Текст книги "Подарок на память"
Автор книги: Линда Барлоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
– Я сказал все что знаю.
– Она на самом деле считала, что жизнь ее в опасности, не так ли? Иначе зачем бы ей было нанимать телохранителя?
Адвокат пожал плечами.
– Может, Рина никому в семье не доверяла? Может, поэтому она оставила свое богатство мне, единственному в ее жизни человеку, который не имел ничего общего с семьей Севиньи?
– Все возможно, – медленно произнес Стенли. – Но, повторяю, мадам Севиньи не посвящала меня в свои личные отношения.
– И вам нечего сказать, чтобы помочь мне? Кажется, Изабель была потрясена, услышав завещание. Я получила то, что рассчитывала унаследовать она?
– Думаю, нет никакого секрета в том, что, согласно прежнему завещанию мадам де Севиньи, Изабель являлась главной наследницей. Но по каким-то причинам Рина заменила Изабель вами.
– И вы не знаете почему?
Стенли отрицательно покачал головой:
– Прошу прощения, миссис Хэррингтон.
– Черт возьми, мистер Стенли, моя мать убита. Теперь меня просят занять ее место. И прежде чем принять решение, я хотела бы представлять, как мне вести себя в доме, который может стать для меня змеиным гнездом.
– Вы вольны отказаться от наследства, – поджав губы, заметил Стенли. – И тогда оно перейдет Изабель.
– Что, естественно, будет самым простым выходом для всех, заинтересованных в этом деле. Прошу меня извинить, но я должна подумать.
– Разумеется.
Эйприл вложила фотографию в конверт и, прижав его к груди, поспешно вышла из офиса.
– Она стоит шесть тысяч фунтов, но я сомневаюсь, чтобы они это понимали. – Кристиан говорил по телефону со своим агентом в Лондоне. – Думаю, следует предложить им четыре и быть готовыми поднять до пяти. Если они предъявят более высокую сумму обложения, чем та, которую я видел последний раз на своем дисплее, мы заплатим им все шесть и ни цента больше. – Он помолчал. – Тут надо поторговаться, Жиль. Для этого я вас и держу.
– Конечно, сэр. И я очень высоко ценю ваше доверие, – затараторил в ответ Жиль. – Можете быть спокойны – эта сделка будет заключена к полнейшему вашему удовлетворению.
«Лакействующий подхалим», – подумал Кристиан, а вслух, перед тем как бросить трубку, сказал:
– Надеюсь на это, Жиль.
Он откинулся на спинку черного кожаного кресла в библиотеке своей квартиры на Пятой авеню и закурил. Вот так-то лучше. Не столько сам табак, сколько вид тлеющей сигареты и запах дыма немного успокоили его. Ему нужна была эта ваза, он страстно о ней мечтал. Редкий образец особенного стиля китайского экспортного фарфора, она замечательно дополнила бы его коллекцию. И все же не стоило тратить на нее столько времени. Есть дела и поважнее, вот где надо было бы поломать голову.
К примеру, кутерьма, в которую втянул их отец.
Пуская клубы дыма, Кристиан включил монитор компьютера и вызвал нужную финансовую информацию. Просмотрев серию последних сообщений, он покачал головой и потушил сигарету.
«Дерьмо», – выругался про себя Кристиан.
С утра показатели не изменились. Хотя на иной ход дела рассчитывать и не приходилось. Последние три месяца он заведовал финансовым отделом и был главным кассиром гигантской корпорации, которая именовалась им в шутку «Империя де Севиньи». Десять лет назад, когда по настоянию отца ему пришлось заняться семейным бизнесом, их компания была фантастически преуспевающей. Дело, начатое в Марселе еще прадедом Кристиана и бывшее поначалу небольшой конторой по морским перевозкам, с годами выросло в компанию, осуществляющую панъевропейские сухопутные и международные морские перевозки.
Вторая мировая война парализовала деятельность компании «Де Севиньи Лтд.», перебравшейся незадолго до оккупации в Париж Семья, в кровь которой немалую долю добавили предки-евреи, бежала на Запад, в США, и снова открыла дело уже в Нью-Йорке. Они смогли восстановить марсельские связи, где находились крупнейшие судостроительные заводы компании, и дело переросло в процветающее транснациональное предприятие.
