Текст книги "Красными нитями (СИ)"

Автор книги: Лина Николаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Глава 26. Фанатичка

Она даже не подняла руки, чтобы обнять.

Адайн вспоминала ту женщину: высокая и стройная, со светлыми волосами и таким упрямым взглядом зелёных глазах – она точно видела себя в зеркале, но старше. И эта самая женщина, со смехом предложившая называть её Эстой или Адарой – на выбор, не подняла рук, чтобы обнять дочь, не оставила тёплой улыбки, не спросила, как той жилось. Даже из вежливости.

Она с холодным расчётом приступила к делу. Каждое слово, сказанное о революции, находило у Эсты живой интерес, но стоило заговорить о себе – женщина тут же возвращалась к прежней теме.

В-Бреймон оказался прав. Эста не хотела забирать дочь, та не была нужна ей. Всё, чем она горела – это дело, и для другого места в её сердце уже не осталось.

– Не надо, – послышался строгий голос Кайсы.

Адайн кивнула и, выпрямив спину, ещё раз нажала на дверной звонок. По ту сторону раздалось требовательное гудение.

Вчера она ходила по грязному вонючему Замку, кишащему нищими и больными. Утром была в старом особняке, высившемся на берегу напротив Мертвой Гавани, которую облюбовали для сходок убийцы и заговорщики. А сейчас явилась в богатый дом посреди Ре-Эста. Да ещё и вместе с королём и беглецом-советником Инквизиции. Ну, что дальше?

Наконец, дверь открылась, и слуга, не переставая кланяться и рассыпаться в любезностях, принял их одежду и проводил в комнату с высоким потолком.

Там собралось человек десять – почти все курили и пили шампанское. Им было за тридцать, мужчин и женщин – поровну. Одетые в тёмные фраки или платья, они походили на собрание клуба высших.

Заметив новых гостей, присутствующие замолчали.

– Рад видеть всех вас, – Нелан, стоящий впереди, поклонился с улыбкой. – Мы давно не собирали наш Совет, но нам есть что обсудить.

С кресла поднялся пузатый мужчина и сердечно протянул советнику руки:

– До нас доходили слухи, что тебя держат в Чёрном доме. Я рад, что они оказались неправдой, и ты среди нас!

Рейн не сдержал насмешки, Адайн скривила лицо. Вот и вся сердечность. Слухи доходили, но узнать, правдивы ли они, что-то сделать, никто не осмелился. Такими они и были – Дети Аша. Болтали в полутёмных гостиных, мнили себя великими мыслителями и свободолюбцами, но когда появлялась настоящая нужда что-то сделать, они разом забывали все свои идеи.

И только Эста, казалось, была не такой. Та, что даже не протянула руки дочери, но с радостью поддержала её слова о революции.

– Какая честь видеть вас, король Рейн Л-Арджан! – воскликнула женщина.

Лицо казалось непроницаемым, и Адайн не поняла, было это насмешкой, или та действительно восприняла встречу за честь. А вот по хмурому лицу Рейна и тяжелому взгляду исподлобья сразу становилось ясно, что слова ему не понравились.

– А это же малышка Адайн! Как ты выросла! – послышался знакомый голос. – Во имя Яра и Аша, как же все мы оказались в одном месте?

Девушка повернулась к женщине, сидящей в кресле у камина. Она не видела её уже лет десять, но та совсем не изменилась.

С пяти до восьми Адайн жила в приюте, потом сбежала, не выдержав постоянных драк с другими детьми, битья нянек, голода. В Канаве жизнь оказалась не более сладкой, но иногда ей всё же встречались добрые люди.

Однажды её заметил на улице и пожалел один учёный. Он отвел девчонку домой, чтобы накормить, но Адайн так легко нашла общий язык с его детьми, что задержалась на несколько месяцев. Это было очень, очень хорошее время.

Учёный оказался из Детей Аша, и они постоянно собирались в его доме. Адайн с замиранием сердца слушала разговоры о демонах, о свободе, и сама загоралась смелыми мечтами – мечтами о таком мире, где нет приютов и Канавы.

В конце концов жена учёного устала терпеть постороннюю девчонку, и Адайн пришлось уйти. Но те Дети Аша, которых она узнала за эти месяцы, подкармливали её, если она осмеливалась подойти к ним, и давали пару киринов.

