Текст книги "Колька и Наташа"

Автор книги: Леонид Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Глава 5. Случай на улице

Они торопливо шли по узким пыльным улицам, мимо торговых подвалов, табачных лавочек, мастерских кустарей. Путь лежал к заброшенным складам, что находились на берегу Нижней Волги.

От жары накалилась земля. Духота усилилась, словно перед грозой.

Хуже всех чувствовал себя Генка. Его распарило, с лица лил пот. Несколько раз он говорил, что незачем так спешить, но сразу же умолкал под градом презрительных замечаний товарищей.

Больше всего донимал его Каланча. Каланча был уверен: теперь кладку печи поручат ему.

– Хорошо бы сообразить арбузика – все веселее, да и пить хотца, – выразительно подмигнул Вася в сторону базарчика.

– Поймают тебя, Каланча, и отлупят как следует! – одернул его Колька.

– Не отлупят, – беззаботно ответил Вася, но на базар все-таки не свернул.

…Друзья прошли половину пути, когда подул западный ветер, предвестник дождя. Туча закрыла солнце, и хлынул ливень. Ребята спрятались под аркой.

Каланча сказал, что запад правильно прозвали гнилым углом, – всегда ветер с этой стороны приносит дождь. Колька рассказал о названиях других ветров.

Северный ветер назывался верховым, южный – самый сердитый, упрямый и продолжительный – моряна, западный – горный, а восточный – сарайчик.

Наташа рассмеялась.

– Вот так придумал – сарайчик-зайчик.

– Ничего смешного, – насупил брови Колька.

Генка, подставляя под дождь босую ногу, глубокомысленно заметил:

– Коля, не обижайся на нее: девчонки все такие.

– Ну, ты, не очень-то, не заговаривайся, – одернула его Наташа.

– Ну вас, завели волынку, – процедил Каланча. Он был недоволен, что в их экспедицию попали Наташа и Генка. Зачем девчонку брать – одни крики и слезы и не выругаешься. Генку же после истории с печкой он считал совсем никчемным человеком.

Дождь прекратился неожиданно. Облака спрятались за рекой, и опять небом овладело солнце. На углу Никольской и Моховой случилось несчастье: Наташа порезала об осколок бутылки ногу. Девочка присела на панель, зажала рукой порез. Слезы выступили у нее на глазах.

Колька перевязал ногу платком. Платок сразу же намок от крови.

Каланча предложил рану засыпать песком и набрал горсть дорожной пыли.

Колька молча оттолкнул его.

Каланча сел на камень и недовольно поплевывал.

– Зря ты их взял с собой, – громко сказал он Кольке, имея в виду Наташу и Генку, – застрянем теперь. Один груз и только.

Колька не обратил внимания на его слова.

Но они очень затронули Наташу. Она встала, сделала несколько шагов. Нет, идти она не могла.

Каланче все это надоело. «Из-за чего терять время? Подумаешь, девчонка ногу порезала!»

– Колька, слышь, – сказал он, – оставь ее тут с Генкой, а сами потопали!

Наташа побледнела. Колька, глядя на нее, отрицательно покачал головой.

Генка показал Каланче язык.

– Тоже мне нашелся, хитрый какой. Почему это я должен оставаться, а не ты?

– Так мы до ночи не дойдем, – горячился Каланча, – не идешь? Прощевайте!

– Что ж, иди, иди, – сказал Колька. – Только какой же ты после этого товарищ?

Лицо у Каланчи стало совсем злым:

– Потише, ты!..

Колька мучительно искал выхода из положения.

В эту минуту из переулка, подрагивая на железных шинах, выехал нарядный фаэтон. Тучный кучер в высокой черной шляпе, натянув вожжи, сдерживал горячего рысака. Это был Антон Прокопьев – один из четырех извозчиков, служивших у Владькиного отца. Прокопьев хорошо знал семью Кольки и благоволил к мальчику.

– Дядя Антон! – обрадовано окликнул его Колька и подбежал к извозчику. – Довезите Наташу в Заречье. Вам ведь туда по пути. Пожалуйста! Она ногу порезала.

Кучер придержал лошадь и пожевал губами, почесывая черную в колечках бороду: он был не прочь выручить из беды девочку, но боялся попасться на глаза хозяину.

Заметив колебания Прокопьева, Колька с жаром заговорил:

– Я вас очень прошу, дядя Антон. Нам же за кирпичами для школы. Знаете, для той, что открывается в доме Федорова?

– Ну что ж, пущай садится!

