Текст книги "Расплата"

Автор книги: Ли Ванс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

– Тот парень с татуировкой в виде кота Феликса… – Я меняю тему, беспокоясь, предприняла ли она что-то в связи рассказом Понго. – Вы ведь считаете это важной информацией? Вы думаете, он может быть как-то замешан в убийстве Дженны?

– Он искал Андрея накануне убийства вашей жены, и он жесток, – отвечает Тиллинг. – Поэтому да, считаю. Один старый полицейский, мой знакомый, говаривал, что одно совпадение – это ниточка, а два совпадения – клубок. Также он не советовал мне верить единожды солгавшему. Так что мне трудно быть в восторге от вашей информации, если только вы не дадите мне ее достаточно для того, чтобы самой проверить этого парня.

– Я бы дал, если б мог, – возражаю я, понимая, как уклончиво это звучит. Даже если бы я хотел предать доверие Понго, мой поступок привел бы Грейс прямехонько к Терндейлу, а возможно, и к Кате. – Мы по одну сторону баррикады в этом деле, Грейс. Клянусь. Я свяжусь с вами, как только мне удастся поговорить с Андреем.

– Мне достаточно сделать один звонок в аэропорт – и вы не сядете в этот самолет.

– Тогда мы, возможно, никогда не узнаем, что же было в том пакете, – заявляю я, надеясь, что она просто блефует.

Кертис останавливает машину у обочины и вытаскивает чемодан, пока я жду ее ответа.

– Мне это совершенно не нравится, – говорит Тиллинг наконец. – Обязательно оставайтесь на связи.

Телефон отключается. Я вылезаю из машины, и Кертис протягивает мне мой багаж, затем поднимает очки на лоб и смотрит мне прямо в глаза.

– У вас точно все нормально? – спрашивает он.

– Не волнуйся, приятель, – отвечаю я, расправляя плечи и протягивая ему двадцатку.

– Тогда удачи.

13

Я иду по тускло освещенной тропинке через парк у Патриарших прудов, и утоптанный снег скрипит у меня под ногами. Портье в гостинице не одобрил моего решения прогуляться, его преувеличенно недовольная гримаса намекала, что американцы, болтающиеся по Москве ночью, обычно заканчивают свой путь в реке, или, что вероятнее, указывала на его недовольство упущенной возможностью получить на чай, вызвав мне машину. Я проигнорировал все эти намеки, поскольку мне нужно было размяться. Перелет казался нескончаемым, я час за часом, как приклеенный, сидел в узком кресле, пытаясь представить, во что такое Андрей мог вляпаться, что собрало бы воедино все детали, которые мне удалось узнать за последние несколько дней. Мне так хотелось, чтобы он снял трубку, когда я звонил ему из гостиницы, и тогда сейчас мы бы сидели в теплом баре, пили пиво и вместе разбирались с ситуацией. Как любит говаривать Теннис, «Если бы желания были лошадьми, мы бы давно уже утонули в навозе».

Площадь за парком окружена низкими кирпичными домами, и почти треть окон светится. Улица Андрея находится на северо-восточной стороне. Кучка подростков, празднующих вечер пятницы, собрались возле скамейки недалеко от меня. Они курят сигареты и болтают по-французски, на земле у их ног валяются коньки. Экспатрианты обычно держатся друг друга – я заметил английскую больницу в нескольких кварталах отсюда. Я выуживаю карту, которую дал мне портье, и еще раз сверяюсь с ней, чтобы проверить, не заблудился ли я. Названия на карте даны в английской транслитерации, что делает ориентацию в городе, полном надписей кириллицей, серьезной проблемой. Один из французов нараспев обращается ко мне, в то время как другие продолжают смеяться. Я тут же вспоминаю, как Андрей мне однажды сказал, что единственная общая черта у всех европейцев – то, что они не любят французов. Впрочем, это всего лишь дети.

Здание, в котором живет Андрей, шестиэтажное, с классическим фасадом. Квартира у него номер одиннадцать. Несколько минут я просто прогуливаюсь по улице, рассматривая фасад в тщетной попытке угадать, где окна Андрея, и выяснить заранее, есть ли кто-нибудь дома. Я сильно нервничаю. Двое полицейских в помятой патрульной машине размером не больше, чем «фольксваген-жук», проезжают мимо меня во второй раз, и водитель притормаживает, чтобы его напарник мог меня рассмотреть. Пора идти. Как бы я ни нервничал сейчас, все равно лучше быть здесь, чем дома в своей кухне, стреляя вхолостую из отцовского пистолета. Я перехожу дорогу и открываю дверь подъезда одним из тех ключей, которые мне дала Катя.

