Текст книги "Чужое гнездо"
Автор книги: Лесли Пирс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)
Но когда он увлек ее за большую скалу подальше от другой парочки и поцеловал, голова у нее закружилась, а ноги стали ватными.
– Ты должна непременно приехать в Лондон, – сказал он, обхватив ее лицо ладонями и покрывая его легкими поцелуями. – Обещай, что не забудешь меня. Я хочу увидеть тебя снова.
Она взглянула в его карие глаза и поняла: сейчас – самое время. Его неуклюжесть не имела принципиального значения, зато он был умен, обладал хорошими манерами, красивым голосом, а целовался просто потрясающе.
– Я могла бы поехать с тобой в Лондон прямо сегодня вечером, – на одном дыхании выпалила она.
Она ожидала, что он тут же пойдет на попятный, но Уилл только рассмеялся.
– А как к этому отнесется Розмари? – поинтересовался он. – Разве ты не у нее проводишь уик-энд? По отношению к ней получится не слишком вежливо.
Джози рассмеялась от облегчения. Такт и хорошие манеры не подвели его даже в такую минуту.
– Она не станет возражать, если я все объясню, – сказала она. – Понимаешь, я так давно мечтала о Лондоне, а Розмари не сможет уехать из дому еще целый год. Мне здесь нечего делать, тогда как в столице я смогу найти подходящую работу. Подвези меня и разреши несколько дней пожить у тебя, пока я не найду комнату. Я буду тебе очень признательна.
Когда он обеспокоенно взглянул на нее, Джози поняла – Уилл, должно быть, вообразил, что она хочет попасть в Лондон всего на несколько дней, а не навсегда.
– Твои родители не будут возражать? – спросил он. – Ты же не собираешься просто взять и уехать, не сказав им ни слова?
– Конечно, нет, – солгала она. – Я собиралась сказать о своем решении Розмари после того, как мы вернемся, а потом поехала бы домой, чтобы рассказать обо всем папе с мамой. Мы ведь можем встретиться с тобой вечером.
Уилл озабоченно нахмурился.
– Это не слишком поспешное решение – вот так взять и сбежать?
Джози пожала плечами.
– Вчера я подошла к вам и заговорила тоже немного поспешно, но все получилось как нельзя лучше, правда? Кроме того, ты сам сказал, что для такой девушки, как я, в Лондоне масса возможностей найти работу. А это просто обязывает меня быть там. Разумеется, если ты не хочешь брать меня с собой… – она умолкла, предоставляя ему возможность самому принять решение.
Уилл вздохнул.
– Не в этом дело, Джози. Я ничего не имею против того, чтобы взять тебя в Лондон, – проговорил он. – Но все это так неожиданно, и у меня так много работы… В общем, тебе, скорее всего, придется устраиваться самой. К тому же моя квартира – сущий кабак.
– Ну, с этим я справлюсь. – Она улыбнулась и потянулась вперед, поцеловав его. – И я совсем не против побыть в одиночестве. Ты не забыл, что вся моя жизнь прошла на уединенной ферме? У тебя еще будет возможность убедиться, какая я умница.
Однако Уилл по-прежнему колебался.
– Ты твердо решила, Джози?
– Конечно. Если у меня ничего не получится, я просто куплю себе обратный билет, – она снова улыбнулась. – Как говорится, никаких обязательств. Я же не прошу тебя заботиться обо мне, Уилл, а всего лишь подвезти и разрешить пожить у тебя, пока я не найду квартиру.
Она заметила, что озабоченность исчезла с его лица, и поняла, что все сделала идеально.
– Ну хорошо, – кивнул он. – Если ты уверена…
– Только ничего не говори Колину в присутствии Розмари, – настойчиво попросила она, беря его руку и крепко сжимая ее. – Не то она захочет поехать с нами, от нее всего можно ожидать. Она запросто может наделать глупостей, а завтра примется жалеть об этом. Я скажу ей обо всем, когда мы останемся вдвоем.
Уилл одобрительно кивнул, и она подумала, что ему было приятно услышать это, так как у Розмари ничего не выходило с Колином. Похоже, им не о чем было говорить, вдобавок Колина уже начало раздражать ее хихиканье.
