Текст книги "Земля"

Автор книги: Ли Ги Ен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

Глава вторая
Жизнь идет вперед

1

Утром Куак Ба Ви сказал:

– На следующей ярмарке нужно будет купить вола.

Куак Ба Ви поднакопил немного денег, продавая на рынке дрова. Кроме того, к свадьбе были сделаны гостями денежные подарки. Если сложить эти деньги вместе, получится несколько тысяч вон… На вола хватит… А вол дозарезу необходим в хозяйстве! Куда это годится – каждый раз просить вола у соседа, а потом платить деньги или отрабатывать долг на хозяйском поле? Это неудобно, да и не всегда можно было найти вола.

– За сколько же вы хотите купить? – взглянув на мужа, спросила Сун Ок.

– За четыре-пять тысяч вон.

– Если уж покупать, так покупать нужно взрослого. Чтобы этой же весной на нем можно было пахать.

– Мне хотелось бы купить быка…

– Быка? Разве на быке можно вспахать землю? У нас только на коровах пашут…

В этой местности вспашка издавна производилась с помощью двух коров, впряженных в соху. Куак Ба Ви в душе не одобрял этого.

– Да ведь все зависит от того, как использовать вола. Бык выгодней, – уверенно проговорил Куак Ба Ви. – Если купить корову, надо где-то и другую искать!.. А это дело нелегкое…

Вся семья, услышав о том, что можно пахать землю на одном воле, с интересом смотрела на Куак Ба Ви.

– Возможно ли это?

– А что ж тут такого? Только бы подобрать подходящие лемеха, тогда паши хоть поливное, хоть суходольное поле. Может быть, трудновато будет на горных участках, где камней много…

– Вы-то и на одном воле вспашете! – улыбнулась мать Сун Ок. – Силы у вас хватит!

Куак Ба Ви не первый год обрабатывал здешние поля, но ему не по душе были методы ведения сельского хозяйства, которые в ходу у местных крестьян. Рисовых плантаций в этом краю мало, поля в большинстве суходольные, да и то не на равнине, а на труднообрабатываемых горных участках. Естественно, что методы обработки здесь отличались от тех, которые применялись крестьянами равнинных рисосеющих районов. По мнению Куак Ба Ви, теперь и в этой области многое нужно было изменить, переделать, дополнить. И он радовался тому, что наконец-то ему представляется такая возможность! Начало своей семейной жизни он решил ознаменовать борьбой за новое в жизни деревни, за новые приемы обработки земли.

– Что ж, купим быка! – согласилась с ним Сун Ок. – У нас тоже кое-какие деньги имеются…

Они собрали все наличные деньги, и на следующий же день Куак Ба Ви отправился к председателю крестьянского союза и рассказал ему о своем намерении приобрести вола.

Председателя заинтересовал замысел Куак Ба Ви – пахать землю на одном быке.

Если бы кто другой, а не Куак Ба Ви обещал ему справиться с пахотой на одном быке, он, пожалуй, и не поверил бы. Но Куак Ба Ви можно поверить. Председатель обещал посодействовать Куак Ба Ви в покупке вола, договорился встретиться с ним завтрашним утром на рынке, где продают волов, и тут же разыскал посредника и попросил, чтобы тот помог Куак Ба Ви выбрать быка получше.

На следующее утро, как и было условлено, Куак Ба Ви встретился с председателем крестьянского союза на воловьем рынке. Посредник подвел их к большому сильному быку рыжей масти.

– Ну, как? Нравится? Лучшего на всем рынке не сыщешь!

У вола были круто изогнутые рога, хорошо развитая, мощная шея. Гордый, непокорный, он, словно намереваясь боднуть окружающих его людей, вертел головой и мычал.

– Хорош, хорош! – одобрительно воскликнул председатель крестьянского союза. – Нрав у него, правда, немного беспокойный. Нелегко с ним будет справиться, но для Куак Ба Ви вполне подходящ! – И председатель испытующе взглянул на Куак Ба Ви.

– Вол и должен быть беспокойным, с таким легче работать!