Генка и Каланча дружно кинулись к экипажу.

– Но, но, куда? Ишь ты? Только одну, – поднял руку извозчик. – Садись, барышня, довезу.

Наташа уселась на ковровое сиденье. Колька и Генка прицепились сзади. А сбоку, поглядывая завистливыми глазами на товарищей, трусил Каланча. Если бы не Генка, то он, Вася, был бы на задке рядом с Колькой.

Генка строил Васе гримасы. Каланча грозил счастливчику кулаком.

Экипаж двигался медленно. У пивной, на окне которой был нарисован гном в шутовском колпаке, тянущий из кружки пиво, Прокопьев остановил лошадь. Он приятельски посмотрел на гнома, подобрал свой кафтан, слез с козел и, привязав рысака к дереву, сказал:

– Пойду, кружечку выпью. Лошадь не трогайте.

Колька и Генка из предосторожности не расставались со своими местами. Каланча со скучающим видом покрутился возле них и, убедившись, что ему не провести удачливых товарищей, отошел к дверям. Мимо них вниз, в Заречье, прогарцевали двое кавалеристов. Ребята позавидовали: вот бы им так!

В ту же минуту случилось нечто ужасное.

Глава 6. На краю гибели

Из открытых дверей пивной выскочила ошалевшая кошка с привязанной к хвосту консервной банкой, которая гремела при каждом движении. Какой-то хулиган в пивной решил «развлечься».

Кошка бросилась под ноги жеребцу.

Конь в испуге вздыбился, попятился и, закусив удила, помчался по улице.

От сильного толчка Наташа едва не вылетела из экипажа. С трудом удержались на своих местах и Колька с Генкой.

Экипаж бросало во все стороны. Вожжи замотались в колесо, лопнули, и концы их трепались по дороге.

Прохожие в страхе наблюдали за этой скачкой. Кое-кто пытался остановить лошадь, но опасаясь быть раздавленным, отскакивал с дороги. На перекрестке двух улиц под фаэтон едва не попал маленький мальчик.

Крики людей еще больше напугали лошадь.

Наташа, бледная и беспомощная, забыла о Кольке и Генке, уцепившихся за задок, о Каланче, бежавшим за экипажем.

По сторонам мелькали дома, деревья, машущие руками люди. Колька и Генка при каждом толчке едва удерживались на задке.

Генка несколько раз хотел прокричать что-то Кольке, но язык у него прилип к гортани.

– Колька, – наконец выкрикнул он. – Ты слышишь?

Но Колька в грохоте колес не мог расслышать Генку. В первые секунды он даже не испугался. Лишь когда увидел искаженные ужасом лица прохожих, как-то сразу понял всю сложность и опасность положения. Сердце его охватил холод.

Вдруг он вспомнил: в конце улицы, через несколько кварталов, – глубокие окопы, вырытые во время обороны города. Если только не остановить экипаж, они все погибли. Выход один – завернуть в один из переулков, которые спускались в реку.

Когда экипаж, пересекая поперечную улицу, немного затормозил ход, утопая колесами в песке, Генка спрыгнул.

Перекувырнувшись несколько раз и наглотавшись пыли, он с трудом поднялся на ноги, оглушенный и помятый. А Колька полез через кожаный верх коляски к Наташе, рискуя сорваться.

Ветер свистел у него в ушах, кровоточила правая щека. Колька перевалился всем телом к Наташе на сиденье.

– Наташа! Не бой…

Слова застряли у него в горле: вожжи были недосягаемы. Проскочили еще один переулок. «Остался последний, – промелькнуло в Колькином сознании, – а там окопы и – смерть». Он закрыл глаза и, когда усилием воли заставил себя открыть их, увидел: с правой стороны экипаж обгонял один из кавалеристов. Всадник схватил под уздцы рысака и резким движением повернул фаэтон в последний переулок.

Экипаж до половины въехал в воду и остановился. Взмыленная лошадь дышала шумно и хрипло.

Обругав ребят, кавалерист уехал, а они, окруженные толпой, озирались вокруг.

Прибежал Антон Прокопьев. Кучер дышал, как загнанный рысак, руки у него дрожали.

– Ну и ну, – только и смог сказать он, ощупывая коня.

Понемногу все разошлись. Уехал Прокопьев. Дети сидели на обочине дороги. Но вот они поднялись и, обсуждая события дня, тронулись дальше.

Глава 7. Заброшенный склад

Вскоре Колька указал на длинный приземистый склад, расположенный на берегу Волги.

