Текст книги "Красными нитями (СИ)"

Автор книги: Лина Николаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Глава 25. Последний подарок

Адайн проснулась в той же позе, что заснула – обхватив плечи руками и крепко прижимая колени к груди. На секунду она удивилась: она ведь всегда спала на животе. А затем вспомнила. Это было неслучайно. Да и дурного сна не было – только противная обжигающая реальность, которая длилась уже шестой день.

Девушка медленно опустила одну ногу на пол, другую. Ката жаловалась на холодные полы в особняке, куда они переехали, но Адайн холод не ощущала вовсе. Даже сами ноги не чувствовались – земли точно не было, и она не прошла, а проплыла к окну и распахнула его, впуская ветер.

Со двора слышались незнакомые голоса и мерный стук лопат. Девушка выглянула. Садовники в одинаковой тёмно-серой форме переговаривались, копали землю, сажали кусты.

Адайн выскочила, не одевшись, и громко хлопнула дверью. Да кто им разрешил! Пусть катятся к чертям, это её дом – последний подарок Кая, – её сад! Пусть убираются, куда подальше, и никогда, никогда, никогда не подходят ни сюда, ни к ней вообще, и никто!

С босыми ногами, неумытая, в ночной рубашке, Адайн выскочила на улицу, кинулась к садовникам и закричала:

– Пошли прочь! Что вы здесь делаете? Убирайтесь! Это мой сад! Прочь!

Тот, что был постарше и стоял дальше всех, достал из кармана бумагу и, с опаской поглядывая на девушку, подошёл. Он развернул лист, пачкая землей, и сказал:

– У нас особое распоряжение. Кай Л-Арджан оплатил работу. Мы должны посадить двадцать кустов.

Садовник протянул бумагу. Адайн, не взяв её, уставилась на перекопанную землю. Двадцать аккуратных ямок. В восемь уже посадили кусты – да не просто кусты, розы. Как она просила у Кая.

И он выбрал не какие-нибудь, а северные белые розы. Они цвели даже зимой, любую непогоду переносили. И всё у этих дурацких цветов было не так, как у других. Они росли не в мягкой плодородной почве, а в твёрдой, почти как камень, земле.

Адайн сделала назад шаг, другой и кинулась в дом.

Проклятый Кай. Она потеряла его, потеряла их башню, а взамен получила те чертовы розы, о которых просила. Лучше бы цветов в её жизни не было вовсе.

Рейн сидел в саду и наблюдал за садовниками. Они потихоньку заканчивали работу и уже начали собираться.

Розы были красивые. От Кая. Дом этот тоже был красивым. И он – от Кая. Рейн запустил руку в карман, нащупал записку, где было выведено «Привет, чертов братец». Это тоже от Кая.

Всё, что у них было сейчас, осталось от него. От этого самоуверенного парня с вечной ухмылкой и пренебрежительным взглядом, в костюмах с иголочки и тяжёлых ботинках, в которых не убегают, но бьют. И даже бунт, охвативший Лиц, остался от него.

С крыльца, осторожно поглядывая на Рейна, спустилась Эль. Она медленно подошла к нему и напомнила:

– Мы тебя ждем. Ты же сам сказал собраться к двенадцати.

Рейн молча кивнул. Да, сказал. Четыре чертовых дня он провалялся в кровати, пятый – думал, говорил с каждым и собирал сведения, а на шестой решил действовать. Советники сгорят, и быть им недолго.

Он представил эту картину, на лице появилась ухмылка.

– Рейн, пойдём, – повторила Эль настойчивее. – Тебе не стоит столько времени проводить на улице. Доктор Ц-Рам сказал же, что…

– Я помню! – грубо перебил он её.

О, это девчонка дважды попыталась спасти его из лап Совета. Даже в Канаве его смогла отыскать. Напала на Олвию и заставила замедлить его сердечный ритм, чтобы остановить кровотечение. Два дня провела с ним, как верная сиделка. А потом призналась, что вышла замуж за Дара Крейна.

И вроде бы хотелось ей верить, что это была сделка, чтобы помочь ему, но в сердце всё равно засела жгучая обида, и каждый взгляд Эль вызывал только злобу.

Поднявшись, он схватился за бок. Быстрые движения или усилия ещё отзывались болью, даже дышать порой было тяжело, но Рейн точно намеренно не был аккуратен, чтобы почувствовать её. Эта боль отрезвляла. Она отгоняла мысли о Кае, об Асте, об Эль и напоминала о главном: чертов Совет должен пасть.

– Давай помогу? – девушка опять заговорила с осторожностью.

– Я справлюсь, – отрезал Рейн и быстрым шагом пошёл внутрь.

– Рейн! – воскликнула Эль.

Он обернулся.

– Не надо так. Береги себя, пожалуйста. Тебе всё равно есть ради кого это делать. Ты нам нужен. Не как король или инквизитор, или ещё кто, просто ты – какой есть. Ты ведь помнишь пение Кая? Он был счастлив. Он нашёл свою истину. Вот и ты не закрывайся, прошу.

Рейн медленно провёл рукой по волосам.

Да, он помнил. Дом, розы, бунт – всё это было для других. А у него от младшего брата остались лишь дурацкая записка да воспоминание о счастливом голосе. Они даже не увиделись.

– Да что ты знаешь о Кае? – грубо спросил Рейн и зашагал к двери.

Он специально опустил голову, чтобы не видеть, что крышу покрывала чертова красная черепица. Он так хотел вернуться в такой дом, но этого оказалось мало.

Вслед донеслось:

– А ты?

Слова прозвучали хуже и больнее, чем удар хлыста.

Рейн положил руку на бок и сжал, чтобы почувствовать боль. Она снова напомнила, что ни черта жалость уже не вернёт брата, и всё, что остается – их дело. Думать надо о мести, казни, революции, свержении – подходило любое слово.

Его ждали в гостиной. Комната была небольшой, а после того, как в неё набилось десять человек, стала казаться ещё меньше.

Рейн тяжёлым взглядом осмотрел присутствующих и прошёл к креслу у окна. Вчера гостиная пополнилась мебелью – Коли и Киро притащили диван и два кресла. Они были новенькими, обитыми красивым бархатом и явно добытыми не самым честным путем.

Только Рейн сел, как Адайн перекинула ногу через скамейку, уперлась в неё кулаками и, подавшись вперёд, яростно спросила:

– Ну так что?

Бинты с рук уже сняли, на них нарастала кожа, но ладони всё равно казались совсем маленькими и худыми, как у ребенка.

Рейн ещё раз осмотрел присутствующих: Крысиный совет Кая и несколько «залётных». Они ждали, что он предложит им план действий, но хотел бы он сам услышать этот план! Была лишь робкая задумка – нет, скорее авантюра, подобная той, которую когда-то предлагал Вир.

– Ну так сожжем все к чертям, – Рейн ухмыльнулся.

Ката и Эль обменялись тревожными взглядами. Нелан, сидящий рядом с ними на диване, подставил руку под подбородок и уставился на Рейна.

Интересно, каково ему, что он лишился своей должности, что его предал Вир, что он оказался бок о бок с «героями», которые решили поиграть в революционеров? Он ведь был радикалом из Детей Аша, почему не вернулся к ним?

«Почему ты не вернулся?» – сам себя спросил Рейн. У Адары ведь был план, она знала, что делать.

Но он тоже начал понимать это. У него был свой «Совет», и поводов, чтобы снова превращаться в цепного пса, готового ждать команду, больше не осталось. Теперь он сам возглавит стаю.

– Это я могу, – Киро широко улыбнулся и щелкнул пальцами. Появившаяся искра горела секунд пять и погасла.

Рейн взъерошил волосы движением Аста и снова ухмыльнулся.

– После того, как я сбежал из дворца, я кое с кем познакомился и многое узнал о том, как делаются революции.

Он не хотел раньше времени говорить про Адару – этот разговор лучше оставить на потом, для Адайн и Нелана, и, может, ещё Каты.

– Эль, расскажи про мятеж.

