Текст книги "Земля"

Автор книги: Ли Ги Ен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)

Глава третья
Стычка

1

Волостной народный комитет и волостной комитет трудовой партии совместно с крестьянским союзом приняли решение: учесть по всей волости посевную площадь. В деревни были посланы работники союза молодежи, женского союза; привлекли к этому делу и сельских учителей. Новое мероприятие преследовало важную задачу: не оставить незасеянным ни одного пхёна земли!

Получив указания из волости, сельский комитет порешил, что в этом деле члены сельского комитета должны показать пример всем крестьянам.

Закончив работу на своем участке, Куак Ба Ви вместе с председателем сельского комитета стал ревностно помогать своим односельчанам. Сначала он помог соседям. Если кто-нибудь не успел вспахать землю потому, что у него не было вола, Куак Ба Ви шел к нему работать со своим волом. Если кому-нибудь не хватало семян, Куак Ба Ви делился своими семенами. Он уговаривал соседей не оставлять незасеянным ни одного клочка земли, советовал на насыпи канала, на придорожных полосах и обочинах участков сажать тыкву, кукурузу, клещевину…

Как только Куак Ба Ви и Сун Ок поселились в сарае у Квон Чир Бока, у них каждый вечер начали собираться соседи. Беседа затягивалась порой до глубокой ночи… Куак Ба Ви и Сун Ок всегда были рады гостям.

В Бэлмаыре, как это часто бывает в разбросанных горных деревеньках, дома стояли в отдалении друг от друга. И здесь редко случалось, что сосед заходил к соседу скоротать вечерок. Дом Квон Чир Бока также находился на отлете, но это не мешало бэлмаырцам чуть ли не каждый день заглядывать к Куак Ба Ви. Всех интересовала новая семейная жизнь Куак Ба Ви. Женщины – порода любопытнейших! – забегали сюда даже днем: повидать Сун Ок, познакомиться с ней. А вечерами у Куак Ба Ви засиживались обычно те, кто вместе с ним работал по поднятию целины.

Прежде, до освобождения Кореи, самым оживленным местом в деревне был дом матери Сун И. Он стоял на самой дороге и был чем-то вроде трактира: мать Сун И, как известно, из-под полы торговала водкой. Часто останавливались здесь отдохнуть прохожие, наведывались заезжие чиновники из волости или уезда. Много разных людей перебывало в этом доме!

Но времена изменились. Иной стала власть, иной стала жизнь. Бэлмаырцы теперь знали: ничего нового в доме матери Сун И не услышишь. Селяне одно время даже заскучали: не было у них места, где можно было бы собраться да покалякать. Но вот переселился в Бэлмаыр Куак Ба Ви с женой, и потянулись люди к его дому… Вскоре сарайчик, где жил Куак Ба Ви, стал центром деревенской жизни, средоточием всего живого, нового, лучшего в деревне… Куак Ба Ви с готовностью оказывал помощь односельчанам, и это окончательно расположило к нему людей. Правда, находились и такие, которые оценивали поступки Куак Ба Ви по-иному. Ко Бен Сан, например, усиленно распространял слух, что раз Куак Ба Ви бесплатно работает на людей, он просто-напросто помешался.

Сун Ок была избрана председательницей сельского женского союза, в котором она работала, не жалея сил: помогала мобилизовать людей на досрочное завершение посевной кампании, обучала грамоте девушек, собиравшихся у нее по вечерам.

В первое время у Сун Ок занимались всего несколько девушек: Кан Нани, дочь Тю Тхэ Вона – Тен Сук, дочь хозяина дома – Дем Сун, дочь Ко Ин Хо – Сан Гама. Потом к ним присоединились Сун И и другие девушки, так что, в конце концов, у Сун Ок набралось больше десятка учениц.

Сун Ок, живя в Бэлмаыре, не забывала и о старом доме, довольно часто навещая свою мать. Но, начав занятия с девушками, она могла наведываться в город только по воскресеньям. Зато чаще теперь приходила в деревню Ин Сук. Она рассказывала Сун Ок о домашних делах, приносила ей газеты и брошюры. Сун Ок внимательно просматривала их и рассказывала о прочитанном бэлмаырским женщинам и девушкам. В простых, доходчивых словах она разъясняла им сущность демократических реформ, проводимых в Северной Корее, рисовала перед ними мрачную картину жизни в Южной Корее, где царил разгул реакции, где простые люди изнывали от непосильного гнета.

