Текст книги "Мертвые бабочки (ЛП)"
Автор книги: Лейси Хайтауэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
10
ШД
Я была обречена на такую жизнь. В детстве наркотики и алкоголь были обычным делом. Это и странные мужчины, которые приходили и уходили из спальни моей матери в любое время дня и ночи. Ночи были ужасны, но дни были почти невыносимыми, когда ты была ребенком, живущим в кишащей тараканами дыре с матерью-шлюхой-наркоманкой, которая постоянно напоминала, какая ты никчемная и что она не чувствовала ничего, кроме отвращения каждый раз, когда смотрела на тебя и жалела, что ты вообще родилась.
В пятнадцать лет, после нескольких часов насмешек и издевательств, когда со мной разговаривали как с каким-то апокалиптическим зомби, я украла сто баксов из бумажника одного из маминых, как она их называла, кавалеров. Затем запихала вторую пару джинсов, поношенную синюю футболку и две пары носков в пакет из Walmart и покинула квартиру, которую никогда не считала домом.
Сказать, что я была напугана, выйдя в большой город практически без денег, без теплой одежды, без места, куда можно было пойти, и слишком молода, чтобы быть самостоятельной, – все равно что сказать, что дождь падает с неба. Но чуть больше полугода спустя я уже не была тем испуганным ребенком, а скорее отчаявшимся подростком, которому оставалось всего несколько месяцев до того, чтобы понять, насколько сложной на самом деле является взрослая жизнь.
Уставшая, устраиваюсь в кресле с бутылкой воды, холодной пиццей и пультом дистанционного управления. В вечерних новостях сообщают об очередной смерти, вызванной передозировкой наркотиками. Пока ведущий программы новостей беседует с адвокатом семьи покойного, который заявляет, что они планируют опросить всех, кого смогут найти, кто имел какие-либо контакты с жертвой в прошлом, в нижней части экрана мелькает фотография молодой девушки.
– Черт, – провожу ладонью по лбу. Я знаю эту девушку. Она была далеко не такой святой, какой ее выставляют. Она любила пустить по вене. Утверждала, что это помогает ей сбросить вес с бедер, а ее матери – успокоиться.
Какой, черт возьми, позор.
Даллас – центр распространения наркотиков. Наркоманы здесь повсюду: от богатых бездельников, жаждущих получить дополнительный заряд бодрости, до тусовщиков, желающих хорошо провести время, и наркоманов, которые не могут без дозы. Дилерство – большой бизнес и еще большие деньги. Сейчас у меня есть еда на столе и дополнительные деньги на банковском счете, но такой образ жизни, черт возьми, не лишен недостатков.
11
Кинли
– Сегодня чаевые текут рекой, – Чарли смотрит на заполненную банку для чаевых и ставит поднос с пустыми стаканами в маленькую раковину.
– Знаю, правда? – ноги ноют, я пытаюсь улыбнуться и прислоняюсь к барной стойке, чтобы минутку передохнуть, и вдруг вспоминаю, что у меня есть еще пятьсот долларов, которые можно могу положить на мамину кредитную карту. Дополнительные деньги все изменят, но, тем не менее, я испытываю сильные смешанные эмоции.
– Что случилось сегодня, Кин? Ты какая-то тихая. Все в порядке?
– Все хорошо. Просто дурацкие гормоны.
– Не смотри, но ты знаешь, кто только что вошел. И его взгляд прикован к твоей заднице.
– Дерьмо. Он, наверное, теперь меня презирает, – имею в виду Ларри, и при мысли о встрече с ним в таком настроении чувствую себя так, будто мне врезали по горлу. Ненавижу тот факт, что я, возможно, испортила нашу дружбу.
– Судя по тому, как он тебя только что разглядывал, я в этом сильно сомневаюсь. Удачи.
Чувствую себя дерьмово из-за того, как отреагировала в нашу последнюю встречу, но страх в груди быстро проходит, когда вижу широкую улыбку на его лице. Склонив голову и быстро постукивая пальцами по телефону, Ларри выглядит счастливым. Черт, даже воодушевленным.
– Ну, кто-то сегодня выглядит бодрым. Выиграл Power Ball?
– Не совсем, – отвечает он с улыбкой, – но я не жалуюсь.