На протяжении пятидесятых и шестидесятых годов корпорация «Де Севиньи» устояла против всех попыток национализации и осталась частной, управляемой только членами семьи. Она расширила свою деятельность, начав строительство сухогрузов, роскошных морских лайнеров и военно-транспортных судов. В семидесятых годах во время энергетического кризиса их танкеры поспели как раз к транспортировке ближневосточной нефти; бум в начале сумасшедших восьмидесятых на высококлассные круизные суда настолько укрепил их положение, что Севиньи расширили свое представительство в Нью-Йорке, а позже и вовсе перевели сюда из Парижа главный офис.
Теперь же, после многолетних сокращений государственных субсидий, свертывания военных заказов и всеобщего экономического упадка, кораблестроение шло ни шатко ни валко.
Времена для всех были нелегкими, но семейство Севиньи переживало их особенно тяжело, поскольку Арманд, по мнению сына, поступал очень глупо, вкладывая средства корпорации в краткосрочные проекты. Не раз Севиньи в этом веке приходилось переживать кризисные времена, и существовала масса способов не сдаваться без борьбы. Но сейчас все могло обернуться крахом, если Арманд не прекратит истощать ресурсы компании серией эксцентричных, уносящих бешеные деньги проектов.
Отец не должен больше разорять «Де Севиньи Лтд.», если у него возникла такая безумная идея.
Кристиан чертыхнулся при воспоминании об этой дурацкой истории с убийством. Ему не хватало Рины. Она была единственным здравомыслящим человеком в семье. Она знала толк в бизнесе, как никто из Севиньи. Ее советы всегда приходились как нельзя кстати.
Снова зазвонил телефон.
– Привет, милочек! – раздался в трубке знакомый женский голос.
– Здравствуй, Дейзи.
– Ты все еще протираешь задницей свое долбаное кресло, парниша? Время-то уже позднее, да и суббота сегодня – давно пора бы выбраться на какую-нибудь тусовку. Гуляй, пока молодой.
Кристиан улыбнулся. У Дейзи Тулейн, вдовы техасского миллионера и ближайшей подруги Рины, был чудный южный акцент. Только что вылупившийся политик, Дейзи благодаря программе Рины по «овладению собственной внутренней силой» теперь собиралась пройти в сенат от штата Техас.
– Без тебя – никак. Ты когда собираешься заглянуть в Нью-Йорк? Во время похорон мы, по сути, не виделись. Я надеялся, что ты останешься на выходные.
– У меня очень жесткий график, радость моя, но, поверь мне, я мечтаю увидеть своего котика. Надеюсь, что смогу свалить в следующий уикэнд. Скорее всего в воскресенье утром, поскольку вечером в субботу у меня благотворительное выступление в Далласе.
– Эскорт нужен? – Кристиан пожалел о вопросе уже после того, как задал его: времени лететь в Даллас у него, естественно, не было.
– Сопровождающий, конечно же, не помешал бы, дружок Я подумывала о том, чтобы отдать себя в руки одного местного полицейского уполномоченного, но могу поставить его вторым в очередь, если появится шанс пойти с тобой.
«Как бы не так! – цинично подумал Кристиан. – Хорошие отношения с местной полицией принесут тебе лишнюю тысчонку голосов, а это будет поважнее любовных похождений».
– В любом случае я не смогу, – холодно сказал он в трубку. – У меня здесь пропасть работы.
– Бедный мальчик. Я соскучилась по тебе, дружок. Мы ведь так давно не уединялись, а?
Да, собственно говоря, они вообще редко уединялись. Во время похорон Дейзи носилась туда-сюда по городу, встречаться же они начали всего за несколько недель до гибели Рины. Их отношения находились в начальной стадии, и Кристиану действительно хотелось бы чаще видеть Дейзи. Она была очаровательной женщиной, сильной во многих отношениях и в то же время очень ранимой, почти застенчивой. Особенно в сексе. Судя по всему, ее мужа вряд ли можно назвать хорошим любовником.
Кристиану хотелось о многом поговорить с Дейзи, довериться ей, если бы только она уделяла ему чуть больше времени.
С другой стороны, следовало бы найти себе женщину в Нью-Йорке. Причем женщину своего возраста. Или моложе.