Куак Ба Ви принял из рук посредника вожжи и попытался заставить быка сдвинуться с места. Вол вытянул шею – с явным намерением боднуть Куак Ба Ви. Крепко взявшись за деревянное кольцо, продетое в ноздри вола, Куак Ба Ви сильно потянул его вперед, и бык, подняв голову, покорно последовал за ним. Посредник и председатель крестьянского союза, наблюдавшие за действиями Куак Ба Ви, беспокоились: как бы вол не боднул своего нового хозяина. Увидев, что вол подчинился Куак Ба Ви, они облегченно вздохнули.

– Ха-ха-ха! Узнал, видать, настоящего хозяина! – засмеялся председатель.

Куак Ба Ви, видимо, тоже был доволен быком. Он никогда не покупал волов, но, много лет работая на них, научился разбираться в их достоинствах.

По мнению Куак Ба Ви, вол, прежде всего, должен хорошо, с аппетитом есть. Вол – тягловая сила, и если он ест неохотно, много с ним не наработаешь! Кроме того, вол не должен быть особенно упрямым. С упрямым волом хлопот не оберешься: он плохо слушается хозяина, норовит боднуть людей. Не случайно в народе говорят о некоторых людях: упрям, как вол! И, наконец, вол должен обладать крепким, могучим сложением. Если вол удовлетворяет всем этим статьям – можно быть спокойным: ты не ошибся в покупке! Но недостаточно еще удачно купить вола: нужно уметь хорошо его содержать. Каким бы здоровым и сильным ни был вол, но если его зимой скудно кормить, весной с ним не вспашешь поля! От плохих кормов вол дичает, теряет силу, в работе быстро устает. И, наоборот, если вола откармливать бобами, вперемешку с кукурузой, он становится упитанным, сильным, выносливым.

Куак Ба Ви еще раз обошел вола со всех сторон, оглядел, ощупал его и спросил хозяина о цене. Сошлись на четырех с половиной тысячах вон.

Расплатившись, Куак Ба Ви поблагодарил председателя крестьянского союза.

– Вам есть за что его благодарить, – засмеялся хозяин вола. – Из – за него я прогадал…

– Ничего вы не прогадали: вы удачно продали, а Куак Ба Ви удачно купил.

Куак Ба Ви, подстегивая быка, шел за ним следом, и радость всю дорогу светилась на его угрюмом лице. Вряд ли кто может представить, как велика радость крестьянина, которому впервые удалось купить вола!

– Ирра, ирра! – погонял вола Куак Ба Ви.

Заслышав издалека голос Куак Ба Ви, вся семья высыпала во двор.

– Вот это и есть наш вол? – восхищенно спросила Сун Ок.

На лице Куак Ба Ви появилась довольная улыбка.

– Да, теперь он наш… Ну, как? Хорош?

– Откуда мне знать? Я в них ничего не понимаю… Ой, какой страшный!

Сун Ок смотрела на вола с испугом. Бык нагнул шею и устрашающе вращал большими глазами, словно собираясь боднуть кого-нибудь.

– Что ж в нем страшного? – улыбнулся Куак Ба Ви и прикрикнул на вола. – Ну, ты! Стой смирно!

Вол сразу успокоился.

Куак Ба Ви закурил цыгарку и с вожжами в руках обернулся к Сун Ок.

– Ну, я пошел в Бэлмаыр!

– Да куда же вам торопиться? Пообедайте, а потом пойдете.

– Нет, нет, прежде чем самому пообедать, надо вола накормить. А здесь где ж ему корму найдешь? Ирра, ирра!.. – Куак Ба Ви подстегнул быка и медленно тронулся в путь. Сун Ок молча посмотрела на мужа, потом спросила:

– Когда же вы вернетесь?

– Скоро. На днях.

Спокойной, уверенной поступью шел Куак Ба Ви рядом со своим волом. И казалось: вол и хозяин уже успели крепко сдружиться, привыкнуть друг к другу.

Вот как оно все обернулось: получил Куак Ба Ви землю, обзавелся семьей и даже вола купил. Что ему теперь оставалось? Хорошо обработать землю, снять с полей обильный урожай да привести в порядок дела в деревне, наладить там новую жизнь.

Сун Ок долго стояла на крыльце, провожая взглядом своего мужа до тех пор, пока он не скрылся за поворотом.

Грубоват немножко. Но разве в этом главное?