После того как он рассказывает мне, что встретил женщину, которая ему действительно нравится, я даю ему пять и возвращаюсь в бар за разливным пивом и лимонами. Надеюсь, он нашел ту самую женщину. Он был бы отличной добычей для любой удачливой сучки.
Еще три часа я работаю без устали, и время пролетает незаметно. Из-за двух неожиданных автобусов со студентами колледжа, проезжающих мимо нас на летнюю экскурсию, у нас слишком много народу, и у меня почти не остается времени на болтовню с Ларри или кем-то еще, не связанную с крылышками, начос, алкоголем или энергичными подростками. К тому времени, как заканчиваю работу и еду домой, я голодна, устала как собака и жажду принять горячий душ и поваляться в пижаме. Разогрев пирог с индейкой и посыпав его черным перцем, беру бутылку воды и ноутбук, чтобы разобраться с парой счетов. Сначала оплачиваю счета за электричество и кабельное, затем делаю то же самое для мамы. После захожу на Yahoo и открываю электронную почту. Уведомления от электрической и кабельной компаний оказываются первыми в ящике, и после того, как вижу, что оплата произведена, удаляю оба письма, затем прокручиваю вниз то, что в основном является мусором, пока не вижу письмо от LKK Corporation, компании, которая управляет онлайн-арендой моего жилого комплекса.
Черт, неужели арендная плата за прошлый месяц не прошла?
С момента получения этого уведомления и в течение следующих одиннадцати месяцев ваш договор аренды действителен. Никаких других платежей не требуется.
Никаких других платежей не требуется. Эти пять слов задевают за живое.
Сначала моя машина, теперь это?
– Что, черт возьми, происходит? – потрясенная, смотрю на электронное письмо, мысленно подсчитывая, сколько лишних денег окажется на моем банковском счете – по сути, дополнительная зарплата. Вот уже второй раз этот загадочный человек поражает своим поступком, который изменит мою жизнь к лучшему. Но почему? И это не то, чего я хочу. Все в этом напоминает о власти, контроле, зависимости, и всем, чем я не являюсь.
Уже поздно. Я устала. Тело требует отдыха. И хотя мне следовало бы готовиться ко сну, я тянусь за телефоном. Шансы на то, что она ответит, пятьдесят на пятьдесят, но все равно рискую.
Больше, чем когда-либо, мне нужен совет сестры.
Кери не успевает вставить и слова, как я уже рассказываю о машине и письме от LKK.
– Это сумасшествие, он съехал с катушек. Мне не нужны его деньги! Я сама могу оплатить свои расходы! Что мне делать?
– Сестренка, подумай хорошенько. Ты знаешь, что делать. Позвони этому мужчине и поблагодари за то, что он оплатил твой долг. А еще лучше, поблагодари за то, что он изменил твою чертову жизнь. Никакой аренды. Никаких платежей за машину. Задумайся об этом на минуту. Черт возьми, поспи, если это поможет. А завтра позвони ему и предложи приготовить что-нибудь вкусненькое за его щедрость.
– Нет, Кери. Я не могу.
– Конечно, можешь. Я имею в виду... худшее, что может случиться, – он скажет «нет». Но я готова поспорить на жизнь своих собак, что он тебе не откажет.
Скажет «нет». Вот что меня беспокоит.
– По крайней мере, на этот раз ты не ставишь на кон свою любимую секс-игрушку. Это небольшое утешение.
Естественно, Кери считает, что я должна обхаживать Дерека. Она всегда была стервой. Пять лет назад она встретила Брента в клубе в центре города в канун Нового года. Несмотря на то, что у них обоих были свидания с другими людьми, она наблюдала за ним и ждала, пока он уйдет в туалет, чтобы сделать свой шаг. С тех пор они не разлей вода.
В этом плане мы с ней полные противоположности.
– Я по-прежнему считаю, что это бессмысленно. Это исчисляется тысячами долларов. Ты понимаешь, что это значит? Через несколько месяцев я смогу полностью закрыть долг по маминой кредитке.
– Именно. Что подтверждает мои слова. Этот мужчина не просто хочет перепихнуться по-быстрому. Он что-то чувствует к тебе.
– Как? Он даже не знает меня, – разрываюсь между волнением, призраком надежды и страхом разочарования. Но это безнадежно. Я не могу изменить своих чувств.
Меня влечет к этому мужчине.