Видя, что число учениц у его жены все растет и растет, Куак Ба Ви смастерил для нее классную доску, приладил к жестяной баночке коптилку, выписал из волости мел. Карандаши и бумагу он покупал на рынке.

Однажды Сун И – одна из лучших учениц – вдруг не пришла на занятия день, другой. Это встревожило Сун Ок, и она спросила у Кан Нани, что она думает об этом.

– Ей мать не разрешает ходить на занятия, – ответила Кан Нани.

– Почему?

– Она говорит, – Кан Нани скривила губы, – что будто бы ваш дом – такое место, где человек может только испортиться.

– Испортиться? Я обучаю ее грамоте, чтоб она стала настоящим человеком! Не знаю, – Сун Ок усмехнулась, – кого только хочет сделать из Сун И ее мать…

– Ну, конечно, тут все дело в матери! Сама-то Сун И хочет к вам ходить.

– И чем мы перед ней провинились? – задумчиво сказала Сун Ок.

– Вы-то ничем! Это она перед вами виновата…

В деревне даже и малые дети знали об истории, происшедшей на рассадном участке Куак Ба Ви. К слову говоря, Сун Ок сначала не хотела брать Сун И в ученицы. Нелегко было забыть о зле, которое собиралась причинить им мать Сун И! Но поняв, что дочь не виновата в проделках своей матери, Сун Ок приняла девушку в число своих учениц, обласкав ее так же, как и других… И вот мать Сун И обвиняет ее теперь в том, что она портит девушек! Это было уж слишком!

На следующее же утро она решила, не теряя времени, пойти к матери Сун И, чтобы узнать, действительно ли пыталась она оклеветать Сун Ок или это только слухи. Куак Ба Ви остановил ее:

– Ежели просто поссориться хотите, то лучше уж не ходить. Надо убедить ее, что вы для ее же пользы стараетесь, и так ей все разъяснить, чтобы она впредь отпускала Сун И на занятия.

– Я тоже так думаю и вовсе не собираюсь ссориться. Вы за меня не беспокойтесь.

С этими словами Сун Ок вышла на улицу и направилась к дому Сун И. Когда Сун Ок уже была от него совсем близко, оттуда донеслись до нее чьи-то истошные крики и яростная брань.

Возле дома Пак Чем Ди, у плетня, стояли жена Пак Чем Ди и Кан Нани.

– Что случилось? – обратилась Сун Ок к жене Пак Чем Ди.

– Я и сама никак не пойму. Бьет она Сун И, как последнюю скотину, – тихо, чуть дрожащим голосом ответила жена Пак Чем Ди.

– Она увидела на пальце у дочери серебряный перстень, вот и допытывается, от кого Сун И его получила, – добавила Кан Нани.

С минуту все молча прислушивались к звукам, доносившимся из дома Сун И. Девушке сильно доставалось: даже отсюда слышны были глухие удары. Мать Сун И била свою дочь, стараясь выпытать ее тайну, но из всех присутствующих здесь лишь одна Кан Нани догадывалась, что перстень этот куплен был ее братом, Дон Су.

Сун Ок наконец не выдержала и поспешила к дому Сун И.

– Что это вы с самого утра скандал затеяли? – заговорила она, войдя во двор. Но никто ей не ответил. Отец Сун И сидел на корточках на крыльце и с деланным равнодушием поковыривал в зубах спичкой. Он, видно, крепко побаивался своей грозной супруги и считал, что для него выгодней всего притвориться ничего не видящим, ничего не слышащим; сидеть себе да ковырять в зубах.

Мать Сун И вконец разошлась. Увесистой кочергой она неистово избивала дочь. Извиваясь от страшной боли, Сун И истошно кричала.

Сун Ок наконец не стерпела, кинулась к матери Сун И, вырвала у нее из рук кочергу и отбросила ее в сторону.

– Опомнитесь, что вы делаете? Пусть она и виновата в чем, но разве можно так истязать человека?

Нещадно, с исступленной злобой колотившая свою дочь мать Сун И вошла в азарт. Очутившись без кочерги, она стояла словно обезумевшая. Вперив в Сун Ок мутный, бессмысленный взор, она тихо заговорила, и бешеная ненависть сквозила в каждом ее слове:

– Сильно, видать, широки полы твоей кофты, если ты в чужие дела посмела вмешаться! Смотри, как бы не пооборвали тебе их! Ишь, заступница какая выискалась! Какое тебе дело, кто кого бьет! Я свою дочь учу, не чужую!

