Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 1"
Автор книги: Лев Толстой
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)
Глава 19. Об ѣдъ.
Столъ былъ широко раздвинутъ – три доски были вложены. По середин ѣстола, въ хрустальной чаш ѣ, красовались Крымскіе виноградъ и яблоки, съ боковъ, тоже въ хрустальныхъ блюдечкахъ, съ колпаками, стояли варенья. Люди въ б ѣлыхъ галстукахъ и съ праздничными лицами оканчивали приготовленія. Изъ гостиной слышны были голоса, мужскіе и женскіе, то громкія, отрывистые, то плавные, то слышенъ былъ см ѣхъ. Можно было прямо съ отцемъ взойдти въ гостиную, но мн ѣпоказалось страшно, не приготовившись, подвергнуться вдругъ взглядамъ всего тамъ собраннаго общества, я поб ѣжалъ наверхъ, но такъ какъ мн ѣтамъ нечего было д ѣлать, притомъ же все было убрано, и я од ѣтъ, я только прошелся по комнатамъ и пошелъ опять внизъ. Я остановился въ зал ѣ. Лакеи посмотр ѣли на меня съ удивленіемъ, не понимая, должно быть, зач ѣмъ я остановился вдругъ около двери и сталъ прохаживаться, какъ будто я и не думалъ идти въ гостиную. Я покрасн ѣлъ. Хотя я зналъ, что ч ѣмъ больше я стараюсь быть незам ѣченнымъ, т ѣмъ больше посл ѣобращу на себя общее вниманіе, какая-то непреодолимая преграда была для меня въ дверяхъ гостиной – я подходилъ къ дверямъ, но не могъ переступить эту преграду. Чтобы объяснить ч ѣмъ-нибудь мое присутствіе въ зал ѣи отъ того чувства, которое заставляетъ насъ шевелиться и что нибудь д ѣлать въ припадкахъ заст ѣнчивости, я подошелъ къ столу и хот ѣлъ взять н ѣсколько ягодокъ винограду, но дворецкій, усмотр ѣвъ этотъ мой замыселъ разрушить порядокъ его устройства, остановилъ меня и сказавъ: «н ѣтъ, ужъ позвольте», отодвинулъ отъ меня вазу и сталъ опять поправлять. Въ эту самую минуту выходила изъ гостиной бабушка, которую велъ Кукурузовъ, и за ними вс ѣпопарно. Я отступилъ почти за спину дворецкаго и оттуда кланялся вс ѣмъ проходящимъ, такъ что меня никто не зам ѣтилъ и не отв ѣтилъ на мои поклоны, ч ѣмъ я былъ доволенъ и тоже н ѣсколько оскорбленъ. За об ѣдомъ я все время сид ѣлъ и думалъ о томъ, какъ пріятно жить въ деревн ѣи тяжело жить въ город ѣ. Воображеніе мое рисовало мн ѣкартины прошедшаго изъ деревенской жизни, я вспоминалъ лугъ, на которомъ играли по вечерамъ въ бары и гор ѣлки, вспоминалъ св ѣжее с ѣно и пахучія копны въ саду, на которыхъ мы прыгали и въ которыя зарывались, лучи заходящаго солнца, св ѣжесть утра, прудъ въ ясный день и въ м ѣсячную ночь, когда съ балкона видно было, какъ онъ осв ѣщалъ плотину и отражался въ вод ѣ; вспоминалъ ту свободу, веселость, которую всегда тамъ чувствовалъ; maman, разум ѣется, всегда была на первомъ план ѣэтихъ картинъ и не мало служила къ ихъ украшенію. Теперь же я чувствовалъ, что что-то враждебное и дурное закралось въ мою душу и что оно-то заставляло меня красн ѣть и страдать безъ всякой вн ѣшней причины. Ежели бы я тогда зналъ то, что теперь знаю, я сказалъ бы себ ѣ, что это что-то враждебное есть тщеславіе, одинъ изъ пороковъ самыхъ обыкновенныхъ и безвредныхъ, но зато ближе вс ѣхъ соединенныхъ съ наказаніемъ.
«Этотъ паштетъ такъ хорошъ, Н-я Н-а», сказалъ, пережевывая, баринъ съ большими усами и съ золотымъ большимъ перстнемъ на рук ѣ, который сид ѣлъ подл ѣпапа: «что я никогда ничего лучше не ѣдалъ». «Очень рада», сказала бабушка. «Знаете ли, А. М. [?], продолжалъ баринъ, паштетъ и цв ѣтная капуста для меня – все.Вы можете меня разбудить ночью и дать мн ѣпаштету или цв ѣтной капусты». – «Я ув ѣренъ», подумалъ я, «что бабушка не воспользуется его позволеніемъ и не станетъ его будить ночью и предлагать эти кушанія». – «Вотъ и Князь Иванъ тоже большой охотникъ до паштета», сказала бабушка, «жаль, что его н ѣтъ, нынче точно Василій отличился». – «Можно бы послать Князю», робко и улыбаясь зам ѣтила покровительствуемая бабушкой рябая родственница, сид ѣвшая на конц ѣстола. (Она была московская старожилка.) – «Что вы, моя милая», сказала бабушка: «на Мясницкую?... A propos», 142 142
[Кстати,]
[Закрыть]сказала она: «Кнезь Иванъ Иванычъ отдалъ мн ѣнынче ложу въ театръ <«Аскольдову могилу», свези вечеромъ д ѣтей, Pierre». Папа сказалъ, что непрем ѣнно воспользуется ложей.> А рябая родственница сказала: «верхомъ бы въ миск ѣеще тепленькій довезли. Вотъ Княгиня И. В. всегда посылаетъ верхомъ 143 143
Написано: вихремъ.
[Закрыть]да еще къ Сухаревой башн ѣ». Вс ѣобратили вниманіе на рябую родственницу. – «Полноте, М. И.», сказалъ, добродушно улыбаясь, папа.
Мн ѣкажется, что Сережа былъ жестокъ по ложному point d'honneur, 144 144
[чувство чести,]
[Закрыть]желая показать свое молодечество, а я потому, что было бы свыше силъ моихъ не подражать ему. Главная же причина, мн ѣкажется, была вотъ въ чемъ.
Особенность д ѣтскаго характера состоитъ въ стремленіи генерализировать вс ѣпонятія, приводить ихъ къ одному общему началу, – стремленіе, происходящее отъ недостатка развитія умственныхъ способностей.
Дитя никакъ не можетъ себ ѣпредставить, чтобы могла быть вещь, хорошая съ одной стороны и дурная съ другой. То качество въ вещи, которое первое поразило его, онъ принимаетъ общимъ качествомъ всей вещи. Въ отношеніи къ людямъ дитя составляетъ себ ѣпонятія о нихъ по первому наружному впечатл ѣнію. Ежели лицо произвело на него впечатл ѣніе см ѣшное, то онъ и не подумаетъ о хорошихъ качествахъ, которыя могутъ быть соединены съ этой см ѣшною стороною; но уже о всей совокупности качествъ лица составляетъ самое дурное понятіе. Это самое было со мною въ отношеніи б ѣднаго Грапа. «Ежели онъ такъ см ѣшонъ, то онъ в ѣрно дурной мальчикъ, а ежели онъ дурной мальчикъ, то не стоитъ и думать о томъ, хорошо ли ему или дурно; и сл ѣдовательно можно д ѣлать съ нимъ всякія гадости».
Ежели разсужденіе это не оправдываетъ меня, то пусть же служитъ оно доказательствомъ тому, что, раскаиваясь въ своемъ поступк ѣ, я теперь очень желалъ бы ч ѣмъ-нибудь оправдать его.
Я на бульвар ѣне обратилъ вниманія на самую Валахину, но теперь, хотя она была уже среднихъ л ѣтъ, лицо ея, несколько сморщенное, показалось мн ѣочень красивымъ, должно быть потому, что я нашелъ въ ней сходство съ ея дочерью. Она им ѣла то же выраженіе грусти и доброты. Впосл ѣдствіи я узналъ, что Валахина въ жизни своей перенесла много горя и слезъ. Въ свое время она была изв ѣстная красавица. Голубые огромные глаза были прелестны, но въ то время, какъ я ее вид ѣлъ, должно быть отъ слезъ глаза ея изъ темно-голубыхъ сд ѣлались какими-то мутными, свинцовыми.
«Познакомьтесь съ вашей кузиной» сказала она намъ, обращаясь исключительно къ Волод ѣ. Я вспомнилъ глупость, которую я сд ѣлалъ на бульвар ѣ, когда снялъ фуражку, и ужасная мысль проб ѣжала въ моей голов ѣ: «верно она разсказала объ этомъ дочери, и мн ѣн ѣтъ надежды ей понравиться».
Глава 21. Собираются гости.
[Боже мой, как она красива, а я, я так дурен. Беранже.]
[Закрыть]
Ивины у ѣхали домой для того, чтобы переод ѣться и въ 8 часовъ хот ѣли прі ѣхать опять.
Люди въ б ѣлыхъ галстукахъ и съ озабоченными физіономіями сновали по вс ѣмъ комнатамъ. Въ буфет ѣбыла зам ѣтна особенная хлопотливость и перетиралось серебро и пыльный хрусталь, уже очень давно не видавшіе св ѣта. Въ зал ѣслышенъ былъ сильной запахъ скопидара, и Филатъ, подвязавши фартукъ и подст ѣливши ручникъ на стулъ, на которомъ стоялъ, зажигалъ фитили лампъ, уменьшалъ и прибавлялъ огня и тщательно вытиралъ и над ѣвалъ разныхъ формъ колпачки. Большая стоячая лампа, треножникъ, бра, въ которыхъ съ незапамятныхъ временъ были поставлены ни разу неначатые спермацетовыя св ѣчи, – все было зажжено въ зал ѣи двухъ гостиныхъ.
Ст ѣны, потолокъ, паркетъ, карнизы, картины въ гостиной были облиты яркимъ ламповымъ св ѣтомъ и им ѣли видъ необыкновенный – вс ѣэти предметы казались мн ѣсовершенно новыми. Даже волтеровское кресло, платки, коробочки и сама бабушка, которая хотя и была не въ дух ѣза то, что на весь домъ навоняли скапидаромъ, им ѣли видъ праздничный.
Дверь изъ с ѣней разтворилась, пахнуло холодомъ, и взошли какіе-то люди въ с ѣрыхъ шинеляхъ и съ какими-то странными вещами подъ мышками. Они прошли за ширмы, которыя были поставлены въ углу залы. Изъ-за ширмъ послышалось откашливаніе, плеванье, щелканье замковъ, отрывистые басистые голоса: «пожалуйте св ѣчей». «Это чья партитура?» «Канифоль». «Ну, васъ къ Богу», потомъ несколько нотъ piccicato на скрипк ѣи наконецъ вся ужасная для слуха не складица строющаго[ся] оркестра. Квинты на струнныхъ инструментахъ, глупыя прелюдіи на флейтахъ и волторнахъ и т. д. Это былъ сюрпризъ князя Ивана Ивановича.
Глава 21. Балъ.
«О, – да у васъ в ѣрно танцы будутъ», сказалъ Петръ, выходя изъ гостиной, въ которой, несмотря на свою пріятную наружность, отдалъ общую дань заст ѣнчивости. «Надо перчатки над ѣвать», прибавилъ онъ, доставая изъ кармана новую пару лайковыхъ перчатокъ. – «Ну вотъ вздоръ», сказалъ я, взявъ его за локоть и направляя къ двери наверхъ: «еще усп ѣемъ съиграть въ солдатовъ – пойдемъ наверхъ, я теб ѣпокажу, какая у насъ перем ѣна». – «Пойдемте, пойдемте; есть у вашего н ѣмца трубка?» прибавилъ Etienne, неуклюже р ѣзвясь и тоже хватая за руку Петра, эта вольность со стороны мальчика, который только что познакомился съ моимъ возлюбленнымъ Ивинымъ, мн ѣпоказалась неум ѣстною, и я, отстранивъ несноснаго Князя, повелъ Петра на л ѣстницу. Я зам ѣтилъ, что онъ тоже заглядывался на Соничку, и можетъ быть отъ этого такъ торопливо велъ его на темный верхъ. – «Où allez vous, Pierre?», 146 146
[Куда вы, Пьер?]
[Закрыть]послышался за нами сдержанный в ѣжливостью голосъ гувернера: «vous voyez, qu’on dansera. – Haben sie ihre Handschuhen?» 147 147
[вы видите, что будут танцы. Перчатки с вами?]
[Закрыть]
Странное чувство испытывалъ я, глядя на Соничку и Петра, когда они танцовали противъ меня. Они оба заняты были другъ другомъ, говорили и см ѣялись безпрестанно. Я ревновалъ ихъ обоихъ, однаго къ другому, и вм ѣст ѣсъ т ѣмъ я ихъ такъ любилъ, что мн ѣтоже [?] пріятно было вид ѣть, что они вм ѣст ѣи что понравились другъ другу. Нельзя было не чувствовать этого удовольствія, глядя на нихъ, такъ они были милы и шли одинъ къ другому. Я охотно пожертвовалъ бы собой для ихъ счастія. Такъ какъ я неотступно сл ѣдилъ за ними глазами, они тоже изр ѣдка взглядывали на меня. Меня мучила мысль, что они говорятъ и см ѣются обо мн ѣ, хотя теперь я уб ѣжденъ, что они нисколько обо мн ѣне думали, а взглядывали на меня по тому невольному чувству, которое заставляетъ оглянуться на челов ѣка, который пристально на васъ смотритъ. – На мазурку Соничку ангажировалъ братъ – я опоздалъ. Соничка Валахина была царицей бала – вс ѣмальчики нашихъ л ѣтъ, которые тутъ были, не спускали съ нея глазъ. Какъ и всегда, н ѣкоторые д ѣйствительно были влюблены – Петръ, И. Ивины, Володя, я, Этьенъ; другіе приглашали ее танцовать и занимались ею потому только, что общее вниманіе было обращено на нее. Петръ посл ѣ[?] кадрили взялъ меня за руку и таинственно сказалъ: «Какая прелесть Валахина».
Заиграли мазурку; бабушка вышла изъ гостиной; прикатили мягкое кресло, и бабушка ус ѣлась въ углу залы. Дамы у меня не было, да и зач ѣмъ мн ѣбыла дама; я подошелъ къ бабушк ѣ. «Что весело ли теб ѣ, мой милый поэтъ?» сказала бабушка, взявъ меня за руку. Я ничего не могъ больше сказать отъ полноты чувствъ, какъ только: «Ахъ, какъ я вамъ благодаренъ, бабушка», и н ѣжно поц ѣловалъ ея руку. – «Очень рада, mon cher», 148 148
[дорогой,]
[Закрыть]сказала она, разбирая съ большою медленностью конфекты, которыя держалъ на большомъ поднос ѣпередъ ней лакей.
Глава. Посл ѣмазурки.
Мазурка кончилась; Володя, брат и Петръ Ивинъ подошли ко мн ѣи очень деликатно старались ут ѣшить меня. Они не говорили ни слова о моей деконфитур ѣ(ежели бы я услыхалъ отъ нихъ одно слово прямого сожал ѣнія, я бы разрев ѣлся), а стали толковать о томъ, какъ Этьенъ хвастался своей силой и хот ѣлъ на парибороться съ к ѣмъ бы то ни было изъ насъ. Въ это время онъ подошелъ къ намъ и подтвердилъ свой вызовъ. – «Пойдемте сейчасъ, попробуемъ», сказалъ Петръ Ивинъ Этьену и, взявъ меня за руку, потащилъ наверхъ. Хотя Корнаковъ былъ довольно силенъ по л ѣтамъ, но такъ какъ вс ѣбыли противъ него, ему во время борьбы досталось порядочно: кто-то ударилъ его по голов ѣлексикономъ Татищева такъ сильно, что у него вскочила пресм ѣшная красная [?] шишка. Борьба (или скор ѣе драка, потому что всегда переходило въ это), къ которой я всегда им ѣлъ большую склонность, проба силы, шумъ, крикъ и б ѣготня разгуляли меня и заставили почти забыть мою неудачу, т ѣмъ бол ѣе, что въ упражненіяхъ этаго рода, несмотря на то, что я былъ моложе вс ѣхъ, я былъ однимъ изъ первыхъ. Насъ позвали ужинать, и я, оставивъ вс ѣмизантропическіе планы, поб ѣжалъ внизъ. За ужиномъ, когда дворецкій сталъ разливать изъ бутылки, завернутой салфеткой, шампанское, мы встали и съ налитыми бокалами подошли къ бабушк ѣеще разъ поздравить ее. Не усп ѣли мы этаго сд ѣлать, какъ раздались звуки гросфатера и зашум ѣли отодвигаемые стулья. Я думаю, что я не решился бы позвать Соничку на гросфатеръ, ежели бы не зам ѣтилъ, что Этьенъ съ своей шишкой подходить къ ней. Въ первой пар ѣпошелъ папа съ какой-то дамой, и такъ какъ не нужно было ни вспоминать старыя па, ни учиться новымъ въ этомъ танц ѣи притомъ я былъ разгоряченъ борьбой и бокаломъ Шампанскаго, я не чувствовалъ никакой заст ѣнчивости и былъ веселъ до безумія.
спокойно идти прямо къ нашимъ пост ѣлямъ, но все лицо двигалось, брови прыгали, щеки отдувались и опускались, а ноги д ѣлали все навыворотъ. Николай шелъ около его и одну руку держалъ около спины, а другую около св ѣчки на всякій случай. Карлъ Иванычъ взошелъ въпустое пространство между нашими постелями, сначала грозно посмотр ѣлъ на насъ; отъ него пахло какой-то гарью съ уксусомъ и табакомъ; ничего похожаго не было съ обыкновеннымъ его запахомъ; потомъ, уб ѣдившись, что мы спимъ, онъ оперся об ѣими руками о ст ѣну даже и той рукой, въ которой была св ѣчка – сало потекло по ст ѣн ѣ, и св ѣчка потухла; горячій фитиль остался въ его ладони и должно быть обжегъ его ужасно, но онъ хладнокровно посмотр ѣлъ на свою ладонь, потомъ опять на насъ, сталъ улыбаться и выговорилъ съ милымъ сердечнымъ выраженіемъ: «liebe Kinder», 149 149
[милые дети,]
[Закрыть]но въ это самое время я съ ужасомъ услыхалъ, какъ забурчало у него въ живот ѣ, потомъ въ горл ѣ; онъ сталъ вытягивать шею, подаваться впередъ и какъ будто хот ѣлъ бодать ст ѣну......... Когда Николай съ Савеліемъ унесли его и вычистили сл ѣды его присутствія, «такъ вотъ какъ Карлъ Иванычъ въ Москв ѣиспортился», подумалъ я. «Ахъ, какой ужасъ», у меня проб ѣжалъ морозъ по кож ѣ, и я вздохнулъ съ отвращеніемъ, когда вспомнилъ, что сд ѣлалось изъ всегда спокойнаго, величаваго, добраго старика, Карла Иваныча. Несмотря на этотъ отвратительный эпизодъ, я заснулъ, мечтая о Соничк ѣ.
Второе изв ѣстіе о пом ѣщеніи д ѣтей въ учебное заведеніе огорчаетъ меня больше потому, что мн ѣкажется теб ѣэтаго очень хочется, но я ни за что не соглашусь и буду просить тебя, просить на кол ѣняхъ разъ навсегда дать мн ѣоб ѣщаніе воспитывать д ѣтей всегда дома, буду ли я жива или н ѣтъ. Я не спорю объ вс ѣхъ выгодахъ для службы, для связей, но повторяю опять то, что говорила теб ѣне одинъ разъ. Воспитаніе въ учебномъ заведеніи по моему мн ѣнію, можетъ быть я ошибаюсь, но мн ѣтакъ кажется, должно д ѣйствовать пагубно на нравъ д ѣтей и на ихъ будущность. Чувствительность – эта способность сочувствовать всему хорошему и доброму, и способность, которая развиваетъ религіозное чувство, должны быть убиты посреди д ѣтей, оставленныхъ на свой произволъ (потому что разв ѣможно назвать присмотромъ и попеченіемъ о нихъ то, что имъ даютъ ѣсть, кладутъ спать въ урочные часы, наказываютъ т ѣлесно за проступки?), посреди д ѣтей, составившихъ маленькую республику, на основаніи своихъ ложныхъ понятій. Всякое проявленіе чувствительности наказывается насм ѣшками. И какъ произвольна и деспотична всегда эта маленькая республика въ своихъ д ѣйствіяхъ! Не говоря о любви къ Богу, которую простительно имъ не понимать, любовь къ родителямъ, къ роднымъ, сожал ѣніе къ печалямъ, страданіямъ другихъ, слезы – вс ѣлучшія побужденія, которыми такъ полна бываетъ молодая душа, неиспорченная ложными правилами, вс ѣэти побужденія, безъ которыхъ н ѣтъ счастія, возбуждаютъ только презр ѣніе и должны быть подавлены въ пользу какого-то см ѣшного (ежели бы это не им ѣло такихъ дурныхъ посл ѣдствій) духа геройства. Развратъ въ тысячи различныхъ формъ можетъ вкрасться въ эту, откровенно открытую для всего, юную душу. Развратъ никогда не доставляетъ счастія, но онъ ч ѣмъ-то заманчивъ и можетъ быть пріятенъ для того, кто еще не испыталъ печальной стороны его. Отъ этаго челов ѣкъ, испытавшiй жизнь, всегда съум ѣетъ остановится, не дойдя до горечи чаши, но юная душа жаждетъ крайностей, доброд ѣтели или порока, это зависитъ отъ направленія, которое дадутъ ей окружающіе. Я ув ѣрена, что погибло много молодыхъ людей, т. е. морально погибло отъ того, что, увлекшись разъ совершенно безвинно порокомъ и сд ѣлавъ поступокъ, оскорбившій ихъ внутреннее чувство, и за который сов ѣсть обвиняла ихъ, они впали въ глубину разврата, чтобы заглушить этотъ голосъ. Ежели же достало силы перенести угрызенія сов ѣсти, достаточно носить эту в ѣчную неумолкающую улику въ своемъ сердц ѣ, чтобы навсегда потерять спокойствіе въ жизни. Сколько этихъ поступковъ, въ которые такъ легко впасть молодому челов ѣку! И какіе ужасные поступки! Мн ѣсамой см ѣшно, какъ я разболталась, но ты знаешь – это мой dada, 150 150
[конек,]
[Закрыть]а главное, д ѣло идетъ о д ѣтяхъ. Н ѣтъ, тысячу разъ н ѣтъ, никогда, покуда я жива, не соглашусь я отдать д ѣтей въ учебное заведеніе, и, ежели ты хочешь сд ѣлать меня совершенно счастливой, то скажи мн ѣи дай честное слово, что этаго никогда не будетъ.
Продолженіе 23-ей главы.
<10 л ѣтъ посл ѣтого дня, какъ было написано это письмо, я им ѣлъ его въ рукахъ. Много разъ перечелъ я его, много провелъ часовъ, размышляя о немъ и стараясь понять то, что чувствовала maman въ то время, какъ она его писала, и много, много пролилъ надъ нимъ слёзъ – слёзъ печали и умиленія. Вотъ что значило это письмо: тяжелое, грустное предчувствіе со дня нашего отъ ѣзда запало въ душу maman, но она такъ привыкла не думать о себ ѣ, а жить только счастіемъ другихъ, что, предчувствуя несчастіе, она думала только о томъ, чтобы скрыть это предчувствіе отъ другихъ, и молила Бога о томъ, чтобы несчастіе это постигло ее одну. Для нея одной не могло быть несчастія: она жила въ другихъ. Наталья Савишна, которая обожала ее, наблюдала за ея вс ѣми поступками и движеніями и понимала ихъ такъ, какъ наблюдаютъ и понимаютъ только т ѣ, которые страстно любятъ, говорила мн ѣ, что она вскор ѣпосл ѣнашего отъ ѣзда зам ѣтила перем ѣну въ maman. Она была какъ будто весел ѣй, безпрестанно занималась ч ѣмъ-нибудь, не сиживала, какъ прежде, когда бывало папа у ѣзжалъ, въ его кабинет ѣпосл ѣчаю, не грустила, а очень много читала, играла и занималась д ѣвочками. Когда же занемогла, то, по словамъ Натальи Савишны, только во время бреду безпрестанно молилась и плакала, а какъ только приходила въ себя, то была чрезвычайно спокойна и вс ѣмъ занималась: разспрашивала обо вс ѣхъ подробностяхъ, касавшихся [?] до д ѣвочекъ и даже хозяйства.
Судя по разсказамъ Натальи Савишны и по первой части письма, мн ѣкажется, что ее ужасала мысль, что она будетъ причиною горести для людей, которыхъ она такъ любила; внутреннiй же голосъ предчувствія не переставалъ говорить ей объ ужасномъ будущемъ. Она старалась подавить этотъ голосъ постоянной д ѣятельностью, старалась не в ѣрить ему, однако в ѣрила, потому что старалась скрывать. Люди доброд ѣтельные не ум ѣютъ скрывать своихъ чувствъ; ежели они хотятъ лицемерить, то д ѣлаютъ слишкомъ неестественно. Въ первой половин ѣписьма видно желаніе показать совершенное душевное спокойствіе, когда она говоритъ о Максим ѣ, объ belle Flamande 151 151
[красавице фламандке]
[Закрыть]и т. д., но зато въ иныхъ м ѣстахъ, гд ѣона говоритъ о прим ѣчаніи Натальи Савишны, проситъ отца об ѣщаться никогдане отдавать насъ въ казенное заведеніе и говоритъ о весн ѣ, ужасная мысль, которая не оставляла ее, проявляется и д ѣлаетъ странный контрастъ съ подробностями и шутками о приданомъ Любочки и съ словами о весн ѣ. Maman увлекалась въ противуположную крайность: желая скрыть и подавить свое предчувствіе, она забывала, какое для нея могло быть горе не видаться съ отцомъ и съ нами. У maman были странныя понятія о воспитаніи въ учебныхъ заведеніяхъ. Она почитала ихъ вертепами разврата и жестокости, но можетъ быть потому, что я привыкъ чтить ея слова и в ѣрить имъ, они мн ѣкажутся справедливыми. Мысль о томъ, что д ѣти переносятъ побои отъ наставниковъ въ такихъ заведеніяхъ, въ особенности ужасала ее. Изъ моихъ дядей (братьевъ maman) одинъ воспитывался въ учебномъ заведеніи, другой дома. 1-й умеръ челов ѣкомъ хилымъ, развратнымъ; другой самымъ доброд ѣтельнымъ. Должно быть этотъ прим ѣръ въ своемъ семейств ѣбылъ причиною этого отвращенія. Впрочемъ были и другія основанія, изъ которыхъ она большую часть изложила въ своемъ письм ѣ.>
