Текст книги "Расплата"

Автор книги: Ли Ванс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

40

До машины Тенниса идти недалеко, но я шатаюсь, как пьяный; я слишком устал, чтобы сосредоточиться на чем-то еще, помимо того, как переставлять ноги. Шум в ушах от кофеина сменился глухой головной болью, и во рту у меня ощущается явственный металлический привкус. Моих сил хватает лишь на то, чтобы вставить ключ в зажигание. Эрл провожает меня, явно забавляясь моим состоянием, и насмешливо советует мне не очень гнать по трассе.

Не успев проехать и нескольких кварталов, я притормаживаю у бордюра, чтобы набрать номер «Оушн Вью инн» на телефоне в машине, опасаясь, что не смогу сделать этого и не улететь с дороги. Цифры на телефоне кажутся расположенными чересчур близко друг к другу. Эмили действительно остановилась в этой гостинице, но телефон в ее номере не отвечает. Администратор бормочет что-то неразборчивое, однако я понимаю, что он не хочет проверять, нет ли ее в ресторане гостиницы. Он трижды просит меня повторить сообщение, в котором всего восемь слов. Господи.

Администратор советует мне ехать по Монтокскому шоссе до самого конца. Голова у меня опять клонится на грудь, и я открываю все окна, надеясь, что холодный воздух не даст мне заснуть. Перед машиной Тенниса простирается бесконечная черная дорога – мне требуется все мое внимание, чтобы держаться на нужной полосе и двигаться с одинаковой скоростью. У меня возникает ощущение, что это кошмар, раскрашенный в цвета детских рисунков: белая земля, синее небо, желтое солнце, а впереди меня поджидает невидимый враг.

На часах уже почти десять, когда я наконец заезжаю на парковку гостиницы «Оушн Вью инн». Преодолев несколько ступенек на крыльце, я обнаруживаю, что задыхаюсь, и по моим впечатлениям, ноги мои находятся где-то далеко-далеко внизу. Я слишком сильно толкаю входную дверь, и она ударяется о стену. Администратор, трое посетителей у стойки и женщина в кресле с высокой спинкой у камина, – все оборачиваются и смотрят на меня. Женщина в кресле – Эмили. Никогда я не испытывал подобного облегчения, увидев кого-то. Когда я вхожу, она встает и берет меня за руку.

– Вы ужасно выглядите, – озабоченно замечает Эмили. – Вы такой бледный! Что с вами стряслось?

Я пытаюсь пожать плечами и морщусь, когда больное плечо напоминает о себе.

– Идемте со мной, – предлагает она. – Я хочу получше рассмотреть вас.

Эмили помогает мне подняться по лестнице и проводит в спальню с низким потолком, дощатым полом и потускневшими коричневыми обоями. Стол, платяной шкаф, ночник и кровать с четырьмя столбиками – вот и вся мебель. Я сажусь на краешек кровати и не сопротивляюсь, когда она снимает с меня одежду: я слишком измучен, чтобы смущаться. Она достает какое-то медицинское оборудование из оранжево-розовой сумки на ремне, меряет мне давление, слушает сердце и прощупывает живот.

– У вас серьезные гематомы на руке и плече, – говорит Эмили. – Вас били в верхнюю часть туловища?

– Ногой, – отвечаю я.

– Вас рвало кровью? Была ли кровь в моче или стуле?

– В моче.

– Вы принимали обезболивающее?

– Аспирин, примерно час назад.

– В каком количестве?

– Несколько таблеток.

– Это плохо. Аспирин является антикоагулянтом. У вас внутреннее кровотечение и состояние легкого шока. Я сейчас вызову вам «скорую».

– Не надо, – прошу я, хватая ее за руку. – Меня ищет полиция.

– Но я врач, – возражает Эмили. – Моя первоочередная забота – ваше физическое здоровье. Шок очень коварен. Не исключен даже летальный исход.

– Я просто устал.

– У вас синие ногти, бледная влажная кожа, учащенный пульс и низкое кровяное давление. Не учите меня ставить диагноз.

– Пожалуйста. Полиция считает, что я убил человека по имени Франко. Если меня найдут, у меня может не быть шанса оправдаться. Мне необходимо поговорить с Андреем.

– У вас галлюцинации, – заявляет она, и ее рука безвольно выскальзывает из моей.