Сун Ок прошла в комнату и принялась за шитье. Ей хотелось приготовить сюрприз мужу. Она вместе с матерью занялась кройкой, и тихая радость охватила ее: впервые за всю жизнь она шьет одежду мужу! Куак Ба Ви радуется тому, что сумел купить вола, а Сун Ок радуется тому, что шьет для мужа одежду. Как это хорошо! Ее муж будет носить одежду, любовно сшитую ее руками! При одной мысли об этом она чувствовала в груди приятное волненье.

– Хоть и молчалив твой Куак Ба Ви, – не отрываясь от кройки, неожиданно заговорила мать, – но зато сразу видать: человек серьезный, основательный, крепкого характера. Что толку в вертлявых-то мужчинах?

– Все-таки чересчур уж он… ну, такой, словно рассердился на кого-то на всю жизнь, – промолвила как бы про себя Сун Ок и улыбнулась.

– А я тебе вот что скажу: настоящие мужчины много болтать не любят! Тот, кто по-настоящему любит жену, – любит в душе… Он и виду не подаст! Правда, некоторые бездушные женщины считают, что такие мужчины не интересны, – продолжала поучать мать свою дочь, явно намекая, что к бездушным женщинам, пожалуй, и Сун Ок можно отнести. Сун Ок притворилась, будто не поняла намека.

– О каких мужчинах ты говоришь, мама?

– Да вот хоть бы о твоем Куак Ба Ви, – старуха хитро взглянула на дочь и засмеялась, обнажая беззубые десны.

– Мама, да разве кто осуждает его?

– Да нет, это я так… вообще…

Сун Ок тоже рассмеялась: ох, и лукавая же у нее мать!

И вспомнился ей Юн Сан Ер. Как выигрывал скупой на слова Куак Ба Ви рядом с Юн Сан Ером – притворно любезным, развращенным, похотливым! Да, правду говорит мать!

Пожалуй, единственный серьезный недостаток Куак Ба Ви – его неграмотность. Но недостаток этот вполне исправим. Сун Ок вспомнила рассказ Кан Са Гва об угольщике. Ах, если б и она была такая же образованная, как третья дочь богача! Ведь муж ее не нуждался в посторонней помощи: его обучила жена.

И Сун Ок погрузилась в радостные, светлые мысли: будущее рисовалось ей в самых радужных красках!

2

Покончив с пахотой, Куак Ба Ви начал приводить в порядок участок для рассады. Ему помогала вся семья. Пробороновав и обильно унавозив участок, он разровнял землю; земля стала мягкая и рыхлая, словно хорошо вымешенное тесто. Куак Ба Ви руками разламывал комья земли, выдергивал корни прошлогоднего риса.

Потом он распланировал посадку рассады, отдалив ее на некоторое расстояние от границ участка.

– Зачем вы такой большой промежуток оставляете? – с недоуменьем спросила Сун Ок. – Мы всегда до самого пограничного вала сажали рассаду.

– Э, нет, если мы промежутка не оставим, сюда с рисовых плантаций наползут всякие насекомые и повредят рассаду.

– Ах, вот в чем дело! А у нас всегда вплотную сажали!

Куак Ба Ви оставлял промежутки и между картами рассад, чтобы обезопасить от насекомых-вредителей каждую пядь земли.

Распланировав участок, он пустил на него воду и тщательно выверил уровень воды. Воды на участке должно быть столько, чтобы к моменту посева земля не смогла затвердеть.

Ранним утром следующего дня, еще до завтрака, Куак Ба Ви, взвалив на спину мешок с семенами риса, снова отправился на участок. Высеяв семена, он слегка утрамбовал землю, легонько постукав по ней деревянной доской. И семена глубоко вошли в рыхлую, мокрую землю. Теперь ветру не сдвинуть в воде семена и они легко могут укрепиться корнями, уцепиться за землю. Куак Ба Ви пустил на участок воду, которая слегка смочила землю, и загородил его кругом, чтобы семена не замерзли.

Прошло несколько дней, и на поле показались зеленые ростки, тонкие и острые, как иглы.

* * *

Сун Ок предложила мужу заниматься самообразованием, и вот, читая газету перед завтраком, она сообщила ему:

– Первое марта было торжественно отмечено и в Южной Корее.

Куак Ба Ви, собиравшийся идти на работу и натягивавший на себя рабочую одежду, остановил Сун Ок:

– Первое марта? А что это за день такой?

– Как? Разве вы не знаете? В этот день возникло корейское национально-освободительное движение. Наверно, слышали, что первого марта народ организовал по всей стране демонстрации против японцев и с криками «мансе!» выходил на улицы?

– Как же, помню.

– Ну, так вот, слушайте дальше… В этот день в Южной Корее в демонстрациях приняло участие тридцать тысяч человек! Хотя демонстрации и были разогнаны полицией, народ одержал новую крупную победу.

– То-то же!.. Разве волю народа можно сломить?

Газета пестрела сообщениями о том, с каким успехом прошла в Северной Корее земельная реформа; о том, что по призыву Временного народного комитета, политических партий и общественных организаций в различные провинции выехали отряды трудовой помощи, чтобы помочь крестьянам во-время завершить посевную кампанию, не оставить незасеянной ни одной пяди земли.

Сун Ок заранее подбирала в газетах наиболее важные и интересные корреспонденции, чтобы потом ознакомить с ними мужа. Когда времени у них не хватало и Сун Ок не успевала прочесть мужу намеченные материалы, она вкратце пересказывала Куак Ба Ви их содержание. Они договорились в первую очередь изучить внутреннее положение Кореи. Международные вопросы, как наиболее трудные, стояли в их «плане» вторыми. Не прошло и несколько дней, как они успели уже узнать кое-что из жизни родной страны. Порой попадались сложные, непонятные вопросы; тогда Сун Ок обращалась за помощью в женский союз. Если и там толком не могли разъяснить непонятное, она шла к Кан Гюну.

Когда жена закончила чтение, Куак Ба Ви закурил цыгарку и поднялся с места.

– Ну, я пошел.

– И я с вами!

Сун Ок отложила газеты и встала вслед за мужем.

– Вы можете и попозже прийти. Вот управлюсь с севом, тогда и приходите.

– Нет, нет, я с вами пойду! Должна же я научиться работать в поле!

Они вышли из дома вместе.

* * *

Однажды вечером, когда Сун Ок и Куак Ба Ви вместе с Ин Сук сидели дома и читали газету, к ним зашел Кан Гюн.

– Смотрите, кто пришел-то! Заходите, заходите!

Кан Гюн подобрал накидку и присел на кан у входа.

– Ну, как новая жизнь?

– Трудновато приходится, – Куак Ба Ви кивнул на газету. – Вот учусь уму-разуму.

– Что ж, это неплохо!

– Вы же знаете, – сказала Сун Ок, – мы решили учиться; каждый день проводим занятия по самообразованию. Только одним, без помощи, трудно заниматься… Ограничиваемся чтением газет. Иногда я хожу на занятия в женсоюз.

Сун Ок рассказывала о том, как идут у них занятия, и краска смущения выступила у нее на щеках.

– Это хорошо! – одобрительно кивнул Кан Гюн.

– Хоть бы вы помогли нам, братец! Вы, правда, заняты сильно, но один день в неделю могли бы уделить?

– Конечно, могу! Только не день, а вечер.

– Когда же мы начнем? Хорошо бы сегодня и начать!

– Идет! На какую же тему мы проведем первую беседу?

– Да на любую!

Некоторое время Кан Гюн молча попыхивал сигаретой. Потом поднял голову и начал:

– Вы помните, наверно, о чем говорилось на последнем митинге? Земельная реформа, проведенная в Северной Корее, внесла большие изменения не только в жизнь крестьян, но и в жизнь всей страны, всего корейского населения! В прежние времена, в годы японского ига, крестьяне-бедняки были отстранены от участия в решении важных деревенских дел. Они находились в рабской зависимости от власть имущих. Под разными предлогами их заставляли работать на старосту деревни, на старосту квартала. Весной крестьяне заготавливали для них дрова на летний сезон; летом косили траву на удобрения; осенью снова заготовляли дрова – уже на зиму!

– Да, да, так оно и было, – закивал головой Куак Ба Ви.

