Текст книги "Банкир"

Автор книги: Лесли Уоллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 77 страниц)

— …«Ти-Бэрд» [Марка машины] с установкой для кондиционирования воздуха и компактным баром. Я сказал, что… — …разменные акции по четыре с половиной… — …дурак, набитый дурак… — Вот возьми, дорогая. — Палмер протянул Эдис бокал шампанского. — А где миссис Бэркхардт? — Где-то здесь. У меня была на редкость приятная беседа с… — …сорок три кредитных билета, и ни один из них не будет… — Тогда я, пожалуй, выпью ее вино, — сказал Палмер. — После виски? — Это последнее, что я пью за сегодняшний вечер, — объявил Палмер. — Во всяком случае, это будет последний раз, когда ты сможешь отнести стакан к бару и вернуться. Ты когда-нибудь видел подобную толкотню? Эти люди… Кто-то натолкнулся на басовый барабан, задел ударные тарелки. С эстрады раздался ужасающий грохот и звон. Разговоры разом смолкли. Все повернулись к эстраде, и в зале наступила почти полная тишина. В это мгновение у двери произошло движение. Палмер перевел туда взгляд и увидел входившего в зал Мака Бернса. Рядом с ним в красном шелковом платье шла Вирджиния Клэри. Она держала Мака под руку. — Понимаю, что ты имел в виду, — шепнула Эдис, — своевременный приход. Что это за коротышка с ним? — Коротышка? — Я не могу найти лучшего определения. Он взял ее, потому что она ниже его ростом? — Это мой сотрудник из отдела рекламы. — Та… что пишет твои речи? — Обычно писала. — Только представить такое в банке. — Эдис следила, как вновь прибывшие здоровались с новобрачной и ее матерью. — Времена меняются. — На работе у нее не такой вид, — заверил Палмер. — Это мисс Клэр? — спросила Эдис. Бернс и Вирджиния медленно двигались в их направлении, хотя, кажется, не замечали Палмера. — Клэри. Вирджиния Клэри. Раньше работала в «Таймс» и «Стар». — В обеих? Неужели такая молодая женщина…— Эдис замолчала. — Впрочем, она не так уж молода, не правда ли? — Прости, что ты сказала? — На расстоянии она выглядела совсем молодой. — Я не знаю. — Лет сорок с небольшим, — сказала Эдис. — Кажется, они направляются к нам. — Не будь слишком любезна с Бернсом, я на него зол. — А как ты относишься к мисс Клэри? — С любопытством наблюдаю за ее выбором спутников для себя. — Разве она не свободна в выборе? — Немного странно, что она выбрала именно Бернса. — Может быть, между ними связь? — предположила Эдис, пока те подходили все ближе. — Господи, конечно, нет! — воскликнул Палмер. — Ты так уверен? — Я не уверен, — нашелся Палмер. — Просто это маловероятно. — В этот момент Вирджиния заметила его. Ее рука напряглась, надавив на локоть Бернса. — Я видела еще менее вероятные, — тихо сказала Эдис. Теперь Бернс их тоже заметил и изобразил огромное очаровательное удивление. Он подвел к ним Вирджинию. — Вуди… и моя любимая блондинка. Как поживаете, дорогая? — обратился он к Эдис. И, не дожидаясь ответа: — Эдис Палмер, Вирджиния Клэри, наша стойкая леди — специалист по общественным связям. Помедлив не больше секунды, Эдис протянула руку. — Не могу сказать, что знаю о вас все, — обратилась она к Вирджинии, — но вы, конечно, тот самый гений, который пишет речи для Вуди. Вирджиния пожала ее руку. — Обычно писала, — тихо ответила она. — Простите? — Обычно писала, — громче повторила Вирджиния. — Меня освободили от этой обязанности. — Вудс не очень любит людей, не уступающих ему в интеллекте. — А кто любит? — мягко спросил Бернс. — О, это напомнило мне, — сказала Эдис, — что я не должна быть слишком разговорчивой с вами, мистер Бернс. Мой муж на вас зол. В чем дело? — Вы хотите сказать, что он вам не рассказывал? — спросил Бернс с той же дружеской улыбкой. — Его острый нос повернулся в сторону Палмера. — …сказал мне, что контракт был почти у меня в руках, — произнес рядом с Палмером какой-то мужчина. — Думал, ей это неинтересно, — ответил Палмер. — Небольшое политическое дельце. Вам это не интересно. — Напротив. Я всегда интересуюсь. Вирджиния теснее придвинулась к Бернсу. Она похлопала Бернса по руке. — У тебя больше выдержки, чем у меня, — сказала она. — Я сказала бы, что у вас ее больше, чем вообще