Гневно стиснув зубы, она двинулась на Сун Ок. Сун Ок едва не рассмеялась, увидев ее искаженное злобой лицо.

– Полы моей кофты так же широки, как Южные ворота в Сеуле! Мне бояться нечего! А ну, может быть, вместо Сун И вы меня прибьете?

Сун Ок смело шагнула вперед. Убедившись, что Сун Ок нисколько не струсила, мать Сун И разозлилась еще больше. Ее кулаков боялись не только женщины, но и мужчины. Когда она, стиснув зубы, шла на людей, все боязливо пятились назад. А тут какая-то Сун Ок, на которую дунь только – и она улетит, не отступает перед ней, а сама лезет на рожон! В поведении Сун Ок было что-то такое, что сдерживало мать Сун И.

– Разве кто говорил, что собирается тебя бить? Я сказала только, что нечего вмешиваться в чужие дела.

Не смея поднять руку на Сун Ок, мать Сун И ограничилась угрозами. В душе Сун Ок не на шутку тревожилась: что она сможет сделать, если мать Сун И ударит ее? Но увидя, что та не идет дальше брани, Сун Ок успокоилась и почувствовала себя уверенней.

– А почему я не могу вмешаться? Я хочу знать, отчего вы не пускаете свою дочь на занятия.

– Какое тебе дело, посылаю или не посылаю я свою дочь на занятия. Если ты только с этими глупостями ко мне и пришла, сейчас же вон из моего дома!

Трудно было смутить чем-нибудь мать Сун И! Сун Ок, как мы видим, попыталась перевести разговор на другую, нужную ей тему, но мать Сун И не растерялась и яростно ринулась в атаку. Следует отдать ей должное: она была большой мастак на брань да ругань, – как говорится, за словом в карман не лезла!

Но и Сун Ок нелегко было заставить отступить. Она рассмеялась и миролюбиво сказала:

– Ну, хорошо. Пусть это останется на вашей совести: пускать Сун И в школу или не пускать. Но ведь должна быть какая-то причина? Вот я и хочу выяснить ее.

– Какая там еще причина! Не хочу – и все. Вот вам и вся недолга!

– Так ли? А я, признаться, другое от людей слышала. Будто бы вы говорили, что я вашу дочь испортить могу… Да как вы смеете говорить этакое! – Сун Ок в гневе повысила голос. – Вы мне прямо ответьте: как и чем я испортила Сун И?

– Да кто ж это тебе наговорил? Я и думать-то о тебе не думала! И нечего ко мне приставать с глупыми расспросами!

– Значит, я лгу, по-вашему? Так я могу вам точно сказать, от кого я это слышала. Вот она, тут же сидит! и Сун Ок указала на Сун И.

Это было рискованно, но Сун Ок сказала это не без умысла: так легче было ошеломить мать Сун И. Действительно, мать Сун И на минуту растерялась. А придя в себя, набросилась на дочь:

– Ах ты мерзавка! Да когда же я тебе такое говорила? Ты что, очернить свою мать вздумала?

– Что вы на нее кричите? Вы лучше на меня покричите, бессовестная вы женщина! Я порчу вашу дочь! Да она сама ко мне пришла и упросила меня, чтобы я ее учила! И я согласилась. А теперь вы обвиняете меня в том, что я ее порчу! Ох, право, не знаю, кого же вы из нее готовите? В школу ее не отдаете, на занятия по ликвидации неграмотности не пускаете! Девушке надо учиться, а ее вместо этого кочергой лупят! Хороший хозяин с собакой лучше обращается! Да что от вас ждать? Если уж вы на чужом участке решились воду спустить, значит, вы на все способны! Не понимаю! До сих пор не понимаю: почему вы хотели погубить весь наш урожай? В чем мы провинились перед вами? И все-таки до этой минуты я не упрекала вас! Наоборот: я даже благодарна была вам за то, что вы разрешаете Сун И ходить на занятия. Я ее от всего сердца полюбила, как и всех других девушек. И старалась научить их всему, что сама знаю… И вдруг я, оказывается, их порчу! Как язык у вас повернулся сказать это?

Так Сун Ок стыдила мать Сун И, и та вся посинела от злости. Губы у нее дрожали.

– Ну, ладно… Я на большой дороге водкой торговала! Что от меня ждать хорошего? А ты, значит, так чиста и благородна, что считаешь себя вправе вмешиваться в чужие дела? Ах, боже ты мой, какая только дрянь на глаза не лезет да голову не морочит? За каким чортом ты пришла к нам в дом? Сейчас же вон отсюда!

Поняв, что обычными словами Сун Ок не одолеть, мать Сун И решила оглушить ее отборной руганью.

Отец Сун И, сидевший до сих пор на крыльце и равнодушно ковырявший у себя в зубах, увидев, что старуха его так и лезет в драку, поднялся со своего места и встал между женщинами.

– Добром прошу: уходите-ка вы к себе домой!

Он взял Сун Ок за плечи и попытался было выпроводить ее со двора. Но она сбросила с себя его руки и, повернувшись к нему лицом, смерила старика и его жену гневным, негодующим взглядом.

– Нет, я так просто отсюда не уйду! Я к вам не обедать пришла. Вы думаете, меня ваша ругань испугает? Давайте лучше поговорим по-хорошему… Разве кто упрекает вас за то, что вы были торговкой? Я тоже не «благородного» происхождения. Мы – дочери бедных крестьян… С детства нужду и горе узнали. Вы ведь не по доброй воле стали водкой-то торговать. Свет уж так был устроен, жизнь вас заставила торговкой стать. При японцах нас унижали и притесняли все, кому не лень; нам приходилось делать все, что придется, жить, как придется… Теперь времена другие настали. И стыдно нам жить по-старому! У нас нынче есть все возможности зажить новой, честной, справедливой жизнью! Почему бы вам не вступить в женский союз, не помочь общему нашему делу? А вы чем занимаетесь? Не только сами в общей жизни не участвуете, но и другим мешаете! Запрещаете учиться Сун И, которая так и рвется к учебе! Верно я говорю, соседи?

Привлеченные сюда криками бэлмаырцы стояли молча. Но видно было, что все они на стороне Сун Ок. Им приходилось только краснеть за свою старую односельчанку.

Мать Сун И очень хотелось вызвать Сун Ок на драку. Уж тогда бы она ей показала! Задала бы ей трепку! А Сун Ок, пропуская мимо ушей отборную ругань матери Сун И, терпеливо разъясняла ей ее ошибки. Спокойный убедительный тон, добрые, а не злые слова – все это было так неожиданно и непривычно, что в огрубевшей душе матери Сун И что-то дрогнуло, в ней проснулась совесть, и она, вконец пристыженная, низко опустила голову.

Известная по всей округе своим отчаянно злым, сварливым характером, мать Сун И отступила перед Тен Сун Ок. И не потому, что Сун Ок была сильной, не потому, что за ее спиной стояла сила Куак Ба Ви. Какой бы упрямой и твердолобой ни была мать Сун И, она не могла не почувствовать своей вины перед Сун Ок. В Сун Ок было что-то такое, что невольно заставило отступить мать Сун И. Она вдруг поняла, что сила Сун Ок была в том новом, что пришло в жизнь и с чем жизнь Сун Ок слилась в нечто единое, покоряющее, против чего она было ополчилась вместе с Ко Бен Саном, но потерпела позорное поражение.

Голос Сун Ок был голосом нового времени.

Матери Сун И ничего не стоило бы осрамить Сун Ок, отколотить ее при всем народе! Но какое-то непонятное чувство удерживало ее от этого.

Конечно, будь все это до освобождения Кореи, мать Сун И ни с чем бы не посчиталась. В любом случае она могла твердо рассчитывать на поддержку волостной управы или полиции. Но сейчас – время другое, и кто знает, какие последствия повлекла бы за собой драка с Сун Ок.

И вот всегда надменная, самонадеянная, уверенная в своих силах мать Сун И оказалась осмеянной, опозоренной… побежденной! Больно ей было сознавать это, но ничего не оставалось делать, как смириться.

А Сун Ок рассуждала так. Человек она здесь новый, переселилась в деревню недавно, еще не вполне освоилась с новой обстановкой, с людьми. И у нее не было желания затевать ссору с кем бы то ни было, а тем более с женщиной, которая была гораздо старше ее. В то же время Сун Ок хотелось проучить мать Сун И, пока та совсем не распоясалась. Ведь если оставить все по-старому, мать Сун И никому проходу не даст. Мать Сун И могла поставить под угрозу работу Сун Ок как председателя местного женского союза, и если не осадить ее, она может много вреда наделать в деревне. Может сорвать всю работу женского союза! А этого допустить нельзя.