Старосты деревни (о квартальных уж и говорить не приходится) произвольно вершили всеми деревенскими делами. Поэтому-то так и рвались они к власти. Вспомните-ка, что во время выборов делалось! Каждый тратил на предвыборную кампанию сотни вон: старался привлечь на свою сторону больше людей. Забаллотированных охватывало уныние, а те, кто попадал в старосты, ликовали. Еще бы! Хлебная должность! В деле эксплуатации корейских крестьян старосты были верным орудием в руках японцев. В годы войны за создание так называемой «сферы сопроцветания Великой Азии» японцы, желая втянуть в эту войну корейский народ, делали ставку на своих услужливых лакеев – квартальных и деревенских старост. И это был один из ловких приемов колониальной политики: действовать руками предателей, корейских богачей. Чьи интересы защищали японцы в Корее? Крупных японских заводчиков, лиходеев-помещиков. А наш простой народ – рабочие, крестьяне, служащие – находился на положении рабов, подвергался жесточайшей, безжалостной эксплуатации. Конечно, все прояпонские элементы, все те, кому оккупанты покровительствовали, плясали (и охотно плясали!) под японскую дудочку. Вместе с японскими захватчиками они пили кровь своих соотечественников. Они действовали так, как могут действовать только предатели, враги народа. Эти цепные псы японского империализма все делали для того, чтобы окончательно и навсегда превратить Корею в японскую колонию!

Предателям этим противостоял народ, подлинный патриот родины, создатель всего прекрасного и ценного на нашей земле!

Великий Сталин писал, что в течение целых столетий трудящиеся десятки и сотни раз пытались сбросить со своих плеч эксплуататоров и взять в свои руки собственную судьбу. Но каждый раз подавленные, униженные, они с чувством ненависти, унижения, вражды, отчаяния в груди были вынуждены отступать, не теряя надежды на избавление. Старые оковы заменялись новыми оковами такого же страдания и унижения, как и старые. Цепь рабства оставалась такой же.

Столетиями стонал трудящийся люд Кореи под игом рабства. Одна цепь сменялась другой. Под жестоким гнетом, в условиях жесточайшей эксплуатации, народ трудился, создавал, творил. Как я говорил уже, все, что есть в мире прекрасного и величественного – дело рук трудящихся! Кто построил Великую китайскую стену? Народ. Кем создан замечательный памятник архитектуры и искусства – Секкурам в Кёнчжу? Рабами государства Силла. Все созданное людьми пропитано потом и кровью трудового народа. Источником прогресса, источником движения человечества является труд простых людей мира. Какой же из этого можно сделать вывод? А вот какой. Став хозяином Северной Кореи, взяв власть в свои руки, наш народ осуществил свое законное право, обусловленное всем ходом истории. И в международном плане правда на стороне демократического лагеря, ибо его путь – это единственно правильный путь!

Свои законные права корейский народ завоевал благодаря помощи нашего освободителя – великого Советского Союза. И сейчас при поддержке Страны Советов, под руководством нашего вождя Ким Ир Сена, мы строим подлинно демократическую Корею, строим новую, счастливую жизнь! Материальной основой строительства независимого демократического государства является индустриализация страны и проведение земельной реформы. Не разрешив земельного вопроса, в котором заинтересованы восемь десятых всего населения страны, не ликвидировав арендной системы, не разрушив феодальных устоев в деревне, нельзя двигаться дальше. Без земельной реформы немыслимо было ни демократическое развитие страны, ни достижение ею национальной независимости. Если бы сохранилась арендная система, то, естественно, остались бы и помещики. И, опираясь на эту систему, они непременно выступили бы против демократических преобразований, против строительства независимой Кореи. Ведь представителям имущих классов нужно одно: потуже набить свой карман. И если бы им удалось добиться господства, они все поставили бы на защиту интересов горстки богачей и в конечном счете постарались бы превратить страну в притон оголтелых хищников, беспардонных грабителей народа. За примером недалеко ходить. Посмотрите, что творится сейчас в Южной Корее! Американская военщина с помощью предателей родины, Ли Сын Мана и Ким Сен Су, превратила страну в американскую колонию. Там население изнывает сейчас под еще более жестоким гнетом, чем тот, какой был при японцах.

– Верно! – сказал Куак Ба Ви.

– Чьи интересы защищает клика Ли Сын Мана и ее хозяева – американцы? Классовые интересы как заокеанских, так и местных крупных капиталистов и помещиков, отъявленных реакционеров, оголтелых прояпонцев. Они создали там антинародное, контрреволюционное правительство и из кожи вон лезут, силясь повернуть колесо истории вспять. Не выйдет! Ход истории изменить невозможно! Лисынмановцы сами копают себе могилу. Они увеличивают свои и без того многочисленные преступления. А час возмездия недалек. Близится день объединения Кореи!

Помолчав немного, Кан Гюн спросил своих слушателей:

– Может, что непонятно было в моих словах? Не стесняйтесь, спрашивайте!

Внимательно слушавшие Кан Гюна «ученики» уселись посвободнее. Куак Ба Ви некоторое время колебался, не решаясь задать вопрос, но, наконец, осмелев, спросил:

– А я вот все-таки никак в толк не возьму: что же это такое «демократия»?..

– Если говорить просто, демократия – это власть народа. Раньше Кореей правили капиталисты и помещики. Они угнетали и эксплуатировали народ, заправляли делами страны как им вздумается. Такие порядки существуют во многих странах и сейчас. Только в Советском Союзе и странах народной демократии власть принадлежит народу. Провозгласив Северную Корею свободной, независимой республикой, и корейский народ начал строить новую жизнь – одинаково счастливую, одинаково зажиточную для всех трудящихся. В этом и заключается суть демократии.

– Понятно. А то думать-то мы то же самое думаем, а вот так точно нам никто еще не объяснял.

– Нужно почаще проводить такие беседы, тогда быстро всему научитесь! Учеба – дело необходимое, насущное! Вы должны не только хорошо обрабатывать землю, снимать с полей богатый урожай, но и уметь разбираться в задачах демократического строительства страны. Таким должен быть новый крестьянин новой Кореи!

– Спасибо вам, товарищ Кан Гюн. Полезный был разговор.

– Что вы, Куак Ба Ви! Благодарить меня не за, что… Как только улучу свободный часок, я к вам снова зайду. А вы тоже не теряйте времени даром: занимайтесь в кружках, организованных крестьянским и женским союзами.

Попрощавшись с хозяевами, Кан Гюн ушел.

3

На следующий день Куак Ба Ви пошел в Бэлмаыр посмотреть на рассаду. Еще вчера тоненькие зеленые ростки радовали его глаз. Почему же сегодня ему кажется, будто за ночь участок чем-то изменился. Словно там украли что-то…

Куак Ба Ви сажал рассаду рядом с участком Пак Чем Ди. Он попросил старика присматривать за всходами. Впрочем, Пак Чем Ди и не нужно было просить об этом: он без всякого напоминания, заходя на свой участок, следил бы за тем, есть ли вода на участке соседа. Куак Ба Ви верил в добропорядочность старика. Пак Чем Ди не мог умышленно спустить воду. Кто же тогда выпустил воду с участка? Во всем этом крылось что-то подозрительное.

Не понимая, как все это могло случиться, Куак Ба Ви решил в первую очередь сходить к старику и расспросить его обо всем.

Пак Чем Ди был занят плетением соломенных башмаков.

– А, это ты, Куак Ба Ви! Здорово, здорово. Заходи, присаживайся!

Он пододвинулся, уступая место Куак Ба Ви, и, не дожидаясь расспросов, сожалеюще зачмокал губами:

– Видал, какая оказия произошла? Мне так неудобно перед тобой… Какая-то сволочь открыла в прошлую ночь на твоем участке проход воды, а я не уследил… Твое счастье, что ночь была не особенно холодной. А то вся рассада померзла бы.

– Значит, когда ты утром проверял участок, воды на нем уже не было?

– Точно! Хорошо помню, что вчера вечером я закрыл проход воды, а ночью кто-то открыл его. И у кого это только могла рука на такую подлость подняться!

В голосе старика слышалось искреннее возмущение. Куак Ба Ви с минуту сидел молча. Потом, словно догадавшись о чем-то, покачал головой:

– Понятно! Это дело рук тех, кому поперек горла хорошая жизнь других.

– Ну, допустим, есть такие люди. Однако как это можно: пробраться на чужой участок, спустить воду, чтобы погубить рассаду, от которой зависит весь будущий урожай! Так может поступить только последний негодяй. В старину в наших краях подобных подлостей не было. Это оккупанты сделали людей такими подлыми. Ведь иные готовы горло друг другу перегрызть!.. Я все же думаю, что больше этого не повторится.

Пак Чем Ди чувствовал себя глубоко виноватым перед Куак Ба Ви; взгляд его был грустным, извиняющимся…

– Кто его знает! – пожал плечами Куак Ба Ви. – Хозяин участка далеко. Вот злые люди этим и пользуются.

– Не беспокойся, сосед, я теперь глаз не спущу с твоего участка.

– Очень прошу тебя, Пак Чем Ди, ты уж постарайся. Я понимаю: трудновато тебе будет. Так ты между делом приглядывай.

– Какие тут могут быть просьбы, сосед! Я сам понимаю. Раз такое дело случилось, нужно ухо востро держать.

Через несколько дней Куак Ба Ви подкармливал рассаду. Он вернулся домой усталым, но заснуть не мог. Среди ночи он поднялся с постели и торопливо оделся. Сун Ок недоумевающе взглянула на мужа.

– Куда это вы собрались в такую глубокую ночь?

– Надо в Бэлмаыр сходить. На участок с рассадой. Сегодня удобрил землю. Боюсь, как бы снова тот человек не пришел.

По вечерам за участком приглядывал Пак Чем Ди. Куак Ба Ви решил нагрянуть на участок ночью и просидеть там до утра.

– Как вы в такую темь пойдете? Посмотрите, даже месяца нет.

– Ничего, Бэлмаыр совсем рядом: упадешь – носом достанешь!

– И вам не страшно ночью идти? А вдруг звери встретятся? Что вы тогда делать будете?

– Вот хорошо, если бы зверь попался! Тогда бы мы вдоволь мяса наелись. А то вы, наверно, соскучились по мясу!

Куак Ба Ви усмехнулся. Он положил в карман спички и табак и, зайдя под навес, выбрал дубинку поувесистее. Сун Ок никак не могла побороть тревоги. Провожая мужа до ворот, она говорила:

– Все-таки будьте осторожней.

– Не беспокойтесь, женушка. Идите-ка спать!

Перейдя через мост, расположенный к югу от рынка, Куак Ба Ви зашагал в сторону перевала. Ему частенько приходилось шагать по ночам, и он никогда не опасался ни воров, ни зверей, будучи уверен в своей силе. И хотя издавна ходили здесь слухи, что на этом перевале рыщут тигры и однажды люди, возвращавшиеся ночью с рынка, чуть не попали им в лапы, Куак Ба Ви не чувствовал страха.

Резкий, пронизывающий ветер холодил виски. На перевале Куак Ба Ви замедлил шаг, закурил цыгарку. Он постарался добраться до участка как можно незаметней. Прокравшись к участку, Куак Ба Ви скрылся в зарослях и присел на край канавы.

Мертвую ночную тишину, опустившуюся на горную деревеньку, нарушила первая перекличка петухов. Скоро петухи запоют второй раз… Ночь на исходе…

Куак Ба Ви немного вздремнул. Вдруг сквозь сои он услышал чьи-то шаги.

Он сразу проснулся. Осторожно раздвинул заросли: к участку воровато пробирался человек в белой одежде. Вот он сделал еще несколько шагов… Наклонился… Послышалось шумное журчание воды, побежавшей с участка… В ту же минуту Куак Ба Ви спрыгнул вниз и крикнул громовым голосом:

– Эй, кто тут?

– Ах, матушка моя родная!

Человек, открывший проход воды, с испуганным воплем упал навзничь. Куак Ба Ви цепко схватил его за плечи. Взглянув в лицо преступника, он оторопел: перед ним была мать Сун И.

* * *

Мать Сун И была поймана с поличным. И поймал ее не кто иной, как сам Куак Ба Ви! Ей теперь не отвертеться.

Что же толкнуло ее на преступление? Ларчик открывался просто. Мать Сун И затаила злобу на Куак Ба Ви за то, что новые земли распределяли по хозяйствам, исходя из количества работников, участвовавших в поднятии целины. И семья Сун И оказалась, по ее мнению, обойденной: ее не отличили, не выделили, дали земли не больше, чем другим!

Но только ли из-за этого пошла она на черное дело? Не был ли замешан здесь кто-нибудь другой?