– Что за хуета, Кинли. Ты знаешь как. Ты красивая и заботливая. Умная и сильная, у тебя интуиция как у золотой волшебной палочки. Проглоти свою гордость на пять секунд и используй талант, данный Богом. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что здесь происходит.
Меряю шагами комнату, сердце бешено колотится.
– Сейчас мне просто нужно принять душ и поспать. Голова идет кругом как у Линды Блэр из «Экзорциста».
– Хорошо. Отдохни немного. Но позвони ему завтра. Ты многим ему обязана. Как и самой себе.
– Ладно. Дерьмо, Кери. Я позвоню ему. И соглашусь с тем, что он оплатил мою аренду. Пока что! Но можешь поставить свою маленькую хорошую попку на то, что как только я приведу мамины финансы в порядок, буду экономить каждую копейку. А потом появлюсь с мешком, полным наличных, и вывалю его прямо посреди одного из его драгоценных демонстрационных залов. Я не была и никогда не буду чьей-то благотворительной организацией.
Кери вздыхает: – Если это то, что тебе нужно. Черт, я бы не стала, но знаю, какая ты и как важно для тебя сохранять железную уверенность в себе.
– Прости, что позвонила так поздно, сестренка. Мне просто нужно было поговорить. Но мне пора спать. У меня уже нет сил.
Мы отключаемся, и я плюхаюсь на диван, погруженная в глубокую задумчивость, слушая, как Ангус бормочет что-то неразборчивое. Еще больше запутавшись, смотрю то на птичью клетку, то на стену, то снова на клетку. Что Дерек хочет от меня? Прощения за прошлое, которое он так и не признал? Похвалы за то, что избавил от долгов одинокую женщину?
Одноразовый секс на лужайке, несмотря на то, что Кери считает это чем-то большим?
И почему при мысли о том, что это всего лишь на раз, желудок сворачивается в узел?
Я все еще чувствую запах его одеколона, ощущаю его дыхание на своей шее. Все еще вижу блеск в его глазах, когда он назвал меня красивой.
Ты так чертовски красива. Так чертовски соблазнительна.
Воображение разыгралось. Думаю об этом глубоком голосе, шепчущем слова мне на ухо.
О губах, спускающихся по моей шее.
О языке, скользящем между бедер.
– Господи, Кинли. Просто остановись! – вскакиваю с дивана, хватаю простыню и накрываю Ангуса на ночь, а затем так же быстро отбрасываю ее обратно. – К черту, Ангус. Давай сделаем то, что у меня получается лучше всего, когда нервничаю. Давай проглотим чертову уйму калорий, прежде чем я сделаю одну из самых безумных вещей, которую когда-либо делала.
Приняв решение, отправляюсь на кухню и беру несколько яблочных закусок и пинту вишневого Garcia. Наполнив кормушку лакомствами, делаю два долгих глубоких вдоха, съедаю неприлично огромную ложку мороженого и достаю телефон.
– Ладно, Ангус. Пан или пропал. Пожелай мне удачи, приятель.
Как сказала Кери, это всего лишь приглашение на ужин, а не предложение руки и сердца. Даже если он ответит «черт, нет», мир продолжит вращаться, солнце – всходить, а птицы – щебетать.
Нахожу номер Дерека в журнале звонков, нажимаю кнопку «отправить сообщение» и приглашаю его на ужин во вторник вечером. Затем, с учащенным пульсом и мешаниной эмоций в голове, смотрю на телефон, кажется, проходит целая вечность... и это очевидный ответ на мое предложение.
Дерек
– Разве я дерьмовый человек, раз никогда не хочу жениться? – Далтон поднимает гитару и наигрывает мелодию, которую не узнаю.
– Ты бисексуал, бро. Это не делает тебя дерьмом. Ты лучший чувак, которого я когда-либо знал. Жаль, что Бог наградил меня большим членом и более красивым лицом.
– Ты полон дерьма, Дерек. Снимай трусы. Я собираюсь испортить тебе этот чертов день.
Ухмыляюсь и качаю головой: – В этой комнате есть только один человек, у которого будет испорчен день. Не думай, что это буду я, жеребец.
Веселое выражение лица Далтона сменяется суровым: – Иногда меня гложет чувство вины. Оно не дает мне спать по ночам. Может, мне нужна терапия.