– Жду тебя у отеля в девять. Но если ты не явишься вовремя, мы просто уедем! – предупредил он.
– Я буду там, – Джози снова улыбнулась. Даже если небо обрушится на землю, она твердо намеревалась быть там.
В половине девятого Джози притаилась на аллее рядом с отелем, крепко прижимая к себе свой чемоданчик. Она не хотела случайно встретить кого-либо из знакомых. Грандиозность того, что она собиралась сделать и в принципе уже сделала, не умещалась у нее в голове.
Она не сказала Розмари ни слова правды, просто не смогла, заранее зная – подруга попытается отговорить ее и начнет просить подождать еще год, чтобы уехать вместе. Не хотела она также думать и о рискованности поездки с двумя мужчинами, с которыми познакомилась меньше двадцати четырех часов назад.
Джози было стыдно за то, что она наплела Розмари в свое оправдание. До тех пор, пока они не вернулись к Парксам, она вела себя как обычно, обсуждая события прошедшего дня, посмеиваясь над Уиллом и Колином и предвкушая танцы, на которые они собирались попозже. Но стоило им оказаться в комнате Розмари, Джози принялась импровизировать, заявив о странном предчувствии – дома случилось что-то ужасное, поэтому ей непременно нужно вернуться.
Розмари пыталась всеми способами убедить ее, что ничего плохого случиться не могло, в результате чего Джози, якобы поддавшись на уговоры, приняла душ и высушила волосы. Но стоило ей надеть платье, как «тревожное чувство» вернулось к ней с удвоенной силой; она заторопилась, пообещав подруге – если дома все в порядке, она возвратится следующим же автобусом. Миссис Паркс поддержала ее, назвав Розмари эгоисткой и пожалев, что мужа нет дома – он бы подвез Джози. Наконец, в половине седьмого, Джози вышла на улицу с чемоданчиком в руках; Розмари осталась на пороге, крича вслед, что она непременно должна вернуться, а если в семье действительно неприятности – обязательно позвонить.
Джози чувствовала себя глупо, пробираясь кружным путем, ее так и подмывало двинуться напрямик к отелю, но здравый смысл подсказывал не делать этого. Уилл мог догадаться, что у нее не было времени съездить домой для разговора с родителями, и изменить свое решение.
Без десяти девять Джози подошла к отелю. Еще не начало темнеть, вокруг было много людей, поэтому она нервничала все сильнее, но, повернувшись к дверям, вдруг увидела выходящего из отеля Уилла с портпледом в руках.
Его лицо просветлело.
– Вот уж не думал, что ты появишься, – произнес он. – Как отреагировали твои родители?
Джози пожала плечами.
– Они сочли меня безрассудной, стали советовать не поддаваться внезапной прихоти, но принципиально не возражали. В моем возрасте отсюда уезжают все. Здесь хорошо летом, и туристы замечают только это, однако весной, осенью и особенно зимой здесь нечего делать.
– А Розмари?
– Слегка рассердилась. – Джози ухмыльнулась. – Но она уже на танцах, а если вдобавок немного выпьет, наверняка забудет обо всем. Как только я найду себе жилье, то предложу ей приезжать ко мне в любое время.
– Колин устроил мне выволочку, – с горечью признался Уилл. – Он заявил, что я знаком с тобой каких-то пять минут, и откуда мне знать, может быть ты беременна, поэтому стремишься уехать со мной в надежде, что я позабочусь о тебе.
Чтобы сгладить возникшую на миг неловкость, Джози расправила складки платья на животе.
– Разве я похожа на беременную?
– Нет, – ответил он. – Для этого ты кажешься слишком умной.
– Так оно и есть. Мне никто не нужен для персонального присмотра, – в голосе ее зазвучало негодование. – Когда мы прибудем, можете высадить меня на первом же углу.
Лицо Уилла смягчилось, он взял ее за плечи и поцеловал.
