Текст книги "Земля"

Автор книги: Ли Ги Ен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

– Да, да, отец! Хотя я и многого не понимаю, но мне кажется, что только такой путь и верен!

– Весна пришла к нам, дочка. Феодальная собственность на землю тормозила развитие нашей страны, сковывала народную инициативу. Земельная реформа не только обеспечит крестьянам зажиточную жизнь, но и заложит прочную основу для строительства нового, демократического, независимого государства, даст мощный толчок развитию народного хозяйства. Так-то, Сун Ок… Крестьяне у нас составляют восемьдесят процентов всего населения. Работали они прежде на лиходеев-помещиков, влачили нищенское существование… Могла ли наша страна двигаться вперед, ежели у нее такие гири на ногах висели? Она была обречена на гибель. Спас нас от гибели наш великий сосед, Советский Союз! Красная Армия освободила Корею из-под японского ига; под мудрым руководством Ким Ир Сена мы провели в Северной Корее земельную реформу и вступили на новый путь – путь славных побед! Сравни-ка нашу жизнь с жизнью в Южной Корее! В чудесное время ты живешь, Сун Ок: все вокруг расцветает. А ты хотела уйти от нас… Разве так можно?

Сун Ок слушала старика молча, низко опустив голову, и в памяти ее снова встало недавнее прошлое…

– Человек еще не свободен от ошибочных представлений! А ты понатужься, освободись! Что значит твое прошлое в сравнении с тем, что ждет тебя в будущем? Я верю, что ты больше не совершишь такой ошибки, верю, что ты возродилась к новой жизни! Так ведь, Сун Ок? Похорони свое прошлое и смело, ни перед чем не сгибаясь, иди навстречу новому!

Сун Ок была тронута словами старика; она тихо ответила ему:

– Я слушаю, отец…

Жена Кан Са Гва, устав, видимо, от разглагольствований мужа, бесцеремонно попросила его:

– Послушай, муженек, а не пойти ли тебе в другую комнату? Беда с ним: если уж заговорит о чем, конца-краю нет его речам! У меня уж голова от них заболела. Дай нам передохнуть; пусть молодые промеж себя о чем-нибудь потолкуют…

– Хе-хе… Если уж я вам так надоел, могу и выйти… Только хочется мне, чтоб вы поняли: то, о чем я говорил – не пустая болтовня!

Он с трудом встал с кана. Сун Ок поднялась вместе с ним. Ей жаль было, что он уходит.

– Что же вы уходите, отец? Хорошо вы говорили, я это запомню навсегда…

– Сиди, сиди, дочка… Станет скучно, я зайду к нам.

Когда Кан Са Гва ушел, его жена вздохнула с явным облегчением. Она усадила Сун Ок и невестку рядом с собой, и они втроем занялись обычными бабьими разговорами…

3

Сун Ок и прежде хорошо знала семью Кан Гюна. Она часто заходила сюда за лекарствами, и между ней и домашними Кан Гюна установились теплые, дружеские отношения. После того как Сун Ок стала сестрой Кан Гюна, семья его еще больше, теснее сблизилась с ней. Сун Ок стала у них в доме желанной гостьей. Это утешало бедную женщину, мучительно переживавшую свое одиночество.

Как уже говорилось, Сун Ок была уроженкой этого края, но жила она поначалу не в волостном центре, а в Тигровой пади. Отец ее, Тен, имел там несколько жалких клочков суходольной земли. Семья с трудом сводила концы с концами: урожая не хватало даже для того, чтобы прокормить семью.

Однажды весной старик Тен и его сын, задумав поднять целину в горной ложбине, подожгли небольшой участок кустарника. За этим делом их застал лесничий. Он отвел обоих в полицейское управление, где их избили до полусмерти и выпустили лишь через несколько дней, наложив большой денежный штраф.

Это окончательно выбило Тена из колеи, а тут случился еще неурожай… Жизнь стала невыносимой, и они решили покинуть Тигровую падь.

Всей семьей пришли они к знакомому крестьянину, жившему в Каштановой роще, неподалеку от волостного центра. Сердобольный крестьянин уступил им под жилье свой сарай. С помощью этого крестьянина старик Тен засеял весной крохотный участок суходольного поля; потом ему удалось получить в аренду небольшое рисовое поле. Они выкормили поросенка, развели шелкопрядов, появились у них и куры. Вся семья трудилась, не щадя себя, чтобы поставить на ноги расшатанное хозяйство… Уже на третий год жизни в Каштановой роще они срубили себе маленький чиби.

