Текст книги "Пикник на Тенерифе [Пикник на Тенерифе. Король нищих. Святой в Голливуде. Бешеные деньги. Шантаж. Земля обетованная. Принцип Монте-Карло]"

Автор книги: Лесли Чартерис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

Остановив машину за углом, Святой расплатился и вышел. Улица была пуста, только на другой стороне ее стоял автомобиль. Казалось, в нем никого не было. Автомобиль не был похож на «бьюик» Грейнера, хотя надо было учитывать возможность наличия в его гараже двух или даже трех машин. Когда он протянул руку к двери черного хода, то услыхал торопливые шаги за своей спиной и, прежде чем успел обернуться, почувствовал ствол пистолета под лопаткой.

– Без глупостей, – раздался сзади мягкий голос. Когда Святой все-таки оглянулся, его взору предстал элегантный мистер Палермо.

Глава 6
Как Саймон Темплер вкушал пиццу без всякого аппетита, а Хоппи Юниац беспокоился насчет своего завтрака

Дождь, который собирался все это утро, завел наконец свою нудную песню. Улица, и без того безлюдная, стала еще более унылой и пустынной. Только в паре кварталов оттуда виднелся одинокий прохожий. Он не спешил, видимо, отдавая дань национальным традициям, и даже перспектива вымокнуть не заставила его прибавить шаг. За рулем автомашины наконец появился Алистон.

– И не думай, – заявил Палермо, – у тебя никаких шансов.

Как раз в этом-то Саймон и не был уверен – он не разделял распространенного предрассудка, что спусковой крючок можно нажать почти мгновенно. Но тут его осенила одна идея, что ускользнуло от внимания мистера Палермо.

– В чем дело? – вознегодовал Святой.

– Не стоит волноваться. Садитесь в машину.

Единственный прохожий исчез за углом, дождь полил не на шутку, и уже ничто не удерживало Палермо от использования оружия, но не на этом основывал Саймон свое решение. Джориса с Хоппи увезли Палермо и Алистон. Сейчас он мог узнать куда. Взвесив все шансы и почувствовав, что вот-вот промокнет насквозь, он подозрительно взглянул на Палермо.

– С какой стати?

– Если не сделаешь, что говорят, тебе же хуже будет. Мы собираемся немного покататься.

– Это звучит, как в старые добрые времена, – заметил Саймон.

Пока он переходил улицу и усаживался в машину, спиной все время ощущал ствол пистолета.

В машине Алистон обернулся.

– Два шестьдесят семь, – произнес он, растягивая слова. – Семерка.

– Хорошо, потом мы его разыщем. Поехали.

Палермо откинулся назад, машина тронулась. Казалось, он целиком поглощен поглаживанием усиков, но дуло пистолета все время было направлено на Святого.

– Послушай, Палермо, –  попытался протестовать тот, – куда мы направляемся?

– Называй меня просто Арт, – великодушно разрешил Палермо.

– Так куда же?

– Туда, где мы сможем перекинуться парой слов.

– А почему не в отеле?

– Слишком много свидетелей, – успокоил его Палермо.

Святой нахмурился.

– Тебя послал Грейнер? – Его голос едва не сорвался на крик.

Зеленоватые глаза Палермо внимательно изучали Саймона, пока он взвешивал ответ. Опередил его Алистон.

– Заткнись и не задавай лишних вопросов. Сам скоро все увидишь.

Саймон пожал плечами и устроился поудобнее. Если не удается выудить никакой информации, то нужно хоть собраться с мыслями. Видимо, Грейнер вернулся домой и переговорил с остальными. До чего они договорились, было неясно. Зато совершенно ясно, что хорошая новость Грейнера пришлась не по вкусу Лоберу, Палермо и Алистону. Для последних двух это могло означать, что Кристина в курсе похищения Джориса. И Лобер тоже мог оказаться в опасности, если Кристина сумеет убедить всех, что билет пропал именно во время потасовки. Это неизбежно навлечет на него самые серьезные подозрения. Короче говоря, земля качнулась подо всеми членами банды, сюрпризы могли посыпаться в любую минуту. Пора было срочно действовать, и Саймон был уверен, что их приезд связан с лихорадочными поисками выхода.

