355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ли Ги Ен » Земля » Текст книги (страница 2)
Земля
  • Текст добавлен: 12 октября 2016, 01:11

Текст книги "Земля"


Автор книги: Ли Ги Ен



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)

Каждый год в половодье горный поток приносил на низину ил и песок и пядь за пядью покрывал ими землю. Но помещики смотрели на это равнодушно, как на далекий пожар.

А Куак Ба Ви думал и думал о том, как бы превратить этот заброшенный пустырь в плодородное поле. Ведь если бы удалось перекрыть плотиной русло, то, право, какие чудесные плантации получили бы его односельчане! Потом окружить низину дамбой. А по дамбе и на берегах реки посадить деревья… Тогда не пришлось бы горевать о вырубленном лесе! Так Куак Ба Ви пришел к мысли о создании вокруг деревни полезащитной полосы.

Погруженный в размышления, Куак Ба Ви не заметил человека, идущего ему навстречу. Лишь когда человек приблизился к нему вплотную, Куак Ба Ви узнал Кан Гюна, сына Кан Са Гва. Куак Ба Ви опустил дрова на землю.

– Здравствуйте, уважаемый Кан!

– Здравствуйте, Куак Ба Ви! – Кан Гюн приветливо улыбнулся, протянув Куак Ба Ви руку. – Дрова продавать идете?

Кан Гюну в эти дни не сиделось на месте; он ходил из деревни в деревню: нужно было как следует подготовить посевную кампанию.

Обут Кан Гюн был в крепкие рабочие башмаки; ноги плотно облегали гетры; в руке он держал небольшой портфель, Кан Гюн положил портфель на обочину дороги, достал из кармана портсигар.

– Как к севу готовитесь? Думаю, в этом году вы снимете неплохой урожай…

– Я тоже так думаю. Но надо же как-нибудь до урожая продержаться: вот я и ношу дрова на рынок. Выручу денег – куплю что-нибудь из продуктов. – Куак Ба Ви устало улыбнулся.

– Ясно! Огонек у вас найдется?

Кан Гюн присел и предложил Куак Ба Ви сигарету. Куак Ба Ви сел рядом с Кан Гюном, положил сигарету на колени, вытащил кресало, высек огонь и дал прикурить Кан Гюну.

– Вам надо бы семьей обзавестись. Одному хозяйство вести нелегко. Так ведь? – сказал Кан Гюн.

– Так-то оно так… Да сейчас некогда об этом думать. О другом моя забота… Помните, вы как-то раз о болоте говорили? Вот хорошо бы поднять его, под рис приспособить…

– Ах, вот вы о чем!.. Дельная идея! Я все время занят был, не успел изучить хорошенько этот вопрос… А как вы думаете, при подаче воды на поля помех не будет?

Куак Ба Ви удивленно и вместе с тем одобрительно взглянул на Кан Гюна. Ему понравилось, что Кан Гюн так живо подхватил его мысль.

– Какие же тут могут быть помехи?.. Наверху соорудим плотину; через деревню, с юга, проведем канал. Местность здесь низкая, вода свободно пойдет на поля.

– Верно, Куак Ба Ви. Все это действительно так. Но потребуется людская сила – и немалая…

– Ну, это не страшно, справимся, народ поддержит! – уверенно проговорил Куак Ба Ви. – Вот только помещики запротестуют, а то хоть сейчас приступай к делу!

– Какие же это помещики?..

– Ко Бен Сан и Тю Тхэ Ро. Заранее можно угадать, что они скажут: новый канал рыть нельзя, потому что вода течет в их каналы и только они могут распоряжаться ею.

– Как бы не так! Это совершенно их не касается. Дело только в том заключается, можно ли превратить это болото в рисовые плантации и увеличить количество зерна, собираемого вашими крестьянами? Пойдет ли сюда вода из канала?

– В этом и сомневаться нечего! – горячо воскликнул Куак Ба Ви. – Прошу вас: будет свободное время – пойдемте вместе со мной, осмотрим местность… Тогда вы сами во всем убедитесь.

– Отлично! В ближайшие же дни сходим. Правда, сейчас еще трудно сказать, выйдет ли что из этого. Но похвально, очень похвально, что вы первый из всех над этим задумались. Ну, извините, что задержал вас!

Кан Гюн поднялся с земли. Куак Ба Ви крепко пожал протянутую ему руку и сказал смущенно:

– Хвалить меня не за что. У таких крестьян, как я, только и заботы, чтобы побольше земли под рис получить, урожай увеличить. Сами знаете: местность здесь гористая, земли, пригодной для посевов, мало.

