Текст книги "Напарник обмену и возврату не подлежит (СИ)"

Автор книги: Лена Тулинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Ферра подняла на Эрмеса взгляд и в его чистых светло-карих глазах, чуть выпуклых, с длинными загнутыми ресницами, увидела своё крошечное отражение. Недоумевающее и злое.

– Господин Бруно, – резко сказала она. – Мне кажется, вы уделяете своей известности куда больше внимания, чем безопасности. Но вам не кажется, что сейчас вы рискуете и тем, и другим?

– Простите? – от удивления у Эрмеса Бруно кепка едва не подпрыгнула на голове. – Почему это я рискую?

– Охотно поясню! За вами по пятам ходит пресса, – сказала Эрманика. – Накануне премьеры ваша дочь решила устроить безобразный спектакль со своим якобы похищением и подбросила вам руку девушки под видом своей. Так?

– Так, – кивнул Эрмес.

– Она собиралась как следует потрепать вам нервы и наказать. Скандал, деньги, испорченная репутация – она сумела бы подстроить вам эту каверзу, если бы не я.

– За это я вам и благодарен, – вставил актёр.

– Сейчас вы на пике славы и, насколько мне известно, охотно даёте интервью направо и налево, где вовсю склоняете Братство, называя имена. Канова, Де Ритта и даже Альтеридже якобы повинны в том, что вы замешаны в скандал. При этом вы постоянно приводите в пример Акулу, вашего персонажа…

– Главного героя, – без лишней скромности поправил Ферру Эрмес.

– И главное – хвастаетесь, что никакое Братство вам не страшно. А что вы сказали об Орнелле Канова?

– Что я не признаю её дочерью, что она дочь старика Бенни, – пожав плечами, чуть смущённо сказал Бруно.

И смущение-то ему шло! Весь он был такой глянцево-красивый, что не захочешь, а поверишь его лёгкой усмешке и огромным глазам, источающим безграничную любовь к преданным фанатам. Вот только Ферра его фанатом не была.

– Вы нескольким газетам это сказали, а ведь достоверно не известно, никаких экспертиз от магов, занимающихся вопросами крови, не проводилось, – сказала она. – Вы понимаете, господин Бруно, что вы творите? Лишний раз даёте прилюдное подтверждение, что девушка от имени Братства устроила такую шумиху.

– Я думал, ей безопаснее быть Канова, чем Бруно.

– Ей безопаснее признаться в убийстве и всех тех манипуляциях, чтобы остаться за решёткой, – сказала Ферра.

– Я хотел отвести Братству глаза и, – тут актёр извлёк из внутреннего кармана плаща документ с печатью, – внёс залог, пока не поздно. Вот расписка о том, что суд получил деньги. Это моё признание, кама Ферра, которое скажет больше, чем слова! А потом я намерен спрятать девочку, хорошо спрятать до самого суда. Очень надеюсь, что после смогу вывезти Орнеллу в аэропорт, а дальше уж московитская братия не даст ей пропасть.

– В Московии называют свои семейства «братаны», – Ферра старательно воспроизвела по памяти сложное московитское слово. – Это почти как «Братство», только грубее.

– Да, я наслышан о том, что московитское братство лишено ремийского изящества – точно так же, как Ниппонское – эмоций. В новом фильме про Акулу будет Ниппон, вы слышали об этом?

– Надеюсь, что Ниппонское братство в Ремии будет присутствовать только в фильме, и что вы не станете делать громких заявлений ещё и о том, что перешли дорогу тамошнему изящному дону. И заодно здешнему. Вы же понимаете, что вам предупреждений не будет? – спросила Ферра. – А теперь идёмте. Если вы хотите внести залог, то медлить нельзя. Де Ритта хотели заплатить за Орнеллу ещё в пятницу, но вышла заминка.

– Я слышал об этом, – сказал Эрмес. – Краем уха.

– И вам понадобится защита. Обоим.

– Само собой, – он наконец-то перестал улыбаться своей идиотской лучезарной улыбкой.

Дежурный в управлении полиции встретил Ферру и Эрмеса Бруно с таким лицом, словно то было пришествие Девы с её Сыном. Что ж, залог был внесён. Эрмеса и его дочь-преступницу пришлось выпроваживать через служебный выход к машине, которую Ферра распорядилась подать туда. И в сопровождении двух полицейских киноактёр покинул управление. Напоследок он с видом волхва, приносящего дары, преподнёс Эрманике два билета на премьеру «Акулы под прикрытием». Билеты были в кинотеатр-люкс с мягкими креслами и большим экраном, и Ферра их благосклонно приняла – отчего нет?