Запрокидываю голову в приступе смеха: – Терапия тебя не изменит, чувак. Если только ты не попросишь кого-нибудь сделать лоботомию или еще какую-нибудь хрень с мозгом, – серьезно смотрю на брата. – Прими себя таким, какой ты есть, Далтон. Будь счастлив тем, кто ты есть. Когда твоя совесть навязывает тебе чувство вины, скажи ей, чтобы она заткнулась нахрен.
У каждого человека есть ощущение правильности, неправильности или чего-то среднего. Вудро Вильсон однажды сказал: «Если собака не подойдет к вам, посмотрев вам в лицо, вы должны пойти домой и проверить свою совесть». Вопрос в том, как это сделать? С помощью молитвы? Поста? Воздержания? Спасет ли меня обращение к Богу или истинное покаяние? Принесет ли мне вечное прощение плач о своих грехах?
Неуверенность бурлит во мне, пока смотрю на вращающиеся лопасти потолочного вентилятора и борюсь с желанием ответить на ее сообщение.
Подумываю приготовить ужин во вторник вечером. Присоединишься ко мне?
Не могу выбросить эти слова из головы. Не могу выбросить ее из головы, мое желание обладать этой женщиной – чистое безумие. Всю свою сознательную жизнь я был сосредоточен на семье, бизнесе и личном долге. Да, я трахал красивых женщин, изысканных женщин, и даже не одну за раз. Но это совсем другое. Черт, это больше, чем просто другое. Это экстремально. Это за гранью разумного. Я хочу, чтобы она была обнажена, чтобы ее тело было открытым, жаждущим и готовым к моим потребностям. Хочу попробовать ее на вкус, почувствовать, как твердеет клитор под моими губами, хочу ласкать ее языком, пока у нее на глазах не выступят слезы разочарования, и она не начнет умолять меня о большем. А потом хочу ее трахать всеми возможными способами, чтобы это маленькое тельце болело и изнывало несколько дней подряд. Но она бросает вызов тому, кто я являюсь, и той ответственности, которая лежит на мне. Господи, я убил шесть человек. Допрашивал, унижал и калечил.
И я убью снова.
Более того, есть еще кое-что, что оставляет странный привкус во рту. Что-то не так. Я почти уверен в этом. Жуткая фамильярность в выражениях, черты лица, уникальный зеленый цвет глаз. Все это не может быть просто плодом моего воображения. Как кто-то однажды сказал, если ты чувствуешь, что что-то не так, значит, так оно и есть.
Что-то не так. Нутром чувствую.
Может, это шутливое предостережение большого человека на небесах, чье существование проклинаю с той ужасной ночи? Может, моя совесть, убеждающая в том, что не имею права вмешиваться? А может, что-то столь же простое, как грустное напоминание о том, что прошло уже больше месяца с тех пор, как мой член в последний раз был внутри женщины?
Блядь, это беспокойство – не более чем усталость. Христос – всего лишь смехотворная фантазия, которой наплевать на мои мысли, а у убийц нет совести. И как бы я ни пытался это отрицать, эта красивая брюнетка пробралась мне под кожу.
С твердеющим членом в боксерах и воспоминаниями об ее сладком аромате, доводящими меня до безумия, пялюсь в потолок в темноте ночи еще несколько ужасно мучительных минут. Ударив по подушке раз, затем два, наконец, сдаюсь. Уснуть все равно не получится. Натягиваю спортивные штаны, прикрывая ноющий стояк, и отправляюсь на кухню, где готовлю крепкий кофе, включаю ноутбук и захожу в браузер... в даркнет.
Остаток ночи обещает быть долгим.
Смотрю на фотографию Джилл Маккарди... семнадцать лет... капитан волейбольной команды... отличница... признана самой успешной... безжизненное тело найдено в багажнике ее машины... смерть от передозировки порошкообразного героина.
Маркос Гилберт... тридцать восемь лет... последние десять лет то и дело попадал в тюрьму... торговец героином и метамфетамином... любит молоденьких девушек... однажды похвастался, что порезал человека от горла до пояса за двадцать пять долларов.
Полчаса спустя расхаживаю по комнате, чертовски взвинченный, в голове бушует темная ярость, смешанная с бесконечным хаосом.
Немного кокса еще никому не повредило... не умирай из-за меня, Далтон... блаженны скорбящие, ибо они будут утешены.
Еще одна жизнь потрачена впустую. Еще один никчемный наркоторговец, заслуживающий любой участи, которая ему уготована.
Больше смертей. Больше несправедливости. Больше обид.
