Текст книги "Древний Китай. Том 3: Период Чжаньго (V—III вв. до н.э.)"

Автор книги: Леонид Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 58 страниц)

Систематизированная метаконструкция «Чжоули»

Основные доктрины периода Чжаньго создавались, как мы уже знаем, преимущественно амбициозными образованными мыслителями из тех царств, которые стремились к реформам, энергично модернизирующим традиционную древнекитайскую структуру, или пришельцами из далеких государств вне Китая. Однако были и исключения. Главным среди них был уроженец царства Лy Конфуций, о чем уже достаточно много было сказано. Конфуций как философ появился далеко не случайно. Опираясь на высокочтимую традицию глубокой старины, он постарался перекроить и переакцентировать ее, но так, чтобы для общества обновление не выглядело радикальной ломкой привычного образа жизни. В умении добиться такого эффекта– огромная заслуга Конфуция, создателя великого учения – конфуцианства.

Неудивительно, что авторство конфуцианских (а иных не было) систематизированных текстов, появившихся в период Чжаньго («Или», «Чжоули»), по традиции приписывается Чжоу-гуну, столь почитавшемуся Конфуцием. Ссылки на авторитет великого политического деятеля начала Чжоу позволяли внедрить в сознание людей мысль о том, что обобщающе-систематизированные труды, близкие к конфуцианству и впоследствии включенные в конфуцианский канон «Шисань цзин» («Тринадцатикнижие»), были созданы ранее других древнекитайских трактатов и содержат в себе более глубокую мудрость древних. Логично предположить, что появление такого рода обобщающих произведений было связано с интеллектуальной активностью тех чжоуских государств, где выше всего чтили традиции старины и могли извлечь из них реальную пользу. Отсюда следует вывод, что созданием подобного рода произведений, начиная с «Или», занимались в основном ревнители традиции, возвеличенной Конфуцием и потому практически ставшей конфуцианской.

Нет ничего удивительного, что именно представители школы жу-цзя выступали в качестве хранителей перестроенной, удачно переинтерпретированной Конфуцием традиции. Более того, с течением времени и особенно в конце Чжоу, когда, собственно, сводно-обобщающие систематизированные труды начали активно создаваться, конфуцианство с его культом традиции, уважением древности, этики и ритуала стало символом сохранения древних интеллектуальных основ Поднебесной, энергично размывавшихся представителями иных доктрин. В этих условиях те образованные круги чжоуского общества, и прежде всего придворные историографы (а они занимали заметное место при дворах чжоуского вана и правителей таких царств, как Лу или Сун), причастные к хранению и изучению архивов и обязанные по долгу службы следить за ходом исторического процесса и уметь его интерпретировать в нужном виде, едва ли не первыми глубоко восприняли основы конфуцианства, став его надежной опорой. Так и сложилась школа жу-цзя.

Отнюдь не все представители этой школы были учителями типа Мэн-цзы и его менее известных многочисленных коллег, несших знания об учении Конфуция последующим поколениям. Но именно они создавали, каждый в своем царстве, атмосферу, способствовавшую распространению серьезного отношения к конфуцианству. Лидировали в этом смысле царства Лу, Сун и, разумеется, домен сына Неба. Стоит напомнить, что уроженцем царства Лу был страстный и бескомпромиссный конфуцианец Мэн-цзы. Представители школы жу, жившие при дворах вана или правителей Лу, были образованными людьми, знающими конфуцианство не хуже, чем он. Но в отличие от Мэн-цзы, который видел свою цель в том, чтобы обратить в конфуцианскую веру правителей других царств, в чем он мало преуспел, безымянные историографы ряда поколений стремились усилить доктрину школы жу за счет укрепления ее корней.

Мэн-цзы и Сюнь-цзы часто ссылались на факты из глубокой древности, причем бесцеремонно интерпретировали, а порой и выдумывали их по мере надобности. Историографы же имели гарантированную и хорошо оплаченную должность, обширные архивы и, что самое главное, четко поставленную задачу: создать такие хорошо продуманные и масштабные, внутренне логично систематизированные тексты, в которых последовательно, максимально убедительно и непротиворечиво излагалась бы не столько хронологическая история, сколько содержательно-структурная сущность династии и государства Чжоу. При этом имелась в виду не та структура, что реально существовала со времен Чжоу-гуна, а такая, которая должна была служить своего рода образцом.

