Текст книги "1855-16-08"

Автор книги: Леонид Жирков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

Войска, поднятые до восхода, после короткого завтрака с первыми лучами солнца выступили в сторону Евпатории, на соединение с седьмой резервной дивизией и девятой артиллерийской бригадой. Предстоял утомительный переход степью, по жаре.

Штаб у новоявленного генерала был очень скромный, кроме начальника, еще четыре офицера, два писаря. Десяток нестроевых, обеспечивали повседневные нужды, да повар с помощником.

Охрану штаба осуществляла сотня казаков, из которой половина была из шестнадцатого года, а вторая из пятьдесят первого Донского полка.

Станичники быстро сдружились, благо родные хутора и станицы Всевеликого Войска Донского, были для обеих половин сотни одни и те же. Сейчас казаки пели походную.

В девяносто третьем годе маневры да начались

Там шли донцы с похода, чтоб Вислу переплыть

Ура! Ура! Ура!

Донцы песню поют

Через речку Вислу на кониках плывут

Ура! Ура! Ура!

Донцы песню поют

Через речку Вислу на кониках плывут

– Удивительное дело, Андрей Васильевич, казаки совершенно не смущаются тем положением в котором вы все оказались.

– Им, наверное, проще, чем остальным. Они уже встретили земляков, некоторые даже родственников, мне хорунжий говорил. А что касается высоких материй, поиска смысла произошедшего, так они вполне доверились отцу Зосиме, перст божий!

На той сторонке Вислы построен был бухвет

Закусок, пива много, девчонок только нет

Казаки приступали бухветы проверять

Порожние бутылочки туды-сюды летят

– Кстати, о родственниках, мне князь Радзивилл рассказал, что казаки после побоища умудрились французскую повозку с вином на свой бивуак утащить, он послал туда есаула Прянишникова навести порядок, так тот пропал. Пошли искать, а он сидит с казаками у костра, песни поет. Оказалось среди ваших, нашелся его то ли двоюродный, то ли троюродный внук, сам черт не разберет степень родства.

– Вполне вероятно. А что с вином было?

– То, что казаки до его приезда не выпили, он честь по чести представил Радзивиллу. Вино которым он нас угощал, то самое.

– Нравы казаков по-моему ничуть не меняются. Что при Алексее Михайловиче, что при Александре Николаевиче. Взять добычу и продуванить оную. Традиции!

Красавица Маруся веселая была

Всю сотню обслужила, наутро померла

– Ну вот, Виктор Илларионович, до женщин дошли. Поговорили мы с вами о вине, а про дам Радзивилл ничего не рассказывал? А то, эти ухари вполне могут и Маруську какую-никакую умыкнуть.

– Бог миловал, я поинтересовался у князя, как тут наша вольница себя вела. Кроме этой злосчастной повозки, других происшествий не было.

В девяносто третьем годе маневры да пронеслись

Все унтер-офицеры домой понеслись

Ура! Ура! Ура!

Донцы песню поют

Через речку Вислу на кониках плывут

Ура! Ура! Ура!

Донцы песню поют

Через речку Вислу на кониках плывут

Колонна остановилась. Нижние чины с удовольствием опустили ружья к ноге, послышались разговоры, шутки, раздался смех.

– Видно какое известие получили, – хмурясь, сказал князь Васильчиков, – а вот и вестник.

К группе штабных подскакал один из казаков передового дозора на храпящей, роняющей пену лошади.

– Ваше превосходительство! Неприятель впереди!

– Далеко?

– Никак нет! Вовсе близко, верст семь.

– Пехота? Кавалерия?

– Их благородие, господин сотник сказали кавалерия французская и басурманская.

– Французы и турки. Много?

– Много, Ваше превосходительство, но точно не видено. А лагерь большой.

– Спасибо, приказной! Иди коня выводи хорошенько.

– Рад стараться, Ваше превосходительство! Не сумлевайтесь, я своего Грача ...

– Иди, иди с Богом.

– Мне, Андрей Васильевич так и казалось, что мы слишком мирно идем. Тихо слишком, не к добру это.

– Ничего! Передайте казакам, пулей сюда командиров полков, бригад и батарей, да пусть подполковника Ремезова не забудут.

* * *

– Господа! Время дорого, Александр Васильевич, у вас головным Малороссийский полк?

– Точно так.

Стройте его в каре во-о-н там! – Ларионов показал место на левом фланге, – Только быстрее, остальные полки пусть строятся на местах где сейчас стоят, артиллерийскую гренадерскую бригаду, развернуть по-батарейно между каре. Исполняйте господа!

Командиры дивизии и артиллерийской бригады, вскочив в седла, ускакали к своим частям.

– Теперь Вы, Петр Ильич, дайте команду развернуться батальонам на этом рубеже, пулеметную команду на правый фланг, боюсь гренадеры не успеют перестроиться. Батарею в центр и прикройте ее ротой. Повзводно между орудиями.

– Слушаюсь Ваше пре...

– Оставьте, Петр Ильич!

Суматоха, поднятая выполнением распоряжения командира корпуса, имела совсем непродолжительный характер. Люди были опытны, необученных новобранцев совсем не было. Бегущие во весь дух малороссийцы устремились на фланг, артиллеристы, занимая места указанные командирами, готовясь открыть огонь, лихо снимали орудия с передков.

Стрелковые батальоны разбегались в стороны от центра, где стояли уже готовые к стрельбе трехдюймовки. Время стремительно убегало, на горизонте появились конные массы неприятеля.

Ларионов и Васильчиков заняли крошечный пригорок по соседству с третьим орудием батареи капитана Субботина. К флангам проскакали пулеметные двуколки, сопровождаемые бегущими номерами. Издали послышались команды:

– Пулеметы на катки! Вперед! Занять позиции!

– Успеем, Андрей Васильевич? Он, кажется уже в галоп перешел! – Васильчиков, уже успел "заразиться" от Ларионова и теперь называл неприятеля "противник" или "он".

– Успеем.

Видя, как нервничает его начальник штаба, Ларионов добавил:

– Не нервничайте Виктор Илларионович, в пятнадцатом году, сто пятьдесят третий Бакинский полк, расстрелял турецкую кавалерийскую дивизию как на учениях.

– Так полк это четыре батальона, а не два, да и одна дивизия всяко меньше, чем сейчас противника. Тут все пять будут!

– Ничего, гренадеры фланги прикроют, у нас батарея и пулеметы имеются. Бог не выдаст, ...

– ...свинья не съест.

Стройные линии вражеской кавалерии, двигавшиеся рысью, переходя в галоп по сигналам рожков, ломались и уже не держали равнения. Люди и лошади переходили ту черту, когда еще можно остановиться и повернуть. Тусклое сияние поднятых сабель и палашей, пики с флажками переходящие в горизонтальное положение, дрожащая земля от топота множества копыт и крик атакующих сливавшийся в неразличимы вой, все это давило на психику.

В рядах гренадерских полков многие крестились и шептали молитвы. Стрелки застывшие в длинных шеренгах развернутого построения стояли молча ожидая команд ротных командиров.

Эскадроны драгун и сотня казаков встали с гренадерами. Готовясь контратаковать.

* * *

Началось!

– Рота! Заряжай! По неприятелю! Прицел двенадцать! Первая шеренга с колена! Целься! ПЛИ!

Размеренные залпы винтовок, тонули в грохоте выстрелов трехдюймовок, темп стрельбы которых, достиг десяти выстрелов в минуту. Капитан Субботин применил довольно редкий способ стрельбы – "на рикошетах", что сразу сказалось. Каждый снаряд, одним махом прорубал просеку в эскадронах.

На правом фланге, заговорили пулеметы кинжальным огнем выкашивая атакующих, те дрогнули под губительным огнем, стали падать лошади, люди, перед позициями пулеметчиков стремительно стал расти выл из трупов. Всадники изо всех сил натягивали поводья, пытаясь остановить разгоряченных лошадей. В течение короткого времени на правом фланге, осталось поле устланное телами людей и лошадей.

В центре случилась неприятность, во втором орудии сорвался выстрел, и пришлось вынимать не выстреливший снаряд, а в третьем орудии практически одновременно разорвало гильзу в патроннике орудия. Пока расчет выколачивал ее, на расстояние в пятьдесят саженей, сумел приблизиться вражеский эскадрон.

Командиры взводов пехотного прикрытия практически одновременно закричали:

– Пач-к-и-и!

Сосредоточив на этом эскадроне огонь, сто восемьдесят стрелков буквально за полминуты перебили отважных французов. Только бегающие без всадников, призывно ржущие кони оставались живыми на этом "пятачке".

Орудия исправлены и наведены в надвигающуюся массу.

– Картечь!

Три залпа, и местность впереди опустела только крики раненых и визг лошадей, немногие удаляющиеся всадники.

Атака турецкой кавалерии на каре Малороссийского гренадерского полка, ни к чему не привела. Встреченные залпами и стальной щетиной штыков, турки предпочли развернуть коней.

* * *

Запись в журнале боевых действий 1-го армейского корпуса.

"Июля двадцатого дня 1855 года. У м.Карача-Иляк, в 4 ч. пополудни колонны 2ой гренадерской дивизии и стрелковых батальонов атакованы французской и турецкой кавалерией. Успев развернуться стрелковые батальоны, имея на флангах пулеметы и артиллерийскую батарею в центре, сосредоточенным огнем уничтожили и частично рассеяли неприятеля. Выстроенный в каре полк Малороссийских гренадер отбил нападение с фланга. Французский генерал де Алонвиль по словам взятого в плен адъютанта, застрелился на поле, где легли его люди. Взяты трофеи и пленные".

Глава 37. От Карача-Иляка к Евпатории

– Итак, господа военный совет, после столь доблестной победы в полевом бою, перед нами очередная задача, а именно, выполнить повеление Его Величества, вскрыть этот гнойник – взять Евпаторию. То, что произошло вчера, можно расценивать только как репетицию. По имеющимся сведениям, полученным от пленных, а также ... хм, из других источников, численность и состав войск противника находящихся в городе, известны довольно точно. Князь Виктор Илларионович, сейчас об этом доложит, равно как и историю предшествующей борьбы. Потом вы сможете задать уточняющие вопросы, далее будет перерыв, ну а, собравшись к трем пополудни, вы выскажете свои соображения и будем вырабатывать диспозицию. Если есть вопросы сейчас, прошу высказываться.

Ларионов обвел глазами собравшихся командиров дивизий, бригад и полков. Руку поднял генерал-майор, стоявший во главе седьмой резервной. Дивизия подошла к месту боя уже ночью, а с утра ее нижние чины совместно с участниками боя, копали братские могилы для погибших людей и ямы скотомогильников. Удовольствия, от того, что полки, вместо участия в бою вынуждены заниматься работой могильщиков, у него не было, чего он и не скрывал.

– Генерал-майор Попов, командир первой бригады, командующий седьмой резервной дивизии. Ваше ...

– Простите, перебью Вас, Ефим Осипович, господа, давайте без чинов! Хотя это и против правил, но ... без формальностей. Продолжайте, пожалуйста.

– Вопросы сбережения здоровья нижних чинов и их санитарного состояния, всегда решались в конце, но ... Я вот, что хотел узнать, Андрей Васильевич, как быть с заболевшими? У меня, во второй бригаде, Витебского егерского семь человек слегло с подозрением на дизентерию. Думаю и у остальных есть в полках такие случаи. Надо срочно предотвратить распространение заразы.

Раздались голоса, подтверждающие генералом Поповым.

– Вы совершенно правы, Ефим Осипович, солдат надо беречь. Всех заболевших немедленно в карантин, собрать на лазаретные линейки и отправить в Армянский Базар, туда подошла дружина Владимирского ополчения и будет открыто второе отделение Крестовоздвиженской общины. Будут лечить больных и раненных в Крыму. Виктор Илларионович, распорядитесь.

Пока начальник штаба, выйдя из палатки офицерского собрания, отдавал приказ одному из штабных офицеров, Ларионов продолжил.

– То, что я сейчас вам всем скажу, не составляет большого секрета. Готовится указ Его Величества, в котором будут объявлены меры по улучшению гигиены в войсках. Всего перечислять не буду, в наших условиях можно реализовать только самое элементарное. Передайте строжайшее указание командирам рот, проследить, чтобы нижние чины сырой воды не пили, только кипяченую. Пусть также предупредят, чтобы немытые фрукты и овощи в рот не тащили.

Переждав гул голосов, и несколько вопросов с мест, Ларионов продолжил:

– Господа! Я это не предполагаю, а знаю наверное. Одним из факторов оценки служебного соответствия командира своей должности, станет и количество заболевших и умерших в его полку, роте, батальоне. Если вопросов больше нет, то прошу Вас, Виктор Илларионович.

Ларионов обменялся с усевшимся на место Васильчиковым взглядами и оба понимающе улыбнулись. Были в запасе еще 'бомбы', особо обговоренное с Александром Николаевичем, практически готовые решения о снижении срока службы, не проведения в течении ближайших пяти лет после победы рекрутских наборов, запрете телесных наказаний и рукоприкладства. Поговорка о том, что сто человек засеки, но получи одного солдата, больше действовать не будет. Людские резервы России отнюдь не неисчерпаемы. Но если сказать об этом сейчас, то на военном совете можно ставить крест. Будут такие споры!

Васильчиков встал с места за столом и начал говорить:

– Господа! Части присутствующих, то, что я буду говорить, может быть и известно, но некоторым господам офицерам это внове. Поэтому попрошу не комментировать и вопросы задавать после. Итак! Предыстория: первоначально Евпатория была занята десантом трех союзных батальонов и одной батарей легких орудий. Убедившись, что Светлейший князь Меньшиков отнюдь не противодействует десанту, неприятель избрал Евпаторию как место высадки всей армии. Обсуждать действия бывшего главнокомандующего, мы не будем.

Захватив огромные запасы провианта сосредоточенные в Евпатории, союзники совершили марш к Севастополю, оставив в Евпатории гарнизон. С момента высадки, до февраля сего года, гарнизон этот постоянно менялся в численности, а боевые действия в окрестностях имели характер перестрелок и схваток на аванпостах. Было и несколько вылазок турецких отрядов обусловленных защитой больших стад, пригнанных собравшимися в Евпатории, по призыву турецкого коменданта крымскими татарами.

Не выдержав, командир третьей гренадерской дивизии буркнул:

– Изменники Отечеству!

– Попрошу тишины. В январе этого года, начали высадку в Евпатории войска Омер-паши в составе двух турецких и одной египетской дивизий, которые войдя в состав гарнизона, превратили город в главную базу турецкой армии в Крыму. После Балаклавского сражения, показавшего противнику уязвимые места, началось активное строительство верков в Евпатории. К моменту попытки штурма войсками генерала Хрулева, были прорыты рвы и насыпаны валы практически по всему периметру вокруг города. Были устроены и батареи оснащенные легкими полевыми орудиями.

Как мы знаем, штурм не удался, во многом из-за недостаточной подготовки. Азовцы дошли до рва, но преодолеть его не смогли. Не говоря о том, чтобы взобраться на вал. Да и численность войск генерала Хрулева была меньше, чем у оккупантов, девятнадцать тысяч против двадцати пяти. После сражения, блокаду Евпатории осуществляли в основном наши конные полки. Перечислять их сейчас нет нужды, ибо мы не на историческом докладе.

В марте турки в очередной раз начали перебрасывать подкрепления гарнизону. К апрелю, численность войск неприятеля в Евпатории достигла пятидесяти тысяч турок и египтян; примерно трех тысяч англичан и французов. В июне, в Евпаторию перебросили из под Севастополя, еще восемь тысяч французских кавалеристов, три полка пехоты, полевую артиллерию.