– Я в самом деле рад, что ты пришла, – сказал он. – Разумеется, высаживать тебя на первом же углу никто не будет. Я хочу, чтобы ты была со мной.
Поездка в Лондон оказалась долгой и страшно утомительной. Джози задремала на заднем сиденье, предоставив мужчинам беседовать друг с другом. Еще когда Колин вышел из отеля, присоединившись к ним, она почувствовала его недовольство происходящим, поэтому старалась болтать поменьше, надеясь таким образом умиротворить приятеля Уилла.
Проезжая Бристоль, Уилл указал на изящный мост с уходящими ввысь пролетами, залитый светом тысяч электрических огней.
– Клифтонский подвесной мост, – сказал он, и Джози вздрогнула от неожиданности. В Клифтоне жила Эллен. Одно из ее писем содержало упоминания и о мосте, и об ущелье Эйвон Гордж.
Думая о причинах поспешного отъезда сестры, Джози вдруг осознала всю свою неосторожность и глупость. На первый взгляд, она предусмотрела практически все, тогда как в действительности не подумала даже о самом необходимом.
Когда она не явится домой завтра вечером, отец сядет за руль грузовичка и поедет в Фальмут. Услышав от семейства Парксов о вечернем отъезде Джози, он наверняка решит, что ее похитили или даже убили.
Ее охватил страх. Розмари непременно расскажет ему об Уилле и Колине. Если отец заявит в полицию, а полиция явится к портье отеля, то они тут же определят лондонские адреса обоих молодых людей.
Джози резко выпрямилась на заднем сиденье, лихорадочно размышляя, как ей поступить. Машину вел Колин, а Уилл подремывал рядом на сидении. Разумеется, она могла выложить им всю правду, но тогда Колин, и без того косившийся на нее, рассвирепеет по-настоящему. Ведь ему придется развернуть машину и тащиться обратно в Фальмут, чтобы водворить беглую сумасбродку на место. В действительности, она вовсе не хотела возвращаться – ее ждал непокоренный Лондон.
Джози снова свернулась в комочек, пытаясь рассуждать логично. Если полиция выйдет на Уилла, у него могут быть неприятности – ведь она несовершеннолетняя. Значит необходимо как можно скорее расстаться с ним.
Сообразив, что до завтрашнего позднего вечера никто ее не хватится, Джози почувствовала себя в относительной безопасности. Она вполне может поехать к Уиллу домой, переночевать там, а на следующий день под каким-нибудь предлогом исчезнуть.
Она ощутила новый прилив оптимизма, когда вспомнила о наличии десятифунтовой банкноты, подаренной ко дню рождения. Этого хватит на первое время, пока она не найдет комнату и работу. Позже она отправит открытку родителям, в которой напишет, что у нее все хорошо, поэтому им не стоит волноваться из-за нее.
Но все же Джози было грустно от мысли о невозможности остаться с Уиллом. Он, казалось, знал в Лондоне все и вся, а ей совсем не улыбалось очутиться одной посреди незнакомого огромного города…
– Я предупреждал, что у меня кабак, – сказал Уилл, открывая дверь на втором этаже и пропуская Джози вперед.
Было четыре утра, еще совсем темно, когда же он включил свет, в глаза ей сразу же бросились разбросанная по стульям одежда и немытые тарелки на кофейном столике.
– Совсем неплохо, – искренне проговорила Джози. Все здесь вызывало ее любопытство. У окна стояло нечто напоминающее мольберт со всеми принадлежностями для рисования, письменный стол был завален книгами вперемешку с журналами. Квартира выглядела именно так, как она себе представляла жилище лондонского холостяка: простая современная мебель, белые стены, много модных черных и серых тонов в отделке.
– У меня всего одна спальня, но кушетка раскладывается, – зевая, сказал Уилл, одновременно снимая пиджак. – Я бы лег на ней сам, однако белье на кровати несвежее, а я слишком устал, чтобы менять его сейчас. Ванная здесь, – он толкнул дверь слева от себя. – Там кухня и спальня, – короткий жест направо и налево от гостиной.
Джози опустила чемоданчик. Она не видела смысла изучать квартиру, поскольку не собиралась задерживаться здесь надолго.
– Ты, должно быть, устал за рулем. Ложись спать, Уилл.
Он бросил на нее благодарный взгляд и потер покрасневшие глаза.
– Я разложу для тебя кушетку. Сделай себе чай или кофе, если хочешь. У меня деловая встреча сегодня, поэтому я поставлю будильник на час. С тобой ничего не случится, пока меня не будет? Я вернусь к пяти, а потом мы можем пойти куда-нибудь и пообедать.
– Не волнуйся, со мной все будет в порядке, – ответила она, чувствуя себя совершенно растерянной. Похоже, что Уилл уже жалеет о своей минутной слабости. Может, он вычислил ее реальный возраст?
На какое-то мгновение она едва не поддалась искушению выложить ему правду. Будет несправедливо, если сегодня вечером или завтра рано утром к нему начнет ломиться полиция. Интересно, считается ли уголовным преступлением, когда несовершеннолетнюю девушку увозят из дома?
Уилл справился с кушеткой, потом принес пару одеял с простынями. Пожелал спокойной ночи и удалился в спальню, закрыв за собой дверь и даже не попытавшись поцеловать девушку.
Джози сняла джинсы, блузку, повесила их на спинку стула и надела пижаму поверх нижнего белья. Она была уверена, что не уснет, ломая голову над тем, почему Уилл держался так отчужденно.
Кушетка оказалась удивительно удобной, намного удобнее, чем ее кровать дома, и раздумывая, в чем причина холодности Уилла, она крепко заснула.
Джози разбудил монотонный гул, но только спустя минуту или две она сообразила, что это шум уличного движения. Уже давно рассвело, часы на шкафу показывали половину двенадцатого. Девушка встала и подошла к окну, раздвинув занавески.
Гораздо позднее она узнала адрес квартиры Уилла: Бэйсуотер-роуд, магистраль, ведущая через Ноттинг-хилл к Оксфорд-стрит. Но первый взгляд на Лондон преподнес ей приятный сюрприз – противоположная сторона дороги с очень интенсивным движением представляла собой обширный парк.
По пути она успела разглядеть совсем немного – только то, что квартира находилась на втором этаже; везде уже гасили фонари. Уилл высадил Колина в месте, которое называлось Хаммерсмит, но оттуда до Бэйсуотер-роуд было не больше пятнадцати минут езды.
Ограду парка на другой стороне улицы украшали настоящие картины. Джози предположила, что это, должно быть, какая-то выставка, ведь вдоль ограды прохаживались люди, разглядывая живопись. Мимо проехал красный двухэтажный лондонский автобус, похожий на те, которые она видела в кино и на картинках, и ее охватило волнение. Наконец-то она здесь, и если не все шло так, как задумано, она все равно добилась своего. Теперь необходимо воспользоваться выпавшей ей удачей.
Спустя час Джози уже приняла душ и переоделась. Она вымыла посуду, прибрала на кухне и в гостиной, сложила кушетку.
Беглый осмотр показал, что Уилл был довольно организованным человеком – в шкафах и в холодильнике имелись продукты, у него нашлось даже чистящее средство для ванной. На чертежной доске рядом с кроватью были приколоты несколько фотографий девушек. Одна девушка оказалась почти копией Уилла, и Джози мысленно нарекла ее сестрой хозяина квартиры. Остальные, должно быть, просто подружки. В записной книжке, лежавшей рядом с телефоном, теснилась добрая сотня номеров, а оправленный черной кожей «ежедневник» подтвердил, что Уилл не обманул ее, сказав о запланированной на сегодня встрече.
Она ощутила легкий укол грусти из-за того, что не сможет пообедать с ним вечером или просто снова увидеть его. Не будь она такой упрямой, дома она могла бы получить место в компании морских перевозок, переписывалась бы с Уиллом или звонила по телефону, а спустя какое-то время приехала к нему – и тогда он достался бы ей навсегда.
– Ты сущий ангел – везде такой порядок! – воскликнул Уилл, появившись из спальни около часу дня с растрепанными волосами и темной щетиной на подбородке. – Что, не спалось?
– Я поспала немного, – ответила она, – но меня разбудил шум на улице. Я как раз поставила чайник, хочешь чаю?
– Кофе, пожалуйста, две ложки сахара. Я ополоснусь и побреюсь, у меня совсем мало времени.
Десять минут спустя Уилл вышел из ванной. Выглядел он теперь точно так же, как во время их первой встречи, если не считать легкого загара после целого дня, проведенного под лучами палящего солнца. Он залпом проглотил кофе и обеспокоенно взглянул на часы.
– Там есть запасной ключ, можешь пройтись по парку, – сказал он, подавая ей связку ключей, висевшую до этого рядом с дверью. – Смотри, не забирайся далеко, а то заблудишься. Перед тем, как уходить, на всякий случай запиши адрес и номер телефона. Ах да – в книжном шкафу карта Лондона, если тебе понадобится определить, где ты находишься. Не забудь поесть, ладно?
– Ты не жалеешь, что взял меня с собой? – не удержавшись, спросила Джози.
Лицо его смягчилось.
– Нет, конечно нет. Но нам нужно серьезно поговорить, когда я вернусь. Полагаю, это будет не позже пяти.
Она шагнула к нему и подняла лицо в ожидании поцелуя. Он легонько коснулся ее губ, хотя вряд ли это можно было считать настоящим поцелуем.
– Мне пора бежать, – воскликнул он, хватая большую плоскую папку, стоявшую у стены. – Увидимся!
К десяти часам вечера того же дня Джози очутилась в совершенно иной обстановке – в мрачной комнатушке под самой крышей трехэтажного дома на окраине района, который назывался Лэдброук Гроув, – и она плакала.
Взволнованная, полная надежд, она покинула квартиру Уилла и направилась в парк, где оккупировала скамейку, чтобы изучить карту Лондона. Обнаружив всего в нескольких кварталах от парка станцию метро Куинсуэй, она точно определила свое местонахождение.
Остановив нескольких проходящих девушек, которые выглядели немногим старше ее, она принялась расспрашивать, как можно найти жилье. Ей посоветовали для начала просмотреть объявления в «Ивнинг Стандарт», но эта газета не выходила по воскресеньям. Поболтав со сверстницами, Джози обнаружила, что Бэйсуотер, где обитал Уилл, был очень дорогим районом, комната здесь могла стоить от двенадцати до пятнадцати фунтов в месяц. Кто-то посоветовал ей пройтись по Ноттинг-хилл, обращая внимание на объявления в витринах магазинов – там могли отыскаться варианты подешевле. На вопрос, есть ли у нее работа, она ответила, что недавно приехала и как раз собирается заняться поисками места; тогда ей порекомендовали посетить одно из бюро по трудоустройству на Оксфорд-стрит.
Девушки были дружелюбны и милы, поэтому Джози ожидала такого же доброго отношения везде, однако два часа спустя, с натертыми ногами, она убедилась в обратном.
Найдя доску объявлений и переписав их, Джози принялась звонить по указанным номерам. Большинство телефонов молчали, а там, где хозяева были на месте, с ней разговаривали, как ей показалось, чересчур высокомерно. Эти люди задавали массу вопросов о том, кем она работала раньше, есть ли у нее рекомендательные письма от прежних квартирохозяев и банковские референции.
Тем не менее, двое из пятнадцати человек, которым она позвонила, пригласили ее приехать для осмотра комнаты, но едва Джози появлялась на пороге, как они, оглядев девушку с головы до ног, заявляли, что комната уже занята. Разумеется, сдать жилье так быстро было просто невозможно, и она решила, что ее молодость отпугивает владельцев квартир.
Поразило Джози также то, насколько быстро в районе, именуемом Ноттинг-хилл, фешенебельные дома сменялись жуткими трущобами. Некоторые улочки были вполне симпатичными, с подстриженными липами вдоль тротуаров и красивыми домами, но стоило свернуть за угол, как она натыкалась на переполненные мусорные контейнеры и перекошенные двери. Чем дальше Джози удалялась от Ноттинг-хилл, тем запущеннее становились дома, и вскоре в витринах магазинов стали попадаться уже не аккуратно отпечатанные на машинке объявления, а наспех нацарапанные карандашом клочки бумаги. Это позволяло надеяться, что здешние владельцы жилья не будут чересчур дотошными и щепетильными.
Она получила еще три приглашения осмотреть комнаты. Первая оказалась чудовищно грязной: Джози отказалась даже войти в нее под предлогом, что спешит на встречу с другим домовладельцем. Когда она поднималась по лестнице для осмотра второй, неряшливый маленький человечек, обладатель обширной лысины, погладил ее пониже спины, напугав до потери сознания. По третьему адресу находился дом, заселенный исключительно чернокожими. До этого она всего два раза в жизни видела африканцев, и то издали, поэтому настолько лишилась самообладания, что просто прошла мимо, не решившись даже постучать.
Наконец Джози добрела до района Лэдброук Гроув. Тут было просто ужасно. По улицам носились орды чумазых детишек, прямо на голой земле валялись мужчины, время от времени прикладываясь к бутылкам со спиртным, а на каждом шагу встречалось огромное количество индусов и негров. Можно было подумать, что она оказалась в чужой стране. Вывески магазинов покрывал толстый слой грязи, а впереди, высоко над улицей, виднелась насыпь железной дороги.
К этому времени Джози настолько устала, что у нее уже не было сил для новых поисков. Присев на невысокий каменный бордюр, она залилась слезами.
Ее страх перед чернокожими несколько уменьшился, когда к ней приблизилась огромная черная леди в розовом цветастом платье и поинтересовалась, отчего это она плачет. У дамы было славное лицо, мягкие печальные глаза и лишенный интонаций монотонный голос. Почувствовав расположение к чернокожей незнакомке, Джози собрала остатки мужества и поведала ей о своем затруднительном положении. После этого женщина отвела ее в кафе, угостила чашкой чая с клейкой булочкой и попыталась убедить вернуться домой, к матери.
– Лондон – не место для маленьких девочек без родителей, – сказала она, матерински похлопывая Джози по руке. – Все, что их ждет здесь – это большие неприятности.
Джози возразила, что не может поехать домой прямо сейчас, и спросила, не знает ли эта женщина, где можно снять комнату, чтобы протянуть до того времени, пока она не подыщет работу.
Вот так она и получила комнатушку под самой крышей на улице Вестбурн-Парк-роуд. Чернокожая леди, которая представилась как Фи, сказала, что знакома с владельцем, мистером Шерменом, и отвела Джози прямо к нему. Он согласился брать за комнату четыре фунта в неделю, а поскольку девушку привела Фи, даже не потребовал задатка.
Вообще-то Джози не знала, что такое задаток, но ведь хозяин не потребовал его – значит, он, как минимум, добрый человек. Новая постоялица выложила свои четыре фунта, и хозяин вручил ей ключи.
Но больше всего ее поразила забота Фи. По дороге та рассказала Джози кое-что о себе. По ее словам, они с мужем уехали с острова Тринидад десять лет назад, полные надежд на лучшую жизнь. Но несмотря на то, что ее муж работал теперь санитаром в больнице, им приходилось вместе с тремя детьми делить одну комнату. Она пожаловалась на плохое отношение белых англичан к чернокожим.
– Нас заставляют платить более высокую арендную плату и поручают самую грязную работу.
Джози была тронута: у этой женщины полно собственных проблем, и тем не менее она нашла время помочь ей. Уходя, Фи потрепала Джози по щеке, посоветовав быть хорошей девочкой.
– Я и вправду надеюсь, что ты вернешься к мамочке, моя сладкая, – сказала она. – Но если не получится, найди себе хорошую работу, а потом местечко для жилья получше. Хорошенько осмотрись и при первой же возможности беги из этого гиблого болота, пока тебя не засосало с головой.
Глава десятая
В то время как Джози плакала на Вестбурн-Парк-роуд, Эллен тоже всхлипывала, накрыв голову подушкой. Днем она еще держалась, но стоило ей уложить спать Николаса и Саймона – на нее наваливалась тоска.
Как только она сошла с поезда в Бристоле и чета Сандерсон вместе со своими малышами встретили ее на вокзале, ей показалось, что все проблемы остались позади. Сандерсоны оказались хорошими людьми, образованными, чуткими и чрезвычайно практичными. Они занимались оптовой торговлей бакалейными товарами, но при этом миссис Сандерсон приходилось разрываться между необходимостью помогать мужу, держать в порядке дом, а также присматривать за двумя маленькими детьми. Они были не менее счастливы приобрести помощницу, чем Эллен – работу и дом.
С самого первого вечера, проведенного в кругу этой семьи, у Эллен появилось чувство, что все идет наилучшим образом. Сандерсоны настоятельно попросили называть их Роджером и Ширли, к тому же Ширли отдала ей пару старых платьев для беременных, которые по-прежнему были очень красивыми. Эллен буквально влюбилась в мальчиков. Николасу исполнилось пять лет, Саймону – три. Они росли примерными, хорошо воспитанными, славными малышами и приняли ее всем сердцем, потому что отныне им не грозила перспектива сидеть с бабушками, тетками или соседями, пока мать занята на работе.
Дом Сандерсонов не отличался ни роскошью, ни размерами – обычная постройка, имеющая общую стену с домом соседей, в пригородном районе. Однако Эллен он представлялся раем – теплый, уютный, со всеми атрибутами достатка – телевизором, стиральной машиной, коврами, покрывающими полы в комнатах, и центральным отоплением, которого она раньше в глаза не видела.
Но самым приятным было то, что Сандерсоны оказались вполне современными людьми. Они были молоды, обоим едва за тридцать, и у этой пары сохранилось еще достаточно амбиций для того, чтобы стремиться к успеху. Кроме того, они любили повеселиться; у них постоянно гостили друзья, а почти в каждый уик-энд супруги отправлялись либо в гости, либо приглашали кого-нибудь к себе. Поэтому Эллен была предоставлена полная свобода действий в отношении детей.
Рождество давно миновало, но она редко вспоминала о своей семье. Как славно просыпаться утром, зная, что не будет безобразных стычек с Вайолет, а отец никогда не узнает ее тайну. Что касается работы по дому, то она оказалась не слишком обременительной, мальчики же были просто восхищены тем, что Эллен была всегда готова поиграть с ними, почитать книжку или отправиться на прогулку.
Только в январе, когда она прошла первое обследование, ее будущее снова напомнило о себе. Перспектива покинуть весной Сандерсонов, чтобы отправиться в дом матери и ребенка, нисколько не улыбалась Эллен.
Как-то поздним февральским вечером они с Ширли были на кухне. Уже второй день подряд шел снег; Эллен гладила белье, а Ширли сидела за столом, покрывая ногти лаком. Ее способность всегда выглядеть ухоженной и элегантной с самого начала поразила Эллен. Подтянутая и стройная, Ширли укладывала свои светлые волосы в прическу «улей» и никогда не выходила из дома без макияжа или свежего лака на ногтях.
Два дня назад работница службы социального обеспечения пригласила девушку в дом матери и ребенка осмотреться там, но Эллен призналась Ширли, что предстоящее переселение заставляет ее все сильнее волноваться.
– А ведь это вовсе не обязательно, – неожиданно заметила Ширли. – Мы стали воспринимать тебя как члена нашей семьи, и тебе лучше остаться с нами; когда подойдет время, мы сами отвезем тебя в больницу.
– Но… – начала было Эллен, осознав, что хотя это выглядело привлекательно, возвращаться с ребенком ей будет некуда.
– Я хочу сказать – мы будем рады, если ты и дальше будешь присматривать за мальчиками, – произнесла Ширли, словно прочитав ее мысли.
У Эллен комок подкатил к горлу. Она и не подозревала о такой привязанности к ней Ширли и Роджера.
– Но в конце концов мне придется уехать, – с сожалением пробормотала она. – Ведь они организуют усыновление и все такое прочее…
– Это можно сделать и через больницу, приложив гораздо меньше усилий, – решительно возразила Ширли, подув на кончики пальцев, чтобы подсушить лак. – Было бы жестоко оставлять тебя с ребенком в этом заведении на целых шесть недель после его рождения. Мне кажется, будет намного лучше, если ты и малыш расстанетесь сразу же после того, как он родится. Ты даже не успеешь привязаться к нему или к ней.
– Заведующая считает, что эти недели нужны для принятия окончательного решения, – ответила Эллен.
– Это справедливо по отношению к девушкам, имеющим парня, который может жениться на них, или же обеспеченную семью, готовую прийти на помощь, – сказала Ширли, нанося второй слой лака. – Но ведь у тебя нет ни того, ни другого, верно, милочка?
Предложение Ширли могло стать решением проблемы, поэтому Эллен с радостью позволила ей вникнуть во все свои дела и заняться подготовкой. Буквально через несколько дней они встретились с доктором Джулией Фордхэм, которая практиковала в Клифтоне, и параллельно занималась вопросами усыновления. Теперь Эллен была обязана проходить дородовые обследования у нее. Доктор Фордхэм сообщила ей, что позаботится о передаче ребенка приемной матери сразу после рождения.
В тот момент Эллен и представить себе не могла, что у нее может быть выбор – отдавать свое дитя или нет. Никто даже не намекнул ей на это, усыновление в ее ситуации считалось самым легким и безболезненным решением. Впоследствии Эллен, если захочет, сможет вернуться домой, найти себе работу либо поступить в колледж. Никто никогда не раскроет ее тайну.
Откуда ей было знать о том, какие бурные чувства и переживания вызовет в ней рождение маленькой дочки?
После родов, продолжавшихся семнадцать часов подряд, Эллен чувствовала себя опустошенной. Ей казалось, что когда все закончится, у нее останется единственное желание – уснуть, но как только акушерка вложила в руки Эллен младенца, одного взгляда на крошечное, сморщенное, сердитое личико новорожденной девочки оказалось достаточно для того, чтобы силы вернулись к ней.
Эллен знала все о таинстве рождения новой жизни. Несчетное число раз она помогала отцу принимать новорожденных ягнят и телят. Она видела, как овцы и коровы обнюхивают, облизывают своих детенышей, была свидетелем того, как взрослые животные защищали потомство порой даже ценой собственной жизни.
Она бережно погладила мягкую кожу дочери, а когда та своими крошечными пальчиками с неожиданной силой уцепилась за ее палец, Эллен внезапно охватило безудержное желание прижать малышку к груди, оставить ее с собой навсегда, какие бы трудности их ни ждали впереди. Чувство это оказалось чрезвычайно сильным, и для нее стала невыносимой мысль расстаться с малышкой хотя бы ненадолго, пусть даже только для того, чтобы ее искупали.
Она назвала девочку Кэтрин. Ей разрешили оставить ее всего на четыре дня, но даже в этот короткий промежуток времени Кэтрин постоянно отнимали у нее – то для того, чтобы искупать и сменить пеленки, то для медицинских обследований. Однажды Эллен принялась умолять старшую медсестру не забирать ребенка. Женщина внезапно обернулась, пристально взглянув на нее. «С чего бы это вдруг? Ведь вы все равно отдаете ее, не так ли?» – спросила она напрямик.
Когда Ширли пришла навестить ее, Эллен попыталась поделиться с ней своими переживаниями. Расплакавшись, она спросила, не знает ли Ширли, каким образом можно оставить Кэтрин. Та проявила сочувствие и понимание, однако ответила, что для девочки уже найдены приемные родители, поэтому единственная альтернатива для Эллен – вернуться с Кэтрин обратно в Корнуолл.
Имей Эллен больше времени, она бы, возможно, согласилась на такой вариант, поскольку даже мысль о том, как воспримет ее появление Вайолет, пугала ее куда меньше, чем ужас предстоящего расставания с дочерью. Но она была еще слишком слаба, чтобы отправиться в дорогу; у нее не было одежды ни для себя, ни для Кэтрин, не было и денег.