Но вот двадцатилетнего сына Тена неожиданно забрали в трудовой батальон, а через некоторое время пришло извещение о его смерти. Беда за бедой сваливалась на эту семью.

Тяжесть утраты оказалась непосильной для Тена; у него совсем опустились руки. Он сгорбился, ушел в себя, стал нелюдимым и походил на человека, потерявшего рассудок.

Матери Сун Ок приходилось не легче, чем мужу, но она крепилась и, оплакивая втихомолку сына, старалась утешать Тена. Это ли помогло или что-нибудь другое, но старик приободрился.

Сун Ок была теперь единственной отрадой стариков. Они мечтали: подрастет дочка, подыщут они ей жениха, и он им заменит погибшего сына. Старики крепко надеялись, что Сун Ок скрасит остаток их жизни.

Хоть и в глуши родилась Сун Ок, она с детства отличалась светлым умом и миловидной наружностью и походила на выросший в горных ущельях чудесный цветок чиндальлэ.

Пересиливая нужду, старики устроили Сун Ок в волостную начальную школу. Способная девочка училась с большой охотой, стараясь не пропустить ни одного урока, хотя ей и далеко было ходить в школу, находившуюся в пяти ли от дома.

Школу она окончила успешно. Но учиться дальше не смогла: у стариков не было возможности определить ее в среднюю школу. Сун Ок стала помогать матери по хозяйству, а в свободное время училась шитью и вышиванью.

Старики начали подумывать о женихе. Уже от некоторых домов засылали сватов. Но женихи не нравились Сун Ок, и старики терпеливо ждали благоприятного случая.

В это время как снег на голову свалилась на них беда: арендуемая ими земля перешла в руки Юн Сан Ера. Новый хозяин в неурожайный год хитро опутал их долгами; расплатиться они не смогли, а этого-то только и ждал сластолюбивый богач, которому приглянулась дочь бедняка: Сун Ок стала содержанкой Юн Сан Ера.

Дальнейшее читателю уже известно.

Земельная реформа словно ключевой водой смыла с жизни всю грязь. Земля не принадлежала больше помещику. Теперь это ее, Сун Ок, данная ей государством, законная собственность! И земля, казалось, переродилась, обновилась, как и сама Сун Ок.

Но когда Сун Ок вспоминала о погибшем брате, об умершем с горя отце, о тех унижениях, которым она подвергалась, живя на положении содержанки Юн Сан Ера, слезы начинали душить ее. Жестоко, несправедливо обошлась с ее семьей судьба…

* * *

Куак Ба Ви в эти дни с головой ушел в работу. Он заготовлял дрова на лето, заканчивал сев. Но больше всего его занимала подготовительная работа по поднятию целины. Занятый по горло, он никак не мог выкроить время, чтобы сходить в волость. Когда мать Сун Ин передала ему все, что слышала от Кэгутянь, Куак Ба Ви вскипел и сгоряча решил немедленно докопаться, откуда идут эти грязные слухи. Но потом подумал, что, ввязавшись в эту историю, он только подольет масла в огонь, еще больше навредит Сун Ок, и немного поостыл. Он чувствовал себя в чем-то виноватым перед Сун Ок.

Мысли его были заняты сейчас одним: как лучше, быстрее и успешнее провести и закончить работу по поднятию целины.

Ему казалось, что труднее всего расчистить и вспахать целину: нужно удалить мелкий колючий кустарник, выкорчевать корни деревьев, сравнять землю и только тогда уж приступать к ее вспашке.

Но попробуйте-ка вспахать ее обыкновенной сохой: вряд ли что из этого получится! В почве густо переплетены тонкие древесные корни; сеть эту не разорвать сохой. Тут нужно было что-то придумать. Вот Куак Ба Ви и ломал голову над тем, как поднять целину, затратив как можно меньше людской силы.

Правда, среди селян находились и такие, которые считали, что поднятие целины – дело не спешное, что придется прекратить работу на время сева и прополки и продолжить ее лишь ранней осенью.

Но Куак Ба Ви не мог с ними согласиться. Раз уж дело начали, нужно его закончить, чтобы этим же летом снять с новой земли урожай. Мечта эта захватила Куак Ба Ви, и он весь отдался работе, черпая в ней неведомое ему доселе чувство радости – радости и за себя и за других.

Однажды Куак Ба Ви с утра отправился в волостной комитет трудовой партии, чтобы повидаться с Кан Гюном. Случилось это спустя несколько дней после того, как Кан Гюн спас Сун Ок.

