Текст книги "Банкир"

Автор книги: Лесли Уоллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 72 (всего у книги 77 страниц)

— А что это такое? — спросил маклер. — Мне лучше молчать. Говори уж ты. — Стало быть, мы сделали ловкий ход? — Дай мне знать, когда услышишь, — сказал Палмер. — И тут же дай мне знать, когда увидишь признаки поступления в продажу крупных пакетов акций. — Как ты думаешь, насколько они еще упадут, Вуди? — Что я, маклер? — Ха! — Линия замолчала. Палмер сидел улыбаясь. Потом нажал кнопку «Бэркхардт» и стал ждать. Спустя момент она загорелась зеленым светом. — Да? — Лэйн, вы мне звонили? — Кто?.. Ты, проклятый дурак! Где, черт побери, ты шлялся? — В деловом квартале. Я чуть было не наскочил на вас там. — Я знаю, что ты был в деловом квартале. Все знают. Четыре человека позвонили мне, когда увидели тебя за ленчем. Что, черт возьми, ты там затеваешь? — Ничего, в чем мне нужна была бы помощь. — Послушай, ты, сопливый нахал, когда я задаю вопрос, я… — Если бы я считал вас способным помочь, я обратился бы к вам, — прервал его Палмер. — Честно говоря, я не могу доверить вам, так как боюсь, что вы все провалите. Вы слишком несдержанны. — Ты соображаешь, что говоришь? Кнопка внешней связи загорелась зеленым светом, и интерком тихо загудел. Свет начал мерцать в медленном настойчивом ритме. — Кто-то еще звонит мне, — добродушно сообщил Палмер. — Мне наплевать. — Я же сказал, вы слишком несдержанны, — прервал его Палмер. — И это еще очень мягкое определение. Успокойтесь! Я разбужу вас, когда все кончится. — Палмер, ты маленький… — Позвоню вам позже, Лэйн. — И, прерывая разговор с Бэркхардтом, Палмер нажал на другую кнопку. — Да? — Мистер Моллетт, сэр. — Соедините. Джордж? — Вы избегаете меня? — спросил Моллетт. — Только что вошел. Мой босс жевал мне ухо. — Как прошел ленч? — Прекрасно, — ответил Палмер. — А как ваш? — Очень остро. У вас горели уши? — А должны были гореть? — Скажите, это обычная встреча старых армейских друзей? — В какой-то мере да. — Что? Гаусс собирается работать на Хейгена? — Лучше спросите кого-нибудь из них. — Я спрашивал. Хейген не отвечает. Гаусса нет в городе. — Почему бы вам не попробовать узнать в соответствующем правительственном департаменте? — У кого-нибудь, в частности? — спросил репортер. — Есть такой мистер Карви. Тим Карви. Он может кое-что знать. — Для печати? — спросил Моллетт. — Он не будет говорить, не так ли? — Побеспокойте его тем не менее. — Я бы лучше побеспокоил вас. — Если вы побеспокоите Тима, — пообещал Палмер, — я выложу вам все неофициально, с достаточным количеством деталей, так, чтобы вы знали, какие вопросы задавать Хейгену, Лумису и Гауссу. — Иными словами, вы хотите, чтобы этого Карви побеспокоили. И вы хотите сделать это чужими руками. — Не такого разговора обычно ждешь от корреспондента «Стар». — Сейчас я все заверчу, — ответил Моллетт. — Хорошо. До свидания. Палмер снова нажал кнопку прямого соединения с городом и набрал номер Мака Бернса. Теперь было без четверти три. — Отвечаю на твой звонок, Мак. — Дорогой, почему ты не сказал мне, что в тебе течет ливанская кровь? — Это ты считаешь комплиментом? Бернс хмыкнул: — Не мог дождаться закрытия биржи. Когда все началось, я довольно быстро сообразил. Я хочу лишь узнать, как тебе это удалось? — Что удалось? — С ума можно сойти. Слушай, я сейчас послал тебе кое-что с рассыльным. Это должно быть у тебя с минуты на минуту. — Что это? — Магнитофонная лента. Она твоя. — Я тронут. Мак. — А я изумлен. У меня тут со всех сторон трезвонят телефоны, дорогой. Позволь мне позвонить тебе сегодня вечером. А еще лучше: давай пообедаем вместе. — Мак, если ты меняешь предмет своей преданности, лучше не теряй времени. Я все еще БАП. — Не разыгрывай меня, дорогуша! С таким умом? — Ум тот же, что и раньше. Просто работает над другой идеей. Я не знаю, как насчет обеда. Позвони мне около пяти. — Чудесно. Должен бежать. Пока. Палмер повесил трубку и смотрел, как темнеет кнопка. Он проверил время первого звонка Бернса и понял, что тот звонил, еще не зная о встрече в «Клубе». Другими словами, решил Палмер, Бернс отреагировал на неожиданное падение курса акций Джет-Тех. Он, вероятно, еще не слышал о Гауссе. Один из многочисленных звонков, которые, по его словам, начинают поступать к нему, вероятно, принесет новость о ленче. Палмер закрыл глаза и откинулся на спинку стула. Нетрудно разгадать Бернса, сказал он себе. Экспансивное приветствие, попытка теплого сближения были вызваны всего лишь распродажей акций на бирже. Бернс проанализировал положение и решил, что это был ответ Палмера на угрозу быть разоблаченным. Таким образом, Бернс, вероятнее всего, решил нейтрализовать Палмера, послав ему магнитофонную ленту, о которой шла речь. Это бы ослабило нажим Палмера на биржу и дало бы Бернсу время изобрести способ переманить Палмера в лагерь Джет-Тех, может быть, через… Как говорится в старой пословице? Легче поймать муху на мед, чем на уксус? Снова загудел интерком. — Да? — Только что доставили сверток, сэр. — Принесите его, пожалуйста. Палмер нажал черную кнопку телефона, соединяющегося с кабинетом Вирджинии Клэри. — У вас где-нибудь здесь есть магнитофон? — спросил он без предисловий. — Я… Да, думаю, есть. — Пусть его принесут ко мне, и приходите сами. — Вы у себя в кабинете? — Как можно скорее, пожалуйста. В 3.10 Палмер поставил кассету Бернса на магнитофон. Они с Вирджинией стояли и следили, как она разматывается. Тихий, скрипучий звук послышался из динамика. — Сделай погромче, — предложила Вирджиния. — Может быть, мне нужно просто послать это в одну из радиокомпаний в целях широкого оглашения? — Гм. Вскоре они услышали свои голоса. Палмер послушал, вдруг нахмурился и включил перемотку, внимательно рассматривая крутящуюся ленту. Через несколько минут она была смотана на основную бобину. — Странно, — сказал Палмер, — ни единого соединения. — А должны быть? — Оригинальная лента охватывает много дней и вечеров записи. Магнитофон в квартире Бернса имел маленькие семисантиметровые бобины. А эта лента заполняет 17-сантиметровую бобину. Это означает, что она составлена из трех-четырех более маленьких. Чтобы они были вместе, их надо склеить. А на этой ленте соединений нет. Значит… — Значит, это переписанный вариант, а не оригинал. — И опять блестящий ум Клэри. — Мак выдал это за оригинал? Как ты заставил его расстаться с ним? — Секрет. Главное, он не расстался с оригиналом. Он думал, я поверю, что он отдал оригинал. — А это… — Значит, я был прав в отношении Мака. Он не подозревает, в какой серьезный переплет он попал. Если бы он знал о моем ленче, он понял бы, что теперь у него безвыходное положение и даже ложная взятка, вроде этой, ничего не может спасти. — Вудс, я совершенно не представляю, о чем ты говоришь. — Знаю. — Он поднял глаза от магнитофона. — Прости. Я даже не разговаривал с тобой с того вечера в пятницу. Это все китайская грамота для тебя, не так ли? — Я провела очень спокойный уик-энд дома у телефона. — Прости меня. Она избегала его взгляда. — Дошло до того, что моя мама решительно сказала: «Вирджиния, кто бы он ни был, он не хочет с тобой разговаривать». Иногда она бывает удивительно проницательна. — Причина не в том, что я не хотел говорить с тобой. Просто я… — Не говорил, — сказала за него Вирджиния. — Когда все закончится, я расскажу тебе подробно о всех своих делах в этот уик-энд. Тогда ты… — Когда что будет закончено? — То, что я расхлебал только наполовину. — Палмер снял обе бобины и переставил их. Потом вставил ленту и нажал на кнопку «Запись». — Я стираю эту ленту, — сказал он. — Она не единственная, но тем не менее нет смысла оставлять ее в таком виде. — А теперь наши голоса записываются. — Мы же говорим тихо. Просто стирается та запись. — Тогда могу я сделать небольшое заявление? Он искоса взглянул на нее. — Пожалуйста, не надо. К этому времени завтра или самое позднее в среду утром я смогу объяснить все. — Раз ты собираешься рассказать Джорджу Моллетту, с тем же успехом можешь рассказать и мне. — Откуда ты знаешь? — Он звонил и спрашивал меня, нет ли у тебя привычки не выполнять обещаний. — Несколько минут назад? Она кивнула: — Я ответила, что всегда считала тебя образцом пунктуальности. — Наступило длительное молчание. — Но очевидно, обо мне ты этого не думаешь, — продолжала она. — Мне нельзя доверить информацию, которую ты намерен сообщить «Стар». — Только не официально, — торопливо объяснил Палмер. — Прекрасно. — Она следила за ржаво-коричневой лентой. Потом, казалось пересилив себя, она отвела глаза от крутящейся ленты и уставилась на него с тем же пристальным вниманием, с каким только что изучала магнитофон. В послеполуденном, идущем сквозь верхние жалюзи свете глаза Вирджинии оказались как бы в глубоких пещерах темно-фиолетового цвета. В ее зрачках Палмер увидел свое отражение. — Ты и в самом деле думаешь?.. — нарушила она молчание. — Ну, конечно же. — Что я думаю? — Ничего. — На секунду ее полная нижняя губа стала тонкой и напряженной. Потом уголок рта дернулся вниз. — Я все же скажу. Ты все еще думаешь, что я в сговоре с Маком, не так ли? — Я никогда не думал, что ты… — Нет, думал. Ты почти так и сказал в пятницу вечером. — Я говорил и делал кошмарное количество диких вещей. Я был пьян. — In vino veritas [Истина в вине (лат.)] и так далее, — сказала Вирджиния. — Ты не знал, что я учила и латинский и греческий? Хорошо иметь всестороннее образование. Конечно, это было до того, как блуд стал моей основной профессией. Он резко вздохнул. — Я прошу прощения за то, что наговорил. За то, что я думал в тот вечер. Я знаю, что это не так. Пьяные галлюцинации. Она снова кивнула: — Я могу понять, как это было. Но это не объясняет, почему ты не позвонил мне за целый уик-энд и не рассказал. Я сидела дома, и только один шаг отделял меня от принятия большой дозы снотворного. Ты даже не можешь представить, как я себя чувствовала. И самое глупое в том, что один несчастный телефонный звонок мог бы меня излечить. Вот в какое идиотское положение я себя поставила, Вудс. Женщине моих лет следовало бы быть умнее. — Я действительно прошу прощения. Я… — И, конечно, это не объясняет, почему ты не должен доверять мне, — продолжала она. Он хотел что-то сказать, но она, протянув руку, закрыла ладонью его рот. — Тем не менее я не хочу больше об этом слышать, — сказала она. — Это вопрос принципа, а не денег. Если тебе больше не нужен магнитофон, я скажу, чтобы его отнесли назад. — Послушай, может быть, ты хочешь посидеть здесь во время моего разговора с Моллеттом? Тогда ты будешь знать то же, что и он. Она покачала головой: — У меня тысяча разных дел. — Тогда давай выпьем что-нибудь после обеда. — Нет. — Я верю тебе, ты знаешь. Ты именно тот человек, кому я действительно верю. — Да. — Она следила, как конец магнитофонной ленты хлопал на вертящейся кассете. — Я скажу, чтобы его забрали. — Она направилась к двери. — Вирджиния! Она обернулась. — Может быть, у меня это пройдет к завтрашнему дню или к среде. Видит бог, у меня ничего не осталось от моей былой гордости. — Не уходи, пожалуйста! Она снова двинулась к двери. — Правда, Вудс, я совершенно уверена, что тебе лучше поговорить со мной завтра. И я буду очень ждать. — Ну, конечно, черт побери! Она распахнула дверь. — Я скажу, чтобы унесли эту машину, — громко сказала она. Потом вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. В тот же момент загудел интерком. Палмер увидел, что загорелась кнопка Бэркхардта. Он не обратил на нее внимания, снял кассету с магнитофона и сунул ее в карман. Через минуту замигала другая кнопка, указывая на звонок по прямому личному телефону. Он ответил. — Поднялись на полпункта, — сообщил маклер Палмера. — Но с 39,5 вдруг началось резкое падение. Биржа закрылась. Но падение акций Джет-Тех, судя по последним сведениям, продолжается. Сейчас сообщают, что курс их акций упал до 34. В чем дело? — Ты все еще не слышал? — Почему ты такой скрытный. Дело в немецком ученом, да? — Значит, ты все-таки слышал, — настаивал Палмер. — По всей Стрит только об этом и говорят. Но разве это могло дать такой эффект? — Пит, эффект только начинает ощущаться. — Но почему? — Ох, Пит, — вздохнул Палмер, — я думал, что маклер — это ты. — Он прервал разговор и, все еще не обращая внимания на звонок Бэркхардта, ответил на другой городской звонок. — Мистер Моллетт, сэр. — Соедините. — Палмер полез в карман за карточкой с планом. — Джордж, вы дозвонились? — Да, хоть это было не легко. Бедный парень в конце концов бросил трубку. — Почему «бедный парень»? — Он так нервничал, что мне его даже жаль стало. — Тим Карви нервничал? Из-за Гаусса? — Из-за чего же еще? Ему нечего было сообщить для печати. Он сказал, что через несколько часов наше вашингтонское бюро получит документы для печати, касающиеся этого события. И потом он бросил трубку, не дослушав следующего вопроса. — Ужасно! — По-вашему, будучи крупным налогоплательщиком, вы имеете право затевать ссоры с государственными служащими? — Тиму платят за то, чтобы он нервничал. И я ужасно доволен, что его агентство сделает официальное заявление по этому вопросу. Вот тогда вы и получите вашу статью, преподнесенную вам на блюдечке. — Прекрасно, — сказал Моллетт без особого энтузиазма. — Вы хоть начните с чего-нибудь. Только начните. — Не… — …официально, — устало закончил репортер. — Говорите. — Я думаю, все дело в неудаче ракеты-носителя «Уотан», — начал Палмер, расшифровывая свои короткие записи на карточке размером 7,5 х 12,5 см. — Гаусс все время чувствовал, что бюджет на его исследовательские работы урезывается, а вся программа этих работ задерживается. В то же время неудачи с «Уотан» стоили Джет-Тех престижа. Они реализовали довольно много своих ценных бумаг, но это не помогало. Они просили у нас заем такого масштаба, что я даже не могу назвать сумму. Просто назовите ее беспримерной. Мы отказали им. Гаусс потерял всякую надежду. Он пришел ко мне за помощью. Он сказал, что я у него в долгу прежде всего потому, что именно я притащил его в Соединенные Штаты. Мне показалось, что он прав. Я пораскинул мозгами и наткнулся на Хейгена, который только что потерял Ааронсона и сильно нуждался в руководителе широкого размаха для своих исследований. Об остальном вы уже догадались. — И это все? — Все. Мгновение Палмер слышал только дыхание Моллетта. Затем он сообразил, что репортер тихо смеется. — В чем дело, Джордж? — Не обращайте внимания, — объяснил Моллетт. — Просто я тоже умею наслаждаться хорошей шуткой. — Разве это смешно? — Та часть, о которой мы не говорили, просто ужасно смешная. Часть об отделениях сберегательных банков. — Не вижу связи. А вы? — вежливо спросил Палмер. Наступила пауза. Потом: — Я не знаю, — задумчиво произнес Моллетт, — может быть, мой отдел и купит эту сказку в том виде, как вы ее рассказали. Если, конечно, я получу подтверждения от вовлеченных в это дело директоров или от департамента Карви. Если материал пройдет в таком виде, то не в политическом отделе газеты. Но…— Репортер опять тихо рассмеялся: — Некоторые из наших ребят в Олбани довольно проницательны. — Кажется, это не их область, не так ли? — Я думаю, на это вы и рассчитывали с самого начала, — фыркнул Моллетт. — О'кей, я изложу вашу версию. Если вам повезет, ее напечатают. Одно я хотел бы узнать, ну конечно же, неофициально: чьи же серые клеточки все это придумали? Для Джинни Клэри — слишком хитро, для Мака Бернса — слишком сложно. — Я не имею понятия, о чем вы говорите, Джордж, но это звучит несколько странно. Моллетт причмокнул губами. — Я думаю, может быть, вы пригласите меня на ленч, когда все кончится. Я бы хотел получше узнать вас, а? — Конечно. Теперь загорелась еще одна кнопка. — До встречи, — попрощался репортер. Палмер ответил на следующий звонок. — На проводе мистер Лумис, сэр, — сообщила телефонистка ЮБТК. — Передайте ему, что меня нет, — сказал Палмер. Он медленно порвал карточку с планом на мелкие кусочки. Бросил их в пепельницу и поджег. Они почернели, свернулись, потом рассыпались в пепел. Палмер все сидел не двигаясь, уставившись на кнопки интеркома. Ни одна из них не светилась. Палмер кивнул и откинулся на спинку стула. Через минуту он закрыл глаза и постарался расслабить все мышцы. Глава шестьдесят третья В пять часов коммутатор банка закрылся на ночь. Вечерние звонки по просьбе Палмера были переключены на номер Вирджинии Клэри. Ни один не соединялся с его кабинетом. И все же в 5.30 кнопка его частного телефона засветилась зеленым светом. Думая, что звонит его маклер, Палмер нажал на кнопку и сказал: — Да, Пит? — Я похож на Пита? — спросил Мак Бернс.