А спустя какие-то несколько минут входная дверь распахнулась перед капо Франческо Де Ритта и тремя здоровенными парнями в блестящих тёмно-серых костюмах с такими тонкими полосками на штанинах и пиджаках, что их можно было сравнить с шёлковыми нитями. За их спинами едва виднелся коренастый низкорослый адвокат Мартини – как мопс рядом с доберманами.

Сам Чикко надел белый костюм, расстёгнутый у горла, и бордовый галстук с золотой булавкой. Белоснежная шляпа оттеняла смуглое, идеально выбритое лицо. Что-то общее было в том, как прятал лицо под козырьком Эрмес и скрывал глаза в тени шляпы Чикко. Показное. Тонкая работа на публику, даже если поблизости нет толпы поклонников.

– Доброе утро, детектив, – сказал Чикко, кланяясь и не отпуская властным взглядом глаз Ферры. – Как ваше драгоценное здоровье?

– Прекрасно, – ответила она, с вызовом глядя на капо. – Как прошли выходные?

– Просто великолепно. Вам следует посетить курорт «Морской ворон» в Понто-Виэста. А теперь к делу, Ника. Сейчас Мартини внесёт залог, и мы квиты.

– Квиты?

– С вашим управлением. В вашем лице. Ну и ещё полковника Луку Солто, – чуть напрягся Чикко. – Мы ведь договаривались полюбовно, не так ли?

– Не так, – ответила Ферра спокойно. – Видите ли, залог за Орнеллу Канова уже внесён.

На лице Франческо Де Ритта промелькнуло что-то трудноопределимое. Так могла выглядеть морда сидящего на подоконнике кота, которую чиркнул крылом стриж. Желанная добыча улетела прямо из-под носа.

– Вы ведь нарочно подстроили ограбление нашего курьера, Ника? – с легчайшей улыбкой спросил Чикко. – Но теперь мне интересно, как вы смогли собрать такие деньги? Насколько я знаю, ни капитала, ни связей у вас нет. И если это была махинация, то кому как не мне раскопать это?

– Хотите подработать детективом? Вряд ли вам понравится, – хмуро ответила Эрманика.

– Где ваш начальник? – высунулась из-за доберманов курносая морда мопса. – Где шеф Солто? У нас к нему разговор.

– Прошу за мной, – сказала Ферра.

И даже дверь перед мужчинами открыла в кабинет Солто. Тот встретил компанию недоуменным взором.

– В чем дело? – спросил он, вставая из-за стола.

– Ведь мы же договаривались, – низким страшным голосом сказал Чикко.

– О чём вы? – слегка нахмурил густые брови шеф.

– У нас вышла досадная заминка, но мы принесли залог за нашу девочку, – сказал Франческо Де Ритта, усилием воли возвращая на своё лицо благожелательную улыбку, демонстрирующую белые ровные зубы. – Мы так любим нашу Орнеллу, что желаем до суда обеспечить ей лучшие условия. Как дочке покойного Бенни, кам Солто.

– Вот как? – спросил шеф. – И что это значит? Вы всё ещё можете внести залог, но делается это не здесь. Здание городского суда через дорогу и налево.

Чикко подошёл ближе и ударил кулаком по столу – подпрыгнули каменное пресс-папье, чёрный телефонный аппарат, настольная лампа и графин с водой.

– Шеф Солто, – сказал Чикко ласково, – если вы думаете, что можете играть с Братством, то я вынужден предупредить: в этой игре мы ещё не проигрывали. И мне будет безумно жаль, если среди ваших людей будут потери.

– А мне будет безумно жаль, – вспылил Солто, размахивая руками, – если ваши потери превысят наши! Не стоит угрожать, господин Де Ритта. Я действительно проявил к вам снисхождение, позволив выкупить вашу «любимую девочку», но если у вас какие-то проблемы с этим – то они, знаете ли, не мои! Я не понимаю, что происходит, однако не стоит угрожать мне и моим людям потерями!

Ферра ещё не видела шефа таким злым. У него залысины на лбу заблестели от пота, а нос покраснел. И даже то, что он только что сознался в сговоре с Братством, не умалило её восхищения.

– Позвольте пояснить, шеф? – спросила она. – Сегодня Орнелла вышла под назначенный судом залог…

– Потом, – рыкнул на неё Солто. – Я ещё не закончил! Вы, господа, сейчас по грани ходите, буквально по лезвию. Не заигрывайте с законом, мой вам совет, потому что эти игры плохо кончатся, даже если сперва вам покажется, что вы выигрываете. Партия-другая в большой игре ничего не значит, – тут он показал одну фалангу указательного пальца, что по сути являлось ещё и оскорбительным жестом, от которого Мартини спрятался за доберманов, доберманы оскалили клыки, а Де Ритта потерял львиную долю своей звериной самоуверенности.

– Шеф Солто, – начал он.

– Я тут уже тринадцатый год шеф Солто, и знаете, что? Одну банду я уже раскатал катком, вторую подкосил так, что они сами избавились от старика Бенни, так что мне не составит труда сделать и третью. В ваших интересах держаться подальше, если вы так легкомысленно относитесь к договоренностям и сотрудничеству. Вам сделали одолжение. Вы не воспользовались – бог знает, что вам помешало. Так какого дьявола вы пришли сюда с угрозами, если сами прошляпили вашу девчонку? И я ещё тогда сказал: в случае, если она умрёт или исчезнет до того, как суд вынесет своё решение по ней, вы будете отвечать. Не пора ли мне призвать вас к ответу, раз она исчезла, а вы устраиваете тут показательные выступления?

Члены братства переглянулись.

– Чикко, – одними губами сказал адвокат. – Нам, видимо, пора.

Франческо Де Ритта злобно улыбнулся Эрманике.

– Это всё ты, – сказал он, едва удерживая гнев в узде. – Ты связалась не с той стороной. Разговаривала с Лаурой Канова, то есть Морьяди, тёрлась в одной компании с их человечком Гервасом… Это всё затеяла ты. Я чувствую.

– Одних чувств недостаточно, – холодно ответила Ферра.

И только когда вся процессия вышла, выдохнула и поняла, насколько была напряжена. Пальцы болели оттого, что Эрманика стиснула их изо всех сил, маг-ортезы нагрелись, и в животе что-то как сжалось, так и не могло разжаться.

– Вы дали им себя подкупить? – спросила она у шефа ломким, хрупким голосом.

– А ты? О чём ты с ними договаривалась?

– О том, что если я и повлияю на выход Орнеллы, то лишь в обмен на её полнейшую неприкосновенность. Разумеется, он ушёл ни с чем. А вы?

– А я грешен, Орнелла, поддался на уговоры о том, что клан Де Ритта страшно набожный и до конца пасхальной недели никого убивать не будет, – признался шеф. – Ну и ещё они сдали парочку своих же гадёнышей из тех, кто убил братьев Ричи.

Было и что-то ещё. Было, потому что Лука Солто бессознательно потёр пальцами о пальцы. А это был жест красноречивей, чем слова. Деньги, деньги. Будь у Эрманики миллион тронов, потратила бы она их на подкуп? Выкупила бы Орнеллу? Или наняла бы профи, чтобы пристрелили, наконец, наглого Чикко Де Ритта?

Нет, она бы просто уехала на побережье, купила бы там маленький домик и лодку, остальные деньги положила бы в банк, чтоб жить на проценты с депозита. И ещё купила бы, пожалуй, маленький рояль. Поставила бы в гостиной, чтобы петь не в душе, но и чтобы никто не слушал…

– Ферра, – окликнул шеф. – Ты уснула, что ли?

– Никак нет. Слушаю вас, шеф Солто.

– Я говорю – была бы у нас такая возможность, как следует им хвост прижать, крокодилам этим.

– Вы только скажите, я найду, – ответила Ферра.

– Единственное, чего я опасаюсь, что за Де Ритта потянется другой хвост, побольше, и этот крокодил может быть нам не по зубам.

– Вы про дона Альтеридже? – задумчиво спросила Ферра. – Тогда нам надо как-то сделать так, чтобы Чикко впал в немилость. Дон посмотрит сквозь пальцы, если клан Де Ритта будет за решёткой, только если эти подонки лишатся его благосклонности.

