Текст книги "Колька и Наташа"

Автор книги: Леонид Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Глава 7. Необычный путь

Они сидели в тени забора, рядом с заводскими воротами, на двух заржавленных якорях. Никому не хотелось говорить Генка, правда, пытался развеселить товарищей, но его шутки гасли в воздухе. Каланча с тупым равнодушием рассматривал свои грязные босые ноги.

Апатия охватила всех.

Душно. Высоко в небе палило солнце. Горячими лучами жгло изнывающую от жары землю. В небе – ни одного облачка.

Колька уныло озирался вокруг. Как пройти на завод, дать о себе знать мастеру?

Рядом с ними стояла телега с большой железной цистерной. Пара тощих коней отбивалась хвостами от назойливых мух. Старик-возчик кончиком кнутовища почесывал затылок, задумчиво изучал свой груз и не знал, как избавиться от него: сбросить или добиваться въезда на завод. «Тоже мучается», – подумал о нем Колька. Но вот старик хлестнул лошадей и, сказав: «собака – два нога», направился в бюро пропусков. «А что если и мне?» – подумал Колька, и ноги уже понесли его вслед за возчиком.

– Попробую еще раз, – деланно безразличным тоном заявил он друзьям.

– Иди, иди, – поддержала Наташа.

Через минуту, когда Колька появился в дверях, все поняли по его виду: опять неудача.

…Меньше всех стремился на завод Каланча, но увидев совершенно расстроенных ребят, он захотел что-то сделать.

Засунув руки в карманы, Каланча походкой человека, которому делать нечего и терять нечего, направился к цистерне. Обошел ее, осмотрел. Зачем-то даже постучал пальцем и приложил ухо к стенке: «Гудит! Пустая!»

И вдруг глаза Каланчи загорелись. Он посмотрел влево, вправо – у заводских ворот никого не было. Оценив обстановку, Вася, к удивлению товарищей, прыгнул на телегу, отодвинул крышку широкой горловины цистерны и заглянул внутрь. Осмотр его удовлетворил. Каланча прищелкнул пальцами и, подмигнув ничего не понимавшим друзьям, объявил:

– Мозговать, сычи, треба! А ну-ка, – поманил он Кольку, – сигай ко мне.

Колька нехотя подошел. Вася присел на телеге и, склонившись к другу, зашептал:

– Залазь-ка и смотри в дыру!

Колька послушался, но, кроме грязной, покрытой ржавой пеленой воды, на дне ничего интересного не увидел.

– Не соображаешь? Эх, ты! Ну спрячемся в этой гробине и тра-та-та. Фьють туда. Скумекал?

– Да извозчика самого не пускают.

– Пустят! Мужик дошлый. Скорее, а то сховаться не успеем.

…И через минуту, воспользовавшись тем, что у ворот по-прежнему никого не было, компания, будто играя, забралась в цистерну.

Каланча прикрыл крышку. Их окружила темнота. Стены были скользкими. Под ногами – скверно пахнущая вода. Но ничего этого ребята не замечали. Все были захвачены необычайностью обстановки. Наташа сказала:

– Как громко у меня стучит сердце.

Генка нервно рассмеялся:

– А если поймают?

– Помалкивай. Поймают, всыпят, – цикнул на него Каланча.

Больше не разговаривали, прислушивались. При каждом подозрительном звуке вздрагивали. Минуты неизвестности длились долго и тревожно. О появлении возчика узнали по сухим щелчкам кнута о голенища. Любитель задавать вопросы оставался верен себе.

– Заждались? – начал он свой разговор с лошадьми. – А я что – не намаялся, собака – два нога? Да ведь всему бывает конец. То-то же! Теперича, заберемся наверх и божьей помощью – айда, соколики!

Генка заерзал.

– Лезет, музыканты, лезет. А вдруг крышку поднимет?

– Молчи, – прошептал Каланча.

Возчик прикрикнул на «соколиков», и телега, вздрогнув, тронулась, но проехав небольшое расстояние, остановилась. От неожиданности Генка стукнулся лбом о стенку и тихонько охнул. Возчик и охранник заводских ворот разговаривали:

– Цистерна у тебя пустая?

– А то со шпиртом?

– Отвечай делом!

– А мы разве не делом!

– Пустая, спрашивают тебя?

– Да с чем ей быть-то, собака – два нога?

– Ладно, езжай!

Повозка затряслась дальше. «Пассажиры» облегченно вздохнули.

– Ну и дед! – восхитился Каланча.

От толчков крышка чуточку отодвинулась, и Колька увидел кусочек синего неба.

Послышался хрипловатый голос возчика:

– Эй вы там, собака – два нога, вылазь, приехали!

Телега остановилась.

Ребята переглянулись.

– Ну и дед! – снова восхитился Каланча.

Один за другим они вылезли наружу, жмурясь от солнца и расправляя затекшие мускулы. Возчика уже не было – он ушел в контору.

Глава 8. Корпусный

– Скорее в корпусный цех, – торопил Колька. – Мастер может уйти!

Каланче, Наташе и Генке не понравилось, что Колька торопил их. «Хорошо ему. Он бывал здесь не раз, все видел, все знает, а они тут впервые».

– Брось подгонять, сыч, – возразил Каланча. – Куда он денется!

Васю поддержали Генка и Наташа…

– Ты лучше смотри, как интересно! – сказала Наташа.

Справа, на спущенной на воду рыбнице [4]4
  Рыбница – рыболовное судно.


[Закрыть]трудились чеканщики. В воздухе гремела оглушающая трель молотков. Подъемный кран, издавая отрывистые резкие звонки, осторожно опускал в машинное отделение двигатель.

Завыла заводская сирена. Ребята вздрогнули.

– Вот это баритон! – восхитился Генка.

– Будет, пошли в цех, мастер уйдет, – спохватился Колька.

В корпусном цехе царил полумрак. Солнце с трудом пробивало себе дорогу сквозь закопченные, грязные стекла крыши. Только отдельные его лучи, тонкие и блестящие, как лезвия, пронизывали помещение, и в их свете золотилась и играла пыль.

Робко и неуверенно продвигалась компания вперед. В цехе стояли прессы, ножницы, с беспорядочно сваленными у основания обрезками.

Казалось, что они попали в загадочный мир. И вагонетка, груженная какими-то железными ребрами, и расчерченные мелом листы железа – все было непонятным.

– Это разметчики, – понизив голос, пояснил Колька, – с чертежа перенесли рисунок на металл. Ну, а на прессах или ножницах по ним вырежут детали.

Генка недоверчиво тихонько свистнул: «Так ли это?» Каланча ничуть не сомневался в правдивости объяснений Кольки. «Что ни говори, – решил он про себя, – а Колька разбирается».

Цех словно вымер, в нем никого не было.

– Обед. Опоздали. Придется ждать, – сетовал Колька.

Но в это время в отгороженном шкафами углу послышался стук костяшек, возгласы, смех. Колька прислушался и, отвечая на недоуменные взгляды друзей, проговорил:

– В «козла» дуются, – он еще немного прислушался. – Должно на «высадку» или на «грибки».

Наташа, не поняв, что такое «грибки», только собиралась спросить об этом, как навстречу им выскочил паренек лет двадцати.

– Дядя, – окликнула она его, – что такое грибки и где тут мастер Грачев?

– А тебе зачем, тетя, к мастеру? Грибков захотела?

Оба рассмеялись. Всем тоже стало смешно.

– Мы на работу поступаем, корабли будем ремонтировать, – важно заявил Генка.

– Так сразу и ремонтировать?

– Ну, а чего тянуть? Ты кто такой? – Генка выпятил грудь.

– Ловкие! – Глаза у парня искрились лукавством. – Я так думаю, придется вам еще попыхтеть немало. А я подручный клепальщика и зовут меня Виктор. На стапелях работаю. А мастер наш – вон в конторке. – Указав на сбитую из фанеры будку, напоминающую скворешню, подручный пошел прочь.

– Почему попыхтеть? – возмутилась Наташа.

– Узнаешь, – на ходу бросил парень, – узнаешь, тетя!

Сразу открыть дверь они не решились. Наконец, Колька тихо потянул ее на себя и обомлел.

За небольшим квадратным столом что-то писал человек, который разрушил постройку на Песочной улице, сбросил Каланчу в канаву и прогнал их…

Глава 9. Встреча

Не успел Колька решить, что им делать, Грачев приподнял голову и рассеянно посмотрел на подростков. От его взгляда повеяло холодом. Генка втянул голову в плечи, а Наташа заморгала глазами.

Мастер не сразу узнал «старых знакомых». Он молчал, а ребята боялись заговорить первыми. Грачев напряг память, силясь вспомнить, где он встречался с этой оравой. И вспомнил. Еле заметная улыбка искривила его губы.

Он не спеша закрутил цигарку. С наслаждением вытянув ноги под столом, пустил клуб дыма и спросил:

– Кто такие? Зачем?

«Везет же нам», – подумал Колька.

– Мы на работу.

Мастер, скрывая смешок, несколько раз затянулся.

– Угу… работнички, значит? Всемирной армии труда, значит.

«Смеется над нами, Рыжий козел», – кусая губы, все больше злился Колька, но ответил гордо:

– Да, товарищ мастер!

Грузная фигура мастера медленно и угрожающе приподнялась из-за стола. Ребята попятились назад.

– Послушай, ты, работничек всемирный! Кто тебе сказал, что мы с тобой товарищи, а? Меня величают Павлом Константиновичем! Запомни! Пригодится!

– Хорошо, Павел Константинович, – согласился Колька и уголком глаз увидел, как Каланча наливается злостью: вот-вот сорвется, накричит, все испортит.

Мастер порылся в папке с бумагами:

– Оформились или не успели? Нет? Завтра сделайте! А на завод как прошли?

И если Колька вначале чистосердечно хотел во всем признаться, то теперь решил промолчать.

– Проскочили, – уклончиво ответил он.

Мастер подозрительно покосился на него.

– То есть как это? Непонятно! Как бы вам за это не угодить кое-куда. Дисциплина-то революционная. Ну, а обратно как?

– Вы нам поможете.

– Больно прыток… Сегодня приступите к работе или завтра?

– Сегодня!

– Сейчас! – нетерпеливо поддержала Кольку Наташа.

– Дело хозяйское. Только зря рветесь. За сегодня я платить не стану.

– Не полагается? – нахмурился Каланча.

– А хоть бы и полагалось! Ишь законник. Меньше языком мелите, глядите у меня!

Мастер повел их к кладовой, расположенной рядом с конторкой, но не найдя ключа, велел подождать и удалился.

Ту все сразу заговорили.

– Запоем мы у него, – волновался Генка.

– Ничего. Главное попали на завод, – успокаивал Колька.

– А петь мы у него не будем. В случае чего, сам запоет! Доведем, если полезет, – мрачно сказал Каланча.

Через некоторое время послышались редкие удары кувалды, грохнул разок-другой пресс, двое рабочих покатили вагонетку. Цех начал работать.

– Эй вы! – окликнул ребят возвратившийся мастер и, открыв замок, скрылся в помещении, сказав: – Подождите!

Подростки ждали его с нетерпением. Через несколько минут им дадут работу. Они будут судостроителями. Все мальчишки с завистью говорили о поступлении Коли и его товарищей на завод. Счастливые все же они…

Но что это такое?

Мастер вынес четыре метлы. Не успели они опомниться, как Грачев сунул их Кольке.

– Будешь за старшего. Подметете пролеты! У кипятилки уборщица. Она остальное расскажет. Ступайте!

…Мечты о ремонте кораблей растаяли, как дым. Все стало мрачным и безнадежным.

– Сколько кругом мусора, – обозревая большой цех, горестно вздохнул Генка, – его и за десять дней не уберешь!

Глава 10. Первый рабочий день

Сразу они ее не узнали. Она стояла спиной к ним, полусогнувшись, и бросала в металлические ящики стружки, обрезки. И только когда на вопрос: «Тетя, вы будете уборщица?» – повернула седую голову, ребята увидели Ефросинью Ильиничну.

– Как вы сюда попали? – удивилась она.

– На работу поступили, с мастером не поладили, – мрачно ответил Колька.

– С мастером? – Ефросинья Ильинична беспокойно осмотрелась. – Вы с этим душемотателем не связывайтесь. Тяжелый человек.

Каланча бросил метлу и сел на ящик:

– К черту мастера, к черту эту работу.

– Не чертыхайся, – оборвала его Ефросинья Ильинична, – И метлу береги. На две недели выдает. Высчитает с зарплаты – зачертыхаешься. Ну да, с богом приступайте, ребятишки, с крайнего пресса.

– Почему она его так боится? – тихонько толкнула Генку Наташа. Старуха услышала ее вопрос.

– Мастер он, милая! Хозяин! Что хочет, то и делает.

– Как же это так? – пораженный, спросил Колька.

– А так! – Ефросинья Ильинична охнула. – Приболела я. – Не знаю, как дотянуть до конца смены.

– Эй, вы там! – проходя мимо, окликнул их Грачев. – Чего стоите? Проведали, что деньги не заплачу – и работать раздумали? Делов-то много! Погляжу, как справляетесь.

– Не раздумали. Мы не за деньги, – буркнул Колька, – а цех уберем!.. Минор! Ты начинай с угла, Наташа будем вместе у ножниц, я отсюда, а Каланча на дороге.

Начали мести. Мастер исчез. Но осадок от его ехидного замечания остался надолго.

– Ну и гадюка, – вытирая нос тыльной стороной ладони, ругался Каланча. – Тоже работенку отхватили. Я навострился корабль строить, а тут, здрасте, берите метелочку…

Генка ныл:

– Ой-ей-ей, сколько тут грязи…

Слушая Генку и Васю, Наташа не выдержала:

– А что вы умеете делать? Вот ты, Генка, или ты, Каланча? Ничегошеньки! Подавай им сразу пароход.

Колька добродушно смеялся.

– Съели, да?

Каланча пренебрежительно пожал плечами: «Да ну ее, распелась!» Подметал он небрежно, тыкал метлой, как палкой.

Генка тоже работал вяло, оставлял после себя мусор, часто останавливался, вздыхал…

Кольку это начало бесить. «Разве не понимают, чем это грозит всем? Каланчу пока не следует трогать, он вообще может бросить работу, но Генку надо немедленно одернуть».

– Послушай, Минор, я после тебя переделывать не стану. Понял?

– Пристал! Чего тебе надо?

– Лодырь, – возмущалась Наташа. – Лодырь, вот ты кто. А еще пароходы захотел строить.

Неизвестно куда завела бы назревавшая ссора, если бы к ним не подошел автогенщик Козырев – коренастый, со сдвинутыми на лоб темными очками.

– Э-э-э, – протянул он, – а крепко это у вас получается!

– Что? – насторожился Колька.

– Да вот – помощь Ефросинье Ильиничне. Замаялась она одна, а теперь хорошо будет – вон вы сколько наработали. Давайте, давайте.

«Непонятно, смеется он или серьезно говорит», – размышлял Колька.

– Огня нет?

– Не курит он, – ответил Каланча, – я курю. Да зажигалку потерял.

– Ну что ж – на нет и суда нет.

Разговор оставил свой след. Дело пошло живее. Постепенно все втянулись в работу и не заметили, как прошло время. Прогудел гудок.

В перерыве уселись неподалеку от Ефросиньи Ильиничны и дружно «нажали» на картошку в мундире.

Колька с Наташей заметили, как старушка совсем ослабла и решили помочь убрать участок.

Колька отозвал в сторону товарищей.

– Уберем ее площадку?

Все молчали.

– Я устал, – промямлил Генка.

– Не умрешь, – отрезала Наташа, – подумаешь, переработал, устал.

– Тогда начнем? – предложил Колька.

– У самих делов – тянуть не перетянуть, – глядя в сторону, фыркнул Вася. – Мастер не погладит по головке, если свое завалим!

– Значит ты, Вася, не хочешь? – в упор спросила Наташа.

Каланча съежился и, зло поблескивая глазами, быстро-быстро заговорил:

– А что мы обязаны на других ишачить? Сделай за другого, а сам подставляй шею?

Колька взял метлу и вместе с Наташей начал уборку. Генка присоединился к ним.

Каланча примиряюще рассмеялся:

– Ладно, черт с ним, один раз, так и быть, выручу старую. Но ежели вам нагорит – я умываю руки.

– Умывай, – ответил Колька и еще ожесточеннее замахал метлой.

Глава 11. За что?

Наташа крикнула:

– Минор, давай – кто скорее!

– Со мной тягаться? Запомни, еще не родился человек, который может меня обставить!

– Ах так! Знай же, человек этот рядом.

– Кто?

– Я!

Наташа мела быстро, умело, но на пути валялись брошенные детали, а среди них оставался мусор. Пока она очищала эти уголки, Генка ушел далеко.

– Жми, – поддразнивал он, оглядываясь на Наташу, – жми!

Генка хитрил. Он обходил закоулки, откуда неудобно было выгребать мусор. Наташа не замечала этого.

Колька действовал продуманно. Прибрав большую площадку, он стал очищать трудные места. На мгновение отвлекшись, он увидел, как Генка ловко обходил закоулки.

– Ну и хитрец! – громко крикнул он. – Минор, ты мухлюешь?

– А что? – Генка попытался сделать невинный вид.

К нему подбежала вся красная, с растрепавшимися косичками Наташа и начала тыкать в неубранные места черенком метлы:

– Это не честно, не честно. Сейчас же переделай!

Каланча ни во что не вмешивался. Он продолжал дуться на Кольку.

«Тоже благодетель какой, – раздраженно размышлял он, выталкивая обрезки, тряпки из-за пресса. – А кто нам поможет, когда придет время убирать свой участок?»

Ефросинья Ильинична сидела за прессом. Ей стало немного лучше. Благодарная подросткам, она беспокоилась только, чтобы у них не было неприятностей с мастером. Он каждую минуту мог нагрянуть.

Ребята с облегчением вздохнули, когда перешли на свой участок. Генка заявил:

– У меня руки сейчас отвалятся.

Каланча приставил метлу к станку, присел и размечтался:

– Сейчас бы на Волгу, на рыбалочку. Полведрышка хватило бы на всех. Уха – во какая вышла бы! А что? Айда на волю?

– Нельзя, – прервал его Колька, – давай за работу. Осталось часа два, а дела – вон сколько.

Началась горячка.

– Музыканты, – стараясь бодриться, кричал Генка. – Во что бы то ни стало выполним свой урок.

Разошелся даже Каланча.

– Жми-дави! – призывал он. – Покажем Рыжему козлу.

И они «жали» и «давили». Ребята тонули в облаках пыли.

– Раз-два! Раз-два! – командовал Колька. И метлы друзей взлетали вправо-влево, влево-вправо, поднимая пыль.

Грачев возвратился в разгар этой горячки. Заложив за спину толстые руки, мастер, довольный, что рабочий день близился к концу, направился на середину пролета. И тут-то он увидел темные клубы. Не отличаясь хорошим зрением, Грачев принял их за дым.

«Пожар, – пронзила его мысль. – В мою смену».

– За мной! – сорвавшимся голосом крикнул он ближним рабочим и, схватив пустое ведро, помчался вперед. Только вблизи Грачев понял, в чем дело. Позади себя он слышал смешки рабочих.

– Как? – разъярился Грачев, – опять эти пакостники? – И он, тяжело ступая, подошел к ребятам.

Те не замечали надвигавшейся опасности.

– Раз-два! Раз-два! – кричал Колька, и метлы мелькали вправо-влево, влево-вправо!

– Стой! – заорал на них мастер.

Подростки, покрытые слоем пыли, запыхавшиеся остановились.

– Вы что мне здесь устроили? – гремел Грачев.

– Мы хотели… – начал Колька, но мастер скомандовал:

– За мной!

Он отвел ребят в дальний угол. Там была свалена сажа.

– Убрать все, – указал на кучу Грачев.

Он ожидал услышать просьбы, возмущение, но подростки молчали. Несправедливость ожесточила их. Они молча принялись за дело.

…Домой возвратились вечером черные, только блестели глаза да зубы. Договорились, чтобы не расстраивать Марию Ивановну, в заводские свои беды ее не посвящать. А та, хлопоча около «работяг», не могла понять, отчего они такие не разговорчивые.

Глава 12. Сигнал Каланчи

Наташа сгорала от любопытства. И так и этак вертела в руках небольшое письмецо-треугольничек, а вскрыть не рисковала. Каланча, вручая ей свое послание, потребовал:

– Цидульку в лапы Кольке. Сама не смей читать. И об этом – никому.

Наташа обещала молчать. Но одно дело обещать, а другое – иметь адское терпение, чтобы сдержать его…

Колька пришел поздно, когда спала духота и синее небо усыпали яркие звезды. По просьбе Марии Ивановны он относил Ефросинье Ильиничне лекарство.

– Получай! – налетела на него Наташа и сунула таинственное письмо.

«Кое-что, – писал корявым почерком Каланча, – пронюхал про Р.К. Здорово сурьезно! И как колокол грохнет, топай без Н. к музею, если не застанешь, дуй в порт. Бувай. К.»

– Что там, Коля? А? – стремясь заглянуть в письмо, допытывалась Наташа.

Колька скомкал бумажку:

– Да тут ничего такого…

– Ах, вот что? – голос у Наташи дрогнул.

– Ты понимаешь, он просит, чтобы я никому не говорил, – оправдывался Колька.

…Примирение наступило только тогда, когда он протянул ей развернутый треугольничек.

Утром, с первыми ударами церковного колокола, извещавшего о начале воскресной обедни, Колька и Наташа, наспех покончив со скудным завтраком, отправились к ихтиологическому музею.

Массивное, неуклюжее здание музея – дар купцов и рыбопромышленников городу – Колька в свое время посетил дважды.

– Чего только в нем нет, – объяснял он весело шагавшей рядом Наташе. – Тут и коллекция снастей и чучела разных рыб и модели рыболовных судов.

– А тюлени живые есть?

– Смешная? Как же они живые там? Чучела, целых три.

Каланчи у музея не оказалось. Ждали минут пятнадцать. Солнце играло в золоте купола. Жители торопились в церковь.

– Долго его еще не будет? – встревоженно спрашивала Наташа.

На лоб у Кольки набежали морщинки.

– Идем! Идем в порт, а то и туда опоздаем.

– Но мы же пришли вовремя, – не понимала Наташа, – как он написал…

– Не знаю. Идем.

Они обогнули пожарную часть и мрачный дом городской богадельни. Еще две-три улицы с разбитыми грязными дорогами и жалкими домиками, и вдали показалась пристань. Их встретили криком чайки. С реки вначале повеяло освежающей прохладой, но чем ближе они подходили к цели, тем сильнее чувствовался тяжелый запах рыбы, дегтя, каменного угля, смолы и дыма.

У причалов грузились судна с боеприпасами, сеном, рыбой. На берегу были навалены бочки, тюки и ящики. Кругом сновали люди: грузчики, рыбаки, военные матросы и красноармейцы.

Разыскивая Каланчу, Колька и Наташа оказались вблизи трактира. Из его раскрытых окон доносилась надрывная игра разбитой шарманки и зурны. Потом ее заглушила разудалая песня. Колька подбежал к окну, заглянул в помещение. Пел мастер Грачев. Он стоял с большой кружкой в руке в окружении завсегдатаев портовых кабаков.

Мастер повернулся к окну. Возможно, он посмотрел случайно, но Колька отпрянул в сторону, схватил Наташу за руку и потащил ее от трактира.

Наташа спотыкалась, с трудом поспевала за ним, наконец, она взмолилась:

– Ты мне очень больно сдавил руку, Коля!

Колька спохватился и отпустил ее ладонь.

– Фу ты, – с облегчением вздохнул он. В горле у него пересохло, на верхней губе выступили капельки пота. – Там мастер.

– А Каланча?

Колька остановился.

– Ты что? Неужели он в пивнушке может сидеть?

Прелесть утра для них была утрачена. Они не замечали крикливых и веселых торговок пирогами с требухой, персов и армян у своих шерстяных товаров, киргизов с неразлучными верблюдами, на которых они приезжали из далеких бескрайних степей.

Встреча с мастером взволновала Кольку. Наташа захотела его отвлечь и предложила:

– Пойдем на представление.

В кругу смеющихся зрителей гибкий, как змея, цыган боролся с большим бурым медведем.

Возбужденные, разгоряченные люди размахивали руками, кричали:

– Потапыч! Вали его!

– Наддай ему! Наддай!

И тут Колька вдруг увидел Каланчу. Забравшись на воз с сеном, он подпрыгивал и что-то кричал.

Колька и Наташа с трудом выбрались из толпы и позвали Васю.

– Сейчас, – отмахнулся он и слез только тогда, когда медведь под ликующие крики был объявлен победителем.

– Мишку-то накачали самогонкой, – захлебывался от восторга Каланча, – вот будет потеха, коли Потапыч начнет буянить!

– Ладно об этом, ты о деле, – прервал его Колька и вытащил записку.