Горе терзает меня изнутри мучительными копьями агонии, вонзаясь в сердце. Я не слышу ничего, кроме голоса Далтона. Не вижу ничего, кроме его остекленевших глаз и безжизненного тела.
– Блядь. Полный пиздец!
Швыряю полную чашку кофе в стену, тело сотрясается от этой невыносимой мучительной боли, как будто мои конечности отрывают от тела или делают ампутацию без всякого обезболивания. В моем жалком мире образовалась дыра, и света нет. Я должен был защитить его и обращать больше внимания на все молчаливые предупреждения. Будь я проклят за то, что отказался пойти с ним в ту ночь. Будь я проклят на всю чертову жизнь за эгоизм. Будь я проклят... абсолютно за все. Удушливые рыдания подступают к горлу, а боль – жгучая, мучительная боль – разливается по крови.
Если бы не отец, то я бы пустил пулю себе в голову.
Смотрю на стену, на струйки кофе, стекающие по краске.
– Если ты существуешь, Боже, тогда почему он должен был умереть? Если ты такой любящий, такой заботливый и такой, мать твою, хороший, тогда почему, черт возьми? – слезы пропитывают кончики пальцев, и судорожные всхлипы подскакивают к шее, когда закрываю лицо ладонями и падаю на твердый, холодный пол. Адская агония сжигает меня изнутри, словно зверь с острыми когтями, который борется и вырывается на свободу из темных недр земли. – Мне так жаль, Далтон. Прости меня, мама. Я был эгоистичным ублюдком. Это я должен был умереть.
Ни подтверждения, ни какого-либо знака. Только слезы, воспоминания о плачущей маме, о каменном лице отца, об угрюмом лице Дэмиена, о чертовом гробе, опускающемся в холодную темную землю и о том, как мама, в конце концов, умирает... от чистого, неразделимого, непоправимого горя.
– Я люблю тебя, Далтон. Я люблю тебя, мама. Я умру, доказывая это вам обоим.
От ощущения, что сквозь меня проходит теплая тень, волосы на затылке встают дыбом, и я вскакиваю. На дрожащих ногах иду в комнату для гостей, достаю колонку Bluetooth и включаю музыку погромче. Громче. Потом еще громче. Заглушая голоса в голове и игнорируя жуткое ощущение, что за мной кто-то наблюдает.
Десять минут спустя, когда из динамиков доносится Slipknot, выдыхаю, верхняя часть моего тела напрягается и дрожит, когда снова поднимаю штангу. Снова. Снова. Пот катится по шее, раскаленное жжение усиливается в бицепсах и трицепсах, а член продолжает твердеть, чертовски сильно требуя разрядки, что это почти невыносимо. Стискиваю зубы, сердце бешено колотится, и я вижу ее вишневые губы, слышу женственный голос, чувствую слабый аромат кокоса и ванили и ощущаю сладость возбуждения. Боже, помоги мне, я хочу Кинли Хант. Хочу с тех пор, как впервые увидел в автосалоне. Но это неосуществимо. Неосуществимо, еб твою мать.
Из меня вырывается горловой стон, и я опускаю штангу, напрягая пресс и толкаясь бедрами раз, потом еще раз, чертовски желая оказаться внутри Кинли Хант. Запускаю руку в треники, обхватываю рукой тяжелый член, сжимаю до боли и кончаю на себя, представляя, как моя сперма попадает ей на лицо, между сисек, вытекает из ее пизды, задницы или из обоих мест сразу.
– Нахуй эту жизнь! Нахуй меня! Нахуй абсолютно все!
12
Кинли
Утро начинается именно так, как я предпочитаю, – в бешеном темпе, без времени на размышления о чем-то, не относящемся к работе. Мне нужно не только просмотреть шесть анкет, прежде чем попытаюсь разыскать свидетелей по новому делу о пропаже человека, но и получить три отчета с полиграфа, а также полдюжины счетов – написанных от руки, – которые Клейтон хотел бы отправить по почте сегодня.
Так и знала.
Попытка расшифровать каракули Клейтона не должна отличаться от других попыток. Видит Бог, я делаю это достаточно часто. Но сегодня меня просто передергивает. Качаю головой, глядя на записи первой проверки, и раздражение сжимает грудь, когда вижу все эти пометки.