Это тоже резко отличало их – даже в большей степени, чем Мэн-цзы или Сюнь-цзы, – от Учителя. Они не пытались переинтерпретировать традицию, как это делал в свое время Конфуций, а стремились создать нечто принципиально новое, что в условиях древнего Китая, как правило, бывало заведомо обречено на неудачу. Конкретно их задача сводилась к тому, чтобы в конце периода Чжаньго, когда влияние дома Чжоу стало намного меньше, чем во времена Чуньцю, когда сам дом находился на грани исчезновения<sup>[263]263
  3 В главе 15 труда Сыма Цяня, посвященной хронологическим таблицам, последнее упоминание о доме Чжоу относится к 256 г. до н. э. [Вяткин, т. III, с. 302]. А в главе 4, где идет речь об истории всей династии, конец Чжоу датируется семью годами позже [Вяткин, т. I, с. 216]. Разница в общем незначительна, но дает основание предположить, что в своем завершенном виде текст «Чжоули» был, возможно, создан в то время, когда династия Чжоу уже не существовала.


[Закрыть]</sup>, а воспоминания о прежнем величии династии уходили в прошлое, воссоздать представление о сильном и хорошо упорядоченном государстве Чжоу и тем самым привлечь к Поднебесной империи сына Неба всеобщее внимание. Авторы сочинения как бы приглашали своих читателей взглянуть, каким было Чжоу после того, как первые его великие правители, начиная с Вэнь-вана, получили по воле Неба мандат на управление Поднебесной, и обратить внимание на то, как разумно было устроено это государство. Не нужно пренебрегать тем, что достигли в свое время наши предшественники. Они следовали велению Неба и преуспели. А ныне все разладилось. Так не стоит ли взяться за ум и в новых благоприятных для этого условиях, явно ведших к созданию новой империи, попытаться воссоздать то, что было в древности, вместо того, чтобы искать новые пути, которые неведомо куда приведут?

Собственно, это и было одной из главных причин появления на свет грандиозной сводно-систематической схемы под названием «Чжоули». Составлялся этот текст, по общему мнению, в период Чжаньго<sup>[264]264
  4 На это обратил внимание еще первый переводчик «Чжоули» Эд. Био, который заметил, что об этом тексте ни разу не упоминал Конфуций [Biot, 1851, т. 1, Introduction, с. XI]. Позже в специальной статье Б. Карлгрен убедительно доказал, что текст «Чжоули» следует датировать периодом Чжаньго [Karlgren, 1931]. Еще позже, ссылаясь на ряд специальных исследований современных китайских авторов, ту же датировку поддержал в своей капитальной монографии Г. Крил [Creel, 1970, с. 478–480].


[Закрыть]</sup>. Определение более точной даты вызывает затруднения, хотя характер последней главы текста («Као-гун цзи») с детальным описанием развитых ремесленных производств позволяет предположить, что она должна датироваться эпохой Хань<sup>[265]265
  5 Эту позже прибавленную к тексту последнюю часть датирует эпохой Хань, и даже более точно – рубежом н. э., переводчик трактата Эд. Био [Biot, 1851, т. 1, Introduction, с. XVIII].


[Закрыть]</sup>, когда городская жизнь находилась в состоянии расцвета. Таким образом, вероятнее всего, первоначальный текст был написан в конце Чжоу, когда появление такого трактата было более чем уместным. В то же время последняя его часть, прибавленная к нему взамен утерянной шестой главы, явно была более поздней.

Что же представляет собой сводно-систематическое сочинение «Чжоули» и чем оно для нас интересно, особенно имея в виду, что это сочинение принадлежит к числу наиболее поздних из тех, что писали чжоусцы (в более ранних чжоуских трактатах или произведениях иного жанра о нем нет упоминаний). Это не значит, что отдельные его части в несколько ином виде не были знакомы конфуцианским авторитетам, таким, как Мэн-цзы (см. об этом [Biot, 1851, т. 1, Introduction, с. XI–XII]). Но одно несомненно: те, кто писал этот текст и придавал ему завершенный вид, явно не успели вовремя. События их опередили. Практического значения, которое соответствовало бы первоначальному замыслу, трактат «Чжоули» не имел – ив этом его принципиальное отличие от немногословной идеологемы о Яо, Шуне и Юе, созданной несколькими веками раньше. Не имел потому, что империя, возникшая после крушения Чжоу, базировалась на легистской основе. Когда же эта кратковременная империя Цинь рухнула, ее более удачливая преемница – империя Хань вынуждена была многое заимствовать из багажа легистов и предшествовавшего ей периода Цинь. Таким образом, имперская структура Хань, бывшая в своей основе конфуцианской, не слишком многое могла перенять из построений «Чжоули».

Впоследствии это сочинение оказало все же определенное влияние на формирование имперской административной структуры. Например, шесть министерств, представленные в административной системе Чжоу согласно «Чжоули», были восприняты в имперском Китае как норматив. Но для нас важно, как представляли себе функционирование гигантской псевдоимперской системы раннего Чжоу, которой никогда не существовало и которая была сочинена авторами «Чжоули», те, кто взял на себя труд разработать такого рода систему и представить ее на суд современников, большинство из которых в советах со стороны конфуцианцев и окружения чжоуского вана в конце Чжоу вовсе не нуждалось. Поэтому взглянем повнимательней на сам текст.

«Чжоули» состоит из 44 глав, составивших в переводе Эд. Био два объемистых тома. Главы, о которых идет речь, описывают структуру пяти основных министерств– Неба (1–8), Земли (9-16), Весны (1727), Лета (28–33) и Осени (34–39). Часть, посвященная министерству Зимы (общественных работ), как упоминалось, была утеряна<sup>[266]266
  6 Некоторые комментарии, собранные Био в своеобразном предисловии к 40-й главе его перевода, с которой начинается изложение прибавленной к тексту «Чжоули» ханьской части этого текста «Као-гун цзи», утверждают, что первоначально существовавшая последняя часть «Чжоули» была утеряна еще до кратковременного периода Цинь либо погибла, когда по приказу Цинь Ши-хуана многие древние книги были сожжены. Правда, в последнем случае кажется очень странным, что такая печальная участь постигла лишь одну часть большого текста. Как бы то ни было, но в тех же комментариях утверждается, что в самом начале династии Хань будто бы обещали огромные деньги тому, кто обнаружит утерянную часть [Biot, 1851, т. 2, с. 456–457].


[Закрыть]</sup>. Вместо нее к сочинению прибавлен трактат «Као-гун цзи» (40–44), повествующий преимущественно о ремеслах различного рода. Все шесть частей книги представляют собой тщательно составленную почти инвентарную опись различного рода административных и социально-административных функций и дотошную, можно было бы сказать во многих деталях мелочную, характеристику обязанностей лиц, отвечающих за должный порядок в каждом, даже самом незначительном, с нашей точки зрения, деле.

Остановимся для начала наиболее подробно на номенклатурном расписании двух первых и наиболее важных министерств, Неба и Земли, касающемся организации административной структуры в центре Поднебесной, в основном во дворце чжоуского вана. Если принимать сказанное за чистую монету, то перед нами окажется грандиозная картина великой бюрократической империи, которой никогда не было в доциньской древности. Разумеется, возникшая позже империя не была похожа на ту, что изображена в «Чжоули», но кое-что из принципов ее организации, как уже упоминалось, явно было заимствовано и нашло свое место в эпоху императорского Китая.

Министерства Неба и Земли

Трактат начинается, как говорилось, с глав, посвященных министерству Неба. Высшие чины этого министерства (как, впрочем, и других) состояли из министра (да-цзай; эта должность занималась цином), двух его заместителей (сяо-цзай – из числа чиновников в ранге чжун-дафу, т. е. дафу среднего статуса), четырех глав основных департаментов (цзай-фу – из числа чиновников в ранге ся-дафу, т. е. низших дафу), а также из восьми шан-ши (старших ши), 16 чжун-ши (средних ши) и 32 ся-ши (младших ши). Кроме того, в центральном аппарате министерства числилось еще 30 (возможно, больше) чиновников различного ранга и 120 ту (их опять-таки на деле было больше), т. е. мелких служащих [Чжоули, т. 11, с. 26–28]. Далее идет перечисление ведомств с раскрытием штата каждого из них и упоминанием об основных функциях.

Всего упомянуто 60 ведомств, точнее, групп чиновников, возглавляемых старшим из них, чья должность совпадает с названием возглавляемого им ведомства. Каждая из этих групп имеет свой штат, иногда совсем маленький, а подчас и очень внушительный. Как показывает перечисление, речь в первой главе идет в основном о дворцовых ведомствах, включая общее руководство, охрану, ответственных за охоту, содержание животных, за кухню, вина и медицину, за состояние женских покоев и поведение женщин гарема, за казну и различные сокровища, портных, драгоценности, за ведение учета и соответствующих записей, за организацию работ дворцовых женщин и т. д. Так, например, некоторые ведомства насчитывали по нескольку сотен человек, тогда как группа бянь-жэня, занимавшаяся изготовлением корзин, состояла всего из 11, включая 8 слуг из числа осужденных-рабов (надо полагать, заготовителей материала и носильщиков), а группа фармацевта-диетика – только из двух помощников, не считая, разумеется, начальника [Чжоули, т. 11, с. 28–44; Biot, 1851, т. 1, с. 3–20].

Итак, министерство Неба обслуживало двор правителя со всем его внушительным штатом чиновников разных рангов и наименований, отвечающих за удовлетворение разносторонних потребностей правителя и его приближенных, включая охрану, помощников, гарем, евнухов, животных. Обращает на себя внимание перечисление в главе среди чиновников портных, поваров, охотников и даже писцов и казначеев, отвечающих за ценности и ведущих учет и соответствующие записи. При этом характерно, что в ряде последующих глав функции всех этих представителей администрации раскрываются и детализируются.

Вторая глава посвящена описанию обязанностей главы министерства Неба, да-цзая. Это один из ближайших помощников правителя, который должен был заботиться об организации администрации в вассальных царствах и иных территориальных образованиях, устанавливать и утверждать везде штат и структуру администрации, отвечать за церемониал и состояние морали, за организацию руководства, работ и наказаний. Он же устанавливал штаты, ранги, оклады чиновников, заботился о порядке и жертвоприношениях, отвечал за соблюдение норм в управлении народом (любить родных, уважать старших, выдвигать способных, нести культуру варварам). В его функции входило также следить за состоянием земледелия, скотоводства, огородничества и промыслов, за деятельностью ремесленников и купцов, за правильным налогообложением, своевременным принесением дани и многими другими делами, включая заботу о женщинах и даже лицах неопределенных занятий. Кроме этого, он ежегодно издавал множество приказов в рамках каждой из сфер деятельности, за которые он отвечал, а также принимал отчеты лиц, ответственных за подведомственные ему отдельные участки работы. Следует заметить, что большинство этих функций выполнялось не столько самим министром, сколько министерством в целом и центральным его аппаратом в частности [Чжоули, т. 11, с. 55–82; Biot, 1851, т. 1, с. 20–42].

В третьей главе расписываются обязанности двух заместителей да-цзая и четверых глав департаментов. Что касается сяо-цзаев, то они должны были помогать своему шефу во всем, деля между собой (неясно, правда, как именно) функции блюстителей основных норм дворцовой жизни и контроля за управлением в царствах и уделах. На долю сяо-цзаев выпадало также следить за порядком и нравами во всей Поднебесной, контролировать учет населения и налаживать взаимоотношения между людьми. В их функции входила и судебно-исполнительная власть, и забота об общественных работах. Особо сказано в тексте обо всем том, что связано с жертвоприношениями, организацией приема важных гостей, с контролем за состоянием войска и проведением больтой охоты, с организацией похорон правителей, со снабжением населения в случае большого голода. Сяо-цзаи отвечали за своевременный сбор налогов, правильную регистрацию населения и составление плана местности, разбор жалоб. Они обязаны были также устанавливать необходимые нормативы и регламенты в поведении чиновников всех шести министерств, включая заботу о манере их поведения и соответствующих позах и жестах, о месте каждого на общих встречах.

Что же касается четверых начальников департаментов, то в их обязанности входило помогать при аудиенциях и жертвоприношениях и принимать к исполнению все издаваемые свыше приказы. Они должны были руководить деятельностью всех групп чиновников, хотя из изложения неясно, как делили они между собой управление разными группами, да и вообще, был ли поделен штат министерства на четыре соответствующие части. Создается впечатление, что в функции четверых цзай-фу входило помогать своим начальникам (сяо-цзаям и да-цзаю) в выполнении всех их обязанностей. Возможно, повторяю, что каждый из них имел свою сферу деятельности, но в тексте они воспринимаются как некое единое целое, как определенный уровень бюрократической иерархической лестницы. В этом случае в задачу глав департаментов входило вникать в более мелкие детали нормативов и регламентов. Например, они отвечали за определение места каждого из высоких членов общих собраний, созываемых сыном Неба, расписание порядка приема важных гостей, строгое соблюдение субординации во всех официальных акциях, качество и своевременность поступления разных продуктов, в том числе и для жертвоприношений, за соблюдение ритуального церемониала в случае похорон важных лиц различного статуса. В начале каждого года они определяли функции разных чиновников и следили за тем, кто еще в состоянии выполнять свои обязанности и кто уже не в силах справляться с ними [Чжоули, т. И, с. 106–120; Biot, 1851, т. 1, с. 58–64].

Следующие пять глав «Чжоули» (4–8) подробнейшим образом, не упуская мельчайших деталей, перечисляют номенклатурных чиновников, т. е. руководителей групп министерства Неба (напомню, что всего их 60), и их основные обязанности. Это наиболее интересная, хотя, вероятнее всего, наименее достоверная часть трактата. Скорее всего, перед нами легендарное предание, некий сложный подбор мало известных чиновников, в различных царствах в разное время, возможно, действительно встречавшихся<sup>[267]267
  7 По данным специального исследования С. Бромэна [Вгошап, 1961, с. 66–67], около 38 % перечисленных в «Чжоули» чиновников (речь о номенклатуре, состоящей из примерно 300–350 наименований должностей) встречается на страницах доханьских текстов, причем этот процент удваивается, когда речь заходит о чиновниках высокого ранга.


[Закрыть]</sup> и в каждом отдельном случае исполнявших обязанности, сходные с описанными в главе. Но в целом схема, предложенная в тексте, не имеет ничего общего с реальностью. Это сочинение историографов, не более того. Собственно, в подборе и генерализации номенклатуры с ее функциями и состояла основная суть работы авторов «Чжоули». Именно поэтому «Чжоули» считается искусственно систематизированным текстом.

Чиновники министерства Неба (здесь и далее речь идет только о руководителях групп, т. е. о номенклатурных должностях) весьма разнообразны не только по их функциям и значимости, но и по специализации и, что важно, по профессиональной подготовке. Едва ли многие из них могли перемещаться с одной должности на другую. Большинство занимались своим делом, видимо, всю жизнь, передавая его по наследству детям.

Первым в тексте упоминается гун-жэнь. Он, как и глава следующей группы, гун-бо<sup>[268]268
  8 Неясно, почему эти двое оказались в заключительной части третьей главы [Чжоули, т. И, с. 126–128]. Эд. Био справедливо поместил этих чиновников в четвертую главу, с которой начинается перечисление номенклатурных должностей [Biot, 1851, т. 1, с. 64–70].


[Закрыть]</sup>, ведал охраной дворцовых покоев. Гун-жэнь руководил группой дворцовой охраны (всего 38 лиц). Он инспектировал все помещения, расставлял стражников на их посты, обеспечивал охрану ночью, следил за дежурствами охранников, проверял их бдительность и готовность. Гун-бо возглавлял внутреннюю гвардию дворца (19 подчиненных) с аналогичными функциями.

Чиновник шэнь-фу (имел 152 помощника) соответствовал положению интенданта и завхоза. Он отвечал за продукты, подававшиеся к столу правителя и его окружения (зерно, овощи, мясо, вина, деликатесы), ведал кухней, а заодно и благоустройством жилых помещений, бассейнов, заботился об услаждении его подопечных музыкой и отвечал за состояние жертвенных подношений. Он обязан был мгновенно выполнять все пожелания и капризы императора.

Следующими в тексте главы 4 упомянуты бао-жэнь (44 помощника), глава скотников и мясников, обеспечивавший дворцовую кухню превосходным мясом, а также заведующий императорской кухней нэй-юн (128 помощников). Далее перечислены: вай-юн (128 помощников), обеспечивавший пищей дворцовую охрану, дворцовый персонал и гостей правителя; пэн-жэнь (157 помощников), заботившийся о снабжении хозяйства водой и топливом; дянь-ши (337 подчиненных), отвечавший за работы на сакральном поле вана и за распределение урожая с этого поля; шоу-жэнь (62 помощника), ведавший охотой; ю-жэнь (342 подчиненных), отвечавший за рыбное хозяйство; пе-жэнь (24 помощника), занимавшийся черепахами, и си-жэнь (28 подчиненных), ведавший заготовками мяса впрок, т. е. его сушкой либо копчением [Чжоули, т. 11, с. 144–152; Biot, 1851, т. 1, с. 84–92].

Глава 5 продолжает перечисление функционеров министерства Неба, занятых в основном проблемами, имеющими отношение к правителю, его основным контрольно-административным обязанностям, к его двору и дворцовому хозяйству. В этой главе упомянуты группы чиновников, ведавших медицинскими проблемами: главный врач и-ши, в подчинении у которого было 30 помощников разного ранга; ши-и с двумя помощниками, отвечающими за качество пищи, фармацевтику и диету; цзы-и с восьмью знахарями, ведавшими лечением простых заболеваний; ян-и с восьмью хирургами, лечившими язвы, и ветеринар шоу-и с четырьмя помощниками.

Во второй части главы подробно рассказывается о специалистах в сфере виноделия. Среди них– главный специалист цзюю-чжэн со 110 помощниками, занятыми подготовкой напитков для жертвенных возлияний, приема гостей или обычного потребления элиты; цзю-жэнь с 340 помощниками и слугами, включая евнухов и женщин, ответственных за сохранение и потребление вина; цзян-жэнь со 160 помощниками, занятыми изготовлением разных напитков; бин-жэнь с 93 служащими, отвечавшими за заготовку льда для хранения напитков, а также бянь-жэнь с 31 помощником, изготовлявшими тару (сосуды и корзины) для вин и напитков.

Глава 6 начинается с рассказа о чиновниках, ведавших заготовками соли, маринадов, занимавшихся консервированием и изготовлением сосудов для всего этого<sup>[269]269
  9 Заметим, что разбивка по главам с этого места в переводе Эд. Био не совпадает с оригиналом, представленным в издании «Шисань цзин». В оригинале глава 6, как сказано, начинается с описания чиновников, ведавших заготовками соли и изготовлением маринадов и т. п., тогда как Био включил в пятую главу не только этих должностных лиц, но и еще ряд их групп, вплоть до ответственных за чистоту помещений и систему занавесок.


[Закрыть]</sup>. Среди них – хай-жэнь с 61 евнухом, женщинами и осужденными, занятыми тарой; си-жэнь с 62 заготовителями маринадов и консервов; янь-жэнь с 62 подчиненными, в основном евнухами и женщинами, заготовлявшими соль, и мо-жэнь с 31 помощником, ведавшим изготовлением крышек. Затем речь идет о должностных лицах, отвечавших за условия для отдыха – выбор мест, организация пространства, изготовление тентов, занавесок и соответствующего оборудования, в том числе и для ритуальных либо погребальных нужд. Среди них гун-жэнь со 106 помощниками, гарантировавшими чистоту помещений и воздуха, особенно в покоях правителя, чжан-жэ с 50 помощниками, в основном дворниками, отвечавшими за чистоту мест отдыха для правителя и его приближенных; мо-жэнь с 48 служащими, делавшими и развешивавшими тенты и занавески; чжан-цы с 90 помощниками, размещавшими тенты [Чжоули, т. 11, с. 205–218; Biot, 1851, т. 1, с. 109–121].

Следующая группа чиновников, упомянутых в главе 6, – казначеи. Их возглавлял да-фу (не путать с рангом дафу – здесь второй иероглиф другой) со 126 помощниками, в функции которых входил сбор девяти видов налогов в центре и на окраинах, на землях вана и в уделах. Эта группа также собирала дань, после чего классифицировала все поступления, значительная часть которых приходила в натуре. Группа юй-фу, состоявшая из 70 служащих, не считая начальника, заботилась о нефрите и изделиях из него (это самая почитаемая драгоценность в древнем Китае), группа нэй-фу (16 человек вместе с начальником) ведала прочими ценностями в казне и налоговом ведомстве, а группа вай-фу той же численностью отвечала за выпуск монеты в царствах и ценности, необходимые для внешнего церемониала. Группа во главе с сы-хуэем (192 человека) ведала официальными документами, издаваемыми в царствах (см. [Biot, 1851, т. 1, с. 129, примеч. 7]). Кроме того, в обязанности этой группы входило определение ценности всех поступлений в казну и забота о регулярности этих поступлений [Чжоули, т. 11, с. 218–230; Biot, 1851, т. 1, с. 121–131].

В главе 7 речь идет еще о нескольких должностных лицах. Во-первых, это группа писцов во главе с сы-шу, которые готовили многие важные документы, вели строгий письменный учет регламента и распорядка во дворце, раз в три года фиксировали количество инвентаря, включая оружие и ценности, а также людей и животных. Они же учитывали количество земли, обрабатываемой и пустующей, горы, леса, озера и иные природные богатства Поднебесной. Помощники сы-шу ведали учетом всего, содержащегося в казенных амбарах, а также тканей, мехов и шкур [Чжоули, т. 11, с. 243–255; Biot, 1851, т. 1, с. 132–141].

Вторая группа, возглавляемая нэй-цзаем (очевидно, главным евнухом), ведала внутренними покоями, женской половиной дворца. Руководитель группы отвечал за соблюдение там строгих норм, назначал старших в группы наложниц правителя, определял всем им местожительство и участки работы. Он же ведал костюмами главной жены правителя, помогал ей руководить внутренними покоями в дни торжественных церемониалов, жертвоприношений и т. п. Его помощники следили за состоянием дверей и запоров в женской половине дворца, за строгим соблюдением всеми женщинами правил внутреннего распорядка, а также выполняли мелкие поручения. В конце главы 7 упоминаются отдельно девять наложниц второго ранга, особо выделенные дамы, которым было поручено руководство наложницами более низкого разряда [Чжоули, т. 11, с. 255–271; Biot, 1851, т. 1, с. 141–155].

Последняя глава 8 оказалась по воле составителей текста весьма обширной и емкой по содержанию. Она начинается с продолжения рассказа о женщинах внутренних покоев. Наложницы третьего ранга имели власть над всеми остальными женщинами дворца, обслуживавшими эти покои. А наложницы нюй-юй несли ночное дежурство в покоях императора. Во время жертвоприношений они помогали наложницам третьего ранга. Нюй-ши – управительница внутренних дел императрицы отвечала за соблюдение царственного регламента, ведала приказами, издаваемыми в женской половине дворца. И наконец, дянь-фу-гун – чиновник, отвечавший за работу всех женщин дворца. Ни текст, ни комментарии к нему не дают оснований считать его евнухом. Видимо, он не имел права входить во внутренние покои и общаться с их жительницами. На этом перечисление должностных лиц женской группы дворца завершается [Чжоули, т. 11, с. 285–289; Biot, 1851, т. 1, с. 155–160].

Далее в главе 8 рассказывается о группе чиновников, отвечавших за ткани (шелк, изделия из конопли), за оценку их качества и распределение их для внутренних нужд и продажи. Здесь же говорится об ответственном за крашение тканей жань-жэне, главе дворцовых портных фэн-жэне и отвечавшем за обеспечение всех необходимой одеждой нэй-сы-фу. В заключение упоминаются ведавшие ювелирными работы туй-ши, сапожным делом цюй-жэнь и флагами, в том числе и для погребальных церемоний, ся-цай [Чжоули, т. 11, с. 289–311; Biot, 1851, т. 1, с. 161–170].

Всего, по очень приблизительным подсчетам (в ряде случаев точное число служащих не указывается, иногда встречаются фразы вроде «четыре стражника у каждой двери»), в тексте говорится примерно о 4 тыс. чиновников разных рангов, солдатах и их начальниках, охранниках, купцах, женщинах различного статуса, писцах, слугах, евнухах, осужденных и т. п.

