Текст книги "Мертвые бабочки (ЛП)"

Автор книги: Лейси Хайтауэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Ты такая сексуальная. И чертовски красивая. А теперь прикоснись ко мне и скажи, чего ты хочешь.

Охотно подчиняюсь и опускаю руку между нами. Впервые за много лет я чувствую себя живой и свободной от той оболочки, в которую превратилась.

– Господи, – хрипит он, когда сжимаю набухшую эрекцию через джинсы.

– Я хочу, чтобы ты кончил, находясь во мне. Пожалуйста. Я буду повторять это столько раз, сколько ты захочешь или если в этом будет необходимость.

Он хватает меня за запястье и не дает ласкать его выпирающую выпуклость.

– И я хочу, чтобы ты умоляла об этом члене и желала его. Хочу, чтобы в этих глазах стояли слезы, когда я буду пробовать на вкус твою красивую пизду и сжимать эти прекрасные сиськи. Будь хорошей девочкой и скажи «пожалуйста».

Одна рука теперь лежит поверх моей, теплая и твердая, помогая мне скользить вверх и вниз по его твердой эрекции, а другая движется вниз по моей шее и изгибу груди. Это интимное движение пробуждает самые разные неожиданные эмоции, которые не успеваю обдумать.

– Пожалуйста, Дерек. Я...

Он сжимает мою грудь так сильно, что я вскрикиваю, затем стягивает мою футболку через голову и каким-то образом стаскивает лифчик, не расстегивая его. Затем он делает то же самое с моими брюками, пока я не остаюсь голой, соски напряжены и болят, а теплое возбуждение стекает по бедрам.

Его глаза медленно, расчетливо скользят по моему телу.

– Ты самая великолепная из всех, кого я когда-либо видел, Кинли. И нет ничего, чего бы я хотел больше, чем этого, – добавляет он с властным блеском в глазах, переплетая пальцы с моими и ведя нас в мою ярко освещенную спальню.

Он сбрасывает ботинки и кладет твердую ладонь мне на затылок, а затем прижимается губами к моим.

– Ты моя, черт возьми, – его язык проскальзывает мне в рот, и он целует меня идеальными, бесконечными, неторопливыми поцелуями, пока мы оба не задыхаемся, наши губы не распухают, а руки не срывают с него одежду, пока он не оказывается раздетым догола.

– Я хочу тебя, Дерек.

Бездонное вожделение вспыхивает в его взгляде, когда я бесстыдно провожу руками по своей ноющей груди и хнычу его имя.

– Я хочу, чтобы ты трогал меня везде.

Его рот опускается вниз по моей шее и возвращается к соску, который он посасывает и покусывает, пока я не оказываюсь на грани истерики.

– Я только и делаю, что думаю об этих сладких сосках с тех пор, как впервые попробовал их, – произносит, покусывая мою грудь. – Моя, – приказывает он. – Скажи это, малышка. Это тело мое.

Дрожь возбуждения проходит через меня от легкой боли, причиняемой его зубами, и впервые в своей взрослой жизни я уверена, что нахожусь именно там, где хочу быть... ощущая мощную и всепоглощающую близость.

– Да, Дерек. Мое тело принадлежит тебе. Только тебе. И мне нужно, чтобы меня трахнули.

Рука скользит вниз по моему животу и проникает во влажную плоть между ног. Я возбужденная, набухшая, и могу закричать, если он не трахнет меня. И очень скоро. Он раздвигает меня большим и указательным пальцами.

– А это... это делает мой член невыносимо твердым. Такая чертовски сладкая, скользкая и теплая, – два пальца скользят внутрь меня, затем так же быстро выходят, прежде чем снова войти, поглаживая и двигаясь под разными углами, пробуждая чувствительные точки, отчего мои бедра сжимаются, а тело готово подчиниться любому его желанию.

– Попробуй, – он убирает пальцы и проводит ими по моей нижней губе. Теплая влага на вкус напоминает меня, что только усиливает жар, разгорающийся во мне. Задыхаясь от желания и моля о большем, опускаю руку между нами и сжимаю твердую длину его члена.

– Не заставляй меня больше страдать. Пожалуйста, сейчас.

В его глазах вспыхивает огонь, смешанный с мягкостью, от которой я готова растаять.

– Я скучал по тебе, малышка. Боже, как же я скучал по тебе.

Слезы наворачиваются на глаза от его на редкость чувственных слов.

– Теперь ложись на кровать, – говорит он с той же нежностью, смешанной с требовательностью и контролем. – Сначала я хочу попробовать тебя на вкус. Хочу почувствовать тебя на своих губах, на своем лице, на своем языке. А потом хочу, чтобы мой член входил в твою горячую пизду под всеми мыслимыми углами, оставляя тебя изможденной и не помнящей ничего, кроме этого момента.

25
Дерек

– Вы трахались? Она сосала твой член?

Я дразняще хватаюсь за промежность.

– Скажем так, член не вернулся домой разочарованным.

Взгляд Далтона становится жестким.

– Есть клубы для таких, как ты, Дерек. Ну, знаешь, для мужчин-собственников, которым нужно доминировать над женщинами.

Ее обнаженная кожа нежная, безупречная и блестящая, как драгоценный гладкий фарфор. Не могу оторвать глаз, очарованный ее красотой. Она – все, чего я хочу, в чем нуждаюсь, и она мое избавление от этой искалеченной жизни.

В ее глазах вспыхивает огонь, и между нами повисает долгое молчание. Наконец, она вздыхает, хмурясь и морща свой маленький симпатичный носик: – Ты так и будешь лежать здесь и пялиться на меня?

Господи, мое тело реагирует на одни только пылкие слова этой женщины.

– А вот и моя малышка. Просто убеждаюсь, что ты не образумилась и не передумала.

– Я голая. Мокрая. Практически умоляю тебя трахнуть меня. Что еще тебе нужно? Нотариально заверенный контракт?

Убираю прядь волос с ее глаз и слегка улыбаюсь: – Контракт – это интересная идея. Но сейчас я хочу, чтобы ты была спокойна. И не шумела.

Она снова вздыхает, хмурясь сильнее: Насколько спокойна?

– Просто спокойна, малышка. Если нет, я прекращу свои действия и оставлю тебя мокрой и несчастной.

– Ты злой человек, Дерек Киннард.

– Никогда не притворялся другим. А теперь не двигайся. Я собираюсь трахнуть тебя языком, пока ты смотришь на меня и фантазируешь, как мой член будет двигаться в твоей киске, – беру ее груди, полные и очаровательно отзывчивые на мои прикосновения, и крепко сжимаю их. Ее тело выгибается, а красивые соски напрягаются, превращаясь в тугие бутоны. Лаская пальцами бархатистую плоть ее тела, спускаюсь ниже, оставляя горячую, собственническую дорожку поцелуев на женственных, соблазнительных впадинках ее живота и заглядывая в эти насыщенно-зеленые глаза. Она именно такая, какой хочу ее видеть, – напряженная, с затуманенным взором, взъерошенная, на взводе и подчиняющаяся моему влиянию. Но она даже не подозревает о той непостижимой власти, которую имеет надо мной.

Желание пульсирует в моих венах, пока языком обвожу клитор, а с ее губ срываются тихие стоны. Когда она закрывает глаза, я останавливаюсь.

– О, нет, ты этого не сделаешь. Посмотри на меня. Я хочу, чтобы ты наблюдала за всем, что я делаю, не двигаясь ни на дюйм. И не кончай, пока я не скажу.

– Я ненавижу тебя.

– Можешь ненавидеть меня сколько угодно, но, в конце концов, уверяю тебя, ты не покинешь эту постель разочарованной.

Ее горло сжимается, и она с трудом сглатывает, когда я прижимаюсь лицом к прелестным складочкам ее пизды, вдыхая сладкий женский аромат. Прижимаю ее к себе и провожу языком вверх и вниз и снова снизу вверх, и от тихих звуков ее всхлипов у меня так встает, что ощущаю это в ушах.

– Дерек, – шепчет она, раскачивая бедрами, побуждая меня проникнуть глубже и превращая мое желание в потребность.

– Тебе нравится, малышка?

– Боже, да, – шепчет она.

– Тогда откройся шире. Дай мне увидеть всю тебя.

Она подчиняется и раздвигает бедра, пока я трахаю ее языком, обхватывая, посасывая, покусывая тугую ягодку клитора и забавляясь с морщинистой дырочкой ее упругой задницы. Она тяжело вздыхает и запускает руки в мои волосы, когда мой палец проникает в узкое отверстие.

– Приятно?

– Да. Но... – она напрягается, в глазах плещется неуверенность.

– Но ничего. Просто расслабься и не думай ни о чем, кроме меня, тебя и того, я доставляю тебе удовольствие, – снова вдыхаю ее нежный запах, которым никак не могу насытиться, затем прижимаюсь губами к внутренней стороне ее бедра и клитору. Подушечками пальцев левой руки раздвигаю ее щель и впускаю внутрь мягкие потоки воздуха, а пальцем правой руки проникаю глубже в ее попку. Ее руки теребят и дергают мои волосы, когда она прижимается к моему лицу, а я пробую, исследую и трахаю ее киску языком, а задницу – пальцем.

– Дерек, – кричит она, ее страсть превращает мой член в ноющую сталь, и по мне пробегают волны удовлетворения.

– Ты такая вкусная, малышка. И это тело принадлежит мне. Никто, кроме меня, не попробует эту сладкую киску.

– Никто, кроме тебя, Дерек.

– И хотя ты не заслуживаешь этого, раз я велел тебе не двигаться, но на этот раз не стану возражать. Кончи для меня, малышка.

Ее бедра приподнимаются и покачиваются, пальцы все еще зарыты в моих волосах, я с легкостью проникаю в ее задницу и нежно покусываю набухший бугорок, затем глубоко всасываю, в то время как напряжение в паху становится практически невыносимым. Ее глаза блестят, она дрожит и пульсирует, пока не поддается сладостному, безвольному удовлетворению.

Я никогда так не хотел женщину, не жаждал ее так страстно, и мне больно наблюдать, как она падает за край. Это нереально, прекрасно, и я думал, что никогда не испытаю ничего подобного.

Скольжу вверх по ее телу и упираюсь членом между раздвинутых бедер, а затем обхватываю ладонями ее щеки.

– Ты прекрасна, Кинли, и я хочу заняться с тобой любовью.

В ее глазах мелькает удовлетворение, смешанное с неуверенностью. Убираю волосы с ее лица.

– Скажи мне, что не так.

– Ничего. Все идеально. Только я... я… может, я не в себе, Дерек, но я хочу по-настоящему. Никаких ограничений.

Несколько секунд молчу, ожидая, что она либо отшутится от своих слов, либо, черт возьми, вообще что-нибудь скажет. Господи, если бы она хоть немного подозревала о тех мерзких действиях, которые с удовольствием бы сотворил над ее телом.

– Пожалуйста, Дерек, – она бесстыдно раздвигает бедра и обнажает набухшую, мягкую, влажную плоть. – Почувствуй меня здесь, – шепчет мрачным и резким голосом, от которого напрягаюсь до мучительной боли. – Какая я мокрая. Какая горячая. Как безумно хочу тебя. И если ты хочешь именно «пожалуйста», то я повторю это слово сто раз. Просто... пожалуйста. Пожалуйста.

– Господи, Кинли, – даже осознавая все, что я сделал, она все равно предлагает мне свое прекрасное тело и мягкую покорность. Скольжу рукой вниз по ее животу и провожу по набухшему, горячему и скользкому бугорку. Осознание того, что это будет не нежное занятие любовью, а жесткий, дикий трах... блядь, я хочу этого. Черт, я нуждаюсь в этом.

– Ты меня убиваешь, – снова хнычет она, приподнимая бедра навстречу моей руке, – пожалуйста.

– Тогда перевернись на живот. И держи бедра раздвинутыми.

Она не возражает, ее податливость поднимает мои яйца так высоко, что могу кончить через несколько секунд.

– И скажи мне еще раз, что ты этого хочешь.

Она поворачивает голову и мгновение смотрит на меня: – Это то, чего я хочу, Дерек. Я хочу, чтобы ты трахнул меня жестко.

Ее слова заставляют мой член страдать и течь, открывают глубокую внутреннюю пустоту, в которой отказывал себе на протяжении всей взрослой жизни. Я хочу нежного и медленного, грубого и неистового, наказания и удовольствия. Хочу взять все ее дырочки и пометить каждый дюйм ее тела. Потом хочу массировать ее плечи, гладить нежную кожу и заснуть с ее головой на моем плече.

Я хочу абсолютно всего.

– Еще раз, малышка, – мне нужно, чтобы она не сомневалась и не задавалась вопросами. Речь идет не только о сексе или о том, чтобы доставить мне удовольствие, но и о нас как о паре, или, черт возьми, может быть, о чем-то большем.

– Я уже хочу тебя. И если ты сейчас же не обхватишь меня руками и не поцелуешь, я могу просто закричать.

Прижимаюсь губами к ее уху: – Поцеловать? Или обменяться слюной?

– А сейчас есть какая-то чертова разница? – она улыбается, и, Боже, помоги мне, это самая красивая, самая совершенная вещь, которую я когда-либо видел. Наклоняюсь и заглатываю ее губами, наши тела находятся в неудобной позе. Я хочу, чтобы она наслаждалась этой сладкой женской сущностью, пока провожу пальцами по изгибу прелестной задницы, по крошечному отверстию, идеальному и манящему, и всему, что между ними. Прерываю поцелуй, затем поднимаю руку и прикладываюсь жесткой, жгучей ладонью к ее правой ягодице.

С ее губ срывается тихое «дерьмо», а глаза расширяются от шока.

– Ни слова. Помни, кто здесь главный. Помни, о чем ты просила.

– Но...

Еще раз шлепаю по той же ягодице, уже гораздо сильнее, отчего на фарфорово-белой плоти остается слабый отпечаток руки.

– Что я только что сказал? – шлепаю по тому же месту дважды, затем опускаю руку между ее бедер и просовываю палец в ее сердцевину.

– Я вовсе не имела в виду, что надо разорвать мою задницу в кровавые клочья, – шепчет она, ерзая на моем исследующем пальце.

Выхожу из ее мокрой щелочки и подношу руку к ее рту.

– Удовольствие, смешанное с болью, малышка. Это то, что обеспечивает идеальный баланс в сексе, и в этом нет ничего постыдного, – провожу пальцем по ее плотно сжатым губам. – Как и прежде, твое тело говорит, что тебе это нравится. Конечно, есть еще вариант прибегнуть к сладкой ванили. И как всегда, выбор за тобой.

В течение пяти секунд она молчит, прежде чем ее тело откликается, бедра приподнимаются, а нефритовые глаза мерцают одобрением, не нуждаясь в словесном ответе. Моя рука опускается на одно и то же нежное местечко на ее заднице, раз, другой, а затем ласкает покрасневшую плоть.

– Дерек, – вздыхает она, выгибаясь, ее аромат – пьянящая смесь сладости и морского воздуха, – никакой ванили.

– Вот, это моя малышка, – после трех интенсивных шлепков, снова вхожу в нее пальцем, она вздрагивает, бьется в конвульсиях, бесстыдно умоляя о моем члене и крича от покорности.

Я наклоняюсь и целую ее гораздо дольше, чем намеревался, затем переворачиваю нас обоих, и она оказывается на мне.

– Поцелуй меня еще раз. И потрись об меня своей мокрой киской.

Она подчиняется и прижимается ко мне, ее глаза затуманены чувственным жаром, когда она прижимается ко мне губами для еще одного долгого, глубокого поцелуя.

– Теперь медленно опускайся по моему телу и слизывай каждый влажный след своего удовольствия. А потом возьми меня в рот.

Она делает, как я велел, и скользит вниз по моей груди и животу, глядя на меня снизу вверх, красиво и с готовностью, пока слизывает свое возбуждение так медленно чувственно, что мои глаза едва не слезятся.

– Моя грязная малышка. Тебе ведь понравилось, правда?

Она улыбается, берет меня в руку и проводит языком снизу вверх, прежде чем накрыть мой член своими пухлыми губами и погрузить его в рот.

Срань Господня.

– Стоп-слово, Кинли. Скажи мне стоп-слово, – в животе покалывает, и я запускаю руки в ее волосы. – Сейчас.

– Печень, – произносит она.

– Печень?

Она пожимает плечами, а затем заглатывает член, отчего у меня перехватывает дыхание, а пальцы сжимаются в ее волосах. Она не сводит с меня глаз, и во взгляде пылает чувственный голод, когда ее губы двигаются вверх и вниз по моей длине мучительными, медленными, выворачивающими наизнанку движениями. Я вхожу сильнее и начинаю трахать ее рот. Слезы застилают ей глаза, и она давится, когда я добираюсь до задней стенки горла и, о, блядь, я в нескольких секундах от того, чтобы кончить, прежде чем буду готов.

– Дыши носом, – отстраняюсь, но только на дюйм или около того, затем дергаю ее за волосы и начинаю двигаться в такт, пока она делает глубокие вдохи, и на ее глаза наворачиваются обильные слезы.

– Боже, как хорошо, – погружаюсь еще глубже сильно набухшей длиной, что она, должно быть, чувствует себя несчастной. Она задыхается и давится, но не отступает. Черт, после всего, что я сделал, и всего, что она узнала о моем прошлом, немыслимо думать, что эта достойная, желанная женщина все еще хочет меня. Она прекрасна, совершенна, соблазнительная нирвана. Когда чувствую приближение оргазма, высвобождаюсь из тисков ее губ и тянусь за презервативом.

– Без презерватива. Я принимаю противозачаточные. И я доверяю тебе.

Латекс – последнее, чего я хочу, но обнажаться – опрометчивое решение, и я не стану заставлять ее придерживаться этого. Пока нет. Однако позже спрошу, ради кого она принимала таблетки, и как много он значил, а также кончу во все ее отверстия.

– На данный момент это правильно, – разрываю упаковку и протягиваю ей. – Прикрой меня. Затем встань на четвереньки.

Не колеблясь, она надевает презерватив, а затем опускается на четвереньки, ее правая ягодица все еще красная от отпечатков моих пальцев. Приподнимаю ее выше, прижимаю головку к входу, а затем одним жестким, неумолимым толчком вгоняю в нее всю свою каменно-твердую длину.

– О, черт, – ее голова падает на подушку, и я выхожу из нее полностью, а затем упираюсь пальцами в ее бедра и снова вхожу. Ее спина выгибается, и я вхожу еще глубже и глубже, притягивая мягкое тело к своему и поглаживая, делая все возможное, чтобы добраться до самых глубин ее души. Я не могу насытиться. Я тверд как камень и схожу с ума от желания. Притягиваю ее ближе и с силой вхожу, мое сердце пропускает удары с каждым сильным толчком.

– Черт возьми, ты меняешь все во мне, Кинли Хант, – выхожу из нее почти до самого кончика, а затем снова погружаюсь и продолжаю в нее вдалбливаться с горячей, первобытной потребностью, поднимающейся по позвоночнику и заставляющей яйца втягиваться.

– Дерек, я...

Ее слова обрываются, тело напрягается, а мышцы ее киски сжимаются вокруг меня. Но я не останавливаюсь. Двигаюсь глубже и сильнее, пока не оказываюсь рядом с ней, спазмы нарастают в тазу, спине и груди, электрический ток поднимается от яиц к члену.

– Господи! – крепко стиснув челюсть, прижимаю ее к себе и подхожу к краю вместе с ней. Наслаждение пронзает тело, я взрываюсь и содрогаюсь от оргазма, горячие струи спермы заполняют отвратительный презерватив, пока я не освобождаюсь полностью. Несколько минут мы оба молчим, наши тела все еще дрожат и приходят в себя, а мой разум мечется в сотне запутанных направлений.

Я хочу, чтобы эта женщина была в моем доме, в моей жизни, в моем сердце, эта потребность внутри меня настолько сильна, что больше похожа на агонию. Господи, помоги мне, я не могу уйти. Не сейчас. Никогда.

Отстраняюсь и переворачиваю ее на спину, глажу ее по руке, пока она доверчиво наблюдает за мной, ее губы розовые и припухшие, а лицо спокойное и удовлетворенное. Целую ее волосы, смотрю, как ее веки тяжелеют, а дыхание нормализуется, затем соскальзываю с кровати, избавляюсь от презерватива, завязываю его и бросаю в небольшую плетеную урну.

– Могу я спросить тебя кое о чем? – неуверенно говорит она.

– Ты можешь спросить меня о чем угодно, малышка, – укладываю подушки позади себя и облокачиваюсь на них, а затем притягиваю ее к себе.

– Почему ты был такой задницей в ту ночь, когда мы были детьми?

– Потому что я был задницей. Высокомерным подростком, который думал, что правит миром, – провожу подушечкой большого пальца по ее подбородку. – И потому что ты была самым удивительным и красивым созданием, которое я когда-либо видел. Это напугало меня до смерти.

– Ты и сам был потрясающим. Хотя твой близнец тоже был чертовски сексуален. Просто говорю. Я не знакома с твоим младшим братом, но, судя по тому, что видела, у братьев Киннард очень горячие гены.

– Пойдем ко мне домой, – говорю с улыбкой и провожу рукой по ее лицу, на котором застыло изнеможение. – Мы оба смертельно устали, но я хочу, чтобы ты разделила со мной постель.

– Я не могу. Мне завтра на работу.

– Я отвезу тебя на работу.

– Дело не только в этом. Я... я не могу спать без света. Не хочу заставлять тебя проходить через это, – она пытается отвернуться, но я не позволяю, приподнимая ее подбородок.

– Мне насрать на свет. Мы можем спать так, как ты захочешь.

– Тогда сделай мне одолжение.

– Что угодно.

– Ты расскажешь мне о Далтоне и той последней ночи?

– Сегодня вечером?

– Сегодня вечером, – произносит она так мягко, что я снова возбуждаюсь, – пожалуйста.

Кинли делит кровь с человеком, которого я буду ненавидеть до последнего вздоха. Этот ублюдок был бесхребетным подобием человека, который получил именно то, что заслужил. Поэтому я никогда не буду испытывать чувство вины за мучительные пытки, которым подверг его тело, или за то, что развеял его мерзкий прах на берегу озера Уайт-Рок. Теперь все это не имеет значения.

Независимо от того, с кем она состоит в родстве, я страстно хочу обнять ее, защитить и сделать ее жизнь лучше при любом возможном раскладе.

То, что ее дядя – кровный родственник, больше не имеет значения.