– Заходите, заходите, Куак Ба Ви! – радушно приветствовал друга Кан Гюн, несколько удивленный его неожиданным визитом. Он привстал навстречу Куак Ба Ви и, поздоровавшись с ним, пригласил его присесть. – Ну, докладывайте, что у вас случилось?

– Посоветоваться мне кое о чем надо.

– Так, так… Рассказывайте, я слушаю.

– Особенного ничего нет… Просто нужно, чтобы в кузнице выковали для меня железную борону.

Куак Ба Ви вопросительно взглянул на Кан Гюна, словно желая узнать, что Кан Гюн думает на этот счет. Кан Гюн не сразу понял, о чем идет речь.

– Борону? Железную борону?..

– Ну да, борону. Вы не знаете, что такое борона? – улыбнулся Куак Ба Ви.

– Да нет… Значит, железную борону. А я – то думал… – Тут только Кан Гюн понял, чего от него требует Куак Ба Ви, и весело рассмеялся. – Зачем это вам понадобилась железная борона?

– Думаю, она нужна будет, когда мы станем поднимать целину…

– А так ли уж она необходима?..

– Очень необходима! Я уже обо всем поразмыслил… Мы пустим сначала по целине пал… Потом надо будет выкорчевать из земли корни… Если тонкие корни кайлами да лопатами вытаскивать, много рабочей силы потребуется. Их там тьма-тьмущая! Вот я и придумал: перед тем как пахать землю, пройтись по ней разок-другой железной бороной. Она разрежет мелкие корни, а с большими – хлопот куда меньше!

Кан Гюн не верил своим ушам; он смотрел на Куак Ба Ви широко раскрытыми глазами.

– Да кто же сможет справиться с такой тяжелой бороной? Какая сила ее потянет?

– Об этом уж я позабочусь. Вы только сделайте так, как я прошу. В борону впряжем две пары волов.

– А управлять ею кто станет? Я слышал о вашей силе, но вряд ли и вы управитесь с такой бороной. – Кан Гюн с сомнением покачал головой.

– Управлюсь! Зубья бороны мы сделаем трехгранными; переднее ребро должно быть острым, как лезвие ножа… Перед такими зубьями не устоит ни один корень! Землю проборонуем вдоль и поперек. А потом уж и начнем ее пахать. Не сомневайтесь, все будет в порядке. Только помогите мне соорудить борону!

Кан Гюн попрежнему смотрел на Куак Ба Ви недоверчиво.

После минутного молчанья он сказал с улыбкой:

– Ну, если уж вы беретесь управиться с такой бороной, покажите на чем-нибудь свою силу.

– Значит, пока не увидите мою силу, не поверите мне? – рассмеялся Куак Ба Ви.

– А то как же! – шутливо сказал Кан Гюн. – А вдруг вы не осилите эту борону? Тогда и деньги и время даром пропадут!

Куак Ба Ви порывисто поднялся с места и оглянулся вокруг в поисках подходящего предмета. Взгляд его остановился на огромном, тяжелом хваро.

– Хотите я это хваро одной рукой подниму?

– Ну-ка, ну-ка!.. – смеясь подзадорил его Кан Гюн. – Попробуйте! Если поднимете – сейчас же пойдем в кузницу!

Не успел Кан Гюн закончить фразы, как Куак Ба Ви подошел к хваро, взялся одной рукой за его край и легко, без натуги, поднял высоко над головой.

4

В эту минуту послышался голос Сун Ок:

– Брат, вы у себя?

Она приоткрыла дверь и увидела Куак Ба Ви, который все еще держал в одной руке увесистое хваро. Их глаза встретились. В первое мгновение оба заметно растерялись. Минутная эта растерянность не ускользнула от внимательного взгляда Кан Гюна, и, желая подбодрить обоих, он весело проговорил:

– Заходи, заходи, сестричка! Кстати пришла. Куак Ба Ви своей силой похваляется… Видела, как он хваро поднял? А ну, Куак Ба Ви, поднимите еще разик… Может, все это только обман зрения? Ха-ха-ха!

Сун Ок никак не ожидала встретить здесь Куак Ба Ви. Она принесла Кан Гюну книгу «Что такое демократия», которую у него брала, и хотела взять другую. Встреча с Куак Ба Ви и обрадовала и смутила ее.