Дейзи была значительно старше Кристиана. Не по внешнему виду, конечно. Она следила за своим телом, что, впрочем, не играло существенной роли – от природы ей досталась ангельски замечательная кожа… И все-таки стоило подыскать себе подругу среди более молодых особ женского пола. Более уступчивых и не таких деловых, как богатая сорокадевятилетняя вдова техасского миллионера, решившая сделать карьеру в политике.
– Ну, как вы там справляетесь, милочек?
– С трудом. – Кристиан говорил отрывисто. Он знал, что люди считают его хладнокровным и полностью контролирующим свои эмоции человеком. Его это вполне устраивало. Многие годы он учился владеть своими чувствами, и ему приятно было сознавать, что он преуспел в этом. – Полиция и ФБР постоянно суют нос в наши дела, этот дурак, телохранитель, тоже, и, в придачу ко всему, давно потерявшаяся дочка заполучила «Горизонты власти» – дело, которое она, одно могу сказать, ну никак не потянет.
– Заполучила? О чем ты говоришь?
– Оказывается, Рина изменила свое завещание, и ее компанию унаследовала Эйприл Хэррингтон. Изабель с расстройства на стенку лезет. Это надо видеть!
– Дорогой, мне кажется, ты должен быть более снисходительным к родной сестре. – В голосе Дейзи слышался легкий упрек.
– Мы с Изабель годами не вспоминали о снисходительности.
– Так почему же дочка стала наследницей?
Кристиан коротко рассмеялся:
– Кто знает? Рина всегда была непредсказуема.
– А что полиция, продвинулась хоть немного в поисках убийцы?
– Насколько я понимаю, ничуть.
– Очень надеюсь, что они все-таки найдут его. Твоя мачеха была моей самой близкой подругой. Собственно говоря, она… – Голос Дейзи на секунду осекся, Кристиан услышал глубокий вздох. – Если бы не Рина, я бы никогда не баллотировалась в сенат. Она изменила всю мою жизнь. И мысль о том, что убийца разгуливает на свободе, просто невыносима.
– Да, конечно, но есть шанс, что далласский полицейский уполномоченный сможет как-то облегчить твои страдания. У них за плечами немалый опыт раскрытия загадочных убийств.
Пауза. А вслед за ней:
– Ты что, ревнуешь, дружок? Этот человек счастливо женат. – Ее прокуренный голос перешел в смех. – Ему уже под шестьдесят и в нем двести пятьдесят фунтов веса. Не мой тип, уверяю тебя.
– Да нет, я не ревнив. И если ты в скором времени сможешь вставить Нью-Йорк в свой рабочий график, буду очень рад тебя видеть. А теперь давай прощаться. Мне нужно сделать еще несколько звонков.
– Обещаю, что буду у вас в воскресенье утром, дружок. Я скучаю по тебе.
– Счастливо! – Кристиан бросил трубку.
Конечно же, никому ему звонить не надо. Это просто так, для отмазки. Он снова закурил и повернулся к компьютеру. Пытаясь собраться с мыслями, Кристиан посмотрел на часы, затем достал портмоне и нашел визитную карточку, которую вручил ему, как и всем присутствовавшим на оглашении завещания, агент ФБР Мартин Клемент.
Кристиан набрал номер его телефона.
Сработал автоответчик. Дождавшись длинного гудка, Кристиан назвал себя и заговорил:
– Вы просили связаться с вами в случае получения какой-либо информации. Так вот, я кое-что вспомнил. В нашей семье всем известно, что моя мачеха была в близких отношениях с президентом Кеннеди незадолго до его гибели. Лично я никогда не причислял себя к поклонникам версий о заговоре, но вдруг здесь не обошлось без оного? Вдруг Рина что-то знала о заговорщиках?
Знаю, звучит неправдоподобно. Вы скорее будете заниматься разработкой клиентов Рины, не обращая внимания на странных и неприятных людей, в кругу которых вращается моя сестра Изабель. Но я уверен, что вы не хотели бы упустить из виду и малейшей детали.
Повесив трубку, Кристиан откинулся в кресле и улыбнулся.
Глава 7
Войдя в здание на Парк-авеню по адресу, который она узнала по телефону, Эйприл поняла, что попала в совершенно иной, до сих пор не знакомый ей Нью-Йорк.