– Что ж, если есть такая возможность, постарайтесь поднять целину и снять в этом году урожай побогаче… А теперь торопитесь: вам еще дрова продать нужно. Желаю успеха!

– Спасибо. Доброго вам пути!

3

В тот день, когда в Бэлмаыре был организован сельский народный комитет, в деревню пришел Кан Гюн. Он объяснил крестьянам, как нужно вести собрание, рассказал им о значении земельной реформы.

В президиум были избраны и бедняки и середняки. Но больше всех привлекал внимание собравшихся Куак Ба Ви. И неудивительно: ведь совсем недавно он был бесправным батраком! Впрочем, и для остальных было непривычно сидеть в президиуме, на виду у всех. Они смущенно поглядывали друг на друга, украдкой посматривали в зал и озадаченно улыбались. Видя это, односельчане подбадривающе пересмеивались.

– Поглядите-ка на нашего Куак Ба Ви! Он сегодня на седьмом небе! – вдруг воскликнул кто-то из сидящих в зале. Все весело рассмеялись. Этот добродушный смех, шутливые реплики свидетельствовали о том, как радостна для крестьян теплая, сердечная обстановка, в которой они очутились впервые в своей жизни.

Земельная реформа воодушевила крестьян. Перед ними раскрылись широкие горизонты – они могли строить теперь новую, прекрасную жизнь: И в деревнях появились новые, беспокойные люди – первые побеги нового. И среди них – Куак Ба Ви. Долго бездомным бобылем скитался он по белу свету. Но получив земельный участок, Куак Ба Ви стал заботиться не о себе одном. Его волновала судьба всех односельчан, он только и думал о том, как болотную равнину превратить в плодородное поле.

После разговора с Куак Ба Ви, Кан Гюн – в который уж раз! – задумался над тем, что несет крестьянам народная власть. Это были радостные размышления. Он обогнул деревню и направился к плотине, сооруженной в верховьях реки Апкан. Ему хотелось самому убедиться в том, выполним ли план, предложенный Куак Ба Ви.

* * *

В своей деревне Куак Ба Ви слыл силачом. Но даже и ему с трудом давался подъем на перевал. У Куак Ба Ви вся спина вспотела. Крупные капли пота выступили на лбу. Уже наступила ранняя весна. Хотя попрежнему дул холодный, до костей пронизывающий ветер, все же чувствовалось, что зима на исходе.

В Южной Корее пахота сейчас, наверное, в самом разгаре. А здесь не тронулся еще лед на реке Апкан, и на вершине горы Сансанбон белеет снег. Но видно было, что весна близка, хоть и слабы признаки ее приближения. На склоне оврага, обращенном к солнцу, чуть зазеленела, наливаясь соками, трава…

Взобравшись на перевал, Куак Ба Ви снял с плеч дрова, достал кривую трубку и, набив ее табаком, с наслаждением выпустил клуб сизого дыма. К спине, взмокшей от пота, прокралась прохлада. Куак Ба Ви распахнул верхнюю блузу – пусть обвевает холодком его разгоряченное тело! Захотелось пить, и он отправился к знакомому роднику; там из щелей горных утесов текла ключевая вода, и Куак Ба Ви жадно припал к ней губами… Эх, до чего ж свежа!

Перевал не особенно высок, но с него открывался вид на всю окрестность. Меньше чем в пяти ли[3]3
  Ли – немного более 500 метров.


[Закрыть]
от перевала находится рынок. Сейчас до него, казалось, рукой подать… Чуть поодаль от рынка расположен волостной центр. Поселок огибала небольшая речка. Видны были только отдельные дома – остальную часть поселка закрывал высящийся перед ним холм Ансан.

Куак Ба Ви снова взвалил на спину свою тяжелую ношу. Ноша его была обычно вдвое больше, чем у других. И на этот раз он нагрузил на себя целую гору дров! Человека за ними совсем не было видно: казалось, дрова сами движутся по дороге.

Дрова Куак Ба Ви славились на всем рынке. Вязанку он приносил большую и цену назначал сравнительно высокую. Но люди покупали у него охотно: знали, что потом с лихвой окупятся их затраты – хорошие это были дрова!

Хоть груз и был тяжел, Куак Ба Ви за все десять ли отдохнул лишь раз. От перевала до рынка он шел без передышки.