– Да чего ж опять-то поднимать? Думаю, хватит…

Куак Ба Ви. отошел в сторону и присел на стул. Чувство неловкости сковывало его, и он держался как-то неуклюже.

Куак Ба Ви ничего еще не знал о том, что произошло за это время с Сун Ок. Если бы он знал, как мучило Сун Ок его отсутствие, он давно пришел бы к ней, подал руку помощи – сильную руку друга. Ведь если бы Сун Ок погибла, до конца жизни не зажила бы в его сердце кровоточащая рана.

Кан Гюн каким-то чутьем понимал, что обоим сейчас тяжело; ему хотелось отвлечь их. Весело усмехаясь, он спросил Куак Ба Ви:

– Почему же это хватит? Сестренка моя еще не видела!

– Нет, я видела, – улыбнулась Сун Ок.

– Ну, если видела, тогда, конечно, довольно. Товарищ Куак Ба Ви, откуда у вас такая исполинская сила? Может быть, это хваро только на вид так тяжело и громоздко, а? А ну-ка я попробую…

Кан Гюн встал из-за стола и с ухватками завзятого тяжелоатлета подошел к хваро.

– Правда, братец, попробуйте, – предложила Сун Ок. – Ежели и вам удастся поднять, значит, вы тоже силач!

Кан Гюн ухватился рукой за хваро, поднатужился, но тяжелая посудина даже не сдвинулась с места.

– Э, нет, братец, вам не осилить! – весело рассмеялась Сун Ок.

– Сдаюсь, сдаюсь! – Кан Гюн отнял руку. – Видно, это хваро одних любит, а других нет… Ишь, не захотело мне поддаться! А товарищ Куак поднял его, как перышко!

– Да уж, наверно, оно меня любит! – улыбнулся Куак Ба Ви. Ему приятно было: он сумел показать свою силу перед Сун Ок. Видя, что она развеселилась, он принял это на свой счет.

А Кан Гюн вдруг стал серьезным и обхватил хваро обеими руками. На этот раз ему с трудом удалось оторвать хваро от пола.

– Ха-ха-ха!.. Его, оказывается, и двумя руками не поднимешь, а товарищ Куак одной справился! Не командовал ли товарищ Куак партизанским отрядом? Эх, и богатыри же там были!

– Нет, не пришлось, – с сожалением сказал Куак Ба Ви. – Да что вы все меня хвалите: силач, силач… Ничего тут особенного нет. Вы скажите лучше, верите ли вы, что я смогу управлять железной бороной?

– Теперь не сомневаюсь! Слышал я раньше, что Куак Ба Ви обладает большой силой, но, признаться, никак не ожидал увидеть такого богатыря.

– Братец, раз вы проспорили, вам и за борону платить, – подхватив шутливый тон, сказала Сун Ок.

– Кто будет платить, это не так важно… Первым делом ее надо заказать. Куда же вы прежде свою силу расходовали? Неужели не гонялись за японцами в маньчжурских степях?

– Не достоин я был, видать, этого… Всю жизнь в чужих людях пробатрачил, – неохотно отозвался Куак Ба Ви. Он не любил говорить о своем прошлом. Родом он был не здешний, и никто из бэлмаырцев ничего не знал о нем.

– Ну что ж, пошли в кузницу, – сказал Кан Гюн. – Пусть борону закажет тот, кому с ней придется возиться.

И они вышли из комитета. Сун Ок бережно держала в руках новую книгу.

– Я пойду домой, брат, – сказала она.

– Домой? Ну хорошо, иди… А если мы попозднее зайдем к тебе с Куак Ба Ви – угостишь нас?

– А как же! – весело ответила Сун Ок. – Обедом угощу!

– Шучу, шучу. Сегодня нам вряд ли удастся выбрать время… А в другой раз – непременно! Так что – берегись!

И попрощавшись с Сун Ок, они направились к кузнице. По дороге Куак Ба Ви сказал:

– А я и не знал, что вы брат и сестра!

– Мы только недавно породнились. – Кан Гюн чему-то улыбнулся и пристально взглянул на спутника.

– Недавно?.. – пробормотал Куак Ба Ви; он ничего еще не понимал. – Ну, да, конечно… То-то я раньше об этом не слыхал…

– Товарищ Куак, вы, верно, и не знаете, как мы стали братом и сестрой?

– Нет, не знаю…

– Не знаете и о том, что Сун Ок пыталась утопиться?

– Как? Сун Ок хотела утопиться? Где, когда? – взволнованно вскричал Куак Ба Ви. Он остолбенел. В его глазах был страх. Кан Гюн впервые видел его таким ошеломленным, встревоженным.

