Текст книги "Напарник обмену и возврату не подлежит (СИ)"
Автор книги: Лена Тулинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
– Мне кажется, – сказал Торрано, – вы немного недооцениваете то, что сейчас происходит с разбитым кланом Канова. Они потихоньку копят силы и восстанавливаются, и как вы думаете?.. Ирина уехала на родину, Орнелла вообще дочь артиста, а не знаменитого капо. Кто остался?
Этого ещё не хватало. Выходит, за всякими другими делами они прозевали попытку возрождения одного из крупных кланов? Ферра огорчённо цокнула языком.
– Мы упустили каму Морьяди из виду, – огорчённо признал Гатто, словно это была лично его вина. – Но кто мог подумать? Она ведь инвалид. И она женщина!
– Отсутствие некоторых конечностей и пол – вовсе не причина отойти от дел, – качнула головой Ферра.
– Приехали к участку, – оповестил Торрано.
Его напарник за рулём открыл перед Дженной дверь.
– Можно я поеду с Матео? – попросила пожилая женщина. – Или пусть он побудет со мной.
– В полицейском участке? Мне что-то не очень хочется, – сказал Везунчик. – Но я сразу же из суда прибегу за вами, мама Джени, и мы немного погуляем. Хорошо?
– Хорошо, – Дженна обняла сначала Герваса, а потом внезапно и Ферру. – Удачи вам. А потом мы вернёмся к поискам моей семьи, да?
– Обязательно, – дрогнув голосом, сказала Ферра, не совсем с чистой совестью отпуская Дженну.
Дальше ехали молча, и только у самого здания суда Гатто присвистнул:
– Ничего себе толпа. А ведь это ещё не основное заседание.
Журналистов и просто зевак было немало.
– Ну конечно, – подхватил Везунчик, – ведь прибыл сам Эрмес Бруно.
– Не мог пропустить такой повод покрасоваться, – буркнула Ферра. – Чем меньше внимания мы привлекаем, тем лучше, но некоторым не понять.
– Как раз наоборот, – сказал Гатто. – Когда столько свидетелей и камер, просто так ничего не скроешь и никуда не денешься. Члены Братства, конечно, считают, что мир принадлежит им. Но если общественность всколыхнётся, Братству придётся кем-нибудь пожертвовать.
– А так как в последнее время с кадрами у них так себе, они будут вынуждены поосторожничать, – добавил Везунчик. – Ваш стажёр абсолютно прав, моя Фея.
– Она не ваша фея, – ревниво вставил Гатто, хотя уже десятки раз успел услышать это обращение.
– Твоя она напарница, чья-то, быть может, любовь, а моя – Фея, – сказал Везунчик. – Вдохновляющая на подвиги.
– Вдохнови меня никого сегодня не убить, – мрачно сказала Эрманика. – Тут сегодня будет жарко.
У неё было какое-то предчувствие. Скорее нехорошее. И слова Везунчика какой-то тупой болью ударили под дых:
– А ещё вы моё невезение. Когда вы рядом, удача куда-то уходит. Я беззащитен.
– Суеверия никого не красят, Везунчик, – сказала Ферра.
– Но я суеверен, – развёл руками Гервас. – О! Глядите-ка! Вон и машина Эрмеса! Хочу автограф!
– У тебя уже есть и автограф, и даже шарф, – окоротила его Ферра. – Не стоит тебе пока слишком светиться на публике, так что идём.
И они трое зашли через служебный вход, где тоже обивала порог парочка корреспондентов. Охранники проверили, не проносят ли посетители чего-нибудь лишнего. Ферра и Гатто сдали своё оружие – положили в специальные ячейки на хранение.
Лицо одного из охранников показалось Эрманике знакомым. Она даже спросила Везунчика, не видел ли он где-то этого парня.
– Не знаю, – сказал Мад, – возможно. Некоторые лица кажутся знакомыми просто потому, что одни люди похожи на других людей. Особенно в форме.
В зале было не так уж многолюдно – журналистов и всех, кто не относится к делу, не допустили. Адвокат Джиованни отсутствовала, но не было и Мартини, а это уже само по себе могло считаться удачей. Правда, в первом ряду сидели два молодых человека, отнюдь не доберманской внешности, которых Везунчик сходу опознал как поверенных Чикко Де Ритта. А это значило, что интересы капо Де Ритта тут собирались, в случае чего, защищать, и активно.