– Вовсе нет. Почитайте газеты. Все, что мне нужно, это поговорить с Андреем. Ну пожалуйста.

Ее лицо расплывается у меня перед глазами, но я четко вижу прищуренные глаза под нахмуренными бровями. Когда Эмили наклонилась послушать мое сердце, я уловил сладковатый запах ее волос, как от только что скошенного сена. В колледже у Дженны на стене висела репродукция картины Эндрю Уайета, [33]33
  Современный художник-реалист, чаще всего изображал на своих картинах сельскую местность и рыбацкие деревни. (Примеч. перев.)


[Закрыть]на которой была изображена молодая женщина, полулежащая на покрытом травой склоне, со взглядом, устремленным на дом на вершине холма. Раньше я, бывало, воображал себя там, на холме, вместе с ней, нас окружала высокая трава, и теплый ветерок доносил запах земли.

– Питер! – резко зовет меня Эмили.

– Что? – Я выныриваю из воспоминаний.

– Ложитесь в постель. Немедленно. Я буду следить за вашими показателями. Если ваше состояние хоть немного ухудшится, мне придется вызвать «скорую». Здесь я не смогу обеспечить вам надлежащий уход.

– Сначала я должен поговорить с Андреем, – настаиваю я, и мой голос звучит как будто издалека.

Эмили отворачивает стеганое одеяло на кровати и твердо берет меня за руку.

– Спите, – приказывает она, укладывая меня в кровать. – Андрей недалеко, и он никуда от вас не денется. Повидаетесь попозже.

У меня к ней огромное количество вопросов – о Владимире, об обвинениях Дэвиса, о Лимане. Эмили укутывает меня в одеяло и нежно гладит мой лоб. Ее подушка пахнет цветами. Глаза у меня закрываются сами собой, и я проваливаюсь в темноту.

41

Меня будит сильный стук в дверь.

– Приходите позже! – кричу я, думая, что нахожусь в Гарвардском клубе.

– Открывайте, Питер, – требует женский голос. – Это Тиллинг.

Охваченный паникой, я рывком сбрасываю с себя покрывало и делаю инстинктивное движение по направлению к окну. Уже почти полностью стемнело, и на пляже мигает ярко-красными огнями патрульная машина округа Саффолк. Вот черт. Тиллинг снова стучит.

– Давайте, Питер. Не вынуждайте нас взламывать дверь.

Я отодвигаю задвижку. Тиллинг и Эллис стоят в коридоре, позади них маячит какой-то высокий полицейский. Я удивлен, что они не достали оружие из кобуры.

– Как вы меня нашли? – спрашиваю я, и в моем голосе звучит отчаяние.

– Администратор сообщил нам, что вы ввалились сегодня утром и выглядели, как бродяга. Он видел вашу фотографию в утренней газете. Глупо было убегать от нас. – Она окидывает меня взглядом. – Симпатичные «боксеры». Отвратительные синяки.

– Вы не против, если я оденусь?

– Вы не против, если мы войдем?

– Как пожелаете. – Да она просто смеется надо мной.

– Подождите здесь, – приказывает Тиллинг высокому полицейскому и вместе с Эллис заходит в комнату. Эллис закрывает дверь, прислоняется к ней спиной и злобно таращится на меня. Тиллинг садится на стул у стола. На обеих та же одежда, что и две ночи тому назад – на Эллис – ее аргентинский наряд, на Тиллинг – длинная куртка с капюшоном. Нас всего трое, но свободного места в комнате совсем не осталось. Я открываю шкаф напротив стола, чтобы взять одежду, смущенный тем, что за мной наблюдают. Я все еще не могу двигать левой рукой, и мне приходится сесть на кровать, чтобы надеть брюки.

– Кто вас избил? – спрашивает Тиллинг.

– Я не собираюсь делать заявления в отсутствие адвоката.

– Здесь какая-то записка, – говорит Тиллинг, поднимая со стола листок бумаги. – Подписана кем-то по имени Эмили.

– Это совершенно не ваше дело, – слабо протестую я, зная, что стоит им захотеть, и они смогут даже порыться в моих вещах.

– «Вернусь в шесть, – читает Тиллинг. – Состояние стабилизировалось. Не перенапрягайтесь».

Она поднимает листок, чтобы Эллис тоже могла прочитать его. Эллис достает из кармана небольшой цифровой фотоаппарат и фотографирует записку; вспышка ослепляет меня.

