Текст книги "Нянечка для соседей (ЛП)"
Автор книги: Лили Голд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)
ГЛАВА 7
БЕТ
Ками очень хорошо выпивает свою бутылочку, а затем ее лицо становистя расслабленным, каким бывает у детей после того, как они только что поели, поэтому я укладываю ее обратно в переноску и укачиваю, пока ее веки закрываются. Мне так жаль ее. Просто смешно, что ей пришлось провести в этой штуке весь день, а теперь она спит в ней и ночью. Неудивительно, что бедняжка такая ворчливая.
Хотя я думаю, что это автокресло – наименьшая из ее проблем.
Я смотрю, как Ками ерзает во сне, сжимая свои маленькие ручки, и у меня болит сердце.
Ее мама только что бросила ее. Через шесть месяцев она решила, что с нее хватит. Что стало последней каплей, заставившей ее отказаться от собственного ребенка? Не просто бросить ее – оставить на ледяном пороге.
Я вздрагиваю, внезапно осознав, как холодно в гостиной. Я не подумала накинуть толстовку или халат, когда Джек вытащил меня из теплой постели. Я просто вышла в своей тонкой майке и пижамных штанах.
Мне приходит в голову ужасная мысль. Я смотрю вниз.
Черт.
На мне нет лифчика. Мои соски можно увидеть ясно, словно день, сквозь тонкую белую ткань. Жар приливает к моему лицу. Я оглядываюсь в поисках одеяла или чего-нибудь еще, но кто-то, должно быть, прибрался после того, как я ушла, потому что тут довольно чисто.
Дальше по коридору открывается дверь, и появляется Джек с грудой подушек и сложенным постельным бельем. Я скрещиваю руки на груди.
– Я принес немного, – начинает он, наклоняясь над диваном и заправляя простыни поверх диванных подушек.
– Все в порядке. Я могу спать где угодно.
– И все же. Мне так стыдно за то, что я привел тебя сюда. – Он взбивает несколько подушек. – Тем более, что, на самом деле, с ней все в порядке.
Я качаю головой.
– Паниковать, когда у тебя появляется ребенок, совершенно нормально. Ты беспокоишься только потому, что она тебе небезразлична. Поверь мне, я бы разозлилась гораздо больше, если бы ты вел себя так, будто она ничего не значит.
Он напевает и застилает диван мягким на вид одеялом.
– Вот так. – Он выпрямляется, осматривая свою работу. – Думаю, это самое лучшее, что я могу сделать.
– Все идеально. Спасибо. – Я колеблюсь. – Слушай… эм… у тебя есть джемпер или что-нибудь, что я могла бы одолжить? – я показываю рукой на свою майку. – Эм, я забыла захватить что-нибудь.
Он несколько раз моргает с ошеломленным видом, затем кивает.
– Да. Да! Конечно, пойдем со мной.
Я бросаю на Ками быстрый взгляд. Она мирно свернулась калачиком, поэтому я встаю и иду за Джеком по коридору.
Его квартира намного больше моей. Вдоль коридора тянутся четыре дверных проема: я предполагаю, что это спальня для каждого из мальчиков, а затем ванная комната. Джек направляется к двери в дальнем конце коридора, придерживая ее открытой, чтобы я могла войти.
В его комнате гораздо больше беспорядка, чем во всей остальной квартире. Здесь разбросана всякая всячина. Плакаты заполонили стены. Скомканная одежда валяется на его черном покрывале. На столе установлены три разных компьютера: простой ноутбук, изящный компьютер с большим экраном и массивный белый компьютер, который выглядит так, словно вышел прямо из восьмидесятых.
Он смущенно потирает затылок.
– Извини за беспорядок. Последние несколько дней я вносил правки в код. Такие вещи, как уборка и стирка, как бы выпадают из списка приоритетов.
– Вносил правки в код? – Я оглядываюсь по сторонам. Несмотря на беспорядок, мне здесь нравится. Здесь уютно. Бирюзовые светодиоды на потолке придают комнате необычное свечение.