Второе место в трактате (главы 9-16) занимает рассказ о министерстве Земли. Принцип изложения, расклад чиновников и слуг в различных ведомствах здесь примерно такой же, что и в министерстве Неба. Различны лишь функции как министерства в целом, так и многих десятков его ведомств. Из главы 9 мы в деталях узнаем о руководстве и ведомствах этого министерства и о личном составе каждого из них. Возглавляет министерство да-сыту в ранге цина. Его помощники – два сяо-сыту в ранге чжун-дафу. Далее в руководстве министерством перечисляются четверо региональных руководителей сян-uiu в ранге сяо-дафу, а также восемь руководителей в ранге шан-ши 16 в ранге чжун-ши и 32 ся-ши. Кроме них в штате центрального аппарата министерства числятся 12 писцов, несколько других помощников и 120 слуг. Вне этого аппарата– около 70 ведомств тоже с примерно 4 тыс. разного рода чиновников, писцов, слуг, охранников, специалистов разных профессий, административных руководителей, мелких деревенских начальников типа старейшин и т. п. В этой главе подробно расписан персонал, входящий в это число, причем подчас просто упоминается о всех тех, кто возглавляет пятки или образования из 25 крестьянских дворов. Сосчитать их количество практически невозможно. Но количество ответственного персонала здесь, как и в министерстве Неба, не самое важное. Важна структура, важны функции всех перечисленных.

Об этом очень подробно сказано в последующих главах. Глава 10 посвящена общим задачам министра да-сыту и его министерства в целом. Министр создавал генеральную карту Поднебесной, на которой должны быть выделены все ее девять провинций, феодального типа владения, а также горы, воды и т. п. Он отмечал общее число населенных пунктов, вплоть до деревень с их алтарями-шэ, количество населения и особое внимание обращал на качество земли в разных природных условиях. В его функции входила также ответственность за правильное воспитание всех людей на разных землях, в частности, за обучение их обрядам, музыке и церемониалу. Министр отвечал и за то, чтобы все в стране жили в соответствии с принятыми нормами и традициями. В его функции входили забота о земле, людях и животных, регулирование налогообложения и трудовых повинностей [Чжоули, т. 11, с. 351–360; Biot, 1851, т. 1, с. 192–201].

Да-сыту определял количество земли в уделах знати (сын Неба имел право на домен со стороной квадрата в 1000 ли, гун– 500, хоу– 400, бо – 300, цзы – 200, нань – 100 ли). Что касается крестьянских наделов, то каждая семья получала участок в 100 му. Если же земля нуждалась в периодическом отдыхе от пахоты раз в два года или два раза в три года, то соответственно 200 и 300 му. За использованием земли, получением урожая с полей, экономным расходованием продукта на праздниках и похоронах должностные лица тщательно следили, равно как и за соблюдением строгих моральных принципов (уважать отцов и старших, любить детей, заботиться о старых, бедных и обогащаться по мере возможности). К этому в тексте добавлено еще немало важных с точки зрения китайской традиции мелочей, причем все это касалось и населения владений знати, обязанной во всем подчиняться центру, его министерствам, их ведомствам и ответственным специалистам.

Далее рассказывается о первом и, видимо, главном варианте организационно-административной структуры страны: пять семейств (хозяйств) объединялись в би, а пять би – в люй (каждое би и люй имели главу, который был включен в число младших функционеров министерства, хотя практически эти начальники, надо полагать, представляли собой назначенных или выбранных в качестве старших деревенскими крестьянами-общинниками). Четыре люй составляли поселок цзу в 100 дворов, а пять цзу (500 дворов) – поселение дан. Пять данов образовывали округ чжоу, а пять чжоу– сян (12 500 дворов, т. е. примерно 70-100 тыс. человек). Более крупных территориально-административных единиц в схемах «Чжоули» нет. Стоит заметить, что начальники перечисленных поселков и территориальных районов отмечены в перечне функционеров как чиновники средних и выше средних разрядов.

Заключительная часть главы повествует об основных видах занятий сельского населения (земледелие, скотоводство, лесоводство, шелководство и изготовление иной пряжи и т. п.), о различных наказаниях за нарушение норм общежития (прежде всего сяо, но и вообще родственных и соседских взаимоотношений), а также о том, что в случае неурожая, голода или эпидемий нужно спасать людей, включая перемещение их, уменьшение налогов и трудповинностей, смягчение наказаний [Чжоули, т. 11, с. 363–383; Biot, 1851, т. 1, с. 202–218].