Текст книги "Рассказы о Москве и москвичах во все времена"

Автор книги: Леонид Репин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

Требую долива!

Первая подхваченная кружечка пестрой бабочкой пропорхнула, вторая – шмельком звонкокрылым мелькнула, третья – воробушком суетливым просквозила туда же, четвертая – золотой рыбкой пробулькала, пятая степенно прошла, как дама на променаде. После сей дамы захотелось уже расслабиться и по старой, доброй мужской привычке как бы ей вослед поглазеть… Ну а шестая с другом старым свела.

Что скажешь о пиве… О нем надо петь. Один мой друг заметил как-то: «Леня, не можешь петь, не пей». А я не пить пиво не могу. Так как же быть?

Не надо доказывать: пиво пьют все и везде. Даже пингвины в Антарктиде. Сам видел, как один клювом долбал пивную банку: выпил, судя по всему, и еще захотел. Совсем как мы. Подход такой же.

Первый заход.

Когда останкинское грозовое небо дрогнуло в оглушительном грохоте весенней грозы, а молниеносный разряд воткнулся в железобетон долговязой башни, я понял, что вот-вот должно произойти нечто необычайное…

Я сидел один в уютненькой пивнушке на улице Королева и неторопливо потягивал свежее бочковое пиво из Твери. В настоящее время оно было моим единственным собеседником, однако, когда я, оторвавшись от кружки, поднял голову, рядом со мной оказался гражданин в отутюженном фраке и крахмальной сорочке. Тонкая, аккуратно подстриженная бородка обрамляла его удлиненное лицо.

Я невольно зажмурился: быть такого не может здесь! А когда открыл глаза – и правда, тот же самый гражданин уже обретался в джинсах и клетчатой рубахе с засученными рукавами. И борода его испарилась куда-то. Теперь я узнал его: Владимир Алексеевич Данилов, альтист из романа Владимира Орлова. А может, это и сам Орлов, по собственной прихоти материализовавшийся в Данилова.

– Ну что мыкаешься? – спросил Данилов, он же Орлов. – Пришел в нашу старую поилку-автомат, а нет ее?

– Давно уж нет, – вздохнул я удрученно.

– Такое место проворонили.;. Теперь и пойти-то некуда… Разве найдешь теперь такую пивную?

– Да, – соглашаюсь я, – душевная стоячка была… Но и эта тоже, вообще, ничего…

– Да, – хмыкнул мой собеседник, – фешенебельно очень. Одна молодежь тусуется. Словом перекинуться не с кем. И бильярд этот еще… Громыхают шарами… Нет теперь в Москве народных пивных. Закрыли все. Я, правда, слышал, будто на Крестьянской Заставе сохранилась одна из старых. Говорят, пиво там дешевое.

– Легенда, – говорю, – быть такого не может.

– Не знаю, надо бы съездить проверить, да некогда все…

Здешнее пиво ему понравилось.

Второй заход.

Льется пиво густою струей, заливая в душе неустрой…

В новом месте, в пивном баре на Сущевском валу, нас против воли охватили ностальгические воспоминания.

– А Яму-то помнишь нашу?

– Да как же не помнить? Бойкое место было на углу Столешникова. Ты каждый день там сидел. То есть стоял. А теперь и близко не подойти: испанский дорогой ресторан… И дух прежний весь выветрился. Никто там и не вспомнит о нас…

– А что нас помнить? Важно, что мы не забыли.

Что и говорить, злачное, колоритное было местечко! Притягивал отчего-то этот низкий мрачноватый подвал. И пиво в автоматах было хорошее. То, что запах туалета привольно гулял, – вроде бы и ничего, старались не замечать. Зато нравы – как обнажалась голая грудь из-под рубахи расстегнутой. Закуска была, однако, дороговата, и каждый в основном со своей приходил. И бутылку водки или портвейна с собой приносили. Из-за пустой такой бутылки, помню, две бабы остервенело подрались: кружками били по голове, чаще, правда, промахивались, а разнять их даже не пытались.

– Тебя там знали все… – завистливо я говорю, – всегда пускали без очереди.

