Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 1"

Автор книги: Лев Толстой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)

*№ 8 (II ред.).

<Глава 9-ая. Любочька. Музыка. Отступленіе.>

Прі ѣхавши домой, maman вел ѣла подать св ѣчи, поставила ноты и с ѣла за рояль. Володя, Любочка и Катенька поб ѣжали въ залу играть, я же съ ногами забрался въ вольтеровское кресло, которое стояло въ гостиной, и расположился слушать. Катенька пришла звать меня въ залу, но я былъ золъ на нее и попросилъ оставить меня въ поко ѣ.

ѣлала гамму и потомъ начала играть 2-й концерта Фильда. Мими играла хорошо, и еще я слыхалъ хорошихъ музыкантовъ, но ничья игра мн ѣтакъ не нравилась, какъ матушкина. Впосл ѣдствіи, вспоминая и обсуживая этотъ предметъ, я нашелъ, что пріятность игры maman состояла въ простот ѣ. Она играла такъ, какъ было написано, ничего не перем ѣняя, не пропуская и не прибавляя, не употребляла никакихъ аффектацій (Я могъ бы выразиться по-Русски, но, говоря о maman, мн ѣнепріятно употребить неблагозвучное слово «натяжка») – ни въ игр ѣ, ни въ поз ѣ. У д ѣтей всегда чувство прекраснаго очень в ѣрно, поэтому я безсознательно любилъ ея игру и не могъ и не могу слушать безъ отвращенія музыкантовъ и музыкантшъ, которые, садясь за форте-піано, делаютъ прелюдіи, состоящія изъ 3 основныхъ аккордовъ. Когда барышня садится за форте-піано и беретъ эти три фатальные аккорда да еще arpeggio, ¹¹⁷ 117
  [Арпеджо – звуки аккорда, следующие один за другим.]


[Закрыть]я знаю уже, чего нужно ожидать. Барышня эта, несмотря на перем ѣну гармоніи, не будетъ снимать ноги съ педали; вс ѣаккорды, которые ей понравются, будетъ брать arpeggio ¹¹⁸ 118
  [Арпеджо – звуки аккорда, следующие один за другим.]


[Закрыть]тамъ, гд ѣэтого не нужно. Andante ¹¹⁹ 119
  [Спокойно]


[Закрыть]будетъ играть, задерживая тактъ, и прибавлять свои фіоритуры и вообще изковеркаетъ мысль композитора. Притомъ во время игры она будетъ кривляться, что тоже ни къ чему не ведетъ. У ѣздная барышня, т.е. низшаго разряда, будетъ подкатывать зрачки подъ лобъ, губернская будетъ закидывать голову, а столичная будетъ руки подымать слишкомъ высоко и губы складывать неестественно. И это называется «играть съ чувствомъ», тогда какъ на форте-піано собственно съ чувствомъ играть нельзя. Можно играть правильно, щеголевато, но съ чувствомъ можно только играть на такомъ инструмент ѣ, продолжительность, движеніе и сила звука котораго зависитъ отъ воли исполнителя>.

Въ это время maman встала с кругленькаго табурета, взяла другую тетрадь нотъ, поставила ее на пюпитръ, пододвинула св ѣчи и опять ус ѣлась. По медленности, отчетливости ея движенiй и по серьезному выраженію лица видно было, что она какъ будто приготавливается къ чему-то важному. Я опять задремалъ, прижавъ голову въ уголъ кресла. Запахъ пыли, которую я поднялъ поворачиваясь, щекотилъ мн ѣвъ ноздряхъ, а давно знакомые мн ѣзвуки пьесы, которую заиграла maman, производили на меня чрезвычайно пріятное впечатл ѣніе. Она играла патетическую Сонату Бетховена.

Изъ 10 челов ѣкъ, у которыхъ вы спросите: «какую музыку вы любите?» 9 непрем ѣнно вамъ отв ѣтятъ, что они любятъ серьезную музыку, особенно Бетховена, <которого они понимаютъ (слово: пониматьмузыку для меня им ѣетъ весьма темное значеніе – откровенно говоря, – никакого значенія. Я понимаю, что одно музыкальное сочиненіе можетъ нравиться больше другого; можно сочувствовать одному больше другого, но понимать можно только мысль).> Из этихъ 9-и челов ѣкъ 8 говорятъ это не потому, что музыка Бетховена имъ нравится, а потому, что они думаютъ блеснуть своимъ музыкальнымъ вкусомъ, выразивъ такое мн ѣніе. – Почти во вс ѣхъ романахъ или пов ѣстяхъ, особенно французскихъ, въ которыхъ музыка на сцен ѣ, непрем ѣнно на сцен ѣи Бетховенъ, опять только по той причин ѣ, что, такъ какъ съ недавняго времени большинство обратилось къ старинной музык ѣ, имя это первое попадается подъ перо романиста. Никакой бы разницы не было, ежели бы онъ, вм ѣсто Бетховена, написалъ Доницети, <Гунгля>, Бюргмюлера или др. Все это я сказалъ вамъ для того, чтобы вы не подумали, что, вспоминая о матушк ѣза фортепіано, я наудачу сказалъ, что она играла Патетическую сонату. Н ѣтъ, она именно играла ее, и я хочу, чтобы вы вспомнили эту сонату, ежели слыхали ее. Для этого я опишу вамъ впечатл ѣніе, которое она производила на меня.

(Въ одномъ Французскомъ роман ѣ, авторъ (имя котораго очень изв ѣстно), описывая впечатл ѣніе, которое производитъ на него одна соната Бетховена, говоритъ, что онъ видитъ ангеловъ съ лазурными крыльями, дворцы съ золотыми колоннами, мраморные фонтаны, блескъ и св ѣтъ, однимъ словомъ, напрягаетъ вс ѣсилы своего французскаго воображенія, чтобы нарисовать фантастическую картину чего-то прекраснаго. Не знаю, какъ другіе, но, читая это очень длинное описаніе этого Француза, я представлялъ себ ѣтолько усилія, которыя онъ употреблялъ, чтобы вообразить и описать вс ѣэти прелести. Мн ѣне только это описаніе не напомнило той сонаты, про которую онъ говорилъ, но даже ангеловъ и дворцовъ я никакъ не могъ себе представить. Это очень естественно, потому что никогда я не видалъ ни ангеловъ съ лазурными крыльями, ни дворцовъ съ золотыми колоннами. Ежели бы даже, что очень трудно предположить, я бы вид ѣлъ все это, картина эта не возбудила бы во мн ѣвоспоминанія о сонат ѣ. Такого рода описаній очень много вообще, и во Французской литератур ѣвъ особенности. ¹²⁰ 120
   Зачеркнуто: Я вспомнилъ это описаніе, – оно находится въ роман ѣБальзака «César Birotteau»; но сколько такихъ описаній во Французской литератур ѣ, то знаютъ т ѣ, которые съ ней знакомы.


[Закрыть]

У Французовъ есть странная наклонность передавать свои впечатл ѣнія картинами. Чтобы описать прекрасное лицо – «оно было похожо на такую-то статую», или природу – «она напоминала такую-то картину», – группу – «она напоминала сцену из балета или оперы». Даже чувства они стараются передать картиной. Прекрасное лицо, природа, живая группа всегда лучше вс ѣхъ возможныхъ статуй, панорамъ, картинъ и декорацій.

Вм ѣсто того, чтобы напомнить читателю, настроить воображеніе такъ, чтобы я понялъ идеалъ прекраснаго, они показываютъ ему попытки подражаній. ¹²¹ 121
   Зачеркнуто: Странно, что народъ столь образованный, столица котораго называется la capitale du monde или la capitale des idées [столица мира или столица идей], впалъ въ такое заблужденіе.


[Закрыть]

Что еще странн ѣе, это то, что для того, чтобы описать что-нибудь прекрасное, средствомъ самымъ употребительнымъ служить сравненіе описываемаго предмета съ драгоц ѣнными вещами. Великій Ламартинъ, возвышенная душа котораго стала изв ѣстна всему св ѣту, со времени изданія Confidences ¹²² 122
  [Признания.]


[Закрыть](этимъ изданіемъ великій геній a fait d’une pierre deux coups ¹²³ 123
  [одним ударом убил двухъ зайцев]


[Закрыть]– всему св ѣту открылъ сокровенн ѣйшія тайны своей великой души и пріобр ѣлъ им ѣныіце, которое такъ хотелось ему купить), великій Ламартинъ, описывая свои впечатл ѣнія на лодк ѣпосреди моря, когда одна доска отделяла его отъ смерти, говоритъ, чтобы описать, какъ хороши были капли, падавшія съ веселъ въ море – comme des perles tombants dans un bassin d’argent. ¹²⁴ 124
  [как жемчуг, падающий в серебряный таз.]


[Закрыть]Прочтя эту фразу, воображеніе мое сейчасъ же перенеслось въ д ѣвичью, и я представилъ себе горничную съ засученными рукавами, которая надъ серебрянымъ умывальникомъ моетъ жемчужное ожерелье своей госпожи и нечаянно уронила несколько жемчуженокъ – des perles tombants dans un bassin d’argent, a о мор ѣи о той картин ѣ, которую съ помощью поэта воображеніе рисовало мн ѣза минуту, я уже забылъ. Ежели Ламартинъ, геніальный Ламартинъ, сказалъ мн ѣ, какого цв ѣта были эти капли, какъ он ѣпадали и стекали по мокрому дереву весла, какіе маленькіе кружки производили он ѣ, падая въ воду, воображеніе мое осталось бы в ѣрно ему, но намекъ на серебряный тазъ заставилъ умъ [?] упорхнуть далеко. Сравненiе одно изъ естественн ѣйшихъ и д ѣйствительн ѣйшихъ средств для описанiя, но необходимо, чтобы оно было очень в ѣрно и ум ѣстно, иначе оно д ѣйствуетъ совершенно притивуположно. – «La lune sur un clocher comme un point sur un «i» ¹²⁵ 125
  [Луна над колокольней, как точка над і]


[Закрыть]– обращикъ неум ѣстности сравненія, хотя принадлежитъ тому же великому Ламартину.

Воображеніе – такая подвижная легкая [?] способность, что съ ней надо обращаться очень осторожно. Одинъ неудачный намекъ, непонятный образъ, и все очарованіе, произведенное сотнею прекрасныхъ, в ѣрныхъ описаній, разрушено. Автору выгодн ѣе выпустить 10 прекрасныхъ описаній, ч ѣмъ оставить одинъ такой намекъ въ своемъ сочиненіи. Хотя наклонность сравненія вообще и въ особенности съ драгоц ѣнными вещами преобладаетъ, какъ мн ѣкажется, у Французовъ, эта наклонность существуетъ и у насъ, и у Н ѣмцевъ, но меньше [?] всего у Англичанъ. Бирюзовые и бриліантовые глаза, золотые и серебрянные волосы, кораловыя губы, золотое солнце, серебряная луна, яхонтовое море, бирюзовое небо и т. д. встречаются часто [?]. Скажите по правде, бываетъ ли что-нибудь подобное? Капли воды при лунномъ св ѣт ѣ, падающія въ море, горятъ лучше жемчужинъ, падающихъ въ тазъ, и ни капли не похожи на жемчужины, ни тазъ – на море. Я не м ѣшаю сравнивать съ драгоценными камнями, но нужно, чтобы сравненіе было в ѣрно, ц ѣнность же предмета не заставить меня вообразить сравниваемой предметъ, ни лучше, ни ясн ѣе. Я никогда не видалъ губъ кораловаго цв ѣта, но видалъ кирпичнаго; – глазъ бирюзоваго, но видалъ цв ѣта распущенной синьки и писчей бумаги. Сравненіе употребляется или чтобы, сравнивая худшую вещь съ лучшей, показать, какъ хороша описываемая вещь, или, сравнивая необыкновенную вещь съ обыкновенной, чтобы дать о ней ясное понятіе).

Слушая патетическую сонату, которую я зналъ такъ, что каждый переходъ, каждая нотка возбуждала во мн ѣожиданіе, я испытывалъ два различныя чувства. Иногда, и это случалось тогда, когда я бывалъ ч ѣмъ-нибудь разстроенъ, она возбуждала во мн ѣкакое-то нетерп ѣніе, досаду и безпокойство; мн ѣтяжело было знать все впередъ, хот ѣлось неожиданнаго и хот ѣлось бы не слыхать ее, но когда maman переставала играть, мн ѣд ѣлалось еще досадн ѣе и хот ѣлось бы, чтобы она все играла, но что-нибудь другое. Иногда – и теперь я находился въ этомъ расположеніи – соната эта имянно т ѣмъ, что въ ней не было для меня ничего поразительнаго, что я зналъ все впередъ, доставляла мн ѣ, какъ я уже сказалъ, тихое, чудесное наслажденіе. Хотя я зналъ прекрасно все, что будетъ, я не могъ заснуть отъ того чувства, что, ежели вдругъ будетъ не то, что я ожидаю, и чудесные аккорды интродукціи вдругъ разр ѣшатся не такъ, какъ должны. Сдержанный мотивъ интродукціи, который точно просится куда-то, заставлялъ меня притаивать дыханіе до т ѣхъ поръ, пока, наконецъ, все это не разр ѣшится въ allegro. ¹²⁶ 126
  [Аллегро – быстро.]


[Закрыть]Только [?] Allegro никогда не нравилось мн ѣ, но то м ѣсто, когда начинаются вопросы и отв ѣты, возбуждало опять опасеніе, чтобы не вышло иначе, и желаніе, чтобы оно шло тише и продолжалось долже. Что можетъ быть лучше этого м ѣста, когда посл ѣпростыхъ вопросовъ и отв ѣтовъ басъ говоритъ такія дв ѣфразы, къ которымъ ничего кажется нельзя прибавить, и которыя р ѣшаютъ все, однако н ѣтъ.... дискантъ отв ѣчаетъ еще и еще и еще лучше, еще сильн ѣе, до т ѣхъ поръ, пока, наконецъ, все сливается.

Maman въ м ѣст ѣэтого разговора задерживала тактъ. – Много людей, основательно знающих музыку, говорили мн ѣ, что задерживать ни въ какомъ случа ѣне должно, и что, исполняя Бетховена, нужно ни на волосъ не отклоняться отъ написаннаго. Я слышалъ тоже эту же сонату, исполненную прекраснымъ музыкантомъ – онъ игралъ это м ѣсто такъ же скоро, какъ и плохіе. Несмотря ни на какіе авторитеты, я уб ѣжденъ, что должно задерживать тактъ въ этомъ м ѣст ѣ. Нужно принудить себя, чтобы играть его скоро: м ѣсто это такъ хорошо, что хочется дольше имъ насладиться. Посл ѣднія ноты allegro ¹²⁷ 127
  [Allegro, Andante, Rondo в do mineur – части сонаты.]


[Закрыть]пугаютъ и радуютъ.

Подъ звуки andante ¹²⁸ 128
  [Allegro, Andante, Rondo в do mineur – части сонаты.]


[Закрыть]я дремалъ, дремалъ сладко – оно выраженіе счастія, доброд ѣтельнаго, спокойнаго счастія, но финалъ rondo ¹²⁹ 129
  [Allegro, Andante, Rondo в do mineur – части сонаты.]


[Закрыть]въ ut mineur ¹³⁰ 130
   Написано: ut bemol mineur.


[Закрыть]опять тянетъ за душу. Невольно думаешь: что ему хочется? О чемъ онъ? Какъ бы его успокоить? И все хочется, чтобы скор ѣе, скор ѣе – и все кончилось, но, какъ кончится, хочется еще.

Когда я слышу музыку, я не думаю – мысль совершенно умираетъ, воображеніе тоже не рисуетъ мн ѣникакихъ образовъ и находится въ совершенномъ безд ѣйствіи – сознаніе физическаго существованія уничтожается, но я чувствую, что я живу, и живу полно и тревожно.

Чувство, которое испытываешь, похоже на воспоминаніе, но воспоминаніе чего? Воспоминаніе того, чего никогда не было, и чего не помнишь. ¹³¹ 131
   Зачеркнуто: Чувствуешь съ чрезвычайной ясностью, но когда хочешь опред ѣлить, объяснить, что чувствуешь, невольно удивляешься, что н ѣтъ средствъ выразить и 10-й доли того, что чувствуешь.


[Закрыть]

Сущность эстетическаго чувства, возбуждаемаго въ насъ живописью – въ обширномъ смысл ѣ– есть воспоминаніе о образахъ. Сущность эстетическаго чувства возбужденнаго музыкой есть несознанное воспоминаніе о чувствахъ и о переходахъ изъ одного чувства въ другое.

Чувство поэзіи есть сознательное воспоминаніе о жизни съ ея образами и чувствами.

*№ 9 (II ред.).

Въ это время maman встала, взяла другую тетрадь нотъ, пододвинула ближе св ѣчи, подвинула табуретъ больше на середину форте-піано и начала играть другую пьесу, именно sonate pathétique Бетховена.

Читатель! Зам ѣтили ли вы, какъ вс ѣлюбятъ сочиненія Бетховена, какъ часто въ разговорахъ вы слышите, что сочиненія этого композитора предпочитаютъ вс ѣмъ другимъ? Зам ѣтили ли вы, что часто его хвалютъ и восхищаются имъ такъ, что сов ѣстно за т ѣхъ, которые восхищаются. Въ роман ѣили пов ѣсти, ежели кто нибудь играетъ, то непрем ѣнно сонату Бетховена, особенно въ Французскихъ романахъ. В ѣрно вы часто слыхали о томъ, что трудно пониматьБетховена, и что чудо, какая миленькая штучкаего Quasi una fantasia или Septuor и т. д. Не знаю, какъ вы, а для меня такого рода разговоры да и большая часть всякихъ разговоровъ о музык ѣ– ножъ вострый. Уже давно зам ѣчено, что говорить о томъ, чего не знаешь, общая челов ѣческая слабость, но отчего ни о чемъ такъ много не говорятъ и съ такой ув ѣренностью, не зная, какъ о музык ѣ? Знаніе музыки далеко еще не наука, знаніе это дошло только до той степени, что видна возможность науки, но существуютъ правила, условленныя названія, матерiалы для исторіи музыки, сочиненія, которыя составляютъ знаніе. Зам ѣтьте, что люди, им ѣющіе это знаніе, нисколько не авторитетъ въ музык ѣи даже удерживаются отъ выраженія своего мн ѣнія. Отчего бы это? Музыка, какъ искуство производить звуки и д ѣйствующее на нашъ слухъ, доступно всякому. Большинство во вс ѣхъ отрасляхъ челов ѣческихъ знаній нев ѣжды, т ѣмъ бол ѣе въ музык ѣкакъ въ знаніи, съ одной стороны, доступномъ каждому и, съ другой, находящемуся еще на первой ступени развитія.

**№ 10 (III ред.).

Глава 10-ая.  – Музыка.

Maman сд ѣлала легко и б ѣгло об ѣими руками гамму; потомъ пододвинула ближе табуретъ и начала исполнять граціозный и игривый второй концертъ Фильда – своего учителя.

Она играла славно: не стучала по клавишамъ, какъ ученики и ученицы новой школы, не держала педаль при перем ѣн ѣгармоніи, не д ѣлала arpeggioи не задерживала такта тамъ, гд ѣне нужно, такъ, какъ это д ѣлаютъ многіе, полагая этимъ дать выразительность своей игр ѣ, не прибавляла своих фіоритуръ. Вообще играла и сид ѣла за роялемъ просто, безъ афектаціи. Можетъ быть, отъ этого-то игра ея мн ѣособенно нравилась.

Противъ меня была дверь въ кабинетъ, и я вид ѣлъ, какъ туда взошли Яковъ и какіе-то люди съ бородами, въ кафтанахъ; дверь тотчасъ же затворилась за ними.

«Ну, начались занятія!», подумалъ я. Мн ѣказалось, что важн ѣе т ѣхъ д ѣлъ, которыя д ѣлались въ кабинет ѣ, ничего въ мір ѣбыть не могло; въ этой мысли подтверждало меня еще то, что къ дверямъ кабинета вс ѣподходили на ципочкахъ и перешептываясь; оттуда же слышны были громкіе голоса и пахло сигарой, запахъ которой всегда, не знаю почему, внушалъ мн ѣуваженіе.

Я было задремалъ подъ простодушно-милые звуки второго Фильдаго концерта, какъ вдругъ услыхалъ очень знакомый мн ѣскрипъ сапоговъ въ офиціянтской и открылъ глаза. Карлъ Ивановичь, хотя съ лицомъ, выражавшимъ р ѣшимость, но тоже на ципочкахъ, съ какими-то записками въ рук ѣ, подошелъ къ двери и слегка постучалъ въ нее. Его впустили и дверь опять захлопнулась.

«Как бы не случилось какого-нибудь несчастія, – подумалъ я. – Карлъ Ивановичь разсержёнъ, а онъ на все готовъ въ татя минуты».

Въ это время maman кончила концертъ Фильда, встала съ кругленькаго табурета, взяла другую тетрадь нотъ, развернула ее на пюпитр ѣ, пододвинула ближе св ѣчи и, оправивъ платье, опять с ѣла противъ рояля. По вниманію, съ которымъ она все это д ѣлала, и задумчиво-строгому выраженію лица, казалось, она готовилась къ чему-то очень серьезному.

«Что-то будетъ?» подумалъ я и опять закрылъ глаза, прижавъ голову въ уголъ кресла. Запахъ пыли, которую я поднялъ поворачиваясь, щекотилъ мн ѣвъ ноздряхъ, а давно знакомые звуки пьесы, которую заиграла maman, производили во мн ѣвпечатл ѣніе сладкое и вм ѣст ѣсъ т ѣмъ тревожное. Она играла Патетическую Сонату Бетховена. Хотя я такъ хорошо помнилъ всю эту Сонату, что въ ней не было для меня ничего новаго, я не могъ заснуть отъ безпокойства. Что, ежели вдругъ будетъ не то, что я ожидаю? Сдержанный, величавый, но безпокойный мотивъ интродукціи, который какъ будто боится высказаться, заставлялъ меня притаивать дыханіе. Ч ѣмъ прекрасн ѣе, сложн ѣе музыкальная фраза, т ѣмъ сильн ѣе д ѣлается чувство страха, чтобы что-нибудь не нарушило этой красоты, и т ѣмъ сильн ѣе чувство радости, когда фраза разр ѣшается гармонически.

Я успокоился только тогда, когда мотивъ интродукціи высказалъ все и шумно разр ѣшился въ allegro. Начало allegro слишкомъ обыкновенно, поэтому я его не любилъ; слушая его, отдыхаешь отъ сильныхъ ощущеній первой страницы. Но что можетъ быть лучше того м ѣста, когда начинаются вопросы и отв ѣты! Сначала разговоръ тихъ и н ѣженъ, но вдругъ въ басу кто-то говорить такія дв ѣстрогія, но исполненныя страсти фразы, на которыя, кажется, ничего нельзя отв ѣтить. Однако н ѣтъ, ему отв ѣчаютъ и отв ѣчаютъ еще и еще, еще лучше, еще сильн ѣе до т ѣхъ поръ, пока наконецъ все сливается въ какой-то неясный, тревожный ропотъ. Это м ѣсто всегда удивляло меня, и чувство удивленія было такъ же сильно, какъ будто я слышалъ его въ первый разъ. Потомъ въ шуму allegroвдругъ слышенъ отголосокъ интродукціи, потомъ разговоръ повторяется еще разъ, еще отголосокъ, и вдругъ въ ту минуту, когда душа такъ взволнована этими безпрестанными тревогами, что проситъ отдыха, все кончается, и кончается такъ неожиданно и прекрасно...

Во время Andanteя задремалъ; на душ ѣбыло спокойно, радостно, хот ѣлось улыбаться и снилось что-то легкое, б ѣлое, прозрачное. Но Rondo въ ut mineur ¹³² 132
   Написано: ut bemol mineur.


[Закрыть]разбудилъ меня. О чемъ онъ? Куда онъ просится? Чего ему хочется? И хот ѣлось бы, чтобы скор ѣе, скор ѣе, скор ѣе и все кончилось; но когда онъ пересталъ плакать и проситься, мн ѣхот ѣлось еще послушать страстныя выраженія его страданій.

Музыка не д ѣйствуетъ ни на умъ, ни на воображеніе. Въ то время, какъ я слушаю музыку, я ни объ чемъ не думаю и ничего не воображаю, но какое-то странное сладостное чувство до такой степени наполняетъ мою душу, что я теряю сознаніе своего существованія, и это чувство – воспоминаніе. Но воспоминаніе чего? Хотя ощущеніе сильно, воспоминаніе неясно. Кажется какъ будто вспоминаешь то, чего никогда не было.

Основаніе того чувства, которое возбуждаетъ въ насъ всякое искуство, не есть ли воспоминаніе? Наслажденіе, которое намъ доставляетъ живопись и ваяніе, не происходить ли изъ воспоминанія образовъ? Чувство музыки не происходить ли изъ воспоминанія о чувствахъ и переходахъ отъ однаго чувства къ другому? Чувство поэзіи не есть ли воспоминаніе о образахъ, чувствахъ и мысляхъ?

<Музыка еще у древнихъ Грековъ была подражательная, и Платонъ въ своей «Республик ѣ» полагалъ непрем ѣннымъ условіемъ, чтобы она выражала благородныя чувства. Каждая музыкальная фраза выражаетъ какое-нибудь чувство – гордость, радость, печаль, отчаяніе и т. д., или одно изъ безконечныхъ сочетаній этихъ чувствъ между собою. Музыкальныя сочиненія, не выражающія никакого чувства, составленныя съ ц ѣлью или выказать ученость, или пріобр ѣсть деньги, однимъ словомъ, въ музык ѣ, какъ и во всемъ, есть уроды, по которымъ судить нельзя. <(Къ числу этихъ уродовъ принадлежать н ѣкоторыя попытки музыкой выразить образы и картины.)> Ежели допустить, что музыка есть воспоминаніе о чувствахъ, то понятно будетъ, почему она различно д ѣйствуетъ на людей. Ч ѣмъ чище и счастлив ѣе было прошедшее челов ѣка, т ѣмъ бол ѣе онъ любить свои воспоминанія и т ѣмъ сильн ѣе чувствуетъ музыку; напротивъ, ч ѣмъ тяжеле воспоминанія для челов ѣка, т ѣмъ мен ѣе онъ ей сочувствуетъ, и отъ этаго есть люди, которые не могутъ переносить музыку. Понятно будетъ тоже, почему одно нравится одному, а другое другому. Для того, кто испыталъ чувство, выраженное музыкой, оно есть воспоминаніе, и онъ находить наслажденіе въ немъ, для другого-же оно не им ѣетъ никакого значенія.>

**№ 11 (III ред.).

Глава 11-ая. Любочка.

Maman перестала играть. Я проснулся, высунулъ голову изъ за ручки креселъ и увидалъ, что она сидитъ на томъ-же м ѣст ѣ, но не играетъ, а прислушивается. Изъ залы слышны были рыданія.

– Ахъ, Боже мой, – сказала maman, – непрем ѣнно кто-нибудь изъ д ѣтей ушибся, – встала съ табурета и почти б ѣгомъ пустилась въ залу.

Любочка сид ѣла на полу между двухъ стульевъ; по лицу ея текли кровь и слезы. Около нея стояли съ испуганными лицами Володя и Катенька.

– Что такое? Гд ѣты ушиблась? Скажи же, что съ тобой? Душечка? Любочка, милочка, ангелъ мой? – говорила maman въ сильномъ безпокойств ѣи сама готовая расплакаться. Когда она отняла руку, которой Любочка держалась за носъ, видно было, какъ она обрадовалась, увидавъ, что кровь идетъ носомъ и н ѣтъ ничего серьезнаго. Выраженіе лица ея мгновенно перем ѣнилось, и она строго спросила у Володи:

– Какъ это случилось?

Володя объяснилъ, что Любочка представляла зайца и совершенно уже уходила отъ вс ѣхъ, какъ вдругъ спотыкнулась и упала носомъ объ стулъ.

– То-то, – сказала maman, обращаясь къ Любочк ѣи поднимая ее. – Теб ѣурокъ, чтобы ты не б ѣгала, какъ сумашедшая. Иди въ гостиную, моя милая, будетъ теб ѣшалить.

Любочка пошла впередъ, сзади ея maman, а сзади maman – мы трое.

Любочка продолжала рыдать, и рыданія ея похожи были на икоту. Изъ глазъ текли слезы, изъ носу кровь, изо рту слюни; полагая, что она утирается платкомъ, она размазывала имъ вс ѣэти жидкости по лицу. Ноги всегда у нея были гусемъ, но теперь ея походочка съ развальцомъ была еще см ѣшн ѣе, такъ что такой жалкой и уморительной фигурки я никогда не видывалъ; даже maman, оглянувшись на насъ, улыбнулась, указывая на Любочку.

– Вы можете идти играть, – сказала она намъ, – но Володя отв ѣчалъ, что безъ Любочки играть въ эайца совершенно невозможно, и мы вс ѣпошли въ гостиную.

– Сядь, отдохни, – сказала maman Любочк ѣ, притирая ей носъ водою съ уксусомъ, – за то, чтобы ты не шалила, ты до т ѣхъ поръ не встанешь съ этого м ѣста, пока не докончишь урока, который задастъ теб ѣМими.

Мими подала продолжавшей плакать Любочк ѣрагульку и эадала ей урокъ въ пять аршинъ.

Обыкновенно, когда кто-нибудь изъ насъ ушибался, насъ вс ѣхъ наказывали т ѣмъ, что сов ѣтовали посид ѣтъ и отдохнуть, но нынче maman позволила намъ идти играть, потому, я предполагал, что нынче посл ѣдиій вечеръ мы были вм ѣст ѣ, и она не хот ѣла насъ огорчить, какъ будто что-нибудь отъ нея могло огорчить насъ.

Папа вышелъ изъ кабинета съ Карломъ Ивановичемъ.

Карлъ Ивановичъ пошелъ наверхъ, а папа съ очень веселымъ лицомъ взошелъ въ гостиную, подошелъ къ maman и, положивъ ей руку на плечо:

– Знаешь, что я р ѣшилъ сейчасъ?

– Что?

– Я беру Карла Ивановича съ д ѣтьми – м ѣсто въ бричк ѣесть, они къ нему привыкли и онъ къ нимъ, кажется, тоже привязанъ, а восемьсотъ рублей въ годъ никакого счета не д ѣлаютъ. Et puis, au fond, c’est un bon diable, ¹³³ 133
  [И потом он в сущности добрый малый]


[Закрыть]– прибавилъ онъ.

– Я очень рада, – сказала maman, – за д ѣтей и за него: онъ славный старикъ.

– Ежели бы ты вид ѣла, какъ онъ былъ тронутъ, когда я ему сказалъ, чтобъ онъ оставилъ эти пятьсотъ рублей въ вид ѣподарка...– Это что? – сказалъ онъ, зам ѣтивъ посин ѣлый носъ и заплаканные глаза Любочки. – Кажется, мы провинились?

Любочка совс ѣмъ было успокоилась, но какъ только зам ѣтила, что на нее обращено общее вниманіе, опять расплакалась.

– Оставь ее, mon cher, ¹³⁴ 134
  [дорогой,]


[Закрыть]– сказала maman, – ей надо урокъ кончить.

Папа взялъ изъ рукъ Любочки рагульку и самъ сталъ вязать.

– Вдвоемъ мы скор ѣе кончимъ, однако лучше попробуемъ попросить прощенія, – сказалъ онъ, взявъ ее за руку. – Пойдемъ.

Любочка перестала плакать и, подойдя къ maman, повторяла вслухъ слова, которыя ей шепталъ папа на ухо.

– Нынче посл ѣдній вечеръ, мамаша, что мы... я съ папа... буду... такъ... простите... насъ... а то... онъ не хочетъ... меня любить... ежели я буду... плакать.

– Простите насъ, – прибавилъ папа, и разум ѣется ихъ простили.

Незадолго передъ ужиномъ въ комнату взошелъ Гриша.

Съ самого того времени, какъ онъ пришелъ въ нашъ домъ, онъ не переставалъ вздыхать и плакать, что, по мн ѣнію т ѣхъ, которые в ѣрили въ его способность предсказывать, предв ѣщало какую-нибудь б ѣду.

Онъ сталъ прощаться и сказалъ, что завтра, рано утромъ, пойдетъ дальше. Я подмигнулъ Волод ѣи вышелъ въ дверь.

– Что?

– Пойдемте на мужской верхъ; Гриша спитъ во второй комнат ѣ; въ чулан ѣпрекрасно можно сид ѣть, и мы всё увидимъ.

– Отлично. Подожди зд ѣсь, я позову д ѣвочекъ.

Д ѣвочки выб ѣжали, и мы отправились наверхъ.

Тамъ, не безъ спору р ѣшивъ, кому первому взойдти въ темный чуланъ, наконецъ, ус ѣлись.