На рынке уже собрались продавцы дров. Их диге[4]4
  Диге – специальное приспособление для переноски груза на спине.


[Закрыть]
были расставлены в один ряд. Знакомые из окрестных деревень встретили Куак Ба Ви веселыми возгласами:

– Эгей, Куак, дрова пришел продавать?

– А вы уж тут как тут? – Куак Ба Ви положил свою огромную охапку рядом с другими.

– Дров в этом краю – хоть отбавляй. Кругом леса, и хозяйки часто сами ходят за дровами. На рынке – это товар неходкий, разве что зимой торговля идет побойчее. Дрова здесь дешевле, чем в большом городе; даже такая вязанка, как у Куак Ба Ви, стоит не так уж много.

Куак Ба Ви, с каким-то сожалением взглянув на свое диге, почесал в затылке и огорченно пробормотал:

– Нет, одной торговлей дровами, видно, не проживешь. Ни один покупатель не заглядывает. Э-эх!..

– Да ты же только сейчас пришел! – улыбнулся молодой продавец дров Чен Сек. – А мы давно уж здесь сидим сложа руки и ждем у моря погоды…

В это время к торгующим дровами подошла девочка лет пятнадцати. Все взоры устремились на нее, и в каждом светилась просьба: у меня купи!..

Девочка указала рукой на самую большую вязанку.

– Чьи это дрова?

– Мои! – с плохо скрываемой радостью ответил Куак Ба Ви и шагнул навстречу девочке.

– Несите их к нам.

Куак Ба Ви был немало озадачен тем, что девочка взяла дрова, даже не справившись о их цене.

– А сколько заплатите?

– Сколько стоят дрова, столько и заплатим! – засмеялась девочка.

– Дом-то твой далеко отсюда?

– Да нет, совсем рядом.

Ответы девочки успокоили Куак Ба Ви, и он последовал за покупательницей. Настроение у него было чудесное. Еще бы! На рынок пришел последним, а дрова продал первым! Когда Куак Ба Ви с девочкой подошел к ее дому, он увидел женщину, возившуюся на огороде перед домом. Женщина сажала овощи.

– Тетя, я купила дрова!

Женщина с усердием вскапывала грядки и, видимо, вся была поглощена работой. Неподалеку от нее стояла корзиночка с семенами. Услышав голос девочки, женщина поняла голову, положила на грядку мотыгу и направилась навстречу пришедшим. Она была среднего роста, не очень полная, с добрым открытым взглядом. И в фигуре ее, и в лице было что-то привлекательное. Куак Ба Ви она показалась даже красивой.

Испытующе взглянув на Куак Ба Ви, женщина спросила:

– Сколько же вы просите за дрова?

– Пятьдесят вон[5]5
  Вона – корейская денежная единица.


[Закрыть]
. Думаю, с меня этого хватит! – ответил Куак Ба Ви, не снимая диге.

– Пятьдесят вон? Хорошо. Сбросьте, пожалуйста, дрова во дворе.

Она отряхнула с рук землю и зашагала впереди Куак Ба Ви во двор.

– Заходите сюда!

Куак Ба Ви вслед за женщиной и девочкой вошел во двор. Он сложил дрова возле кухни. Женщина вынесла ему из дома пять бумажек по десять вон.

– Может быть, отдохнете немного?

Получив деньги, Куак Ба Ви хотел сейчас же уйти, но дружеское приглашение хозяйки остановило его.

– Спасибо!..

Он присел на землю рядом со своим диге и собрался было закурить, но женщина вновь приветливо обратилась к нему:

– Зайдите лучше сюда, на террасу.

– Что вы! Мне и тут хорошо.

Набивая свою кривую трубку, Куак Ба Ви спросил:

– Уже овощи сажаете?

– Да, хотелось бы посадить немного ранних овощей.

– И хлеб сеете?

– Сею немного – на участке за домом.

Женщина не была похожа на крестьянку. То, что она возилась с овощами, еще можно было понять; но узнав, что она и хлеб сеет, Куак Ба Ви удивился.

Построенный в виде буквы «Г», покрытый черепицей дом был прочный, добротный. В доме чисто, уютно… И чистота эта, и добротность многое говорили о характере хозяйки. Если бы это была праздная, избалованная деньгами и положением женщина, Куак Ба Ви, может быть, сразу ушел бы отсюда. Но ее слова о том, что она занимается земледелием, расположили его в пользу женщины.