– Совсем недавно это было. Несколько дней назад… Помните, когда я в последний раз приходил к вам в Бэлмаыр? Вот тогда ночью все и случилось…

И Кан Гюн в немногих словах рассказал Куак Ба Ви обо всем. Выслушав его рассказ, Куак Ба Ви пришел в крайнее смятение. В груди сильно колотилось сердце.

– Вот оно что! А я ничего и не знал… Вот беда-то!

– Так, значит, вы ничего о Сун Ок и не слышали?

– Слышал… И о себе кое-что слышал. Поэтому в последнее время и не заходил в ее дом.

– Все это вранье, грязные сплетни! Может быть, ей всего неприятнее было, что вы перестали к ним наведываться. Мой вам совет: заходите к ним попрежнему, как будто бы ничего и не было…

– Я не знал, я совсем ничего не знал…

Мысль о том, что он-то, может, и был причиной попытки Сун Ок покончить с собой, невыносимо жгла его. И ему захотелось сейчас же пойти к ней и рассказать начистоту все, что накипело у него на душе.

До самой кузницы они шли молча, погруженные в свои думы. В кузнице Куак Ба Ви объяснил, какая нужна борона:

– Зубья сделайте покрупнее деревянных. Внизу они должны быть трехгранными, с острым передним ребром… А головку выкуйте четырехгранную. Так она прочней будет держаться в деревянной перекладине… Перекладина получится толщиной, наверно, в добрых два чи[58]58
  Чи – около дециметра.


[Закрыть]… Зубьев нужно штук десять и чтоб все – один к одному!

– Что это вы удумали? – спросил кузнец, удивленный необычным заказом. – Зачем вам железные зубья понадобились?

– Стало быть, так нужно… Делайте, как я говорю. И железа не жалейте. Заплатим столько, сколько запросите.

Кузнец посмотрел на странного заказчика с недоумением, но услышав, что работа будет щедро оплачена, поспешно согласился:

– Как говорите, так и сделаем. Ну, и зубьев же будет! Одному и не утащить! – не переставал удивляться кузнец.

5

На следующий день Куак Ба Ви, захватив огромную вязанку дров, отправился в город. После разговора с Кан Гюном он решил, что ему нужно объясниться с Сун Ок, покаяться в своей вине перед ней.

Как-то неловко идти к ней с дровами, но еще неудобней явиться с пустыми руками. Дрова, все-таки, были предлогом…

Ин Сук, возвращаясь от колодца, первой увидела Куак Ба Ви. Она поклонилась ему и, войдя в дом, объявила:

– Тетенька, сильный дядя дрова несет.

Сун Ок проворно отворила дверь и выглянула ка улицу. Действительно, к дому приближался Куак Ба Ви с большой вязанкой дров.

– Здравствуйте! Дрова продавать пришли?

Внешне Сун Ок держалась спокойно, но в сердце ее бурлила радость.

– Да нет, кое-какие дела были… По пути дров принес вам.

Куак Ба Ви сбросил вязанку на землю и, отдуваясь, стоял у ворот.

– Спасибо, мы вам заплатим… Заходите в комнату!

– Скажете тоже… Дрова у меня не покупные, сам заготовляю… Никаких денег мне не нужно.

– Как так не нужно?! Да оставьте вы свои дрова. Я скажу Ин Сук, чтоб она их убрала. Заходите, пожалуйста.

– Благодарствую… Мне идти надо…

– Ну, отдохните у нас немного… Покурите…

Сказано это было так приветливо, дружески тепло, что Куак Ба Ви ничего не оставалось, как пройти вслед за Сун Ок в комнату.

– А мать, видно, вышла куда-то?..

– Наверно, к соседям ушла… Она сейчас вернется.

Сун Ок принесла табак и спички и протянула их Куак Ба Ви.

– Вы уж простите меня, что я так долго не заходил к вам, – хмуро сказал Куак Ба Ви.

– Верно, очень заняты были. Большое дело вы затеяли!

Куак Ба Ви набил трубку; Сун Ок зажгла спичку и дала ему прикурить.

– Что вы… Я сам… – смущенно проговорил Куак Ба Ви, но все же взял из ее рук горящую спичку и прикурил. – Вы говорите: занят был?.. Это правда. Только не по этой причине я у вас не был… Я вчера впервые узнал обо всем от Кан Гюна. Никак не ожидал, что все так могло обернуться!