Он кивает, направляется к комоду и выдвигает ящик.
– Я занимаюсь разработкой игр. Сейчас мы находимся на стадии тестирования, поэтому я должен исправить все ошибки и сбои. Клянусь, они появляются из ниоткуда. И дата запуска скоро, так что… – Он пожимает плечами, роясь в ящике. – У меня и так много забот.
– У тебя будет их намного больше, если Ками окажется твоей.
Я не вижу его лица, но слышу, как его голос смягчается, как будто он улыбается.
– Да. Думаю, что да. Тем не менее, это хорошая проблема.
Я оглядываюсь по сторонам. Над его столом к стене прибит ряд полок, набитых, как я предполагаю, книгами. Подойдя ближе, я вижу, что на самом деле это картонные коробки в форме книг, в которых раньше продавали старые компьютерные игры на дискетах. У него, на полках, вероятно, сотни таких упаковок.
– Вау. – Я просматриваю его коллекцию. – Это потрясающе. Ты играешь в них на этом? – Я указываю на древний на вид компьютер, и он кивает.
– Он принадлежал моему отцу. Отец хотел выбросить его, но я разобрал компьютер на части и переделал, и теперь могу играть во все старые игры.
Господи. Я догадывалась, что Джек умен, но он явно на другом уровне. Я осматриваю коробки. Некоторые из них сделаны из обычного картона, с названиями, нацарапанными фломастером. Может быть, это игры, которые он сам создал?
– Рубиновое подземелье? – прочитала я вслух.
Он поворачивается, чтобы увидеть, на что я смотрю, и закусывает губу.
– Это игра на основе D&D[7], которую я сделал еще в университете. Звучит глупо, на самом деле.
– Я так не думаю. Я раньше играла в «Подземелья и Драконы», еще…
Я резко закрываю рот.
Христос. Я чуть было не сказала в приюте.
– Дома, – говорю я.
Я не стыжусь того, что выросла в системе опеки. Но не люблю болтать об этом с незнакомыми людьми. Жалость – не самая лучшая основа для завязывания дружеских отношений.
– Вот. – Джек выпрямляется, передавая мне толстовку. Она белая и хрустящая, с выцветшим университетским логотипом спереди. – За кого играла?
Я улыбаюсь.
– За драконорожденного барда. Я любила сочинять песни о наших приключениях и сопровождала их завораживающе красивыми мелодиями на своем пластиковом магнитофоне.
Он тычет большим пальцем себе в грудь.
– Полурослик-плут. Никто не видел, как я приближался, пока не получал нож в спину.
– Впечатляет. – Я натягиваю толстовку. Она теплая, невероятно мягкая и пахнет сладким мылом. Я борюсь с желанием вдохнуть аромат прямо из ткани, словно извращенка.
– Я бы пригласил тебя поиграть с моей компанией, – продолжает Джек, – но у меня уже несколько месяцев не было времени. Все было так суматошно.
– Все в порядке, – говорю я, высовывая голову из толстовки и поправляя растрепанные волосы. – Я все равно не уверена, что ты готов к моим песням. Они могут ошеломлять.
Джек ничего не говорит. Он смотрит на меня, его взгляд скользит по толстовке.
– Ты хорошо выглядишь, – выпаливает он. – В моей одежде. – Я моргаю, глядя на него, и он съеживается. – Извини. Это звучало странно. Я на ногах почти два дня подряд. – Он качает головой. – Большое тебе спасибо за то, что делаешь это, Бет. Ты даже не представляешь, как сильно помогаешь нам.
– Не нужно меня благодарить. Я же тебе говорила. Я ожидаю компенсации в виде телевизионных привилегий. – Я переношу свой вес. – Я, эм… на самом деле очень рада, что ты позвал меня. Я и раньше видела тебя в здании, но у меня никогда не было повода заговорить с тобой.
– У меня тоже, – тихо говорит он.