– А то, – усмехнулся Орлов, он же Данилов. – А «Жигули» на углу Нового Арбата? Дорого, конечно, зато все остальное…

– Да, первый пивной ресторан в Москве. Часами в любую погоду стояли – хоть в дождь проливной, хоть в мороз, лишь бы попасть. А недавно я заглянул, сидят человек пять или шесть, поперек себя шире, с затылками бритыми, и у всех под мышкой слева что-то топорщится… А цены… Я таких и не видел.

Да, нет теперь и «Жигулей». Хоть слезы лей. Да только прошлое, сколько ни плачь о нем, сколько ни поминай, все одно – не вернуть. Да и надо ли? Пусть проживает в воспоминаниях.

– А пиво, однако, и здесь ничего, – замечает Данилов, опуская кружку на покрытый скатертью стол.

Третий заход.

Нам пиво жить и любить помогает!

За стойкой пивного бара на ВВЦ, как дрессировщица на манеже, грациозно движется молодая особа с белокурой, роскошной гривой. Я давно за ее выступлениями наблюдаю. Ее зовут Люда, и мужички к ней часто подходят просто так, чтобы получше ее разглядеть. Всякие другие попытки завоевать ее внимание – увы, бесполезны: проверено.

Любимое занятие Люды – решать кроссворды. Глядя на меня внимательно, возможно, даже испытывающе, спрашивает: «Любовная связь супругов на стороне?» Я выдерживаю этот тонизирующий взгляд и с вызовом отвечаю: «Адюльтер». Она подсчитывает карандашом клетки в строчке кроссворда и объявляет многозначительно: «Подходит». Но это только слова: Люда 17 лет замужем и ни разу мужу не изменяла. И не собирается. А пиво из ее рук трезвенно охлаждает и кажется особенно вкусным. Люда наливает в кружку всегда под рисочку.

А публика такая: одна молодежь. В основном бритоголовая и очень шумная. Хотя, бывает, забредет и семейка приезжая перекусить, гости столицы. Пельмени здесь готовят вкуснейшие. Глава семейства пивка закажет себе, своей половине тоже что-то по вкусу, детишкам – по мелочишке, водичку какую-нибудь.

Усядется глава, пригубит кружечку, а сам на Люду поглядывает, пока жена под столом ногой не двинет ему как следует: нечего понапрасну варежку разевать.

Все хорошо бы, да музыка уж очень гремит. Нормальному человеку долго не выдержать. Этим, кстати, грешат и многие другие места московского общепита: люди приходят пообщаться, а им по ушам мешалкой…

А пиво меж тем, как напиток коварный, незаметно вершило подрывное, тайное дело. Кто не знает: пьешь-пьешь в свое удовольствие, а потом как взовьешься! И никакая сила не удержит на месте… А после – ничего, опять жизнь в радость.

Четвертый заход.

Пиво можно просто пить, а можно преданно любить.

У входа в пивную на Малой Якиманке – тяжелый якорь с массивной цепью. Говорят, на нее особо буйных временами сажают. Внутри – уютная теснота. Всего четыре стола на шесть мест каждый. За стойкой в это время священнодействует Олечка. Я ее про себе Золушкой называю, потому что, как только наступает половина девятого, она срывается с места и исчезает.

– Ну-ка, ну-ка… – потянул Данилов меня за рукав. – Чую запах какой-то… Постой… Спецслужбой пахнет. Присядем и оглядимся.

– Ну ты, брат, даешь! – удивился я. – Эта пивнушка – любимейшее место офицеров ФСБ и налоговой полиции! Еще и артисты любят сюда захаживать. И как только ты угадал…

– Погоди. Вот этот, – он указал взглядом на крепко сбитого мужчину со скромным лицом Джеймса Бонда и мгновенно обезоруживающей улыбкой молодого Никулина, – вот этот только что вернулся с опасного боевого задания.

– Нет, – говорю я уверенно. – Он прямо из бани сюда.

– А ты откуда знаешь? – теперь удивился Данилов.

– А мы вместе в баню ходим. По четвергам.

Оляфея поманила меня хитренько пальчиком и многозначительно отворила дверь стойки.

– Пойдем-ка, я его тебе покажу, – позвал я Данилова. И мы оба проскользнули за стойку.