Как-то мать Сун И отправилась к Ко Бен Сану с намерением попросить у него семян позднего картофеля. В другое время прижимистый помещик наверняка отказал бы ей. Но на этот раз он почему-то встретил ее с радостью и охотно отпустил семенного картофеля.

Матери Сун И было хорошо известно, что Ко Бен Сан люто ненавидит Куак Ба Ви. И она решила использовать эту ненависть в своих целях и с помощью Ко Бен Сана насолить Куак Ба Ви. Ко Бен Сан, в свою очередь, знал, что мать Сун И неприязненно относится к бывшему батраку, и решил, что ему выгодно привлечь ее на свою сторону.

Ненависть к Куак Ба Ви сблизила их, и они поняли друг друга без слов.

Ко Бен Сан до того раздобрился, что, кроме картофеля, принес матери Сун И мешочек отборных семян чумизы. При этом он как бы невзначай спросил:

– А что, Куак Ба Ви до сих пор у вас живет?

– Нет, что вы! Он уже давно от нас ушел! Ох, не могу я спокойно видеть этого босяка! Все во мне так и клокочет, как услышу о нем! Недаром говорят: забыла лягушка, что еще вчера она была всего-навсего головастиком! Кто он такой, спрашивается, этот Куак Ба Ви? Давно ли этот бездомный бобыль в нищенских лохмотьях щеголял? А теперь нос задрал, зазнается! Получил ломоть земли и думает, что, кроме него, и на свете никого нет! Его, бродягу, и власти поддерживают, от этого он с каждым днем все нахальней становится. И Сун Ок из-за выгоды за него замуж вышла… Он приглашал нас на свадьбу, но мы, конечно, отказались: нечего нам там делать. Как бы ни проголодался человек, но идти на свадьбу голодранца – только себя срамить!

Мать Сун И, опередив Ко Бен Сана, так ретиво разносила Куак Ба Ви, что помещик диву дался: впервые довелось ему услышать по адресу своего врага такую отборную ругань. Он весь так и сиял от удовольствия.

Проворно вскочив на ноги, Ко Бен Сан, переваливаясь всем телом, сбегал в сарайчик и притащил матери Сун И еще мешочек семян чумизы.

– Святую правду говорите! – умильно улыбался он. – Вы ведь знаете, сколько лет эта сволочь у нас в доме жила! Мы его и кормили, и поили, и одевали. А он, бессовестный, прибрал к рукам хозяйскую землю. Ну, ладно, это он еще может на земельную реформу свалить. А с поднятием целины как получилось? Исстари в нашей деревне водой большого канала распоряжались хозяева. А он взял да прорыл новый канал! Не посоветовавшись со старейшими, уважаемыми людьми, организовал поднятие целины. Никогда не бывало такого своеволия. И слов не хватит рассказать, сколько зла причинило нам его неслыханное нахальство! Хотел бы я знать, на что он только надеется! На силу свою? Бояться-то его, конечно, побаиваются. Помните тот день, когда они к так называемой работе приступили? Ведь никто словом не обмолвился, никто против него голоса не поднял! А все почему? Силы его боятся. Но силен вол, да не царствовать ему… Я по-хорошему пытался образумить его. А из селян никто даже ухом не повел, не поддержал меня. И дело обернулось так, что мы с сыном еле ноги унесли… Показалось мне, что идут люди из волости, вот мы и ушли оттуда. И вообще не хотелось мне с ним связываться. Грязь ведь обходят не потому, что боятся ее, а чтобы не запачкаться… Да народ-то глуп, разве он это понимает?

Ко Бен Сан с пеной у рта поносил Куак Ба Ви и односельчан, а мать Сун И слушала да поддакивала:

– Когда в горах тигра нет, и заяц царем может быть! Ха-ха-ха!

Ко Бен Сана особенно злило то, что работы по поднятию целины закончились успешно. Он был из тех, кто плохо чувствовал себя даже тогда, когда землю приобретали самые близкие ему люди. Внутри у него все горело от злости и зависти. Он бил себя в грудь, неистовствовал и злобно сетовал на то, что голь, подобная Куак Ба Ви, которую раньше и за людей не считали, сумела объединиться и, не посоветовавшись с ним, Ко Бен Саном, превратила болото в рисовые поля. Но это была бессильная злоба – изменить он ничего не мог!