Я иду вверх по лестнице, ненадолго останавливаясь на каждом этаже, чтобы посмотреть номера квартир. Сверкающее лаком красное дерево обрамляет стены, оклеенные бежевыми обоями, и подбитые медью двери. Стиль напоминает отделку в роскошном отеле. Холл окутан тишиной, лишь иногда загудит вода в трубах. Единственный запах – запах средства для полировки дерева. Все здание, должно быть, было создано специально для того, чтобы предоставить жилье командированным западным топ-менеджерам. Я жил в подобных квартирах в Лондоне и Токио и хорошо помню, что холодильники в них набиты коробками окаменевшей пищевой соды и высохших лаймов. Тишина только усиливает мою нервозность.

Квартира номер одиннадцать обнаруживается на четвертом этаже. Я прикладываю ухо к двери, но изнутри не доносится ни звука. Звонка нет, поэтому я коротко стучу по твердому дереву – костяшки пальцев сразу заболели – и снова слушаю. Ничего. Я выуживаю ключи и маленький фонарик из кармана пальто. Трудно не чувствовать себя вором, открывая дверь чужой квартиры. Сигнализация пищит, как рассерженная утка, и я поспешно ввожу код, облегченно вздыхая, когда она замолкает и над дверью загорается зеленый индикатор. Дверь с металлическим щелчком закрывается за моей спиной, и я оказываюсь в темной квартире.

Узкий луч света от моего фонарика путешествует по хаотичному набору предметов: засохшему цветку на полке, перевернутому стулу, пачке журналов, разлетевшихся по полу Я пару раз громко говорю: «Эй!», слушая, как потихоньку затихает мой голос. Я понимаю, что больше всего я боялся найти мертвое тело Андрея, но запаха смерти не ощущается – только затхлый, кислый запах гниющих продуктов. Я шарю рукой по стене за своей спиной, нахожу несколько выключателей и поворачиваю их все.

Квартира распланирована как мансарда – это длинная комната с высокими потолками, разделенная на зоны. Справа от меня, в кухне, на мойке из нержавейки высятся горы грязной посуды, многие дверцы шкафчиков распахнуты. Прямо передо мной – обеденный стол, его поверхность покрыта упаковками из фаст-фуда. Газеты, в кусочках засохшего сыра и в пятнах кетчупа, свисают со стола, их заляпанные жиром страницы просвечивают насквозь. Повсюду разбросаны пустые банки из-под пива, их верхние части покрыты сигаретным пеплом. Я медленно двигаюсь налево, к мягкому уголку. На белом кожаном диване валяется пожелтевшая подушка и коричневое шерстяное одеяло; в стакане на кофейном столике лежит использованный презерватив. Я поднимаю несколько журналов с паркета возле дивана и просматриваю их. Футбол, рок-звезды, порно для геев. Порноснимки вызывают отвращение: на цветных фотографиях изображены обнаженные татуированные мужчины, привязанные к скамьям, и кое-что похуже. Подписи под ними немецкие. Не знаю, кто здесь живет в последнее время, но это никак не может быть Андрей.

Одинаковые двери расположены по обе стороны мебельного гарнитура, расставленного вокруг камина в дальнем конце комнаты. Сначала я открываю левую дверь, включаю свет и обнаруживаю там загаженную ванну, покрытую пятнами фарфоровую раковину и переполненное мусорное ведро. Я быстро выхожу оттуда и открываю вторую дверь, оказываясь в маленькой, идеально чистой спальне. Там стоит тщательно заправленная кровать, пустой комод и тумбочка. На ней я замечаю мобильный, подключенный к зарядному устройству, и быстро кладу его в карман. Заглянув в ящик тумбочки, я обнаруживаю там книжку на русском языке, в которой полно подчеркиваний маркером. Книжку я тоже кладу в карман и перехожу к комоду. Ящики пусты, если не считать нескольких пар чистых носков и сложенных трусов – «боксеров».