Многие здания обслуживали швейцары, но у этого дома стоял субъект настолько чопорный и вежливый, что смахивал он скорее на английского дворецкого. Эйприл собиралась объяснить швейцару, кто она, собственно говоря, такая, но оказалось, его уже известили о ее визите.
– Лифт доставит вас прямо наверх, мадам, – сообщил швейцар, проводя Эйприл до просторного, отделанного мореным дубом лифта, пол которого покрывал персидский ковер.
– А какая квартира? – поинтересовалась Эйприл.
– Это пентхауз, мадам, – важно улыбнулся швейцар.
В лифте Эйприл не обнаружила ни одной кнопки. Должно быть, он управлялся швейцаром с пульта.
Из лифта, доставившего ее прямо в пентхауз, расположенный на двадцать втором этаже, Эйприл шагнула в маленький холл, обставленный в китайском стиле. По обеим сторонам высоких двойных дверей красовались бело-голубые фарфоровые вазы на консолях. У входа висел латунный молоток, размерами своими напоминавший скорее кувалду. Пока Эйприл размышляла, сможет ли она его поднять, двери отворились и навстречу ей вышла средних лет горничная в униформе.
– Миссис Хэррингтон? Добро пожаловать! Проходите.
Служанка говорила с французским акцентом, и Эйприл с усмешкой подумала, что она в эту минуту очень похожа на Жанну Марш из романа «Вверх – вниз».
Ничего себе «квартира на двадцать втором этаже»! Больше похоже на первый этаж грандиозного особняка.
Из уютного холла Эйприл попала в большую галерею с римскими колоннами. Пол здесь был выложен черным мрамором, стены украшены гобеленами, несколько выцветшими, но все же прекрасными. На одном из них – группа всадников, на другом – великолепная репродукция «Варфоломеевской ночи». Монументальная лестница в конце галереи вела на следующий этаж.
Служанка взяла у Эйприл шерстяной свитер и повесила его в стенной шкаф, скрытый массивной дубовой дверью, которую Эйприл поначалу приняла за туалет.
– Месье ждет вас наверху. Прошу следовать за мной, – торжественно провозгласила служанка.
– Не окажете ли честь отобедать со мной сегодня вечером? – спросил Арманд де Севиньи, позвонивший Эйприл на следующее утро после оглашения завещания Рины.
Звучало это столь изысканно, что отказаться было просто невозможно.
Кроме того, ее заинтриговало подобное приглашение.
Эйприл и служанка поднялись до половины лестницы, когда Арманд появился наверху и стал спускаться, чтобы приветствовать свою гостью.
– Добро пожаловать, миссис Хэррингтон! – Арманд кивнул служанке. – Можете быть свободны, Анна. Мы не будем придерживаться строгих церемоний.
Анна следовала чуть позади Арманда, взявшего Эйприл под руку.
– Прислуга слишком серьезно относится к своим обязанностям, – прошептал Арманд с улыбкой, заговорщицки обращаясь к Эйприл. – Они просто терроризируют меня!
– Для меня это тоже ужасная проблема, – улыбнулась в ответ Эйприл.
– Сабрина знала, как ими управлять, я же совершенно не умею. – Лицо Арманда омрачилось. – Не могу поверить, что ее больше нет.
Эйприл пожала его руку:
– Я вам сочувствую.
– Полагаю, для вас это чрезвычайно странная ситуация, Эйприл? Вы позволите вас так называть, миссис Хэррингтон?
– Ради Бога.
– Надеюсь, вы не слишком расстроились происшедшим вчера в адвокатской конторе? Я сожалею о поведении своей дочери.
– Ее можно понять.
В конце лестницы располагался еще один небольшой холл, а за ним открывалась просторная гостиная: мягкий свет, портьеры приглушенных тонов, изящная мебель просто завораживали. Арманд подвел Эйприл к дивану в стиле Людовика XIV и, пока та устраивалась поудобнее, стоял рядом. Затем он взял великолепный резной стул и сел напротив своей гостьи.
– Благодарю, что откликнулись на мое приглашение.
– Визит к вам – одно удовольствие. – Эйприл вежливо улыбнулась.
– Итак, как я уже сказал, вы в очень трудном положении. Меня поддерживают мои дети. А на вашу долю досталось одиночество.
По мнению Эйприл, сцена, разыгравшаяся у адвоката, не давала оснований верить в особую поддержку со стороны детей, но, разумеется, говорить ей об этом было незачем.