На двери секретного, только для своих работников и пользующихся особым доверием, туалета висит табличка: «Зав. отделом кадров. Прием по личным вопросам с 16 до 18». Рядом – другая дверь: «Партком». Сбоку пришит кнопками портрет вождя всех народов в белоснежном парадном мундире. Тут же развернуто алое знамя СССР с гербами всех союзных республик. Подлинное.

– Пойдем, гусей покормим, – говорю я ему.

– Кого?! – поперхнулся Данилов, отпивая пиво из кружки.

– И кроликов тоже.

На тайном, закрытом дворике, видимо, для отдохновения работников спецслужб содержится небольшой зоопарк. Чтобы они могли непосредственно пообщаться с живой природой. Животные, однако, погладить себя не дали, а гуси явно изготовились к атаке, и мы поспешили ретироваться, сопровождаемые гусиным гоготом.

Пятый заход.

Пью я пиво каждый день – год за годом. И не лень.

Сидим мы в пивной-закусочной в Камергерском переулке с альтистом Даниловым, воплотившимся в реального своего создателя Владимира Викторовича Орлова, за двухместным столиком, и никто нам говорить не мешает. Орлов каждый день, уже который год, заходит сюда. И всегда в определенное время. Поработает, попишет, чего ему замышляется, пропустит пару кружек. Здесь всегда свежее вкусное пиво.

О чем говорили? О старых друзьях – о тех, кого нет уже, и тех, с кем просто долго не виделись. Наши сведения дополняли друг друга. Спросил его, как возник замысел написать совершенно необычный роман – «Альтист Данилов». Случайно вроде бы. В лесу, кажется. А может, и в городе. Словно волна какая нашла. Сел и рассказ написал «Что-то зазвенело». И 16 лет не мог его напечатать. И вообще его лет семь не печатали и за границу не выпускали: какая-то сволочь, видно, стукнула.

Мы вдоволь попили пива, а потом попрощались, и он, немного ссутулившись, быстрыми мелкими шажками двинулся домой.

Государственный универсальный его поэт воспел оригинально

 
Все, что требует желудок,
тело или ум, —
Все
человеку
предоставляет ГУМ.
 

Владимир Маяковский

ГУМ! Святилище культурной торговли, русская Мекка всесокрушающего и всепоглощающего потребления. И притом – памятник архитектуры мирового значения. Разумеется, когда мы приходим в магазин, то об этом не думаем. Может, и потому, что просто не знаем, что это великолепное здание – памятник.

Он остался универсальным. А вот насколько он государственный – решать не берусь. Акции АО «Торговый дом ГУМ» продавались не только на Московской бирже ценных бумаг, но и на Лондонской, Берлинской, Франкфуртской и, кроме того, в США. Поди уследи, вычисли их всех, владельцев нынешних… Среди них на виду по крайней мере четыре иностранных и международных компании с повсеместно известными именами.

И что же их всех так тянет в наш памятник архитектуры? Прежде всего то, что ГУМ – один из самых крупных магазинов Европы. Если же учесть и историческую ценность самого здания, то привлекательность московского магазина для иностранных капиталовложений становится не только объяснимой, но и понятной.

Красная площадь не всегда была Красной, то есть красивой дословно. В XV веке вся она, как подсолнечной шелухой, была осыпана торговыми лавками и называлась тогда Торгом. В хаосе нескладных деревянных строений прослеживался, однако, и некий порядок: в неровно вылепленные ряды клеились лавки, торгующие одним товаром, и покупатель уже не сновал безумно в толпе, знал, где и что можно купить. К концу XVII века таких рядов набиралось за семьдесят. И воистину это был уже великий Торг!

Но и горели эти лавки как спички в коробке, возгораясь то по недосмотру, а то и в борьбе за выживание – по злому умыслу. И Федор Иванович, намереваясь решительно пресечь всякую возможность пожара, в 1585 году повелел снести дощатые и бревенчатые лавчонки, а на их месте поставить каменные. Именно они сделались предтечей ГУМа.

Новые каменные ряды потеснились от кремлевской стены, сдвинулись в сторону Никольской улицы и укоренились как раз возле того места, где ныне ГУМ стоит. Но тогда то место называлось иначе, конечно: Верхние торговые ряды. Сейчас о них разве только какой историк вспомнит. Или в старой книге наткнешься и по описанию вычислишь.