В шкафу аккуратно развешены: серый костюм, синий костюм и три белые рубашки, а также стоит единственная пара черных модельных туфель в распорках. Маленький настенный сейф открыт, ключи висят в замке. На крючках болтаются два галстука и черный кожаный пояс; горло у меня пересыхает, когда я узнаю один из галстуков. На нем нарисована туристическая карта Манхэттена и отмечены самые значительные достопримечательности, как например Уолман Ринк [12]12
  Открытый ледовый каток в Центральном парке Нью-Йорка. (Примеч. перев.)


[Закрыть]и Эмпайр-стейт-билдинг. Однажды, несколько лет назад мы устроили себе на Кингз-роуд обед в индийском стиле. Андрею очень понравился мой галстук. Под конец вечера я снял его и отметил на нем своим паркером квартиру, в которой в то время жили мы с Дженной. Я в тот вечер выпил два или три литра крепкого пива, и это сделало меня сентиментальным.

– Если ты вдруг когда-нибудь заблудишься, – заявил я тогда, – ты можешь наклониться к таксисту и показать ему направление на галстуке.

Я прикасаюсь к маленькой черной точке, которую я поставил так много лет назад, и мои глаза наполняются слезами. Я в последнее время протекаю, как старая тряпичная палатка, пуская слезу по любому поводу. Если бы Андрей был здесь, он бы посмеялся надо мной.

Я открываю дверь в спальне и попадаю в идеально чистую ванную, полную туалетных принадлежностей. Порывшись в них, я нахожу три картонные коробки размером с обувные. Они сложены одна на другую под раковиной, и верхняя открыта. Я запускаю в нее руку и вытаскиваю горсть запечатанных презервативов. Удивленный, я кладу их на место.

Чувствуя себя измученным, я закрываю все двери, выключаю свет и открываю большое окно в основной комнате, выходящее в парк. Подняв раму, чтобы впустить немного свежего холодного воздуха, я сажусь на подоконник, вынимаю мобильный Андрея из кармана и включаю его. Прежде чем набрать Катин номер, я смотрю, который час. Здесь, в Москве, восемь, значит в Нью-Йорке сейчас полдень. Катя снимает трубку на четвертом гудке.

– Андрей? – взволнованно говорит она.

– Нет, это Питер. Я звоню из его квартиры.

– Он с тобой?

– Нет. – Я поворачиваюсь в разные стороны, глядя в окно; почти прямо подо мной колышутся верхушки деревьев. – Думаю, он съехал.

– То есть как это – съехал?

– Его одежды здесь почти нет. Андрей оставил пару костюмов и рубашек; наверное, думал, что, возможно, вернется, но в последнее время он тут не живет.

– Но на охране сказали, что кто-то постоянно приходит и уходит.

– Но не Андрей. В квартире бардак. Похоже, кучка подростков пользовались ею для буйной вечеринки. Они оставили после себя по всей комнате журналы, включая порно для геев. Кто бы это ни был, у них есть ключи Андрея и код сигнализации. Есть идеи на этот счет?

– Никаких, – отвечает Катя разбитым голосом. – И что ты собираешься делать теперь?

– Подожду здесь. Поговорю с тем, кто появится. Посмотрю, смогу ли я найти ниточку к Андрею или выяснить, почему он мог уйти.

– Ты уверен, что это не опасно?

– Я уже ни в чем не уверен, – отвечаю я, подавляя желание напомнить ей, что именно она просила меня заняться этим делом. – Но я буду осторожен. Теперь послушай меня. Я хочу, чтобы ты кое-что сделала.

– Ты будешь осторожен? Что это значит?

– Это значит, что я здесь, а ты нет, и я был бы тебе благодарен, если бы ты меня сейчас не перебивала.

Тишина.

– Мне нет никакого смысла ехать домой, не найдя ответов на все вопросы, – добавляю я, стараясь смягчить свою отповедь.

– Я очень напугана, Питер, – тоненьким голоском говорит Катя. – Андрей исчез, ты там один…

Я бы очень хотел успокоить ее, рассмеяться, как я сделал, когда мы перевернулись в машине Андрея, но похоже, сил на это у меня уже нет.

– Со мной все будет хорошо, – просто говорю я. – Нет никаких причин для беспокойства.

– Что я должна сделать?