Сун Ок было известно, что в деревне издавна шла борьба между двумя родами: Тю и Ко. Немало бед претерпели селяне из-за этой борьбы! Теперь эта междоусобная война могла обернуться борьбой против передовых крестьян, против Куак Ба Ви, против самой Сун Ок. Враг уже постарался бы привлечь на свою сторону людей, подобных матери Сун И. Первые результаты были налицо: ведь вступила же мать Сун И в заговор с Ко Бен Саном!

Вот поэтому-то и не могла Сун Ок уклониться от открытого объяснения с матерью Сун И.

2

Мать Сун И с малых лет росла надменной, кичливой, с людьми держалась свысока, односельчанами пренебрегала. В молодости за ней укрепилась слава гулящей женщины, но это ее мало беспокоило. При случае она даже любила похвастаться этим. Как уже говорилось, она умела ловко обирать мужчин. Выпотрошить карман у сынка из богатой семьи, вытрясти монету из случайно зашедшего к ней «денежного человека» – в этих делах она не имела соперниц. Эти нечистые средства дали ей возможность приобрести собственный дом и немалый участок земли. Хотя за глаза бэлмаырцы и показывали на нее пальцами, открыто осудить мать Сун И никто не решался. И она привыкла к окружавшему ее внешнему «почету», привыкла думать, что какое бы дело она ни затеяла, все окончится так, как ей хочется.

И вдруг ее осадила какая-то Сун Ок!

Как только Сун Ок и соседи разошлись по домам, мать Сун И опустилась на кан и проплакала до полудня…

– Ох, горе мое! – причитала она. – Ох, и обидно же мне, ох, и обидно! Ах ты, мерзавка этакая, за что же это ты свою мать опозорила? Если я и говорила что про Сун Ок, так зачем же другим-то об этом рассказывать? Растерзать тебя за это мало!

То ли мать Сун И устала скандалить, то ли еще что мешало ей, но только она, продолжая бранить дочь, больше уже не била ее.

Сун И молчала. Она могла бы сказать, что не передавала Сун Ок слова матери, что она проговорилась только своей подруге Кан Нани, и Сун Ок обо всем узнала от нее. Но ей не хотелось оправдываться перед матерью.

В душе Сун И была благодарна Сун Ок за ее заступничество. Не приди к ней на помощь Сун Ок, мать, может быть, не отстала бы от нее до тех пор, пока, не выдержав истязаний, Сун И не призналась, от кого она получила перстень.

Сун И долго скрывала от матери подарок Дон Су. Но, наконец, ей надоело таиться, она достала перстень и надела его.

Это был открытый протест, дерзкий вызов!

Мать и раньше догадывалась, что между дочерью и сыном соседа Дон Су что-то есть… Но она притворялась, будто ничего не замечает, и продолжала на стороне подыскивать жениха для Сун И.

– Молода она, глупа еще, но, пожалуй, нынешней осенью замуж ее выдать все-таки можно, – говорила мать Сун И с таким видом, словно она всей душой болела за судьбу дочери.

Она считала, что жених Сун И должен быть человеком образованным и обязательно из состоятельной семьи. Попыталась она было засватать дочь за внука Ко Бен Сана, да опоздала: сопливый мальчишка был уже помолвлен с дочерью Ю Чем Ди, Гым Сук.

Сун И понимала, о чем втайне мечтает ее мать. Она сама, пожалуй, предпочла бы, чтоб мужем ее был не какой-нибудь темный деревенский парень, а человек грамотный. С другой стороны, Сун И боялась, что такой муж долго с ней не проживет. Мало ли было случаев, когда сынок богатых родителей, женившийся совсем еще мальчиком, уходил от своей жены, которую считал уже старой для себя. Вырастишь, выхолишь такого вот желторотого мужа, а он, став взрослым мужчиной, бросит жену, презрев все старания, которые приложила она, ухаживая за ним.

И часто Сун И ловила себя на мысли: а почему бы ей не выйти замуж за одного из братьев: Дон Су или Дон Уна? Вышло так, что она полюбила Дон Су, но не потому, что он был лучше своего брата, а потому, что он первый обратил на нее внимание.

