охладеваю и все бросаю. Отвратительная черта моего характера, ничего не поделаешь.

Эйприл улыбнулась. Она не могла определить, говорит ли Кристиан искренне или же просто пытается обезоружить ее своим самоуничижением.

– Последняя моя страсть – фарфор, – продолжал Кристиан. Он остановился на пороге хорошо освещенной комнаты, в которой располагалась коллекция фарфора. – Севрский и майзенский фарфор. Вы знаете, в чем между ними разница?

– Один из Франции, а другой из Германии?

– Великолепно, – в удивлении приподнял брови Кристиан. – Вы интересуетесь фарфором?

– В этом деле – ни бум-бум, – с улыбкой призналась Эйприл. – Просто в школе у меня были неплохие отметки по географии Европы.

Кейт хлопнула в ладоши.

– Только не позволяйте ему читать занудную лекцию о старинном фарфоре. Он всегда ее читает, когда хочет кого-нибудь поскорее выставить. Он говорит, что чем быстрее надоешь, тем больше шансов, что эти гости никогда больше к нам не придут.

Эйприл рассмеялась.

– Надо будет взять на вооружение. В нашем офисе есть несколько людей, от которых я хотела бы избавиться любыми средствами. Но мне в голову не приходило выжить их с помощью занудства.

– Сомневаюсь, чтобы вам это удалось, – сказал Кристиан.

Фраза была произнесена бесстрастным тоном, но можно было с уверенностью сказать, что в ней заключался комплимент. Эйприл улыбнулась, заметив, что Кейт, услышав слова отца, просто-таки вся просияла.

Несмотря на столь оптимистическое начало, разговор за обедом не клеился. Слишком много запретных тем. Спрашивать Кристиана о его личной жизни было все равно что идти по минному полю: Эйприл знала о его вечных ссорах с матерью Кейт и о ее трагической смерти. Разговоры о «Горизонтах власти» наверняка бы наскучили девочке, а личная жизнь Эйприл, казалось, мало интересовала Кристиана.

Поэтому беседа в основном крутилась вокруг Кейт: ее интересы, мечты и стремления. Эйприл подумалось, что, не будь здесь Кейт, им с Кристианом вряд ли удалось бы подыскать тему для разговора.

Кроме того, Эйприл чувствовала определенную напряженность в отношениях отца с дочерью. Эйприл решила, что причиной тому – разность характеров. Кейт – взрывная, вся наружу, открытая радостям; Кристиан же – сдержан, эмоционально холоден, скрытен. Это вовсе не означало, что он вообще черствый человек, напомнила себе Эйприл, возможно, просто очень давно он научился держать свои чувства при себе.

Хотя, с другой стороны, Кристиан мог быть и бессердечной сволочью.

После обеда, сидя в гостиной, Эйприл решила не упускать возможности узнать что-нибудь еще о Рине, пусть даже это будет скучно для Кейт.

– А как вы ладили с моей матерью?

Несколько замявшись, Кристиан уставился на свой бокал с недопитым бренди.

– Сказать по правде, у нас с вашей матерью было мало общего.

– Вы ее не любили?

– Наши взгляды не всегда совпадали.

– Я думаю, что ты любил бабушку, папа, – запротестовала Кейт. – Ты даже плакал, когда услышал о ее смерти, я видела.

Кристиан строго взглянул на дочь. От этого взгляда повеяло холодом, как от арктического айсберга.

– Должно быть, тебе это приснилось. Я не плакал с тех пор, как сдохла моя собака. А мне тогда исполнилось восемь лет.

Кейт, казалось, напугала резкость тона, с которым отец заговорил с нею, и Эйприл поспешила успокоить девочку.

– Мужчинам не положено плакать, Кейт. Они растут, учась контролировать и скрывать свои эмоции. Поверь, разучиться плакать очень нелегко.

– Как и многое другое, по мере накопления опыта это становится проще, – заметил Кристиан, с признательностью глядя на Эйприл.

Эйприл даже показалось, что в глазах Кристиана появилось необычное выражение, напоминавшее печаль и доброту. Правда, он тут же прикрыл веки и поднял бокал, словно пытаясь скрыть невольно вырвавшуюся откровенность.

В эту ночь Кристиан никак не мог уснуть. Эйприл Хэррингтон, к великому разочарованию Кейт, ушла рано. Девочка изо всех сил старалась задержать свою гостью, надеясь, что вот-вот между ней и отцом вспыхнет искра неподдельного интереса и симпатии. Кейт не любила Дейзи и потому стремилась свести Кристиана с женщиной, которая нравилась ей самой.

Вообще-то это неплохая идея. Дочь Рины казалась весьма привлекательной женщиной. Она была спокойна и доброжелательна. Неудивительно, что ей с первой же встречи удалось завоевать сердце Кейт.

К тому же Эйприл моложе Дейзи.

И, он мог побиться об заклад, гораздо чувственнее.

После обеда Эйприл довольно бесхитростно расспрашивала Кристиана о семье, о его жизни и работе. И о Рине. Кристиан вспомнил, что книжный магазин его гостьи специализируется на детективах, и потому, наверное, она считает себя крупным специалистом по части разоблачений и ловли бандитов.

Честно говоря, это несколько раздражало. Кристиану не нравилось, что его допрашивает, пусть даже в мягкой, корректной форме, любитель.

Нет, без сомнения, она его допрашивала. Она даже где-то как-то осуждала его. И если бы не присутствие Кейт, Эйприл непременно бы сказала ему все, что она о нем думает. Грубый, заносчивый и спесивый эгоист. Ну что ж, это правда, кто бы спорил…