– Где вы живете? – спросила хозяйка.

– Я-то? Я живу за перевалом, в деревне Бэлмаыр.

Куак Ба Ви вытряхнул из трубки табак, постучал ею о каменный фундамент дома и поднялся.

– В Бэлмаыре?.. А правду ли говорят, будто в вашей деревне какой-то батрак получил землю? Есть у вас такой человек?

Женщина тоже встала; она вопросительно смотрела на Куак Ба Ви и весело улыбалась.

В дни земельной реформы о Куак Ба Ви говорила вся волость. Слыханное ли дело; батрак, последний человек в деревне, получил землю, стал самостоятельным хозяином! Слухи об этом дошли и до женщины, купившей у Куак Ба Ви дрова, и ее немало удивило событие, происшедшее в Бэлмаыре. Когда она узнала, что ее собеседник из Бэлмаыра, ей захотелось расспросить его обо всем поподробнее.

– Это правда, живет у нас такой человек. Всю жизнь батрачил он на чужих людей… Зовут его Куак Ба Ви.

– Да, да, – прервала его женщина, – кажется, именно так его называли: Куак Ба Ви… Говорят, он одинок, работал батраком; участок ему выделили из земли его хозяина. Так ведь?

– Да, есть такой человек… – Куак Ба Ви украдкой следил за выражением лица хозяйки. Вот ведь штука какая: оказывается, есть на белом свете люди, которые интересуются судьбой безвестного батрака. Куак Ба Ви не понимал, почему женщина так пытливо расспрашивает его, но был тронут ее участием.

Лишь обиды да унижения приходилось ему выносить до сих пор. Даже деревенские мальчишки, завидя Куак Ба Ви, показывали на него пальцами и кричали: «Вон идет Куак Ба Ви», – бесцеремонно называя его по имени[6]6
  По корейскому обычаю, старших нельзя называть по имени.


[Закрыть]
. А раз уж дети так относились к нему, то чего же было ждать от взрослых? От тех, кто имел свой угол и был мало-мальски обеспечен?

Но Куак Ба Ви не роптал, не жаловался и не заискивал ни перед кем. Лишения он переносил молча. А если видел, что кто-нибудь испытывает нужду, первым шел на помощь.

Вот и теперь: он представил, как трудно приходится женщине, растившей и хлебные злаки, и овощи, и решил, что следует помочь ей.

– Что вы сажаете? Может, помочь вам немного? – И, не дожидаясь ответа, Куак Ба Ви вышел со двора.

– Ну, что вы, не нужно! Кое-какую мелочь хотела посадить, – улыбнувшись, сказала хозяйка и пошла вслед за ним.

Положив диге около изгороди, Куак Ба Ви направился в огород. Дом стоял в конце тупика, и приусадебный участок был довольно обширный, почти в целое денбо[7]7
  Денбо – 0,95 гектара.


[Закрыть]
. Здесь можно сажать не только овощи. Почва плодородная: жирный, добротный чернозем. На участке перед домом было вскопано немного земли для посадки ранних овощей. В корзиночке, стоявшей меж грядок, лежали бумажные мешочки с семенами лука, редьки, салата; из-под мешочков виднелись зерна фасоли и кукурузы. Приход Куак Ба Ви прервал работу женщины как раз в то время, когда она начала разделывать грядки.

– Хорошая у вас земля. Вы сюда хотели сажать все эти семена?

– Да начала уж было…

– Так. Ну, я принимаюсь за грядки. Девочка, есть у вас лопата?

Девочка вопросительно взглянула на тетку, не зная, что ей делать.

– Да не нужно… Я сама как-нибудь справлюсь, – все еще стесняясь, отговаривала Куак Ба Ви женщина.

Но Куак Ба Ви настаивал на своем, и Ин Сук – так звали девочку – пришлось сбегать за лопатой.

– Землю возделывать – дело не легкое, – сказал Куак Ба Ви. – Сколько приложишь труда, столько и урожая получишь!

Когда девочка принесла лопату, Куак Ба Ви, поплевав на ладони, начал вскапывать грядки шириной в целый аршин. Движения его были размашисты, он легко продвигался вперед. Женщине земля казалась твердой и упрямой, как глина: она быстро натерла мозоли на руках. А под лопатой Куак Ба Ви земля словно мягче стала и легко поддавалась лопате, входившей в землю, как нож в масло. Хозяйка и ее племянница стояли в стороне, молча наблюдая за работой Куак Ба Ви и дивясь его ловкости и силе.