Верхние торговые ряды продержались долго и жили б еще, но тут надо бы нам сказать спасибо Бонапарту, который мимоходом порушил их. Отряхнув пепел пожарищ, Москва, по существу, принялась заново строиться. На месте прежних торговых рядов Орест Иваныч Бове воздвиг новые Верхние с колоннадой, выходящей на Красную площадь, впервые четко обозначив ее границу и словно обрамив.

^{Главный вход в Верхние торговые ряды. Фотография конца XIX века}

Только и это сооружение время не пощадило. Постоянные ремонты замотали градоначальников, и в 1888 году пришлось объявить конкурс на проект нового здания. Знаменитый баталист В. В. Верещагин одним из первых прислал свой проект и поразил членов жюри предложением выстроить здание с лифтами, о коих в Москве тогда разве что слыхивали. А победил в конкурсе академик архитектуры А. Н. Померанцев в соавторстве с инженером В. Г. Шуховым. В новом здании Верхних торговых рядов они предложили революционное решение: арочное, стеклянное перекрытие рядов на всем их протяжении. Москва ахнула в 1894 году, когда сняли леса и все здание внутри озарилось солнечным светом. В московском путеводителе Верхние торговые ряды уже назывались не иначе как «выдающееся сооружение среди торговых строений всего мира». Достроились.

Как-то само собою сложилось, что именно здесь, в Верхних торговых рядах, собирался особый торгующий люд – острословы и шутники, тонкие психологи в своеобразном деле своем, с виду беспечные, а на деле оборотистые хитрецы и продувные пройдохи. Со своим говорком, приговором и озорством – и все лишь с одним назначением: остановить на бегу возможного покупателя и в лавку завлечь. А иногда, сговариваясь, до умопомрачения людей доводили.

Особенно любили поиздеваться над лицами духовного звания, и пуще того, если батюшка скупердяем оказывался. Таким и в лицо уже узнавали. Как только завидят знакомую фигуру в рясе, передают по ряду: «Зеленить будем батюшку или краснить?» Что означало такую выходку: какого бы цвета материю батюшка ни спросил, ему во всякой лавке покажут зеленую или красную – по скрытому уговору. И до того человека в конце концов доведут, что подхватит он рясу руками обеими – и вон из рядов с глазами осоловелыми.

А в ряду магазинов готового платья зазывалы выкрикивали: «Брюки наши хорошие! Люди не хают, собаки не лают, о них мадамы вздыхают!»

Из соседнего магазина доносится: «Купил – так не задерживайся! А то дождик пойдет – товар раскиснет!» И незадачливый покупатель думать не может, что ему и в самом деле всучили костюмчик недурно скроенный, но не прошитый, а клейстером склеенный, который при первом дожде расчленится. Однако, провожая доверчивого покупателя, напутствовали: «Дай вам Бог столько здоровья, как на вас сидит этот пиджак!»

Что и говорить, обмишурить умели, вокруг собственного пальца могли заставить сплясать, так ведь и добротную торговлю вести умели. Со всяким покупателем подход особый был и сразу определялся, при первом взгляде.

Зашел как-то в ГУМ воскресным вечером. Ряды пусты, только возле фонтана молодежь колготится, пивко и «пепси» из бутылок посасывает. Покойно, тихо, как в храме на отшибе. И тут откуда ни возьмись ветер шальной завертел и закрутил: набросились молодые люди обоего пола серьезной наружности и принялись дружно затаскивать на какую-то выставку, где призы сами собой вываливаются. Это представители компании «Тропикана маркетинг» обещают если не приз просто так – за милую душу, за посещение «выставки», то уж путевку в теплые страны – как пить дать!

Из любопытства пошел на 2-й этаж, поглядел. Выставки нет вообще никакой. За отдельными столиками растерянные посетители ГУМа, которых обволакивает липким вниманием менеджер. Как удалось мне выяснить, приблизительно каждый третий, как, кстати, и я, выиграл приз. И все – один и тот же. За вешалкой, в темном уединении, златоустая девушка радостно объявляет, что мой приз, как выдал компьютер, – недельная поездка на Канарские острова.

^{Галерея}

Порадоваться я не успел: дорога туда и обратно – за мой счет, питание тоже. «А что же тогда я выиграл?!» – спрашиваю. «Проживание в нашем отеле!» – сообщает радостно менеджер. Но это я уже проходил. Мой товарищ однажды совершил глупость – поехал. Так ему за все на месте пришлось заплатить. Не уезжать же обратно, если его самолет только через неделю…

Нет, не угасли традиции в Верхних торговых рядах!

А знаете, кто Верхние торговые ряды в ГУМ превратил? Вождь и учитель Владимир Ильич прямым своим указанием велел в 1921 году открыть в этом здании первый советский универсальный магазин. Вот тут Маяковский и вывернулся со своим панегириком в адрес новоиспеченного. Только просуществовал тот ГУМ недолго, десять лет с небольшим, закрыли его, а в великолепном и даже роскошном здании разместили всевозможные правительственные учреждения. И лишь в 1953 году вновь открыли его. Помню, мальчишками бегали смотреть и удивлялись: вон, оказывается, какой магазин есть у нас… А мы и не знали. Зато теперь знает весь народ. Магазин необыкновенный: в нем есть всё для всех.

В советское время существовала еще необыкновенно секретная «двухсотая» секция, где по особым пропускам отоваривались самые высокие «слуги народа», и платили они за дефицитные вещи сущие копейки.

Между тем ГУМ долгое время был стратегическим оборонным объектом: в силу своего местоположения он находится как раз напротив Мавзолея, где наши вожди на парадах рядком выстраивались. А ну как какой-нибудь злодей или – еще хуже – наймит винтовку с оптическим прицелом на кровлю протащит? Поэтому ГУМ, пустой по праздникам, с особой бдительностью охранялся чекистами. На крыше дежурили люди, облеченные соответственно высоте – высшим доверием. Мой друг, теперь полковник в отставке, не раз нес караул на крыше ГУМа. Жена его загодя собирала: готовила теплую одежду, бутерброды и термос с горячим кофе.

Зато на сам ГУМ наши вожди покушались. Чудом устоял храм торговли. В путеводителе «Осмотр Москвы», вышедшем в 1940 году, сообщалось, между прочим: «Через несколько лет трудно будет узнать Красную площадь. Она увеличится вдвое за счет сноса Верхних торговых рядов».

Ох, не люблю я «наших планов громадье…».

Вообще-то Верхним торговым рядам не раз приходилось переживать подобные потрясения. И ремонты многократно терзали это великолепное здание на бойком месте старой Москвы. Но всегда пригляд со стороны властей был строгий, пристрастный. Вот нашел в старом архиве такую запись, относящуюся к 1785 году, когда главнокомандующим Москвы был знаменитейший Яков Брюс, генерал-аншеф, граф: «Каменный приказ выдал разрешение с чертежом (и никак иначе! – Л. Р.)генерал-поручику С. М. Ржевскому на ремонт его лавки в Верхних торговых рядах».

Так что надобно и нам сохранить эту традицию. Раз уж и остальные мы сохранили, и далеко не самые лучшие.

«Россия» в огнях и в огне

Возведенная в 1967 году, в эпоху созидания светлого будущего, гостиница «Россия» превратилась в символ своего времени. Построенная там, где ее строить, конечно, не надо бы, потому что архитектурный ландшафт ее не принимал и не мог принять, она стала памятником верхоглядству и зашоренному взгляду на нашу жизнь. От этого и беды ее.

Гостиницу «Россия» называли «постоялым двором» Советского Союза в его столице и даже миниатюрой самой России. В самом деле, многое из того, что происходило у нас в стране в те годы, было поразительно похоже на то, что случилось с этим громоздким сооружением.

В живых остался только один человек, из тех, кто разрабатывал проект этого уникального здания, – архитектор Виталий Мазурин. Он-то и рассказал историю, о которой мало кто знает. Оказалось, «Россия» стоит на стальных «ногах» совершенно другого высотного сооружения.

Еще при Сталине был заложен фундамент здания Совмина СССР. В проекте – 43 этажа. Предполагалось, что оно поднимется над Кремлем и будет просматриваться с окраин Москвы. Закончили нулевой цикл и воздвигли стальной каркас до восьмого этажа, когда Хрущев, взмахнув своей фетровой шляпой, накрыл ею надежды строителей, повелев прекратить строить в Москве высотные здания. За Нью-Йорком нам все равно не угнаться.

Однако как же поступить с незаконченной стройкой? Вот тогда и надумали на том фундаменте построить гостиницу. Проект в срочном порядке разрабатывала большая группа архитекторов во главе с Дмитрием Чечулиным. Человек замечательный, главный архитектор Москвы при Сталине во время войны и после. Это он проектировал Зал Чайковского, надстраивал здание Моссовета – нынешней мэрии, и это он всего за одну ночь расставил по Москве все высотные здания. Их макеты, конечно. Именно он создал новый облик Москвы.

Хрущев его до инфаркта довел. Приехал в Союз архитекторов поближе познакомиться с архитектурой новой Москвы, посмотрел чертежи и макеты, и, видимо, чем-то ему десятиэтажное здание «России» не понравилось: приказал увеличить высоту на три этажа, а количество мест в номерах довести с планировавшихся 4,5 тысячи до шести. Как раз столько сидячих мест во Дворце съездов. Вот тут Чечулина удар и хватил: ведь совершенно иначе восприниматься здание будет. Оно станет неоправданно громоздким рядом с Кремлем.

Строилась «Россия» под неослабным контролем правительства. Чечулина то и дело вызывали «на ковер» и постоянно втолковывали, что надо делать. Торопили, поправляли, требовали чего-то нового. Короче, в архитекторских муках возникла «Россия».

С первых дней гостиница стала эпицентром московской общественной жизни. Людские водовороты один за другим – и все здесь, в «России»: раз в пять лет – партийный съезд. На следующий год – съезд комсомола, потом – съезд профсоюзов, еще отраслевые съезды, сессии Верховного Совета, кинофестивали и прочая, прочая…

Всех «избранников народа» и гостей нужно было накормить. А чем их потчевали, хорошо помнит Людмила Смирнова, шеф-повар «Западного ресторана». Всех постояльцев Людмила Ивановна, конечно, не видела, но повара знали, кого им кормить придется, и старались, как на выпускном экзамене в кулинарном техникуме.

Готовили осетра, целиком запеченного, рыбу по-монастырски (запекается с грибами, луком, заливается яйцом с сыром). Поили гостей своих по привычному для них вкусу, но русская медовуха, сбитень – обязательно на столах были.

Профиль ресторанов «России» – русская и европейская кухня. Особенно хорошо шли рулет из утки с орехами, из кур с черносливом и перчиком, свинина, фаршированная грибами и чесноком. И еще – семга жареная с душистыми специями в сливочном соусе с креветками…

Да, вся Россия, мне кажется, в шоке была. Такой пожар, и где – чуть ли не на Красной площади…

25 февраля 1977 года в Москве минус десять. Ветра почти не было, а сквозняки в коридорах «России» гнали огонь со скоростью бегущего человека. В полном отчаянии люди распахивали окна и только усиливали тягу. И приближали свою гибель.

Из ресторана на 22-м этаже высотной части гостиницы пожарные спасли 43 человека, эвакуировав по гибким лестницам. Они просили в помощь вертолеты – не дали: рядом Кремль. Мало ли что может произойти. Погибло 42 человека.

Говорим с Мазуриным об этой трагедии. Он строил этот отель и восстанавливал его после пожара. У него свой взгляд на то, что стряслось.

Суперотель строили в спешке – торопились закончить к 50-летию Октября. Здание с самого начала не отвечало простейшим требованиям пожарной безопасности, применялись материалы, которые при возгорании выделяли смертельно удушливый газ. Девять лет Госпожаронадзор подавал безнадежные протесты и предупреждал: внутренняя облицовка «России» сверхпожароопасна. Ковры и дорожки – без специальной пропитки. Обои горят быстро и удушливо. Но секретарь горкома партии Гришин настоял на немедленной сдаче «России».

До сих пор причина трагедии остается тайной. Есть несколько версий случившегося. Первая: начался пожар на 5-м этаже. Огонь распространился по шахтам лифтов. Финские инженеры, строители лифтов, решительно отвергли этот вариант.

Так что же – случайность и неожиданность?

Виталий Мазурин считает, что было несколько очагов возгораний, не связанных друг с другом. В доказательство приводит такой факт: между 5-м и 13-м этажами остались этажи, огнем не тронутые. Возможно, теракт?

Теперь уж как-то и не вспоминают, что одновременно с «Россией» горели и другие важные объекты Москвы: Останкинский телецентр, издательство «Правда», новая спецбольница № 14…

Спустя ровно десять лет «Россия» пережила второй пожар. Полностью выгорело одиннадцать номеров. Погибли два человека. Причину выявили сразу: взорвался телевизор «Рубин»…

22 мая 1987 года, как раз в День пограничника, подполковник КГБ Валерий Поляков проверял вверенные ему посты в «России», где проходил Международный конгресс здравоохранения. Дело близилось к вечеру. Поляков обошел своих чекистов и с облегчением отметил, что все в полном порядке.

И вдруг от Москворецкого моста на высоте всего метров пять летит маленький белый самолетик! «Сейчас в Василия Блаженного врежется…» – подумал Поляков. Но самолет пролетел между Спасской башней и храмом, резко взмыл, развернулся над Историческим музеем и полетел обратно.

Поляков кинулся звонить своему начальству: так, мол, и так, самолет без опознавательных знаков летает на малой высоте над Красной площадью.

Начальство с железной выдержкой ему отвечало, чтобы Поляков занимался своим делом, прекратил валять дурака и водку пить. Но не тот человек Поляков, чтобы такое вопиющее безобразие оставить без пресечения, и принялся он названивать в другие отделы ведомства: «Говорю вам, что с опасностью для жизни летит неопознанный самолет над Красной площадью и Россией!» А ему отвечают: «Раз летает, значит, Генштаб разрешил». А самолет уже три круга сделал и на четвертый заходит.

Снизившись, он уверенно приземлился на середину моста, как раз на осевую, скатился вниз к Васильевскому спуску, а встречные машины на мосту под крыльями у него проскальзывали. Потом самолет остановился и повернулся к «России», как на смотре.

Вылез пилот в спортивном костюме и был немедленно окружен набежавшей толпой. Подрулило несколько машин ГАИ, и милиционеры вокруг самолета поставили легкое ограждение. Подошли черные «Волги» и «Татры», и летчика увезли. А самолет в два часа ночи подцепили к машине и отбуксировали на колесах, своим ходом.

Летчика, гражданина ФРГ Матиаса Руста, за незаконный въезд в СССР и нарушение правил международных полетов приговорили к четырем годам лишения свободы, но вскоре амнистировали. Пострадали в основном наши граждане: уволенные со своих должностей министр обороны маршал Советского Союза С. Соколов и главком ПВО маршал авиации А. Колдунов, прославленный ас Второй мировой войны, лично сбивший 46 самолетов противника. И еще – посетители гостиницы и любители хлебнуть пивка в гостиничных буфетах. «Россию» превратили в оплот государственной границы, которую мало кому удавалось беспрепятственно преодолеть.

«Россия» как айсберг: то, что наверху, еще далеко не вся она. Под землей таятся два подвальных этажа по всему периметру здания, каждый протяженностью 800 метров. Можно устраивать соревнования в беге на классическую дистанцию.

Посторонних сюда не пускают, но мне довелось спуститься и здесь походить. Пусто и тихо. Кое-где доносится гудение мощных вентиляторов. Нет-нет да и проскочит электрокар. Под землей располагаются складские помещения. Праздношатающихся в этих обширных коридорах не встретить. В самом нижнем ярусе и вовсе безлюдье и тишина, как в преисподней. Ходил я здесь, приглядывался. Однако, должен честно сказать, таинственных дверей и лестниц, ведущих неизвестно куда, обнаружить не удалось. Но уверен: где-то здесь есть тайный бункер и ход к Кремлю.

10 августа 2004 года решением правительства Москвы «Россия» была приговорена к сносу. Ее недолгая история приближается к концу. Не все москвичи, в том числе и некогда непримиримые противники возведения этого здания, пришли в восторг от своей запоздалой победы. Привыкли к «России».