– Поговори с Уильямом. Надави на него, пусть он объяснит, почему уволил Андрея. Должна быть какая-то связь между увольнением Андрея и его исчезновением.

– Я постараюсь связаться с ним, – покорно отвечает она. – Предполагается, что сейчас он находится в Париже на аукционе произведений искусства, но я подозреваю, что на самом деле он проводит переговоры с голландцами. Что еще?

– И попробуй снова поговорить со своей мамой, – прошу я, предчувствуя негативную реакцию.

– Это пустая трата времени, – напряженно говорит Катя. – Я годами пыталась убедить ее рассказать мне хоть что-нибудь. И пока мне это не удавалось.

– Но ты попробуешь?

– Да. Это все?

– Это все. Перезвони мне по этому номеру, когда сможешь.

– Перезвоню. А ты береги себя. – Теперь ее голос больше похож на ее собственный. – Если с тобой что-то случится, я тебе этого не прощу.

– Мне бы этого не хотелось.

– Ты чертовски откровенен.

В трубке раздается щелчок, и связь обрывается. Порыв холодного ветра стучит открытым окном, а я сначала вожусь с телефоном, потом застегиваю верхние пуговицы пальто и все думаю: сколько мне придется торчать здесь, ожидая квартиранта – или квартирантов – Андрея. Несмотря на беспокойство Кати, я не слишком волнуюсь. Спальня Андрея осталась нетронутой, а его телефон никто не украл – это значит, что кто бы ни пользовался этой квартирой, он находится в каких-то отношениях с Андреем.

Я задумчиво смотрю на небо и вижу там полную луну. Однажды, когда мне было тринадцать, мой отец отправился на съезд в Сиэтл и позвонил домой поздно ночью, когда я уже спал. В его гостинице, на террасе у входа, был телескоп. Мы сверили часы и провели одновременные измерения угла между Луной и несколькими известными нам звездами. Когда отец приехал домой, то объяснил мне принцип смещения, сказав, что можно измерить расстояние до близкого объекта, например до Луны, если допустить, что две точки, из которых мы вели наблюдение, являются неподвижными по отношению к отдаленным звездам, и использовать разницу в положении Луны, которую мы измерили, для того, чтобы триангулировать ее. У меня ушло дня два на то, чтобы разобраться с математикой; первый результат был ошибочным, потому что я забыл учесть кривизну Земли между Сиэтлом и Брансуиком. Мой окончательный результат совпал с точностью до десяти процентов с расстоянием, значение которого я посмотрел в энциклопедии. «Хорошо, – сказал мне отец. – Это как с рычагом Архимеда. Можно триангулировать все что угодно, если у тебя есть необходимая перспектива».

Ветер становится все прохладнее, он шумит листвой деревьев на противоположной стороне улицы. В Москве ночью тише, чем в Нью-Йорке. Я слышу и шум ветра, и французских подростков, по-прежнему бегающих по парку, и что-то еще – низкий, знакомый щелкающий звук, на который я не обращал внимания. Компьютер.

Вскочив на ноги, я начинаю обыскивать шкафчики, окружающие камин. И конечно же, в одном из них обнаруживаю электронное оборудование и крысиное гнездо кабелей. Дверца шкафа переворачивается сверху вниз и образует консольную столешницу. Моему взору открываются ноутбук, модем, сканер, настольная лампа и планшетка с чистыми CD-дисками. Зеленые лампочки бешено мигают, жесткий диск гудит не переставая. Придвинув себе стул, я включаю свет и тяну на себя ноутбук. Я чувствую тепло в ладонях, когда начинаю осторожно вертеть и рассматривать его. Внизу наклеена серебристая этикетка, на которой нанесен штрих-код и написано: «Терндейл и компания». Над названием приклеена визитка Андрея. Понго говорил, что Уильям несколько раз интересовался, куда исчез ноутбук Андрея. Должно быть, это он и есть.

На экране – стандартный экран-заставка «Майкрософта», но язык выбран русский, поэтому, к своему разочарованию, я не могу идентифицировать вроде бы знакомые иконки. У меня уходит десять минут на то, чтобы сменить язык интерфейса на английский. Я с облегчением вздыхаю: мне не придется перезагружать машину, а значит, я не натолкнусь на пароль.