требуется, — произнесла Эдис, — если вы работаете с этими двумя. — Она помолчала, потом огляделась вокруг. — У вас нет шампанского… — Сейчас я достану, — ответил Бернс и тут же оставил их втроем. — …имел бы «кэдди», если бы ты дал его мне, Моррис. С тех пор, как я заимел свой «роллс», я… — Ох-ох, все еще «роллс». Потом ты сменишь свое имя на Кейн или… Палмер вдруг заметил, что и он, и обе женщины уже довольно долго молчат. Он поспешно оглянулся. — Кажется, Мак не очень далеко ушел, — сказал он. — Кто эти двое, с кем он разговаривает? Вирджиния проследила за его взглядом. — Республиканцы с периферии. — Я не подозревала, что Мак может разговаривать с кемнибудь, кроме демократов, — сказала Эдис. — Каждый говорит с каждым, — ответила Вирджиния. — Это основное правило политики. Разговаривать, быть дружески расположенным. Держать линии коммуникаций открытыми. — Чудесное правило, — задумчиво сказала Эдис. — Не только в политике. — …осталось еще с 56-го года, и я получаю с этого в месяц, как с пары концертов. — Но ведь театр уже закрыт. Или вы имеете в виду отчисления за записи? — Мы, кажется, не придерживаемся этого правила, — продолжала Эдис. — Скажите, мисс Клэри, вы давно работаете в этом банке? — Нет… вот уже почти два года. — Вирджиния взглянула на Палмера: — Неужели так долго? — Я ведь и сам недавно пришел. Неужели два года? Она немного подумала: — Очевидно, так. Этого я и не заметила, но, очевидно, это так. Они опять замолчали. Палмер поискал глазами Бернса и увидел, что тот беседует с бывшим губернатором штата. — Надеюсь, вы не очень хотите пить, — сказал Палмер. — Мак снова остановился. — Почему бы тебе не поймать его, мы тебя подождем. — Я… — Иди, дорогой… Мы с мисс Клэри найдем о чем поговорить. — Я уверен, что он вернется через… — Посмотри, теперь его перехватил сенатор. — Она сунула ему в руку свой пустой бокал. — Мы будем или здесь, или…— она оглянулась, — или за первым столиком. Палмер взглянул на Вирджинию и не смог понять какого-то особенного выражения ее глаз. — Я сейчас же вернусь. — И, чувствуя просто тошнотворную слабость в животе, он отошел. — …стоила мне двадцать тысяч в год на содержание, но это было… — …назвать эту больницу в честь моих родителей, если я помру через… — …можно выставить пуэрториканца в списках на голосование. Голоса спиксов [Американское прозвище для людей латиноамериканского происхождения.] не… Он нашел Бернса у бара, поглощенного разговором с Виком Калхэйном. — Мак, — обратился к нему Палмер, — большое спасибо. Бернс повернулся к нему с медленной, наглой улыбкой. — Интересно, о чем, черт побери, они будут говорить, Вуди, детка? Твоя жена довольно проницательна, не правда ли? Палмер заказал три бокала шампанского. — Как ты уговорил Вирджинию прийти с тобой? — Личное обаяние. Ты должен быть рад, что я служу громоотводом, радость моя. Палмер хотел было сам взять бокалы шампанского, но передумал и обратился к буфетчику: — Пошлите официанта с этими бокалами и бутылкой. Первый столик справа. — Он еще раз посмотрел на Бернса, потом отошел. Зал был так набит, что некоторым гостям пришлось стоять у двери в надежде на появление свободного места. Среди них Палмер заметил двух терпеливо ожидающих мужчин, в которых он узнал делегатов Объединенных Наций, правда не от какой-нибудь большой страны. Он начал медленно пробираться сквозь эту ужасную толкучку. — …открылись на десяти и одной восьмой, а к закрытию упали до шести. Это?.. — …платья у Сакса слишком безвкусные. Есть магазин в Майами у… — …я сказала бы, очаровывает женщин. — Палмер удивился, узнав голос Эдис. Он увидел ее недалеко от себя около пустого столика. — …совершенно верно, — говорила Вирджиния, — это его любимая поза: как будто он совсем потерял самообладание и вот-вот потерпит крах. Я думаю, это и привлекает женщин. — Но во всем этом, несомненно, очень много наигрыша, — ответила Эдис. — Да, но на определенный тип женщин даже наигрыш производит глубокое впечатление. — Не похоже, чтобы вы принадлежали к этому типу. — Я убеждаю себя, что я не такой тип. — Более того, — сказала Эдис почти торжественно, — я тоже говорю вам это. Некоторое время обе женщины молчали. Они, казалось, не видели Палмера. Даже отделенный от них несколькими метрами расстояния и людьми, Палмер чувствовал их безмолвное напряжение. — С моим мужем трудно работать? — неожиданно спросила Эдис. — Ну… я бы не сказала. — А что бы вы сказали о нем? Вирджиния помолчала. — Как его подчиненная, разговаривающая с его женой, — продолжала она каким-то тонким резковатым голосом, — я думаю, я вообще бы… ничего не сказала. — О, — приятно улыбнулась Эдис и, повернувшись, увидела Палмера. — Вот и он. Но без вина. Что такое, дорогой? — Я велел официанту принести его. Она посмотрела на свои крошечные часики — маленькую плотную гроздь бриллиантов на запястье. — Он не успеет. Уже десять часов. — Вы уходите? — спросила Вирджиния. — Во всяком случае, я да, — объяснила Эдис. Она посмотрела на Палмера: — Думаю, тебе следует остаться. — Боюсь, что да. — Ну хорошо, — Эдис выпрямилась. — Я провожу тебя до машины, — сказал Палмер, беря ее за руку. — Держись поближе ко мне в этой толчее. — До свидания, мисс Клэри, ужасно довольна, что познакомилась с вами. — Спасибо, миссис Палмер. Это доставило мне огромное удовольствие. Эдис смотрела на нее какое-то мгновение. — По-моему, — задумчиво произнесла она, — у нас обеих все очень хорошо получилось. Глава пятьдесят шестая Палмер не возвращался почти полчаса. Несколько минут у него ушло на то, чтобы вызвать такси, но, даже посадив Эдис в машину и пожелав ей спокойной ночи, он не вернулся сразу на прием, а вместо этого задержался на необъятно широких ступеньках восточной лестницы «Плаза», так глубоко вдыхая холодный воздух, что на глазах выступили слезы. Он посмотрел в направлении парка и увидел целый ряд двухколесных экипажей; из лошадиных ноздрей выбивались тонкие струйки пара. И только когда холод пробрался сквозь одежду, Палмер возвратился в помещение. Сначала от тепла было приятно, но вскоре стало почти невыносимо жарко. В фойе он опустился в кресло и почувствовал, что комната с высоким потолком начала покачиваться. Смесь шампанского и виски, казалось, сломила его. Но тут же Палмер вздохнул и медленно поднялся. В старомодном зеркале он увидел себя — высокого, худощавого мужчину с замкнутым лицом. Он остановился, расправил плечи и, нахмурившись, уставился на свое отражение. Сразу же вид у него стал более внушительным. Коридорный наблюдал за ним. Палмер перевел хмурый взгляд с зеркала на коридорного, который тут же опустил глаза. Палмер мотнул головой, пошел назад и сел в маленькой комнате рядом с залом, где проходил прием. Беспорядочное гудение голосов доносилось до него почти так же ясно, как если бы он находился в самом зале. Отрывистым аккомпанементом раздавались более низкие — цок-цок-цок — удары барабанов бонго. Палмер постарался, как мог в своем теперешнем состоянии, разобраться в поведении Эдис. Ни одно слово из сказанных ею, решил он, не означало чего-нибудь особенного. Но тогда откуда же, спросил он себя, такое беспокойство? Он наклонился вперед на обитой красным бархатом скамейке и, облокотившись на колени, попробовал заново перебрать в уме все замечания Эдис, обращенные к Вирджинии и сказанные о ней. Вместо этого мысли его тихонько разбрелись под звуки незаметно подкравшейся из другой комнаты музыки. Труба разразилась целым каскадом тонких, нудных, звуков — какие-то зазубренные копья жалоб, приглушенные отрывистым ритмом ударных. Выдав этот поток пронзительных минорных звуков, труба, казалось, утонула в них. Пианино прогрохотало над ее телом бессмысленные арпеджио. Палмер выпрямился и полез за сигаретами. В боковом кармане смокинга он нашел тонкий серебряный портсигар для десяти сигарет. Спичек не было. Держа незажженную сигарету между пальцами, он долго сидел, уставившись на нее, пытаясь связать вместе все сказанное Эдис. Эта попытка напомнила ему об огромном превосходстве электронных приспособлений над человеческим мозгом. Небольшая комбинация транзисторов и электромагнитов уже одержала над ним победу сегодня в квартире Бернса. Возможно, несколько туманно размышлял он, что со временем магнитофоны завоюют всю планету, создавая обширные электронные предприятия сверхчеловеческой памяти и сообразительности. Если верить Гейнцу Гауссу, громадные электромагниты могут даже одолеть изначальное земное притяжение, привязывающее людей к их собственному клочку земли. Что замышлял этот ненормальный старик… Перед его глазами вспыхнула спичка. Он поднял голову, увидел официанта, протягивающего спичку, и прикурил. — Спасибо. — Пожалуйста, сэр. Какого-нибудь вина, сэр? Палмер болезненно поморщился: — Виски со льдом, пожалуйста. — Хорошо, сэр. Со льдом. Палмер затянулся. Возможно ли, чтобы Эдис знала не только о его связи, но и то, что его любовница — Вирджиния? Если Эдис обо всем догадалась, что она собирается предпринять дальше? Будет ли искать доказательства? Сколько времени ей потребуется, чтобы понять роль Бернса в этом деле и узнать о находящейся в его распоряжении информации? Перед ним появилось виски. Он поблагодарил официанта и начал пить маленькими глотками. Прохладный вяжущий вкус, казалось, несколько прояснил его мысли. И хотя он понял, что это всего лишь опасная иллюзия, он приветствовал ее. Нет, сказал он себе, Эдис может что-то подозревать, но, по всей вероятности, не может угадать всего. Но когда она увидит — а это неизбежно должно случиться — ту роль, которую он скоро, очевидно, будет играть в захвате Джет-Тех контроля над ЮБТК, она поймет, что на него было оказано мощное давление. И она без труда определит, что это такое. В течение часа, самое большее двух, он должен дать Бернсу ответ. Палмер встал, держа в руке стакан, и пошел к двери зала, где проходил прием. Все столы вокруг танцевальной площадки были окружены людьми, энергично опустошавшими тарелки с едой. На площадке под карибский ритм джаза извивались несколько пар. Престарелая пара, обливаясь потом, продолжала с полным отсутствием технического навыка перескакивать через искусную путаницу фигур. Палмер с удивлением подумал, почему он тянет с ответом Бернсу. Им обоим было совершенно ясно, каким должен быть этот ответ. Палмер стал разглядывать одного из периферийных банкиров — представителя мощной цепи коммерческих банков. Тот рассказывал какую-то длинную историю или шутку нью-йоркскому предпринимателю, которого недавно подозревали в том, что он замешан в первостатейном скандале, конгрессмену-демократу из Бруклина и Джиму Мадигану из «Меррей Хилл». На этом расстоянии, в нескольких метрах от Палмера, они казались прямотаки братьями. Когда рассказ закончился, предприниматель взял пустые тарелки и пошел с ними к столу, чтобы вновь наполнить их. Палмер поймал себя на мысли: поймет ли он вообще когданибудь эту особую вассальную зависимость. Как и любой разумно осведомленный человек, он знал, что, где бы ни встречались политики — в законодательных органах штата или в палатах конгресса в Вашингтоне, — их личные чувства друг к другу были, так сказать, одно, а их политическая вассальная зависимость, которая могла даже сделать их врагами, совершенно другое. На сессии учредительного органа демократ мог с удовольствием топтать республиканца. Но если они были друзьями, как это и наблюдалось в большинстве случаев, после заседаний всякие признаки враждебности исчезали. Разумно ли это, спросил себя Палмер. Может быть, в этом необязывающем дружелюбии и решительном отказе сохранять серьезность было что-то типично американское. Как кодекс Omerta обязывал молчать даже враждующих членов мафии, так и кодекс несерьезности защищал политиканов от нанесения друг другу большого урона. Разыгрывались скандалы. Обнаруживалось казнокрадство. Но обычно обнаруживалось оно не самими политиками, а теми, кто был не у власти. Все это, решил Палмер, смахивает на частный клуб. Каждый имел право создавать такие замкнутые частные объединения, которые, конечно, плохо вписываются в картину демократии. Впрочем, вообще в современной политике мало что походило на этот образец, напомнил себе Палмер. Канули в вечность детские годы республики, когда политическое соперничество подогревалось личной враждой, резкими полемическими обвинениями и своего рода партийным фанатизмом, который пронизывал всю, до последнего уголка, жизнь любого политического деятеля.