Текст книги "Нянечка для соседей (ЛП)"
Автор книги: Лили Голд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)
ГЛАВА 48
САЙРУС
В итоге мы с Бет гуляем по центру Лондона, идя вдоль извилистой линии Темзы. Мы прихватили с собой пиво, пирог с курицей и грибами и огромную порцию горячих сырных чипсов. Пирог уже давно закончился, еще когда мы проходили мимо «Шекспировского Глобуса»[39], и мы активно поглощаем чипсы. Паб в саду у театра наполнен веселым смехом, хипстеры и шекспироманы пьют мохито и смотрят на огни города, отражающиеся в реке.
– Итак… – Я толкаю Бет локтем, пока мы идем. – Ты и Себ? – Она мило краснеет, и я смеюсь. – В конце концов, это должно было случиться. Он запал на тебя с тех пор, как ты впервые вошла в нашу квартиру.
– И ты не возражаешь? – спрашивает она, тревога напрягает ее лицо.
– Возражаю? Детка, сейчас все станет намного лучше. – Я потрепал ее по волосам. – Особенно для тебя.
Ее румянец становится еще ярче. Она выхватывает у меня из пальцев сырную чипсину и мило улыбается, когда я бросаю на нее взгляд.
Вдалеке раздается крик, и мы оба поворачиваемся и смотрим, как в небе дальше по реке вспыхивают фейерверки. Большие взрывы красного, золотого и зеленого цвета, рассыпающие искры по воде. По опыту я знаю, что они идут с Трафальгарской площади. Я делаю еще один глубокий глоток пива, наблюдая, как вспыхивают и рассыпаются яркие огни.
– Как ты думаешь, в честь чего фейерверк? – спрашивает Бет с полным ртом расплавленного чеддера.
– Ураза-байрам[40]. Рамадан[41] только что закончился.
Она смотрит на меня, слизывая жир с пальцев.
– Откуда ты знаешь?
– Мои бабушка и дедушка – мусульмане.
– Вы раньше праздновали Уразу?
Я киваю.
– Вся моя семья праздновала. Все, наверное, сейчас в Трафальгаре, смотрят на шоу.
Странно осознавать, что они так близко. Потенциально я могу поехать и присоединиться к ним. Это всего лишь двадцать минут езды на метро. Через двадцать минут я могу оказаться рядом с ними и смотреть на фейерверк, как в детстве.
Она поднимает на меня глаза.
– Но не ты?
– Нет. Меня не пригласили.
– Из-за твоей работы?
– Помимо всего прочего. – Я шаркаю ногами по асфальту. – Кажется, в качестве причины называли и то, что я «ленивый нахлебник». – В моем голосе звучит горечь.
– Ленивый? – Она наклоняет голову. – Так вот почему ты так расстроился пару недель назад? Когда я подумала, что ты не работаешь?
Я мрачно улыбаюсь и беру чипсы.
– Извини. Это больное место.
Она смеется.
– Знаешь, что я скажу. Между прочим, довольно дерьмово обижаться на меня за то, что я думаю, что ты безработный, когда ты буквально утаиваешь от меня свою работу.
Я стону.
– Я знаю. Я болван. Наверное, сейчас я слишком близко к дому.
Она переплетает свою руку с моей.
– Почему они считают тебя ленивым?
– А ты нет?
– Нет. – Ее щеки покраснели. – Я думаю, что твоя работа заставляет изрядно попотеть.
Боже, какая она милая.
– Но это же легко, – протестую я. – Стриптиз – это легче, чем офисная работа. Это проще, чем работать с девяти до пяти, а потом идти домой и всю ночь работать сверхурочно. Как Себ и Джек.
Она морщит нос.
– Не для меня. Я нахожу работу в офисе в миллион раз проще. Особенно если сравнивать с твоей. – Она кладет в рот еще одну чипсину. – А как ты вообще начал заниматься танцами? Джек сказал, что вы познакомились в университете. Ты не хотел работать в сфере компьютерных наук?
– Изначально так и планировалось. – Мы снова начинаем идти, медленно двигаясь по улице. – Моя мама – терапевт, а папа – хирург-ортопед. Они предполагали, что я получу диплом и буду работать в НАСА, или в ЦРУ, или еще в каком-нибудь дерьме.
Она съеживается.
– Что?
– Ничего. – Она достает чипсы и тычет ими в мой рот. – Я не могу представить тебя сидящим за столом, вот и все.
Я кривлю губы.
– Ну, я тоже не могу. Но я пытался. – Черт, а ведь я старался. Я смотрю на воду, наблюдая, как на поверхности вспыхивают разноцветные огоньки.
Она кладет голову мне на руку.
– Сай?
– Я так и не закончил университет, – признаюсь я. – Я бросил учебу на четвертом курсе, за несколько месяцев до выпускных экзаменов.
Она хмурится.
– Тебе не нравилось?
– Не просто не нравилось. Я не смог. Я… – У меня внезапно пересыхает во рту. Я делаю еще один глоток пива, ладони потеют на банке. – У меня дислексия[42].
Не знаю, почему мне так трудно это сказать. Я знаю, что Бет это не волнует. Она наверняка присмотрела за кучей детей с нарушениями обучаемости.
В этом, наверное, и есть проблема. Я не чертов ребенок.
Она кивает, на ее лице сочувствие.
– Университет не оказал тебе никакой поддержки?
– Я им не говорил. Мне было неловко. Понимаю, это было глупо. – Я потираю затылок, мои щеки пылают. Ненавижу говорить об этом. – Просто я так привык к тому, что это постыдная вещь. Мои родители ненавидели, что у их ребенка «особые потребности». Мы были частью большой бенгальской общины, и все дети их друзей получали отличные оценки, становились юристами, врачами, фармацевтами. А их ребенок не мог даже просклонять слово. – Я чувствую на себе ее взгляд, теплый и добрый, но не могу заставить себя посмотреть на нее. – Мне поставили диагноз, когда мне было десять лет, но они не поверили. Они таскали меня по разным специалистам и врачам, пытаясь выяснить, почему я так плохо учился в школе. Они проверяли мои глаза. Слух. Анализы крови. Мне делали магнитно-резонансную томографию. Они бы скорее предпочли, чтобы у меня была проклятая опухоль мозга, чем проблемы с обучением. И, конечно, все оказалось чисто. – Я понижаю голос. – Извините, мистер и миссис Рэман. Мне грустно говорить, что ваш сын совершенно здоров, он просто глуп.
– Сай. – Она легонько царапает ногтями мое предплечье. Это удивительно успокаивает.
Я делаю глубокий вдох.
– Я ненавидел школу, но не было никаких сомнений в том, что я не поступлю в университет. Все в моей семье поступали. Я выбрал компьютерные технологии, потому что думал, что там будут в основном цифры. Никому не нужно было знать, как плохо я пишу. – Я усмехаюсь. – Я мог только наскрести на зачет. Просто, блядь, это было нереально. Было около десяти учебников для каждого предмета, и все они были толщиной в пять дюймов, а текст был очень мелким и сухим. У них не было ни аудиокниг, ни электронных книг, так что я не мог их слушать. Оглядываясь по сторонам, я видел, что Джек и Себ читают главы, как обычные люди, а я тратил час на то, чтобы разобраться с одной страницей. Это было похоже на то, как если бы тебе говорили: «Эй, ты идиот» каждый день в течение четырех лет подряд. – Я смотрю на реку, но ничего не вижу. – Первые пару лет было не так уж плохо, но к третьему году я просто впал в гребаную депрессию. В такую долбаную депрессию. Я никогда не чувствовал себя так раньше. Это оказалось худшим временем в моей жизни. Когда мы готовились к выпускным экзаменам, я уже знал, что не сдам. Я знал, что нет смысла даже пытаться. Все равно я не мог найти в себе силы встать с постели и заниматься. Поэтому я бросил учебу.
Она берет меня за руку.
– Сай. Мне так жаль.
– Я даже не знаю, зачем рассказываю тебе об этом, – говорю я. – Возможно, я немного пьян.
Ее губы подрагивают.
– Умоляю. Ты не пьян, – самодовольно говорит она. – Ты говоришь мне об этом, потому что я тебе нравлюсь.
– Это правда, – признаю я, и она улыбается, перехватывает мою руку и тащит меня за собой по улице.
– Итак, ты бросил университет. Что дальше?
– Я переехал к Джеку и Себу. Пока они заканчивали учебу в магистратуре, я целый год работал барменом, искал работу. Отец все больше и больше злился на меня. Продолжал настаивать, чтобы я вернулся в университет. Когда я сказал ему, что не хочу больше заниматься компьютерными технологиями, он сказал, что я должен просто стиснуть зубы и смириться с этим. Сказал, что все работают на работе, которую ненавидят. – Я нахмурился. – Да, многие так и делают, но я не думаю, что это то, к чему я должен стремиться, верно? Это все равно дерьмово. Я ненавидел компьютерные дисциплины. Даже сейчас, просто думая об этом, я испытываю стресс.
Она кивает, ее глаза расширились.
– Тем более, если это повлияло на твое психическое здоровье. Это гораздо важнее, чем большая зарплата.
– Верно. – Я пинаю камень о бордюр. – Однажды вечером я подменил друга в баре на шоу «Волшебные ночи». Я посмотрел одно шоу, и подумал… – Я щелкнул пальцами. – Это работа для меня. Развлечения. Секс. Танцы. Ночные клубы. Женщины. Это моя стихия. Я прошел прослушивание, и меня взяли на работу сразу же. Как только я начал работать, я стал одним из самых популярных танцоров. Это было так странно – быть лучшим в чем-то. – Она улыбается, поглаживая один из браслетов на моем запястье. Я вздыхаю. – Я проработал там год, а потом шоу решило объявить новый состав. Моя мама позвонила мне и спросила, почему на рекламном щите на местной станции метро висит фотография ее сына в боксерах.
Она останавливается.
– Черт.
Я киваю.
– У нас был очень долгий разговор. Я пытался сказать им, что именно это делает меня счастливым. А они сказали, чтобы я больше никогда с ними не связывался. С тех пор я с ними не разговаривал.
Она выглядит убитой горем.
– Сай, это ужасно. Мне так жаль. – Она обнимает меня за руку, словно плюшевого мишку.
– Ничего страшного. Я уже взрослый. Я давно съехал. Они мне больше не нужны. – Я киваю на небо. – Просто такие дни меня раздражают. Когда я знаю, что вся моя семья собирается вместе и празднует, а я… вычеркнут из общей картины.
– Быть отвергнутым своей семьей – больно, Сай. Ведь это одно из самых тяжелых поражений. Тебе позволено расстраиваться по этому поводу. – Она слегка улыбается мне. – Поверь мне. Я эксперт.
У меня щемит в груди. Я провожу пальцами по ее рыжим волосам, наблюдая, как они переливаются в свете фонарей над водой.
Она прижимается щекой к моей руке.
– Вся твоя семья не поддерживает тебя?
– Нет. Мои сестры считают это забавным. Люси все время пытается уговорить меня взять ее за кулисы, чтобы познакомить с парнями. Она влюблена в Харрисона.
– Хорошо. – Она встает передо мной. – Именно так все и должно быть. Твоя семья должна быть счастлива, что ты счастлив. Я вот счастлива.
Я смотрю на нее снизу вверх, эмоции переполняют меня.
Она поднимает лицо и целует меня. Это невероятно нежный поцелуй, медленный, мягкий и ласковый. Не более чем целомудренный поцелуй, но когда она отстраняется, у меня голова идет кругом, а яйца наливаются кровью.
Я на мгновение задумываюсь, затем беру пустую бумажку из-под чипсов, сворачиваю ее в комок и бросаю в ближайшую урну.
– Пойдем со мной. – Я протягиваю ей руку. – Хочу тебе кое-что показать.
Озадаченная, она позволяет мне вести ее по улицам, подальше от ярких огней и Темзы. Мы приходим к станции метро, и я веду ее вокруг, пока мы не доходим до рекламного щита.
У нее открывается рот.
– О. МОЙ. БОГ. – Она делает шаг назад, чтобы рассмотреть всю картину.
Я полагаю, что ей нелегко это переварить. На рекламном щите высотой пятнадцать футов изображен я в боксерах, руки на бедрах, ухмыляющийся в камеру. Четверо других парней стоят позади меня: Гарри, Аарон, Сэмюэль и Лей, все позируют в костюмах полицейских. На нас падает свет фиолетовых прожекторов. Надпись «Волшебные ночи: Бронируйте билеты сейчас!» золотыми буквами напечатана над нашими прессами.
– Боже мой, – повторяет Бет. – Ты знаменит!
– Не могу поверить, что ты никогда этого не видела. В районе Вест-Энда их много.
– О боже, пожалуйста, сфотографируй меня с ним, – пищит она, суя мне в руки свой телефон. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Я смеюсь, когда она подбегает к плакату и позирует возле него. Даже в прохладном ночном воздухе я чувствую тепло во всем теле.
Я не буду извиняться за свою работу. Я искренне верю, что в ней нет ничего плохого, и мне нравится ее делать. Но я так привык к тому, что люди осуждают меня за то, что я делаю. Делают предположения о том, кто я.
Но она этого не делает.
Твоя семья должна быть счастлива, что ты счастлив. Я вот счастлива.
Вдалеке вспыхивают и взрываются фейерверки, эхом разносясь над Лондоном, но когда я поднимаю телефон и делаю снимок Бет, притворяющейся, что целует мой пресс, все, что я слышу, – это биение моего сердца в ушах.
ГЛАВА 49
ДЖЕК
Я нажимаю кнопку «отправить приложение», затем сажусь и просто смотрю на свой компьютер. Пиксели на экране светятся и расплываются, размазываясь по экрану. В груди тесно, сердце бьется слишком быстро. Кофеин струится по моим венам.
Я закончил. Игра готова.
То есть, на самом деле, она, наверное, еще не закончена. Я уверен, что как только она будет выпущена, я вспомню о миллионе мелких ошибок в коде, которые пропустил. А потом начнут поступать отзывы. Нас захлестнет волна однозвездочников, жалующихся на глюки. Критики ухватятся за них. Люди поймут, что успех первой игры был случайностью. Фанаты будут разочарованы. Нас выкинут с конференции. И во всем этом буду виноват я.
Мои руки начинают потеть. Задыхаясь, я подтягиваю клавиатуру ближе. Сейчас уже слишком поздно менять код, но, может быть, если я смогу найти ошибки, то смогу исправить их после релиза так, чтобы их не увидело слишком много людей.
– Дедлайн истек. Все готово, – раздается голос у меня за спиной. Я подпрыгиваю, поворачиваюсь и вижу Бет, стоящую в дверях. Она выглядит великолепно, одета в одну из старых рубашек Сайруса, ее волосы на макушке.
– Бет? – Я смотрю на нее, как на мираж. – Что ты здесь делаешь? Разве сегодня не выходные?
– Ты такой милый, – говорит она, широко улыбаясь.
– Что…
Я обрываю свои мысли, когда она практически вбегает в комнату и касается моего лица. Я вздрагиваю от ее прикосновения, потрясенный внезапным контактом.
– Ты похож на сову, – шепчет она. – Очень растерянную сову.
– Ох…
Она целует меня в волосы, затем скользит ко мне на колени и обхватывает руками мою шею. Я застонал, почувствовав, как она прижимается ко мне. Прошло две недели с тех пор, как мы получили приглашение на саммит AGAME, и с тех пор я прикасался к ней всего несколько раз.
– Я скучала по тебе, – говорит она, проводя рукой по моим волосам.
– Я тоже по тебе скучал, – бормочу я.
По какой-то причине это вызывает у нее смех.
– Ты просто оболочка человека. – Она отстраняется, наклоняется к моему плечу и осторожно отодвигает клавиатуру. – Верно. Вот и все. Мы празднуем. С настоящей едой. И вином. И сексом, если ты на него способен. – Она нежно целует меня в губы.
Я вдруг вспоминаю, насколько я неприятен.
– Не надо, – стону я, пытаясь отстраниться. – Мне нужен душ. – И, наверное, почистить зубы. Из-за всех этих эспрессо, которые я пил, мое дыхание, вероятно, напоминает по запаху нижнюю часть френч-пресса.
Она оживляется.
– Я могу тебе помочь?
Я ошарашенно моргаю.
– Почистить зубы?
– Что? Нет, принять душ.
– Да.
Она усмехается и подтягивает меня к себе, вытаскивая из крутящегося офисного кресла. В следующее мгновение я оказываюсь в яркой, блестящей ванной комнате, а Бет стоит передо мной и расстегивает пуговицы на моей рубашке.
Я оглядываюсь.
– Хм…
– По-моему, ты только что заснул стоя, – говорит она, похоже, впечатленная.
– Как лошадь?
Она смеется.
– Конечно. Как лошадь. Жеребец. Сексуальный, сонный жеребец. – Ее голос как бы эхом отдается в моей голове. Что, наверное, не очень хорошо. Может быть, мне стоит лечь спать.
– По-моему, это называется микросон, – говорит она, снимая с моих плеч рубашку и проводя руками по моей обнаженной груди. – А разве не говорят, что если ты не спал три дня, то можешь заявить в суде о своем сумасшествии? Не хочешь пойти ограбить банк после этого?
Что-то подсказывает мне, что это не правда.
– Я не так уж и устал, – говорю я ей, а потом смотрю на ее внезапно обнажившуюся грудь. – Когда ты сняла свой топ? – Мои глаза следуют за мягкими, белыми изгибами ее веснушчатого тела. Мой рот наполняется слюной.
Она хихикает.
– Ну и ну. Ты просто развалина, милый. – Она стягивает с себя шорты, затем поворачивается и включает душ. Я наблюдаю за ее худыми бедрами и подтянутой попкой, когда она потягивается, чтобы проверить температуру воды.
– Тебе нужно, чтобы я сняла и твои штаны? – говорит она через плечо.
Я моргаю, возвращаясь к реальности, и снимаю с себя трусы и джоггеры. У меня странное чувство отключения, которое всегда возникает, когда я слишком долго смотрю на экран; как будто реальный мир – это видеоигра, а мое тело – всего лишь персонаж, которым я управляю. Комната начинает наполняться паром, и Бет берет меня за руку, ведя в кабинку.
– Все в порядке, – бормочет она, прижимая меня к распаренной плитке. Она холодит мою спину, когда Бет переключает мягкую струю на горячий, проливной ливень. – Просто расслабься.
Я хочу протестовать, но мой мозг кажется тяжелым, а все мои мышцы под горячей водой размягчаются до состояния пластилина. Она наливает в руку немного мыла и взбивает его в мягкую пену.
Я закрываю глаза и откидываю голову к стене.
– Ты – мечта, – бормочу я. – Девушка-мечта.
– Мм. Да это я. Мечтательная, как черт. – Она наклоняется вперед и целует мою грудь. – Я чертовски горжусь тобой, – шепчет она. – Ты так старался. И у тебя все получилось.
Она начинает втирать пену в мою грудь.
– Ты этого не знаешь, – говорю я, нахмурившись, когда беспокойство просачивается сквозь меня, как кислота. – Я знаю, что что-то упустил.
Я всегда что-то упускаю. Как бы я ни старался, как бы ни выкладывался в проекте, я никогда, никогда не смогу сделать его идеально. В итоге все всегда оказывается неполноценным.
Я протираю глаза. Черт, я не перепроверил кодировку для фона в сцене в Изумрудной лагуне, и графика водопада, вероятно, будет глючить, и теперь все увидят…
Маленькие теплые ладошки обхватывают мои щеки, а золотисто-карие глаза впиваются в меня.
– Прекрати, – говорит Бет, крепко целуя меня. – Малыш, ты ведь понимаешь, что твои плохие дни похожи на хорошие дни для большинства людей? Ты справишься.
– Откуда ты это знаешь?
– Я знакома с твоей работой, – напоминает она. – Я закончила «Легенду об Азаране» на прошлой неделе.
– Правда? – переспрашиваю я. Я знаю, что она заценила игру, но не ожидал, что она будет играть в нее до конца. Я думал, что она просто поддержала меня, скачав игру.
Она кивает.
– Играю, пока Ками спит. Она невероятная. Но я ненавижу тебя за то, что ты вставил этот лабиринт.
Я смеюсь.
– Фокус в том, что тебе необходимо нарисовать лабиринт по ходу игры, – объясняю я. – Если у тебя есть какая-нибудь бумага для заметок, ты сможешь отслеживать комнаты с ключами или ловушками. Если же ты не будешь вести записи, то у тебя не останется ни единого шанса.
– Да, но я поняла это примерно через два часа.
– Или, – говорю я, перебирая мокрые рыжие локоны, – если бы ты поговорила с картографом на восьмом уровне, он дал бы тебе карту.
У нее открывается рот.
– Ты что, шутишь?
– Все головоломки имеют несколько решений, Бет.
– Но я думала, что он не важен! Его диалог был просто бессмысленной предысторией!
– Конечно. Но я не стал бы программировать совершенно бесполезного персонажа. Если бы ты послушала его несколько минут, он был бы так благодарен, что отдал бы тебе карту бесплатно.
Она щиплет меня за бедро.
– Я потратила несколько часов на этот дурацкий лабиринт, ты, самодовольный ублюдок!
Я смеюсь и наклоняю голову, чтобы поцеловать ее. Мои ноги каким-то образом скользят по плитке, и она взвизгивает, когда мое тело прижимается к ней, прижимая к стене. Ее мокрое декольте прижимается к моей груди, и я вздрагиваю, чувствуя, как твердею от прикосновения к ее мягкому животу.
– Ух. Может быть, ты и права. Мне нужно поспать.
Она хмыкает, кладет руки мне на грудь и вжимает меня обратно в стену.
– Не волнуйся об этом, – шепчет она, целуя мой живот. – Просто расслабься.
У меня нет выбора, я полностью истощен. Я прижимаюсь спиной к кафелю, а она целует меня, спускаясь вниз по телу, ее влажная кожа скользит по моей, пока, наконец, не опускается на колени между моих ног.
ГЛАВА 50
ДЖЕК
Мои глаза расширяются.
– Бет, ты не должна…
– Шшш. – Она слизывает капельки воды с моего тела, затем проводит языком по линии бедра. – Ты похудел, – говорит она с обиженным видом.
– Что?
Она щиплет меня за бедро, и я вздрагиваю, мои руки летят, чтобы запутаться в ее мокрых волосах.
– Тебе нужно научиться заботиться о себе, – бормочет она. Ее рука обхватывает мой ствол, и она начинает медленно двигать рукой. Горячая вода, стекающая с ее пальцев, действует как смазка, делая ее движения скользкими и плавными. Я закрываю глаза и представляю, как ее горячий, влажный рот смыкается на мне.
– Ничего страшного, – говорит она, наклоняя голову и прижимаясь поцелуем к моему кончику. Мои бедра вздрагивают, и она смеется. – Мне нравится заботиться о тебе.
С этими словами она открывает рот и заглатывает меня. Мои глаза распахиваются, когда она начинает сосать мне, ее голова плавно покачивается. Я смотрю на нее, словно околдованный.
Она выглядит как мечта, распростертая подо мной, ее белоснежные руки скользят и блестят, волосы разметались по голове и потемнели от воды. Ее макияж начинает сексуально размазываться вокруг глаз, делая их дымчатыми и темными, а пухлые губы влажно растягиваются вокруг моего члена. Ее глаза не отрываются от моих, когда она проводит языком по моим яйцам, ресницы трепещут. Господи, как же она хороша в этом. Я вздрагиваю, и стон вибрирует во всем ее теле. Она прижимается ближе, впиваясь ногтями в мои бедра. Я не могу удержаться от рывка бедер вперед, вгоняя свой член в ее рот.
Она стонет еще громче, и я вздрагиваю, отстраняясь.
– Черт. Прости.
– Сильнее, – прохрипела она. – Я могу это выдержать.
Я смотрю на нее, мои глаза мутнеют от воды и усталости.
– Бет…
Она вздыхает, вытягиваясь, чтобы высосать несколько капель воды со стороны моего ствола. Я отодвигаюсь, чувствуя, как на шее выступает пот.
– Я знаю, что вы, ребята, считаете меня совсем уж душкой, потому что я работаю с детьми. Но я не Мэри Поппинс. – Она берет мои руки и кладет их по обе стороны от своего лица. – Отпусти, – требует она, ее голос строг. – Мне это нравится.
Затем она снова берет меня в рот.
И я отпускаю. Крепко вцепившись в ее челюсть, я позволяю своему телу взять все под контроль, трахая ее рот. Когда я проникаю в ее горло, я ожидаю, что ее начнет тошнить, но она не сопротивляется, а только хмыкает, проводя языком по нижней части моего ствола. Я продолжаю погружаться в нее, с каждым ударом все глубже, а она вздыхает, горячий пар окрашивает ее щеки в розовый цвет, и она тянется вверх и перекатывает мои яйца своими маленькими ручками.
Это уже слишком. Мышцы моих бедер напрягаются вокруг ее лица.
– Бет…
Она берет меня еще глубже, наклоняет шею и заглатывает меня, пока я не начинаю ощущать только горячее, влажное дыхание вокруг себя. В то же время она крутит рукой у моего основания, сжимая меня до тех пор, пока у меня перед глазами не вспыхивают белые звездочки. Она хочет, чтобы я кончил ей в рот.
Но я хочу совсем другого. С той самой первой ночи, когда мы переспали, мне снится она, лежащая в моей постели, горячая и истекающая моей спермой. Кажется, у меня появилась новая навязчивая идея.
В самую последнюю секунду я вырываюсь, откидываю голову назад на плитку и кричу в момент кульминации. Горячие струи белой жидкости растекаются по ее скользкому телу, забрызгивая ее грудь и смешиваясь с водой, стекающей с ее грудей. Она задыхается, выгибает спину, выставляет вперед сиськи и втирает меня в свою кожу. Эта картина так чертовски прекрасна, что я едва могу с ней справиться. Я шлепаю ладонью по скользкой плитке душа, пытаясь найти опору и удержаться в вертикальном положении, когда волны удовольствия обрушиваются на меня, совпадая с пульсациями спермы, окрашивающей ее обнаженное тело.
В конце концов, электричество, бьющее по мозгам, исчезает, оставляя на своем месте теплое свечение. Я прижимаюсь к стене душевой кабины, задыхаясь. Впервые, за целую вечность, мой мозг спокоен. Я не беспокоюсь ни о приложении, ни о продажах, ни об ошибках в коде. Я доволен.
Бет встает, медленно проводя губами от моего бедра к горлу, а затем притягивает мой рот к своему. Когда вокруг нас клубится пар, а по стеклянным стенкам душевой струится вода, поцелуй кажется мечтательным и нежным. Я притягиваю ее к себе и просовываю руку между ее ног.
Она отстраняется, и из моего рта вырывается возмущенный звук. Она смеется, потягиваясь и посасывая мою нижнюю губу.
– Позже. Когда у тебя будет несколько циклов реанимации и бургер размером с твою голову.
– Но… – Я провожу ладонью по ее попке, сжимая ее.
– Нет. – Она снова отстраняется. – Я берегу себя для праздничного секса позже.
Я стону.
– Дай мне попробовать… – Я наклоняюсь, втягивая ее грудь в рот. Шелковистая мягкость ее влажной кожи заставляет меня снова застонать.
– Попробовать? – спросила она с придыханием, похоже, ее это забавляет. – На что это похоже? Гель для душа?
– Не вкус, – поправляю я, всасывая как можно больше ее сисек, а затем, медленно позволяю им снова проскользнуть между моими губами, пока не цеплюсь за самый кончик ее соска. – Это ощущение, – бормочу я, проводя языком по твердеющей бусинке. – Сиськи. В моем рту. Нет ничего лучше.
Бет смеется.
– Ладно, Казанова. Ты поспишь, мы поедим, и когда ты сможешь составить полноценное предложение, ты сможешь взять в рот все, что захочешь.
Я стону и прижимаюсь к ней. Все еще хихикая, она обнимает меня за талию и выводит из душа. Я быстро вытираюсь, встряхивая мокрыми волосами, затем она тащит меня обратно в спальню, выключая свет.
– Время спать, – приказывает она, кладет руки мне на плечи и пихает меня лицом вперед на матрас. Я обхватываю ее за талию и опрокидываю на себя. – Ты хочешь, чтобы я осталась?
– Если нет, я просто вернусь к компьютеру и заново перечитаю весь свой код.
Я говорю это как игривую угрозу, но на самом деле это грустная, жалкая правда.
Она улыбается.
– Ну, в таком случае, – бормочет она, прижимаясь ко мне и натягивая одеяло на плечи. – Думаю, у меня нет выбора. – Я обхватываю ее за талию, прижимая к себе. Вдалеке раздается детский плач.
– С Ками все в порядке? – бормочу я, прижимаясь к шее Бет. – На этой неделе она стала больше плакать.
Она кивает.
– У нее начали резаться зубки, поэтому она очень сердитая и слюнявая. Не обнимай ее в красивой рубашке.
Я хмурюсь, заставляя себя открыть глаза.
– Черт. Ей больно?
– Немного. Мы даем ей обезболивающие, когда она сильно раздражена. И что-нибудь холодное, чтобы она пожевала. Скоро все должно пройти.
– Ох. – Я чувствую себя дерьмово. Моему ребенку больно, а я даже не знал. Потому что я был больше сосредоточен на видеоигре, чем на ребенке.
Бет протягивает руку и начинает гладить меня по лицу.
– Расслабься, – шепчет она.
У меня замирает сердце, когда она проводит кончиками пальцев по моим губам.
Я не заслуживаю ни одну из них. Ни Бет, ни Ками. Последние две недели я игнорировал Бет. Я отгородился от нее и заперся в своей спальне. Она приносила мне еду, кофе и лезла обниматься каждый раз, когда я проходил мимо нее в коридоре. А я не давал этой красивой, милой, доброй женщине абсолютно ничего взамен.
– Я не был добр к тебе, – бормочу я. – Ни к тебе, ни к Ками.
Она смеется.
– Что? Что это значит?
– Я отталкивал вас обоих.
– Ты работал. И я не твоя девушка. Ты не обязан осыпать меня вниманием. – Она прижимается ко мне, и мои глаза слегка закрываются. – Я и правда скучала по тебе.
– Я чувствую себя идиотом, – бормочу я, наматывая на палец прядь влажных рыжих волос. Даже в слабом свете моей спальни они вспыхивают ярко, как огонь. – Я так переживаю из-за этого. Но каждый раз, когда мне приходится сдавать проект, я чувствую себя таким неудачником. – Я распускаю ее волосы и смотрю, как они падают на подушку. – Я не могу перестать лажать.
Бет вздыхает, приподнимается на локте и смотрит на меня сверху вниз.
– Хочешь, я буду честной?
– Всегда.
– В игре будут ошибки, – говорит она, и мой желудок опускается. – Будут моменты, которые ты упустил. Большинство людей их не заметят. Большинству из тех, кто заметит, будет все равно. И тогда несколько высококритичных придирок дадут вам плохие отзывы. И это нормально, Джек. Ты всего лишь инди-геймер. Ты не можешь рассчитывать на то, что сможешь сделать такую же работу, как команда из пятидесяти техников с огромным бюджетом. И подавляющее большинство людей это поймет.
– Но…
Она подталкивает меня.
– Ты человек, а не робот. И это хорошо для тебя, потому что если бы ты был роботом, я бы с тобой не трахалась. Так что…
Я задумался.
– Это довольно хороший компромисс.
– Чертовски хороший. – Она прижимается ко мне. – А теперь перестань волноваться и ложись спать, чтобы ты мог как следует трахнуть меня сегодня ночью.
Я прижимаюсь к ее шее, вдыхая ее сладкий аромат яблок и корицы, и через несколько секунд отключаюсь.