Я не знаю, кто из нас подходит ближе, но внезапно он оказывается прямо передо мной, так близко, что я вижу, как светодиоды отражаются в его голубых глазах, словно крошечные бирюзовые звездочки. Мое сердце бешено колотится в груди. Тепло покалывает мою кожу. Его взгляд скользит вниз к моему рту, и он сглатывает, адамово яблоко подпрыгивает.
Из гостиной доносится шум, и я отступаю назад, разрушая чары.
– Ладно. Иди убивай своих жуков[8]. Я позабочусь о незаконнорожденном ребенке.
– Спасибо, – снова говорит он. Я улыбаюсь и возвращаюсь в гостиную.
Ками все еще мирно спит в своей переноске. Я вытираю немного слюны с ее щеки и забираюсь на диван.
– Мы во всем разберемся, – шепчу я ей, устраиваясь поудобнее под хрустящими простынями. – Я обещаю. Завтра мы узнаем, кто твой отец.
Я не могу не надеяться, что это Джек.
ГЛАВА 8
БЕТ
Несколько часов спустя я просыпаюсь от звука детского плача. На секунду я забываю, где нахожусь. Смотрю на безупречно белый потолок и дорогие на вид светлые шторы. Я точно не в своей квартире.
Раздается еще один вопль, и воспоминания возвращаются ко мне. Я сажусь, щурясь в тусклой гостиной, чтобы увидеть извивающуюся и покрасневшую Ками.
– Привет, детка, – бормочу я, соскальзывая с дивана и откидывая волосы назад. – Не волнуйся, я иду. – Как только я беру ее на руки, становится ясно, что ее так раздражает. Я быстро меняю ей подгузник, затем разогреваю еще одну бутылочку. Согласно часам на стене, уже почти пять утра, и рассвет медленно начинает освещать небо за окнами во всю стену. Я обхожу одно из кожаных кресел, чтобы любоваться видом, пока кормлю Ками. Она льнет ко мне, пока пьет, крошечные ручки цепляются за толстовку Джека.
Когда она уже наполовину заканчивает бутылочку я слышу движение и, подняв глаза, вижу, как Себастьян входит в комнату.
– Ты рано встал, – бормочу я. Я не удивлена. Он похож на парня, который просыпается ни свет ни заря, чтобы «максимально повысить свою продуктивность». Он, наверное, уже помедитировал, поднял тяжести и выпил протеиновый коктейль из сырых яиц и капусты.
Он качает головой.
– Не спал, – бормочет он, направляясь на кухню. Я замечаю, что на нем все еще вчерашняя одежда, белая рубашка и серебристый галстук теперь слегка помяты.
Я киваю, глядя вниз на Ками, которая счастливо прижимается к моей груди.
– Предполагаю, это тяжело принять.
Он не отвечает. Я слышу шипение включающейся кофеварки.
– Хочешь? – спрашивает он.
– Нет, спасибо.
Ками заканчивает есть, и я быстро помогаю ей отрыгнуть. Себ тихо передвигается по кухне позади меня, грохоча шкафчиками и позвякивая фарфором. Я ожидаю, что он вернется в свою комнату после того, как приготовит кофе, но вместо этого он подходит и садится на стул рядом со мной, любуясь видом.
Солнце медленно поднимается над городом. Не думаю, что многие люди назвали бы Лондон особенно красивым местом – если вы свернете с туристических районов, то увидите уродливые дома с завышенными ценами и мокрые улицы, покрытые жевательной резинкой, – но рассвет смягчает все.
– Прости, что ворвалась, – говорю я. – Думаю, ты бы удивлен, найдя постороннюю женщину в своей гостиной.
– Я знал, что ты здесь. Я проверял Ками несколько раз за ночь.
– О. – Ками допивает свою бутылочку. Я похлопываю ее по спине, пока она не издает крошечную отрыжку, затем прижимаю ее ближе. Ее крошечные губки причмокивают, и она сворачивается калачиком у моей груди. – Хорошая девочка, – тихо говорю я. – Правильно, детка. Поспи еще немного.