Трудно было не ответить на его любовь. Да это, может быть, и к лучшему: крестьянской девушке больше подходит простой крестьянский парень.

В прошлом семья Пак Чем Ди жила в нищете и бедности. Сун И и думать не могла о том, чтобы обручиться с одним из его сыновей. Теперь другое дело. Семья Пак Чем Ди получила земли больше всех, и, надо думать, уже нынешней осенью в их дом вместе с новым богатым урожаем войдут довольство и счастье.

Вот это-то и злило мать Сун И. Не могла она примириться с тем, чтобы кто-нибудь опередил ее! Ведь прежде-то она во всем держала верх над своими соседями. А теперь все перевернулось!

Сун И догадывалась, на что злится мать, и решилась на дерзость: надела перстень, подаренный ей Дон Су в качестве обручального кольца. Последствия не заставили себя ждать. В то же утро в доме разразилась гроза. Сун И была избита матерью чуть не до полусмерти.

После схватки с Сун Ок мать Сун И повязала себе голову платком и слегла. Беды в этом особенной не было: Сун И сама приготовила завтрак, и проваляйся ее мать в постели хоть полгода, порядок, заведенный в доме, не пострадал бы.

На следующий день Сун И вместе с Кан Нани собрались на Северную сопку собирать намуль – дикорастущие травы. Узнав об этом от сестры, Дон Су поспешил подняться на сопку раньше девушек: ему вдруг понадобилось пойти туда «за дровами».

Утро в горах бывает обычно прохладным. Свежий ветер перелетает от цветка к цветку, насыщаясь их запахом. Но стоит только взойти солнцу, все вокруг начинает источать нежный, сладкий, животворный аромат – аромат весны.

На крутых берегах реки Апкан алеют пышные цветы чиндальлэ. А выше, на склонах сопки, откуда низвергается искрящийся на солнце водопад, отливают изумрудом густохвойные ели. И меж ними клубятся серыми облачками зацветшие березы. Верхушки их колышутся, и кажется, что это бегут вдаль говорливые волны.

Внизу вся в золотых бликах катит свои воды река Апкан. Водопад дробится об утесы на мелкие брызги, и они бисером сверкают в воздухе. Налетает порывами душистый весенний ветер, припадает к цветам нежным поцелуем, ласково колышет их, словно хочет пробудить от сладкого сна. Мотыльки порхают над цветами. Лесные заросли наполнены серебристыми трелями, звонким щебетом птиц.

И небо прозрачно-голубое, и река прозрачно-голубая, а цветы, словно хрустальные, переливаются радужными красками. Природа пробуждается, набирается сил.

Из деревни тянутся к сопке крестьяне: женщины идут за намулем, мужчины – за дровами. Вот бок о бок поднимаются в гору две девушки; они собирают намуль.

– Эй, девчата, за намулем пришли? Идите сюда, его тут пропасть! – закричал Дон Су, с нетерпением дожидавшийся прихода девушек.

– Ой, да ты уже здесь! – с притворным удивлением воскликнула Кан Нани. – Чего хвалишься: намуля везде много!

Она отходит в сторону. Сун И больше не скрывается от Кан Нани, которая уже давно служит посредницей между Дон Су и Сун И. Собирая намуль, Сун И поднимается к Дон Су. Ночная роса светлыми алмазными бусинками скатывается с травы на землю. Сун И ничего не видит: ни росы, ни намуля. Она спешит к своему любимому. Вот она рядом с ним. Они крепко обнялись.

– Говорят, тебе вчера из-за меня здорово влетело?

– Мало ли что говорят. Ничего особенного не было.

Они усаживаются рядом в густой тени ели. Пробившаяся из земли трава струит приторный запах.

– Что ж ты не сказала, что это я дал тебе перстень?

– Вот чудак! Тогда и тебе попало бы!

– Вот и хорошо! Если б она избила меня, тебе бы меньше досталось!

– Ну зачем же отдуваться двоим! Уж лучше одной за двоих все вынести.

Сун И слегка улыбнулась, обнажив красивые белые зубы.

– Нет, нет, Сун И! Если бы под ударами мне пришлось умереть за тебя, мне и смерть показалась бы желанной!

– Неправда!.. – Сун И прищурила смеющиеся глаза и замотала головой.

– Почему же это неправда? – обиделся Дон Су. – Ты и сейчас во мне сомневаешься?