На жестком диске находятся папки как с русскими, так и с английскими названиями, причем все русские файлы созданы за последние несколько месяцев. Я наугад нажимаю на несколько таких названий. Все – веб-страницы, и связанные с ними файлы данных – цифровые фотографии обнаженных парней, вытворяющих такое, что мне становится не по себе. Кто-то использует компьютер Андрея как веб-сервер и качает порно для геев один Бог знает куда. Я выдергиваю сетевой шнур, и компьютер замолкает. Надеюсь, администратор веб-узла, где бы он ни был, заметит, что его сайт лег, и наладит все заново.

Папки с английскими названиями содержат беспорядочное собрание документов и таблиц, в основном ничем не примечательных. Я обнаруживаю там письмо в Отдел автотранспорта Нью-Йорка о возобновлении водительских прав Андрея; письмо в его школу, [13]13
  Имеется в виду специальная школа, которая готовит своих учеников к поступлению в колледж или университет. (Примеч. перев.)


[Закрыть]обещающее пожертвовать тысячу фунтов, и еще одно – портному, с заказом на новые рубашки. Ничего, опять ничего. В папке с названием «Записи» находится таблица в формате Excel. Я щелкаю на файле, и открывается диалоговое окно, требующее ввести пароль. Черт. Я видел в Интернете рекламные объявления фирм, которые будто бы могут восстанавливать утерянные пароли. Я вытаскиваю чистый диск из планшетки, загоняю его в дисковод и перетаскиваю на него Excel-файл. Еще одно окно спрашивает, желаю ли я стереть первичный файл с жесткого диска. Я колеблюсь пару секунд, а затем нажимаю «ОК», решив, что Андрей не хотел бы, чтобы файл, который он защитил паролем, находился в компьютере, используемом в качестве веб-сервера.

У меня уходит еще полтора часа на то, чтобы убедиться, что больше ничего интересного на компьютере нет, если только Андрей не спрятал информацию в системный файл, но в таком случае я его все равно не найду. В квартире очень холодно, но я не хочу закрывать окно. Я выключаю свет, закрываю ноутбук и переворачиваю его, а затем наклоняюсь к нему и кладу на теплую поверхность компьютера замерзшие руки и прижимаюсь к нему щекой. Успокаивающе гудит кулер. Перед моими глазами встает образ Дженны, свернувшейся на кровати в холодном шотландском отеле. Она смеется, а я нагреваю постель под одеялом теплым воздухом из фена. Я отгоняю воспоминание, пытаясь вспомнить, как именно я рассчитал расстояние до Луны и каково это – быть таким уверенным в своей перспективе.

14

Я просыпаюсь, услышав, как поворачивается ключ в замке. Кто-то с шумом нажимает на ручку двери в квартиру Андрея, а я тру ладонью лицо, пытаясь вспомнить, где я нахожусь. Из холла доносятся приглушенные удары – кто-то не переставая стучит в дверь, возможно, что и ногой. Я не запирал дверь изнутри; кто бы ни пытался сейчас войти, скорее всего, он повернул ключ не в ту сторону. Только что пробило два часа ночи. Незнакомец сражается с дверью, а я сижу в темноте и думаю, так ли прав я был, отмахнувшись небрежно от Катиных страхов. Я уже жалею, что не взял отцовский пистолет с собой.

Дверь наконец открывается, впуская парня в бейсбольной кепке; в холле за его спиной льется свет. Увидев открытое окно, он что-то сердито бурчит и направляется к панели сигнализации. Я встаю, скрипнув стулом, и парень резко поворачивается ко мне.

– Андрей? – спрашивает он.

– Нет, его друг.

Он резко бьет по выключателю. Я заслоняюсь рукой от яркого света, напугав парня так, что он отпрыгивает к двери. Поняв свою ошибку, он снова делает шаг вперед и произносит длинную злобную тираду по-русски, смысл которой, несмотря на языковой барьер, мне совершенно понятен. Он хочет знать, кто я, черт возьми, такой и что здесь делаю. Сила звука возрастает, когда он начинает тыкать в меня пальцем. Должно быть, он грозится вышибить из меня дурь. Однако он слишком мал, чтобы представлять реальную угрозу – тощий парень лет двадцати в бейсболке «Окленд рейдере», джинсах с заниженной талией, кожаном коротком жакете со складками поверх хабэшной мастерки с капюшоном и черных высоких кедах, похожих на те, что я носил лет в двенадцать. Я уже собираюсь сказать ему, что не говорю по-русски, когда понимаю, что он перешел на английский язык.

