Текст книги "Колька и Наташа"

Автор книги: Леонид Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Глава 29. Снова дверные ручки

Колька и Наташа еще спали, а Мария Ивановна вышла в сарай за дровами, когда Каланча бесшумно натянул штаны и рубашку с обгоревшими рукавами и выскользнул из квартиры.

– Ты куда в такую рань? – встретила его Мария Ивановна.

Каланча поежился от утренней прохлады и беззаботно ответил:

– Да надо тут!

– Гляди, только к завтраку не опоздай, – озабоченно сказала Мария Ивановна.

Каланча с благодарностью посмотрел на нее.

Он не помнил матери, не знал ничьей заботы о себе, не часто слышал участливое слово.

…У дверей школы сидела сторожиха. Она не обратила внимания на Васю. Взор ее был устремлен в сад.

Смело приблизившись к ней, Каланча сказал:

– Здравствуйте. Меня тут Мария Ивановна прислала снять ручки с дверей.

– Да ну? – рассеянно спросила женщина и вдруг вскочила со стула. – Вот окаянные, вот шпана, – прислушиваясь к доносившемуся из сада шуму, волновалась сторожиха, – опять лезут. Ну я им… – Она устремилась в сад.

Еще немного, и Каланча поспешил бы к ней на помощь. Очень хотелось проучить обнаглевших воришек, но вспомнив о цели своего прихода, он ограничился крепким словом и, не теряя времени, приступил к делу.

Отвернув первую ручку, Каланча подбросил ее в руке и занялся второй. Один из шурупов словно врос в дерево. «Вот черт, – подумал Каланча, – возись с ним». Он схватил ручку и яростно рванул ее. Раздался треск, и Каланча кувырком слетел с лестницы.

Растирая ушибленное место, Каланча наморщил лоб, повертел головой, пробормотал «ничего себе» и, подхватив под мышку ручки, направился на дачу.

Еще издали Вася заметил во дворе дачи мужчину и мальчишку, отдыхавших на скамейке. К великому удивлению Каланчи, это оказались Генка и его отец.

Каланча огляделся. Здесь все изменилось. Дача была отремонтирована, заботливые руки взрыхлили клумбу, расчистили дорожки, посыпали их песком. Все кругом словно помолодело.

Каланча не знал, что днем раньше дача стала домом отдыха. Среди получивших путевки был и Генкин отец. Сегодня с утра пораньше к нему пришел Генка.

Присутствие людей нарушило план Каланчи. «Уйти? Ну, нет!» – Каланча независимой походкой направился к дому. Генка, что-то оживленно рассказывающий отцу, при виде Каланчи умолк.

Вася, не глядя на него, подошел к двери. Вот тебе и на! Там уже были привинчены новые ручки.

Музыкант и Генка с интересом наблюдали за ним.

Вышел заведующий домом отдыха.

– Меня прислал Костюченко отдать эти ручки, – хмуро сказал Вася.

– Ну что ж, спасибо. Только для чего они мне?

– А это я не знаю, – пожал плечами Каланча.

Заведующий присел рядом с музыкантом.

– К Каланче подошел Генка.

– Ты принес? И, говорят, ты на пожаре горел?

– Горел и не сгорел. А ты где был?

– Маме помогал, белье полоскал на речке. В детдом пойдешь?

– Ну, это не твоего ума дело. Ясно?

Каланча повернулся идти.

– Э-э, ты куда, парень? – вскочил со скамейки заведующий. – Давай-ка в столовую.

Каланча отрицательно помотал головой и вдруг увидел Глеба. Тот шел по аллее с переброшенным через плечо полотенцем.

Заведующий спросил, для чего Костюченко прислал ручки.

– Молодец. – Похвалил Васю матрос, а заведующему сказал: – Потом расскажу, – и они все отправились в столовую.

Глава 30. В поисках доказательств

Карл Антонович обвинил детей в поджоге.

Началось следствие. Несколько раз в милицию вызывали Кольку, Каланчу и Наташу.

Каланча, предвидя неприятность, скрылся.

Мария Ивановна тяжело переживала случившееся.

Глеб Дмитриевич беседовал с Колькой и Наташей. Спрашивал их о Васе, но они ничего о нем не знали. Тогда Костюченко сходил к Генке.