Джонатан рассказал, что у него был роман в 1994? 1997? – не могу разобрать его почерк, поэтому читаю дальше, чтобы узнать, не упоминается ли этот год чуть ниже. Он боролся с тревожностью и низким уровнем тестостерона. Начал лечение и стал агрессивным. Объяснил, что пользовался услугами проституток и принимал Prozac. И проститутки, и Prozac написаны через дробную черту. Он ожидает, что я узнаю, какое слово правильное? Ни то, ни другое?
К черту все это.
Стиснув зубы и смахивая слезы, не могу решить, хочу ли я что-нибудь бросить, разорвать его неразборчивые каракули в клочья или просто сослаться больной, пойти домой, забраться в постель с хорошей книгой и влюбиться в лихого альфа-самца. Настроение сущее дерьмо. Я напряжена и раздражена, расстроена и беспокойна. Нахожусь в таком состоянии уже несколько дней и, кажется, не могу от этого избавиться. Чувствую себя эмоциональной развалиной.
Откладываю в сторону отчет с полиграфа Джонатана Хилла и открываю файл со счетами Клейтона, когда мое внимание привлекает запах кофе.
– Доброе утро, Стройняшка. Как жизнь? – Марк проходит через приемную в мой маленький кабинет с большой чашкой темного жареного кофе без сахара и сливок из магазина 7-11.
– Хорошо, наверное. Кофе этим утром пахнет вкусно и крепко.
– Ты выглядишь уставшей. Не ложилась, потому что трахалась прошлой ночью?
– Вряд ли, – отвечаю серьезно.
– Ну, а почему бы, черт возьми, и нет?
После еще нескольких подколов в мою сторону, я открываюсь, щебеча как раненая птичка, о том, что Дерек проигнорировал мое приглашение на ужин.
Марк прищуривается: – Нахуй этого парня, Стройняшка. Он не стоит и грязи на твоих ботинках. Кроме того, Джош из офиса Грега Грейсона все еще неравнодушен к тебе. Позволь ему пригласить тебя в какое-нибудь приятное место, чтобы отвлечься. Это же не значит, что ты должна выходить за него замуж.
– Уф... – при упоминании Джоша Чендлера хмурюсь, мне почти хочется, чтобы этот парень мне нравился. Он достаточно симпатичный и блестящий судебный адвокат. И милый. Но милый как парень из хора. Не из тех милых, кто впечатывает женщину в стену. Боже, что со мной не так? Почему я не могу остановиться на ком-то вроде Джоша? Или Ларри? Отличные карьеристы, приятные на вид, вероятно, из тех, кто относится к женщине как члену британской королевской семьи. Но кого я пытаюсь обмануть? Меня не привлекают мужчины типа Джона Боя, и я не хочу довольствоваться тем, что есть. С другой стороны, какой мужчина мне нужен? Еще несколько дней назад я и думать не могла о каких-либо отношениях.
– Дело в том, Марк, что этот парень погасил мой кредит за машину. А вчера вечером я получила письмо, в котором говорилось, что моя аренда оплачена до окончания договора. И все же у него даже не хватило вежливости ответить на приглашение на ужин?
– Подожди! Я правильно понял? Этот человек заплатил за твою квартиру?
– Ну, кто-то же заплатил. Полагаю, что он.
– Черт, – Марк почесывает подбородок, затем делает еще один глоток кофе, – не знаю, что и сказать, Стройняшка. Если хочешь знать мое честное мнение, просто скажи.
– Ты же знаешь, что хочу.
– Ладно, во-первых, если ты сможешь освободиться сегодня пораньше, пойди и приведи себя в порядок. Затем надушись вкусными духами, возьми бутылку вина и появись на пороге этого клоуна. Верный способ добиться ответа.
– Не знаю, смогу ли это сделать. Я уже выставила себя дурой, и не хочу показаться отчаявшейся женщиной, которой он, очевидно, меня считает. Уверена, что он и так получает достаточно внимания.
– Подозреваю, что да, но мужчины уважают женщин, делающих первый шаг. И ты не будешь выглядеть отчаявшейся. Не думаю, что у тебя получится, даже если ты попытаешься. А теперь иди и постучи в его дверь. Спроси, не хочет ли он выпить бокал вина. И если он не будет заинтересован, держи свою чертову голову высоко поднятой и уходи.
На несколько минут мы оба замолкаем. Марк смотрит на экран телефона, а я перекладываю бумаги на столе, поражаясь тому, что он только что произнес почти те же слова, что и моя сестра.