Я поднимаю взгляд и вижу, что Себастьян смотрит прямо на меня. Его взгляд такой пристальный, что я вздрагиваю. Как будто его глаза сверлят во мне дыры.
– Хочешь подержать ее? – спрашиваю я. – Я могу показать тебе, как это делается.
Странное выражение появляется на его лице. Он качает головой.
– Нет, – коротко отвечает он. – Кажется, у тебя все под контролем.
– Ладно.
Он прочищает горло.
– Я хочу предложить испытательный срок в несколько дней. Назови свою дневную ставку, мы заплатим ее и посмотрим, подходишь ли ты нам.
– Прошу прощения?
– Ты нанята, – просто говорит он.
– Что? – Мой голос звучит слишком громко. Ками что-то бормочет, прижимаясь ко мне, и я осторожно раскачиваю ее из стороны в сторону, пока она не успокаивается.
– Есть какая-то проблема? – спрашивает Себ. – Ты няня, и ты безработная. Разве ты не хочешь эту работу?
– Я… откуда ты знаешь, что я безработная? – бормочу я.
– Разве это не так? Я почти каждый день слышу, как ты слушаешь музыку. Похоже, ты не выходишь из своей квартиры, чтобы поработать.
У меня отвисает челюсть.
– Ты не можешь слышать мою музыку!
– Ты фанат мюзиклов, Тейлор Свифт и Spice Girls. – Он делает паузу. – Ты… поешь с огромным энтузиазмом.
Мои щеки пылают. О Боже мой. Я думала, что здесь есть звукоизоляция.
– Ну, да, – заикаюсь я. – Я безработная. Но и ты не Алан Шугар. Ты не можешь просто сказать, ты нанята[9]. В какие часы ты хочешь, чтобы я работала? Сколько ты будешь платить? Как ты хочешь, чтобы я за ней ухаживала?
Он моргает.
– А есть варианты?
– Существует миллион разных стилей воспитания. Обычно родители выбирают то, что им нравится, а затем присылают мне, например, миллион статей в блоге.
Он пожимает плечами, поправляя запонки.
– Я уверен, что тебе виднее. Мы обсудим детали твоей работы, когда я вернусь домой сегодня днем. Я попросил своего помощника заказать все товары из твоего списка. Они должны быть здесь через несколько часов. – Он смотрит вниз на Ками. – Сегодня я хотел бы уделить приоритетное внимание тесту на отцовство и вакцинации. Я позвонил частному детскому врачу, у вас назначена встреча на это утро.
Я киваю.
– Ты пойдешь с нами?
Он хмурится.
– Зачем мне приходить?
– Ты можешь быть ее отцом, – напоминаю я ему.
– Я точно не отец ребенка. Ты не сможешь справиться с ней в одиночку?
– Наверное, это не очень хорошая идея – появиться со случайным ребенком и сказать: «Да, я только что нашла этого ребенка. Я ничего о ней не знаю, кроме ее имени. Клянусь, я ее не украла».
Он хмыкает, глядя на открывающийся вид.
– Я позвоню заранее и проинформирую их о нашей проблеме. Уверен, что щедрое пожертвование на чью-то операцию вызовет у них понимание.
Я давлюсь слюной.
– Даже если так… она только что появилась тут, Себастьян. Она в новом месте, со множеством незнакомых ей людей. Ты должен поехать с нами и помочь ей приспособиться. Может быть, ей будет спокойнее, если с ней будет кто-то из вас.
Он качает головой.
– Спроси других.
– Других здесь нет. – Я указываю на это. – Тут только ты.
Как по команде, за дверью квартиры раздается стук. Мы оба оборачиваемся и видим, как Сайрус, спотыкаясь, входит в квартиру. Его темные волосы взъерошены, и он все еще одет во вчерашнюю одежду. Совершенно очевидно, что он только что встал с постели какой-то девушки.
Он резко останавливается, его глаза расширяются, когда он видит меня.
– Сладкая, ты все еще здесь?
– У нас была чрезвычайная ситуация ночью, – сухо говорю я.
Улыбка исчезает с его лица.
– Что? Что случилось?
– Джек сам себя напугал. Не волнуйся. Я успокоила его и отправила в комнату. Сейчас он спит.
Губы Сая кривятся. Он сбрасывает свою кожаную куртку.
– А что насчет меня? – спрашивает он. Его голос более хриплый, чем я его помню, будто он всю ночь кричал. – Какие у меня есть шансы на то, что ты и меня уложишь в мою постель? – Его глаза пробегают по мне, останавливаясь на толстовке Джека. Его бровь изгибается.
– Я уверена, ты сможешь справиться сам, – говорю я сладко.
Себ кивает Сайрусу.
– Ты вовремя. Пойдешь с Бет на прием к врачу Камиллы сегодня утром.
Сайрус стонет, идет на кухню и достает стакан.
– Я только что пришел, – жалуется он, наполняя кружку водой и выпивая ее залпом.
Себ смотрит на часы.
– Встреча назначена не на шесть часов. У тебе достаточно времени, чтобы поспать. – Он смотрит на спящего ребенка у меня на руках. – В любом случае, она, скорее всего, твоя.
Сай только закатывает глаза.
– Как скажешь. Думаю, увидимся, сладкая.
ГЛАВА 9
САЙРУС
Шесть часов спустя я захожу в педиатрическую клинику, за мной следуют Бет и очень ворчливая Ками. Я все еще в тумане после сна, и все мое тело болит. Прошлой ночью у меня была долгая смена.
Здесь очень красиво, стены бледно-желтого цвета покрыты наклейками с изображением животных. В одном углу комнаты есть маленький игровой домик. Два светловолосых малыша бегают туда-сюда, машут друг другу через окна.
Я стискиваю зубы, мои плечи напрягаются.
Ненавижу такие места, как это. Большую часть своего детства, мои родители таскали меня по кабинетам врачей. Теперь яркие плакаты и улыбающиеся лесные существа на стенах выглядят зловеще, а не жизнерадостно.
Бет несет Ками к столу. Она сменила толстовку Джека и теперь одета в узкие синие джинсы, облегающие ее бедра, и маленькую розовую майку. Она наклоняется над стойкой регистрации, чтобы поговорить с администратором, и луч солнечного света, льющийся через окно, отражается в ее рыжих волосах, окрашивая локоны в ярко-оранжевый цвет заката. У меня перехватывает дыхание. Я едва могу отвести взгляд.
Я видел Бет раньше, в вестибюле и прачечной, но по какой-то причине она никогда по-настоящему не привлекала моего внимания. Она так далека от моего типажа. Обычно я нахожу девушек в клубах или барах, но Бет кажется слишком мягкой и милой для секса на одну ночь. У нее приятная, словно яблочный пирог, атмосфера соседки, от которой у меня текут слюнки.
Пока я смотрю, она делает знак секретарше.
– Здравствуйте, – вежливо говорит она. – У нас запись на имя Камиллы Рэй.
Женщина кивает и наклоняется над столом, чтобы помахать Ками.
– Она очаровательна. Вы ее родители? – Она улыбается мне и затем застывает. Ее щеки краснеют.
Вот дерьмо. Пожалуйста, не говорите мне, что она меня узнала. Не здесь. Не сейчас. Я опускаю глаза, притворяясь невероятно заинтересованным листовками, разбросанными по столу.
Бет прочищает горло.
– Я няня этого ребенка. Полагаю, Себастьян Брайт звонил ранее?
Глаза женщины расширяются, и она кивает.
– Ах, да. Я помню. Он предупредил нас о вашей ситуации. Как вас зовут?
– Бетани Эллис.
Ее глаза снова перебегают на меня. Ее румянец становится еще ярче.
– А вас, сэр?
– Это обязательно для регистрации Ками или что-то в этом роде? – спрашиваю я.
– Эм. Нет. – Секретарша передает мне бланк. – Просто заполните это, пожалуйста. Я полагаю, вы можете не знать всех ответов, так что просто заполните все, что в ваших силах.
– Отлично. – Я заставляю себя улыбнуться. – У вас есть ручка?
– Да. Сейчас посмотрю. – Она ищет в канцелярской подставке, вытаскивает черную шариковую ручку, затем бросает на меня еще один оценивающий взгляд. – Извините, вы случайно не Рэн…
– Нет, – говорю я ей, хватая авторучку и следуя за Бет в зону ожидания. Мы оба садимся на пару ярко-зеленых пластиковых стульев.
Бет сажает Ками к себе на колени и тянется за книжкой с картинками из стопки на соседнем столе.
– Хочешь я прочитаю тебе историю? – спрашивает она Ками, которая игнорирует ее, оглядывая комнату огромными глазами. Бет это не останавливает. – Это одна из моих любимых, – говорит она, открывая книгу. – Очень голодная гусеница. Классика. – Она начинает читать вслух, откидываясь на спинку стула. Наши руки соприкасаются.
Я сглатываю, глядя на желтый бланк. Он двусторонний, и в нем, должно быть, не менее шестидесяти вопросов. Крепко сжимая авторучку, я вписываю имя Ками, дату рождения и пол. Затем я просто смотрю на напечатанные слова, пока все буквы не расплываются.
Я не могу прочитать большинство вопросов. Шрифт крошечный и выцветший. Весь бланк выглядит так, словно его напечатали на принтере с заканчивающимися чернилами.
Ради всего святого.
– Все нормально? – спрашивает Бет, заметив мое замешательство.
– Что мне отмечать тут? – Я тыкаю пальцем в бумагу наугад. Она смотрит.
– Замечали ли вы отклонения в развитии или обучаемости, отметьте «да» или «нет». Она слишком мала, чтобы мы могли ответить на этот вопрос. – Она хлопает в ладоши Ками. – Разве не так? Ты еще слишком маленькая!
Ками хихикает.
Правильно. Конечно. Я ставлю галочку в поле «Нет». Бет заглядывает мне через плечо.
– Милый, ты неправильно написал ее имя. Там должно быть одно «м» и два «л» – Она ерзает на стуле. – Подожди, ее свидетельство о рождении у меня в сумке. – Держа Ками одной рукой, она вытаскивает лист из сумочки. – Держи.
Я киваю, мое лицо горит, когда я вношу поправку. Я неправильно написал ее чертово имя. Господи, Бет, должно быть, думает, что я полный идиот.
Внезапно по коридору разносится детский крик, доносящийся из одного из кабинетов врача.
Я поднимаю глаза.
– Что за ху… что это было? – спрашиваю я.
Бет в настоящее время разыгрывает сцену, где очень голодная гусеница ест буквально все, черт подери, и притворяется, что грызет хвостик Ками. Крик раздается снова, громкий и испуганный, а она даже не реагирует.
Я сажусь, тревога пробегает по мне.
– Бет.
– Хм?
– Почему этот ребенок плачет? Что, черт возьми, они с ним делают?
Она хмурится.
– Его, наверное, просто вакцинируют. Может быть, берут кровь.
Крики становятся громче. Я провожу рукой по лицу. Мне это совсем не нравится. Мне не нравится это место.
– Что, если они захотят сделать с ней что-то, что нам не понравится? – выпаливаю я. – Мы можем забрать ее и уйти?
Бет пристально смотрит на меня.
– Что ты имеешь в виду? Что они с ней сделают?
Я открываю рот, но прежде, чем я успеваю придумать ответ, дверь в коридоре открывается. Выходит седовласая женщина со стетоскопом на шее.
– Камилла Рэй? – зовет она.
Я ничего не говорю.
Бет бросает на меня странный взгляд.
– Здесь, – говорит она, вставая. Я делаю глубокий вдох и следую за ней.
***
Доктор доброжелательно улыбается, когда мы входим в стерильно выглядящий кабинет, воркуя с Ками.
– Давай посмотрим на тебя. Ты маленькая пухляшка, не так ли?