Девушка вздрогнула. Рейн снова почувствовал злость. Влезла, куда не просили, вот и получила урок! Хватит уже с них героев, нашёлся один, спаситель чертов. Что, кому-то так хотелось стать следующим?

Рейн понял, что опять схватился за записку Кая в кармане, и с трудом разжал кулак.

– Это была огромная толпа рабочих с семьями. Все остальные попрятались по домам. Требовали казнить Совет, отменить церковный налог, равную оплату, больше прав. Они шли по центру и крушили все, что считали принадлежавшим Совету.

– А потом пришли гвардейцы, и день стал «Кровавым воскресеньем», – добавил Нелан.

– Я слышала про «Риновскую резню», – произнесла Антония.

Рейн кивнул. Это она ему рассказала вчера. А ещё про «Весёлую бойню» – с намеком на район, где это произошло, и «Стальной бунт» – именно рабочие сталелитейного завода выступили в Восточной Церкви против гвардейцев и пошли громить улицы, что продолжалось четыре дня.

– Рабочие и мелкие ремесленники – это меньше половины населения Лица. Из них только одна пятая участвовала в ходе по Рин-Рину и Прину.

Рейн впервые почувствовал радость, что Нелан с ними. Он как будто придавал вес их делу и показывал, что задуманное – не просто месть, а стоящее дело.

– Этого мало, – сказал Рейн. – Нам нужно поднять остальных. В Кимчии революция началась из-за того, что слова императрицы переврали и разнесли по столице, что всколыхнуло народ. Нам нужно сделать то же – распустить слухи.

– Почему просто не убить членов Совета? – быстро воскликнула Адайн. – И ещё пару тварей из знати.

Анрейк, тихо сидящий в углу, с ужасом посмотрел на неё. Адайн скривилась:

– Ну давай, скажи, что думаешь обо мне.

Побледневший парень ответил:

– Это неправильно. Каждый человек заслуживает суда.

– И где же тот судья, который решил, что Совету дозволено творить дерьмо?

– Хватит! – громко прервал их Рейн. – Я никогда не слышал о справедливости от Совета и, значит, не дам ему этого. Если кто-то верит в мирный путь – вперёд, вершите. А я уже выбрал другую дорогу.

Анрейк ответил гордым взглядом, но не ушёл. Щенок! Так и не повзрослел.

– Революция, значит, – послышался насмешливый голос Дара.

Он сидел рядом с Эль. Они переглянулись, но эти взгляды были больше похожи на невидимую схватку. Эль всем своим видом показывала, что готова действовать. Значит, это Дар был против революции. Ну и пусть катится. Рейн его даже не звал.

– Что-то не нравится? – холодно спросил он.

– Революция – это всегда риск для активов.

– Так вали.

– Свалю, когда У-Дрисан умрёт, не переживай.

Рейн и Дар столкнулись взглядами – серо-голубые глаза против зелёных. Король позволил себе улыбку самыми уголками губ. Такие цели он понимал. Может, с торгашом ещё получится договориться. Тем более, сделка могла быть выгодна обеим сторонам.

– Так, – решительно сказал Рейн. – Нам нужны слухи…

– Почему просто не убить всех? – настойчиво повторила Адайн.

– Убийство сейчас вызовет панику, – ответил Нелан. – Мятежи подавят, а шестёрку сделают героями, незаслуженно убитыми. Только часть народа хочет сместить её, а надо, чтобы этого хотел каждый. Тогда убийцы станут героями, а пути назад уже не будет. Но и убийства мало. Нужно подготовить почву.

Рейну оставалось согласно кивнуть. Он продолжил:

– Сначала мы посеем панику. Пустим грязные слухи о том, что делает Совет, а также отправим своих людей, чтобы они кричали о равноправии голосов, о новой избирательной реформе, о свободе слова. Это привлечёт больше сторонников.

– Каких ещё своих людей? – спросил Киро. – Нас?

– Я готов, – быстро откликнулся Коли.

Рейн покачал головой и положил ногу на ногу:

– Нет, это будут Дети Аша и нищие. Среди них есть подстрекатели, который кинут толпе «крючок».

Ката посмотрела на Нелана:

– Ты за этим каждый день ходил к Детям Аша?