– Так кто ты такой, мать твою? – спрашивает он, говоря в нос, как Де Ниро.

– Я работаю на Терндейла. – Я импровизирую. – Это наша квартира. – Поднимая ноутбук, лежащий у меня за спиной, я переворачиваю его вверх дном, чтобы показать незнакомцу серебристую наклейку. – А это – наш компьютер. Так что на самом деле вопрос в том, кто ты такой, мать твою?

– Гребаный врун. Я никогда не видел тебя в офисе.

Козырек бейсболки закрывает верхнюю часть лица парня, но я вижу серое металлическое кольцо, продетое через его верхнюю губу. Понго говорил, что у секретарши есть сын, придурок с пирсингом на лице.

– Я работаю с Катей Жилина в Нью-Йорке. Ты сын Ольги, верно?

Изумление появляется на лице парня, но оно быстро сменяется угрюмой настороженностью. Он не отрываясь смотрит на компьютер. Я снова сажусь, положив руку на крышку ноутбука, и успокаивающе улыбаюсь.

– Я здесь не для того, чтобы ссориться с тобой. Ответь мне на пару вопросов, и я уйду.

Я терпеливо жду, пока он не мигая смотрит на меня, как это делают крутые парни из фильмов. Примерно полминуты спустя парень идет к окну и с такой силой захлопывает его, что начинают дребезжать стекла.

– Какой вонючий козел открывает окна зимой? – спрашивает он.

– У тебя прекрасный английский. Неужели в школе выучил?

– С помощью MTV, – насмешливо заявляет он. – Смотрел «Бивис и Батхед».

Притащив из кухни стул, парень садится на него верхом и вытягивает из кармана жакета пачку «Мальборо» и коробок спичек. Прикурив, парень наклоняется вбок, чтобы бросить спичку в стакан с использованным презервативом, и снова таращится на меня сквозь дым, чувствуя себя героем боевика.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я.

– Дмитрий.

– А я Питер. Чем раньше ты скажешь мне то, что я хочу знать, Дмитрий, тем раньше я исчезну отсюда. Capisce? [14]14
  Понятно? (итал.) (Примеч. перев.)


[Закрыть]

–  Li sentó, [15]15
  Я это уже слышал. (итал.) (Примеч. перев.)


[Закрыть]– отвечает он, притворяясь, что зевает.

– Где Андрей?

Дмитрий пожимает плечами.

– Ты знаешь, как с ним связаться?

– Нет.

– А твоя мать?

Он не удосуживается даже плечами пожать, но то, как Дмитрий скривился, выражает его презрение к мысли, что он может с ней говорить.

– Андрею очень не понравится, если он узнает, что ты превратил его квартиру в свалку.

– Ну и что с того? Такая мелочь…

– А то, что ты украл его компьютер, – тоже мелочь? – спрашиваю я, подозревая, что в пропаже ноутбука виноват он.

– Говоришь, компьютер Андрея украли? – Дмитрий широко распахивает глаза в притворном изумлении. – Но ты ведь обнаружил его здесь, разве нет? В его квартире. Какая-то странная кража.

– Когда я его обнаружил, он загружал фотографии парней с двадцатисантиметровыми членами, собирающихся познакомиться друг с другом поближе.

– Тебе понравились картинки? – с издевкой интересуется он. – Хочешь познакомиться с кем-нибудь из этих парней?

Я вытаскиваю из кармана телефон Андрея.

– Что ты делаешь? – спрашивает Дмитрий.

– Звоню твоей матери, – отвечаю я, блефуя. – Это телефон Андрея. Ее номер в списке скоростного набора. Я хочу попросить ее приехать сюда. Она ведь знает, что ты пользуешься квартирой Андрея?

– Подожди. – Он мотает головой, глаза беспокойно бегают по комнате. – Не звони ей. Она меня затрахает.

– Тогда поговори со мной. Когда ты в последний раз видел Андрея?

Дмитрий делает глубокую затяжку, скорчив мину обманутого человека, и угрюмо сбивает щелчком пепел куда-то в сторону стакана.