– Ну и как это сделать?

– Что вы там говорили про смерть Бенни Канова? – спросила Ферра.

– Вообще это всё тянется с давних пор. Когда-то Альтеридже устроил Де Ритта и Канова состязание за влияние над одним из весьма прибыльных участков. Октавианское побережье, порт, поставки разных интересных веществ. Понимаешь?

– Отлично понимаю, – ответила Эрманика. – Значит, оба клана заявляли на Понте-Виэста свои права, и в итоге Де Ритта проиграли. Люди Бенвенуто Канова смогли заполучить городок, и признательность дона тоже досталась им.

– Дон Альтеридже всегда больше любил банду Канова, – кивнул Солто. – Поэтому Де Ритта, скорее всего, и убрали Бенни, но знаешь, сделали-то они это чужими руками.

– Тот клан, о котором вы говорили, – поняла Ферра. – Сколько же всего произошло, пока я…

И она показала свои руки в ортезах.

– Но ты пошла на поправку, – сказал Солто. – В первые дни на службе я видел только твою тень, чуть позже ты начала, гм… говорить в пространство. И вот только теперь вижу, что тебе лучше. Уж не знаю, в чём причина. Может, всё-таки в новом психотерапевте?

– Просто я очень хочу работать, – пояснила Эрманика.

И вдруг ей пришла в голову интересная мысль.

– Хотя, шеф, если для всех я буду как бы в отпуске – это будет к лучшему.

– В отпуске? – всплеснул руками шеф. – Разве кто-то говорил об отпуске?!

– На самом деле я поеду проверять одну версию. Но если все кругом, включая Де Ритта, будут считать, что я временно отстранена и уехала поправлять здоровье, это сыграет нам на руку. Ну и обезопасит меня в какой-то мере.

– Ага, – подхватил Солто, – мне кажется, я понял. И что тебе нужно?

– Мне нужна кама ди Маджио, билет в Понто-Виэста и пистолет, – ответила Ферра, не раздумывая.

– Отлично. Я ещё прикажу выписать тебе небольшую сумму на расходы, – расщедрился Солто. – Ну и, полагаю, тебе пригодится помощник, ведь ты совершенно беспомощна, да?

– Да, у меня такие слабые беспомощные руки, – Эрманика вспомнила, что так и не переключила усилитель маг-ортезов на бытовой режим, и тут же пощёлкала переключателем. – Котё… Чезаре Гатто будет помогать инвалиду. Он же больше ни на что не годится.

Тут они оба засмеялись, довольные своими иносказаниями.

– Это будет хороший спектакль, жаль, что я не смогу его посмотреть, – вздохнув, сказал шеф.

А Ферра вспомнила о билетах в кино. Для пущей убедительности их театральной постановки можно будет разыграть свою беспомощность прямо на публике. Сегодня вечером. И Котёнок этому поможет.

– Ничего, шеф. Я постараюсь рассказать в красках, – и она протянула руку для пожатия. – И я рада, что вы всё-таки на той стороне, на которой надо. Да?

Шеф пожал руку без колебаний, открыто глядя в глаза.

– Да. Быть продажным полицейским, как оказалось, не так уж весело.

– Честным – веселее? – спросила Ферра.

– Нет! Но по крайней мере, всякие крокодилы не врываются в кабинет с утра пораньше, – усмехнулся Солто.

ГЛАВА 4. Новые показания

– Кама ди Маджио? – увидев женщину в коридоре управления, Эрманика не слишком удивилась.

– Да, это я, – сказала пожилая женщина с лёгким удивлением. – А вы, должно быть, кама Ферра? Мне сказали, что я могу обратиться к вам. Остальные на выезде.

– Я внимательно вас слушаю, – открывая перед нею дверь в кабинет, сказала Ферра.

– Я хочу заявить об исчезновении моей семьи, – сказала Дженна ди Маджио, садясь на краешек стула напротив Эрманики. – Пропал мой сын, а с ним ещё двое: его жена и ребёнок.

Она снова переживала те же события, и помочь этому было если не невозможно, то адски трудно. Но не обратиться ли к Леоне Аурелии, чтобы разорвать этот круг?

Ферра слушала рассказ Дженны, кивала и хмурилась. И мысленно спорила сама с собой! Если сейчас у Леоны получится исцелить повредившийся разум старушки, то она осознает, что двадцать лет блуждала во тьме. И, конечно, придёт в полнейшее смятение, в расстройство. А пока Дженна немного не в себе, её воспоминания свежи, ведь по её представлениям семья пропала вот только что.

И ещё… Горчил на кончике языка вопрос: не рассказать ли об Альтео?

Нет, нет. Так не пойдёт. Если уж всё складывается вот таким нелепым, странным, но в чём-то даже удачным образом, она, Ферра, обязана довести дело до конца. И уже потом Дженна узнает всё, что ей полагается. «Я принесу извинения, – пообещала себе Эрманика. – Сделаю всё, что смогу, чтобы ей стало легче. В конце концов, она страшно одинока и я страшно одинока, я скучаю по бабушке, а Дженна даже чем-то на неё похожа. И возраст вряд ли сильно отличается! Может быть, мы сможем общаться, навещать друг друга!»

– Дженна, вы когда-нибудь слышали от сына или его жены такую фамилию: Канова? – спросила Ферра, решив для себя повременить с исцелением больной ради дела. – Может быть, слова о людях Канова, клане с таким названием…

– От них – нет, – не очень уверенно ответила кама ди Маджио.

– А от кого слышали?

– От внука, – понизив голос, сказала Дженна. – Я ведь говорю: он что-то узнал, что-то увидел! Но мальчики в его возрасте… Уже самостоятельны и так беспечны!

– Он говорил с вами?

– Говорил с Марсио, а я слышала, – качнула головой Дженна, явно довольная тем, что её готовы выслушать. – Это было вечером, они сидели во дворе, когда Марсио пришёл с работы. Я приготовила сырные лепёшки и мыла зелень у окна. И знаете, что сказал Альтео?

Имя отозвалось где-то в глубине, где-то в сердце. Словно ласточка чиркнула крылом по воде. Словно пёрышко коснулось лица. Альтео…

– Сказал, что встретил человека, который передал записку для Марсио. От Бенвенуто Канова.

– Вы точно помните? – встрепенулась Ферра. – Именно Бенвенуто?

– Да. Марсио тогда так нехорошо выругался, что я выронила зелень и нож, начала креститься. Так я и знала, что он накличет на всех нас беду.

– Почему же он выругался?

– Он клял на чём свет стоит какие-то семейные разборки. Мне показалось, он называл имя какой-то Риты, но всё было неразборчиво, вполголоса. А на другой день Альтео прибежал ко мне и сказал, что видел что-то ужасное. Но я так и не узнала – что именно. Он плакал и отказывался рассказывать, но Джулия и Марсио увели его в спальню, чтобы успокоить. Как знать, может быть, они что-то выведали у мальчика… На беду, на беду. Через день я пошла на рынок продавать зелень с огорода, а когда вернулась, дом стоял пустой. Окна и двери распахнуты, вещи разбросаны, но ничего не пропало, кроме небольшой суммы денег – Марсио держал их между стенкой и комодом. Как будто кто-то хотел, чтобы полиция подумала: они решили сбежать в большой спешке. Но кама детектив, если бы они хотели сбежать, разве не взяли бы они чемодан? Разве не положили бы туда свои документы? Вот, я взяла их с собой: паспорта и метрику внука. И вот, смотрите, вот фотография, это мы все тем летом, видите? Это мой мальчик Марсио, это мой малыш Альтео…

– Не плачьте, кама ди Маджио, – сказала Ферра, хотя у самой глаза были на мокром месте. – Ваш малыш Альтео… Он такой славный.

– Я ещё тот день, – вздохнула Дженна, вытирая рукой глаза, – когда мы фотографировались у Карло, сделала причёску и надела новую юбку. Видите? Какие складки…

– Да, теперь таких не носят, – опрометчиво ляпнула Ферра.

– Теперь? – удивлённо подняла брови Дженна. – Да ведь меньше года назад эти складки были на пике моды!

– Мода так быстротечна, – нашлась Эрманика. – Но юбка действительно прекрасная. Это тафта?

– Да, – Дженна осторожно погладила фотографию пальцами. – Джулия сама сшила эту юбку для меня.

А потом она отодвинула фото и заплакала. Ферра взяла женщину за руку.

– Завтра я поеду с вами, – сказала она Дженне. – Мы начнём поиск с самого начала. Вы мне верите?

Кама ди Маджио покивала, вытирая слёзы.

А когда она ушла, Ферра несколько раз ударила по стене. Так, чтобы даже сквозь ортезы почувствовать боль. Ей одновременно было и горько, и противно оттого, что она не говорит бедной пожилой женщине всю правду, и немного тревожно из-за нынешнего визита членов Братства. Чикко пришёл сам, не прислал каких-нибудь шестёрок с доберманьими рожами.

***

Стажёр объявился ближе к обеду, взволнованный и напряжённый. Отозвав Ферру за здание управления, где некоторые полицейские любили устраивать перекуры, он сообщил:

– Парни Де Ритта трутся возле виллы Эрмеса Бруно.

– А ты почему здесь? – Ферра вспомнила, что Чезаре должен был с утра осуществлять наблюдение именно за означенной виллой, и нахмурилась.

– Только что сменился. Детектив, хочу вам сообщить! Я взял на себя смелость…

– Вот как?

– Я взял на себя смелость сделать важный ход. Теперь Орнелла в меньшей опасности, чем была этим утром.

– Слушаю тебя, Котёнок, – Эрманика села на скамейку и подставила лицо весеннему тёплому солнцу.

– Мне удалось поговорить с господином Бруно, и он пришёл к выводу, что идея стоящая. Даже две идеи! – сгоряча Чезаре показал два пальца обеими руками, словно идей было четыре. – Первая – заявить о своём отцовстве прессе. А вторая – это предложить режиссёру задействовать Орнеллу Канова в том фильме, который они сейчас делают. «Вокзал Фрезий, или Отмотай назад». Если Орнелла всё время будет мелькать на публике, её будет сложнее подцепить.

– Или проще, – задумчиво сказала Ферра.

Лицо Гатто вытянулось. Он посмотрел на Эрманику с таким отчаянием, что она не могла не улыбнуться – сочувственно и по-дружески, разумеется, а не злорадно. Билеты-то лежали в кармане, и дело было решённое: сегодня парню обломится свидание.

– У нас задание, – смилостивилась она, наконец, устав смотреть на всё удлиняющийся овал лица юного напарника. – Сегодня ты сопровождаешь меня в кино, мы там на людях изображаем пару, которая вынуждена скрывать свои отношения на службе. После чего я даю понять публике, что являюсь несчастным инвалидом, нуждающимся в помощи, и мы удаляемся. В отпуск. С завтрашнего числа мы для всех в отпуске – для всех, кроме нашего начальства. Зайди к нему, кстати, надо оформить кое-какие бумаги, потом получишь деньги за нас двоих – на билеты и проживание в… одном милом городке.

Лицо Котёнка поползло обратно гораздо быстрее, чем вытягивалось. Ух, как он засиял! А как принялся жестикулировать, не в силах сказать хоть слово! Так и не найдя никаких подходящих случаю фраз, парень побежал обратно в участок, стуча ботинками.

Ферра прислушалась к себе. Она честно попыталась понять, чувствует ли хоть что-то к стажёру. Красивый, сообразительный… пылкий и, кажется, нежный. Младше лет на пять, то есть разница в возрасте не катастрофа. Как насчёт того, чтобы позволить ему остаться на ночь? Дать коснуться себя? Ферра вспомнила, что вот-вот совсем недавно по своей воле взяла в ладони руку камы ди Маджио. Магические ортезы дали ощутить эту руку почти так же хорошо, как если б она была без перчаток. И прикосновение не вызвало тревоги или неприятия. Может, рана всё-таки начала заживать?

***

Луиджи и Танита приняли от Ферры целую кучу папок с законченными отчётами, заполненными графиками и прочей ерундой, на которую вечно никому не хватает времени. В бухгалтерии Эрманике и Чезаре выдали приличную сумму. Ещё год назад, из-за непрекращающихся беспорядков и всё новых терактов, им бы шиш выдали, а не деньги на поездку. Надо же, не так уж много времени прошло…

Ферра была участницей громкого дела, пусть и не самого кровавого в том «тёмном» периоде, который в Ремии называли также «пепельным». Власти то закручивали гайки, то бездействовали, оппозиционеры науськивали обычных людей устраивать митинги и бунты. То и дело вспыхивали теракты. Банды делили всё, что могло быть поделено, кланы пожирали один другой. Ремия выкарабкивалась из пекла и пепла медленно, но постепенно всё начало приходить в норму: то ли из-за смены правительства, то ли потому, что уже нечего было делить.

И если уж сравнивать с днями «пепла» тот теракт, что случился год назад на религиозной почве, то это был всего лишь отголосок. Сколько лет Ремию лихорадило по-настоящему!

Но поражённая им, раненая, изувеченная, потерявшая много друзей и коллег, Эрманика словно осталась там, в том дне. Как будто никто не поднимал её с заплёванного пола, никто не выдёргивал из дымящейся комнаты, никто не склонялся и не подавал руку, чтобы она могла выйти и идти дальше.

Никто, кроме Альтео, но он был всего лишь фантомом.

«Я рисковала застрять! Остаться в том дне точно так же, как Дженна осталась в своём, – поняла Ферра. – Но это время прошло. Спасибо Леоне… А также Космо, Альтео и даже Везунчику».

ГЛАВА 5. Лучшее шоу страны

Люксовый кинотеатр походил на дворец, да и публика подобралась такая, словно на оперу съехалась. Ферра загляделась на перья, чёрный шёлк, алый бархат и бриллианты и пропустила момент, когда из приземистого шикарного кабриолета под крики, вспышки камер и аплодисменты вышел главный герой, Акула. Сейчас это был не Эрмес Бруно, а именно Акула, зубастый детектив с двойным дном и скользкой моралью. Это его обожали и приветствовали, его белую шляпу и шёлковое кашне готовы были разорвать на лоскуты, чтобы оставить на память.

– Он и Орнеллу притащил, – простонала Ферра, от волнения слишком сильно вцепившись в руку Чезаре Гатто.

– Простите, детектив, – было так шумно, что парнишке пришлось приблизиться к её уху, вызвав желание нанести пару упреждающих.

Не срастётся у неё с Чезаре. Тело инстинктивно отторгало любые его попытки приблизиться. То, что Ферра сама схватила его за руку, было не в счёт.

– За что мне тебя прощать? – фыркнула Эрманика. – Ладно. У Бруно телохранители выглядят как профи, а не как тумбы, приглашённые для вида. И не как актёры, играющие роль своей жизни.

– Почему вы решили, что это не актеры? – спросил Гатто.

– Потому что они не стараются любой ценой выделиться из толпы. Их же почти не заметно. И очень настойчиво подталкивают Бруно и его дочку ко входу в кинотеатр, чтобы никто не подстрелил их из снайперской винтовки.

– А что, если подстрелят? – забеспокоился Чезаре.

– Чем сильнее Де Ритта будут пытаться убрать Орнеллу, тем яростнее я буду под них копать, – сказала Ферра тихо и зло.

Несмотря на шум, стажёр Котёнок отлично расслышал и немного отодвинулся от Эрманики.

Впрочем, Де Ритта не пытались. Ферра чуть позже заметила в толпе Франческо. Нельзя было не оценить прекрасно сидящий смокинг, алую рубашку, чёрную с золотом бабочку. Широкие брюки, лакированные туфли с гамашами в стиле двадцатых годов, всё было идеально подобрано. Тем не менее лоск Чикко казался дешёвым. С ним был всего один доберман и ни одного мопса. Ферра держала Франческо Де Ритта в поле зрения до того момента, как в зале погас свет.

Кино началось не с перестрелки, а с нежной сцены поцелуя в открытом авто. Затем темп начал нарастать вплоть до драки и тяжёлого ранения девушки героя. Она с трудом дышала и неустанно признавалась Акуле в любви, а затем было лицо Эрмеса Бруно крупным планом, тревожные проблески огней полицейских и медицинских машин и музыка.

Песня, которую Эрманика несколько раз уже слышала по радио, медленное танго с припевом «Будешь в раю – позвони мне!» Было понятно, что сейчас знаменитый сыщик Акула поднимется с колен и отправится мстить за погибшую подругу. В предыдущих фильмах об этом герое было что-то похожее, и всякий раз публика замирала от восторга в огненных сценах с перестрелками, взрывами и гибелью всех врагов.

– Мне надо выйти, – шепнул Ферре на ухо Чезаре.

Она раздражённо отмахнулась от него, словно от мухи. Песня внезапно разбередила душу. Хотелось вернуться в тот же момент фильма, где послышались первые аккорды и пропеть хотя бы припев по памяти.

Едва стажёр пропал в темноте, как на его месте как по команде появился посторонний мужчина. От него пахло одеколоном, и Ферра безошибочно распознала этот аромат. Доберман…

– Место занято, – сказала она резко, хоть и тихо.

– Неважно, – ответил мужчина шёпотом. – Он вряд ли придёт.

Ферра приподнялась в кресле, и доберман резко надавил на её плечо.

– Сидеть. Капо приказал не трогать тебя… пока что. Просто не рыпайся, Фея.

Под всполохи и грохот с экрана пара выстрелов в зале, казалось бы, могла остаться незамеченной. Выстрелы, один практически перекрыл другой, звучали даже не настолько эффектно, как в кино, куда тише и суше. Но от первого ряда вверх сначала медленно, а затем всё быстрее пошла человеческая волна. В зале включили свет, крики, скрип кресел, топот ног звучали по нарастающей. Зрители сначала повскакивали с мест, а теперь устремились к четырём выходам. Два нижних они успешно закупорили и поспешили к верхним.

– Не рыпайся, – повторил доберман.

Ферра не могла сидеть просто так. Рыпаться она не стала, просто шевельнула пальцами, переводя маг-ортезы на максимальное усиление. Небрежный жест – и добермана скрутило. Руки его оказались плотно прижаты к телу, голову пригнуло к коленям. Замкнув магический кокон и не заботясь о том, что человеку будет трудно не то что пошевелиться, но и дышать, Ферра побежала вниз прямо через ряды. Чем ниже, тем сильнее была волна и тем труднее было идти против неё! Люди толкали Эрманику, чуть не сбивали с ног. Уже у самой двери нижнего выхода она увидела спокойно стоявшего Чикко Де Ритта. На экране, выцветшие в ярком свете, передвигались актеры, там всё ещё шёл фильм, а прямо под ним лежало тело.

Но люди столпились не возле него, они кучкой скопились возле кого-то на переднем ряду. Ферра растолкала всех, походя заметив, что среди зевак ей попался под руку и сам Эрмес. Затем увидела его дочку в нарядном светлом платье-трапеции. На платье были следы крови, девушка рыдала – но, по-видимому, была цела. А на сиденье обнаружился по-настоящему раненый.

Ферра нетерпеливо сдёрнула правый маг-ортез, невзирая на то, что усилители суставов не желали расставаться с тонкими слабыми косточками и цеплялись миниатюрными крючками за кожу. Потом будут кровавые точки по всей руке… Но это были пустяки. Эрманика приложила обнажённую руку к холодному влажному лбу стажёра.

– Котёнок!

– Детектив, – улыбнулся паренёк. – Да не плачьте вы. Я ещё… живой.

– Он прикрыл меня и выстрелил, – сказала Орнелла, по-детски вытирая слёзы на лице.

– Эрмес, пусть ваши люди её уведут, – Ферра выпрямилась и огляделась, почти сразу встретившись глазами с волчьим взглядом Чикко.

Он задержал взгляд, криво усмехнулся и вышел – выход уже был почти свободен, все, кто хотел, спасся бегством. В двери кинозала входила полиция. Чикко даже столкнулся с кем-то плечом. Но не остановился. Кто посмел бы его задержать?

***

Эрманика подошла к шефу Солто уже после того, как героя дня увезли в больницу. Стая голодных журналистов разделилась на два косяка: один помчался за машиной медиков, другой принялся кружить вокруг Эрмеса Бруно и его дочери.

– В машину, – приказал актёру и Орнелле Солто.

– И куда? – коротко спросил Эрмес, когда, мигая и тревожно взрёвывая сиреной, служебный автомобиль шефа отчалил от кинотеатра.

– В аэропорт, пока шумиха не утихла, – резко сказала Ферра.

– Исключено, – взвился актёр, – у меня съёмки.

– Орнелла летит к матери. Если не боитесь остаться – летит одна, – сказала Ферра.

– Орнелла пусть летит хоть к чертям! – замахал руками Эрмес. – Но я больше всего боюсь, что фильм не состоится. Эта премьера вышла громкой, не то что тухлый предпоказ. Со стрельбой в конце премьера заслуживает звания лучшего шоу страны! Если новое кино не будет таким же взрывным…