– Вот что, Гена, – вызвав мальчика из дома, сказал матрос, – мы должны разыскать Васю. Дело идет о спасении твоих друзей, понимаешь? Не на барже ли он?

– Его там уже, наверное, нет. Он боится косоглазого. Каланча скорее в другом месте. Разыщу его, – сказал Гена.

– Обязательно постарайся.

…Вечером Генка привел матроса к полуразрушенному домику на окраине города. Ветер шелестел в сгнившей камышовой крыше.

– Здесь он, на чердаке, – сказал Генка.

Мальчик, подражая вороне, закаркал.

Каланча осторожно выглянул из дверей, но увидев матроса, исчез.

– Вася, – крикнул Глеб, – ты что, боишься меня?

Каланча снова выглянул и огрызнулся:

– Я никого не боюсь. Не из таких. Чего вам?

– Не кричи, герой. Иди-ка лучше сюда. Слушай: я уверен – пожар устроил Шиндель. Но требуются доказательства, понимаешь? Если их не будет, придется возместить убытки этому хозяйчику. Надо найти косоглазого. Он многое знает.

Каланча вздрогнул и стал внимательно к чему-то прислушиваться: жалобно визжали петли покосившихся ставней, протяжно выл ветер в трубе.

– Он отчаянный, может и убить, – наконец сказал Вася.

– Знаю. Но не будем терять времени, пошли его искать. А ты, Гена, ступай домой, спасибо тебе.

– Возьмите и меня, – просил Генка, но матрос был неумолим.

…Под утро, после того как Глеб Дмитриевич с Каланчой обошли все ночлежные дома, старые баржи и другие подозрительные места, они застали косоглазого на квартире торговки краденными вещами.

В милиции косоглазый рассказал о том, как Шиндель подкупил его, чтобы он увел в степь лошадей.

Через час забрали и Шинделя.

Глава 31. «Морской ястреб»

За несколько дней, которые остались до открытия школы, Колька, Наташа, Генка и Каланча решили достать стекло в Синем Яру – маленьком городке на берегу Волги, где имелся стекольный завод. Правда, он давно уже не работал, но ведь им немного надо стекол.

Доехать в Синий Яр можно было двумя способами: на подводе по тракту или по реке на лодке.

Первый способ отпадал: кто им доверит лошадей? Остановились на втором. Но и здесь возникли препятствия – ни один из знакомых рыбаков не соглашался даже на день дать лодку.

Ребята приуныли, лишь Колька не собирался опускать руки.

– Мы поедем обязательно, – твердил он, – и стекла добудем.

– Давайте, шпингалеты, стащим лодку и баста, – предложил Каланча, – с возвратом, конечно. Что ей станется!

– Нет, так нельзя, – сказала Наташа. – Когда уж ты, Вася…

– Где там, музыканты, – безнадежно вздохнул Генка. – Ничего у нас не выйдет, если нам не помогут старшие.

Тогда Колька вспомнил об Ольге Александровне и сразу приободрился: с учительницей они подружились. Вместе переделали много всяких дел: сшивали из газет тетради, обтачивали березовый уголь и мел под карандаши, готовили из картона и проволоки счеты. Обходили учреждения, выпрашивали для малышей по листочку белой бумаги. Потом графили ее в три линейки и в клеточку. Конечно, во всем этом горячее участие принимали Мария Ивановна и матрос. Костюченко приносил то десяток карандашей, то бутылку с чернилами, а однажды – целую стопу писчей бумаги.

Когда Колька пришел к учительнице, она собиралась в кинематограф. До начала сеанса осталось минут двадцать, а «Колизей» находился довольно далеко. Ольга Александровна предложила Коле проводить ее и по дороге все рассказать.

Выйдя из дому, они увидели Костюченко. Он поджидал учительницу.

– А ты, юнга, что здесь делаешь? – спросил Глеб Дмитриевич. Выслушав рассказ Кольки, он промолвил:

– А может, в порту разыщем что-нибудь подходящее?

Колька свистнул и шмыгнул в переулок. Как это он сам не додумался? Теперь он знал, что ему делать. Он сбегал в порт и договорился со сторожем, что тот подыщет ребятам старый бот.

– Завтра утром, – собрав друзей, торжественно объявил он, – идем в порт. Сторож подберет нам посудину.

Они пришли на берег рано. Река чуть серела в предрассветном тумане. Вдали вырисовывались смутные контуры кораблей и барж. Слышался скрип снастей, звон якорной цепи и шум выкачиваемой из трюма воды.

