Текст книги "Пикник на Тенерифе [Пикник на Тенерифе. Король нищих. Святой в Голливуде. Бешеные деньги. Шантаж. Земля обетованная. Принцип Монте-Карло]"

Автор книги: Лесли Чартерис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Шантаж

Святой повстречал Отиса Фенника на пожарной лестнице отеля «Меркурио» в Сан-Франциско около четырех часов утра.

Как и большинство подобных утверждений, вышеприведенное требует целой серии пространных объяснений и уточнений.

На этот раз Саймон Темплер разместился в номере «Меркурио», который далеко не соответствовал привычному для него роскошному стандарту. Дело в том, что, отправляясь в этот во всех отношениях прекрасный город, он не удосужился узнать, что ассоциация производителей сластей и прохладительных напитков выбрала его местом своего очередного съезда.

После того как Темплер обнаружил, что все более-менее приличные гостиницы до самой крыши забиты поставщиками и производителями избыточных калорий, он решил, что найти хоть какую-то крышу над головой уже само по себе будет удивительным везением.

Сам номер выглядел удручающе, даже для такой второсортной гостиницы. Окна, выходившие на задний двор, позволяли детально изучить узкий грязный проулок, живописно украшенный кучами ржавых жестянок, и мрачноватого вида строения с закопченными подслеповатыми окнами. Дополняли картину железные ступеньки пожарной лестницы, закрывающие добрую половину этой восхитительной панорамы.

В этот день Саймон обедал у своего друга Джонни Кана, в его святилище восточной кухни на Грант авеню, вспоминая старые добрые времена. Потом Джонни настоял на продолжении в каком-нибудь ночном баре, и, короче говоря, Саймон вернулся в номер уже под утро и только успел почистить зубы, как его внимание привлекли осторожные шаги на пожарной лестнице, которые принадлежали мистеру Феннику.

В подобной ситуации обычный постоялец второразрядного отеля или продолжал бы таращить глаза, онемев от страха, или поднял тревогу, возможно, даже не прибегая к помощи телефона. Но, будучи личностью во всех отношениях неординарной, Саймон Темплер жестом профессионала откинул шторы (не следует даже говорить о том, что перед этим он уже успел выключить свет, а окно из-за страшной духоты не закрывалось) и одним прыжком достиг ближайшей площадки, где и столкнулся нос к носу с нарушителем ночного спокойствия.

– Я – Тарзан, – объявил он вкрадчивым голосом, – а ты – Джейн?

В его тоне не было и малейшего намека на угрозу, точнее говоря, Святой вообще произнес свой вопрос вполголоса, чтобы не потревожить сон обитателей отеля, еще не разбуженных шорохом крадущихся шагов мистера Фенника. Очевидно, тот не привык к встречам на пожарной лестнице и знакомствам в подобных обстоятельствах, следовательно, тирада, готовая вырваться из широко открытой глотки мистера Фенника, особой загадки не представляла. Темплер понимал, что дальнейшее развитие событий может выйти далеко за рамки общепринятых приличий, и вежливо предложил:

– Вам лучше пройти в номер, а то здесь можно простудиться или, не дай Бог, свернуть себе шею.

Мистер Фенник покорно повиновался. Это был невысокий человечек, который даже зажмурился, как ребенок, пока Святой помогал ему добраться до подоконника, находившегося от лестничной площадки всего-то на расстоянии одного широкого шага, если, конечно, не думать о том, что под тобой по крайней мере метров двенадцать свободного полета.

Уже при закрытых шторах и электрическом освещении Саймон внимательно осмотрел свою добычу. Мистер Фенник был одет в тщательно отглаженный коричневый двубортный костюм старомодного покроя, белую рубашку с туго накрахмаленным воротничком, повязанную галстуком нейтрального тона, на голове у него была вполне приличная фетровая шляпа, гармонировавшая с костюмом. Под стать костлявой фигуре было и сморщенное лицо с острым носом и тонким широким ртом. На неприглядном фоне резко выделялись умные карие глаза, но это стало заметно только после того, как он наконец осмелился их открыть. Скорее мистер Фенник был похож на члена Торговой палаты или столпа местной церковной общины, чем преступника, промышляющего по ночам на пожарных лестницах.