– Знаешь что? – говорю, доставая из стола новую коробочку «Тик Так», – ты совершенно прав. Полагаю, все хорошо, что хорошо кончается и все такое.
– Вот об этом я и говорю, – Марк игриво похлопывает меня по плечу, а затем меняет тему. Следующие несколько минут мы обсуждаем это новое дело, потом ему звонят, и он устраивается на диванчике в приемной.
Кери Смит – пропавший двадцатидевятилетний белый мужчина родом из Плано, штат Техас. Его родители подозревают, что их пропавший сын был втянут в преступную деятельность, поскольку снимал дом с двумя спальнями в старом районе, о котором я слышала, но никогда не посещала. По словам родителей, он сильно злоупотреблял наркотиками, в основном обезболивающими рецептурными таблетками, марихуаной и черной героиновой смолой. Перед исчезновением он попросил денег, чтобы расплатиться со своим поставщиком, который, по его словам, угрожал убить не только его, но и его семью. Они отказались. После того как зацепки закончились, расследование было закрыто, а затем помещено в архив как еще одно нераскрытое уголовное дело. Марк и Дженис Смит владеют несколькими магазинами химчистки в Метроплексе и его окрестностях. Они богаты – очень богаты – и, по словам адвоката, не оставляют попыток выяснить, что случилось с их единственным сыном.
Шансы на то, что они обретут покой, невелики.
Пропускаю обед и трачу добрых два часа, изучая справочники и собирая необходимую информацию, чтобы завтра обзвонить и уговорить пару, а то и больше свидетелей провести очное, либо телефонное интервью. Когда веки тяжелеют настолько, что все вокруг становится расплывчатым, а мысли затуманиваются, откладываю дело в сторону и решаю взять его с собой домой. Если будет время, сделаю пару телефонных звонков, прежде чем приму душ, переоденусь и совершу еще одну унизительную ошибку, в которой замешан Дерек Киннард.
Похоже, это все, что я делаю, когда речь заходит о нем.
Закончив с последним отчетом с полиграфа и выделив для Клейтона те места, на которые нужно обратить внимание, ставлю телефоны на переадресацию и направляюсь к старым лифтам. В животе урчит, и я решаю зайти в бистро Chocolate Heaven, чтобы съесть немного супа и выпить чая со льдом, которые придадут мне столь необходимый заряд бодрости перед тем, как вернусь домой и проработаю еще час.
– Боже правый, как же вкусно. Жаль, что птицам нельзя шоколадное печенье, Ангус. Чертовски жаль, что я не могу с тобой поделиться, – он мгновение смотрит в мою сторону, а затем насвистывает что-то, что, готова поклясться, является популярной песней Metallica.
Глупая чертова птичка.
Разложив свои записи на кофейном столике, сижу на полу и изучаю это дело и ближайших соседей пропавшего мужчины, и наугад решаю сначала позвонить Майклу Джонсу просто потому, что мне нравится имя Майкл.
Двадцать минут спустя заканчиваю короткую, но содержательную беседу, в ходе которой узнала, что Майкл и его жена Мишель живут в доме с тремя спальнями на Поплар-стрит уже двадцать семь лет. После того как их ограбили, причем не один, а два раза, дети установили на участке камеры видеонаблюдения. Хотя их допрашивал детектив из полицейского управления, странно, что никто ни разу не запросил записи с камер.
Быстро звоню Марку и сообщаю информацию.
– Отличная работа, Стройняшка. Я позвоню Майклу Джонсу и узнаю, смогу ли я приехать и посмотреть записи.
Я довольна тем, что выяснила, но также нахожу странным, что полицейский детектив не спросил о записях с камеры. Дом Джонсов находится через дорогу, в нескольких футах от дома пропавшего молодого человека. С другой стороны, работая в этой сфере, я обнаружила, что полицейские управления небольших городков склонны самостоятельно расставлять приоритеты.
Каждое дело, над которым работаю, и каждая крупица информации, которую могу раздобыть, приближают меня на шаг ближе к тому, чего хочу добиться. В это же время в следующем году я буду вести эти расследования самостоятельно и рассылать солидные счета, как это делают Марк и Клейтон. В следующем году я буду на шаг ближе к мечте, ради которой так усердно трудилась, и, возможно, даже сяду за руль маленького симпатичного кабриолета.