– Сними также и пару его синяков, – командует Тиллинг.

Эллис направляет фотоаппарат на меня и делает еще несколько снимков. Я не в той ситуации, чтобы возражать.

– Итак, – Тиллинг кладет записку обратно на стол, – Эмили – та самая, кого мы искали? Та женщина, с которой вы изменяли Дженнифер?

– Она тут ни при чем, – сердито отвечаю я. – Я с ней недавно познакомился. Она врач, работает в Москве.

– Быстро же вы справились. У вас явно талант охмурять женщин.

– Вам что, нравится издеваться надо мной? – Я встаю с кровати, чтобы застегнуть пояс.

– Я скажу вам, что бы мне действительно понравилось, Питер, – горячо произносит Тиллинг. – Мне бы действительно понравилось, если бы вы ответили на пару вопросов. Мне бы хотелось, чтобы хотя бы раз разговор с вами не стал бы пустой тратой времени.

Ее слова застают меня врасплох.

– Разговор? Что вы имеете в виду? – уточняю я. – Разве вы не арестовываете меня?

– Может быть, – ровно отвечает она, бросив быстрый взгляд на Эллис.

– Я не понимаю.

– Есть вероятность того, что вам удастся улучшить свое положение. Но вы должны поговорить со мной. Прямо сейчас.

Трудно сдерживаться, когда у тебя неожиданно появляется надежда. Я должен быть осторожен; я хочу верить в то, что из создавшейся ситуации есть выход, а Тиллинг достаточно умна, чтобы суметь воспользоваться моей уязвимостью. Я снова опускаюсь на кровать, надеваю рубашку и пытаюсь придать себе спокойный вид.

– Вы можете задавать свои вопросы, – заявляю я. – Однако я ничего не обещаю.

Тиллинг достает из карманов диктофон и маленький блокнот, включает диктофон и ставит его на кровать между нами.

– Детективы Тиллинг и Эллис допрашивают Питера Тайлера в гостинице «Оушн Вью инн» в Монтоке, Нью-Йорк. Десятое декабря, семнадцать часов двадцать три минуты. Мистер Тайлер, вам уже зачитывали ваши права. Вы помните эти права?

– Да.

– Вы и сейчас отказываетесь от права на адвоката?

– Только на время этого допроса.

– Вы знакомы с Энтони Ромми, бывшим детективом полиции округа Уэстчестер?

– Да. Но при чем тут может быть Ромми? – Я чувствую какой-то подвох.

– Пожалуйста, просто отвечайте на мои вопросы. Когда вы в последний раз видели мистера Ромми?

– Не знаю. Может быть, месяц назад. В машине на улице возле моего дома.

– И после этого вы его не видели?

– Нет.

– Вам известно что-либо о передвижениях мистера Ромми или о его действиях за последние двадцать четыре часа?

– Нет. Он звонил мне три или четыре дня тому назад и сообщил, что находится в городе Брансуик, Огайо, где я вырос. С тех пор я ничего о нем не слышал.

Тиллинг делает пометку в блокноте: «Брансуик».

– Платили ли вы или любым другим способом поощряли кого-либо следить за передвижениями мистера Ромми или за его действиями в какой-либо момент за последние три месяца?

– Нет. Я нанимал частного детектива, чтобы он проверил досье Ромми, еще до похорон моей жены, но с тех пор – нет.

– Известно ли вам, кто бы мог желать зла мистеру Ромми?

– Да. Думаю, этого желают все, кто с ним когда-либо сталкивался, включая меня и вас. А почему вы задаете все эти вопросы о Ромми?

– Известно ли вам, кто особенно желал зла мистеру Ромми?

– Нет.

– Можете ли вы сообщить мне, где вы находились вчера между одиннадцатью часами утра и семью часами вечера?

– Да.

Она ждет ответа, а затем вздыхает.

– Вы скажете мне, где вы находились вчера между одиннадцатью часами утра и семью часами вечера?

– Нет, – отвечаю я, чувствуя, как исчезает надежда. От этого допроса мне не стоит ждать ничего хорошего. – Пока нет. Но со мной были люди. Разные люди. У меня надежное алиби на большую часть времени.

– Бывали ли вы когда-нибудь в зоне отдыха между выездами номер пятьдесят один и пятьдесят два на экспресс-шоссе Лонг-Айленда, в городе Хантингтоне?

– Возможно. Я не знаю. Я провожу не много времени на Лонг-Айленде, но я наверняка проезжал это место.

– Вчера вечером водитель грузовика обнаружил мистера Ромми в картонной коробке на этом участке. Мертвого. Известно ли вам что-нибудь о его смерти, есть ли у вас предположения о том, кто бы мог убить его?

Я открываю рот, чтобы сказать, как я шокирован, но снова закрываю его. Тиллинг все это время водила меня за нос. Она собирается арестовать меня за два убийства: Франко и Ромми.

– Так как? – прерывает мои размышления Тиллинг. – Вы хотите сделать заявление?

– Хочу, – тихо отвечаю я. – И после этого вы от меня ни слова не услышите. Я не имею никакого отношения к смерти Ромми. Я не имею никакого отношения к смерти Франко. И я не убивал свою жену. Вот и все. А теперь давайте, арестовывайте меня.

– Не надо так спешить. – Тиллинг выключает диктофон и кладет его в карман. – Официальная часть на этом закончена. А неофициальная… Думаю, вам интересно будет узнать, что благодаря Ромми с вас снимаются все обвинения в смерти Франко.

– Что вы имеете в виду? – Я уверен, что она по-прежнему играет со мной. – Вы вроде бы сказали, что когда его нашли, он был уже мертв.

– Да. Но вместе с ним в коробке находилась видеокассета. Кто бы его ни убил, сначала убийца допросил Ромми. И записал все на пленку.

– Господи. – Я шокирован. – Как его допрашивали?

– Убийца сорвал с Ромми всю одежду, связал ему руки за спиной и подвесил его вниз головой. Ромми били железным прутом до тех пор, пока не переломали ему почти все кости и не превратили его внутренности в желе.

Мне едва удается сдержаться, чтобы не вырвать, и какое-то время я не в состоянии говорить.

– Этого не заслуживал даже Ромми, – наконец удается произнести мне.

– Никто этого не заслуживает, – просто говорит Тиллинг. – Пленку очень тяжело смотреть.

– И что Ромми сообщил?

– Что один из его дружков в отделении копировал для него все наши записи по вашему делу. Таким образом он получил телефонный номер, который Лиман дал Понго. Мы послали запрос мобильному провайдеру на предмет получения соответствующей информации, но Ромми дал служащему взятку, чтобы получить ее раньше нас. Ромми увидел список звонков от Лимана к Франко и понял, что Франко, должно быть, что-то известно, поэтому он поехал в Уэстчестер и выбил из Франко правду рукояткой пистолета. Как выяснилось, Лиман несколько лет назад работал в службе безопасности швейцарской фармацевтической компании, а Франко был его охранником. По словам Ромми, Франко признался, что Лиман позвонил ему ни с того ни с сего и нанял его, чтобы тот помог ему обчистить ваш дом. Они искали посылку «Федерал экспресс». [34]34
  Крупнейшая почтовая служба срочной доставки. (Примеч. перев.)


[Закрыть]Ваша жена неожиданно пришла домой и натолкнулась прямо на них, когда они были в кухне. Лиман загнал ее в гараж и ударил ломом.

– Господи, – повторяю я; грубое описание убийства Дженны вызывает у меня слезы. Я закрываю лицо руками и молюсь, чтобы Лиман все еще был жив. – Вы знаете, на кого работал Лиман?

– Ромми сказал, что Франко это не было известно. Франко имел дело только с Лиманом, а тот ему не много рассказывал.

Андрей по-прежнему остается ключом к загадке: он должен знать, кто искал пакет.

– Что? – Тиллинг пристально смотрит на меня.

– Простите?

– Вы о чем-то думали. О чем?

– Вы все еще не объяснили, каким образом Ромми снял с меня обвинения в убийстве Франко.

– Он сделал это, сознавшись в том, что Франко убил он. Ромми прекрасно понимал, что рассказ Франко скорее снимет вас с крючка, чем наоборот, поэтому он убил Франко выстрелом в затылок и записал ваше имя и адрес в его записной книжке.

– Неужели Ромми так сильно меня ненавидел? – Я не верю своим ушам.

– Из-за вас его уволили. И он ожидал большую прибыль от книги о вас, над которой он работал с этим грязным писакой. У Ромми были серьезные финансовые проблемы: игорные долги, алименты, расписка ростовщику на двадцать кусков. Если бы ваша невиновность была доказана, он был бы конченым человеком. – Тиллинг качает головой. – Бедный дурак даже верил, что его могут пригласить сниматься в кино.