– В тот день, когда он улетел отсюда. Он позвонил мне утром и сказал, чтобы я заехал за ним на машине.

– Куда он улетел?

– Я не знаю. Он велел отвезти его в аэропорт – я и отвез его в аэропорт.

– Ты всегда возил его?

– Почти год. Сначала отец шоферил, но потом угодил в аварию по пьяни, и мать меня припахала вместо него.

– Как Андрей выглядел в тот день?

– Как будто он уже в другом месте.

– Рассеянным?

– Да, точно, – Дмитрий кивает. – Он был рассеянным. Он сел в машину и сказал, что уезжает и что может не вернуться. Сказал, что деньги для меня у моей матери. – Дмитрий иронически хмыкает и качает головой.

– В чем дело?

– Эта чертова сука никогда не дает мне денег. Она забирает себе все, что мне должны заплатить. Говорит, в счет платы за квартиру и еду. Ее капуста стоит чертовски дорого.

– Ты работал бесплатно?

– Никто не работает бесплатно, – отвечает Дмитрий, награждая меня холодным взглядом.

Я достаю кошелек из пиджака, вытягиваю стодолларовую банкноту и тщательно складываю ее вдвое.

– Расскажи мне. – Я кладу деньги на кофейный столик между нами. Дмитрий берет доллары и кладет их в карман.

– Андрей не часто пользовался машиной.

– А! И когда он ею не пользовался, это делал ты.

– На машине в Москве можно хорошо заработать, – отвечает Дмитрий, пожимая плечами. – Может, даже достаточно, чтобы снять квартиру. Если Андрей не вернется, мне придется отдать машину. «Терндейл» ее только арендует.

– И тебя это сильно ударит по карману.

Паренек многозначительно кивает.

– Именно поэтому ты украл его компьютер?

Дмитрий энергично возражает против обвинения в краже ноутбука, и мы договариваемся остановиться на слове «позаимствовал». Он объясняет, что все файлы Андрея каждый день автоматически дублировались на внешний жесткий диск в офисе, гарантируя сохранность данных.

– Поэтому ты считал, что можешь позаимствовать лэптоп, – предполагаю я.

– Именно. Кому какое дело? Андрей оставляет его на заднем сиденье. Я проверяю, все ли он продублировал, и прячу ноутбук под одеяло в багажнике. Иду пить кофе и говорю, что забыл запереть дверь. Плевое дело. Комп здесь; никто ничего не крал.

Дмитрий небрежно машет рукой, но голос у него смущенный.

– Где внешний диск, на который Андрей дублировал файлы?

– Он забрал его с собой.

Я распрямляю спину, чтобы снять мышечное напряжение, и провожу руками по волосам, пытаясь собраться с мыслями.

– Хреново ты выглядишь, – небрежно заявляет Дмитрий.

– Спасибо за информацию.

– Вот. – Он залезает в карман и вытаскивает маленькую желтую коробочку. – Вотри немного под глазами, – говорит он и протягивает ее мне. – Очень хорошо помогает, когда мало спишь.

Я переворачиваю коробочку, узнаю логотип и с отвращением бросаю ему коробку.

– Не нужен мне твой гребаный крем от геморроя.

Дмитрий неожиданно ловко хватает коробок на лету.

– Это только для лица, – обиженно замечает он. – Все пацаны им пользуются.

– Какие пацаны?

Из другого кармана он нарочито небрежным жестом достает розовую визитку и неожиданно делает резкое движение кистью, бросая карточку мне в грудь. Я пытаюсь схватить ее, но промахиваюсь и наклоняюсь, чтобы поднять карточку с пола, а Дмитрий нагло ухмыляется, глядя на меня. На одной стороне визитки золотыми буквами написано: www.russian-boys.net, а на другой – телефонный номер.

– Ты сутенер?

– У меня есть друзья, – холодно отвечает он.

– Расскажи мне о своих «друзьях».

– Ты слишком милый, чтобы слушать о моих друзьях, – отвечает он, копируя мои интонации. – Может, тебе лучше слинять отсюда, пока ты не услышал что-нибудь гадкое?

Я уже начинаю думать – а не лучше ли просто врезать ему?

– Возможно, твой веб-сайт – просто что-то вроде службы знакомств? Место, где хорошие люди могут встретиться?