Лицо его стало грустным.

– А откуда же мне знать тебя?

– Ты брось это. Брось. Скажи мне лучше: чем я не угодил твоей матери?

– А я почем знаю. Может, из-за земельной реформы?

– Ну… из-за нее помещики нас могут ненавидеть. А мать-то твоя здесь при чем?

– Так-то оно так…

Сун И сорвала травинку и задумчиво ее покусывала.

– Вот здорово! Раньше нас презирали за нашу бедность, а теперь ненавидят за то, что мы много земли получили.

– Выходит, я вообще не могу надеяться, что твоя мать когда-нибудь сменит гнев на милость?

Вместо ответа Сун И тихо вздохнула.

– Но ты-то, ты что думаешь?

В волнении он встряхнул ее за плечи. Сун И, не отвечая, смотрела на дальние горы. Потом повернулась к Дон Су.

– Как это, что я думаю?

– Как же нам быть с тобой? Ведь если ты выйдешь замуж за другого…

– Кто тебе сказал, что я собираюсь замуж за другого?

– Да ведь как же ты можешь не выйти?

– Вот еще! Возьму да убегу!

– Правда, Сун И?!

– Тиш-ше! Что ты орешь, словно недорезанный. Нечего себя мучить понапрасну. Лучше рисосеянием хорошенько займись.

– А кто может сказать, что я плохо занимаюсь?

– Ты не забыл, Дон Су, о чем я тебе говорила, когда мы копали дэдэк?

– Наш уговор я помню!

– Так какие же еще могут быть сомнения! Я тебе и сейчас это же скажу: занимайся хорошенько земледелием, стань настоящим рисоводом.

– И если я буду хорошо работать, все будет в порядке?

– А как ты думаешь? Разве хорошего хозяина кто охает?

– Хо! Ну, тогда можешь не беспокоиться! Я буду работать не покладая рук! И всегда, всегда буду верен тебе!

Сун И взглянула на Дон Су и не смогла удержаться от смеха. Вот чудак: терзает себя сомнениями, горит весь, словно в огне!..

Самая пора была собирать дурып[66]66
  Дикорастущее съедобное растение.


[Закрыть]. На солнечной стороне он уже успел перезреть: стебель и листья стали жесткими. А в тени растение было еще молодым и нежным: так и хочется сорвать да в рот! Крестьяне, уходя далеко в горы за дровами, брали с собой соевый соус с перцем. И, обмакивая в соус свежий дурып, ели его с кашей. Папоротник собирать еще рано, а дэдэк уже отошел. Когда у дэдэка появляются длинные стебли, он теряет аромат и становится терпким и горьким.

Зато других съедобных ягод и растений сейчас сколько угодно! Для любых блюд хороши и чамнамуль, и маслянистый саринамуль, и пхенфун, и горьковатый санчхучак, и хотин, идущий на соевый соус, и одуванчик, и тхенамуль, и меньгесак, и чхаммильсун! Не ленись только собирать!

– Помочь тебе собирать намуль? – спросил Дон Су, искоса поглядывая на Сун И.

– Нет, я сама справлюсь! Ну, я пошла.

– На, возьми, я тут кое-что насобирал для тебя.

Дон Су в обеих руках вынес из-за куста кучу дурыпа и высыпал его в корзину Сун И.

– Тебе дрова надо заготавливать, – посмеиваясь сказала Сун И. – А ты, видать, только тем и занимался, что дурып собирал…

– Да уж больно много его! Я ждал тебя и потихоньку собирал. Пусть мать твоя порадуется.

– Ох, и боишься же ты ее!

– Боюсь! Не знаю, что бы такое сделать, чтоб угодить ей!

– Я и сама не знаю.

– Вот беда. Ну, никто, никто не хочет меня понять!

У Сун И лукаво заблестели глаза.

– Разве?

– А что, неправда? Вот и ты. Что я ни скажу, во всем сомневаешься! Послушай-ка, а зачем ты перстень сняла?

– Мать отобрала.

– Хочешь новый куплю?

– Н-не знаю…

– Не знаешь?!

Дон Су потянулся за молодыми побегами дурыпа, сорвал свежие листочки и стал жевать их.

В это время внизу послышались чьи-то шаги. Дон Су и Сун И испуганно переглянулись, вскочили на ноги и, низко пригибаясь в зарослях, разбежались в разные стороны. Проворно добежав до места, где лежал его диге, Дон Су принялся сгребать граблями древесные сучья. А Сун И с корзиной в руках отправилась искать Кан Нани.

– А-у! Где ты?

– Я здесь! Иди сюда-а!.. – послышался с противоположного склона звонкий голосок Кан Нани. И горное эхо повторило крик девушек.

К своему удивлению, Сун И нашла Кан Нани не одну: с ней была Гым Сук из хутора Твигор. Она тоже собирала намуль. Увидев Сун И, Гым Сук, смеясь, воскликнула:

– А ты, видать, тут не скучаешь!

– Почему это не скучаю? – Догадавшись, что Гым Сук все известно, Сун И густо покраснела.

– Не притворяйся! Я все знаю! Эх, хорошо, наверно, дружить с парнем! Да только куда нам с тобой! – Гым Сук взглянула на Кан Нани, и щеки ее покрылись легкой краской.

– А тебе что, завидно? – засмеялась Кан Нани. – Пожалуйста, дружи с моими братьями и ты!

– Гым Сук со смехом кинулась к Кан Нани, притворно намереваясь отколотить ее. Они долго бегали по траве друг за другом, словно играя в кошки-мышки.

– Ох, и мастерицы вы языками молоть! – осуждающе покачала головой Сун И. – А ведь поговаривают, Гым Сук, что осенью у тебя будет свадьба. Уж чья бы корова мычала…

– Ну, не буду, не буду. Ты уж смилуйся, прости меня, бедную! – Гым Сук дурашливо поклонилась Сун И.

Но вскоре веселое выражение сменилось на ее лице печальным и обиженным. Она подошла к Сун И и сказала с укором:

– Тебе-то хорошо: ты любишь своего жениха и можешь, конечно, смеяться над другими. Но только не очень-то задирай нос!

– Чего ты обиделась? – с искренним участием спросила Сун И. – Разве ты не хотела, чтобы тебе сосватали этого желторотого птенца – внука Ко Бен Сана?

– О моем желании не справлялись. Родители сами между собой договорились.

Гым Сук невольно вздохнула, и красные пятна выступили на ее щеках. Она была ровесницей Сун И и выглядела совсем взрослой девушкой. К подружкам подошла Кан Нани.

– Не знаю, о чем только наши родители думают! – с горечью сказала Сун И. – Никогда они нас не спрашивают! По старым обычаям живут. А ведь времена изменились.

– В том-то и дело! – откликнулась Гым Сук. – Ну, твоя-то мать не так уж стара, как мои родители. Она ведь знает, что ты дружишь с Дон Су, и ничего, молчит.

Гым Сук с завистью взглянула на подругу. Ох, не знала она, как страдает Сун И!..

– Какое там молчит! – Сун И решила не таиться перед подругой. – Ты разве не знаешь, что она вчера избила меня?

– Слышала краем уха. Но все же твои родители не засватали тебя против твоей воли?

– За этим дело не станет. Подходящей партии не нашли. А найдут, так сразу засватают!

– И что ж ты тогда сделаешь? Выйдешь замуж за нелюбимого?

– Гым Сук пытливо допрашивала подругу. Обе они находились в печальном положении и искренне сочувствовали друг другу. Гым Сук важно было знать, как поступила бы на ее месте подруга. Сун И улыбнулась.

– Трудно сказать. Придет время – видно будет.

– Почему трудно? Ведь ты любишь Дон Су?

– Ну и смешные вы, девчата! А ты возьми выбери сама парня и наотрез откажись от этого сопляка. Вот и будет все в порядке! А если родители заартачатся, сбеги от них!.. Какие вы нерешительные, беспомощные! – подшучивала над злополучными подругами Кан Нани.

– А ты бы помолчала лучше! – осуждающе посмотрела на нее Гым Сук. – Рано тебе вмешиваться в разговоры взрослых.

Кан Нани залилась звонким хохотом:

– Ох, девоньки, насмешили! Сами шагу без мамы ступить не смеют, а воображают себя взрослыми.

– А что ж? Конечно, постарше тебя.

– Ну, ладно, ладно! Пусть ты будешь старше! А теперь шутки в сторону. Положение у тебя незавидное. Но если тебе не нравится жених, пошли его к чорту! И тогда… тогда перед тобой откроется чудесный выход!.. Хочешь, я тебе скажу какой? – с самым серьезным видом заявила Кан Нани.