После долгих блужданий по грязным узеньким улочкам французского квартала машина остановилась перед дверью двухэтажного мрачного здания, окруженного еще дюжиной подобных строений. Пистолет Палермо снова ткнулся в ребра.

– Давай, двигайся. И без лишнего шума.

Саймон вышел из машины. По-прежнему шел дождь, улица была пустынной. Святой понял – лучше поберечь свою энергию и шума не поднимать. Ведь кроме этой небольшой неувязки все остальное развивается строго по плану.

Алистон открыл дверь. На них пахнуло запахами кухни, плесени, человеческого пота и Бог знает чего еще. Из маленького тёмного холла они поднялись по тускло освещенной лестнице. Блеклая полоска света выхватила из темноты ободранные стены, словно чешуей покрытые старой побелкой. Алистон открыл дверь.

– Входи.

Саймон оценил ситуацию с первого взгляда. По правую руку было маленькое оконце, наглухо заделанное на испанский манер, почти непрозрачное от въевшейся в стекло за долгие годы грязи и пыли. Слева – запертая дверь, очевидно, в спальню. Прямо – открытая дверь, из которой вышла девушка в переднике, за ее спиной виднелась кухонька с развешанным на веревке женским бельем. У девушки были медно-красные волосы, более темные у корней. Нездоровый цвет лица был грубо замазан толстым слоем пудры. Широкие бедра, круглый живот и крупные отвислые груди дополняли картину.

– Трас ля комида, – сказал Палермо, бросая шляпу в угол. Не говоря ни слова, девушка удалилась.

Саймон в поисках сигарет сунул руку в карман, но Алистон тут же перехватил ее.

– Минуточку…

Под бдительным оком Палермо Алистон тщательно обыскал его, но ему и в голову не пришло поискать у Святого в левом рукаве. Ничего не найдя, почесал затылок и подытожил:

– Скорее всего, он сумасшедший. У него нет оружия.

– А зачем оно мне? – невинно осведомился Святой.

Впервые с тех пор, как они отъехали от отеля, Палермо вынул из кармана руку с пистолетом и махнул ею в сторону стула, стоявшего подальше от двери.

– Садись.

Саймон устроился поудобнее и распечатал пачку сигарет.

– Из-за чего весь этот шум? – вежливо поинтересовался он.

Палермо снял целлофановую обертку с сигары местного сорта, откусил кончик и закурил. Запахло паленой соломой.

Девушка вернулась и стала накрывать на стол. Алистон сосредоточенно теребил пуговицу на пиджаке и разглядывал пол под ногами. Палермо целиком был занят своей вонючей сигарой.

– Полагаю, вам туго придется, когда Грейнер узнает, что Кристину оставили в отеле одну, – снова начал Святой?

– Ее в отеле нет, – отрезал Алистон.

Саймон удивленно поднял бровь.

– А где же она?

– Вот это мы и надеемся узнать от тебя, – сказал Палермо.

Святой с безучастным видом глубоко затянулся сигаретой. Девица вернулась с миской поэллы и поставила ее перед Палермо. Затем она ушла и вернулась уже с двумя тарелками пиццы в пуках, вопросительно взглянув на него. Палермо наградил ее свирепым взглядом, она поставила посуду и исчезла. Но Святой уже понял: Джорис Ванлинден и мистер Юниац были в комнате за запертой дверью.

Саймон по-прежнему сидел с глубоко равнодушным видом, но сладкое предчувствие предстоящей схватки начинало щекотать ему нервы. В голове крутились мысли о том, что неплохо бы симметрично дополнить синяк под правым глазом Палермо. Или, не довольствуясь столь тривиальным решением, продолжить работу и раскрасить его физиономию по диагонали. Это была достойная задача для его чувства прекрасного, но он понимал, что спешке здесь не место. Тем временем Саймон придвинул предложенную ему тарелку и взял вилку.

– Почему? – спросил он с невинным видом.

Палермо быстро расправлялся с едой правой рукой, все время держа сигару в левой, так что удивительно, как он ни разу не перепутал. А Саймон пытался угадать: то ли он ел, чтобы заглушить запах дыма сигары, то ли курил, чтобы перебить вкус еды.

– Потому что ты увез ее, – грубо отрезал тот.

– Я?

Палермо кивнул. Он то набивал свой рот рисом, то затягивался сигарой.

– Я заметил вас в такси, когда вы отъезжали. Не будь там одностороннего движения, мы бы быстро вас догнали. Я же говорил Грейнеру, что у отеля должен быть черный ход. Как тебе курица?

– Думаю, она прожила долгую и содержательную жизнь до того, как перестала нестись, – сдержанно ответил Святой.

– Тут-то их и забивают, – радостно заключил Палермо. – Возьми себе еще.

Он покопался в миске и извлек из нее часть шеи и несколько костей, чья анатомическая оценка представляла трудноразрешимую задачу из-за манеры испанцев разделывать птицу топором, просто порубив ее на куски. Саймон вздохнул. За все время пребывания в Санта-Круз это была лишь четвертая трапеза, но его воображение уже рисовало ему мрачные картины голодной смерти.

– Похоже, я не ошибся, – нахально заявил он.

– Что?

– Я заявил Грейнеру, что его окружение – банда лжецов и жуликов. И уж в тебе-то не ошибся. Мне пришло это в голову, когда я спрятал Кристину.

– Ну разумеется. – Палермо снова набил рот едой и запил вином. – А ты никогда не лжешь?

Алистон застучал вилкой по тарелке.

– Ради Бога, Арт, – огрызнулся он. – Незачем терять время.

– Успокойся, – прервал его Палермо. – Томбс хороший парень, и с ним можно поладить. Он просто многого еще не понимает, а, Томбс?

Саймон выудил из своей тарелки кусочек каракатицы и осторожно начал его пережевывать. По вкусу он напоминал первосортную резину.

– Здесь ты неправ, – холодно возразил Саймон. – Мне кажется, что я прекрасно вас понял. Если хоть раз встретишь скунса, то всех остальных сразу узнаешь по запаху.

Физиономия Алистона побагровела, но Палермо оставался абсолютно спокоен.

– Вечно ты спешишь, – заметил он.

– А я и думаю быстро, – моментально среагировал Саймон. – Не надо слишком долго размышлять, чтобы понять, как вы обманываете меня и Грейнера.

Наступившая пауза несколько затянулась, только и было слышно, как девушка тихо позвякивает посудой. Да нервно поскрипывал стул под Алистоном. Наконец Палермо несколько пришел в себя и продолжил трапезу.

– Грейнер пока не слишком заботился о себе, не так ли? – заметил он.

– Я бы не держался за него, особенно после вчерашней ночи.

– На моем месте и ты бы за него держался, деваться-то некуда.

– Ну, это как сказать.

Святой как бы в раздумье пожал плечами.

Палермо с видом участливого дружелюбия продолжил:

– Буду откровенен с тобой до конца, Томбс. Я вижу, ты неплохой парень. Да, мы хотим перехитрить Грейнера, в этом ты прав, ведь с нами он обращается не лучше, чем с тобой. И мы устали от этого. Ничего не скажешь, Грейнер отличный организатор, но слишком заносчив. Когда всплыло это дело с билетом, мы подумали – пора кончать. Вот нам и захотелось облапошить Грейнера, понятно?

– И меня заодно, – мягко добавил Саймон.

Палермо говорил вполне убедительно, без тени смущения, тщательно опустошая свою тарелку с едой.

– Естественно. Видишь, я с тобою откровенен. Вот так обстоит дело. Тебя мы не знали, и просто решили поделить выигрыш между собой. Кристина теперь у тебя, и что-то ты из нее выудил. Нам это интересно, и, может быть, мы заплатим за информацию. Не могу сказать, что такая перспектива нас радует, но бизнес есть бизнес, и дело страдать не должно. Думаю, ты со мной согласишься. Если останешься с Грейнером, больше двух миллионов песет тебе не светит, и то, если повезет. Присоединяйся к нам и честно получишь свою долю – миллионов пять. По-моему это справедливо.

– Идея мне начинает нравиться, – медленно произнес Святой.

Палермо откинулся назад и распустил пояс.

– Ну и отлично, – удовлетворенно заключил он. – Так где ты спрятал Кристину?

Саймон отодвинул тарелку и улыбнулся ему.

– Ну нет. Так дело не пойдет.