Сторож, которому ребята когда-то отдали свой улов, тыча рукой в «Морской ястреб», сказал:

– Гарно суденышко. Треба трошки починить. Краше у всем порту не сыщите.

Старый рабочий бот «Морской ястреб» до половины занесло песком и илом. Некоторые доски полусгнили, обросли плесенью. Заброшенная, никому не нужная лодка печально доживала свой век.

Колька пришел в восторг от бота. Горячая фантазия мгновенно нарисовала заманчивую картину. Вот он на вахте у руля. Неистовствует шторм, но буря не страшна ни ему, ни его друзьям. Громоподобным голосом он отдает команду, и «Ястреб», распластав белоснежные паруса, смело мчится по волнам и благополучно пришвартовывается у Синего Яра.

Генка и Каланча разочаровались. Не то они ожидали увидеть. Совсем не то. Огорчена была и Наташа, она недовольно сморщила нос и отвернулась от Кольки.

– Коля, это же гроб с музыкой! Куда на нем уплывешь?

Слова Генки возвратили Кольку к действительности.

– Мы его отремонтируем, он уж не так плох. Сторож говорил, что двадцать пять лет назад «Морской ястреб» славился, как самый быстроходный бот.

– До Яра тридцать пять верст с гаком, – скривился Каланча. – А гаку тому тоже верст десять будет. Потонем. Как пить дать. Плюнь ты на эту старую калошу! Другую лодку надо.

Колька обиделся:

– Кто тебе даст другую? Держи карман шире. Эту починять надо.

Каланча засунул поглубже в карман руки:

– Нашел дураков. Чини сам. Прощевайте!

Наташе стало жаль Колю.

– А ты думаешь, мы ее починим, да? – спросила она.

– Нам дядя Глеб обещал помочь. Он с нами и поедет. Я об этом не успел вам рассказать.

Генка, свертывавший из бумаги «подзорную трубу», оживился.

– Что же ты молчал?

– Тогда чего же, и я… – буркнул Каланча и, закатав до колен штаны, полез в воду устраивать облаву на шустрых мальков.

– Чинить так чинить, – ораторствовал Генка, отбросив свою «подзорную трубу». – С чего начнем, капитан?

– Ты брось, Минор, с капитаном, лучше беги-ка за лопатой. Наташа соскреби грязь с бортов. Ты, Каланча, на конном дворе дышло выпроси. Вместо мачты установим. А я за досками – в сторожку. Старик обещал дать.

– Музыкант, а гвозди? – спросил Генка.

– Дядя Глеб поможет, – ответил Колька, – по местам!

Солнце наполовину показалось из-за реки, рассеивая туман над водой. Чайки с криком суетились над мертвой зыбью. На кораблях зазвенели склянки, послышались голоса, стук и грохот лебедок. Порт пробуждался.

Глава 32. Ремонт «Морского ястреба»

Жара. Земля потрескалась; высохла, пожелтела трава. Казалось, что даже грохот порта повис в накаленном воздухе. Мальчики работали полуголые, то и дело окунаясь в теплую воду.

Наташа с остервенением скребла борт «Ястреба», время от времени вскрикивая.

– Ой, сколько грязи, а ракушек, ракушек!

Довольный ее старанием, Колька шутил:

– Наташа, доски не протри!

Генка устал, он все чаще тихонько кряхтел, жалобно посматривал на Кольку.

– Коль, не зря ли? Конца краю не видно, – вырвалось у него.

Колька укоризненно посмотрел на Генку.

У него тоже все тело ныло, ладони покрылись волдырями. С большим трудом Колька и Генка отвоевывали у песка лодку. И все же Колька не хотел сдаваться. Да и Генка не думал бросать дело. А сказал так потому, что уж очень устал.

Наконец, появился на берегу Каланча. Он волочил дышло.

Будущая мачта вызвала оживление. Ничем непримечательное старое дышло вертели, ощупывали, измеряли длину. «Кораблестроители» воспрянули духом.

– Раз есть мачта, – глубокомысленно заметил Генка, – то будет и лодка. А раз будет, музыканты, лодка, то будет и стекло. А раз будет стекло…

Колька потребовал прекратить посторонние разговоры. Наташа пожала худенькими плечами, насмешливо прищурила глаза и с еще большим усердием принялась очищать доски.

Ремонт бота медленно, но продвигался. Была другая забота: где взять парус?

Генка предложил сшить из простыней.

Каланча с презрением хмыкнул.

– Тоже ляпнет! Ты бы еще из штанов надумал… Первый шторм в лоскутки изорвет.

Уставшие ребята присели на песок. Полуденное солнце жгло. Каланча предложил:

– Давайте купаться.

Сверкая на солнце загоревшими телами, поднимая тысячи брызг, визжа и хохоча, ребята попрыгали в воду.

Вынырнув, Наташа отбросила назад косички и осмотрелась, разыскивая Кольку.

Но его нигде не было.

– Коля! – позвала она. – Мальчишки, где Коля?

– Он нырнул, – сказал Генка, – я сам видел.

Все забеспокоились.

– Коль-ка! – во всю силу закричал Каланча.

– А-а-а, – разнеслось по реке. – У-у-у, – донесся издали, словно в ответ, гудок парохода.

Неожиданно Генка увидел Колю шагах в тридцати по течению.

– Вон он, – крикнул Генка, глотнув при этом воды.

Колька вертел блестящей на солнце головой, моргал и отплевывался.

– Э-эй, – закричал он, – ко мне!

– Сейчас! – крикнула ему Наташа.

Все поплыли к Кольке.

– Ого-го-го, – задорно разносилось по реке.

– Держись!

В это время из-за штабеля бревен вышел Владька. Оставаясь незамеченным, он все время подсматривал за ребятами. Сжав кулаки, он пробормотал:

– Ехать собрались, строители-грабители. Ладно. Я вам такое сделаю, такое. За папаню, за конюшню, за все…

Владька воровато осмотрелся и убежал.

Глава 33. Как тонул «Морской ястреб»

Ремонт «Морского ястреба» близился к концу. Глеб Дмитриевич с двумя матросами помогали ребятам. Бот стоял на берегу, на подпорках, или, как говорил Костюченко, – в «сухом доке».

Борта лодки были обшиты новыми досками, законопачены и осмолены. Новая мачта красовалась в гнезде. Достал Глеб и парус. Бот выкрасили в зеленый цвет, а на носовой части Колька написал белой краской: «Морской ястреб». Рядом нарисовал птицу, но напоминала она не то воробья, не то курицу.

Спуск «корабля» на воду и отплытие назначили на пять часов утра двадцать восьмого августа.

Когда ребята закончили всю работу и, еще раз полюбовавшись своим судном, усталые, но довольные отправились домой, на пустынном берегу с буравом в руках появился Владька. Просверлив в корме лодки несколько отверстий, он забил их палочками.

– Ты чего тут делаешь? – спросил подошедший старик-сторож. Владька с испугу уронил бурав на дно лодки. Глаза у него бегали, губы побелели.

– Я, дедушка… я… я… посмотреть… – Владька нагнулся, намереваясь поднять инструмент.

– Чего шаришь, такой-сякой, – громко окликнул старик, дроби захотел?

Владька выскочил на берег и помчался, не чуя под собой ног.

«Сумасшедший старик, – думал он, – сдуру пристрелить может».

…Восходящее солнце окрасило в пунцовые тона мелкую волну, баржи, пароходы и шхуны.

Вся команда «корабля» во главе с матросом, который по просьбе Марии Ивановны решил поехать с ребятами, явилась точно в назначенное время. Возвращенный к жизни «Морской ястреб» был спущен на воду и покачивался на легкой волне.

Капитаном бота единогласно избрали Глеба Дмитриевича, его помощником – Кольку. Каланчу – рулевым, Генку – старшим матросом, Наташа – коком.

По поводу ее назначения поваром пришлось выдержать довольно сильную бурю.

– Не желаю, – бушевала Наташа, – почему меня поваром? Не поеду.

Глеб прекратил спор:

– По очереди будем готовить, – сказал он.

Лодку оттолкнули от берега, сели на весла, выгребли на середину реки.

Волга величаво катила свои волны, ласково покачивая лодку. Небо было чистое, без облачка. Все предвещало удачное плавание.

– Поднять паруса, – приказал Глеб.

Все, кроме Каланчи, сидевшего за рулем, бросились исполнять команду. После короткой суеты парус медленно пополз вверх и сразу надулся.

Каланча вынул из кармана компас.

– Чей это? – спросил Глеб.

– Колькин!

– Пригодится, – сказал Глеб, – лево руля!

– Есть, лево руля!

– Прямо держать!

– Есть прямо держать!

«Морской ястреб», подхваченный попутным ветром, стал набирать скорость, оставляя позади ровный след.

Через два часа Каланчу у руля сменил Колька.

Вода тихонько журчала у бортов. «Морской ястреб» шел хорошо, не капризничал.

В полдень высадились на один из островков, развели костер и с огромным аппетитом съели слегка пахнущий дымом пшенный суп.

Отдохнув немного, отправились дальше, чтобы засветло прийти в Синий Яр.

Верст за десять до Яра вдруг началась течь. Воду вычерпывали консервными банками и ведерком, в котором готовили обед. Но вода прибывала. Глеб велел править к берегу.

Нашли место течи. Колька обнаружил бурав, на который положили мешок с продуктами. Мальчик протянул Костюченко инструмент.

Глеб повертел его в руках. Внимание его привлекли две буквы, вырезанные на ручке: «В.Ш.» Кто же это мог быть? Но на длительное размышление времени не было.

Глеб скомандовал:

– Всем черпать воду.

Лодка наполнялась. До берега еще было далеко, и ребята понимали, какая им грозит опасность.

Каланча, сидевший на руле, спросил:

– Поджилки трясутся?

– Сам трясешься, – огрызнулся Генка.

– Мальчики перестаньте, – успокаивала их Наташа. Колька помогал Глебу делать из дерева затычки. С трудом расщепили одну скамейку. Наконец пробки, обернутые тряпкой, вогнали в дыры.

Течь уменьшилась, но лодка осела и едва передвигалась.

Глеб Дмитриевич подбадривал детей, хотя ему было ясно: их положение не из веселых. Стоило налететь небольшому ветру, и лодка перевернется. Парус спустили. Глеб велел ребятам раздеться.

– Если поплывем, – говорил он, – держаться всем вместе. Силы беречь, не торопиться!

Вдали матрос увидел бревно, должно быть, оторвавшееся от плота.

– Слушай мою команду, – сказал Костюченко и быстро разделся, – я подгоню немного бревно, а вы к нему.

«Ястреб» едва держался на воде. До берега оставалось шагов пятьсот. Ребята оставили свое судно и поспешили к дереву. И вовремя. Лодка перевернулась.

Глава 34. Синий Яр

Тихими вечерами, после того, как спадала жара, жители Синего Яра отдыхали у своих домиков: лузгали семечки и делились новостями. На этот раз внимание горожан было привлечено необычным происшествием.

По направлению к райисполкому торопливо шли одетые в трусы трое мальчиков, девочка и рослый мужчина крупного сложения. Они оживленно разговаривали.

– И вы уверены, что это проделки Владьки? – спрашивал ребят Костюченко.

– Он, дядя Глеб. Буквы-то на ручке бурава – «В.Ш.» Конечно, он, – ответил Колька.

– Я до него доберусь! – пригрозил Каланча.

– Надо его проучить, мальчики! – говорила Наташа.

– Мы из-за этой крысины чуть не утонули, – горячился Генка, – хорошо бревно подвернулось, а то – похоронный марш.

– Горячиться не к чему, – подходя к зданию райисполкома, сказал матрос, – разберемся. А сейчас я к председателю, а вы будьте в коридоре, а то как бы не испугался нас.

Председатель райисполкома принял горячее участие в судьбе потерпевших крушение. Он накормил всех, достал старенькую одежонку. В одном только огорчил: выразил сомнение, найдется ли на заводе стекло.

– Все по листику разобрали. Но на всякий случай сходите завтра на склад, что разыщите – ваше.

Спали в райисполкоме на диванах и столах.

Утром сбегали на склад. Ни одного стеклышка не оказалось.

Матрос ушел в райком партии. Обескураженные Колька, Наташа, Генка и Каланча сидели на траве, шагах в трехстах от склада под старым кленом и рассуждали о постигшей их неудаче.

Мимо них бежала девочка, спасаясь от двух мальчишек. Мальчишки настигли ее у клена.

– Воровка! – набросились они на девчонку, сбили с ног и стали пинать.

Колька и его друзья, возмущенные поведением мальчишек, налетели на них и мигом расшвыряли.

Мальчишки убежали. Девочка плакала.

С помощью своих защитников она поднялась на ноги и, всхлипывая, твердила:

– Я ничего не крала.

Колька и Наташа успокоили ее. Машенька оказалась дочерью сторожа стекольного склада. Она прислуживала в доме бывшего владельца стекольного завода Якова Фольгова. Вчера из буфета пропали три серебряные ложки. Их стащили и продали, чтобы купить себе револьвер «Смит и Ветсон» сыновья хозяина – Борька и Волька.

Жена Фольгова заподозрила в краже Машу, выгнала ее, а сыновья устроили над ней расправу.

Колька, Наташа, Генка и Вася проводили девочку до склада, к отцу.

Узнав, зачем приехали ребята, Маша по дороге рассказала им, что она видела ящики со стеклом в сарае у заводчика.

Ребята отправились по указанному адресу. Генку Колька послал в райком за Глебом Дмитриевичем. Договорились встретиться у дома Фольгова.

Прошло немало томительных минут, прежде чем возвратился Генка. Матроса с ним не было. Он куда-то ушел.

Пока Генка сообщал огорченному Кольке о своей неудаче, Каланча прошмыгнул во двор к Фольгову и смело вошел в открытый сарай. Сарай был завален сломанной мебелью, ящиками, бочками, дровами.

Каланча сразу же приступил к розыску стекол.

Вскоре его отсутствие заметил Колька. Друзья подошли к калитке. Из сарая выглянул Каланча.

– Зачем он туда пошел? – удивился Колька. – Его могут принять за вора. Позвать Каланчу было нельзя: могли услышать хозяева.

– Иди сюда, сюда, – манил Колька.

Такие же сигналы подавали Наташа и Генка.

Но Вася не обращал на них внимания. Он скрылся в помещении.

– Наташа, – сказал возмущенный Колька, – побудь здесь, а мы с Генкой сходим за ним.

Они побежали в сарай. И в эту секунду там что-то загрохотало. Это Каланча уронил железный бак, переполошил наседок, сидевших на яйцах. Разгневанные куры подняли шумный протест. Фольгов с сыновьями выскочили на крыльцо.

– Марья, воры! – закричал хозяин, прикрыв дверь сарая. – Воры! Тащи скипидару. Мы им сейчас пропишем.

Наташа поняла: большая неприятность грозит ее друзьям. Она помчалась на склад и рассказала обо всем отцу Маши.

– Плохо дело, – засуетился тот. – Мы с Машенькой постараемся разыскать матроса. А ты… Задняя часть сарая выходит в переулок. Кусок стены забит старой фанерой и досками. Оторви доски, ребята и выскочат.

– А чем я оторву? – быстро спросила Наташа.

– Бери топор.

…Наташа подбежала к стене сарая, поддела острием доску, нажала раз, другой. Оторвала ее.

– Коля, – негромко позвала она, – Коля!

– Я, – глухо прозвучал ответ.

– Тут проход, выбирайтесь!

– Дрова мешают.

– Отбросьте их.

Наконец Наташа увидела вылезавших товарищей.

– Бежим! – возбужденно сказала она. – Бежим! Слышите, старик кричит о скипидаре.

…Глеба ребята встретили на улице. Он спешил к ним на помощь вместе с Машей и ее отцом.

– Ну, я так и знал, – прогудел он, – сами вылезли. Марш на подводу.

– А стекла? – спросила Наташа.

– Достал, флотцы. Рабочие помогли.

Когда усаживались на телегу, он сказал:

– Ну, Вася, опять ты нас чуть не подвел.

Каланча, потерев щеку, серьезно ответил:

– Больше такого никогда не будет!

Глеб вдруг увидел у Каланчи татуировку на руке.

– Что у тебя там наколото?

Каланча пожал плечами и заложил руку за спину, а Колька объяснил:

– Там у него написано: «Нет счастья в жизни».

Глеб переглянулся со сторожем, посмотрел на ребят и взял Каланчу за подбородок.

– То когда-то было, Вася. А сейчас счастье для каждого найдется. Только добивайся.

Кучер ударил по лошадям.

Телега выехала на ухабистый степной тракт. Ее качало, подбрасывало. Предстояла длинная и трудная дорога. Но никого это не пугало. Каланча вдруг сказал:

– А ты, Наташа, молодец. Да и вообще вы, ребята…

Он не договорил. Но его все поняли.