– Да, не удалось мне… – Сун Ок печально опустила голову.

– Как это можно так умереть! Ходили кое-какие слухи; я и решил больше не тревожить вас. Навредить вам боялся. А виноватой вас никогда не считал! Подумать только – так оклеветать, очернить невинного человека! – возмущался Куак Ба Ви.

– Что на людей пенять? Видно, участь моя такая. Зачем же вы сегодня пришли, да еще с дровами. Опять ведь могут начаться всякие сплетни!

Сун Ок говорила уже не стыдясь, без смущения открывая свои затаенные чувства.

– Ну и пусть болтают! Стоит ли бояться сплетников? Я до сих пор не могу успокоиться, что дал себя обмануть этим грязным людишкам. Как только вчера услышал я от Кан Гюна про все это, решил встретиться с вами и объяснить, что дело обстоит совсем не так, как вам показалось. Простите меня… – Куак Ба Ви взглянул на Сун Ок с чувством сострадания.

– Не вы, а я должна просить у вас прощения. Поверьте мне, больше так не будет… Я постараюсь не обращать внимания на все эти пересуды.

Она взглянула на Куак Ба Ви. Глаза ее сияли.

– Если мои посещения вам не будут неприятны… я попрежнему стану бывать у вас! – взволнованно проговорил Куак Ба Ви. – Думаю, что так, как прежде, больше не получится.

– Ну, наперед трудно загадывать! – засмеялась Сун Ок. – Во всяком случае, я теперь не хочу умирать…

– Умирать!.. Как у вас язык поворачивается говорить такое… – Куак Ба Ви побледнел. И страх, и немую мольбу увидела в его глазах Сун Ок.

– Нет, я не то хотела сказать. Прежняя Сун Ок умерла… Сейчас перед вами другая Сун Ок. Теперь, в новом мире, я родилась снова. И хочу жить новой жизнью!..

На глаза у нее навернулись слезы, но это были не слезы горечи и боли, а светлые жемчужины надежды – надежды, окрыляющей и возрождающей человека. В эту минуту глаза Сун Ок, наполненные слезами, напоминали озера, подернутые легкой туманной дымкой в предутреннюю пору. Но вот-вот взойдет над ними яркое, радостное солнце и изумрудная вода заиграет тысячами радуг!..

Куак Ба Ви, погруженный в какую-то думу, сидел молча, попыхивая трубкой. Вдруг он поднял голову и взволнованно заговорил:

– Правда, Сун Ок! Я ведь тоже как бы заново родился… Новую жизнь принесла нам земельная реформа…

– Да, да! Земельная реформа… поднятие целины! – Голос у Сун Ок слегка дрожал. Она улыбнулась мечтательно и нежно… Может, впервые за всю жизнь она так улыбнулась. – Да, да, правда!.. Мы, новые люди нового мира, должны раз и навсегда порвать с прошлым. Мы его похоронили навеки!

Куак Ба Ви утвердительно закивал головой:

– Разве до освобождения Кореи у таких, как мы, была жизнь?

– Мужчинам все же легче было. А нам, женщинам… – Вспомнив свою осмеянную и растоптанную жизнь, Сун Ок вновь опечалилась.

– И мужчинам нелегко приходилось. Беднякам всегда трудно… Не будем больше об этом говорить!

– Верно! Не будем!

Слова Куак Ба Ви словно пробудили Сун Ок от тяжелого сна. Да, они не должны оглядываться назад. Вот и Куак Ба Ви говорит, что он чувствует себя возрожденным.

– Как у вас с бороной дело?

– Вчера заказали; нужно сходить узнать, как у них там работа подвигается…

– Посидите еще… Поужинаете с нами, а потом уж и пойдете.

– Нет, нет, Сун Ок, мне нужно идти! – Куак Ба Ви, собираясь встать, потушил трубку.

– Куда вы так торопитесь? Сейчас я позову брата; посидите, поговорите еще…

– Поздно уж, Сун Ок…

– Боитесь тигра встретить? Ха-ха!.. Да вы, наверно, и не знаете, что мы породнились с Кан Гюном?

– Слышал, слышал… Он мне сам сказал…

– Кстати, брат вчера спрашивал, будет ли угощение. Кто это там? Мама пришла! – Сун Ок, радуясь, как ребенок, выбежала навстречу матери. – Мама, у нас гость!..

Когда мать Сун Ок вошла в комнату, Куак Ба Ви встал и почтительно поклонился ей:

– Здравствуйте… Как ваше здоровье?