Через десять минут я понимаю основные детали. Предмет торговли Дмитрия – его знакомства, в основном – с молодыми русскими геями. Он организует встречи, устраивает вечеринки в клубах, а по вечерам подрабатывает шофером с машиной. Некоторые его друзья предпочитают встречаться с иностранными бизнесменами. В приличные гостиницы друзей Дмитрия просто не пустят – там предпочитают набивать вестибюли «деревенскими девушками в дешевой обуви, демонстрирующими искусственные сиськи». Итак, друзья Дмитрия платят ему небольшие суммы за то, чтобы попасть на его веб-сайт, а он дает деньги барменам и коридорным в гостиницах, чтобы они ненавязчиво предлагали его визитки.

– Ты используешь компьютер Андрея как графический сервер, – заключаю я.

– Чем больше фоток – тем больше посещений на сайте. Плюс ко всему, контент хороший. Зайди в «Google» и набери «gay Russian boys», –с гордостью предлагает он. – Мой сайт первый в списке.

– Наверное, здорово, когда за хорошую связь платит «Терндейл».

Дмитрий отклоняется назад, подозрительно разглядывая меня.

– Слушай, мне абсолютно на все наплевать, я просто хочу найти Андрея. Что бы ты тут ни творил – мне без разницы.

Он прикуривает очередную сигарету от окурка предыдущей и пожимает плечами.

– Этот твой «хороший контент» однажды убьет тебя.

Мы какое-то время сидим молча, и я пытаюсь вычислить, какое отношение Дмитрий может иметь к исчезновению Андрея и смерти Дженны.

– Откуда у тебя код сигнализации и ключи от квартиры Андрея?

– У моей матери есть ключи.

– А код?

– Такой же, как пароль для входа в сетку на работе, – осуждающе глядя на меня, отвечает Дмитрий. – Просто поменять буквы на цифры. Никакой заботы о безопасности.

– Ты хакнул пароль Андрея для входа в сеть? – спрашиваю я, начиная что-то подозревать. Возможно, в некоторых проблемах Андрея виноват Дмитрий. – Ты когда-нибудь делал что-то в Интернете, пользуясь данными Андрея?

– Я системный администратор, – говорит он, яростно качая головой. – Я ничего не хакаю и не крякаю. Бизнес всегда зависит от репутации. Я не делаю ничего незаконного.

– Скажи мне сейчас правду, и у тебя не будет никаких проблем, – обещаю я, надеясь получить от него хоть какое-то признание. – Но если я убью кучу времени на охоту за списанными суммами с кредитки Андрея или за его телефонными счетами и обнаружу, что на самом деле охотился за тобой, я очень рассержусь. И ты, и твоя мать узнаете, кто такой Терндейл.

Дмитрий курит и обдумывает мои слова.

– Ты ведь не интересуешься мелочами.

– Верно.

– Может быть, кто-то поставил телефон в машину, – наконец говорит он, рассматривая свою сигарету. – Может быть, кто-то сделал апгрейд интернет-сервиса.

– Что еще?

– Ничего. – Он по-прежнему избегает смотреть на меня. – Никто не хочет сидеть в тюрьме. Андрей подписал все документы – и на машину, и на выделенку. [16]16
  Выделенная линия Интернета (сл.) (Примеч. перев.)


[Закрыть]Может быть, кто-то просто внес некоторые изменения. Изменения – это ведь мелочи.

Я секунду молчу, стараясь учесть все сказанное и догадаться, не утаивает ли Дмитрий что-нибудь. Понго я мог читать, как книгу. А с такими людьми, как этот парень, мне сталкиваться пока не приходилось, но он не похож на закоренелого преступника.

– Расскажи мне о том дне, когда Андрей улетел, – прошу я, решив двигаться дальше. – До того как ты отвез его в аэропорт. Где вы были, когда он вышел из машины и оставил компьютер на заднем сиденье?

– В клинику ездили.

– Какую клинику?

– Московскую бесплатную клинику. Андрей знаком с врачом, которая заведует клиникой. Доктор Андерсон. Она заботится о парнях и девчонках, когда они заболевают.

– Где она?

Дмитрий достает еще один предмет из кармана жилета и протягивает его мне. Это презерватив в пакетике из фольги, точно такой же, как те, под раковиной Андрея. Я подношу его к свету и замечаю цифры и русские буквы на пакете.