– Если сюда картошку посадите, богатый урожай будет! Советую побольше посадить картошки.

– Я так и хотела…

– А сдобрить землю навозом да подбавить сюда минеральных удобрений – и можно получить десять с лишним семов[8]8
  Сем – 160 килограммов.


[Закрыть]
картошки.

– Неужели такой участок столько может дать?

– Если хорошо удобрить, можно снять больше. Кто гонится только за тем, чтобы площадь расширить, тот не настоящий земледелец! Ведь земля обманывать не умеет. Проведешь одну прополку – она тебя одним урожаем одарит, а два раза прополешь – урожай куда богаче будет! Не так ли?

– Это-то, конечно, так.

Не прошло и получаса, а Куак Ба Ви вскопал уже грядок пять. Грядки были прямые, ровные – любо смотреть! Куак Ба Ви работал быстро, но ничуть не устал и вскапывал землю с прежней легкостью. В глубине души женщина восхищалась этим рослым, налитым здоровьем, сильным крестьянином. Она и за целый день не сумела бы сделать столько, сколько он сделал в какие-то полчаса. Да, нужно быть таким, как он, чтобы обрабатывать землю! А она, как ребенок, только вид делает, что работает. Стыдно и подумать об этом…

– Ну, хватит, – остановила она Куак Ба Ви, – отдохните. Пришли дрова продавать, а сами наработались досыта. Передохнете, пообедаете у нас, а потом уж и пойдете по своим делам.

– Нет, не до отдыха мне: спешу. – Куак Ба Ви, отряхнув руки, вышел с огорода.

– Подождите хоть немного – я сейчас обед приготовлю!

Женщине неудобно было ни с чем отпускать человека, который так много сделал для нее.

– Меня там, в деревне, работа ждет! – Куак Ба Ви перекинул за спину пустое диге.

– Тогда хоть покурите у нас, Ин Сук, принеси-ка табак, который мы по карточкам получили! Он там, на полке.

– Сейчас, тетя! – Ин Сук проворно вбежала в дом.

– Не стоит хлопот, хозяйка! У меня свой табак есть… – Куак Ба Ви снова опустил диге на землю и вынул из-за пазухи кисет с табаком.

4

Раскурив трубку, Куак Ба Ви опустился возле диге на землю и возобновил прерванный разговор.

– Так вот, хозяюшка, вы спрашивали меня о Куак Ба Ви, который живет в Бэлмаыре?

– Да, меня эта история заинтересовала. – Сун Ок вопросительно взглянула на Куак Ба Ви.

– А ведь я и есть Куак Ба Ви! – и он широко улыбнулся.

– Что вы говорите! Неужели это правда? – воскликнула она с удивлением.

– Да, я тот самый батрак.

– Я вас совсем другим представляла! – Сун Ок от растерянности не знала, что и сказать. Ее выручила Ин Сук, которая вернулась из дому с пачкой табаку, упакованного в белую бумагу.

– Вот, – сказала Сун Ок, – закурите-ка из этой пачки… А может, все-таки зашли бы к нам в дом?

О Куак Ба Ви она знала только понаслышке. Но неожиданно увидев его, она почему-то несказанно обрадовалась этой встрече и долго не могла успокоиться.

– Я к вам случайно забрел, дрова продать. Вижу вас впервые. И кажется мне, нелегко вам обрабатывать землю… Не женское это дело!

Почувствовав во рту горечь от табака, Куак Ба Ви сплюнул.

– Да я уж года три с землей вожусь… За это время узнала, какая это работа. Занятие не из легких. И я бы могла взяться за дело не хуже людей, да сил не хватает. Тяжелую работу не могу выполнять. Мужчина – он бы справился… Надо бы рисом заняться. Тоже, конечно, трудно – особенно, пока с рассадой не управишься. Зато потом легче… Куда легче, чем на суходольном поле! И урожай соберешь богаче.

– Ваша правда. Суходольное поле пропалывать тяжело. А прополоть его не раз, и не два нужно…

– Да ведь и поливной рис в прополке нуждается… Я вот смотрела: не умеют у нас рис полоть. Там, где издавна занимаются рисоводством, поля мотыгами пропалывают. А здесь – просто руками…

– И это верно. Я решил с этого года мотыгой пользоваться. Поливным рисоводством у нас мало занимаются, дело это развито слабо. Ведь для рисового поля чем глубже вспашка, тем лучше… Когда пропалываете рис, глубже рыхлите почву, у самых корней. Тогда удобрения лучше усвоятся. На разрыхленной земле стебли вырастут хорошие, крепкие. А у нас – взмутят воду на поле и дальше идут. Откуда же урожая ждать?

Собеседники разговаривали оживленно, с увлечением. Может, потому, что глубокий смысл таило в себе слово «земля». А может быть, за словами о земле скрывались и иные волновавшие обоих чувства.

– Все это так, – вздохнула Сун Ок. – Вы правы, трудно одной со всем управляться. Понадобится тебе, к примеру, вола нанять. И оплатить я его могу, как нужно, и кормить не хуже других. А не сразу наймешь. Трудно в городе с людьми договариваться. А все почему? Потому что женщина… – Сун Ок грустно усмехнулась. Она с неожиданной для себя доверчивостью изливала душу перед незнакомым человеком, с горечью жаловалась ему на трудности своей жизни, и – удивительное дело! – на душе у нее от этого становилось легче. – Глупые мы, не умеем ничего… не знаем, как поступать, что делать.

Куак Ба Ви, слушая Сун Ок, сочувственно кивал головой.

– Думаю, коль решишь по-настоящему заняться земледелием, – продолжала Сун Ок, – то надо свой плуг иметь, своего вола. Тогда не придется перед людьми унижаться. Может, теленка купить да выходить его? – Сун Ок улыбнулась.

– А почему бы и нет? Как только решите это сделать – дайте мне знать; я вам помогу.

– Что вы… Если бы мы в одной деревне жили… А так… Я ведь обо всем этом так, к слову сказала.

– Да не думайте, что вы меня хоть чуть стесните! Для такого дела у меня всегда время найдется.

– Спасибо на добром слове…

– Ну, пора идти. Отдохнул достаточно. Спасибо…

– Это я вас должна благодарить за работу. Табак-то не забудьте захватить. Не могу ж я вас ни с чем отпустить. Будете мимо идти – заходите…

– Спасибо. Табак-то есть у меня.

– Ну, я очень прошу… Возьмите…

Сун Ок просила так настойчиво, что Куак Ба Ви ничего не оставалось, как взять табак и положить его в карман блузы.

– Счастливо вам оставаться! Извините за беспокойство.

– Что вы, какое же тут беспокойство?

Куак Ба Ви вскинул диге на спину и вышел со двора.

А Сун Ок долго еще стояла, задумчиво глядя ему вслед.

– Тетя, как он работал-то хорошо! – раздался звонкий голос Ин Сук.

– Да, девочка… Он хорошо работал…

Сун Ок находилась словно в забытьи, и в голосе ее слышалась грусть, когда она отвечала племяннице.

– Как хорошо было бы, если б такой человек жил у нас!

– Да, – рассеянно отозвалась Сун Ок. Мысли ее витали сейчас где-то далеко.

– Но почему он совсем не смеется? Один раз только засмеялся… И то чудно как-то… Он на вола похож, правда? – Ин Сук весело захохотала, припомнив, какое серьезное, угрюмое лицо было у их гостя. Сун Ок метнула на девочку сердитый взгляд.

– Ну что ты болтаешь? Разве можно так говорить о взрослых? Давай-ка лучше посадим семена поскорее и – домой. Бабушка уж проголодалась, наверно.

– Да… – упавшим голосом сказала Ин Сук. Она опустила голову, всю ее веселость как рукой сняло. Они пришли на огород.

– Ты сажай вокруг грядок кукурузу и фасоль, а я высажу овощи. Ой, а грабли-то мы с тобой забыли захватить!

– Я сейчас принесу! – Ин Сук вприпрыжку побежала за граблями.

Сун Ок ступила на землю между грядками, вскопанными Куак Ба Ви. Она смотрела на грядки, а перед глазами у нее стоял образ Куак Ба Ви, только что с такой легкостью работавшего на ее огороде. Прежде она собиралась кое-как разбросать семена. А теперь, когда Куак Ба Ви – человек, о котором она столько наслышалась, – вскопал ей такие чудесные грядки, Сун Ок не хотелось уже сажать овощи как попало. Приятно было вложить в его труд долю своего труда. Вот мужа бы ей такого – доброго, сильного! Как радостно, как легко было бы обрабатывать с ним вдвоем землю, какой счастливой жизнью зажили бы они! Поймав себя на этой мысли, Сун Ок покраснела…

Ин Сук принесла грабли. Вынув из корзинки и передав Сун Ок пакетики с семенами, она привязала корзинку к своему поясу и начала высеивать вокруг грядок фасоль и кукурузу.

Сун Ок сажала в грядки семена ранних овощей, засыпала их землей и разравнивала землю – словно причесывала ее граблями.

Время незаметно подошло к полудню. Возвещая приближение обеденного часа, за оградой самозабвенно прокричал петух.

Погода была пасмурная. Налетал порывами холодный, сырой ветер. С рынка еще доносился шум: скрипели, тарахтели на выбоинах запряженные волами подводы; скрипу их вторили чьи-то восклицания, возбужденные выкрики.

Улица, в конце которой находился дом Сун Ок, вела прямо к реке. По обеим сторонам были расположены ларьки и магазины, а дальше беспорядочно разбросаны дома; одни были покрыты железом и черепицей, а другие – соломой и выглядели как деревенские избы. Каждый дом имел небольшой приусадебный участок.

Волостной центр, о котором идет речь, нельзя было назвать ни деревней, ни городом. Он был чем-то средним между ними: городом, похожим на деревню, или деревней, похожей на город.

За городком высилась гора, густо поросшая лесом. Городок огибала маленькая речка. И в какое время ни взглянешь на этот городок, на гору, на речку – всегда откроешь новую, необъяснимую прелесть в здешнем своеобразном, пейзаже.

Когда корзинка с пакетиками опустела, раздалось завывание сирены, оповестившей горожан о том, что настал час обеда.

– Уже двенадцать, – сказала Сун Ок, разгибая спину. – Ну, хватит. Пойдем домой.

Прихватив с собой лопату и грабли, Сун Ок и ее племянница направились в дом. Через минуту Ин Сук показалась в дверях с глиняным кувшином на голове: девочка пошла за водой.

5

Куак Ба Ви родился в семье бедного крестьянина. Рано лишившись отца, он и его сестренка росли, окруженные посильными заботами матери, единственной кормилицы семьи.

Когда еще был жив отец, он взял в аренду плохонький участок земли, и семье удавалось кое-как сводить концы с концами. После смерти отца крохотное хозяйство совсем развалилось. Тяжким бременем легли на плечи овдовевшей женщины увеличивающиеся с годами проценты ростовщикам, налоги, расходы на покупку удобрений; плечи ее согнулись под этим бременем. Продав ветхий чиби, она с трудом смогла расплатиться с долгами. А потом отняли у них и землю: как же, мол, вы будете ее обрабатывать, если вам даже жить негде? Суров для бедняка закон жизни: коль нет у тебя ничего, ложись и помирай.

Конца не было видно заботам да горестям вдовы: нужно кормить и одевать детей, искать пристанища. После долгих мытарств семья пристроилась, наконец, в чужом сарайчике. Куак Ба Ви было тогда всего тринадцать лет, а ему уже пришлось взяться за работу: он стал прислуживать в доме хозяйки, у которой они жили. Мать с десятилетней дочерью стирали чужое белье, мололи зерно, гнули спины на рисовых плантациях, весной ходили за намулем[9]9
  Намуль – дикорастущие травы, употребляемые корейцами в пищу.


[Закрыть]
. Так вот и перебивались со дня на день. Всех лишений, которые выпали на их долю, и не перечесть! Голод у них был столь же частым гостем, как у богачей – рисовая каша… Об одежде и говорить нечего: круглый год ходили они в лохмотьях. Зимой обходились без верхней одежды, одеваясь в рубище из холста. И летом тот же грубый холст покрывал их плечи. Бедняк и нищета – побратимы…

Вдова часто и горестно думала: «Хоть бы поскорей сын подрос да нанялся в платные батраки – все бы принес в семью немного денег!»

Порой она приходила в отчаяние; бывали у нее такие минуты, когда она просила бога забрать к себе ее душу; часто причитала, жалуясь на судьбу:

– Если уж пришел срок отцу вашему помереть, так пускай бы хоть ваш старший брат в живых остался! Ему бы сейчас тридцать лет было! А они вас, сиротинок, оставили на руках у матери, а сами умерли… Горе мое горькое!

Женщина осыпала мертвых упреками, а слезы текли и текли по ее ввалившимся щекам. Маленькому Куак Ба Ви становилось жалко мать, и он, как мог, утешал ее:

– Не надо так говорить, матушка… Скоро я вырасту большой, а вы будете жить в покое и довольстве.