– Сидите, сидите, чего встали, – замахала старуха руками и, в свою очередь, осведомилась: – У вас все ли благополучно?

– Да что со мной может случиться?.. Все, вроде, в порядке.

– Что-то давно вас не видно. Ну, да сейчас время такое: страдная пора…

– Да, занят был немного… Так уж получилось.

– Садитесь поудобнее да поближе к нам…

Пока мать разговаривала с Куак Ба Ви, Сун Ок вышла к Ин Сук, которая складывала во дворе дрова, и попросила ее:

– Ин Сук, сбегай-ка к дяде и скажи, чтоб он на минутку зашел к нам… Скажи, что, мол, пришел дядя из Бэлмаыра.

– Я мигом! – девочка проворно выпорхнула со двора, но Сун Ок снова окликнула ее и шепнула ей на ухо:

– Передай так, чтоб никто не слышал. Понятно?

Узнав, что придет Кан Гюн, Куак Ба Ви не стал больше отговариваться.

Он сидел, глубоко задумавшись. Что происходит с ним? Оказывается, он сам не знал себя. В нем рождался новый Куак Ба Ви. В последнее время он заметил в себе появление качеств, о существовании которых прежде и не подозревал. Он менялся изо дня в день и становился другим человеком. Он как бы вновь нашел себя. Прежде он был угнетен, загнан, растоптан. И вот теперь он распрямлял могучие плечи; непокоренный, гордый, вышел из тьмы прошлого к яркому свету новой жизни и во всеуслышание заявлял, что он не погиб, он жив, он пришел в этот мир жить, трудиться и бороться!..

Эго возрождение принесла с собой земельная реформа, новая жизнь. Она, подобно вешнему солнцу, победила лютую зиму, развеяла холод и мрак старой жизни, и на горных склонах родных гор буйно расцвела молодая зеленая поросль.

Разве в былые времена посмел бы Куак Ба Ви рассиживать здесь и разговаривать с людьми – с хорошими людьми! – как равный с равными. А сейчас вот он чувствует себя в семье Сун Ок так хорошо, словно среди близких родных… Он не стыдился своего неприглядного внешнего вида, и то, что он притащил сюда на своей спине дрова, теперь уже казалось ему не унизительным, а достойным делом. Из могучего народного корня, веками придавленного свинцово тяжелыми пластами тьмы, нищеты, голода, потянулись к свету зеленеющие ростки. Это была новая жизнь корейских крестьян, новая жизнь Куак Ба Ви…

Задумчивый, он вышел во двор, чтобы помочь Сун Ок сложить дрова.

– Что вы, не нужно, я сама управлюсь, – запротестовала Сун Ок. – Подите, отдохните…

– Ничего, я не устал… Если вам трудно, я и печь растоплю…

Чего бы только ни сделал сейчас Куак Ба Ви, чтобы облегчить жизнь Сун Ок! И это было не минутное увлечение, а крепкое чувство человека большой души, так долго не знавшего тепла, дружбы и любви. И ощутив это всей глубиной сердца, он готов был протянуть Сун Ок любящую руку, которая не дрогнет никогда. Это было накопленное десятками лет одиночества, окрепшее за эти годы, не шлющее преград на своем пути, всепобеждающее чувство любви.

Куак Ба Ви до сих пор не знал настоящей любви. Он сторонился женщин, жил, как живет вдова, давшая обет верности покойному мужу. И вот теперь, незаметно для него самого, в сердце его пробудились таившиеся под спудом чувства. Куак Ба Ви понял, что он сильно и крепко полюбил Сун Ок.

Ин Сук вскоре вернулась; она не успела войти во двор, как Сун Ок спросила ее:

– Ну как, придет?

– У него какое-то собрание, как только кончится – придет!

– Сходим, девочка, в магазин. А вы, – обратилась она к Куак Ба Ви, – бросайте работу и идите в комнату. – Сун Ок стесняло, что он все работает и не хочет отдохнуть.

– Вы обо мне не беспокойтесь. Занимайтесь своими делами…

Сложив дрова, Куак Ба Ви подмел двор.

Сун Ок и Ин Сук вернулись из магазина и принялись готовить ужин. Куак Ба Ви сидел в комнате и вел неторопливую беседу с матерью Сун Ок.

К закату солнца пришел и Кан Гюн. Он еще со двора весело прокричал:

– Что это у вас сегодня происходит? День, что ли, какой особенный?