– Видите ли, – наконец нарушил молчание Святой, – вы совсем не похожи на преступника. Только отчаяние могло толкнуть вас на такой безрассудный шаг. Держу пари, вы скорее имеете отношение к кондитерскому делу.

– Вы не ошиблись, – нетерпеливо перебил его человечек. – Наверное вам приходилось слышать про «Фенник Кенди Компани». Прохладительные напитки, попкорн, жевательная резинка…

– Звучит неплохо, – заметил Саймон с уважением. – Теперь вам остается только исчезнуть в легком облачке дыма, и я буду думать, что все это мне приснилось.

– Если бы это было возможно, – потерянно отозвался мистер Отис Кью Фенник, президент упомянутой компании.

Внимательно изучив протянутую ему визитную карточку, Темплер отложил ее в сторону и потянулся за сигаретой.

– Похоже, у вас серьезные неприятности, – задумчиво процедил он. – Не думаю, чтобы вы не могли оплатить гостиничные счета… Вы же не собирались улизнуть из отеля под покровом ночи, не так ли?

– Ради Бога, конечно, нет! Уверяю вас, я вполне кредитоспособен, – с жаром заговорил человечек. – Я был крайне удивлен и огорчен тем, что организационный комитет не нашел для меня ничего лучшего, чем эта дыра. Конечно, они уверяли, что из-за недостатка мест была проведена жеребьевка, и все решил слепой случай. Но заметьте, для Марка Хопкинса или Дрейка они подыскали место поприличнее. Разве я выбрал бы для себя подобную ночлежку по своей воле?

– Это у нас с вами общее.

– Я что-то не припомню, чтобы встречал вас на съезде. Чем вы занимаетесь?

– Я имел в виду, что мы оба предпочитаем останавливаться в приличных отелях. Меня никогда не интересовали сладости, если только они не отравлены.

– Да-а. – Мистер Фенник выглядел озадаченно. – Как вы догадались, я приехал сюда как член Ассоциации производителей прохладительных напитков и сладостей…

– Ничем не могу помочь, я даже не делегат этого сборища. Ну, так что же вы делали в столь неурочный час? Пытались выкрасть у удачливых конкурентов сногсшибательный рецепт мятной жевательной резинки или орехового масла?

– Ничего подобного…

– Тогда это связано с предложением вашей компании организовать полет на Венеру для первого, кто предъявит пятьдесят миллионов этикеток от вашего хрустящего печенья.

– Вас ввели в заблуждение. «Фенник Кенди Компани» никогда не делала подобных предложений.

– Тогда я бесплатно дарю вам эту идею. Ну, так что же вы там делали?

– Я просто поддался панике. Меня подставили.

– Может быть, – доброжелательно согласился Святой. – Но пока я ничего не понимаю. Почему бы вам не рассказать все с самого начала?

Мистер Фенник глубоко вздохнул, как ныряльщик перед рискованным погружением.

– Ну хорошо. Вчера вечером я отсутствовал – по-моему, это было вчера. У меня была деловая встреча. Мы пообедали в «Шератон Палас» и отправились в ночной клуб «Бимбо». Конечно, мы хватили лишнего…

– Кокаин или еще какая-нибудь дурь?

– Нет, я предпочитаю обычную выпивку. Поверьте мне, я не был пьян, просто хочу объяснить, почему так крепко спал. Было что-то около двух часов.

– Ну и что?

– Дело в том, что, когда я проснулся, со мной в постели была женщина, абсолютно голая. А я не слышал ни как она вошла, ни как разделась, вообще ничего…

Глаза Саймона весело заблестели.

– Да ну!.. Я хотел сказать, что это очень неприятно. Вероятно, вы пропустили лучший стриптиз этого вечера.

– Хочу заметить, я не большой любитель этого зрелища, особенно в этой дыре.

– Не огорчайтесь. Все еще может измениться. Аппетит приходит во время еды. И что же вы сделали, предложили ей жевательную резинку?

– Мне кажется, я проснулся, когда в комнате неожиданно зажгли свет. Или когда она обняла меня. Скорее всего, это произошло одновременно. Я был еще пьян, конечно. Яркий свет ослепил меня, я не понимал, что происходит, но мне показалось, что в комнате еще кто-то есть. Возможно, только показалось. Потом меня ударили по голове, и в глазах потемнело. Все как дурной сон…

Человечек снял свою шляпу и осторожно потрогал затылок. Мышиного цвета волосы обрамляли обширную лысину, и Святой сразу увидел шишку, окрашенную во все цвета радуги.

– А что произошло, когда вы очнулись? – прервал Темплер затянувшееся молчание.

– В комнате никого не было, кроме меня, конечно. Как только я начал хоть что-то соображать, то понял, что меня подставили. Этот ослепительный свет скорее всего был фотовспышкой. Кто-то меня сфотографировал. В таком виде!

– Наверно, эта крошка была уродиной?

– Вовсе нет. Но это делает мое положение еще хуже. Точнее говоря, она была… ну…

– Шлюхой?

Мистер Фенник поморщился, его бледное, как мел, лицо заметно порозовело.

– Я не одобряю подобных вульгарных выражений. Но, конечно, если кто-то захотел шантажировать меня, то, полагаю, они выбрали девицу именно этого сорта.

– Тогда не все еще потеряно, – попытался утешить его Темплер. – Если какой-то шутник из вашей ассоциации пытается помешать вашему избранию Верховным Леденцом, пытаясь обвинить в тайных пороках, грязный заговор может сыграть с ними злую шутку. С новой репутацией кондитерского Казановы ваша популярность у рядовых членов ассоциации только возрастет. Подумайте, сколько подобных снимков сделали с Бриджит Бардо.

– Я не из этой категории, – вздохнул мистер Фенник. – И для моей жены этого будет достаточно.

Саймон Темплер участливо кивнул.

– Ну вот мы и дошли до существа дела. Полагаю, миссис Фенник вас не сопровождает.

– Нет, она осталась дома, в Нью-Йорке.

– Наслаждается жизнью. Балет, театры, меха.

– Вы правы, она все это любит. Моя жена считает, что все эти съезды просто повод для большинства мужчин погулять в свое удовольствие, вы меня понимаете…

– То есть пуститься во все тяжкие, ну вроде вас на этом снимке.

– Вот именно.

– И если вы попытаетесь ей все это объяснить, то все равно вам не поверят.

– У меня нет ни малейшего шанса убедить ее.

– Понятно. – Святой погрузился в клубы синеватого дыма, что очевидно свидетельствовало о напряженной работе мысли. – Боюсь показаться надоевшим, но все-таки, что привело вас на пожарную лестницу?

Мистер Фенник заломил руки – Саймон заметил, что это вошло у него в привычку.

– Я уже говорил вам, что страшно испугался. Единственное, о чем мог думать, это о розыске этой молодой особы. Возможно, мне удалось бы убедить ее рассказать правду. За приличное вознаграждение, разумеется.

– Но что заставило вас подумать, что она проводит время, гуляя по пожарной лестнице?

– Ничто. Но у меня есть идея, с чего начать поиск.

Лицо Святого стало серьезным.

– Так вы знакомы с ней, не так ли?

– Я видел ее однажды, – мистер Фенник тщательно взвешивал каждое свое слово. – Вот поэтому-то так меня потрясло, все было как во сне, я очнулся и увидел ее без… ну… без одежды. Она работает в баре внизу, в этом отеле, щелкает камерой и продает посетителям фото на память.

– Тогда почему вам не воспользоваться лифтом, как всякому уважающему себя клиенту, и не высказать свое возмущение управляющему?

– Потому что, Я уверен, здесь замешан кто-то из персонала отеля. Я всегда держу свой номер на запоре, значит, кто-то дал им ключ или впустил в мою комнату. Это мог быть лифтер или ночной портье…

– А не могли они воспользоваться пожарной лестницей по вашему примеру?

– Мое окно открывается только на несколько дюймов, потому что на нем установлена предохранительная цепочка, как и на вашем. Все это сделано из-за близости лестницы. Уверен, она была застегнута… Я не ношу с собой крупные суммы денег, но некоторые меры безопасности никогда не лишние… Короче, я решил, что если ее сообщники увидят, как я ее разыскиваю, и поймут, что она мне знакома, то вполне могут помешать нашей встрече.

– Думаете, кто-нибудь мог увидеть, как вы беседуете с ней в баре?

– Вот потому я и предпринял столь рискованный шаг, стараясь не пользоваться лифтом или коридором. Я надеялся подождать на улице, пока она отправится домой.

Саймон с интересом рассматривал мистера Фенника, в его взгляде появилось нескрываемое уважение. Стало понятным, что, несмотря на обезвоженный вид и жеманные манеры, у этого короля ирисок мозги набиты не только ореховой пастой.

– Даже мне не удалось бы предложить ничего лучше в подобной ситуации, – пробормотал он, надевая рубашку. – Но все равно, Отис, дружище, думаю, мне придется заняться этим делом.

Человечек побледнел.

– Вам?

– Вы верно оценили ситуацию, но далеко не предусмотрели всех последствий. И не думайте о переговорах с этой крошкой – вам даже на пушечный выстрел к ней приблизиться нельзя. Предположим, она не примет ваше предложение, а это может произойти по целому ряду причин. Стоит только показать этим негодяям, как вы напуганы, и все пойдет прахом. Если же кто-нибудь будет выступать в качестве вашего представителя, они поймут, что имеют дело не с беззащитным одиночкой, а еще лучше, если мы доставим им несколько неприятных минут и нанесем удар там, где они меньше всего ожидают.

Мистер Фенник облизнул пересохшие губы. Для человека в столь затруднительном положении, он проявлял похвальную сообразительность.

– Вполне возможно, но почему этим делом должны заниматься именно вы, мистер…

– Темплер. Саймон Темплер.

Впоследствии ему уже никогда не приходилось открывать свое настоящее имя в первую же встречу с абсолютно незнакомым человеком, так что момент был исторический. Реакция на его откровение была довольно стандартной, и ответ, который он получил, был произнесен с поистине королевским благородством.

Мистер Отис Кью Фенник слегка наклонил голову, как бы отдавая дань уважения услышанному.

– Мистер Темплер, – продолжал он после некоторой паузы. – Я и так отнял у вас достаточно времени…

– Но я настаиваю, – дружелюбно заметил Святой. – Кроме того, если вы будете продолжать упорствовать, я могу вызвать местного детектива, если в этом клоповнике таковой имеется, и представить вас как захваченного врасплох грабителя.

Не прерывая своего монолога, он заправил рубашку в брюки и повязал галстук. Еще секунда – и Саймон был уже полностью готов к дальнейшему развитию событий, а его визави оставалось только застыть с открытым ртом в бесплодной попытке выдавить хоть слово.

– Не покидайте номер, Отис, – бросил Саймон уже с порога. – Просто на случай, если эти ребята не исчерпали своих остроумных шуточек; возможно, нам потом будет выгодно сказать, что вы последнее время не заходили в свой номер. Или сумеем доказать, что фотография была сделана задолго до того, как вы женились или еще что-нибудь. В любом случае дождитесь меня.

Он захлопнул дверь раньше, чем мистер Фенник успел возразить.

Пожилой лифтер, который всего несколько минут назад доставил его в номер, не выказал ни малейшего любопытства к столь частым путешествиям постояльца в столь неурочное время. Возможно, суматоха проходившего съезда была тому виной, но весь его вид говорил о мрачной покорности бесконечным вояжам вверх-вниз разношерстной толпы, до отказа заполнившей отель.

– Слушай, приятель, – начал Святой нарочито небрежным тоном. – Я хочу подшутить над своим другом. Ты не откроешь мне его номер?

Лифтер даже не повернул головы. Казалось даже, он вопроса не расслышал. Наконец выдавил:

– Все будет зависеть…

– От чего?

Лифтер дал жестом понять, что он слишком торопит события и процедил:

– От многого.

Лифт с грохотом замер на первом этаже, и двери с лязгом распахнулись. Лифтер ждал, пока Святой выйдет из кабины, потеряв всякий интерес к продолжению разговора; возможно, он был просто пьян.

Саймон проследовал в направлении, указанном неоновой стрелкой с надписью «Бар». Тот оказался больше похож на тускло освещенную пещеру, раскрашенную в похоронные черно-красные тона. Посредине находилась крошечная танцплощадка, над которой возвышалась эстрада достаточно скромных размеров с тремя измученными музыкантами, уже отработавшими сверхурочные на неделю вперед. Единственными посетителями были четверка субъектов довольно мрачного вида, расположившихся за одним из столиков в дальнем углу. Трое из них оживленно беседовали, слабо прислушиваясь к аргументам друг друга, а четвертый откровенно дремал, уронив голову на грудь. Бармен, привычно протиравший бокалы, вопросительно взглянул в его сторону.

Саймон заказал «Питер Доусон» со льдом. Отхлебнув из бокала, обратился к бармену.

– А где девица, которая делает фотографии?

– Норма? Ее здесь нет.

– Спасибо, что разъяснили, а то я подумал, не стала ли она невидимкой.

Бармен подозрительно покосился на него и пояснил:

– Она ушла сегодня пораньше. Голова болит или что-то вроде…

– Не подскажете, как ее найти?

– Завтра она будет на месте.

– В том-то и дело, что к этому времени я уже уеду, а мне хотелось бы забрать у нее свои фотографии.

– О чем разговор? – пробормотал бармен и, покопавшись за стойкой, извлек визитную карточку. Надпись на ней гласила: «Виа Болтон, фотограф. Скоден стрит, шестьсот восемьдесят пять».

– Я думал, ее зовут Норма, – заметил Святой.

– Я тоже. Болтон ее хозяин, она работает у него.

– Где эта Скоден стрит?

– В пяти-шести кварталах отсюда, по левую сторону.

– А как ее имя?

– Я уже сказал, Норма, – повторил он, раздражаясь от такой непонятливости.

– Больше ничего?

– Скажешь им, что снимался у Нормы, и найдут твои фотографии.

– Благодарю вас. – Саймон допил коктейль, расплатился с барменом и направился к выходу.

Если наша прелестница и расположена к оказанию некоторых дополнительных услуг своим клиентам, как следовало из рассказа мистера Фенника, то вряд ли бармену об этом неизвестно. И он наверняка поставлял бы ей клиентов. Поэтому Святой не стал его больше расспрашивать, чтобы раньше времени не насторожить пока не известного противника.

В холле за столиком сидел ночной портье, нескладный прыщавый молодой человек с жидкими длинными волосами и крутил ручку счетной машины. Он заставил Саймона ждать, пока не закончил свои манипуляции. Наконец портье оторвался от стопки счетов и с видом крайней услужливости елейно поинтересовался:

– Чем могу служить, сэр?

– Боюсь, что я оставил свой ключ в номере, – сказал Святой. – Не могли бы вы дать мне запасной? Комната четыреста девятая.

– Как ваше имя?

– Темплер.

Клерк удалился за стойку, и было слышно, как шелестят страницы регистрационной книги. Вскоре он появился с ключом в руке.

– Не могли бы вы мне предъявить какие-нибудь документы, сэр?

Саймон показал ему водительские права и получил ключ.

– Вы каждого так проверяете? – поинтересовался Саймон.

– Конечно, сэр, если я не знаком с ними лично. В такое время надо быть осторожным, особенно во время этих съездов.

– А при чем здесь съезд?

– Когда делегаты хватят немного лишнего, начинают вести себя, как дети, разыгрывают, подшучивают друг над другом. Всем смешно, кроме жертвы, разумеется. Вот вам, например, понравится, если вы обнаружите у себя в ванной живого тюленя? И все это может случиться из-за моей небрежности.

– Полагаю, у вас бывали подобные случаи.

Прыщавый клерк заискивающе улыбнулся.

– Я вижу, вы меня понимаете, сэр. Благодарю вас. Спокойной ночи, сэр. – С этими словами он извлек из стола следующую кипу счетов и возобновил манипуляции со счетной машинкой.

Саймон вошел в лифт, и путешествие возобновилось, только в обратном направлении. Наконец он спросил.

– Многого чего?

Они миновали еще один этаж, и оказалось, что лифтер по-прежнему не теряет нить их беседы.

– От многих вещей, – мрачно заключил он.

Кабина остановилась на четвертом этаже, лифтер даже не взглянул в сторону Святого. Напускная суровость, очевидно, была вызвана его успехами как в вождении лифта, так и искусстве дипломатии. Саймон вышел и направился в сторону своего номера.

Ему не удалось выяснить ничего сенсационного, но, по крайней мере, теперь у него было имя и адрес, который мог оказаться той ниточкой, которая приведет к разгадке. Кроме того, он сделал некоторые наблюдения, которые могли заинтересовать мистера Фенника.

Увы, Отиса Кью Фенника в номере не оказалось.

Размеры комнаты не позволяли спрятаться даже такому небольшому человеку, как мистер Фенник, разве только в туалете или под кроватью. Оставалась последняя надежда, что он оказался еще более запуган, чем могло показаться на первый взгляд, и спрятался, опасаясь непрошенного вторжения.

– Отис, старый хрен, – пытался увещевать Темплер. – Это всего лишь я – Саймон.

Ответа не последовало.

Он заглянул в ванную, туалет и даже под кровать, что было вовсе глупо, – все безрезультатно. Примерно в половине детективных рассказов, которые приходилось слышать Святому, в подобной ситуации в одном из этих мест он обязательно должен был наткнуться на еще не остывший труп мистера Фенника. Но ничего подобного не случилось, Темплер был разочарован.

Он подошел к туалетному столику за пачкой сигарет, которую оставил рядом с визитной карточкой непрошенного гостя. Теперь визитная карточка торчала из сигаретной пачки, да так, что, не заметив ее, он не смог бы достать ни одной сигареты. На оборотной стороне карточки торопливым неровным почерком было нацарапано:

«Я просто не могу беспокоить вас своими проблемами. Думаю, что мне проще расплатиться с ними, и дело с концом. Забудьте обо всем».

Саймон уселся на кровать и снял трубку телефона.

– Соедините меня с мистером Фенником.

– Одну минуточку, сэр, – раздался в трубке елейный голос ночного портье. – Извините, сэр, но на его линии табличка «Не беспокоить».

– Давно она там?

– Он попросил ее установить, когда вернулся в отель, в половине второго или что-то около того, сэр.

– Понятно… Не можете вы мне сказать, в каком номере он остановился?

Ответ последовал почти немедленно.

– Боюсь, я не смогу взять на себя эту ответственность, сэр. Ему может не понравиться, что вы собираетесь его побеспокоить и будете ломиться в дверь в столь ранний час.

– Почему вы думаете, что я собираюсь это сделать?

– Не хотел вас обидеть, сэр, но вам лучше обратиться за информацией к нашему управляющему. Он будет около восьми часов утра. Благодарю вас, сэр.

– Не забудьте пригласить меня на собственные похороны, – прочувствованно предложил Темплер, но только после того, как клерк положил трубку.

Некоторое время, с трудом сдерживая закипающее в нем раздражение против каждого, кто внес свой вклад, создавая ему трудности и растрачивая понапрасну его время, он обдумывал изощренный план мести. Но уже к концу сигареты к Саймону вернулось спокойное расположение духа, он улыбнулся своим мыслям и отправился спать, благодаря всевышнего, что потратил на своего протеже не так уж много времени.

Если у мистера Отиса Кью Фенника хватило ума, чтобы принять даже самые невероятные условия шантажистов и отклонить помощь, предложенную из лучших побуждений, он не заслуживал сочувствия и должен оставаться; один на один со своими проблемами.

Саймону удалось поспать чуть более трех часов, потому что именно через этот промежуток времени под окнами появилась бригада мусорщиков и, очевидно, подбадривая друг друга истошными воплями, начала грузить мусор на машину с транспортером. Консервные банки, бывшие до того времени безмолвным украшением закоулка, мгновенно превратились в оркестр ударных инструментов, удачно оттенявший изысканные вокализы тружеников.

К тому времени, когда они закончили, Саймон уже совсем проснулся и знал, что больше в это утро задремать уже не удастся. И все равно он продолжал лежать с закрытыми глазами, вспоминая события минувшей ночи, связанные с мистером Фенником, и почувствовал, как глухое раздражение вновь овладевает им. Только теперь это была не минутная вспышка ярости, а хорошо ему знакомое чувство возмущения, и здесь уж ничего не поделаешь.

Все утро, пока брился, принимал душ и завтракал в кафетерии, Темплер пытался убедить себя, что ночной визитер получит то, что заслуживает, но все было напрасно.

– У тебя достаточно аргументов, чтобы выйти из игры, – сказал он себе наконец, – кроме одного, который бы позволил тебе про все забыть и больше к этому не возвращаться.

Если мистер Фенник согласен платить шантажистам, это можно понять и оправдать, ведь это его личное дело, и черт с ним. Но если шантаж удастся, то зло останется безнаказанным, ведь обстоятельства исключали какую-либо возможность открытого возмездия.

Разделавшись со второй чашечкой кофе, Саймон направился по коридору в вестибюль, где и смог, наконец, получить все необходимые сведения. Мистер Фенник проживал в шестьсот седьмом номере, а телефонист сообщил, что на линии по-прежнему красуется табличка «Не беспокоить». Первым его желанием было отправиться в шестьсот седьмой номер немедленно, но после минутного размышления понял, что конфетный король в столь затруднительных обстоятельствах, вернувшись в номер, скорее всего принял снотворное и не будет в восторге, если его раньше времени поднять с постели.

Тогда Святой решил заняться изучением визитной карточки, которую ему оставил неразговорчивый бармен. Не Бог весть что, но было за что зацепиться или по-крайней мере скоротать время.

Скоден стрит оказалась невзрачной улочкой с мелочными лавками, разбросанными среди жилых зданий, некоторые были переоборудованы под какие-то сомнительные конторы, в других сдавались внаем квартиры столь же сомнительной привлекательности. Шестьсот восемьдесят пятый номер как бы объединял оба этих сарая, так как надпись на витрине гласила «Студия Виа Болтона», а на входной двери табличка гласила: «Сдается внаем».

Дверь была открыта, хотя и не нараспашку. Саймон толкнул ее носком ботинка и вошел. Он сразу очутился в небольшом полутемном холле, с тыльной стороны которого начиналась деревянная лестница, очевидно и ведущая к свободной квартире. По правую сторону была приоткрытая дверь с надписью «Студия Виа Болтона». Святой вошел и оказался в комнате, напоминавшей приемную, отделенную от остальных помещений портьерами. В ней стоял полуразбитый письменный стол, под стать ему трио потрепанных стульев – и ни души.

– Эй, – крикнул Темплер, – есть здесь кто-нибудь?

Ответа не последовало, ни шороха, ни звука. Сквозь проем между шторами он заметил полосу электрического света, прошел в соседнее помещение и очутился в фотоателье. Об этом говорили небольшой помост, софиты, камера на треножнике и разные экраны и подставки. Но никто не пользовался этим реквизитом, а вместо софитов под потолком тускло горела голая лампочка. Широко распахнутая дверь вела, очевидно, в фотолабораторию, об этом говорили ряды баночек и бутылок с химикалиями. На противоположной стороне ателье была еще одна полуоткрытая дверь.

– Есть здесь кто-нибудь? – повторил Святой.

Никто не отозвался.

Он пересек студию и увидел тело, лежащее на полу в дальней комнате.

Оно принадлежало невысокому толстому человеку с неопределенного цвета волосами и довольно тупым выражением лица, которому смерть не добавила ни красоты, ни достоинства. На его белой рубашке с вышитой монограммой «В. Б.» темнело три кровавых пятна с кольцевыми следами от сгоревшего пороха – стреляли практически в упор.

Саймон наклонился и потрогал тыльной стороной ладони лицо незнакомца; тело уже успело окоченеть.

В комнате, видимо, находилась контора, обставленная антикварной мебелью. На столе стояла не менее древняя пишущая машинка, рядом с ней была рассыпана куча неразобранных каталожных карточек. Стены увешаны цветными и черно-белыми фотографиями обнаженной натуры, и повсюду в беспорядке валялась неразобранная корреспонденция, а также счета, негативы и отпечатки с них. Большинство ящиков письменного стола были полуоткрыты, из них выглядывали груды бумаг того же сорта, что и валявшиеся повсюду. Тем не менее об обыске или налете речи не было – все покрывал толстый слой пыли. Обычный, неискоренимый беспорядок, привычный для таких заведений.

Да и кому могло прийти в голову устроить здесь обыск? Виа Болтон под угрозой применения оружия в обмен на свою жизнь рад был бы предоставить незваному гостю все, что тот потребует. Вот только если бы это помогло…

Все это прошло через его сознание, как вода сквозь сито, но одна капля ненадолго задержалась…

Мистер Отис Кью Фенник, понимал он это или нет, запутался в чем-то большем, чем обыкновенный шантаж из-за интимной фотографии в постели с разбитной брюнеткой, чье имя не значилось в его брачном контракте.

Саймон осторожно покинул ателье, стараясь не оставить явных следов своего непрошеного визита. Только в приемной он ненадолго задержался у столика с телефоном. Здесь-то он и получил необходимую информацию, обнаружив ее в первом же ящике стола, открыв его рукой, обернутой носовым платком. Это была телефонная книга, как ни странно оказавшаяся именно там, где ей и положено быть. С теми же предосторожностями Темплер перелистал ее страницы. Лишь в самом конце он наткнулся на нужный адрес и старательно его запомнил:

Норма Уплиц Де Бурлейн, 5, кв. 2 АГ 2–9044.

Не самое подходящее имя для обольстительной сирены, как охарактеризовал ее мистер Фенник, но у большинства нынешних звезд Голливуда их настоящие имена были еще более прозаическими.

Больше ни к чему не прикасаясь, он покинул негостеприимный дом, даже двери оставив в том же положении, стараясь не смазать картину преступления для рано или поздно нагрянувшей полиции. И уж тем более не оставляя следов, которые могли бы привести к нему.

Оставался еще риск быть замеченным при входе или выходе из здания. Эту опасность ему пришлось разделить с настоящим убийцей, хотя и в меньшей степени, так как всегда можно было доказать, что он побывал там, когда Виа Болтон был мертв уже несколько часов.

Вернувшись в отель, Святой не стал тратить времени на телефон, сразу направившись в шестьсот седьмой номер.

На дверной ручке тоже висела табличка «Не беспокоить», но, не обращая на нее внимания, он решительно постучал.

Дверь отворилась почти сразу, и только железное самообладание удержало его от того, чтобы не грохнуться в обморок. На пороге стояла миловидная блондинка, ничто в ее фигуре даже отдаленно не напоминало мистера Фенника – создателя воздушной кукурузы.

Все это поразительно соотносилось со сбивчивым признанием мистера Фенника насчет непрошеной ночной гостьи, если бы Саймон не помнил точно, по его словам, что та была брюнеткой.

Блондинка явно не имела ничего общего с фотографиями в местном баре. Ее одежда говорила о приличном состоянии, а украшения стоили намного больше, чем все мыслимые сокровища Нормы У плиц.

– Прошу прощения, – произнес Святой, механически поправляя галстук. – Я ищу мистера Фенника.

– Его здесь нет.

– Но это его номер?

– Да, но он отлучился по делам.

– А как же тогда…

– Все очень просто, – ответила блондинка. – Я его жена.

– Его…

– Жена. Вам, наверное, знакомо это слово. С вами все в порядке? У вас очень усталый вид.