– Но как насчет пуль? Вчера вечером вы сказали, что мои отпечатки были обнаружены на гильзах.

– Так и есть. Несколько недель назад Ромми забрался в ваш дом. Он нашел ваш револьвер, прикарманил патроны и заменил их патронами из собственного оружия. Их калибр совпадал.

– Да за каким чертом ему могло это понадобиться? И откуда он мог знать, что ему пригодятся патроны с моими отпечатками?

– Очевидно, Ромми любил фабриковать дела, – презрительно замечает Тиллинг. – Ему представилась возможность взять подходящие улики из вашего дома, и он воспользовался ею. На пленке Ромми говорит, что он также разбросал волосы и нитки из вашего дома в доме Франко, но ребята из лаборатории пока что их не анализировали. Он заявил, что поступил аналогичным образом пять лет назад, чтобы упрятать какого-то несчастного ублюдка в тюрьму. Окружной прокурор просто в бешенстве. Каждый человек, осужденный вследствие деятельности Ромми за восемнадцать лет его работы в полиции, теперь получил уникальный шанс подать апелляцию.

– Так значит, с меня снимаются все обвинения? – с надеждой спрашиваю я.

– Официально? – уточняет Тиллинг. – Черта с два. Если раньше вы были главным подозреваемым в двух убийствах, то теперь стали им же, но в трех. Признание Ромми было в полном смысле слова выбито из него типом в лыжной маске, который обработал Ромми, как кусок мяса, а большая часть признаний говорит в вашу пользу.

– А неофициально?

– Никто, просмотрев пленку, не скажет, что Ромми лгал. Запись ни разу не прерывается, и Ромми спонтанно упоминает с десяток деталей убийства Франко, которые очень легко проверить. Совершенно невозможно, чтобы он говорил по чьей-то указке, и еще менее вероятно, чтобы он ни разу не сбился, пока его обрабатывали. К тому же мы изъяли револьвер из вашего дома в Уэстчестере – кстати, разрешение на него у вас отсутствует. У вас есть коробка на пятьдесят патронов для «ремингтона», в которой не хватает семи штук, но в револьвере у вас стоят заряды для «винчестера». Возможно, именно из этого «винчестера» был убит Франко. Ромми признался, что украл патроны из хранилища для улик, и нам уже удалось отследить их. Слишком многое указывает на Ромми, чтобы вам когда-нибудь предъявили обвинение в убийстве Франко. А информация, которую Франко передал Ромми, дает достаточно вескую причину считать, что вашу жену убил кто-то другой. Возможно, это и показание с чужих слов, но окружной прокурор начала сомневаться. И это уже не говоря о том, что Ромми был главным следователем по делу об убийстве вашей жены, а все добытые им доказательства сейчас подвергаются сомнению. Потому единственная роль, на которую вы более или менее подходите на данный момент – это роль убийцы Ромми, но окружной прокурор не торопится предъявлять вам обвинения по этому делу, поскольку она уже дважды ошибалась. Хотя все равно было бы неплохо получить от вас информацию об алиби.

– Я хочу уточнить: я не арестован? – Я с трудом верю в то, что говорю.

– Нет, – отвечает Тиллинг. – Вы не арестованы.

Я падаю навзничь на кровать: от чувства облегчения у меня закружилась голова.

– Питер, – продолжает Тиллинг, – как вы думаете, зачем я вам все это рассказываю?

– Не знаю, – отвечаю я, поворачивая к ней голову. Тиллинг сильно наклонилась вперед, уперев локти в колени. Волосы у нее кое-где спутались, глаза покраснели и опухли, и она выглядит такой же уставшей, каким сегодня утром выглядел я.

– По двум причинам, – объясняет она. – Во-первых, максимум через сорок восемь часов вся эта история попадет в печать. Эту пленку смотрело огромное количество людей. Такие новости скрыть не удастся. А во-вторых, я хотела, чтобы вы знали: я верю в вашу невиновность. Я хочу, чтобы вы доверились мне.

– Почему? – Как ни странно, в моем голосе нет сарказма.

– Потому что мне нужно, чтобы вы все мне рассказали. Думаю, вам известно больше, чем вы говорите.

– Все, что у меня есть, – это вопросы, Грейс.

– Скажите мне, кто вас избил, – упрашивает она. – Это было бы неплохим началом.

Я тупо смотрю в потолок, пытаясь обдумать, что ей можно открыть.

– Вчера вечером, примерно с шести до половины седьмого, я был в офисе «Терндейл и компания», – медленно начинаю я. – Это часть моего алиби. Я зарегистрировался в вестибюле и показал охраннику паспорт. Я встретился с Уильямом Терндейлом и его телохранителем, бывшим фэбээровцем, крупным типом по имени Эрл, в зале заседаний совета директоров.

– Встретились, чтобы поговорить – о чем?

– Уильям уволил Андрея. Я хотел выяснить почему. – Я по-прежнему считаю, что не следует упоминать о Кате до тех пор, пока это возможно.

– И что сказал Терндейл?

– Не много. Он посоветовал мне не совать нос в его дела и приказал Эрлу избить меня дубинкой.

– Черт. – Тиллинг что-то царапает в блокноте. – Кто-нибудь это видел?

– Нет. Когда с этим было покончено, Уильям приказал Эрлу спустить меня вниз на служебном лифте и выкинуть на аллею с другой стороны здания. Возможно, камеры записали это.

– Выясни, где живет Уильям Терндейл, – дает Тиллинг задание Эллис.

– Не нужно, – говорю я. – Я могу сказать вам, где он сейчас, или, по крайней мере, где он был сегодня утром. Они с Эрлом находятся в доме Терндейла в Саутгемптоне, на Джин-лейн. Они собираются скрыться из страны.

– Но зачем?

– Кое-какие махинации с ценными бумагами. – Я не хочу открывать ей ничего, что указывает на Андрея, пока я не смогу поговорить с ним. – Детали мне неизвестны.

– Черт, – повторяет она. – Все происходит слишком быстро. Какого дьявола вы мне не рассказали об этом раньше?

– Может, и рассказал бы, – произношу я, – вчера вечером, в Гарвардском клубе. Но я узнал, что вы ждете меня вместе с кучей копов и хотите арестовать за убийство, которого я не совершал.

– Садись на телефон, – приказывает Тиллинг напарнице. – Позвони Джексону в Семнадцатый участок. Попроси его, чтобы он послал кого-нибудь в «Терндейл» проверить записи камер наблюдения за вчерашний вечер. Возможно, нам удастся арестовать этого Эрла за нанесение побоев, а там посмотрим. – Она поднимается и смотрит на меня сверху вниз. – Вы едете с нами.

– Не еду. – Я полон решимости никуда не двигаться, пока не поговорю с Андреем.

– Едете, – настаивает она. – У вас в доме обнаружили незарегистрированное огнестрельное оружие. Это уголовное преступление. Вы поедете со мной добровольно, или я вас арестую.

– Если вы меня арестуете, я отказываюсь выдвигать обвинения против Эрла. – Я тоже встаю. – И у вас не будет никакого повода задерживать его.

– Да что ж это за дерьмо такое? – Тиллинг делает шаг вперед, и теперь мы стоим нос к носу. В этих ботинках она одного со мной роста, а изо рта у нее пахнет вчерашним кофе. – Наверное, у Терндейла были причины уволить Андрея и избить вас до полусмерти. Возможно, именно он послал Лимана в ваш дом. И возможно, именно он виноват в смерти Дженны.

Да, все это возможно, но Лиман никак не вписывается в схемы Уильяма. Я по-прежнему печенкой чую: происходит что-то еще, и объяснить это может лишь Андрей.

– В этом деле так много уровней. – Я очень хочу, чтобы она верила мне. – Мне нужно время, чтобы задать несколько вопросов, на которые вы вряд ли получите ответ. Поэтому, если хотите, чтобы я вам доверял, доверьтесь мне.

Рука Тиллинг лезет под куртку и выныривает оттуда с парой наручников. Она поднимает их, показывая мне.

– Поступайте так, как считаете нужным, Грейс. – Я смотрю ей прямо в глаза. – Но если вы верите в мою невиновность, вы должны знать, что мы по одну сторону баррикады.

Она поворачивает голову и смотрит на Эллис.

– Я ни черта не понимаю, – признается Тиллинг. – А ты что думаешь?

– Почему бы тебе не поверить ему? – спрашивает Эллис. – Ты же до этого ему верила.