Он покачал головой:

– Нет, эту часть плана мы придумали с Рейном только вчера. Нам ещё предстоит поговорить с их лидером. Я ходил к ним, чтобы лучше узнать расстановку сил. Среди них нет единства.

– Ну а что будет после слухов? Когда мы всех убьём? – нетерпеливо воскликнула Адайн.

Анрейк опять уставился на неё, а девушка в ответ показала язык и буркнула:

– Лучше молчи, хороший мальчик, не напрашивайся.

– Мы, – начала Эль. – должны ещё что-то сделать с Советом, разве нет? Если народ будет недоволен, а шестёрка умрет, это не даст повода для настоящих перемен. Уйдут одни, но придут другие. Надо показать, что Совет уже не может управлять, что в нём нет нужды, так?

Нелан одобрительно улыбнулся.

– Ты говоришь верно. Мы должны сделать так, чтобы Совет начал принимать неправильные меры. Он подставит сам себя, и тогда-то придёт время настоящего Народного Собрания.

– Мы должны уничтожить Дом Совета, – начал Рейн.

Адайн его перебила:

– Взорвать всё к чертям, – на лице девушки появилась мука, она схватилась за птичку, висящую на шее.

Киро, сидящий на другом конце скамьи, протянул к ней руку и дотронулся до плеча. Адайн резким движением сбросила её и уставилась на парня, как на врага.

– Мы же не хотели! – воскликнула Ката. – При этом могут пострадать люди!

– Это символ, – с настойчивостью в голосе начал Рейн. – всего, что делал Совет. Взрыв или пожар будет знаком народу, что наступает новое время. Это важно. Революция несёт не только смену власти, но и смену символов.

Ката скрестила руки на груди:

– Это тебе сказали те, с кем ты был после побега из дворца?

– Ката, это так и есть, – Нелан обратился к девушке. – Если мы хотим установить новый порядок, мы должны избавиться от всего, что его символизирует.

– Но люди!

– Вокруг здания нет жилых домов, лишь конторы, а они уже закрыты в большинстве своём. Мы придумаем повод, чтобы как можно меньше людей осталось в этой части города.

– Придумаем повод! – с горечью повторила Ката и отвернулась.

Рейн переглянулся с Неланом. На лицах обоих читалась мрачная решимость. Слишком о многих революциях Рейн узнал, находясь в Замке. В них всегда был символ, и его всегда уничтожали. Казнили королей и императоров, сжигали бастионы и парламенты, рушили целые города.

Революция была не хаосом – настоящей системой со множеством элементов, и определяли её не революционеры, воодушевляющие народ, а огромное количество мельчайших событий.

И Рейну казалось, что он не готов на все это, что не справится. Он – ноториэс и инквизитор, из-за одной авантюры ставший королём. Он уже думал однажды, что переиграл всех, а переиграли его.

«Ну что ты можешь, пёс цепной», – со злостью подумал Рейн о себе. Кай был прав, когда сказал, что старший брат силён в словах, но когда доходит до дела – того нет. И Кай смог: в нужный момент у него нашлись и слова, и поступки. А Рейн не мог. Столько слов сейчас просилось наружу, но кому они были нужны? Все нуждались в действиях.

Рейн с протяжным вздохом откинулся в кресле и взъерошил волосы. Пора смочь. Он обещал Совету демона – будет им демон.

– И следом за Домом сгорит шестёрка, – Рейн хищно улыбнулся.

– В-Бреймона должна убить я! – решительно воскликнула Адайн. – И Вира, и Олвию.

– У-Дрисана оставьте мне, – Дар с ухмылкой скрестил руки.

Ката покачала головой:

– Только я смогу подобраться к Виру.

Нелан удивился:

– Ката…

Девушка прервала его:

– Он предал нас дважды, и он знает, что мы живы. Вир найдет нас и опять обхитрит, поэтому мы должны найти его первыми. Я смогу это. Он подпустит меня, я знаю. И я его убью.

По голосу было слышно, что Ката отчаянно не хотела этого, боялась, но что-то заставляло её делать такой выбор. Что? Или кто?

Адайн рукой ударила по скамейке и прорычала:

– Нет уж. Этот ублюдок мой. Он врал мне, всегда врал, даже в последнюю встречу. Это он натравил инквизиторов. Это из-за него умер Кай!

Рейн прервал девушку:

– Не важно, кто убьёт Вира – мы его прикончим точно. Шестёрка должна умереть вместе, я заманю её в Дом Совета, а потом мы сожжём всё.

– Рейн, мы говорили о другом! – воскликнул Нелан. – Ты ещё остаёшься королём, ты не можешь пойти на это.

Парень ухмыльнулся в ответ. Может, Э-Стерм и решил изображать опытного революционера, да ему видимо было невдомек, что чувствовал другой.

Это Совет придумал правила игры. Это Совет не дал второго шанса на жизнь, когда Рейн был готов исправиться. Это он загнал в самую грязь. Это он привёл к работе в Инквизиции и новым долгам. Это он лишил демона. И это он был виновен в смерти Кая – точно так же, как Вир.

И Рейн был готов сгореть вместе с шестёркой, лишь бы каждый член Совета мучился. Чтобы кожа у них покрывалась волдырями, лопалась, чернела, чтобы легкие разрывались от дыма, чтобы глаза от боли лезли из орбит.

А не получится завести и сжечь – так перебьёт, перестреляет, передушит. Лично, каждого.

– Хватит! – решительно воскликнула Эль, поднимаясь.

Все уставились на неё. Девушка на секунду смутилась, затем привычно подняла подбородок и бойко заговорила:

– Мы все что-то потеряли, но если мы будем думать о том, как бы самому убить тех, кто причастен к этой потере, чего мы добьёмся?

Адайн громко хмыкнула и скрестила руки на груди.

– Это ведь общая борьба. У каждого из нас своя сила. Нет, вернее так: у каждого из нас своё место. Я приблизилась к знати, ты, – Эль указала рукой на Рейна. – знаешь Детей Аша, ты, – она повернулась к Кате. – говоришь, что сможешь добраться до Вира. Почему мы не хотим использовать это? У нас общие враги, и не так важно, кто кого убьёт – важнее, к чему мы придём. Я знаю, вы хотите мстить, – Эль с вызовом посмотрела на Адайн. – но это не обязательно делать своими руками. План наш общий, так пусть каждый сделает то дело, которое даётся ему легче всего. Вы ведь первыми назвали себя семьёй, что изменилось? Почему вы не доверяете друг другу и спорите, кто кого будет убивать? Послушайте себя! Это наша борьба, и вести нам её вместе.

Рейну показалось, что всё внутри опустело – боль, усталость, злость сделали шаг назад и спрятались. Ровно месяц он лелеял мечту о том, как убьёт советников. Вспоминал, чему научился за годы в Инквизиции, затем в деталях и красках представлял, как применяет свои знания на каждом.

Он долго думал, что его оставили, и был готов пойти против тех, кого раньше называл друзьями. И даже узнав, что его не бросили на самом деле, не успел понять по-настоящему – Совет нанёс новый удар и лишил брата.

Но Эль – эта смешная девчонка, которая совсем недавно прятала глаза от своего демона – вдруг смогла найти слова, добравшиеся до самого нутра.

Рейн обвёл взглядом присутствующих. Они нуждались в нём, а он – в них. Все они были сильны по-разному, каждый – в своём. И вместе они стали семьёй: пусть не самой дружной, с вечными ухмылками, хмурыми лицами и недовольно скрещенными руками – но стали же. И вместе они смогут все, даже саму революцию. Только надо на них положиться – так же, как прежде полагался на своего демона.

Рейн вздохнул: одновременно с пренебрежением к самому себе, что какая-то патетичная тирада смогла так заставить прочувствовать, и с лёгкостью – впервые за месяц он ощутил себя по-настоящему уверенным и спокойным. Уже не яростным цепным псом, а свободный зверем, но по-прежнему готовым вести охоту.

– Да, – откликнулась Адайн. Девушка закрыла глаза, на лице отразилась настоящая борьба. По голосу было слышно, что ей нелегко давались слова: – Это наша общая борьба. Тебе, Рейн, не стоит лично убивать каждого. Кирии нужен не король-убийца, а герой. Наш чертов план жив. Поэтому всех убью я, а не ты.

– Хватит! – решительно воскликнул Нелан. – Эль права – мы будем действовать вместе, каждый от той точки, на которой он стоит. Рейн, Совет распустил слух о том, что тебя похитили Дети Аша, и этот же слух должен сыграть против них. Ты нам понадобишься – ты, король Кирии. Тебе не нужно становиться убийцей, ты будешь героем революции.

Рейн скривился. Ещё вчера Нелан говорил об этом. Перебирал старые законы, тыкал в указы и акты, изданные при создании Совета и Народного Собрания. Шестёрка ограничивала короля, но делала это сильнее, чем было закреплено юридически. Его слово ещё имело вес.

Только вместо слов хотелось действовать. Да, всем вместе, но ему-то – ну не разговоры разговаривать, пока другие рискуют!

– Героем революции, – процедил Рейн. – Хорошо, сначала надо начать её. Итак, мы пустим слухи и отправим декламаторов. Когда требования расширятся, а недовольство Советом возрастёт, нужно будет как можно больше народа вывести на улицы.

– И сколькие погибнут, если опять отправят гвардию? – перебила Ката.

– Это революция, – жестко ответил Нелан. – Прежде чем наступает мир, всегда льётся чья-то кровь.

Ката поджала губы и опустила взгляд – казалось, слова Нелана прозвучали для неё хуже оскорбления.

– Значит, нам нужно, чтобы гвардейцы выступили на стороне народа. И полиция. Если у Совета не будет силовой поддержки, он немногое сможет и начнёт совершать всё больше ошибок, которые окончательно подорвут его авторитет в глазах народа. И тогда-то, на пике действий, шестёрка должна погибнуть.

– Вся? – обеспокоенно спросил Анрейк.

Рейн смерил его взглядом и не ответил. Да когда же этот щенок поймет, что оказался на улице, нет вокруг никаких добрых ласковых рук – только те, которые наносят удары. И надо научиться кусаться, чтобы этих ударов не было.

– А что дальше? – холодно спросил Дар. – Революция – это хаос, как вы будете восстанавливать Лиц? Кто встанет во главе королевства? Или это уже будет не королевство?

Рейн ответил таким же холодным взглядом:

– Что, хочешь стать новым главой торговой гильдии?

Дар рассмеялся:

– Упаси Яр от этого. Не все мои дела можно легализовать, а отказываться от них я не намерен. Лучше оставаться свободным торговцем, чем навешивать на себя ответственность за других. Я переживаю за свои активы. Дефолт или инфляция никому не нужны. Если вы знаете, что это.

– Соберём настоящее Народное Собрание, – заговорил Киро, глядя на брата. Тот сразу кивнул в его поддержку. – Как на Ири. Дадим людям всеобщее избирательное право, распределим количество мест в Народном Собрании согласно количеству человек в структуре и проведём выборы.

Рейн с одобрением посмотрел на черноволосого. Он едва поговорил с ним, и тот показался обычным парнем из Канавы: смелым, отчаянным, не слишком умным. Сейчас Киро заговорил со знанием дела, точно опытный политик, который четко знал, как лучше для государства.

Такими же удивленными взглядами на него уставились Нелан, Эль и Дар. Киро усмехнулся в ответ:

– Что, думаете, пока мы с родителями колесили по Ири, книжек не читали и не замечали, как живут люди? Я видел побольше вашего и знаю, о чём говорю.

– Да, – кивнул Коли. – На Ири люди живут лучше.

– Что же вы тогда здесь, а не на западе? – спросил Дар.

– На Ири нас разыскивают, как сектантов и обманщиков, – голос Коли прозвучал тихо, спокойно, и от этого слова парня казались ещё страшнее.

Рейн провёл рукой по лицу. Вот так «семья» у него набралась! Бродяжки, сбежавшие, сектанты, преступники. И ноториэс во главе – то что надо!

Он на миг почувствовал тоску: сюда бы настоящую семью. Мать, отца, Кая и старуху Агни. Но брата убили. Мама со служанкой оставались в Эрнодамме, которого ещё не коснулись волнения. А отец взял мальчика – сына Алкерна и спешно отправился на юг, к жене, воспользовавшись документами, который достал Дар Крейн по просьбе Кая. Рейн только обменялся с отцом парой записок, но так и не увидел.

Вот и всё – настоящая семья оказалась далеко, а найденная состояла из безумцев и авантюристов. Хорошо, да будет так.

– Ну и что мы будем делать? – раздраженно спросила Адайн. – Болтать? Может, ещё чай заварим и стол накроем?

Рейн откинулся на спинку кресла, положил ногу на ногу и вытянул руки, разминая:

– Мы будем дарить подарки.

Все непонимающе уставились на него. Рейн сделал глубокий вдох – авантюра строилась буквально сейчас, из мыслей, появившихся во время разговора – и ухмыльнулся:

– Антония, продолжай наблюдать за городом.

Девушка промолчала и только скользнула по Рейну равнодушным взглядом. Он не понял: то ли она была против, то ли хотела большего – не важно. Ему нужны «глаза» в городе.

– Киро, Коли, нужен порох. Много пороха.

– Всегда готов, – Киро хищно улыбнулся, протянул ладонь, над которой заплясало пламя, и быстро закрыл ее. Огонь исчез, не причинив парню вреда.

Рейн завороженно проследил за этим и, помедлив, продолжил:

– Анрейк, пора возвращаться домой, – парень вздрогнул. – Нужно посеять раздор среди Инквизиции. Все в твоём роде служат в Чёрном доме. Если ты вернёшься и скажешь, что тебя предали свои, потому что ты отказался убивать короля, тебе поверят? Что был ранен и только смог доползти до дома?

– Я не знаю, – Анрейк растерялся.

– Надо, чтобы поверили, и это не обсуждается, – отрезал Рейн и повернулся к Кате. – Ты должна найти Вира и остановить его. Мы обсудим как, – девушка быстро кивнула.

По поджатым губам было ясно – она этого вовсе не хотела, но верила, что должна поступить так.

– Эль, – начал Рейн и с неохотой добавил: – Дар. Пора рассорить Я-Эльмона и У-Дрисана – вместе они слишком сильны. Вам нужно подобраться к торговцу и рассказать то, что настроит его против церковников.

Дар с недовольным лицом скрестил руки на груди.

– Папаша не станет со мной разговаривать, а Эль не сможет оказаться с ним рядом. Нам нужно больше времени.

– Смогу! – решительно воскликнула девушка.

– Главное, чтобы вы пришли к нему или он – к вам. Против традиций У-Дрисан не пойдет. Надо сделать так, чтобы ему при всех пришлось позвать вас к себе или вам – его. Что насчёт роз? – Рейн посмотрел в окно.

Садовники, посадив двадцать кустов, ушли. Хотелось вырвать эти цветы с корнем, чтобы никогда не видеть, но так было нельзя – розы предназначались Адайн. Ему брат оставил только глупую незаконченную записку.

Рейн прижался к подлокотнику, и бок сразу закололо. Не надо думать о Кае – лучше подумать о том, что тот начал, и как это закончить.

– Ну хватит уже, что я должна сделать? – Адайн нетерпеливо придвинулась к Рейну.

– Поговорить с лидером Детей Аша.

Девушка скривилась:

– Я не умею договариваться. Зови, когда дойдёт до убийства шестёрки.

– Адайн, я должен кое-что сказать. Дело в том, что Детей Аша возглавляет твоя мать.

Девушка рассмеялась безумным смехом:

– Два отца было, а теперь ещё мать? Ну, что дальше? Бабка, братья, сестры, дети? Может, вы мне и Кая возродите из мёртвых?

– Её зовут Эста О-Дар – это одно из её имен, – сказал Нелан. – По документам она – моя жена. А я – лидер радикалов.

На этих словах всем стало не до смеха, каким бы тот не был: весёлым, скорбным или безумным.