Как бы то ни было, а Эрманика Ферра, Чезаре Гатто и Мад Гервас устроились на втором ряду, сразу за этими парнями.
На защиту Орнеллы явился молоденький паренёк как будто только вчера закончивший юридический факультет. На протяжении слушания он дважды прощёлкал клювом, упустив кое-какие возможности вытянуть Орнеллу Канова. Стервятник Мартини бы не прощёлкал. И хорошо, что его не пустили.
А вот Лаура Морьяди старалась изо всех сил. Она прибыла с изрядной помпой: при ней было двое молодых мужчин, один явно вместо костыля, а второй вроде как телохранитель. Кажется, Торрано был прав в отношении камы Морьяди. А быть может, исподтишка за ней следил? Всё-таки потерял напарника и наверняка хотел докопаться до истины. Или покарать виновных?
Свидетелем Лаура была так себе, но упирала на то, встречалась с Орнеллой и та жаловалась на настойчивое внимание остатков клана Канова. По мнению неродных сестёр, выходило, будто бы всё это от начала и до конца затея помощника бывшего капо Бенни. Якобы мужчина обманул юную Орнеллу, и это не он был его подельником, а она его овцой. Лаура не забыла упомянуть и свою историю.
Однако обвинением на слушании были предъявлены показания и улики, которые судья посчитал достаточными. А как иначе? Курьер был честен, Везунчик – просто великолепен. Ферра и Гатто также рассказали о своем расследовании немало интересного. А Эрмесу Бруно дали слово лишь под конец, и он соловьём разливался о том, какая Орнелла хорошая дочь. Поэтому его особенно и не слушали: отец не мог не защищать свою девочку.
– Я хочу объявить дату судебного разбирательства по делу, – сказал судья.
В этот момент в зал суда вошёл ещё один мужчина.
– Чикко, – сквозь зубы прошипела Ферра.
– У нас есть свидетель, – торопливо произнёс адвокат, – который может изменить положение дел…
– Почему вы не предупредили о свидетеле заранее? – нахмурился обвинитель.
– Приберегли на сладкое, – пробормотал Везунчик, но услышали его только Ферра и Чезаре.
– Вы сами всё видите, – с упрёком сказал адвокат. – Это очень важный человек, и заявить о его присутствии заранее означает поднять слишком сильную волну.
– Свидетель, назовитесь, – сказал судья.
– Меня зовут Франческо Де Ритта, – обаятельно улыбнулся мужчина в сливочно-белом костюме. – Я представляю интересы синьора Кресченцо Гуисто Альтеридже. У меня есть доказательства, что Орнелла Канова, которая сейчас уже зовётся Орнелла Бруно, что далеко не так красиво звучит – дочь Бенвенуто Канова, а не актёра Эрмеса Бруно.
– Это не относится к делу, – запротестовал обвинитель.
– Ещё как относится, – добродушно сказал Чикко. – Обвинение ведь строится на показаниях юной камы Орнеллы о том, что она, дескать, отрезала кисть руки женщине и подкинула своему якобы отцу, чтобы… что?
– Чтобы вывести его из душевного равновесия, тем самым испортив карьеру, – зачитал помощник обвинителя.
– Не слишком ли? Лишать человека, молодую женщину, руки просто из жажды насолить отцу? – мягко спросил Чикко. – А тем временем настоящая виновница и заказчица этого преступления сидит в зале как свидетель. И не получит заслуженного наказания. Я говорю о Лауре Морьяди, в девичестве Канова. Которая нашла своего адвоката взамен каме Джиованни, совершенно случайно кем-то избитой вчера.
– Я протестую, – слабо пискнули и адвокат, и обвинитель.
Ферра тоже протестовала, от всей души. Ну надо же, как ловко всё подтасовали эти Де Ритта, едва поняли, что их дела идут не по запланированному сценарию. Передёрнули карты и снова пытаются выиграть вопреки всему.
– Да, но у разве у камы Морьяди есть мотив? Зачем ей подставлять собственную сестру? – удивлённо вопросил судья.
– Ааа, – протянул с довольным видом Чикко. – Тут, видите ли, лишнее доказательство тому, чья на самом деле дочь эта юная кама Орнелла! Собственную сестру, вы сказали, ваша честь, собственную сестру! В этом и подвох. Ведь наследство Бенвенуто Канова должно кому-то достаться. Почему бы не Лауре? Обидно будет, если денежки уйдут мимо наследницы. А тут всё сразу – и месть, и власть, и наследство.
– В таком случае я бы хотел кое о чём спросить Лауру Морьяди, – вскочил обвинитель. – А потом и вас, кам Де Ритта! Потому что такими обвинениями не кидаются просто так, без поддержки.
Всё остальное произошло очень быстро. Лаура при помощи своих кавалеров поднялась с места и пошла занимать свидетельское место. Капо Де Ритта шёл ей навстречу, явно намереваясь занять место в первом ряду рядом со своими подручными. Один из ребят Лауры схватил женщину за плечи и отшвырнул в сторону и назад, а второй напротив, шагнул наперерез Чикко и распахнул куртку.
– Бомба! – вскричала Ферра в попытке как-то растянуть магическую защиту на себя и друзей, но тут на неё обрушился весь мир и ещё два мужских тела в придачу.
Это Везунчик и Чезаре с двух сторон прикрыли её собой. Тугой кокон силовой защиты сбился, но окутал всех троих. Но что толку? Миг, и всё потонуло в грохоте, дыму и пламени. Здесь нечем было дышать и никак было не уберечься от огня.
«Будешь в раю – позвони мне, ладно?
Позвони мне, как будешь в раю!
Тогда мы будем вместе, как раньше,
О, позвони, позвони мне, как будешь в раю!»
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА 1. Воскресение
Глаза открылись тяжело, словно каждое веко весило тонну. Где-то что-то заунывно попискивало, и ритм был какой-то очень уж однообразный. Перед глазами был незнакомый потолок, довольно-таки высокий, с трещиной на побелке. Трещина изгибалась, будто молния, и упиралась в потолочный светильник. Синеватый свет шёл явно от него. Светильник чуть подмигивал, но попискивал всё-таки явно не он.
Ферра пошевелила губами.
– О, позвони, позвони мне, как будешь в раю, – прошлёпала она ими с огромным трудом.
– Знаешь, в раю нет телефонов. Хотя… я не уверен, что повидал там, за гранью, именно рай, – охотно ответил бодрый и весёлый голос, которого Ферре так не хватало.
– Я так и знала, что ты долго не продержишься, – сказала она. – Явишься. Соскучился?
– Ещё бы, – сказал голос.
Тут Эрманика поняла, что ужасно устала. Зевнула, закрыла глаза. Мысли вяло бродили в тяжёлой голове. Так странно… Она ведь только что проснулась. А что было до того? До пробуждения, до песни?
Она чуть не села – резко, порывисто, потому что вспомнила, и её будто подбросило.
– Взрыв. Был же взрыв!
– Ну да. Там немало людей, говорят, погибло. Сам я не видел, пришёл в себя уже тут.
– Куча людей… Гатто?
– Котёнок точно жив, правда, его сильно потрепало, – успокоил её Альтео. – А вот ты не приходила в сознание уже… Гм… Девять дней, сегодня десятый.
– Десятый… А как же тогда Дженна?
– Дженна, – откликнулся Альтео очень странным тоном. – Бабуля Дженна живёт у твоего друга Луиджи. Она скоро придёт.
– Но она тебя не видела, – Ферра снова закрыла глаза, потому что веки буквально слипались.
– А может, и видела, – сказал Альтео. – Тут есть маленькая часовня, так этой ночью там проводили службу. Кстати, ваш весёлый падре тоже тут был. Так вот, там было много народу, горели свечи, звучали песни… И мне кажется, я на какое-то время стал видимым. А может, и не только. Дженна смотрела прямо на меня, а я какое-то время просто не мог исчезнуть.
– Воскресение, – пробормотала Ферра. – Всё понятно. Пасха! Это всё произошло потому, что в целом мире люди твердят и поют на разные голоса одно и то же: Кристо воскрес. Как там? Resurrexit e mortuis, morte mortem calcavit et entibus in sepulchris vitam donavit… (Смертию смерть поправ и сущим во гробех жизнь даровав).
– Очень даже может быть, – отчего-то смутился Альтео.
– Значит, Дженна в порядке? А Везунчик? Как Везунчик?! Он с нею? Не ранен?
– Везунчику не повезло, – сказал Альтео с сожалением. – Нет-нет, не в смысле, что погиб, он ещё просто не приходил в себя. Совсем. Не как ты. Он в глубокой коме. А ты просто провалялась в забытьи, но…
Бедняга Мад! Как же так?
– Я слышал, что надежда на выздоровление у него есть. Собственно, вы с ним были ближе многих других к эпицентру взрыва. Вас хорошо так зацепило. Ты про себя не спрашиваешь?
– А что про себя? Чувствую, что всё переломано к чертям. Все кости ноют, голова трещит. Хотя я, кажется, смогла, успела выставить защиту.
– Если бы не успела, вы бы в прошлый четверг упокоились с миром, – вздохнул Альтео. – Вместе с Чикко Де Ритта и десятком других людей.
– Когда ты столько успел выяснить? Ты не только что появился?
– Не только что. Сразу после взрыва. Ты помнишь?
– Нет, – ответила Ферра. – Но ты же не уйдёшь? Ты больше не уйдёшь?
– Вряд ли у меня получится.
Тогда она умиротворённо кивнула и заснула. Точнее – вырубилась намертво.
***
Луиджи и Танита появились после обеда, с новостями и подарками. В больничной палате запахло ванилью, лимонной цедрой и кардамоном. В хрустящей целлофановой обёртке краснели и желтели тюльпаны, а в оплетённой бутыли плескалось кое-что рубиновое, недозволенное.
Альтео, едва скрипнула дверь, исчез. Всё как в старые добрые времена. Главное, чтобы появился вновь, а то больше месяца его не было, и Ферра за это время поняла, что ей без этого поганца худо.
– Привет, – вяло сказала она друзьям. – Новости есть?
– Давай я помогу тебе сесть, – предложила Танита.
– Ещё нельзя, я узнавал, – сказал Луиджи.
– Рассказывайте уже, – потребовала Ферра с нетерпением.
– Ой, а разве ты не хочешь сначала попробовать лимонно-творожный пирог? – огорчилась Танита. – Мама пекла для тебя. Ну хоть кусочек!
– Там ещё Дженна хочет тебя видеть, у неё тоже целая корзина снеди, – сказал Луиджи. – А рассказывать, наверное, долго.
– Говорите, иначе я велю вас выставить вместе с пирогами, ешьте сами, – заявила Ферра. – Мне всё равно много нельзя.
– А паскуалина? – обиженно спросила Танита. – И тебе, наверное, можно хотя бы апельсиновый мусс?
– Рассказывайте, – слабым голосом приказала Ферра. – Я устала. А мне бы ещё повидать каму ди Маджио.
– Ну, хорошо. Лаура Морьяди. Торрано позвонил в суд буквально за несколько секунд до взрыва, рассказал про то, что успел выяснить по своим каналам…
– У Торрано есть каналы? – удивилась Ферра.
– Он же патрульный, у него много знакомых тут и там. Среди бывших офицеров, среди охранников, – Луиджи чему-то усмехнулся. – Так вот, охранник в здании суда – друг Лауры. Он плотно связан с распавшимся ныне кланом Канова. Мстя за себя, Лаура подорвала Франческо Де Ритта и его парней. Кроме них, погибло ещё несколько человек. В соседней с тобой палатах лежат Гатто и этот твой информатор. Стажёру не так повезло, как тебе, у него ещё два соседа. А вот Гервас полёживает в одиночестве. Дженна навещает его. Больше некому.
– Я не настаивала на отдельной палате, – пробормотала Ферра. – Ладно… Дальше. Орнелла?
– Она не пострадала при взрыве, – сказала Танита, как показалось Эрманике, с досадой. – Больше слушаний не было: только суд. Поскольку больше некому было вмешиваться и пытаться оправдать эту девицу, она осуждена на восемь лет. Её подельник получил десять.
– Эрмес Бруно?
– Рвал и метал, что его не слушают на суде, – сказал Луиджи, – пытался оправдать свою доченьку.
– На заседании был весь в бинтах. У него пострадало лицо, уехал лечиться куда-то за рубеж в клинику, – ответила Танита. – Надеюсь, что всё будет в порядке. Я слышала, он вернётся и продолжит съемки фильма прямо в бинтах!
– Сценаристы уже переписывают некоторые сцены, – подтвердил Луиджи. – Этот стервец умеет выжать всё даже из самых жутких ситуаций.
– А сама Морьяди?
– Живёхонька. Взяла фамилию Канова, – Луиджи поморщился. – При взрыве она почти не пострадала, но один из её охранников перестарался – отшвырнул и чуть не сломал дамочке спину. Её обвиняют в совершённом террористическом акте и гибели десятка людей. Подлец Мартини уже переметнулся к ней, бросив другие дела. Ну и… пока Лаура в частной клинике, к ней не подступиться, но, полагаю, её отмажут, выставят одной из жертв. Хотя ясно как день, что виновница взрыва именно она. Однако, думаю, всё свалят на её помощника, ведь были свидетели, как один взорвал, а второй оттолкнул прочь Лауру.
Невзирая на ужасные новости, Ферра понимала, что вот он, удобный момент, чтобы расправиться ещё и с Сеньо. Наверняка ведь, невзирая на смерть Чикко, дон Альтеридже всё ещё хочет продвигать своего «человечка» в мэрию. И ему удобно продолжать: в городском совете всё ещё полно запуганных людей.
– Завтра голосование за мэра, – сказала Ферра. – Мне надо, чтобы оно… Позовите шефа.
– Он уехал. Будет только завтра, – сказала Танита. – Всё-таки праздник, Эрми.
Ферра взяла её за руку и стиснула пальцы изо всех сил. Пальцы без ортезов были слабыми, и сжимать кулаки оказалось больно. Но Ферра всё равно сжала.
– Мне нужен шеф.
– Если ты о деле, способном свалить Сеньо и тех, кто за ним стоит, – сказал Луиджи, – то я помогу.
– Я боюсь доверять кому бы то ни было, – призналась Ферра.
Тут неожиданно рядом, на кровати, появился Альтео. Конечно, кроме Эрманики его никто не увидел.
– Он к себе Дженну взял и охранял все эти дни, – сказал тихонько, будто кто-то мог подслушать. – Ему можно верить. Это как самой себе доверять, он даже надёжнее твоего шефа.
– Ты уверен? – спросила Ферра у ди Маджио, а на удивлённые взгляды друзей ответила. – У меня есть воображаемый друг – точнее, фантом. Он мой настоящий напарник и хороший советчик, поэтому я иногда с ним говорю.
– Дорогая, ты уверена, что всё нормально? В конце концов, тебе серьёзные препараты кололи, – осторожно спросила Танита.
– Он у неё раньше взрыва был, – мягко сказал Луиджи. – Эрми, не переживай, мы про твоего фантома уже наслышаны. В конце концов, разве твой информатор не из-за него на тебя жалобу подавал?
– Из-за него, – сказала Ферра. – И кстати, психотерапевт о нём знает, так что…
– Так что он говорит? – нетерпеливо спросила Танита.
– Говорит, что им можно доверять, – подсказал Альтео. – И что они твои хорошие друзья, которые не бросят в беде. Коварства уж лучше ждать от шефа Солто или от его заместителя. Или от командира патрульных…
– Он предлагает отдать вам улики, – сказала Ферра. – У меня есть несколько плёнок с записью очень важных разговоров, их сделал мой информатор Мад Гервас.
– Ого, – сказал Луиджи, – так ты не зря с ним задружилась?
– Я не задружилась, я… – тут Ферра запнулась. – Он мне скорее как старший брат, – выпалила она. – И уж если он так пострадал при взрыве, если как свидетель чего бы то ни было он пока… В общем, у меня есть его записи. Там достаточно, чтобы Сеньо вылетел из списка кандидатов пулей.
– Так чего ж ты молчала? – обрадовался Луиджи.
– Была без сознания, простите, – фыркнула Ферра. – Поищи ключ в моих вещах, если они сохранились. Если нет – взламывай дверь. Я расскажу тебе, где хранятся записи Везунчика.
ГЛАВА 2. Дженна
Кама ди Маджио вошла тихо, не то что Луиджи с Танитой. Переглянувшись, сослуживцы сказали, что подождут снаружи. Дженна села на краешек стула, погладила руку Эрманики, едва её касаясь, но потом чуть сжала.
– Я рада, что ты поправляешься, дочка, – сказала с чувством. – Я так рада! Если бы вы трое погибли, мне пришлось бы снова остаться совсем одной. Тогда я тоже умерла бы.
– Дженна, – в горле словно слива застряла, так трудно далось Ферре имя бабушки Альтео. – Я так рада видеть вас, Дженна.
– Я молилась за тебя, – сказала женщина.
Ферра смотрела на неё, склонившую голову, и видела в облике Дженны что-то новое. Стали резче морщины, глаза смотрели как-то по-особенному скорбно и торжественно. И не было в этой женщине того, к чему Эрманика за последний месяц с хвостиком уже успела привыкнуть: не было потерянности, неуверенных, суетливых жестов, манеры втягивать голову в плечи и искать, искать что-то растерянным взглядом.
– Вы так изменились, Дженна.
– Я? Скорее, я нашла себя. Да, нашла, – со вздохом сказала та. – Мне надо немного привыкнуть к тому, что двадцать лет я искала тех, кого уже давно не было рядом. И жить с теми, кто…
– Кто действительно находится поблизости, – продолжила Ферра. – Дженна, это хорошая новость. Можно… можно называть вас бабушкой? Вы всё больше напоминаете мне мою собственную бабулю, а она была мне ближе матери.
– Я сама хотела предложить, – Дженна смахнула с глаз непрошенные слёзы. – Ника.. Между нами нет кровного родства, но разве две потерянные души не могут сродниться сами по себе?
– Конечно, могут, – ответила Эрманика. – Простите… прости, бабушка, я сейчас не могу обнять тебя, но как только снимут гипс и повязки…
– И ещё кое-что, – Дженна склонилась ещё ниже к изголовью кровати. – Я видела Альтео. Уж не знаю, призрак ли он был или как, но я его видела. Он вырос, мой мальчик, но остался всё таким же славным озорником.
– Ты же говорила, он был тихий, – слегка улыбнулась Ферра.
– Это не мешало ему озорничать, даже тихий ребёнок – это не стул и не кресло, чтобы спокойно стоять в углу целыми днями, – засмеялась Дженна. – Не знаю вот только, вдруг одно помешательство сменилось у меня другим…
– Похоже, что ты не всё помнишь из тех двадцати лет, особенно последние дни, – сказала Ферра. – Это ничего. Я расскажу тебе потом всё, что только захочешь узнать. Но главное – это то, что Альтео почти все эти годы был со мной. Он был моим фантомом, моим воображаемым другом, моим тайным напарником. Его никто не видел и не слышал, а когда он устал быть таким и мы поссорились…
– Он ушёл, – еле слышно произнесла Дженна. – Ты ведь уже рассказывала мне это?
– Да, – сказала Ферра. – Незадолго до первого предупреждения. И ты до сих пор в опасности, бабушка. Из-за меня и из-за того, что тогда, двадцать лет назад, Марсио оказался не в то время и не в том месте.
– Я помню, соседский мальчик, лет шестнадцать ему было, всё бегал посыльным туда-сюда, – кивнула Дженна. – Как его звали? Он был из спаньоло, но имя…
– Это неважно, – сказала Ферра, перепугавшись не на шутку.
Потому что на записи, добытой Везунчиком буквально накануне взрыва в суде, упоминалось, что кандидат в мэры участвовал в казни Марсио с его семьёй. И Гервас говорил о том, что Чикко велел Сеньо решить проблему с Дженной, то есть избавиться от неё. Если Дженна хоть как-то покажет, что помнит Сеньо по тем временам – тучи над нею лишь сгустятся.
– Это важно, – упрямо сказала Дженна. – Я вспомню. У меня теперь есть память, и я хочу вспомнить всё, что сумею!
– Ты молодец, – Ферра чуть пожала руку женщины и вдруг поняла, что слабость слабостью, и ранения ранениями, а в пальцах силы как будто прибавилось.
Тогда она приподняла свою кисть и уставилась на неё, словно никогда раньше не видела. Тонкая сетка шрамов там, где врачи по осколочкам собрали кости, никуда не делась. Но боль в пальцах стала совсем слабой, а дрожь исчезла вовсе. Как знать, может, это просто действие медикаментов, но надежда уже полыхнула, словно ей подкинули хвороста.
– Здесь хорошие врачи, – сказала, будто подслушав её мысли, Дженна. – Ты скоро встанешь и вернёшься домой. А пока, прошу, попробуй немного этого пирога.
Вкус лимонной начинки был таким одновременно свежим, острым и кисло-сладким, а сливочный крем отлично оттенял кислинку! Затем Дженна уговорила Эрманику отведать ложечку-другую тирамису. И напоследок, озираясь на дверь больничной палаты, влила в свою новоявленную внучку немного рубинового содержимого той самой бутылки, которую принёс Луиджи.
– Ну вот и отпраздновала, – слабо улыбнулась Ферра.
От посещений она совсем устала. Потянуло в сон. Уже засыпая, Эрманика почувствовала, как Дженна поцеловала её в щеку, а потом услышала, как старушка потихоньку вышла.
***
На другой день Ферра смогла сидеть. Медсёстры, которые приходили то с едой, то с таблетками, то с капельницами, то ещё с чем-то, рассказали, какие у Эрманики «повреждения» и чем что лечится. Тяжёлая контузия, выбитое плечо, сломанные рёбра, трещины в нескольких костях рук и ног – всё это было не так уж страшно. Куда хуже было с головой. После черепно-мозговой травмы ей придётся непросто справиться с головокружением, болями,
Немолодой энергичный врач, хмуря густые чёрные брови, долго колдовал над ногами. Боль в срастающихся под действием магии костях была просто адская, но врач сказал – так заживление пойдёт лучше. Он сообщил, что это именно он занимался руками Ферры, пока та была без сознания. «Вы бы всё равно плохо переносили бы эту боль, будь вы в себе, – сказал он сурово, будто Эрманика была виновата в прежних травмах. – Но те, кто лечил ваши руки прежде… Им бы самим дать по рукам за такое! Сейчас все помешались на экзоскелетах и маго-протезах, ортезах и прочих костылях, а для чего? Можно просто потратить время на качественное срастание костей!»
Он был фанатиком своего дела. Ферра сказала, что выдержит любую боль, если руки после этого вернутся в прежнее состояние. «В прежнее? Нет. Но будет немного лучше. И даже с маг-ортезами сможете расстаться, если не будете драться!»
Ферра не могла пообещать не драться. Она была прежде всего не девочкой, а боевым магом. И полицейским.
«Я – Железная Фея! – мрачно улыбалась она себе. – И даже в больничной койке, и даже при смерти!»
– Мои напарники, – дёрнула она за рукав доктора, когда тот закончил свою работу на сегодня. – Чезаре Гатто, Мад Гервас.
– Разве второй – напарник? – удивился врач. – У меня не записано, что у него есть льготы полицейского.
– Он информатор, – поправила сама себя Ферра. – Но разве это имеет значение? Как он? Как они оба?
– Если Чезаре Гатто уже почти в порядке и, быть может, даже зайдёт к вам не сегодня-завтра, то с Гервасом дела обстоят похуже, – сказал доктор. – Он в сознание не приходил.
– Но ведь и я не приходила?
– Вы – другое дело, кама Ферра. Вы шевелились, метались в бреду, открывали глаза, даже разговаривали – только не помните всё это. Он… Это кома, понимаете? Я приложил все усилия, но пока не вижу никакого прогресса.
Врач вышел, а Ферра тихонько позвала Альтео. Что-то сегодня он не появлялся. Опять, что ли, пропал?
После обеда и до самого вечера время тянулось хуже некуда. Эрманика проваливалась в дремоту, потом видела какие-то неприятные, но не запоминающиеся сны и вскидывалась, просыпалась. По кругу начинали бегать мысли, словно крупные тараканы в пустой кастрюле: о том, как там дела с выборами мэра и что вообще сейчас происходит в кланах братства, о том, выкарабкается ли Везунчик, о том, когда же, в конце концов, это закончится и можно будет просто спокойно жить с Дженной вдвоём… Нет, втроём с Альтео, хоть он и воображаемый.
С этого круга она сбилась лишь однажды – померещилось ей, будто Альтео ди Маджио сидит в углу и почему-то странно гримасничает. Но там никого не было. Ближе к вечеру пришла медсестра делать укол, извинилась, что немного задержалась.
– Привезли нескольких пострадавших после беспорядков на площади, – поделилась она новостями. – Двое скончались.
– Только что? – почему-то спросила Ферра.
– Нет, около четырёх часов дня, – сказала медсестра.
Как раз когда Эрманике почудился странный Альтео… Может, он ощутил эти смерти и ему было больно? Ферра подумала, что он изменился. Не пристаёт, не крутится рядом и не надоедает. И… его не хватает.
После того, как уколы были сделаны и сестра удалилась, явился шеф Солто. Снял шляпу, бросил её на столик у кровати и уселся верхом на стул, положив руки и голову на его спинку.
– Ну и заварили мы кашу, – обвиняюще и свирепо начал Солто. – Ты хотя бы примерно представляла, что будет?
– Очень примерно, – сказала Ферра. – У нас получилось?
– У нас получилось, чёрт возьми. Это у тебя бутылка для гостей или на случай, если станет совсем тошно?
– И для того, и для другого, причащайтесь, шеф, – ответила Эрманика.
– Твой информатор удружил нам по полной. Да и Лаура Морьяди оказала милость, прикончила Франческо Де Ритта, – сказал Солто, зубами вытягивая пробку из оплетённой бутыли и делая большой глоток из зеленоватой бездны. – А! Неплохое пойло. Кто-то организовал на площади перед мэрией настоящий бунт. По городу беспорядки. Но совет принял во внимание, что биография Лючано Сеньо, скажем так, небезупречна. Ты в курсе, что у нас его младший брат? Он рассказал немало интересного. Вчера приехал из Понто-Виэсты, чтобы поддержать старшего… Без Мада Герваса мы бы о нём и не узнали, между прочим.
– А что Гервас? – слегка нахмурилась Ферра.
– Видишь ли, к записи он приложил письмецо, в котором выкладывал свои соображения по поводу молодого Агустино Сеньо из Понто-Виэсты. Мы уж собрались туда наведаться, а он тут как тут. Такая удача! Но откуда Гервасу-то знать про кандидатского брата, я уж не знаю.
– А откуда он вообще всё узнаёт? – улыбнулась Эрманика. – Это же гений сыска.
– Но-но, он по-прежнему воришка и жулик, – усмехнулся шеф. – Правда, предъявить мы сейчас ему ничего не можем, даже очнись этот негодник.
– Если он очнётся, мы можем запросто отпустить ему все прошлые грехи, – сказала Ферра, – потому что его заслуги неоценимы. Пусть только очнётся.
– Э нет, правосудие так не работает, – засмеялся Солто.
– Сколько раз правосудие давало осечку в куда более серьёзных делах? – Ферра пожала плечами и пожалела об этом: по телу прокатилась волна боли.
Глухой, с трудом пробивающейся сквозь густую пелену действия обезболивающих, но всё же боли. О которой ещё нескоро придётся забыть.
– Поправляйся, – шеф потянулся, чтобы пожать руку Ферры, замер, помня о том, как болезненно она относится к прикосновениям, и удивился, когда женщина сама потянулась за рукопожатием. – Вижу, ты уже поправляешься. Как только врачи тебя соберут – я верну тебя на службу без ограничений.
– Мне будет не хватать встреч с камой Нетте-Дженца, – улыбнулась Ферра.
– Можешь посещать её платно в свободное от работы время, – предложил шеф с усмешкой. – Ладно, убежал. Кстати… Дженна сегодня не появится. Луиджи не может её охранять – все силы брошены на погашение беспорядков по всей Ситтарине. Поэтому она сидит в участке под присмотром дежурных.
– Понятно, – улыбка Ферры поугасла. – Передавайте ей мой привет.
Ночью она долго не могла уснуть. Всё казалось, что по палате кто-то ходит. Слышалось дыхание, звук шагов, а два раза даже привиделся Эрманике смутный силуэт. В коридоре тоже что-то происходило, какая-то суета, видимо, привозили больных или раненых.
– Альтео, – позвала Ферра, когда снова услышала какое-то шуршание в углу.
– Я здесь, – откликнулся знакомый голос.
Но звучал он странно. Как будто обеспокоенно.
– Что там происходит?
– Беспорядки не прекращаются, на улицах стрельба и погромы, – сказал ди Маджио. – Люди продолжают поступать. И умирать.
– Но как можно заставить столько народу протестовать? Неужели они могут поддерживать Лючано Сеньо? – не поняла Ферра. – Да и потом, от них же не так много зависит, мэра выбирает совет.
– Часть людей – подстрекатели из банд Братства. Мелкие сошки, порой совсем ещё сопляки, работают за идею, – сказал ди Маджио. – Кое у кого долги перед кем-либо из Братства. Мелкие лавочники, всякие дельцы, да мало ли – каждый, кто держит магазинчик-другой или место на рынке, может задолжать Братству. Есть ещё дураки, которым только дай побузить, особенно если налить им чарочку или пообещать немного деньжат.
