Текст книги "Земля"

Автор книги: Ли Ги Ен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

Придя к себе домой после того как они с сыном, опозоренные и униженные, удрали от своего бывшего батрака, уязвленный Ко Бен Сан удалился к себе в комнату и, бессильно спустившись на пол, слезно запричитал:

– Ах, горе горькое! Пропала теперь наша деревня!

Он никак не мог понять, что пропала-то не деревня, а только он сам; что не народу, а только ему, Ко Бен Сану, и подобному ему охвостью закрыты теперь были все пути. Оставалось одно: ждать. И Ко Бен Сан ждал спасения из-за тридцать восьмой параллели. Недаром ведь на Юге у власти стоят Ли Сын Ман и Ким Сен Су… Может, им удастся создать у нас такое же правительство, какое было прежде; и тогда Ко Бен Сан вернет себе всю конфискованную у него землю… Мысль эта успокаивала, и он сладко вздыхал. «Не печалься о земле потерянной, не радуйся земле приобретенной: потерянное вновь будет твоим, приобретенное вновь будет отнято», – нашептывал порой кто-нибудь Ко Бен Сану. Он слушал, развесив уши, и лицо его расплывалось в широкой улыбке.

Сочувствие матери Сун И пролилось, как целительный бальзам на кровоточащие раны!..

Мать Сун И еще и теперь была недурна собой. В молодости она торговала сури и по всей округе слыла женщиной легкого поведения, обладающей острым языком и такой физической силой, что никто из гуляк-мужчин не смел и подумать, чтобы не отдать ей деньги за сури.

Всем запомнился такой случай. Однажды пожаловал в этот край золотоискатель из провинции Чолла. Он часто захаживал к матери Сун И и брал у нее в долг сури. А потом вместо того, чтобы расплатиться, стал еще и приставать к торговке. Мать Сун И с остервенением набросилась на него: «Ах ты, стервец этакий! Да откуда ты взялся, бабник несчастный! А ну, выкладывай денежки! Нечего мне голову морочить. Сейчас же подай двадцать пять вон за сури, которую ты сожрал у меня!»

Золотоискатель начал было отговариваться: «Нет у меня денег…»

Тогда мать Сун И окончательно распалилась: «Раз денег нет, на кой чорт ты лил сури в свое поганое хайло? Ах ты, прощелыга этакий!»

С этими словами мать Сун И кинулась к должнику, схватила его за шиворот и отвесила основательную пощечину. Золотоискатель тоже вышел из себя и пытался схватить торговку за волосы. Но она, не дав ему опомниться, влепила ему новую пощечину и вцепилась в его короткий чуб-ежик. Упершись ногами в порог, она с силой рванула золотоискателя за волосы, и у нее в руках остался порядочный клок. На голове у золотоискателя появилась пролысина, на пролысине выступили розовые кровинки. Одежда на нем была разорвана в клочья. Золотоискатель, не ожидавший от матери Сун И такой прыти, позорно сдался и бежал, заревев во весь голос.

Отчаянной и сильной женщиной была мать Сун И. Еще совсем недавно, несколько лет назад, она с мешком риса на голове одним махом одолевала путь от рынка до дома.

Обирать людей помогала ей не только сила, но и хитрость и опытность. У ее посетителей деньжата обычно водились. Мать Сун И многим нравилась, и они старались угодить ей, удовлетворяли все ее требования и капризы. Постепенно у нее выработался властный, заносчивый, надменный характер. Она привыкла повелевать, любила, чтобы люди слушались ее, выполняли все ее желания.

И вот какой-то батрачишка замечать ее не хочет. А землю распределил как? Семья Пак Чем Ди, ее соседа, получила свыше трех тысяч пхёнов, а семья Сун И чуть ли не в три раза меньше!

– Какая вопиющая несправедливость! – возмущалась мать Сун И. – А все почему? А потому, что нет в нашей деревне людей достойных, почтенных. Вот дурни, вроде Куак Ба Ви, и распоясались, и кичатся неизвестно чем! Эх, жаль, не родилась я мужчиной! Вы не думайте, что я бахвалюсь. Честное слово, будь я мужчиной, я сумела бы обуздать всех этих голодранцев! Уж я бы им показала! Как бы Куак Ба Ви ни был силен, я бы нашла средства, чтобы поставить его на место! Ради этого на любую хитрость не грех пуститься!

– Что верно, то верно. Вы хоть и женщина, а любого мужчину за пояс заткнете. Я бы на вашем месте не сидел сложа руки! Сам-то я уж стар… Да и приличие не позволяет мне с голью дело иметь. А у вас руки развязаны. Раз уж у нас зашел разговор об этом, я вам вот что скажу: отомстите за все этому негодяю! А я уж учту ваши услуги, обижены не будете. Понятно ли вам, чего я хочу? – заискивающе сказал Ко Бен Сан.

– А чего ж тут не понять? Как следует насолить нужно Куак Ба Ви, а то он совсем уж зазнался! Ни с кем не желает считаться! Поистине безгранична людская корысть! Куак Ба Ви, видимо, метит на место главы нашей деревни. Вот как! Разве можно смотреть на это спокойно? Да я лучше собственными ногтями шею себе расцарапаю, чем допущу это! Он и вправду может зазнаться: за какое бы дело ни взялся, все успешно завершается. Ему, подлецу, и впрямь везет: все его затеи осуществились… Но есть один выход. Если бы хоть одно его дело провалилось… К примеру, сорвалась бы на его участке посадка риса. Тогда от позора ему деться некуда будет. Лучше всего сделать вот что… – Мать Сун И покосилась на Ко Бен Сана, словно проверяя, какое впечатление произвели ее слова.

– Что, что нужно сделать? – Ко Бен Сан так и затрясся от нетерпения и радости; глаза его возбужденно заблестели.

– Нужно вот что… – Мать Сун И притянула Ко Бен Сана к себе и что-то горячо зашептала ему в самое ухо. – Тогда все будет в порядке. Как говорится, хоть ползком, лишь бы добраться до Сеула! Ха-ха!..

– Неплохо задумано!.. А вдруг узнают? Не сдобровать нам тогда!.. – Ко Бен Сан боязливо оглянулся: не подслушал бы кто-нибудь.

– Не бойтесь, ничего страшного не случится, – уверенно успокаивала его мать Сун И.

– Я только на вас и надеюсь! Если вы добьетесь успеха, я учту ваши заслуги. Обязательно учту!

– Чего там… Я ведь не меньше вашего его ненавижу!

Выбрав удобную минуту, мать Сун И поднялась с места и как бы между прочим спросила:

– Да, кстати, сколько я вам за семена-то должна?

– Как только у вас язык повернулся спрашивать об этом! Мы же свои люди, какие у нас могут быть счеты? Нет, нет, ничего мне от вас не нужно, ничего вы мне не должны!

Войдя в роль благодетеля, Ко Бен Сан размахивал руками перед самым носом матери Сун И и пытался заверить ее, что такой женщине, как она, он все готов отдать. Но мать Сун И была не менее коварна и хитра, чем Ко Бен Сан. Она протягивала ему деньги и восклицала с хорошо разыгранной скромностью:

– Нет, нет, так нельзя… Получайте свои деньги, а то мне неудобно…

– А я прошу, ну, прошу вас: не нужно. Не нужно мне никаких денег! Конечно, будь на вашем месте кто другой, я, может быть, вовсе не дал бы ему семян! Но разве я могу отказать хорошему человеку? Я с вами последним готов поделиться… А вас только об одном молю: уж не пожалейте сил, сделайте все как следует! Кто знает, может быть еще и вернутся хорошие времена…

– Понятно… Я пойду.

Мать Сун И поспешно взвалила себе на голову мешки с семенами и отправилась домой, нагрузившись точно на ярмарке.

За короткое время мать Сун И и Ко Бен Сан стали чуть ли не друзьями. Их сблизило общее желание: проучить ненавистного Куак Ба Ви. Обоих подогревала сладкая, злорадная надежда: увидеть своего врага поверженным в прах. Была у матери Сун И и другая тайная мысль: повытрясти мошну твердолобого скряги Ко Бен Сана. В своей жгучей ненависти к Куак Ба Ви он зашел так далеко, что на все сейчас согласится, ни с чем не посчитается, лишь бы выжить Куак Ба Ви из деревни.

Каждый из заговорщиков надеялся выйти из воды сухим. Мать Сун И считала, что подозрение скорее может пасть на Ко Бен Сана, чем на нее. А Ко Бен Сан полагал, что хоть односельчане и могут его заподозрить, но за неимением улик не смогут обвинить в преступлении.

Такое дело, конечно, не могло долго оставаться тайным. Когда мать Сун И побывала на участке Куак Ба Ви в первый раз, ей удалось замести следы. Но во второй свой «заход» она оказалась пойманной с поличным, и поймал ее сам Куак Ба Ви.

Куак Ба Ви строго-настрого предупредил ее, чтобы она больше не пыталась ему вредить. Крепко закрыв проход воды, он зашел к Пак Чем Ди.

– Слыхал, старина? Повезло мне сегодня в охоте. Поймал-таки я человека, который спускал воду с моего участка!

Пак Чем Ди и его жена крайне удивились. И больше всего удивило их то, что преступником оказался не кто иной, как их соседка – мать Сун И!

Сун Ок, после того как муж ее ушел в Бэлмаыр, так и не могла уснуть. Она засветила лампу, оделась и стала поджидать мужа. Но дремота все-таки одолела ее, и она уснула чутким, сторожким сном. Сквозь сон она услыхала, что кто-то стучит в ворота. Сун Ок мгновенно проснулась и выбежала во двор. Сняв с ворот засовы, она выглянула за ворота.

– Ах, это вы, муженек? Что так поздно? Я уж вас ждала, ждала…

– Дело одно задержало…

И Куак Ба Ви рассказал жене о результатах своей «охоты». Сун Ок с беспокойством взглянула на мужа:

– А почему же она спустила воду на нашем участке?

– Стало быть, есть причина.

– Какая ж такая причина?

– Точит она на меня зубы за то, что дали ей новых земель не больше, чем другим.

– Что же вы с ней сделали?

– А ничего. Будь это мужчина, я бы ему задал хорошую трепку! А с женщины что возьмешь? Сказал я ей, чтобы она больше этого не делала, и отпустил.

– Это хорошо, что вы ее не ударили. С вашей-то силой! Что бы от нее осталось? Но какая ж это все-таки подлость!..

– По совести говоря, я очень рассердился. Но не драться же с женщиной?

Обсудив происшедшее, они легли вздремнуть.

Куак Ба Ви никому не рассказывал о случившейся с ним истории. Но вышло так, что вскоре о ночном инциденте узнала вся округа.

Мать Сун И вызвали в волостное отделение народной полиции. Вслед за ней вызвали и Ко Бен Сана. Правда, в отделении они провели всего одну ночь. Отпуская их по домам, начальник отделения предупредил:

– Если еще раз такое повторится, мы будем знать, что это дело ваших рук. И тогда уж не миновать вам народного суда.

4

Куак Ба Ви не был дома целых три дня и решил навестить жену. Он пошел бы домой даже и в том случае, если б у него и не было никакого дела: так сильно соскучился он по жене, по домашнему очагу. Но на этот раз ему нужно было вдобавок еще и посоветоваться с женой о важном деле.

Его мучило беспокойство: как отнесется жена к его предложению? Ну что ж, будь, что будет. Если она откажется, он поселится в Бэлмаыре один.

Он громко кашлянул и вступил во двор.

Первой увидела его Ин Сук.

– Бабушка! Дядя пришел!

На крик девочки выбежали Сун Ок и ее мать.

– Ой, заходите, заходите скорее! Я как чувствовала, что вы сегодня придете! Утром сорока села на ветку груши и так застрекотала, что я сразу сказала детям: вот увидите, он сегодня придет! – говорила теща, приветливо улыбаясь Куак Ба Ви.

– Пришлось задержаться малость, нужно было работу доделать.

Куак Ба Ви снял шапку, поклонился теще и поднялся на крыльцо.

– А я уж думала: если и сегодня не явится, завтра сама пойду за ним. Ой, какой беспорядок-то у нас в комнатах!

Поглядывая на мужа, Сун Ок принялась торопливо убирать разложенное по комнате шитье, которым она с матерью опять сегодня занималась, готовя для Куак Ба Ви сюрприз. Сун Ок испытывала неловкость, что муж застал комнату неприбранной.

Куак Ба Ви тронуло заботливое внимание жены.

– Зачем за мной ходить? Куда я, кроме дома, денусь?

– Я сейчас обед приготовлю.

– Не нужно, я уже пообедал… Есть у меня, женушка, одно дело, насчет которого я хочу с вами посоветоваться.

– Что это за дело? – с тревогой взглянула Сун Ок на задумчивое, серьезное лицо мужа. Мать Сун Ок, которая успела уже привязаться к своему зятю и полюбить его, разыскала в это время сигареты и принесла их Куак Ба Ви.

– Нате, курите… Это мы по карточкам на днях получили.

– Табак у меня есть. Закуривайте-ка сами.

– Э, нет, сигареты я не умею курить!

Мать Сун Ок набила трубку и присела в сторонке.

– Может, вы закурите? – Куак Ба Ви протянул сигареты жене.

– Когда ж это вы видели, чтоб я курила? Вы лучше выкладывайте, что у вас за дело такое?

– А дело такого рода. Как ни крути, а все идет к тому, что надо мне переселиться в Бэлмаыр. Вот я и хочу знать: переедете ли вы со мной туда или нет. У вас ведь мать здесь остается. И если это помешает вам пойти со мной, я перееду один. Так нужно.

– Как? Переселиться в Бэлмаыр?

Неожиданное предложение мужа удивило Сун Ок и показалось ей неразумным. В голосе ее слышалось явное неодобрение.

– Конечно, в Бэлмаыр и отсюда можно ходить. Но это отнимает много времени. Да к тому же и вол у нас в деревне. Без присмотра его нельзя оставлять. Почему на нашем участке проход воды открыли? Живи я близко, этого бы никогда не случилось! Вы же знаете: есть в деревне люди, которые рады-радешеньки ножку мне подставить! Сами посудите: как можно обрабатывать землю, живя в другом месте? Подумал-подумал я обо всем этом, да и решил поселиться в Бэлмаыре, по соседству со своим участком. А чтобы обрабатывать здешний участок, я буду приходить сюда.

Куак Ба Ви выжидающе взглянул на жену. Выслушав мужа, Сун Ок подняла на него глаза.

– Ну, хорошо… А дом там есть? Где жить будем?

– Есть-то есть… Да только плохонький… Осенью я думаю новый выстроить. А пока недосуг. Так что придется на первых порах поселиться в чужом сарае. Тот самый Квон Чир Бок, кому я на попечение вола отдал, уступает мне свой сарайчик. В нем мы временно и поселимся.

– Ну, раз помещение найдено, значит, надо перебираться, – с необычной для нее сухостью в голосе сказала Сун Ок. – Как вы один жить будете?.. Кто обед-то вам будет готовить?

Сердце Куак Ба Ви переполнила жалость к Сун Ок.

– Если вы не сможете пойти со мной, то об этом не стоит беспокоиться. Обед я и сам могу состряпать… Или пойду в пай к хозяевам.

– Хотите бобылем жить? – с горечью усмехнулась Сун Ок. – Зачем тогда было жениться? Разве я вам сказала, что отказываюсь идти вместе с вами?

Сун Ок устремила на мужа острый, испытующий взгляд.

– Я этого не говорю, – растерянно пробормотал Куак Ба Ви. – Но так уж все сложилось… Будь у нас настоящий дом, тогда бы мы, честь честью, в нем зажили… А так…

– Да что вы все вокруг да около ходите? Что вы бедны, это, пожалуй, вся Корея знает! – Сун Ок тепло улыбнулась: ее смешила застенчивость мужа. – Скажите прямо: пойдемте, мол, в Бэлмаыр вместе.

– Но ведь у вас мать тут останется… Как же я могу вас неволить! – лукаво улыбнулся Куак Ба Ви.

– Она ведь не одна остается. С ней Ин Сук будет. Впрочем, спросим ее, что она об этом думает?.. Мама! Вы слышали, о чем мы тут говорили? Если я перееду в Бэлмаыр, сможете вы здесь прожить с Ин Сук?

Мать была туга на ухо; она растерянно переспросила:

– Что, что?

– Мама, чтоб удобней было обрабатывать участок в Бэлмаыре, мы должны перебраться туда, – громче сказала Сун Ок. – Вот мы и хотим знать: сможете ли вы одни здесь прожить?

– А-а, вот оно что! – понимающе закивала старуха. Хотите переселиться в деревню? Это хорошо вы надумали. Что ж, может, оно и к лучшему. Обо мне можете не беспокоиться. Дом-то есть у вас там?

– А сумеете ли вы справиться с поливкой, мама?

– Справимся!

– Значит решено: вы с Ин Сук остаетесь здесь. Если станет скучно, пригласите ночевать жену Ким Чем Ди. Втроем веселее будет.

– Да чего ж мне скучать-то? Ведь со мной Ин Сук останется. А вы что же, совсем сюда приходить не будете? – с беспокойством спросила старуха. Вид у нее был растерянный. – Кто же станет обрабатывать здешний участок?

– Что вы, мама! Ведь мы совсем рядом поселимся. Разве вы одни справитесь с участком! – рассмеялась Сун Ок.

– То-то! – успокоенно улыбнулась мать.

– Мы оба будем часто приходить, по очереди.

– Все это хорошо. А дом-то вы купили? – не унималась старуха.

– Ой, мама, не смешите меня! Когда мы могли дом купить? Пока поживем в чужом сарае.

– Как это так в чужом сарае? – недоуменно пробормотала старуха. – Какая это жизнь – в сарае?

Сун Ок повела плечами и нахмурилась.

– Это ведь не навсегда, мама… Куак Ба Ви говорит, что осенью он выстроит новый дом.

– Ну что ж, поступайте, как вам удобней.

– Вот и ладно! Сейчас поздно, сегодня переночуем здесь, а завтра и в дорогу.

Согласие матери обрадовало Сун Ок. Но Куак Ба Ви продолжал оставаться озабоченным. Помявшись немного, он сказал:

– А, может, вам все-таки лучше здесь остаться?

Душу Куак Ба Ви раздирали противоречия. Когда он шел сюда, его беспокоило только одно: как бы Сун Ок не отказалась переехать вместе с ним в Бэлмаыр. А теперь, когда он увидел, что она готова пойти за ним куда угодно, ему стало жаль ее. И он начал уговаривать ее остаться. Ведь ей нелегко будет в деревне…

Объясняя свои побуждения, Куак Ба Ви так запутался, что Сун Ок начала сердиться.

– Не понимаю я, о чем вы говорите, – сказала она с удивлением и обидой, – то предлагали вместе идти, а теперь просите остаться… Что это вам – игрушки?

– Да нет, я не то хотел сказать… Боюсь, как бы вам трудно не показалось.

– Я трудностей не боюсь. Разве я требовала от вас, чтобы вы мне райскую жизнь устроили? Иногда вы такое скажете!..

Усмехнувшись, Сун Ок взглянула на мужа и тот наконец сдался:

– Ну, если вы согласны, тогда пойдем.

– А есть там, куда чугуны ставить? Представляю, какая в сарае может быть печь!

– Мы будем пользоваться общей кухней. И раз уж решили переселиться, надо будет стены в сарае оклеить обоями.

– Вот еще, обоями! Достаточно будет и газет. Перебьемся как-нибудь… А там, глядишь, и дом выстроим! Дом-то у нас осенью обязательно будет? – продолжала допытываться Сун Ок.

– Будет. В этом не сомневайтесь… Дом-то и сейчас можно заполучить. Есть где-то, говорят, старый, из шести-семи комнат. Советуют мне разобрать да перевезти его. Даже помощь оказать обещают. Только я отказался.

– Почему же? Ведь это совсем неплохо было бы!

– Для нас-то, конечно, неплохо… Да ведь сейчас самая страдная пора… Что же мы будем лишние хлопоты людям причинять? Меня б тогда совесть заела… Нет уж, как бы нам трудно ни было, лучше пока в чужом сарае пожить. А в июле или в августе будет свободное время, вот мы дом и построим.

– Ну что ж, это вы хорошо рассудили. До июля осталось всего несколько месяцев. А летом можно где угодно прожить!

В душе Сун Ок гордилась справедливым решением мужа. Будь он человеком, для которого дороже всего личные интересы, он бы, конечно, сразу же принял предложение односельчан и выстроил себе с их помощью дом. Но Куак Ба Ви больше думал о других, чем о себе; ему не хотелось отрывать людей от дела. Уж по одному этому можно судить, каков был характер у Куак Ба Ви.

5

На следующее утро, позавтракав пораньше, Куак Ба Ви отправился в Бэлмаыр. Прибравшись в комнате на скорую руку, Сун Ок захватила с собой газеты и пшеничную муку для клейстера и вместе с Ин Сук тоже пустилась в путь.

Ин Сук была в Бэлмаыре впервые, а Сун Ок уже хорошо знала эту деревню, где она не раз работала по поднятию целины.

И первое, что порадовало глаз Сун Ок, это новые рисовые плантации. Там, где прежде простиралась болотистая низина, теперь красовались ровные рисовые поля. На поля пустили уже воду, и ее зеркальная гладь ярко сверкала на солнце. Хозяева новых плантаций удобряли землю, сооружали аккуратные земляные насыпи. Сун Ок не терпелось узнать, какие поля выделили ее мужу!

– Тетя, вот это и есть та самая земля, которую весной подняли? – спросила Ин Сук.

– Да, девочка. Раньше здесь было болото да русло речки. А теперь – видишь: рисовые поля кругом.

– Ой, как много полей! И вы тут тоже работали, тетя, да?

– А как же, Ин Сук. Все работали. Работала и я вместе с братом Кан Гюном.

Так за разговорами они незаметно дошли до деревни. Крестьяне указали им дорогу к дому Квон Чир Бока. Куак Ба Ви к их приходу успел уже прибраться в сарае и сейчас распахивал поле Квон Чир Бока.

Квон Чир Бок и его жена встретили Сун Ок с радостью.

– Ох, пригласить-то мы вас пригласили, а теперь и самим неудобно: вон вам в каком домишке жить-то придется. Ну, да ничего; это же всего на несколько месяцев.

Застенчивость хозяев, приветливый прием, какой они ей оказали, развеселили Сун Ок.

– Что вы дом-то хаете? Вполне приличный дом! В деревне все дома такие.

Она открыла дверь, ведущую во вторую половину сарая, и заглянула в комнату. Комната была довольно просторная, стены ровные. К одной из стен, в верхней ее части, пристроены полки для домашней утвари.

– Ну что ж, очень неплохо!.. А чтобы не пачкалась одежда, мы оклеим стены газетами.

– Стены оклеить успеете, – сказала жена Квон Чир Бока, – отдохните сначала! Клей-то вам сварить?

– Нет, мы сами сварим… Мука у нас есть. Ин Сук этим делом займется. Мы вам помешали, вас, наверно, работа ждет?

– Да, уж я пойду, нужно еще посадить кое-что. Вот беда-то: вместо того, чтобы гостей принять как следует, приходится в поле бежать! Вы уж извините нас, пожалуйста.

Сун Ок улыбнулась; ей с первого же взгляда понравилась добрая, приветливая хозяйка.

– Какие же мы гости? Ведь в одном доме будем жить!

– Сегодня вы у нас первый раз, значит, пока еще гости, – рассмеялась хозяйка.

После того как Квон Чир Бок и его жена ушли, Сун Ок сказала:

– Слышишь, Ин Сук, давай-ка сварим быстренько клей, оклеим комнату до обеда и уйдем домой. У людей тут работы по горло, нечего им мешать.

– Хорошо, тетя…

Ин Сук взяла пакет с мукой и вместе с Сун Ок прошла в кухню. Они раскрошили комья муки и высыпали ее в маленькую кастрюлю. Сварив клей, они начали одну за другой приклеивать к стенам газеты. Меньше чем за час они оклеили газетами все стены. В окна они вставили плотную прозрачную оконную бумагу и, расстелив на кане новую циновку, купленную Куак Ба Ви, вышли на улицу.

Увидев их, жена Квон Чир Бока оставила работу и поспешила к дому.

– Куда это вы собрались? Заходите, заходите к нам в комнату! Вместе с нами пообедаете, отдохнете, а там уж и двинетесь. Что это вы так торопитесь?

Квон Чир Бок присоединился к жене и тоже начал уговаривать гостей остаться.

– Мы бы и рады, да пора домой. Комната теперь в порядке; нужно к переезду приготовиться, всякую утварь собрать. Спасибо вам, большое спасибо!

Когда они повернулись, чтоб идти домой, Куак Ба Ви придержал соху и крикнул им издали:

– Я завтра рано утром приду!

– Хорошо.

Придя домой, Сун Ок принялась связывать в узлы одежду и домашнюю утварь. Куак Ба Ви приехал за вещами на воловьей упряжке. Вещей набралось так много, что и половина не уместилась на возу. Решили взять с собой лишь самое необходимое: комод, три-четыре ящика с кухонной утварью, горшок с соевым соусом, узел с постелью и ручную швейную машинку. Погрузив вещи, тронулись в путь. Куак Ба Ви, держа в руках вожжи, шагал впереди упряжки, а Сун Ок шла сзади.

Когда они достигли перевала, Куак Ба Ви, желая дать жене немного передохнуть, остановил вола, вынул кисет с табаком и закурил.

– Устали, наверно?

– Нет, еще не устала.

Сун Ок положила на землю узелок, который она несла подмышкой, и примостилась на камне рядом с мужем.

– Закручинились, верно, женушка, что так нескладно все у нас получается? – спросил Куак Ба Ви и выпустил клуб дыма.

– Чего же мне кручиниться?

– Да вот – даже своего угла у нас нет.

Куак Ба Ви казалось, что он, как муж, не сумел выполнить перед женой своего долга, и ему было немного стыдно.

Вопрос мужа и рассмешил и огорчил Сун Ок.

– Вы что ж думаете, я раньше в роскоши жила?

– Я ведь говорил: не худо бы отложить свадьбу до осени, пока дела не поправятся. А Кан Гюн все торопил… Вот и пришел я к вам с пустыми руками. Меня-то бедность не пугает… А вот вам… – Куак Ба Ви не договорил и махнул рукой.

– Не нужно мне богатой и спокойной жизни!

Куак Ба Ви улыбнулся и поднял глаза на жену.

– Что же вам нужно, женушка?

– А вот думаю: не покурить ли мне?

– Вы разве курите?

– В прежние годы иногда баловалась… Говорят: папироска помогает от тоски избавиться…

Куак Ба Ви достал сигарету и протянул жене.

– Значит, на вас тоска напала? Не о прошлом ли?

Сун Ок отстранила сигарету.

– Нет, лучше не буду. А то еще приучусь курить… Я ведь вас просила не поминать прошлое… Разве я жаловалась на бедность, на трудности? Нет ведь… Почему же вы не даете мне забыть о моем прошлом? Мужчины, конечно, народ более выдержанный, спокойный… Вам легче… Но я – то ваше прошлое не ворошу! Мне ничего не нужно, я не боюсь никаких трудностей! Я хочу одного: чтобы вы меня поняли. Сегодня, когда в Корее повеяло свежим ветром, мне тоже, как и всем, хочется жить по-новому! Вместе с вами землю обрабатывать, помогать темным, отсталым женщинам. Ах, как это хорошо будет, когда все наши женщины пробудятся от векового сна и рука об руку с мужчинами начнут строить новую, светлую жизнь! Этого я больше всего хочу!

Голос у Сун Ок прерывался от волнения, на глаза навернулись слезы.

Куак Ба Ви смутился. Вот ведь как нескладно вышло: задел он своими словами незажившие раны жены. После неловкого молчания он сказал:

– Эх, не так вы меня поняли… Я же жалеючи вас… Обещаю вам, что об этом больше ни слова. А мысли у вас – верные… Я тоже изо всех сил буду стараться, чтоб настала у нас в деревне новая жизнь! Мне ведь тоже только одного хочется: чтобы крестьянам жилось вольготно, радостно, чтобы страна наша поскорей стала независимой… Кем я был раньше? Бобылем-батраком… Обид да лишений мне пришлось вынести побольше, чем другим крестьянам. Я – мужчина, вы – женщина, а жизнь-то для обоих была хуже каторги, мы оба всякого натерпелись. И давайте раз и навсегда договоримся думать только о будущем… Идет?..

– За меня можете не беспокоиться!

– Ну, так и за меня тоже!

Сун Ок звонко рассмеялась, и смех ее разрядил ту напряженность, которая возникла в их разговоре. Улыбнулся и Куак Ба Ви. Если бы кто взглянул на них со стороны, мог бы подумать, что между ними происходит одна из тех «добрых ссор» медового месяца, когда в споре «молодых» еще причудливо смешиваются упреки, вздохи, улыбки… На самом деле это был разговор о самом главном не только в их жизни, но и в жизни всего народа. Этот многозначительный разговор еще больше сблизил их, помог им еще лучше понять друг друга.

– А не пора ли нам трогаться, женушка, а?.. Гэй, ирра, ирра! – Куак Ба Ви подстегнул вола. Сун Ок зашагала вслед за упряжкой.

Колеса, поскрипывая, резво катят по отлогой горной дороге. Голубая лента реки Апкан сверкает под солнцем. Воды ее струятся, как расплавленное золото. И, кажется, источают они и распространяют вокруг животворящее тепло…