Слушая Адайн, Ката всегда говорила, что это не настоящая помощь – им нравилось чувствовать себя защитниками слабых, так они росли в своих глазах. Адайн долго отказывалась соглашаться, не согласилась, даже когда никто из Детей Аша не захотел помочь Каю. Но ведь годы шли, а разговоры о бесправии, нищете, угнетении так и оставались просто разговорами. Той девчонке никто не был обязан помогать, это верно, но ведь за словами и обещаниями должно идти дело – а его-то и не было.

И сейчас от них тоже не дождаться помощи. Ни Дети Аша, ни Совет не давали ничего из того, что обещали.

Адайн хотела было ответить, как из соседней комнаты через двустворчатую дверь прошла Эста.

– Я рада, что все собрались, присаживайтесь же, нам есть о чём поговорить.

Она опустилась в кресло с высокой спинкой и положила ногу на ногу. Даже в Замке Эста держалась с видом королевы, но сейчас, надев длинное чёрное платье, забрав волосы, она ещё больше стала походить на неё.

Адайн посмотрела на Кайсу. Демон была похожа на Эсту. Девушке всегда нравилось сравнивать Кайсу с матерью, но больше такого сравнения она не хотела.

Женщина одинаковыми взглядами наградила гостей, Нелана – чуть более тёплым. Адайн не сдержалась и злобно скривила лицо. Иногда лучше вовсе без родителей, чем с такими. Бродяжка с Восьмой была счастливее той, которая оказалась дочерью двух великих родов.

Когда все расселись, Эста громко произнесла:

– Вы знаете, что я не люблю медлить, поэтому я сразу вам скажу: революция началась. То, что мы готовили так долго, начало воплощаться в жизнь.

Адайн и Рейн переглянулись. Они готовили, да… Хотелось заявить: «Это все Кай, Кай, а не ты!» Девушка крепко сцепила руки в замок, стараясь сдержаться от крика.

– Все заводы северо-востока и востока встали. Рабочие отказываются выходить на смены и требуют улучшения условий труда, а также отмены церковного налога. Этого мало. Наша задача сейчас – привлечь на сторону рабочих другие сословия. Мы должны показать, что требования касаются всех, и каждый нуждается в этой борьбе.

Адайн посмотрела на Нелана. Слова Эсты так напоминали всё, что тот говорил, когда они собрались в гостиной. Кто же задумал это первым: Нелан или Эста?

Э-Стерм одной рукой крепко сжимал подлокотник – казалось, что он недоволен словами своего лидера и хочет возразить. Хотя это ещё ни о чем не говорило. Нелану не слишком-то хотелось доверять теперь. Он оказался главой радикалов, но скрывал это – скрывал ото всех, несмотря на важность. Да ещё и муж Эсты, пусть и только по документам. Ну хоть в отцы не лез…

Степенный мужчина в очках торопливо воскликнул:

– Революция – это болезнь. Народ деградирует и делает шаг назад при ней. Мы ввергаем себя в хаос, поддерживая революционные идеи!

– Это Фал К-Даур, – Эста представила мужчину Адайн и Рейну. – Глава консерваторов. А что вы скажете, Мина Б-Неман, глава либералов? – она посмотрела на худенькую женщину, державшуюся в стороне.

С неожиданной решительностью та ответила:

– Революция – это действительно хаос, но кирийцы слишком долго жили с ярмом на шее, чтобы мы упускали шанс! Мы должны укрепить свои позиции в Народном Собрании и выступить решительно против действий Совета. Необходимо сообща выработать новый законопроект, который…

Эста нетерпеливо взмахнула рукой.

– В первую очередь мы должны заняться агитацией. Кир Заман, сколько у нас агитаторов?

Мужчина с хитрым лисьим лицом быстро ответил:

– Достаточно, кира Эста. Но разве мы не будем голосовать «за» и «против»? В наших силах как раздуть огонь революции, так и потушить его. От нас сейчас зависит будущее Кирии, ведь козырные карты у нас на руках, – Заман выразительно посмотрел на Рейна.

Тот, откинувшись в кресле, холодно спросил:

– Давайте называть вещи своими именами. Вы хотите, чтобы король вернулся на сцену и сказал то, что вы решите, так?

Чем холоднее и тише звучал голос Рейна, тем больше огня у него горело внутри – это Адайн подметила, когда он первый раз пришёл в «Три желудя». И сейчас, судя по всему, Рейн был готов сжечь не только Совет, но и всех Детей Аша.

– Кир Рейн, скажите, – послышался осторожный голос Фала К-Даура. – Это правда, что Совет знает, как уничтожить демонов?

– О да, правда. Как же так, вы не знали, что это – главный подарок для каждого короля?

Ещё и язвить начал, значит, у Рейна сейчас не просто всё горит внутри – полыхает, стреляет и взрывается. Адайн осторожно пошевелила пальцами. Они уже обросли кожей, не болели, но магия всё равно давалась с трудом. А лучше быть наготове – помощь могла понадобиться любой из сторон.

– Мне доносили, но я отказывался верить… – упавшим голосом ответил Фал и всплеснул руками.

– Скажите, кир Рейн, что вы почувствовали, когда не увидели своего демона? Как это отразилось на вас?

Кассия, та, знакомая с Адайн, передвинулась на край кресла и с жадным интересом уставилась на Рейна. Эста нахмурилась, но пока не решалась одёрнуть женщину. Адайн тоже сдвинулась – если надо будет, она и одёрнет, и накажет за излишнее любопытство.

Рейн потёр клеймо и улыбнулся:

– Что же вам ответить? Боль. Пустоту. Ненависть. Желание мстить. Этого достаточно или рассказать подробнее?

– Мне были бы интересны медицинские аспекты, – подал голос один из мужчин, которого не представили.

– Довольно! – воскликнула Эста. – Мы собрались для…

На неё как будто не обратили внимания. Кассия уставилась на короля.

– Кир Рейн, как вам удалось сбежать? Как вы вернётесь, когда будет необходимо?

– А будет необходимо? – переспросил Рейн.

– Да, мы… – с меньшей уверенностью начала Кассия.

Её тут же перебил Заман:

– Если бы народ узнал об убийстве демонов! Я редактор «Северного рабочего», мы можем напечатать…

Всё это напомнило цирк. Дети Аша были зрителями, которые думали, что к ним привели двух клоунов, и ждали от них веселья. Ну, будет им.

– Да, напечатайте, давайте! – воскликнула Адайн, подначивая Замана.

Рейн уставился на неё, и девушка попыталась взглядом показать ему, что задумала.

– А ещё нужны листовки! С речью короля! – воодушевленно продолжила она.

Заман приосанился:

– В Сине работает наша подпольная типография, если я…

– Довольно! – перебила Эста. – Мы обсудим агитацию позже!

– Не нужны ни листовки, ни статьи! – воскликнула Мина Б-Неман. – Нам требуется взяться за Народное Собрание! Революция должна идти сверху.

Адайн с жалостью посмотрела на Эсту. От образа холодной королевы не осталось и следа. Не было у той никаких сил. Она стала лидером Детей Аша, но они не принадлежали ей. Женщина могла говорить громко, уверенно, бросаться хлёсткими словами, но их не слышали. Всё, чем она обладала – это решимость, сотканная из обиды и ненависти.

– А у тебя не так? – тихо спросила Кайса.

Адайн вздрогнула. «Не так», – хотелось возразить, но это было неправдой.

– Не стань такой, как она, – в голосе демона послышались то ли просьба, то ли требование. Кайса отвернулась.

– Киры, давайте каждый выскажет своё мнение, – уверенно произнёс Нелан. – Ваши слова действительно важны, только вместе мы найдём правильное решение.

Балаган разом закончился. Гости приосанились, нацепили на лица спокойные улыбки и снова стали теми достойными кирами, похожими на клуб высших. Хотелось плеваться от всего этого.

– Ну что вы, – отозвался Рейн. – Если интересно, спрашивайте. Я ведь король, мне не привыкать выступать. А сколько ещё выступлений впереди! Я охотно расскажу обо всём, что со мной произошло.

– Так кто предлагает голосовать «за» революцию или «против»? – холодно спросила Эста и обвела присутствующих решительным взглядом. – Хотите, чтобы и ваших демонов уничтожили? Вы готовы дальше терпеть то, что творит Совет? Терпеть, что делают с нами, что будут делать с нашими детьми?

Адайн не сдержалась:

– А что будут делать с нашими детьми?

Эста уже открыла рот для ответа, но девушка с ещё большей яростью продолжила:

– Похищать их, чтобы потом требовать выкуп? Нет же, это ведь ваша затея. А может, станут этих детей пускать на свои собрания, чтобы гордиться, что воспитывают будущих революционеров? Нет, это тоже ваша затея. Знаю! Наверное, Совет будет давать беспризорникам по монетке, чтобы мнить себя великими добродетелями, и решит, этого достаточно. Да, Совет так сделает. И не только он.

– Адайн, не смей так говорить! – строго воскликнула Кассия.

– С чего этого? – девушка вскочила. – Если кто и смеет меня воспитывать, так это моя мать. Но, кажется, ей не до того.

Эста тем же холодным голосом ответила:

– Сядь. Если думаешь кого-то удивить словами о том, что ты – моя дочь, попробуй. Но у нас здесь собрание, от которого зависит судьба целого королевства, а не вечер семейных разборок. Так скажи мне, что для тебя важнее: революция или отношения?

«Фанатичка!» – Адайн вцепилась одной рукой в складку платья, стараясь сдержать этот возглас.

Да, «мать» не растила её, и они были совсем незнакомы. Да, Адайн повела себя, как самая последняя дура, когда, услышав о матери, забыла все уроки Канавы и сразу начала мечтать. Но ведь ей просто хотелось перестать быть одинокой бродяжкой с Восьмой, иметь семью и дом, как у всех. И единственный человек, который был всем этим, умер, а мать и отец думали совсем о другом.

– Конечно же революция, – процедила Адайн, садясь.

– Я знала, что ты мыслишь, как я, – Эста улыбнулась.

Адайн кивнула, но кивок был о другом. Она действительно думала также: с уверенностью, решимостью и преданностью. Обе были фанатичками, да. Только вот оказались по разные стороны. Но Адайн чувствовала себя готовой помериться этим фанатизмом, даже если бросить вызов нужно собственной матери.

И дело вовсе не в вере. В людях. Мать и отец стоили друг друга, и ни тому, ни другому больше не было места в жизни.

Нелан заговорил:

– Революция делается для живых, поэтому будем помнить обо всём, что для нас важно, и стараться ради этого. А пока, киры, давайте выскажем своё мнение.

И снова все послушали Э-Стерма. Он был главой радикалов, но вёл себя, как настоящий лидер Детей Аша, и за ним следовали. Адайн с уважением посмотрела на мужчину. Нелан никогда не вызывал у неё симпатии, и лишь рассказы Каты убеждали в том, что он заслуживал этого, но сейчас она искренне была готова согласиться с подругой.

Один за другим Дети Аша высказывались насчёт революции. Когда от большинства прозвучало решительное «да», они начали обсуждать план, но с каждым словом и Адайн, и Рейн становились всё более хмурыми.

Либералка Мина Б-Неман воодушевленно рассуждала:

– …И тогда-то наш король выступит перед Народным Советом с обличительной речью против Совета. Он распустит его и объявит выборы. Если мы займём хотя бы треть мест…

– Ха, – сказал Рейн и замолчал.

Все уставились на него.

План имел право на существование, он был даже хорош по-своёму. Но в нём не нашлось места тому, чего хотел Крысиный совет – только собственные амбиции Детей Аша.

– Ты что-то хочешь сказать? – раздражённо спросила Эста.

– О да, – Рейн сцепил кончики пальцев и поднёс к подбородку. – Сначала я спрошу: где место для меня? Вот там, где кто-то начинает тявкать по вашей команде, это оно, да? А затем я скажу: пошли к черту. Мне больше не нужен поводок на шее, – Рейн встал. – Это моя революция. Это вы мне будете помогать, а не я вам. Сейчас мне нужны слухи, ясно? Не хотите, боитесь не справиться – плевать, сам всё смогу. Не нравятся мои слова – что ж, вставайте в очередь за Советом, прицел я уже наставил.

Рейн повернулся к Адайн:

– Идём, нам пора.

Девушка поднялась и довольно улыбнулась Детям Аша:

– Хорош же, а? Лучше вам выбрать нас.

Рейн протянул ей руку, и Адайн подхватила его под локоть. Под молчание и тяжёлые взгляды они вышли из комнаты плечом к плечу. Когда дверь за ними закрылась, Адайн, не сдержав дрожи, отскочила от Рейна.

Тот же рост, что у Кая. Даже руку положил также: не подпускал слишком близко, но всё равно держал крепко, уверенно. На секунду она поверила, что снова стоит с Каем бок о бок.

Выйдя из дома, девушка остановилась напротив друга и с горечью произнесла:

– Я столько лет верила Детям Аша! Не слушала ни Кая, ни Вира, всё тайком бегала к ним. Думала, что они действительно за народ. Да, они не такие, как Совет, это две разные стороны, но стороны одной монеты, которую достали из кучи дерьма.

Рейн поддержал её:

– Что Совет, что Дети Аша видят во мне цирковую собачку. Скажи одну команду – встанет на задние лапки, скажи другую – залает. Они думают, что знают все команды, а перед ними выдрессированный пёс, но это не так, совсем не так.

– Ну так что мы с ними сделаем? – Адайн лукаво улыбнулась. – Ну же!

Рейн ухмыльнулся:

– Если обе стороны ведут себя, как дерьмо, надо стать третьей стороной и взять лопату побольше, – уже более серьёзным голосом он продолжил. – Я не могу не действовать. Я бы хоть сейчас переубивал всех, но вы правы. Кирии нужен не просто убийца, а защитник. Я ещё король, и я покажу им настоящую революцию.

Рейн возвышался над Адайн, стоя с прямой спиной, решительным взглядом, крепко сжатыми кулаками, и на миг ей сделалось не по себе. Он сможет повести народ за собой, его будут слушать, и он защитит всех, Рейн неслучайно стал королём. А вот она просто бродяжка с Восьмой. Ей уже нет места в Канаве, но и нет среди высших. И сейчас она была готова сражаться из-за мести, из-за революции, а что потом?

– Мы подумаем об этом после победы, – твёрдо сказала Кайса.

Адайн кивнула. Да, пока надо подумать о деле. Если уж она согласилась быть фанатичкой, то пусть этот фанатизм будет посвящен верному делу, а не только мести.

Глава 27. Касаться

– Ты ещё можешь отказаться, – сказал Нелан уже во второй раз.

Ката положила гребень на стол и медленно повернулась к нему.

– Ты тоже можешь.

– Разве? – улыбнувшись, мужчина подошёл к ней.

Ката покосилась на их отражение в зеркале над столом: казалось, люди не могли быть более непохожими, чем они.

– Да. Только ты всё равно так не сделаешь. И я тоже.

Найти Вира не составило труда. Он точно совсем не боялся, что они придут за ним. Внутри, несмотря ни на что, всё равно возникал неприятный холод, стоило подумать о том, чтобы снова увидеть его. Но Ката знала, что это самое неправильное чувство на свете. Надо прийти и всё-таки дотронуться до Витторио, но не как мечтала раньше, а для первого и последнего удара.

Больше всего Ката не хотела сражаться, однако она твёрдо решила, что если для предотвращения новой войны ей нужно выйти на битву, она это сделает.

– Но что дальше? – спросила Ката и как можно более твёрдым взглядом посмотрела на Нелана. – Ведь выборов будет недостаточно, так? Все так и продолжат плести интриги, пытаясь вырвать себе кусочек получше. Мы можем убрать Совет, но не изменим людей так просто.

Этот разговор они начинали уже не первый раз, но так и не смогли закончить его. Ката боялась сказать, что она не хочет, не может больше переживать. Ей нужен покой – и не тот мнимый, который установится после революции, а настоящий, когда не нужно бояться за себя и близких. Когда твёрдо знаешь, что новый день для них настанет.

Но она видела, что Нелан хочет совсем другого. Он и оказался другим. Мужчина оправдывался тем, что согласился возглавить радикалов, чтобы остановить похищения детей, но… Но ведь это было важно, почему он не сказал раньше? И не сказал, что у него есть жена, да не абы кто – сама глава Детей Аша. Мать Адайн, бывшая жена Я-Эльмона, любовница В-Бреймона. Во имя Лаара Семиликого!

«А ты всё сказала?» – сама себя спросила Ката с укором. И она не была честна полностью. Если оба нечестны друг с другом, могло ли у них быть будущее?

– Что дальше… – протянул Нелан и положил руку рядом с ладонью Каты, но не коснулся. – Я скажу прямо: я не вижу никого из Детей Аша во главе Кирии и никого из Совета. И пока длится переходное время, мы должны найти людей, достойных этого. Стычки закончатся, но начнётся война, которую ведут словами и письмами.

– И ты хочешь участвовать в этой войне тоже?

Нелан повернулся к Кате. Светло-зелёные глаза смотрели ласково, по-доброму. Такой взгляд хотелось всегда чувствовать на себе.

– Я не знаю. Но то, что происходит сейчас, я уже не смогу оставить.

Ката вздохнула:

– Помнишь, я спрашивал тебя, почему ты поверил в нас? Дело ведь было в другом. Ты хотел ухватиться сразу за всё: и за идею Вира, и за Детей Аша – что-нибудь да сработает. Лишь бы действовать.

Нелан мягко улыбнулся:

– Да, это так. Я слишком долго боялся сделать. Прикрывался своим родом, обещаниями отцу, но я больше так не хочу. Не только я, мы все слишком долго боялись. Свобода и равенство – вот то, к чему я выбираю стремиться.

Ката передёрнула плечами, словно Нелан сказал что-то ужасное или мерзкое. Наверное, в этот раз разговор завершится. Они скажут, о чём думают. И больше разговоров у них уже не будет.

– Я знаю, что ты хочешь спокойной жизни, – продолжил Нелан и накрыл своей рукой ладонь Каты.

От прикосновения стало тепло, и хотелось молча улыбаться, а не говорить о том, что могло сделать такое касание последним.

– Но со мной не будет спокойно – не сейчас. Я люблю тебя, Ката, правда. Однако я не хочу больше трусить, мне важно продолжить начатое дело. Я готов защищать тебя хоть от всего мира, но себя я больше не буду жалеть, даже ради тебя. Мне важна судьба народа и наши идеи. Сейчас я выбираю это, и тебе решать, понимаешь ты меня или нет.

Ката пошевелила рукой так, чтобы их ладони как можно плотнее соприкоснулись. После тысячи чужих рук на своём теле она вывела для себя простую формулу: если она любит человека, хочет его касаться. Это желание было самым ярким подтверждением из всех возможных.

– Я тоже долго трусила, только у меня был другой страх: я боялась попросить хоть что-нибудь для себя, думала, недостойна ничего. Теперь я тоже больше не хочу жить со своим страхом, я буду выбирать тех людей, которые выбирают меня.

Ката медленно высвободила свою ладонь из руки Нелана и прижала её к груди. Нелан несколько раз кивнул.

– Не забывай, что ты стоишь всего. Что бы я не сказал «до», это остаётся для меня правдой.

Ката вспомнила, как он произнёс так в первый раз – тогда, у него дома, перед Виром, – и не сдержала улыбки. Эти слова не были правдой для Нелана, как бы он не убеждал её, однако стали правдой для другого человека.

– Всего, кроме революции, – Ката сказала это без укора, просто признавая истину и не желая с ней спорить. – Но эти слова правдивы для меня самой. Я больше не буду притворяться. Надеюсь, и ты знаешь, что делаешь.

Ката не сдержалась и положила руки на плечи Нелана. Они простояли так несколько секунд, глядя друг другу в глаза, затем она быстрым шагом вышла из комнаты, из дома.

Всего одна битва. Надо выйти на неё, чтобы не началась война ещё большая. Это тоже шаг к покою.

Ката, стоя на пороге дома В-Бреймона, напряженно озиралась. Волнение подкралось только сейчас. Вир был слишком умен, чтобы так легко показать, где он живёт. Ещё никому не удавалось загнать его в ловушку. Он не то что выбирался из передряг – он даже не попадал в них, умело избегая расставленных капканов.

А она решила, что выследила его, выследила, потому что хорошо знала. Нет, не могло быть так просто. Ката дотронулась до револьвера, скрытого коротким плащом, но уверенности это прикосновение не дало.

Южанка снова собралась звонить, как дверь открылась, на пороге появился Вир, а она так и застыла перед ним с поднятой рукой.

Мужчина, как всегда, был безукоризненно одет, словно находился не дома, а на важном приёме. С задумчивым видом он провёл рукой по заросшей щеке – таким знакомым жестом, тем жестом, которым она сама всегда хотела дотронуться до него – и улыбнулся:

– Рад видеть тебя, Ката. А я думал, сколько же дней понадобится, чтобы ты пришла ко мне? Неделя, значит. Сказать честно, я делал ставку на пять дней.

Ката округлила глаза. Он ждал её. Она думала, что приготовила для него ловушку, но сама угодила в неё.

– Проходи, нам есть о чем поговорить, – Вир сделал шаг в сторону, указывая рукой в коридор.

«Беги или стреляй», – подумала Ката, но вместо этого откинула капюшон с головы и послушно шагнула в дом. Надо понять, что задумал Вир. Он столько раз просил её «пообщаться», чтобы узнать чужие замыслы, а теперь пора ему самому оказаться на месте тех, кого она была вынуждена обманывать.

Ригард В-Бреймон жил в Сине, в обычном доме, как у среднего класса. Он точно специально подчеркивал разницу между собой и Советом и не переезжал в Ре-Эст.

Ката и Вир прошли по коридору, обклеенному простыми бежевыми обоями в полоску. Он открыл дверь и пропустил её в комнату.

Девушка не сдержала грустной улыбки – Вир оставался верен себе и даже здесь успел обустроить кабинет, свой личный замок, где он мог готовить планы нападения. Внутри пахло книгами и крепким кофе. Южанка, с удовольствием вдыхая эти ароматы, села в кресло.

– Так что привело тебя, Ката? – Вир опустился за стол напротив.

– Почему ты ждал меня?

– Как остальные?

– Зачем ты послал инквизиторов?

Вир надел очки и улыбнулся:

– Я не хочу играть в вопросы. Что же, если ты пока не готова говорить, я не буду заставлять тебя и начну первым.

Ката вцепилась в подлокотники. Вир всегда умел убеждать. Надо внимательно слушать его, чтобы разгадать замыслы, но ни за что нельзя поддаваться. Ни в этот раз, ни уже в другой.

– Должно быть, ты теперь знаешь, что Ригард – мой брат. Мы познакомились, будучи взрослыми, но у нас нашлось слишком много общего. Ты знаешь, чего я хочу: для меня важно уничтожить результаты труда Совета, то, что он так тщательно создавал десятилетиями – его ложь. Я не хочу, чтобы кирийцы по-прежнему жили обманутыми и отказывались от своей силы.

«Нет, не правда!» – напомнила себе Ката. Вира гнала вперёд только жажда мести, а не желание помочь народу. Разговоры о равенстве, о правде, о демонах стали прикрытием, которое помогало переманить на свою сторону людей, но они не были настоящими.

– У меня появился план и ради него я был готов на все. Мы все были готовы. И когда возникла угроза для него, я не побоялся сделать, что должен был, даже если речь шла о том, чтобы убрать вас.

Ката не сдержала дрожь.

– Но сначала сбежали вы, а вскоре после коронации Рейн. Я был готов к неожиданностям. План жив, он лишь немного изменился.

– Как изменился? – тихо спросила девушка.

– Зачем ты здесь, Ката?

Она скромно опустила взгляд, тяжело вздыхая. Последняя битва – вернее, последнее притворство.

– Ты же ждал меня. Ты знаешь, почему я здесь.

– А если я ошибаюсь? Расскажи мне.

Ката, склонив голову немного набок, пристально посмотрела на Вира и с чувством воскликнула:

– Я больше не могу так! – она прижала руки к груди. – Я не хочу видеть кровь и не могу переживать смерти. Кай погиб, кто станет следующим? Крысиный совет не знает, что делать дальше. Я не могу там оставаться. Я не хочу погибнуть!

Вир кивнул с таким самодовольным видом, словно давно ждал, что она покажет слабость и прибежит к нему – более сильному, более знающему.

– Ката, здесь тебе не будет спокойнее. Революция началась, и она не остановится.

Девушка вспомнила слова, которые ей повторяли в Орно день за днем: «Каждый мужчина хочет почувствовать себя сильным и особенным, так покажи ему, что он тебе нужен и что ты готова на все ради него». И её учили, как это показывать и что делать, чтобы доказать свои слова, и Ката сотни раз пробовала знания на практике. Прошли годы, она ещё многому научилась, но почему-то только тот урок оказался важен для задуманной битвы.

Девушка сдвинулась на самый край кресла и снизу вверх, подобно слуге, посмотрела на Вира.

– Я знаю, что революция не остановится. Но ты не прав, здесь мне будет спокойно. Здесь, с тобой, понимаешь?

Вир медленным движением снял очки и вздохнул. Его лицо оставалось непроницаемой маской: то ли не верил ей, то ли чувствовал презрение, то ли упивался тем, что она приползла к нему, как он ждал.

– Как ты нашла меня?

Ката вздрогнула, испугавшись перемены темы, и, изобразив робкую улыбку, ответила:

– Проследила за твоим братом – это было единственной зацепкой. Я всегда умела быть незаметной, а ты научил меня следить, помнишь?

– Риг теряет форму, – мужчина покачал головой. Опять непонятно – то ли недовольство, то ли добрая усмешка.

– Вир, я могу помочь! – взмолилась Ката. – Только скажи, что ты знаешь, что делать. Я больше не могу жить, не понимая, что дальше.

Он устало потер глаза:

– Да, я знаю, что делать. Я ведь обещал, что наш план может десяток раз изменится, но он будет жить.

Витторио всегда говорил так, что его слова не вызывали сомнения – он действительно знал, что делать. А было ли это знание у Рейна? У Нелана? Что у них вообще было, кроме сумасшедшей решимости?

Ката снова сжала подлокотники. Нельзя так думать. Вир – предатель. Из-за него умер Кай. Что бы он не задумал, это не могло быть правильным. Тот мужчина, который спас её, остался давно в прошлом, не стоило больше цепляться за него.

– Чем я могу помочь тебе? – Ката голосом выделила последнее слово и улыбнулась Виру.

Всего раз, так давно, что это уже казалось сном, он сказал, что ему нравится её улыбка. Лишь бы это осталось неизменным даже спустя столько времени.

– Ты уже всё сделала, дальше я справлюсь сам. Просто оставайся рядом.

Ката снова улыбнулась, но сердце бешено заколотилось. С Виром всегда было спокойно, и даже сейчас он не ждал, что она будет действовать – ей просто требовалось быть с ним. Он сам предлагал ей покой, который она так искала. Но это был не настоящий покой – до первого слова, противоречащего плану.

Дверь с шумом распахнулась, в проёме появился Ригард В-Бреймон. Он облокотился о косяк и пренебрежительно улыбнулся:

– Прилетела-таки, птичка.

Ката, вздрогнув, сложила руки на коленях.

– Риг, – в голосе Вира послышалась угроза.

Глава Инквизиции был одет в традиционные чёрные цвета. И рубашка, и жилет, и брюки были ладно скроены, но в глаза так и бросалось – не его это образ. По лисьему взгляду, по ухмылке было отчётливо видно, что настоящий В-Бреймон – не лидер инквизиторов, не один из Совета, а обычный убийца. Смелый, сильный, отчаянный – но всё-таки просто убийца, который привык выполнять приказы, а не отдавать их.

– Именем Яра прошу прощения, если я показался грубым, – Ригард притворно вздохнул, прошёл в кабинет и сел во второе кресло, изучающе уставившись на Кату.

Девушка подняла взгляд и призвала все силы, чтобы не отвести его. В-Бреймон потер заросшую тёмной щетиной щеку – таким же движением, как делал это Вир – и сказал:

– Я ещё хотел спросить, насколько уютны камеры Чёрного дома, но да ладно, оставим шутки. Ну что, птичка, расскажи, Рейн умер?

Ката медлила с ответом. Этот вопрос мог быть проверкой – возможно, Ригард и Вир уже знали, что вместо Рейна погиб Кай. Или настоящим, и, если она скажет правду, подставит друзей.