Рожденный в бедности, выросший в бедности, еще в детстве успевший принять на себя жестокие удары немилосердной судьбы, Куак Ба Ви твердо решил пробить себе путь к счастью.

Но два года работы Куак Ба Ви на чужих людей ничего не принесли его семье. Правда, теперь он стал получать хоть немного денег. Но если в семье кто-нибудь заболевал, нужно было платить за лекарство, иногда приходилось покупать хоть немного крупы, – и так почти весь годовой заработок Куак Ба Ви исчезал бесследно в несколько дней. Куак Ба Ви снова залезал в долги…

На четвертом году тяжелой, голодной жизни Куак Ба Ви надумал бросить батрачество и попытать счастья, взяв в аренду участок земли для посевов. О жилье и думать пока не приходилось: не такая уж большая беда, что они живут в чужом сарайчике.

В шестнадцать лет Куак Ба Ви выглядел сильным, крепкого сложения юношей и в любой работе не уступал взрослому. Крестьянскую работу он с детства знал хорошо; здесь не было ничего, с чем бы он не справился.

Но никто не хотел сдавать землю в аренду сыну вдовы, жившему вместе с сестрой и матерью под чужим кровом. И не потому, что земли было мало.

Рисовые плантации здесь арендовали крестьяне и из чужих деревень, жившие за десять ли отсюда. Лучшими, плодороднейшими участками владели те, кто возделывал поля руками батраков. Много хорошей земли имела вся местная чиновничья свора: волостные писари, чиновники уездной управы, полицейские.

Землю нагло захватывали японские сельскохозяйственные компании и крупные помещики, прожигавшие доходы в столице. А крестьяне утрачивали и без того жалкие остатки самостоятельности и попадали в кабалу к богачам.

Потому и было так трудно Куак Ба Ви получить клочок земли в аренду, хотя селяне знали его как хорошего работника.

Сосед Куак Ба Ви, писарь Пак, сам арендовавший большой земельный участок, воспользовался удобным случаем и предложил часть арендованной им земли Куак Ба Ви. За это тот должен был отдавать писарю более половины своего урожая. У Пака был такой вид, словно он шел на огромную жертву для Куак Ба Ви, хотя в выгоде оставался только Пак: никто не хотел арендовать его землю за такую высокую плату. Другие землевладельцы, определяя урожай в десять семов, запрашивали за такой участок не больше пяти, но хитрый писарь назначил плату в семь семов, уверяя что Куак Ба Ви может снять с его участка три урожая в год, то есть не менее четырнадцати семов. Но Куак Ба Ви не мог снять с участка больше десяти семов, и, таким образом, у него после расплаты с писарем осталось бы всего около трех семов риса. «Трехкратного урожая» в четырнадцать семов он не мог вырастить при всем желании: этого не удавалось даже самым умелым и опытным рисоводам.

Куак Ба Ви понимал, что его безбожно обкрадывают, но ничего другого, как взять на кабальных условиях участок земли, ему не оставалось. Ведь ему никто не дал бы в долг ни зернышка риса. Таков удел многих безземельных крестьян: арендуя землю, попадать в кабалу, в липкую паутину долгов… У Куак Ба Ви иного выхода не было.

Полный решимости выжать из земли все, что можно, и, приложив все силы, добиться «трехкратного урожая», он надеялся выйти победителем из этой неравной борьбы с нищетой. «Посмотрим еще, чья возьмет!» – утешал он себя.

С ранней весны Куак Ба Ви начал готовиться к севу. Вставал на рассвете и до завтрака собирал в деревне навоз. За навозом ходил он даже в город, дважды в день вышагивая по двадцать ли. В дальних горах он собирал дрова и продавал в городе. Делал из соломы мешки и веревки, чтобы и их сбыть потом за гроши. Куак Ба Ви брался за любую работу, если она сулила хоть какой-нибудь заработок.

Мать и сестра старались помочь ему, чем могли. Так втроем и трудились они день-деньской, надрывая силы, сдирая ногти на руках и ногах, как сказано в корейской поговорке.

Настал день сева. Почва на участке Куак Ба Ви удобрена была куда лучше, чем у других. Всей семьей выравнивали они рассаду, заботливо ухаживали за ней, чтобы потом бережно высадить ее в землю. Другие пропалывали свои участки по два, по три раза, а семья Куак Ба Ви провела четыре прополки.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю