Текст книги "Банкир"

Автор книги: Лесли Уоллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 77 страниц)

— Мы можем приехать в девять, но я не могу уехать оттуда в десять. — А я? — настаивала она. — Как хочешь. — Договорились. — Теперь она занималась ресницами, нанося черную тушь резкими движениями снизу вверх. На глазах у Палмера лицо Эдис приобретало краски и становилось интересным. Из женщины с бледным, каким-то застиранным, почти монашеским обликом Эдис превращалась в красавицу. Он прислонился к стене рядом с зеркалом и продолжал наблюдение. Поскольку был запланирован довольно обильный стол а-ля фуршет, гости были приглашены в «Плаза» к 7.30 вечера. Тем не менее, прибыв к 9 часам, Палмеры обнаружили полупустой зал. На столах благодаря огромному опыту обслуживающего персонала только начинали расставлять блюда с закуской. Палмер вручил отпечатанный пригласительный билет одетому в униформу метрдотелю, который, сделав шага два в комнату, объявил негромким, но хорошо поставленным голосом: — Мистер и миссис Вудс Палмер-младший, — читая каллиграфическую надпись на плотной зеленоватой карточке. Несколько человек, стоящих недалеко от двери, сразу же прервали беседу и широкими улыбками приветствовали чету Палмер. Как бы по команде, джаз из семи человек разразился замысловатым ча-ча с похожими на пистолетные выстрелы ударами барабана-бонго и шипящей трясучкой маракаса. От группы отделился мужчина с приятным лицом. Хотя до этого они встречались только однажды в Олбани, Палмер слышал о нем довольно много. Под редкими, подстриженными ежиком волосами помощника губернатора штата виднелась лысина, настолько розовая, насколько вообще может стать таковой человеческая кожа без какого-либо искусственного вмешательства. Будучи по профессии инженером, он, прежде чем заняться политикой, несколько лет преподавал в одном из местных колледжей. Что-то и сейчас осталось в нем от профессора, решил Палмер. Хотя бы, например, его стремление к систематизации, которое проявлялось и при обсуждении политических дел. Он был также одним из немногих знакомых Палмеру профессиональных политических деятелей, чье лицо с годами избороздили морщины, устремленные вверх, а не складки и морщины, бегущие вниз, характерные для людей, одержимых постоянным беспокойством. Глаза у помощника губернатора были почти такие же голубые, как у Бэркхардта. Над ними возвышался лоб, изрезанный горизонтальными линиями, что показалось Палмеру признаком веселого цинизма. — Вудс, — произнес он низким, невозмутимо размеренным голосом, — очень любезно с вашей стороны, что вы пришли. — Губернатор, это моя жена, Эдис. — Очень рад, миссис Палмер. Позвольте представить вас моей жене, Сайме. Дорогая, мистер и миссис Палмер из «Юнайтед бэнк». — На лице маленькой женщины появилась какая-то смятенная улыбка, обычная для матерей, чьи дочери выходят замуж. — Здравствуйте, миссис Адлер, — сказала Эдис. — Для вас это, конечно, большое событие. Столько всяких забот. Миссис Адлер пожала своими узенькими плечами — жест самоуничижения в какой-то мере. — У меня ведь не так много дочерей, которых надо выдавать, — сказала она и повернулась к стоящей рядом с ней девушке. — Вот — невеста. Мим, познакомься, мистер и миссис Палмер. Моя дочь Миранда, а это ее жених. О девушке вряд ли можно было сказать, что она достигла брачного возраста. Палмер улыбнулся ей и в ответ получил странную, усталую улыбку. Он почувствовал, как Адлер прикоснулся к его руке и ловко отвел его от этой группы, встречающей гостей. — Дитя моей старости, — пробормотал он вполголоса. — Сколько их еще у вас? — спросил Палмер. Они направлялись к бару. — Два сына. Обоим больше тридцати, и у каждого по двое детей. Мим еще учится в колледже. У нее с мальчиками большая разница в возрасте. — Миранда, — сказал Палмер, — дочь Просперо. Вы, значит, чародей. Рот Адлера слегка искривился, как бы проглатывая эту реплику. — Старый волшебник предлагает вам шампанское, — сказал он, делая знак буфетчику. — Моей дочери одиннадцать, — сказал Палмер, беря два стакана. — А сыновья — один старше, а другой — моложе ее. — К моменту ее свадьбы, мой друг, — произнес Адлер, — вы благословите тот день, когда стали банкиром. — Он пробежал глазами по комнате. В дверях стояли только что прибывшие гости. — Я не понимаю, почему она просто не убежала со своим возлюбленным, чтобы у меня осталось хоть несколько долларов в сберегательном банке. Палмер засмеялся: — Вы, как вкладчик, очень интересуетесь биллем об отделениях сберегательных банков. — С тем, что стоит весь этот прием, у меня не осталось денег, чтобы интересоваться. — Адлер грустно усмехнулся: — Я должен пойти поздороваться. Будьте как дома. — Он направился к двери, а Палмер подошел к Эдис и протянул ей шампанское. Они подняли бокалы в честь молодоженов. — Желаю много счастья, — сказала Эдис. У девушки были совершенно белые щеки и голубые тени под глазами. Она кивнула: — Спасибо, миссис Палмер. — Когда были представлены вновь прибывшие, Палмер с женой отошли. — Только подумай, — сказала Эдис, — она в таком напряжении, что кажется, в ней не осталось ни кровинки, и все же она запомнила нашу фамилию. — Дочь политического деятеля не забывает таких вещей. — Расскажи мне немножко об этих людях, дорогой. — Адлер? Он уникален. У него репутация честного человека. Возможно, так оно и есть. Сейчас он, кажется, основательно потрясен стоимостью этого сборища. — Мак Бернс уже здесь? Я не вижу его. — Мак приедет поздно, — предсказал Палмер, — в компании великолепной женщины. Это фирменная марка. А вон, как там его зовут, сенатор Соединенных Штатов. — Откуда он? — То ли с периферии, то ли из центра, забыл. Женщина, с которой он разговаривает, — жена губернатора. Это означает, что его превосходительство тоже здесь, но уединился с кем-нибудь, делая политику. — А та пара, которая только что вошла? — Боже мой, Эдис, ты должна бы знать, как выглядит наш мэр. — А этот огромный мужчина рядом с ними? До чего странное лицо. Можно даже назвать его умным. — Виктор Калхэйн. Я рассказывал тебе о нем, дорогая. — Большой Вик. Потрясающе. — Хочешь познакомиться с ним? — Нет, пожалуй. — Ты уже проголодалась? — Нет. — Еще вина? — Я еще это не допила. — Тогда давай танцевать. — Никто не танцует, дорогой. — Хочешь, чтобы я развлекал тебя карточными фокусами? — спросил Палмер. — А ты умеешь? Он кисло улыбнулся: — Зрители всегда увидят фокус, если захотят. — Что ты хочешь этим сказать? — Хочу сказать, что нельзя развлечь того, кто не хочет развлекаться. — Ох, посмотри. Палмер проследил за ее взглядом и увидел мужчину и женщину, каждому лет под семьдесят, начавших танцевать ча-ча. Вначале Палмер даже не мог определить, что у них там не так. Все казалось совершенно правильным, но вместе с тем было в их танце что-то ужасно нелепое. Глаза женщины решительно уставились в какую-то точку сантиметрах в тридцати от ее лица, а губы едва заметно шевелились. Потом Палмер сообразил, что она считает и, кроме того, как бы смотрит крутящийся перед ее глазами учебный фильм и пытается мысленно представить, как бы сделал то или другое па учитель танцев. Ее партнер, отбросив всякую гордость, уставился на свои ноги с таким ошеломленным видом, будто не он сам, а какой-то волшебник вытаскивал их поочередно из груды мусора. То и дело кто-нибудь из них так сильно отставал от такта, что они, видимо, начинали чувствовать что-то неладное. Решительным усилием они перескакивали тогда к следующему па, чтобы наверстать потерянный ритм. Но гораздо чаще оба они то отставали, то спешили примерно на полтакта и вовсе не замечали этого. — Не думаю, что мы сможем превзойти их, — негромко сказал он Эдис. — А кто-нибудь вообще смог бы? — спросила она. Потом тихо: — Вот и Бэркхардты. Палмер следил, как те довольно быстро поздоровались с хозяевами, взяли шампанское, чокнулись с помощником губернатора и оглянулись, ища знакомых. Бэркхардт почти сразу же заметил Палмеров и повел к ним свою жену. — Добрый вечер, Эдис, Вуди. И прежде чем обе супружеские пары закончили приветствия, Бэркхардт взял Палмера за локоть и повернул на девяносто градусов в сторону, образовав таким образом еще одну беседующую группу. — Где ты сегодня пропадал, черт возьми! — проворчал он. — С Бернсом. — В Олбани? — Здесь. Он приехал около часа дня, весь набитый извинениями. — Никогда не верь греку. — Бэркхардт сделал глубокий прерывистый вдох, однако не успокоивший его. — А что ты сам можешь сказать в свое оправдание? — Только то, что, по-моему, мы на шаг дальше, чем нужно, зашли в своем доверии к Бернсу. — Именно такой полуидиотской чепухи я от тебя и ждал, — сказал Бэркхардт, придвинувшись, насколько смог, ближе к уху Палмера и превратив свой голос в какое-то злобное урчание. — Что же ты собираешься предпринять? Или так и будешь стоять здесь, лакая дешевое шампанское. — А вы что, получили «Болингер?» — спросил Палмер, глядя на босса широко открытыми глазами. — Послушай, мальчик. — Голос Бэркхардта прозвучал так близко от уха Палмера, что ему показалось, будто он прислонился к какой-то тяжелой детали машины, вызвавшей неистовую вибрацию всей его черепной коробки. — Этот ублюдок надул нас, — сообщил Бэркхардт. — Я доверил тебе руководить им. До сих пор не могу понять, дурак ты или обманщик. Который из двух? — Что бы вы предпочли? Бэркхардт сделал шаг назад и уставился на Палмера своими жесткими голубыми глазами: — Ради тебя, глупость. — Вы знаете, что это не так. — Палмер изо всех сил старался ответить как можно шутливее. — Более месяца назад я уже предупреждал вас. Вы не обратили внимания. — Меня не предупреждали, что будет выпущена эта его идея о поправке. Или это была и твоя идея? — Его. Но я ее пропагандировал. Не имея от вас иных распоряжений, я продолжал поддерживать вашего человека, Бернса. Глаза Бэркхардта превратились в щелочки. — А что, если я вообще не прикажу тебе дышать, Вуди? Ты просто посинеешь и умрешь? Палмер дружелюбно улыбнулся. — Обычная болезнь одинокого вояки, Лэйн. Вы не попали бы в этот тупик, если бы могли заставить себя передавать полномочия власти. Но сейчас, боюсь, уже слишком поздно. — Вот именно, черт побери, — огрызнулся Бэркхардт. — Надеюсь, вы правы. — Я собираюсь поступить так, как должен был сделать с самого начала. Я битком набью хрустящими зелеными бумажками маленький черный чемодан, отправлюсь в Олбани и куплю все, что вы, чудаки, пытались купить для меня хитростью. К черту хитрость! Пора платить наличными. — Пора сменить тему разговора, — ответил Палмер. — К нам направляется Мадиган. Они разом подняли глаза на подходившего к ним коренастого мужчину лет пятидесяти пяти. Это был Джим Мадиган, должностное лицо сберегательного банка «Меррей Хилл». Зал теперь быстро заполнялся, и Мадиган с некоторым трудом прокладывал себе дорогу. Он широко улыбался. — Я не знал, что вы уже здесь, — сказал он, пожимая им руки. — Я болтал с губернатором и думал, что вы тоже, несомненно, должны засвидетельствовать ему свое почтение. — Позже, — рявкнул Бэркхардт. — Черт возьми, Джим, ты паршиво выглядишь. Толстеешь? Мадиган улыбнулся еще шире и похлопал по плоскому животу Бэркхардта. — Старое Железное Брюхо. Когда вы пойдете в отставку и будете наслаждаться жизнью? — Когда вы, нахалы, прекратите, как нищие, трясти пустой жестянкой и просить новых отделений. Палмер, ответив на улыбку Мадигана, повернулся к нему боком, чтобы отделиться от этой группы. Под предлогом необходимости побеседовать с Эдис и миссис Бэркхардт он отошел от мужчин. Престарелая пара теперь танцевала мамбо в том же стиле заводных кукол. К ним присоединились несколько более молодых пар. Оркестр, ободренный этим, казалось, приготовился растянуть попурри на всю ночь. Осторожно обходя многочисленные группы гостей, Палмер сосредоточил свое внимание на обрывках доносящихся до него фраз. — …просто отвратительный. Я слышал его у «Гроссингера» три вечера подряд. Одни и те же шутки. — Тем не менее в Фонтенбло он всех уморил. Они были… — …просто мелкий налогоплательщик, Чарли. Магазин на первом этаже, квартиры с балконами наверху. — Сколько тебе осталось еще сделать? Я бы мог войти в десятипроцентный пай, если ты… — …она все еще здесь и выступает с тем же номером. Должно быть, теперь она моих лет, но все еще собирает толпы зрителей. — Она еще по-прежнему сногсшибательна? Я помню… — … заслуживает этого, если вообще кто-нибудь заслуживает. За последние двадцать лет он довольно много сделал для организации. — Но апелляция, Гарри. Можешь ли ты на самом деле представить его в…? — …совершенно не представляла, что он и вправду имел это в виду. Потом, позже, он пришел в мою комнату… — Ты шутишь, дорогая. Он был не в состоянии удовлетворить женщину… — …место за 12 тысяч в год, если… — …пятитысячное большинство… — …выпьете вместо этого немного виски? Палмер повернулся и увидел, что с этим вопросом к нему обратился Вик Калхэйн. — Вы пьете виски, Вик? — Шампанское для меня чересчур хитро. Палмер кивнул: — Вот бы не подумал, что для такого дельца, как вы, что-то может быть чересчур хитро. Калхэйн медленно улыбнулся. Он втянул живот и выпрямился во весь свой более чем двухметровый рост. — Мак говорит, что вы, вероятно, будете помогать ему выбраться из затруднительного положения. Это тоже довольно хитрое заявление. — Это предостережение? — Комплимент, если хотите. Мак недооценивает весь мир. Я говорил ему, что относительно вас он ошибается. Палмер покачал головой: — С теми картами, что у него на руках, он не должен пропустить взятку. — С одной взяткой нельзя сделать роббера. — Но одна взятка может тем не менее привести к выигрышу. Калхэйн покосился на него: — Скажите, о чем, черт побери, мы говорим? — О бридже? — спросил Палмер. Потом повернулся к буфетчику: — Виски со льдом. — «Роксвил», — пробормотал буфетчик. — Пожалуйста. — …познакомь меня с ним, Эл. Как бы непреднамеренно. Палмер обернулся и увидел какого-то человека, прошептавшего эти слова почти ему в ухо, и тут же заметил, что двое мужчин начали протискиваться к мэру. Палмер снова повернулся к Калхэйну и криво улыбнулся: — Неужели свадебные приемы всегда такие? — А разве все на свете не такое же? — спросил Калхэйн. Они стояли спиной к бару и смотрели, как с каждой минутой толпа все растет. Один из руководителей «Чейз Манхэттен бэнк» оживленно разговаривал с представителем ИПДП [Интернациональный профсоюз дамских портных.]. Позади них на краю танцевальной площадки все еще беседовали Бэркхардт и Мадиган. Слева от них Эдис что-то обсуждала с высокопоставленным лицом из Ньюйоркского университета. Палмер вздохнул и начал пить виски. Оркестр, проиграв длинную витиеватую фразу, замолк. — Во всяком случае, я рад видеть Мим замужем, — заметил Калхэйн. — Она производит впечатление очень молчаливой девушки. — Я помню ее еще ребенком, вскоре после войны. В компании двух братьев и отца у нее не было возможности по-настоящему разговаривать. Палмер помолчал. — Вот что меня поражает в этом городе, — сказал он. — По крайней мере политическая подоплека таких сборищ. Ведь это сугубо семейное дело. Но каждый знает жену и детей каждого. — …ему, чтобы перестал валять дурака и начал собирать подписи. Петиции должны быть представлены к… Трое мужчин прошли мимо Палмера, и конца фразы он не услышал… Он медленно тянул виски. Группа, встречающая гостей, начала постепенно распадаться. Жених, имя которого Палмер так и не узнал, а также помощник губернатора исчезли, предоставив миссис Адлер с дочерью встречать опоздавших. Пока не было музыки, Палмер услышал какое-то шиканье — попытку восстановить тишину. Ни один из разговоров не прекратился, но тон их стал потише. Без музыки подслушивать обрывки фраз стало гораздо легче. — Ну ладно, — со вздохом произнес Палмер, — пойду отнесу дамам шампанское. — Он попросил у буфетчика два бокала. — Две порции игристого, — повторил тот. — Пожалуйста. Палмер допил виски и взял наполненные бокалы. — Приятно беседовать с вами, Вик. — Так же и с вами. Когда в честь вашей дочери будет такое же сборище? — Еще годы и годы. — Может быть, к тому времени вы привыкнете. — Если продержусь так долго. Губы Калхэйна покривились. — Вуди, уж я-то вас не недооцениваю. Палмер очень медленно пробирался сквозь толпу по направлению к Эдис, осторожно неся бокалы. — …заканчивает только в следующем месяце и уже по уши в долгах. Прежде чем сдавать в аренду, ему придется отдать большую часть за наличные. — Какова сейчас арендная плата? Восемнадцать процентов? Он в таком трудном положении, что я…