После недавних дел у Юшуни и Карача-Иляка, войск в Евпатории осталось гораздо меньше, но все равно достаточно для упорной обороны. По нашим данным сейчас в Евпатории находятся:

двадцать два батальона турок, египтян и тунисцев общим числом в пятнадцать тысяч человек; три пехотных полка французов, это еще четыре тысячи человек; три тысячи человек татарской милиции; большой отряд моряков обслуживающих орудия с английских и французских кораблей; тысяча башибузуков.

Таким образом, противостоят нам двадцать четыре тысячи солдат и иррегуляров при девяносто шести орудиях. Ожидается прибытие в ближайшее время еще восьми тысяч турецких новобранцев последнего набора. На рейде стоят два парохода, 'Эрроу' и 'Фаейрбренд'. На мели линейный корабль 'Генрих IV'.

На всех кораблях имеется порядка восьмидесяти орудий.

Теперь наши силы ...

* * *

– Господа, думаю, выражу общее мнение, что допускать эвакуации неприятеля из Евпатории нельзя. Зачем нам потом воевать с ними же, но уже под Севастополем? Сомнений в том, что на этот раз Евпатория будет взята ни у кого нет?

Убедившись по лицам присутствующих в том, что его слова не вызывают возражения, Ларионов продолжил:

– Диспозиция штурма подготовлена, давайте обсудим, раз все убеждены в его необходимости. Прошу Вас, Виктор Илларионович.

Васильчиков встал и начал говорить:

– Коротко расскажу о неприятельских укреплениях. У всех вас имеется план, прошу изучить.

После неудачного февральского штурма, противник в значительной мере усилил батареи. Их двенадцать. Кроме того на севере имеется передовой редут вооруженный двенадцатью орудиями снятыми с линкора 'Генрих четвертый'. На банкеты куртин, при отражении штурма выводятся стрелки. С восточной стороны и частично с северной, перед валами выкопаны рвы. Наиболее удобный пункт для штурма, это восточная сторона города. Здесь находятся батареи с первой по пятую. Фланг со стороны моря защищают орудия французского линкора.

По диспозиции наша атака также осуществляется с восточной стороны города. Здесь находятся русское и еврейское кладбища, используя которые при штурме пятого февраля, солдаты Азовского полка дошли до валов. Используем это и мы.

Итак, господа, время начала штурма города назначено на три часа пополудни двадцать второго числа. За время оставшееся до этого, надо создать у врага впечатление, что штурм будет повторен аналогично тому, что был осуществлен генералом Хрулевым. То есть левая, средняя и правая колонны. Батарея в семьдесят шесть орудий,

С этой целью первая бригада седьмой резервной дивизии должна занять позиции со стороны деревни Отар-бойнак. Там же должны находиться драгунские полки Его Величества и Великого Князя Константина Николаевича, батареи батарейных орудий номеров один и два и легкая батарея номер один, девятой артиллерийской бригады. Командование этим отрядом возлагается на генерал-майора Попова. Сей отряд предназначен для демонстрации. Орудийный огонь вести интенсивно, полки постоянно должны быть в движении и явно показывать противнику, что штурм начнется непременно с этой стороны.

Нестроевые роты гренадерских полков и полков второй бригады седьмой резервной дивизии, батальон греческих волонтеров, Донской казачий полк и оставшиеся батареи девятой бригады вместе батарейными батареями гренадерских артиллерийских бригад точно так же демонстрируют с севера на участке между редутом и батареей номер восемь. Командование над этим отрядом возлагается на командира девятой артбригады генерал-майора Эссен. Задача и действия отряда аналогичны.

Основной удар, наносят гренадерские полки, разделенные на два отряда. Вторая гренадерская дивизия ведет атаку тремя полками, имея в резерве московских гренадер, на участке батарея номер пять – редут. После подавления вражеских батарей на верках, легкие батареи второй гренадерской артбригады под прикрытием первого стрелкового батальона и взвода пулеметной команды, выдвигается на расстояние в двести сажен от валов и обеспечивает интенсивный обстрел картечью и ядрами укреплений. При прорыве гренадеров в город, своими легкими батареями бригада поддерживает их при продвижении по улицам и штурме укрепленных домов. Командиром этого отряда назначается генерал-лейтенант Жерков.

Третья гренадерская дивизия, имея в резерве Астраханский гренадерский полк, ведет атаку на участке батарея номер два – батарея номер пять. Легкие батареи артбригады дивизии, сопровождает атаку под прикрытием второго стрелкового батальона и второго пулеметного взвода. Командует этим отрядом генерал-лейтенант Крылов.

Общим резервом в составе Полоцкого и Витебского егерских, Казанского и Финляндского драгунских полков, командует генерал-лейтенант Радзивилл.

Батарея капитана Субботина, наша главная надежда и ударная сила, находясь в трех верстах от города, на возвышенности, в три часа начинает обстрел редута и северо-восточных батарей. Это служит сигналом для выдвижения отряда генерал-лейтенанта Жеркова. При перенесении огня на батареи противника находящиеся с востока, начинает действовать отряд генерал-лейтенанта Крылова. Огонь батарея капитана Субботина прекращает по сигналу красной ракетой от головных штурмующих полков.

После того, как гренадеры войдут в город, батарея перемещается ближе к Гнилому озеру и берет под обстрел рейд.

Господа! Разграничительные линии наступающих полков, места сбора раненых и пленных указаны на розданных вам схемах города. Главный перевязочный пункт и полевой лазарет будут расположены на полпути от Джайлава до Евпатории. Господам полковым врачам приступить к развертыванию палаток, завтра с утра. Лазаретные линейки и все свободные повозки из обоза направить с прорывов войск в город в пункты эвакуации. Раненых неприятелей оставлять на месте. Господам полковым командирам штурмовых колонн, необходимо озаботится материалами для засыпки рва в местах штурма. Вопросы?

– Виктор Илларионович, есть вопрос, – командир девятой артиллерийской бригады генерал-майор Эссен, поднял руку.

– Пожалуйста, Карл Францевич.

– Меня как артиллериста, интересует, не слишком ли пострадают дома обывателей при обстреле и непременно возникнувших пожарах? Могут быть жертвы среди мирных жителей. Не лучше ли ограничиться только обстрелом вражеских батарей на верках, и не вводить в город орудия?

– На этот вопрос отвечу я, – Ларионов встал и, обращаясь ко всем собравшимся, сказал, – по сведениям, полученным от пленных, обывателей проживавших в Евпатории до высадки неприятеля, в городе практически нет. При оккупации, жители, гражданские власти, карантинные службы вынуждены были покинуть свои жилища и присутственные места в двадцать четыре часа. Сейчас их занимают сбежавшиеся в город татары. Город поделен на три района. Английский, французский и турецкий. Самый большой, и самый загаженный – турецкий. Некоторые дома превращены в редуты, вплоть до обнесения их земляными валами. Без орудий их захватить будет затруднительно и чревато большими потерями. Этого надо избежать всеми силами. Поэтому господа, при любом сопротивлении, от кого бы оно ни исходило, пусть люди действуют без сантиментов.

– Господа офицеры! – скомандовал начальник штаба корпуса, в знак окончания военного совета.

– Господа офицеры!

Все заторопились на выход из офицерского собрания. Предстояло еще много, очень много дел.

* * *

– Что это?

За круглым столом сидели трое. Французский комендант подполковник Ферюзак, английский майор Рейзер и турецкий командующий корпусом Мегемет Ферик Паша. Задавший вопрос английский майор неторопливо стал раскуривать трубку. Турецкий генерал засопел, лицо его стало медленно наливаться яростью.

– Это ультиматум, который передал нам русский офицер, ожидающий ответа, – любезным голосом объяснил француз.

На листке бумаги, вынутом из конверта, было всего три строчки.

'Я с войсками сюда прибыл. Двадцать четыре часа на размышление – воля, первый мой выстрел – уже неволя, штурм – смерть.

Генерал-лейтенант Ларионов'.

– Это оскорбление, – прорычал Ферик Паша.

Англичанин пыхнул клубом дыма и флегматично спросил его:

– Почему Ваше превосходительство?

Как всякий англичанин, майор презирал любых туземцев, не делая различия в каких чинах они бы не находились, но откровенно оскорблять 'союзника', он не хотел. Если французы помогали туркам продовольствием, снаряжением, оружием и даже одеялами, то англичане, во время этой войны, приравняв турок к вьючным животным, использовали их соответственно. Белые господа, оставались верны себе.

Весь кипя от унижения, турок, тем не менее, ответил на вопрос.

– Это то, что Топал-Паша, послал коменданту Измаила.

Французский офицер более сведущий в сухопутной военной истории пояснил майору:

– Топал-Паша – это русский фельдмаршал Суворов. Именно эти слова он предал турецкому коменданту крепости Измаил в тысяча семьсот девяностом году. И выполнил обещание. После штурма в живых остался только один турецкий солдат.

– Про Суворова я слышал, – попыхивая трубкой, произнес англичанин, флегматично добавил,– но ведь Ларионов это не Суворов. И он не фельдмаршал, а всего лишь генерал.

– Но и мы не в Измаиле.

– Значит надо укрепиться. А кто кроме генерала нам противостоит?

– Татарские лазутчики, вчера прискакавшие в город, сказали, что очень много русских солдат с желтыми погонами и разноцветными воротниками. Много пушек. Господа, может быть кофе?

– Кофе – это неплохо, а что за желтые погоны? – поинтересовался англичанин.

Пока Мегемет Ферик Паша отдавал приказания слуге, француз в очередной раз просветил англичанина.

– Желтые погоны, сэр, это гренадерские полки. Русская отборная штурмовая пехота, их пока не было в Крыму, значит пришли и борьба вступает в новую фазу.

Подали кофе, печенье и сладости в вазочках. Отпив глоток, англичанин одобрительно кивнул головой и задал очередной вопрос:

– Русские уже пытались штурмовать Евпаторию, получили по носу и отошли. Они хотят повторения урока?

– Они его получат, – ответил турок, сжав кулаки.

– Что мы ответим русскому офицеру, Ваше превосходительство? – спросил французский подполковник генерала.

– Это сын шакала и гиены! Ахмед-бей, который первым прочитал это послание, сказал, что эта их 'воля', заканчивается за валами Евпатории. Мы можем невозбранно уйти только морем. Транспортов на рейде нет, а если выйдем в поле, даже бросив в городе две тысячи раненых и больных, четыре тысячи человек татарских беженцев, русские будут считать нас пленными. Но сражение в поле ... Нам остается только драться в городе.

– Добрая старая Англия, никогда не простит меня, если я сдамся в плен, имея возможность сражаться.

– Русские смогли разнести укрепления в Юшуни, взять тысячи пленных. Разгромили отряд несчастного де Алонвиля, в бою будут большие жертвы.

– В Юшуни были временные полевые укрепления. Передайте этому русскому, что нам не нужны двадцать четыре часа, пусть убирается и прихватит своего солдата с дудкой, – кладя погасшую трубку на стол, сказал англичанин.

– Али!

Вошедший в комнату слуга генерал-лейтенанта, выслушал распоряжение и тихо скользнул обратно за дверь.

* * *

Капитан Михаил Михайлович Субботин, окончил Константиновское военное училище по первому разряду. Выпущен был в тысяча девятьсот втором году в тридцать четвертую артиллерийскую бригаду, имевшую зимние квартиры в уездном городе Александрия Херсонской губернии. Как окончивший в десятке лучших мог, конечно, претендовать и на службу в гвардии, но ... состояние семьи на позволяло жить на широкую ногу, поэтому он выбрал вакансию, поближе к дому. Он был с юга, из Константинограда Полтавской губернии. Впрягся и тянул армейскую лямку, считая, что жизнь вполне удалась. Через два года получил третью звездочку на погоны, а тут и война подоспела. Но вот в Маньчжурию, поручик Субботин не попал.

Опасаясь, что Австрия, по своему обыкновению, под шумок может влезть и что-либо хапнуть, войска западных округов пополнили запасными и привели в боевую готовность. Просьбу о переводе в действующую армию командующий округом оставил без удовлетворения. Война окончилась хоть и мягким, но позорным миром. Сергей Юльевич Витте, получил графское достоинство и обидную приставку 'Полусахалинский', Михаил Михайлович Субботин не получил ничего.

С началом войны, казалось бы, открылись перспективы для штабс-капитана, но кроме 'клюквы', Станислава с мечами, да должности старшего офицера батареи, уже капитан Субботин не имел. Карьера не двигалась. С конца пятнадцатого года, Михаил Михайлович, подал три рапорта о переводе в мортирный дивизион, резонно считая, что тяжелые пушки и гаубицы, сводимые в новые дивизионы, позволят вырваться из замкнутого круга.

Получив должность старшего офицера батареи тяжелого артдивизиона, а вместе с ней и прибавку к жалованию, капитан отправился на фронт. Субботин был женат, но детей Бог не дал. Жена его сильно переживала, он же относился к этому философски – все в руках божьих. Поэтому он перенос на другую войну воспринял спокойно.

Из-за недостатка в опытных офицеров, капитан наконец получил батарею. Она, правда, была куцая. В мирное время, четыре трехдюймовки считались полубатареей, но здесь и сейчас это была сила.

Весь день двадцать первого июля, Субботин проползал по еврейскому и русскому кладбищам. Составлял карточки стрельбы и высчитывая углы, поминутно поминая 'тысячные'. Ругался на французский линкор, мачты которого возвышались над морем. Исписал половину блокнота вычислениями и буквально намял себе нос биноклем. Болела шея, очень мешало отсутствие карты, ободрал локти и колени, ползая по твердой крымской земле, но в целом Михаил Михайлович, остался доволен собой и проделанной работой. Вспомнив юнкерские годы, капитан начертил весьма подробную схему. А вот предполагаемый расход снарядов, его просто пугал.

На следующий день, неожиданно случилась нечаянная радость.

В восемь утра, в помощь отряду Ларионова, из Севастополя пришла рота стрелков подпоручика Розова, наполовину состоявшая из солдат Якутского полка, но с четырьмя пулеметами 'Льюис', взвод гаубиц, который возглавлял прапорщик Руденко, и самое главное, из летучего парка, привезли восемь зарядных ящиков со снарядами. Отправляя Сержа с орудиями под Евпаторию, Марков-второй выбил в роте связи телефонистов с телефонными аппаратами и трехверстный запас полевого кабеля.

Обрадованный Субботин, наскоро обнявшись с Руденко, опять погрузился в вычисления. Быстро позавтракав, Михаил Михайлович отобрал двух солдат и, взяв одного телефониста, отправился на выбранный наблюдательный пункт. Связь требует проверки, не дай бог не сможешь вовремя дать команду на перенос огня! Да и провод надобно прикопать, а то как пройдется по нему гренадерская дивизия, и конец связи.

Памятник на могиле Соломона Израилевича Рабиновича, стал прекрасным укрытием. Телефонисты устроились между соседними могилами. Солдаты на открытых местах, прикапывали телефонный провод.

Серж, получил от Субботина указание, встать с 'носорогами' в трехстах саженях левее трехдюймовок. Солдаты устали в пути, но вместо отдыха лопаты в руки и 'копай глубже, кидай дальше'.

Ларионов отправив стрелков в отряд Эссена, проинструктировал поручика, чтобы его люди не зарывались, но и спуска орудийной прислуге не давали. А вот пулеметчиков с их 'ручниками', генерал-лейтенант приказал попарно придать гренадерам.

В полдень все было готово, до начала атаки еще три часа, людям можно было и отдохнуть.

Глава 38. Креси наоборот.

В три часа выстрелила русская пушка. На батареях появились люди. Засуетились орудийные расчеты, пехота и стрелки придвинулись к валам, готовясь выйти на банкет.