Сун Ок радостно выбежала навстречу Кан Гюну.

– Заходите, заходите скорей! Что, кончилось собрание? Мать Сун Ок и Куак Ба Ви, выглянув из комнаты, приветливо поздоровались с Кан Гюном.

– Хе-хе… Когда ж это вы пришли сюда, товарищ Куак? Ин Сук прибежала ко мне и говорит: пришел дяденька из Бэлмаыра… Я, глупая голова, сначала не понял; спрашиваю ее: какой такой дяденька?.. А она мне: тот самый, который очень сильный. Ну я и догадался, что это Куак Ба Ви!..

Веселый рассказ Кан Гюна заставил всех рассмеяться.

– Я по пути зашел, – смущенно сказал Куак Ба Ви, – думал было сходить в кузницу и вот…

– И хорошо сделали, что пришли! Нас Сун Ок еще вчера обещала угостить. Сегодня, видать, она намерена исполнить свое обещание.

Кан Гюн прошел в комнату и, усевшись на кан, проговорил громко, взглянув лукаво в сторону кухни:

– Только хотелось бы мне знать: в честь чего все это? А?

– Как в честь чего? – отозвалась из кухни Сун Ок. – Зашел к нам Куак Ба Ви, вот я и решила вас пригласить…

– Хе-хе… Понятно, понятно… Значит, главный гость – товарищ Куак, а я представляю, так сказать, вспомогательные резервы… – продолжал подтрунивать Кан Гюн.

Сун Ок вышла из кухни, держа в руках стол, накрытый к ужину. Чего только она ни наготовила! Тут была и яичница, и жареная рыба, и вареная свинина, и маринованный салат кимчи, и еще много всякой всячины. Весь стол был тесно уставлен закусками.

– Ого, да вы настоящий банкет решили закатить!.. Куда нам столько закусок? Вот это угощение!

– Вы уж простите: так неожиданно все получилось – я ничего хорошего не сумела приготовить… Выпейте-ка немножко сури.

Сун Ок налила сури в три рюмки и скромно отошла в сторону.

– Матушка, возьмите-ка рюмку… И вы, товарищ Куак… – С этими словами Кан Гюн поднял свою рюмку.

– Я так много не могу! – Мать Сун Ок выпила половину рюмки и поставила ее на стол.

– Допейте хотя бы эту рюмку!

Сун Ок направилась к кухне.

– Кушайте, кушайте, дорогие гости… Меня там дела ждут…

Мать Сун Ок, допив рюмку, вышла. За столом остались только Кан Гюн и Куак Ба Ви. Наперебой угощая друг друга, они, рюмка за рюмкой, опорожнили весь чайник с водкой. Сун Ок принесла второй чайник сури, предложила выпить еще, и Куак Ба Ви не стал отказываться. Оба были уже навеселе… Неудивительно, что после такой солидной выпивки Куак Ба Ви с удовольствием съел полную чашку рисовой каши, хотя Сун Ок, зная его аппетит, нарочно выбрала посудину побольше.

Когда гости поднялись из-за стола, была уже глубокая ночь. Куак Ба Ви вместе с Кан Гюном зашли в кузницу и, вызвав кузнеца, наказали ему, чтобы он поторопился с работой.

Кан Гюн предложил Куак Ба Ви переночевать у него, но тот не поддавался никаким уговорам; простившись с Кан Гюном, он направился в Бэлмаыр.

Хорошо шагать по дороге ночью – воздух свеж и прохладен! Куак Ба Ви казалось, что он первый раз за всю свою жизнь чувствует себя таким окрыленным, счастливым.

Этот день еще больше сблизил Куак Ба Ви с семьей Сун Ок.

6

На другой день Куак Ба Ви подыскал подходящее дерево для перекладины и шесты, которые нужно было прикрепить с двух сторон к бороне, приготовил инструменты и принялся выдалбливать в дереве гнезда для зубьев, которые спешно ковали в кузнице.

Наконец зубья бороны и перекладины были готовы и пригнаны друг к другу. Борона походила на гигантский гребень. Поглядывая на нее, крестьяне качали головами:

– Какой же человек сможет управлять такой махиной?

Имя Куак Ба Ви стало известно по всей волости. Когда он пришел в кузницу за зубьями, то всех удивил своей силой. Куак Ба Ви расплатился с кузнецом деньгами, которые дал ему Кан Гюн, взвалил связку зубьев на плечи и отправился в партийный комитет. Он шел медленно и слышал позади себя удивленные возгласы: