Текст книги "Банкир"
сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 77 страниц)
Палмер притянул ее к себе. Она сопротивлялась. Он отпустил ее руки и нежно обнял за талию. Мягкий слой ткани придавал ее коже какую-то особую податливость, чувственно скользившую под его пальцами и ладонями. Ее лицо медленно поднялось. Сжав пальцами ее теплые бедра, он притянул ее к себе. Они быстро поцеловались. Ее руки, вместо того чтобы обвиться вокруг него, оказались между ними и стали расстегивать его пальто.
— Я такая идиотка, — сказала она, больше для себя. Она стянула пальто с его рук на пол и начала расстегивать пиджак. — В самолете по дороге сюда у меня был просто жуткий приступ страха. — Она бросила его пиджак на пальто и начала развязывать галстук. — Приехав сюда, я снова пришла в нормальное состояние. Я позвонила к тебе в отель. Когда ты не позвонил мне, я подумала, что прозевала тебя и ты уже на пути домой. На какой-то момент это было таким облегчением.
— Вот. — Он снял галстук.
— Здесь очень тепло, — сказала она. — У тебя в чемодане есть что-нибудь вроде халата? — Когда он кивнул, она начала расстегивать ему рубашку. — Но я сказала себе, что должна позвонить еще раз, еще только один раз. И они нашли тебя. Так что все было в порядке. Я повесила трубку и снова испугалась. Такая идиотка.
— Я рад, что ты поймала меня.
— Правда? Мне кажется, ты просто идешь на поводу.
— Да. Совершенно верно.
— Не надо так. Надо быть честным.
— Я честно следую на поводу, — сказал он. — Не так уж это для меня неприятно.
— Я думала об этом в Нью-Йорке. На аэродроме Ла Гардиа я продолжала спрашивать себя, что я за человек, если так бросаюсь на тебя. Как легко может женщина превратиться просто в самку. И все такое. Но потом я решила, что эти вопросы уже позади, Нет такой вещи, как полулегальная любовная связь, не так ли? Я хочу сказать, что раз она началась, она уже существует и не имеет значения, где это происходит и кто к кому едет. Размышляя так, я дошла до вопроса: насколько мне это необходимо? Вот каким было общее направление мыслей на аэродроме в ожидании посадки на самолет. Нужно ли мне это? То ли это, чего я хочу? И все такое. Наступила небольшая пауза. Палмер улыбнулся:
— Скажи мне, в чем дело?
— Знаешь, что я решила? — сказала она. — Ты не поверишь. Я решила: ничего хорошего мне это не сулит, но мне это необходимо. Именно так! Плохо, но нужно. Никакой логики, правда?
— Никакой логики и не должно быть.
— Конечно. Сделай так еще раз, пожалуйста.
— Так?
— Да.
— Ты перестала рассказывать, — заметил он через некоторое время.
— Посмотри на озеро. — Она отстранилась от него и, взяв его за руку, подвела к окну. Рождественские лампочки на соснах были выключены. В слабом лунном свете силуэты деревьев вырисовывались на фоне блестящей воды. — Удивительно, насколько лучше вид без этих дешевых огней.
Палмер развязал поясок ее пеньюара и начал поглаживать ее прелестный упругий живот. Теплый воздух поднимался из чего-то вроде заслонки у основания окна. Стекло было холодное. Казалось, оно покрыто тонким слоем холодного воздуха. Это было так странно по сравнению с идущим снизу теплом. Палмер отвлек Вирджинию на шаг от окна. Прикрыл ладонями ее обнаженные груди и почувствовал, как соски неожиданно стали твердыми и выпуклыми. Она что-то пробормотала и потянулась в сторону к висящему шнуру. Светонепроницаемые шторы медленно опустились и закрыли озеро, деревья, окно вместе с его хрупкой оболочкой прохлады. Тепло окутало их обоих. Палмер поднял Вирджинию с пола — одной рукой под плечи, другой под колени — и уткнул лицо в ложбинку между грудями. Вирджиния показалась ему очень легкой.
— Самая большая постель из всех, какие я когда-либо видела, — прошептала она ему в ухо. — Прямо позади нас через эту открытую дверь.
Палмер понес ее в другую комнату и положил на постель. Она обвилась руками вокруг его шеи, прижавшись к нему лицом. Когда полуночный самолет, разрывая мрак, промчался над ними, ни он, ни она не услышали ничего.
Глава сороковая
По причинам, которые сначала были Палмеру не понятны, контора Вика Калхэйна помещалась в беспорядочной квартире в маленьком отеле в центре города. Его юридические конторы, куда он наезжал не более раза в неделю, находились в деловой части Нью-Йорка на Броуд-стрит. Его политический штаб располагался в жилых кварталах, в том же здании на Восточной Сто шестнадцатой улице, где почти с начала века подвизался его отец, партийный босс района. Но чаще всего, как узнал Палмер, Калхэйна можно было найти в номере указанного отеля. Деятельность Калхэйна в этом номере не имела никакого отношения ни к его политической деятельности, ни к его юридической практике.
Бернс однажды попытался объяснить ситуацию, правда без особого успеха.
— Это все продумано, — говорил Бернс. — В деловой части Калхэйн доступен своим клиентам как юрист. В жилых кварталах — своим избирателям. Он ведь не станет смешивать эти две категории, вы понимаете? А контора в отеле в центре города, ну, в общем, она дает ему возможность маневрировать, не путая разные вещи. Немного поразмыслив, Палмер догадался, что Бернс имел в виду: Калхэйн, вероятно, занимался в этом отеле политическим бизнесом. Иначе говоря, куплей-продажей благосклонности, в корне отличной от показной механики политической деятельности, которую Калхэйн демонстрировал своим избирателям в жилых кварталах города.
В это утро, через два дня после рождества, поднимаясь по лестнице в номер Калхэйна, Палмер убедился, что его подозрения достаточно обоснованны. Даже коридор, ведущий в контору Калхэйна, был заполнен людьми, облик которых — терпеливое ожидание, соединенное с трогательной попыткой выглядеть непринужденно и незаинтересованно, — сразу же отличал их как искателей благосклонности. Они направляли свои тревожные взгляды на Палмера, когда тот проходил мимо. И настолько явным было это внимание, что Палмеру казалось, будто он слышит их мысли: «Кто такой? Политический деятель? Не узнаем его. Кого он знает? Для чего он здесь?» Палмер задержался у открытой, никак не обозначенной двери и заглянул внутрь приемной, где более двенадцати человек сидели и стояли в ожидании своей очереди. За столом он увидел привлекательную девушку, изо всех сил старавшуюся избежать взглядов людей из очереди. Девушка подняла на Палмера глаза и едва заметно отрицательно покачала головой.
— Следующая дверь направо, — сказала она.
Палмер прошел дальше. Позади он услышал чей-то голос:
— Милочка, он собирается принять меня или нет? Я был назначен на…
Палмер постучал в следующую дверь, подождал, потом повернул ручку. Дверь была заперта. Он отступил назад. Раздался слабый скрежет. Он опять повернул ручку, на этот раз дверь открылась. Палмер оказался на пороге комнаты, прямо перед Калхэйном.
— Входите и поскорей закройте дверь, друг, — сказал тот, вставая. — Иначе сюда ворвется пол-отеля.
Мужчины обменялись рукопожатием. Рядом с Калхэйном Палмер всегда чувствовал себя карликом. Тот был ненамного выше, самое большее сантиметров на пять, но вся его фигура, совершенно лишенная жира, была огромна. Политический деятель снова сел за большой письменный стол, заваленный бумагами, откинулся назад в своем кресле и улыбнулся:
— Где Мак?
— Должен быть здесь. — Палмер посмотрел на часы. — Мне нужно скоро идти на собрание. Сообщите мне, что у вас там есть, и, если необходимо, я потом передам это Маку. Калхэйн повернул руки ладонями вверх, как бы показывая, что он весь тут как на ладони.
— Ничего, кроме хороших новостей. Мой человек в Сиракузах позвонил мне в пятницу ночью и сообщил, что вы сумели себя подать. Понравилась речь, понравились мысли. Значит, на следующей неделе в Буффало будет еще лучше. Такие вещи подобны цепной реакции. Из уст в уста и так далее,
— Это хорошо. Но думаю, вашему человеку вряд ли удалось прощупать их насчет билля об отделениях сберегательных банков.
— Совершенно верно, но, если они за вас, они против билля.
— Не всегда. В моей речи не было просьбы о поддержке. Помоему, мы вообще не должны этого делать. И особенно не должно этого делать лицо, им неизвестное.
Калхэйн кивнул:
— Через несколько дней мой человек соберет кое-какие сведения. Ну, скажем, через неделю. И мы узнаем о наших шансах в Сиракузах. Опять-таки — цепная реакция. Сиракузы могут воздержаться от принятия решения, пока не услышат мнения Бингамтона, Утики и Рочестера.
Палмер закурил сигарету.
— Я не подозревал, что у бизнесменов с периферии существует система тайного обмена информацией.
— Вряд ли это можно назвать системой. Но все же осуществляется довольно широкий обмен информацией. В распоряжении бизнесменов клубы «Киванис», «Ротари», «Лайонз», различные торговые палаты, церковные группы, телеграфные агентства, деловые общества. Осенью и зимой развивают активность политические деятели, которые снуют по округам и прощупывают настроения перед тем, как отправиться в Олбани. Летом эта деятельность прекращается. Люди разъезжаются на каникулы и прочее. Но зимой, в праздничный сезон, непосредственно перед возобновлением заседаний, беспроволочный телеграф работает вовсю.
— Ладно, — сказал Палмер, — теперь расскажите мне о вашем собственном округе.
Калхэйн уставился на свои ладони и пожал плечами. Этот жест заставил его стул протестующе заскрипеть. Он почесал коротко остриженную голову и криво усмехнулся.
— Вы же знаете, насчет периферии штата никогда не было сомнений. Они там твердо стоят за коммерческие банки. Центр — другое дело. Но и здесь мы делаем успехи. Мак рассказывал, что вы с ним немного занимались политикой в Олбани.
— Правда. И главным образом с представителями центра штата.
— Тогда вы можете рассказать мне больше, чем я вам. Палмер хотел было ответить, но передумал. Его обычно раздражали деятели типа Калхэйна, которые притворяются, что не в курсе дела относительно положения в районе, находящемся под их контролем. Они делают вид, что сомневаются, что считаются с общественным мнением, что не хотят оказывать давления на своих избирателей, — и это обычно означает одно из двух: или они простонапросто еще не начали действовать, или же, чаще, что они ждут больших уступок. В случае с Калхэйном, решил Палмер, дело осложнялось его вероятным участием, вместе с Бернсом, в заговоре Джет-Тех.
— Я настолько закрутился с другими делами, — ответил Палмер, — что, честно говоря, не уделял этому достаточно внимания.
Калхэйн казался удивленным.
— Я думал, ваша единственная задача — это сберегательные банки.
— У нас события внутри банка, — сказал Палмер, — что-то происходит с нашими акциями.
Калхэйн подался вперед.
— Что-нибудь хорошее?
— Для посторонних — да. Между прочим, вы могли бы взять это себе на заметку. По-моему, в скором времени наши акции сильно подскочат.
Калхэйн пододвинул к себе блокнот и взял карандаш.
— Что за скачок? Как скоро?
Палмер подождал с ответом, пытаясь определить реакцию собеседника. Было ли это игрой?
— Десять пунктов не удивят меня, — сказал он наконец. — Что касается времени, то я не имею понятия. В пределах месяца. Впрочем, не знаю.
— А когда узнаете? — спросил Калхэйн, делая заметки в своем блокноте.
— Не могу сказать. Хотя вы можете спросить Мака.
— Мака? Откуда, черт возьми, он может знать о ваших акциях?
— Он знает больше, чем я.
Калхэйн положил карандаш медленным, задумчивым движением. Потом наклонился вперед над столом и подпер руками голову.
— Не понимаю.
— Я тоже, — заверил его Палмер, — но я почему-то абсолютно уверен, что он замешан в этом деле в союзе с какой-то внешней группой.
— Это же чепуха. У кого хватит пороху играть банковскими акциями? Кишка тонка.
— Согласен. Но так будет.
Калхэйн задумчиво покачал головой.
— Я уже очень давно перестал доверять биржевым советам Мака. Не хочу сказать, что он всегда ошибается. Просто необходимо допросить его с пристрастием, с глазу на глаз, прежде чем сделать свои собственные выводы. Я никогда не забуду совет, который он дал мне по поводу одного своего клиента. Предприятие, производящее оборудование, собиралось объявить о сдаче своей продукции в аренду вместо продажи ее. Большой сдвиг в их политике, хотя остальная промышленность давно уже перешла на это. Мак рассчитывал, что акции этого предприятия сдвинутся на пять пунктов. Он был прав. Они упали на пять пунктов. Объявление о сдаче оборудования внаем было признанием, что предыдущая политика этого предприятия ни к черту не годилась. Таким образом, вместо того чтобы способствовать повышению акций, этот шаг привел к их понижению. — Калхэйн негромко рассмеялся. — Бедный Мак попался на собственную удочку.
— Меня удивляет, что он не рассказал вам о ЮБТК.
— А меня не удивляет. В прошлом году я попросил его распродавать свои советы где-нибудь в другом месте. Я человек не богатый. Но я был бы намного беднее, следуя всем его предсказаниям. Если он дал вам совет насчет ваших собственных акций, на вашем месте я бы пропустил его мимо ушей.
— Совет пришел из другого источника. — Палмер потушил сигарету. — Мак рассказывал вам в последнее время еще о какихнибудь биржевых новостях?
— Я не поощряю его в этом. Биржа не моя стихия. Прежде всего надо отчитываться, сколько ты выиграл или проиграл. Чиновникам, собирающим подоходный налог, это очень удобно. Если вы хотите, чтобы налог уменьшался в соответствии с убытками, вы должны отчитываться в своих доходах. Я же ненавижу отчеты.
— Калхэйн откинулся назад и подмигнул.
Палмер усмехнулся:
— Вы ведете операции исключительно с наличными?
— Не всегда. Я возьму и акции, если придется. Но, ей-богу, я уже истощил свой запас фиктивных имен для расписок.
Оба рассмеялись. Палмер был удивлен, почему открытое признание этого человека в своей продажности его нисколько не раздражало в отличие от завуалированного, смутного разврата, окружавшего политиканов, с которыми он встречался в Олбани. Может быть, просто потому, что Вик не был выборным слугой народа. Правда, его пост лидера района был выборный. Но результаты голосования всегда были ясны заранее. Даже если какаянибудь радикальная группа выступала против Калхэйна, ему всегда удавалось быть переизбранным огромным большинством голосов. Он заправлял в районе бедняков. И даже небольшая помощь приносила огромные плоды. Работа тому или другому безработному, ежегодные пикники, корзинки с подарками на рождество и в День благодарения [Праздник в память первых колонистов Массачусетса], стипендии для одаренных детей…— плата была низкая, а отдача — полная.
В конце концов, решил Палмер, чего еще ждут избиратели от своего политического босса? Он следил за тем, чтобы пособия в его районе были достаточно высокими. Он принимал три вечера в неделю. Говорил на испанском, итальянском и довольно сносно на гэльском, чтобы польстить ирландским жителям своего района. Палмер узнал, что он с непревзойденным мастерством управлял своим крупным негритянским кварталом. Его правой рукой вот уже многие годы был негр. Калхэйн предоставил ему абсолютную власть в ведении дел и распределении работы. Многие утверждали, что помощник-негр даже более ценен, так сказать, в валютном выражении, чем сам Калхэйн. И не без оснований. Во всяком случае, этому верили. По рассказам Бернса, несколько лет назад одна компания пострадала от бойкота негритянских покупателей в результате того, что нанимала на работу только белых продавцов. Через Бернса компания установила контакт с помощником Калхэйна. И уже через несколько недель весь город севернее Сто десятой улицы, включая и белые кварталы, имел дело только с негритянскими продавцами. Торговля вновь пошла нормально и даже лучше. Это был своеобразный пример, размышлял Палмер, каких быстрых результатов может достичь гражданская коррупция, в то время как НАСПЦН [Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения] тащится далеко позади. Существует множество путей к социальному прогрессу, но в районе Калхэйна обходные пути оказывались короче.
Вошла секретарша Калхэйна с сумкой из оберточной бумаги и положила ее на стол.
— Они давно уже потеряли терпение, — сообщила она. — Теперь они еще и проголодались. Некоторые пришли еще до завтрака.
— Я недолго, — ответил Калхэйн, открывая бумажную сумку и доставая два сандвича, завернутых в фольгу. — Хотите? — спросил он Палмера.
— Спасибо. Я уже ел. — Он посмотрел на часы. — Два часа? У меня совещание в два тридцать. Как видно, нам придется обойтись без Мака.
Калхэйн принялся энергично жевать.
— Я не знаю, почему эти люди там, в коридоре, приходят так рано. Они знают, что я даже не просыпаюсь до девяти утра и, значит, уж никак не могу быть здесь раньше десяти. Сумасшедшие какие-то.
— И голодные. — Секретарша оставила их одних.
— Что касается Мака, — говорил Калхэйн, не переставая жевать сандвич с беконом, салатом и помидорами, — он не был нам с вами нужен вот уже много недель. Его задача выполнена, правда?
— Он свел нас вместе, вы это имеете в виду?