– Это плохо? – с сомнением спрашиваю я. Ради бога, я не посажу шестимесячного ребенка на диету. Как это вообще можно сделать? Она просто пьет молоко.
Женщина качает головой.
– Она вырастет из этого. Некоторые дети просто рождаются немного толще. Я всегда предпочту видеть крепкого ребенка, чем слабого. – Она похлопывает по мягкому столу. – Хорошо. Ложись, дорогая.
Бет осторожно кладет Ками на стол, а затем мы оба стоим рядом, пока доктор проводит ее через целую гамму тестов. Ками взвешивают, измеряют, обследуют. Все это время доктор засыпает меня вопросами, на которые я не знаю ответа.
– У нее начали резаться зубки? – спрашивает она, беря мазок со щеки Ками для анализа ДНК.
Я пожимаю плечами.
– Не уверен.
– Хм. Она ползает? Переворачивается?
– Я не знаю.
Женщина бросает на меня тяжелый взгляд. Я чувствую себя дерьмово. Да, это не моя вина, что я этого не знаю, но кто-то должен был, ради всего святого. Кто-то должен был заботиться о ней настолько, чтобы следить за всеми ее этапами.
Прием заканчивается тем, что врач делает Ками уколы. Когда она готовит иглу, хорошее настроение Ками сразу же улетучивается. Она начинает громко плакать, будто чувствует, что сейчас произойдет. Мое сердце чуть не разрывается, когда я смотрю, как слезы катятся по ее щекам. Она выглядит напуганной, и это сводит меня с ума.
– Дорогая, – радостно говорит доктор. – Мы почти сделали это. Придержите ее.
Я пристально смотрю на женщину.
– Что?
– Просто положите руку ей на ногу и вытяните ее для меня.
Я смотрю вниз на рыдающую маленькую девочку передо мной. Ее щеки розовые и мокрые, и она извивается, пытаясь вырваться от доктора. Мое горло сжимается.
– Мы можем сделать это в другой раз? Она напугана.
– Поверьте мне, независимо от того, когда мы это сделаем, ей это не понравится. Лучше просто сразу сделать это.
Я делаю глубокий вдох и киваю, прижимая одну руку к центру груди Ками.
– Все в порядке, – тихо говорю я ей. – Будет больно, но только чуть-чуть. А потом мы сможем вернуться домой.
Она плачет еще громче. Я не удивлен. «Возвращение домой» в данном случае – довольно дерьмовый стимул. Что у нее есть дома? Ни мамы, ни кроватки, ни игрушек – только три холостяка и чертово автокресло.
Бедная девочка.
Бет пытается отвлечь Ками, опускаясь на колени рядом со столом и покрывает поцелуями ее живот, пока я убираю пряди волос, прилипшие к ее мокрым щекам. Она кричит еще громче.
– Все в порядке, – снова говорю я ей. – С тобой все будет в порядке. Я обещаю. Я не позволю, чему-то плохому случиться с тобой.
Ками смотрит на меня красными и полными слез глазами, затем прячет лицо в моей рубашке. Я не знаю, прячется ли она, хочет утешения или ждет, когда я возьму ее на руки. В любом случае, я чувствую, как кровь отливает от моего лица. Я не могу этого сделать. Я не могу.
– Сай? – Бет кладет руку мне на плечо. – Тебе не нужно присесть? Ты боишься иголок?
Я стискиваю зубы.
– Нет.
– Ты весь белый.
– Говори за себя.
– Отлично. Шутки про рыжих. – Она изучает мое лицо. – Ты выглядишь так, как будто вот-вот потеряешь сознание.
Я качаю головой.
– Я в порядке.
– Вы готовы? – спрашивает доктор. – Держите ее неподвижно. Ей это не понравится.
Тяжело сглотнув, я удерживаю Ками, вытягивая ее ногу и прижимая ее к столу.
Она корчится, рыдает и кричит. Мне приходится отвернуться, когда доктор колит ее иглой, и она начинает реветь от боли.