– Мне не привыкать, – без тени злобы сказала она. – Я сама была себе поддержкой многие годы. И как ни странно, это пошло на пользу.
– Не сомневаюсь. Вы поражаете меня силой своего характера, уверенностью в себе и независимостью. Сабрина, убежден, обожала бы эти качества в вас.
Эйприл коротко вздохнула:
– Она выбрала свой собственный путь.
Арманд кивнул:
– И совершенно не жалела о нем. Я хотел бы, чтобы вы сумели это понять.
Эйприл с сомнением покачала головой – ей, видно, не дано разобраться в сердечных делах своей матери.
Арманд перевел разговор на другие темы, и через несколько минут Эйприл обнаружила, что успела расслабиться и находит общество Арманда приятным. Он и впрямь оказался замечательным собеседником, остроумным и знающим. В каждой его фразе и движении сквозил аристократизм. Приятный шарм, исходящий от Арманда, напоминал ей старый фильм о рыцаре Морисе.
Арманд говорил с явным, но не сильным французским акцентом. Во многих отношениях старший Севиньи представлялся основательно американизировавшимся французом. В нем было мало общего с тем человеком, которого смутно помнила Эйприл: учтивого, но ненавистного для нее любовника матери.
Тот мужчина был начисто лишен сочувствия к ребенку, остающемуся без единственного близкого ему человека. Тогда Арманду достало хладнокровия наблюдать, как на удаляющейся пристани нью-йоркского порта застыла одинокая, несчастная фигурка двенадцатилетней девочки. Теперь же казалось, что к старости его характер смягчился, хотя, как правило, бывает наоборот – старики вечно чем-то недовольны.
– А теперь, если не возражаете, – Арманд провел Эйприл в столовую, настолько большую, что ее вполне можно было использовать для дипломатических банкетов, – мы слегка утолим голод. Нахожу для себя затруднительным беседовать о делах на пустой желудок. К тому же мне хотелось бы получше узнать вас.
И действительно, за обедом серьезные темы не затрагивались. Лишь когда убрали блюда и подали кофе, Арманд наконец завел разговор, ради которого, по мнению Эйприл, он и пригласил ее в этот вечер.
– Вы уже приняли решение относительно работы у нас, в «Горизонтах власти»? – поинтересовался он для начала.
– Если честно, то у меня не было возможности подумать над этим как следует.
– Я предполагаю, что после всего сказанного и сделанного первым вашим порывом станет отказ. – Арманд помолчал. – Но я, если позволите, хотел бы просить вас все же дать согласие.
Эйприл опустила чашку, которую поднесла было к губам.
– Простите, но я более чем удивлена. Минуту назад я готова была поклясться, что вы пригласили меня именно затем, чтобы уговорить отказаться от «Горизонтов власти».
Арманд слегка наклонил голову и сдержанно улыбнулся.
– Если разрешите, я постараюсь объяснить. Видите ли, я очень любил вашу мать. «Горизонты власти» для нее были не просто бизнесом – это было ее призвание. Она помогла огромному количеству людей, огромному количеству организаций. Никто из них не мог бы достичь желаемого, если бы не вдохновенное руководство Рины.
Он умолк, сделал маленький глоток кофе и снова заговорил, но уже медленнее, словно что-то мешало ему:
– У меня двое детей. Кристиан и Изабель. Оба они по-своему необычны, но ни один из них, боюсь, э-э-э… – Арманд пожал плечами, на лице его появилась печаль. – Я хочу сказать: ни мой сын, ни моя дочь не кажутся мне подходящей заменой вашей матери у руля «Горизонтов власти».
– Отчего же?
– Рано или поздно вы все равно об этом услышите, так что я могу не скрывать от вас истинного положения дел. Многие годы между мной и моим сыном нет, мягко говоря, взаимопонимания. – Арманд сокрушенно покачал головой. – Я никогда не понимал своего сына. Знаете, он всегда очень скрытен и, я бы сказал, равнодушен. Но в последнее время его, как мне кажется, увлекла работа в «Де Севиньи Лтд.», и в конце концов я надеюсь сделать Кристиана своим наследником. «Горизонты власти» никогда его не интересовали, и совсем не удивительно, что Сабрина не завещала их Кристиану.
– А ваша дочь?
Арманд отрицательно покачал головой.
– У Изабель прекрасная голова, но у нее напрочь отсутствует дисциплина. Она всегда выбирает «не ту компанию», так, кажется, у вас говорят? Ее выбор друзей оставляет желать лучшего. Сказать по правде, – в голосе Арманда зазвучала горечь, – она доставила мне чрезмерно много сердечной боли и беспокойства за последнее время. Вы, разумеется, читали великого английского драматурга Шекспира?
Эйприл утвердительно кивнула.
– Как это ни печально, но в последнее время я все больше чувствую себя в роли несчастного короля Лира: «Во сколько раз острей зубов змеиных детей неблагодарность жалит!»
– Понимаю. – Эйприл видела в Арманде человека драматического склада, не стесняющегося, если того требовали обстоятельства, проявлять свои эмоции. – Но какое отношение это имеет к деловым способностям вашей дочери? Не в пример вашему сыну, Изабель представляется довольно эмоциональной натурой. Если страстность – необходимое условие руководства компанией, то это как раз то, чем она обладает в полной мере.
– Страсть нуждается в коррекции. – Речь Арманда текла ровно и плавно. – Темперамент моих детей – это две крайности: с одной стороны – лед, с другой – пламень. А я стремлюсь найти нечто среднее, сочетание страсти с благоразумием. – Он поставил подбородок на сложенные в кулак руки. – Именно поэтому вы так поразили меня.
– Простите, но что вы обо мне знаете, месье?
– Я навел кое-какие справки, дорогая. Я знаю, что вы успешно начали и ведете собственное дело и что вы весьма уважаемы среди своих коллег, которые высоко ценят вас как большого специалиста, к тому же вас обожают ваши сотрудники и друзья.
Эйприл покручивала чашку на столе. Похоже, ее прошлым интересуются все, кому не лень: полиция, ФБР, Блэкторн. А теперь вот и Севиньи. Хотелось бы ей знать, как далеко они зашли в своих проверках? Как глубоко им удастся копнуть?
– Если бы я знала о вас столько же, сколько вы знаете обо мне, я была бы счастлива, – сказала Эйприл с некоторым раздражением.
– Готов предоставить вам такую возможность. Это, кстати, входило в мои планы относительно нашей встречи. – Арманд с готовностью развел руки в стороны. – Прошу, спрашивайте меня о чем угодно.
– Извольте. – Эйприл глубоко вдохнула и пристально посмотрела на Арманда. – Не хотите ли для начала поведать мне, почему вам вздумалось разлучить мать с ее единственным ребенком?
Арманд выдержал ее взгляд.
– Этому нет оправдания. Я был молод и эгоистичен. Наверное, то же самое можно сказать и о Сабрине. Она заставила меня поверить в то, что вы с ней не были… – Он осекся и пожал плечами. – Ну хорошо. Скажем просто: она ухватилась за возможность убежать от жизни, полной лишений, от жизни, которая никогда ее не устраивала. И я и она считали, что, определив вас в престижный частный пансион, мы обеспечиваем вам условия, которых в детстве ваша мать… – Он помолчал. – Но на самом деле тогда вы, конечно, более всего нуждались в родительской любви, в семье, в доме… Сейчас, глядя в прошлое, это гораздо проще понять.
Арманд замолчал, глядя на Эйприл с сочувствием, словно выгравированном на его аристократическом лице.
– Если еще не слишком поздно, я хочу предложить вам то, чего лишили вас в детстве. Говорю это совершенно искренне. Конечно, прошлое нельзя стереть и забыть, но попытаться исправить свои ошибки никогда не поздно. И я знаю, что сейчас Сабрина, будь она жива, поддержала бы меня.
Арманд наклонился над столом и бережно взял Эйприл за руку. О, как холодны были его ладони!
– Приходите и работайте с нами, Эйприл. Прошу вас. Жизнь предлагает вам новый сюжет. И я умоляю вас дать мне шанс, прежде чем сойти в могилу, искупить ошибки прошлого.
Эйприл почувствовала, что вся дрожит. Раскаяние Арманда казалось в высшей степени правдоподобным. Искренность его слов затрагивала за живое. Он смотрел ей прямо в глаза, и она вдруг совершенно иначе взглянула на Арманда. Так когда-то, по всей вероятности, глядела на него Рина.
– Мне необходимо подумать. До вчерашнего дня ничего подобного я и представить себе не могла. И потом, у меня свое дело в Бостоне. Как быть с ним?
– Но у вас же есть компаньон? Без сомнения, какое-то время он справится с делами и без вашего участия. Думаю, месяц-другой, и вам станет ясно, как поступить. Сначала приглядитесь, попробуйте, а потом уж решайте. Отказаться вы успеете всегда.
– Вряд ли это понравится Изабель. Если она ожидала…
– Изабель всегда слишком многого ожидает.
Не найдя, что ответить, Эйприл развела руками. Отношения в семье Севиньи по-прежнему оставались для нее не совсем понятными.
– В любом случае останьтесь на несколько дней. У вас же масса нерешенных вопросов, на которые вы, уверен, хотели бы получить ответы. И относительно «Горизонтов власти», и относительно вашей матери. Вы ведь знали ее недостаточно хорошо, не так ли? – добавил Арманд нейтральным тоном.
– Разумеется.
– Она была непростой женщиной. Я искренне любил ее, в этом трудно усомниться даже постороннему. Но временами Сабрина бывала и… – он запнулся, как бы подбирая подходящее слово, – …невыносимой.
Эйприл ждала. Она надеялась, что Арманд также подробно разовьет тему, как он сделал это, говоря о своих детях, но вместо продолжения он лишь еще раз пожал плечами.
– Думаю, вам будет интересно познакомиться с местом, где жила ваша мать. Это лучший способ узнать человека поближе. Я дам вам ключи от квартиры Сабрины. Там все осталось так, как было при ней.
Эйприл с удивлением подняла брови:
– Вы хотите сказать, что Рина жила не с вами?
Арманд усмехнулся и тряхнул головой.
– Нет, вижу, я недостаточно ясно выразился. Конечно, Сабрина жила со мной, но у нее еще было и собственное гнездышко. Небольшая квартира в Верхнем Вест-Сайде. Вначале там располагалась штаб-квартира «Горизонтов власти», но потом компания выросла настолько, что Сабрине пришлось открывать настоящий, большой офис. Она оставила эту квартиру в качестве, так сказать, личного кабинета, где можно в одиночестве подумать, поработать над планами, помедитировать. – Арманд развел руками. – Она обычно называла это место «Мое убежище».
– Иметь которое очень важно для любой женщины, – улыбнулась Эйприл.
– Да, обычно мне все женщины говорили то же самое. Я мог бы сам показать вам ее квартиру, но, думаю, будет лучше просто дать ключи. Понимаете, я там чужестранец. Естественно, мне уже пришлось заглядывать туда после трагической гибели Сабрины – просмотреть бумаги, разобрать кое-какие дела, но я оставил все так, как было при ней.
Эйприл догадалась, что речь идет о той самой арендованной квартире, которую упомянул адвокат, о той самой, что считалась собственностью «Горизонтов власти», а стало быть, и частью наследства Рины, завещанного ей. И еще она подумала, этично ли было со стороны Арманда просматривать бумаги и другие личные вещи в квартире Рины? Арманд, вероятно, считал себя вправе поступать подобным образом. А учитывая все скорбные обстоятельства, можно предположить, что там побывала и полиция.
– Мне бы хотелось посмотреть квартиру, – сказала Эйприл.
– Прямо сейчас? Сегодня вечером? Думаете, это поможет вам принять решение относительно «Горизонтов власти»?
Эйприл ответила утвердительно. Прежде чем что-либо решать, надо попытаться лучше узнать Рину.
– Я распоряжусь, чтобы мой водитель отвез вас туда, как только мы допьем кофе. – Арманд протянул ей связку ключей, которые за минуту до этого достал из кармана пиджака. – По-моему, здесь ключи и от внешних, и от внутренних дверей. Там есть привратник Я позвоню ему, и он будет вас ждать.
– Спасибо, – поблагодарила Эйприл.
– Ради Бога, живите там сколько захотите. В конце концов, фактически эта квартира теперь принадлежит вам. И помните, если вы решите работать с нами, вам нужно будет подыскать более основательное жилище.
«Как странно, – подумалось Эйприл. – Все выглядит так, словно я унаследовала жизнь своей матери: сперва ее работу, а теперь вот и квартиру. Осталось только умереть таким же образом».