– Но почему? Мы же теперь партнеры, не так ли? – обиделся Палермо.

– Временно.

– Что ты имеешь в виду?

– А что ты?

Палермо ткнул своей сигарой в направлении запертой двери.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Об этом мы сейчас и говорим. Что ты сумел выведать у Кристины? Хватит разыгрывать невинность.

– Они у тебя здесь?

– Будь спокоен.

Святой стряхнул пепел с сигареты в тарелку.

– Она там, куда я ее отвез, – заявил он примирительно. – Будем откровенны. Я же не забираю у вас Джориса, а вы оставьте мне Кристину. Ты уже говорил мне, что был вынужден солгать. Так что, если мы собираемся работать вместе и не надувать друг друга, то лучше останемся с тем, что имеем. Этого хватит для начала. Да и зачем складывать все яйца в одну корзину? Ведь если Джорису удастся улизнуть, то он прихватит с собой Кристину, а если Грейнер попадет сюда, то схватит их вместе…

– Хватит вилять, ты здесь не с Грейнером разговариваешь, – холодно заметил Палермо. – Если ты с нами, то не надо болтовни. Короче, где Кристина?

– Я отвез ее в отель.

– Какой?

– «Квисисана».

Палермо сделал знак Алистону. Тот сразу поднялся и направился к двери. Казалось, долгое сидение на одном месте утомило его, и теперь он был рад возможности поразмяться.

Саймон вынул сигарету изо рта.

– Куда это он направляется?

– Проверить, действительно ли она в «Квисисане»; и потом поискать такси, в котором вы вернулись в отель, и освежить память водителя. Если ты не соврал, твое счастье, а если да – пеняй на себя.

– Вы теряете время, – спокойно заметил Святой. – Я менял такси три раза, а если Кристина увидит Алистона, то перепугается и сбежит.

– Тогда привези ее сам, – предложил Палермо, пристально посмотрев в глаза Саймону.

– Ну что я говорил, – возразил Святой. – Вы хотите получить всю информацию, а действовать предпочитаете сами. Если это называется партнерством, то меня можете в расчет не принимать. Какая разница, где Кристина? По крайней мере, она в безопасности. Давайте лучше обсудим, где может быть этот лотерейный билет.

Палермо слегка подался вперед.

– Я объяснил тебе наши условия. Если ты привезешь сюда Кристину и расскажешь нам все, что ты от нее узнал, мы заключим с тобой сделку. В любом другом случае – нет. Разве это не справедливо?

Святой выпустил в потолок струйку сигаретного дыма. На его лице застыло нечто похожее на улыбку. Итак, Палермо настаивает на своем. Не надо дразнить его самолюбие, пусть он будет доволен. С ним надо сыграть в ту же игру, что и с Грейнером. Правда, следовало принимать во внимание, что верить ему можно еще меньше, чем Робину. У Палермо свой собственный взгляд на вещи, отличный от Грейнера, и Саймон уже знал, когда он теряет время понапрасну.

Палермо загнал его в угол, из которого не было выхода, и было очевидно, что постарается и впредь продолжать в том же духе. Святой понимал, что любые колебания с его стороны только укрепят подозрения. Все было бы довольно грустно, но философия Темплера не оставляла места тщетным сожалениям.

– Если это ваше окончательное предложение, то от него дурно попахивает, – заявил он решительно и увидел у себя перед носом дуло пистолета мистера Палермо.

– Ты идиот, – прорычал Палермо.

– На всех мозгов просто не хватит, – протестующе заметил Саймон. – Поэтому все они достались тебе в качестве компенсации за твою физиономию.

Лицо Палермо помрачнело, но он сдержался и промолчал. Не оборачиваясь, приказал Алистону:

– Свяжи ему руки за спиной.

Алистон исчез на кухоньке, было слышно, как он снимал с веревки белье. Святой невозмутимо покуривал и прикидывал расстояние до челюсти мистера Палермо. Около пяти футов. Он скользнул одной рукой под стол, прикидывая на ощупь его вес, но Палермо уже почувствовал опасность.

– Положи руки на стол.

Алистон уже вернулся, и Палермо вынул сигару изо рта.

– Руки за спину! – потребовал он.

Святой в последний раз затянулся, аккуратно положил окурок в пепельницу, и только тогда выполнил приказ. Алистон молча связал ему руки. Когда он закончил, Палермо спрятал оружие и лично проверил крепость веревок.

– Ну как тебе они, Арт? – мягко заметил Саймон. – По-моему, неплохо. Должно быть, он брал уроки вязания.

Девица, вернувшаяся в комнату, время от времени бросала на них недоуменные взгляды. Палермо повернулся к ней.

– Нагрей ложку докрасна на огне, – приказал он. – Ту компрендес?

Девица тупо уставилась на него. Палермо стукнул кулаком по столу.

– Ту хас ондо? – рявкнул он, и та пулей вылетела из комнаты. У Алистона нервно задрожала щека. Его лицо побледнело, пару раз он открывал рот, как будто хотел что-то сказать, но отказывался от этих попыток, заранее зная неизбежный ответ.

– Мне… мне лучше отправиться на поиски такси, – решился он наконец. – Мы не можем терять столько времени.

– Хорошо. Я сам порасспрошу этого парня.

Лицо Алистона залилось нездоровым румянцем, и тут же стало мертвенно-бледным. Несколько раз он ловил воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Наконец справившись с собой, он направился к двери. Палермо проводил его взглядом и с ухмылкой заметил:

– Сесиль неплохой парень, но слишком мягкосердечный. Это единственный его недостаток.

– Я понимаю, у вас этою недостатка нет, – заметил Саймон.

Палермо задумчиво пожевал свою сигару.

– Я? Нет. Не балуй себя несбыточной надеждой, Томбс. Я всегда добиваюсь своего, даже если для этого приходится кому-нибудь сделать очень больно. Можешь орать все, что тебе заблагорассудится, пока я буду тебя поджаривать. Сентиментальность – это не мое. Почему ты не расколешься, прежде чем я сделаю это?

– Многие люди пытались расколоть меня, как заметила одна актриса епископу.

– Моему терпению приходит конец!

– А это уже епископ сказал актрисе, – пробормотал Святой с неизменным чувством юмора. – Кроме того, ты на ложном пути. Гораздо неприятнее было бы просто созерцать твою рожу с этими паршивыми усами.

Пока он говорил, стараясь нащупать пальцами рукоятку ножа в своем левом рукаве, веревки впивались в тело, но ни один мускул не дрогнул на его лице…

Послышались шаги девицы. Она появилась, держа завернутую в тряпку ручку раскаленной ложки. Палермо осторожно принял орудие пытки у нее из рук и удовлетворенно щелкнул языком, поднося ее к левой ладони и проверяя температуру. Девица торопливо ретировалась на кухню.

– Она хорошая девушка, – снова начал Палермо. – Немного тупа, правда, здесь лучше не сыщешь. Но тоже сентиментальна.

– У всех, кроме тебя, есть этот недостаток, – заметил Саймон, стараясь, чтобы голос его звучал естественно.

Палермо подошел к нему слева, Святой своей щекой почувствовал жар раскаленной ложки.

– Это твой последний шанс, – процедил Палермо.

Святой тем временем раздвинул пошире ноги и слегка подал их назад, как будто ехал верхом на лошади. Одновременно он согнул руки в локтях так, что спинка стула теперь свободно проходила у него между ними.

– А теперь можешь убираться к черту, – заявил Святой, вставая. Молниеносным движением он нанес удар ногой под колено мистера Палермо и в падении правой ногой подсек его спереди. Палермо полетел вперед. Его правая рука дернулась было в карман к оружию, но тут ей пришлось загородить лицо. Пол содрогнулся, Палермо упал ничком и застонал.

Саймон, не вставая, уперся одной ногой под колено, а другой нажал на подъем стопы. Боль парализовала Палермо, лишив его способности двигаться.

Девица закричала, бандит снова попытался дотянуться до пистолета. Святой еще сильнее нажал на подъем, и теперь они уже кричали вдвоем.

– Не шевелись, – предупредил Саймон, – а то сломаю тебе ногу.

Он снова попытался дотянуться до ножа, но, лежа на руках, это не получалось. Святой удерживал Палермо, но ни ослабить хватку, ни дать себе передышку он не мог.

– Мария, – прохрипел Палермо, – сделай же что-нибудь!

– Возможно, она не так уж сентиментальна, – заметил Святой, усиливая нажим.

Новый вопль Палермо вывел девицу из отупения. Она метнулась к опрокинутому стулу, на котором еще недавно восседал Святой, и в следующую секунду тот увидел, как стул опускается ему на голову. Он освободил захват (ведь так или иначе Палермо бы от него избавился), и перекатился в сторону. Стул с грохотом врезался в пол рядом с его ухом, слегка скользнув по голове. Не увернись он, череп раскололся бы, как орех. Одновременно Саймон нанес Палермо удар ногой по шее, как раз когда тот начал поднимать голову, и та со страшной силой впечаталась в пол.

Святому удалось подняться на ноги. В голове шумело, глаза застилала густая пелена тумана. Девица осыпала его градом ударов по груди и плечам. Всем телом он прижал ее к стене, стараясь взглянуть на Палермо. Тот лежал неподвижно, лицом вниз. Было похоже, что это надолго.

Девица забилась в истерике.

– Копла! – цыкнул на нее Святой.

Увидев, как она глотнула воздуха, чтоб испустить истошный вопль, он стукнул ее головой в лицо. Ей, очевидно, досталось гораздо больше, чем ему – крик тут же стих.

– Пятьсот песет, если ты заткнешься наконец, – успел вставить Святой, и на ее лице сразу появилось осмысленное выражение. Когда он убедился, что перемирие достигнуто, то отступил на шаг и повернулся к ней боком.

– Перережь веревки.

Она с ужасом посмотрела на Палермо.

– Он убьет меня.

– Не похоже, чтобы он мог кого-нибудь убить, не так ли? Скажешь ему, что потеряла сознание, а я освободился сам.

Девица взяла со стола нож и перерезала веревку. Саймон почувствовал, что путы ослабли, вытащил одну руку и, заметив встревоженный взгляд, сам довершил начатое. Святой пошарил в кармане и вытащил пять стопесетовых банкнот. И тотчас лицо девушки обрело свое обычное выражение тупого безразличия.

– В нижней квартире кто-нибудь есть?

Она отрицательно покачала головой.

– Никого.

– Единственное утешение, – заметил Саймон, разминая затекшие кисти рук.

Палермо не подавал признаков жизни.

«Какая жалость, – с сожалением подумал Святой, – что его работа над физиономией Палермо закончена! Потребуется масса усилий, чтобы привести ее в надлежащий вид». Саймон отвернулся и направился к запертой двери. Девица поняла его намерения и попыталась преградить путь, но он решительно отодвинул ее в сторону. После нескольких попыток дверь подалась, и первое, что он увидел, это выпученные глаза Хоппи Юниаца, смотревшие на него поверх кляпа, который занимал пол-лица.

Саймон вернулся за ножом и снова подошел к кровати. Девица потащила его за руку.

– Нельзя!

– Я не собираюсь перерезать ему горло, – терпеливо объяснил он.

– Не делай этого. Они должны остаться здесь. Артуро сказал, что мне не жить, если они исчезнут.

– Твой Артуро только пугает, – успокоил ее Святой. – Взгляни на него. И потом, ты же в обмороке, так что успокойся и замолчи. Здесь есть телефон?

– Нет.

– Иди и поймай такси. – Он достал еще пару банкнот и разорвал их пополам. – Ты получишь вторую половину, когда достанешь машину.

Она подняла подол юбки, обнажив мясистые, густо заросшие волосами бедра, и спрятала деньги в чулок.

– Сеньор предпочитает большую машину или поменьше?

– Хоть грузовик, но только поскорее.

Он снова вернулся к кровати и разрезал веревки, спеленавшие Хоппи, как кокон. Предоставив ему самому заняться кляпом, Саймон повернулся к Джорису Ванлиндену, который лежал на другой половине кровати. Тем временем Юниац достал изо рта нечто напоминающее скатерть и бросил ее на пол.

– Привет, босс, – прохрипел он. – Еще бы часок, и я подох бы от этой штуки. Здесь не найдется промочить горло?

– Должно найтись, – обнадежил его Святой. Мистер Юниац облизнул пересохшие губы, и в следующую минуту отправился на поиски.

Саймон обрезал веревки и вынул кляп изо рта Джориса, но и после этого тот лежал без движения. Святой наполнил стакан водой и приподнял голову старика, пока тот пил.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался Саймон.

Ванлинден перестал пить и откинулся навзничь. Губы его зашевелились, и наконец он смог выдавить:

– Где Кристина?

– С ней все в порядке.

– Они ее схватили?

– Нет, не смогли найти, а сейчас она в безопасном месте у друзей.

Джорис устало замолк. Из кухни раздался грохот. Святой отправился взглянуть, что там происходит, и застал победоносно улыбающегося Хоппи с бутылкой виски в руках.

– Ты посмотри на мою добычу, шеф, – вскричал он, благосклонно разрешая присоединиться к своему ликованию. Святой понимающе кивнул.

– Дай-ка я ее тебе открою.

Он взял бутылку из лап Хоппи, нежно оберегавших ее безопасность, откупорил, плеснул немного в стакан и вернул.

– Чувствуй себя, как дома, – зачем-то заметил он и вернулся в спальню.

Джорис Ванлинден лежал в той же позе, как его оставил Святой. Когда он подошел к постели, тот открыл глаза.

– А у тебя не пересохло в горле? – с улыбкой спросил Саймон.

Губы старика зашевелились, но ответа не последовало. Темпл ер помог ему приподняться и сделать пару глотков, после чего снова уложил его поудобнее и оставил стакан на столе. Джорис молчал, его отсутствующий взгляд остановился на Святом. Казалось, ему доставляет удовольствие лежать молча и не шевелясь. Наконец слабая улыбка появилась у него на лице – и все.

Тем временем мистер Юниац восседал на столе с наполовину опорожненной бутылкой, к которой он периодически прикладывался, поглощая ее содержимое. Наконец Хоппи оторвался от нее настолько, что успел выпалить:

– Салют, шеф!

После этого он снова сосредоточился на своем занятии. Саймону пришлось продемонстрировать чудеса ловкости и реакции, и только после этого бутылка оказалась на другом конце стола.

– Этот тип, – прорычат Хоппи, вытирая рот тыльной стороной ладони и одновременно кивая в сторону распростертого тела мистера Палермо, – откуда он взялся?

– Это один из тех, кто привез тебя сюда.

– Он не сдох? – В голосе Хоппи звучало сожаление по поводу сделанного открытия.

Святой ухмыльнулся и потянулся за сигаретой.

– Он жив, только наткнулся затылком на мой ботинок и слегка шлепнулся физиономией об пол, после чего решил слегка отдохнуть.

На лице мистера Юниаца отразилась напряженная работа мысли. По тому, что он мог услышать из соседней комнаты, можно было заключить, что у Святого были некоторые затруднения. Очевидно, Хоппи пришел к какому-то выводу и как-то нерешительно выудил из кармана пистолет.

– Может, задать моей пушке работу? – словно извиняясь, предложил он.

– Не сейчас, – решительно оборвал Святой. – Где ты нашел эту пушку?

– Это же моя «Бетси», – гордо отозвался Хоппи. – Он спер его у меня, пока я был в отключке, мне удалось найти ее у него в кармане. У него еще был перстень с бриллиантом.

При этом Юниац продемонстрировал свой мизинец, на который ему почти удалось напялить кольцо.

– Как ты вляпался в эту передрягу?

Хоппи со скучающим видом обошел вокруг стола, при этом бутылка чудесным образом вновь оказалась в его руках.

– Дело было так. Проснувшись, я почувствовал, что подыхаю от голода, и мне необходимо подкрепиться. Я позвал горничную и потребовал завтрак, а она уставилась на меня, как попугай, и переспросила про какого-то Исайю. Они все здесь, что ли, с приветом, шеф, а?

– Может быть, может быть, – уклончиво ответил Святой. – Но она просто сказала «дисайюно». Это по-испански завтрак.

Юниац посмотрел на него с восхищением.

– Вот я и говорю, они здесь все с прибабахом. Вот и она со своим Исайей…

– Короче, – торопливо оборвал его Саймон, – полагаю, завтрак тебе все-таки принесли, я видел поднос в комнате.

– Да, она наконец пошла за ним, а где-то через полчаса в дверь постучали.

– Разве я не говорил тебе – никому не открывать?

– Ты прав, шеф, но как я мог узнать, что официант заодно с этими паразитами?

– Послушай, осел, это был не официант! Я уже не говорю, что местного аборигена за версту видно. Трудно еще где-нибудь найти таких уродливых грязнуль, довольных собой. Тот, кто принес вам еду, и был одним из этих паразитов.

Лицо Хоппи приняло благодарно-осмысленное выражение.

– A-а, наверное, это он меня саданул по голове.

– И, наверное, у него было что-то в руке, – согласился Святой. – Ну, а что случилось потом?

– Не, шеф. Я даже не видел, чем он меня саданул, а проснулся я уже на этой чертовой кровати.

– Ты и не слышал ничего?

– И не видел, и не слышал. Только эта шалава входила и выходила несколько раз. А потом я услышал ваш голос и все.

Саймон бросил взгляд на часы. Пожалуй, девица слишком долго ловит машину… Хоппи снова приложился к бутылке, и остаток ее содержимого перекочевал в его бездонную утробу. Когда он перевел дух, то кивнул головой в сторону спальни.

– Старый хрыч в порядке?

– С ним все нормально, – отрезал Саймон, так как пытаться объяснить Хоппи состояние Джориса было делом безнадежным.

Ванлинден был без сознания. Очевидно, последствия нервного шока, хотя жестокая взбучка, которую он получил вчера, и удар по затылку, несомненно, последовавший за тем, что оглушил Юниаца, тоже сыграли свою роль. Он был уже далеко не молод, да и последние годы оставили свой след. Противостоять обстоятельствам сил у него не осталось. Ванлинден погрузился в состояние безысходного отчаяния, от которого и более молодые, случалось, погибали, теряя волю к жизни. И это было еще одной причиной для спешки.

Похоже, уже прошла целая вечность, как эта девица отправилась на поиски такси…

На клочке бумаги Саймон нацарапал адрес, по которому оставил Кристину, и передал Хоппи, к тому времени уже опустошившему бутылку и явно собиравшемуся заняться поисками еще одной.

– Кристина вот по этому адресу, – проинструктировал его Саймон. – Как только мы уйдем отсюда, отправишься туда. Твои приятели схватили меня, когда я возвращался от нее в такси. Они видели номер. Один из них сейчас разыскивает машину, чтобы узнать адрес. Отправишься туда и задашь жару, если кто-нибудь из них сунется.

– Задам работенку моей «Бетси», – просиял мистер Юниац.

– Только рукояткой. Если начнется стрельба, соберется полиция со всего города. Они сейчас очень нервничают из-за вчерашней перестрелки, как я понял из газет.

Хоппи тяжело вздохнул.

– О’кей, шеф, – подчинился он.

– Может быть, ты уже понял, кому можно открывать дверь, или тебе объяснить?

– Шеф, – честно признался Юниац. – В первый раз я не послушался, но теперь им меня не провести. Первая же харя, которая просунется через ту дверь, получит такую…

– Нет.

– Я хотел сказать, так врежу ему по голове, что он подумает, что началось землетрясение.

– Не забудь об этом, – мрачно подытожил Святой, – иначе миссис Юниац будет долго горевать о своем непутевом сыне.

Хоппи отрицательно затряс головой.

– Нет никакой миссис Юниац, мой отец никогда и не знал, кто была моей матерью.

Саймон внимательно посмотрел на него, но решил не углубляться в дебри данного вопроса. Он снова посмотрел на часы и прошелся по комнате. Куда же запропастилась эта чертовка?.. Наконец Святой решительно направился в спальню.

Ванлинден по-прежнему даже не шевелился, хотя и лежал с открытыми глазами.

– Как вы себя чувствуете? Не хотите немного пройтись?

Выражение его лица даже не изменилось.

– Кристина хотела видеть вас, – добавил Саймон.

Подобие улыбки появилось у старика на лице. Он приподнял голову и даже сел. Темплер помог ему встать на ноги.

– Где она?

– Мы отвезем тебя в отель, а потом она приедет к тебе.

Когда они вошли в комнату, Хоппи приветствовал его взмахом своей лапищи.

– Привет, парень, – искренне обрадовался он. – Как ты?

Ванлинден улыбнулся ему с какой-то детской безмятежностью.