От склада пахло сыростью. Одна стена его осела почти в самую воду. Маленькие окна, выглядывавшие из-под крыши, были зарешечены толстым круглым железом.

Каланча процедил:

– Не хуже тюрьмы!

Ребята направились к открытому входу. Поминутно оглядываясь, они с чувством страха, смешанного с любопытством, вошли в помещение.

В полумраке, среди хлама они увидели покрытые толстым слоем пыли маховик, коленчатый вал, согнутый гребной винт, разбитые нефтяные насосы, сгнившие судовые снасти. В углу высился полуразрушенный моторный баркас. Рядом – паровые трубы с остатками асбеста, пароходный котел, который, когда Колька стукнул по нему железным прутом, так сердито загудел, что ребята невольно вздрогнули.

– Где же кирпичи? – нетерпеливо спросила Наташа, опасливо прислушиваясь к утихавшему гулу.

– Подожди, дай разобраться! – ответил Колька, вглядываясь в полумрак. – Идемте!

Ребята полезли через гору разбитых бочек. С противным писком выскочила крыса, задев босого Генку. Тот подскочил, но при виде презрительной усмешки Каланчи, пробормотал:

– Тоже лезут под ноги.

Колька, показывая на огромный маховик, стоявший за опрокинутыми набок большими весами, сказал:

– Вон там!

Колька, за ним Каланча полезли дальше, Наташа с Генкой остались их ожидать.

Наташа, посматривая себе под ноги, – она боялась крыс, – торопила:

– Ну, что, где кирпичи! Скорее вы там!

– Нет ничего, – отозвался Колька.

– Ищите лучше! – командовал Генка.

– А ну, не орите, – прервал их Каланча, – тише, слышите?

Все повернулись к выходу. Преодолевая сопротивление ржавых визгливых петель, кто-то затворял дверь.

– Эй, кто там? – закричал Колька.

Ему не ответили. Дверь закрывалась.

Колька и Каланча торопливо полезли через весы.

Все кинулись к дверям.

Глава 8. В западне

Дверь оказалась запертой. Все попытки отворить ее ни к чему не привели. На крики ребят никто не отвечал.

Колька, вытирая пыльный лоб, уселся на какой-то разбитый двигатель. Наташа с Генкой последовали его примеру.

Каланча рыскал глазами по помещению в поисках другого выхода.

Так прошло несколько минут настороженного и томительного молчания, показавшегося друзьям целой вечностью.

– Не надо бояться, – сказал Колька и, поднявшись, подошел к щели, через которую вонзались в темноту сарая лучи заходящего солнца. К Кольке приблизился Каланча.

– Через эту щель ничего не увидишь, – сказал он. – Кто бы мог нас так облапошить?

За дверью прозвучал смешок. Мальчишеский тонкий голос запел:

 
Строители – грабители,
Строители – грабители!
 

Колька постучал кулаком в стенку.

– Владька, это ты? Слышь, открой. Перестань баловаться.

Сын владельца экипажей умолк.

– Ты чего, сыч, не открываешь? – затряс дверь Каланча. – Открой, говорят, живо!

– И не подумаю. Так вам и надо. Будете знать, как по чужим сараям шарить.

– А он что, твой? – завопил Генка. Хозяин какой!

– А хотя бы и мой, ширмачи несчастные!

– Вот противный, – сказала Наташа, – склад-то ничей, и не очень-то ругайся, индюк надутый!

– От таких слышу, – отозвался Владька.

Каланча в бессильной ярости запустил куском железа в дверь.

Владька убежал. Колька предложил обследовать помещение. Он поднял железный прут и сказал:

– Если кто увидит в стене или крыше гнилую доску или дырку, пусть зовет всех.

Друзья приступили к поискам.

Каланча залез на котел и стал пробираться к окну. От края котла до оконной рамы было всего пол-аршина. Достать до решеток Каланче было нетрудно.

Он попробовал их пошатать. Посыпалась труха от сгнившей доски. Каланча прутом разворошил ее и выбил ногой. Путь наружу был открыт.

Сначала вылез через отверстие Каланча, за ним Генка и Наташа и, наконец, последним Колька.

Недалеко от стены они присели отдохнуть.

Издалека донеслось пение Владьки, направлявшегося к складу.

Каланча пробормотал: «Ага, попался!» – и, подбежав к забору, притаился.

Глава 9. Компас

Из-за угла показался Владька. Каланча вмиг подскочил к нему, повалил, придавил к земле, щедро отпуская тумаки и приговаривая:

– Будешь, сыч, пакостить – получай сполна!

Владька извивался, стремясь ударить Каланчу побольнее.

Генка прыгал вокруг дерущихся:

– Дай ему, Каланча, дай!

Наташа не отставала от Генки. Подлое поведение Владьки возмутило ее.

– Проучи его, Вася, проучи! – кричала она.

Колька не вмешивался. Справедливость требовала, чтобы Владька был наказан за свой поступок. Не сделай этого Каланча – Колька сам расправился бы с Владькой.

Сыну владельца экипажей попало основательно. Пришло время вмешаться. Колька разнял сражающихся, в суматохе получив несколько случайных подзатыльников.

– Проваливай, – выпрямившись, внушительно промолвил Каланча, рассматривая Владьку исподлобья. – В следующий раз я те не так намну ребра…

Владька отбежал на безопасное расстояние и пригрозил кулаком:

– Погодите, босячье, отец придет – он вам хребты наломает. Строители-грабители!

– Ах ты! – крикнул Каланча, готовый броситься за ним, но Колька удержал его:

– Подожди, не видал ли он, кто взял кирпичи?

Колька, зная Владьку, понимал: не так легко будет выведать у него правду. Но Владька был жаден…

Колькина рука в кармане сжала компас – подарок Андрея Ивановича, который тот ему сделал, уезжая вместе с войсками на Северный Кавказ. Компас – единственное богатство Кольки, предмет его гордости и острой зависти знакомых мальчишек. Жалко расставаться с ним. Лучше предложить пуговицы с орлами и молотками, блестящие и огненные, как солнце.

Переговоры начались издалека, с подходом.

– Владь, а Владь, – примиряющее сказал Колька, – хочешь, я тебе что-нибудь подарю…

– А-а-а! Испугались отца, струсили, вот погодите…

– Да нет же, – объяснил Колька и, вытащив пуговицы, осторожно подбросил их в ладони, – смотри, какие. Бери! Пятнадцать штук.

Владька задумался. Он был убежден, что ребята испугались его угроз. Следовало это использовать, побольше содрать с них. Он заносчиво сказал:

– Пятнадцать? Мало. Давай еще столько же.

– Так за что же тебе тридцать? Ты что? – спросил Колька, удивляясь наглости Владьки.

– Как будто не знаешь… Чтобы отцу не рассказывал, чтобы он вас не вздул.

– Ну и жмот! – не выдержал Каланча.

Переговоры едва не сорвались: пуговиц больше ни у кого не оказалось.

Колька изменил тактику.

– Будь по твоему, ты не горячись, дадим тебе тридцать пуговиц, подумаешь, только скажи, куда пропали кирпичи.

– А тебе какое дело?

– Да ведь мы в новой школе печь ремонтируем, а там, понимаешь, не хватает немного…

От сердца у Владьки отлегло. А он-то испугался: подумал, ребята догадались, что они с отцом перетащили кирпичи к себе во двор.

– Не знаю, кто взял, мало ли тут шатаются вроде вас.

Между тем, компания уже подошла к дому Владьки. Во дворе пережевывала жвачку корова, ржал жеребенок. Пахло навозом и пригоревшим молоком.

Владька важно уселся на лавочке под окнами, остальные – на толстое бревно.

Молчание нарушил Колька.

– Знаешь, Владька, если скажешь, где кирпичи, я тебе не то еще дам. Сам увидишь.

– Нашел дурака! Ничего я тебе не скажу. Проваливай отсюда.

– Компас отдам, – и Колька вытащил красивый прибор. – Ну, говори!

Ребята переполошились.

– Ты что, подарок дяди Андрея! – возмутилась Наташа.

– Музыканты, – вскочил с бревна Генка, – музыканты, он свихнулся!

– Где ж это видано? Такую знаменитую вещь, и кому – этому жмоту? – сказал Каланча.

Владьку затрясло от жадности.

– Давай сюда, получишь немного кирпичей, – торопливо сказал он.

…Владька нырнул во двор. В щель забора он стал передавать ребятам кирпичи.

Через некоторое время, достав тележку, они погрузили добычу и повезли ее в школу.

Закончилась ли на этом история с компасом?

Глава 10. Каланча возвращается за компасом

Каланча сразу решил, что обмен несправедлив и компас должен быть возвращен хозяину. Он вез вместе со всеми тележку и думал, под каким предлогом, не вызывая подозрения у Кольки, отлучиться на некоторое время.

И вдруг он схватился за живот, согнулся и застонал:

– Ой-ой, режет!

– Что с тобой, Вася? – заволновались все. – Что ты?

Каланча увидел встревоженные лица Кольки, Наташи и остался доволен. Только в глазах Генки мелькнуло недоверие.

Каланча, боясь разоблачения, крикнул:

– Ой, не могу больше! Я сейчас! – и, держась за живот, ссутулившись, поспешно заковылял к ближайшему дому.

Закрыв за собой калитку, он выпрямился и усмехнулся.

– Ну да! У меня живот, кроме гвоздей и стекла, ничего не боится.

Осмотревшись, он наметил самый короткий путь до дома Владьки. Перепрыгнул через низкую изгородь, обжог при этом босые ноги о крапиву, поморщился, выругался и через несколько минут огородами добрался до намеченной цели, жуя вырванную на ходу морковку.

Плана действий Каланча не имел. Он надеялся на счастливый случай да на свою ловкость.

Стараясь не поднимать шума, он отодвинул доску в заборе, через которую Владька передавал им кирпичи.

К большому дому, срубленному из толстенных бревен, примыкал амбар; особняком вытянулась длинная конюшня.

Около конюшни стояли с поднятыми дышлами фаэтоны, прикрытые брезентом, дрожки, арба. На стене конюшни, на длинных крюках висели хомуты, пустые торбы.

Молодая кобылица, у ног которой терся сосунок, припав к бочке, втягивала воду сквозь стиснутые зубы, не спуская настороженных глаз с надувшегося индюка.

Поодаль от амбара лежало аккуратно сметанное душистое сено.

Ничего не упустил Каланча, все заметил, а Владьку не увидел. Где же он?

– Владька, – тихо позвал он, – Владька!

Сын владельца фаэтонов сидел на скамейке у крыльца. Он уперся локтями о стол и любовался лежавшим перед ним компасом.

Чтобы лучше увидеть Владьку, Каланче пришлось просунуть в щель голову.

В открытое окно выглянула женщина и позвала Владьку ужинать. Тот поднялся. Каланча, терпя боль, еще глубже протиснул между досок голову и торопливо позвал:

– Владь, а Владь!

Услышав незнакомый голос, с лаем рванулась привязанная к будке собака.

Владька, увидев Каланчу, нахмурился.

– Тебе чего? – настороженно спросил он.

– Иди ко мне.

– Зачем?

– Хочу подарить тебе, – выдавил из себя Каланча и показал металлический черный корпус от карманных часов. – Гляди, как крышка щелкает.

– Подарить? – недоверчиво переспросил Владька. – Наверное, еще кирпичи понадобились?

– Ну да, штук десять, – нашелся Каланча.

– Пять, – строго сказал Владька, – пять, хочешь бери, а нет – проваливай, отец должен подойти.

– Мало, – для видимости возражал Каланча. – Да ладно уж, давай.

Владька принес кирпичи и протянул руки за корпусом.

Каланча схватил его и притянул к себе.

– Ты что дурака валяешь? Отпусти руку!

– Отдай компас.

– А дулю не хочешь? Барбоса на тебя спущу.

– Послушай, Владька, компас – подарок Андрея Ивановича. Не для тебя он. Возьми лучше корпус. Больше у меня ничего нет.

– Какой там еще Андрей Иванович. Пусти! Да иди ты со своей железкой. Нужна она мне.

– Ах, так! – Каланча поднатужился, притянул его ближе к дыре. – Давай!

– Ма-ма! Ма-ма! – сопротивляясь, взревел Владька.

– Лягуха несчастная, – выругался Каланча. Владька толкнулся ногой от забора. Затрещал рукав рубашки, за который держал его Каланча. Владька упал на землю.

– Ворюга, – всхлипывая, вскочил он на ноги. – Я тебе еще покажу! – и побежал отвязывать собаку.

Каланча здраво рассудил, что надо, не теряя времени, убираться восвояси. Но он не собирался доставить радость врагу, превратив свое отступление в бегство.

Сплюнув сквозь зубы, он, презирая опасность, лениво переваливаясь с ноги на ногу, направился к забору ближайшего дома.

«Ничего, – размышлял он, – мы еще с тобой, жмот, встретимся. Все равно тебе компаса не видать!» Вспомнив, что предстоит сложить печь, Каланча совсем повеселел.

Глава 11. Кирпич, еще кирпич

Мария Ивановна разрешила ребятам сложить печь.

Распоряжались всеми работами Колька и Каланча. Колька, одетый в старый мешок с разрезами для головы и рук, занимался подготовкой, а Каланча, напялив на себя большой в заплатах фартук, одолженный у знакомого каменщика, – самой кладкой.

Раствор готовили во дворе Наташа и Генка. Генка, затаив зависть к Каланче, неохотно ворочал лопатой, мешая песок и глину.

– Минор, не спи, – говорила Наташа, – поскорее делай, Каланча смотрит на нас. Заругается.

– Боюсь я его! – Генка сдвинул брови и яростно опрокинул ведро с водой в колоду. – Подумаешь! А ты сама не спи, бери лопату.

Колька кричал с веранды:

– Скоро ли будет замес?

– Тащи, Минор! – требовал Каланча.

Услышав его окрик, Генка заторопился. С Каланчой он не очень-то хотел связываться.

Набрав полведра раствора, Генка пошел в класс.

– Сюда давай, – нетерпеливо командовал важный неприступный Каланча, – быстрее поворачивайся!

Каланча взял в левую руку кирпич, в правую – мастерок, захватил раствор, собираясь укладывать фундамент. Колька, Генка и прибежавшая Наташа следили за каждым его движением. Еще бы: укладывался первый кирпич ремонтируемой печи.

Неожиданно лицо Каланчи стало таким красным, как его огненный чуб.

– Подсовываешь, Минор, подсовываешь! – закричал Вася и отбросил замес.

– Что случилось? – подскочил Колька.

– Я ему, размазне, толковал, – наступал на Генку Каланча, – немного клади глины, она жирная. Говорил я ему, вороне белохвостой: три ведра песка – один глины, чтобы, как тесто. А он, балда, возьми да и наоборот. Попробуй сделать теперь хорошо, такие трещины пойдут.

Поднялся крик. Хорошо, что прибежал Дмитрий Ермолаич. Ему удалось утихомирить ребят.

Ермолаич захватил ведра и вместе с обиженным Генкой и Наташей пошел к колоде.

– Старайся ты, наконец, Минор, – присоединившийся к ним Колька, – ведь нельзя же так, тяп-ляп.

– Ну те-ка, довольно, – высыпая ведро с песком в колоду, сказал Ермолаич, – все споткнуться могут. А все же, коли чего не знаешь или не разобрался, – лучше спроси.

– Я думал…

– Хватит оправдываться. Берись-ка за лопату и помогай!

Новым раствором Каланча остался доволен. Дмитрий Ермолаич ушел. С помощью Кольки Вася уложил фундамент, нижнюю обвязку печи. В самый разгар работы в полуоткрытую дверь заглянула Мария Ивановна. Руки ее до локтей были в глине, кончик уха, выглядывавший из-под седой пряди, запачкан сажей.

– Как печники, справитесь? Подмога не нужна? А то подошлю мастера.

– Сложим, – в один голос ответили все, кроме Генки. Он не возражал бы, если бы прислали печника. Очень уж хотелось досадить Каланче.

Спустя час Колька потер ладонью щеку.

– Что делать теперь будем, Вася? Что класть?

Каланча раздумывал. Генке показалось, что Вася не знает, как дальше продолжать работу. Каланча увидел его недоверчиво-настороженный взгляд и насмешливо сжал губы.

– А чего дальше, – солидно сказал он, – ясно.

– Что ясно? – не вытерпел Генка. – Смотри, не испорти.

Каланча смерил его уничтожающим взглядом.

– Балда ты, Минор. Поддувало с решеткой – раз, поддувальную дверку – два, а там – дымоход, колодцы. В крайнем случае, – веско закончил он, – кирпичи на кусочки не изведем.

От его последних слов Генка почувствовал себя нехорошо. Но он проглотил обиду, смолчал.

Каланча печным молотком тремя легкими ударами отколол часть кирпича. Острой стороной выровнял неровный уголок, лопаткой бросил раствор в приготовленное место, размазал и, уложив половинку кирпича, пристукнул ее ручкой. Снял мастерком лишнюю смесь и потребовал:

– Давай целый.

Колька подал ему кирпич. Каланча его уложил. Снова постучал черенком.

– Еще!

– Получай!

Работа пошла.

Изредка Каланча с превосходством посматривал на неудачника-печника Генку, который упорно вертелся у окна в надежде, что, может быть, его позовут на помощь.

Но, увы, время шло, а его никто не приглашал. Он слышал только одно:

– Кирпич, еще кирпич!..