Текст книги "Месть демонов (СИ)"

Автор книги: Лена Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

– О чем ты говоришь? – к глазам вновь подступили слезы, а силы отхлынули, как вода во время отлива. Я чувствовал, что вот-вот опять безвольно повалюсь на траву, и мертвенный холод завершит свою алчную трапезу.

– О чем я говорю? Можно подумать, ты сам не в состоянии догадаться. О её душе! С ней творилось что-то неладное, но ты закрывал на это глаза, отказывался замечать, и у тебя даже мысли не возникло, что можно подойти и помочь! Ты махнул рукой и пустил все на самотек… И чем все кончилось? Она ушла работать в «Черный Квадрат», не в силах выносить твоей ледяной пустоты! Будь ты хоть капельку человечнее, она никогда не превратилась бы в Сьюзен! Но где тебе было… Ты по уши утоп в своем эгоизме и ничтожных амбициях. Но даже если отбросить это. Смерть! Сама смерть Даны лежит на тебе, подонок! Была бы она жива, она бы всем сердцем проклинала тот день, когда тебя встретила!

– Ага, конечно, ври дальше, – прозвучал вдруг спокойный голос.

На небольшом холмике, обхватив рукой березовый ствол, стояла настоящая Дана: сиреневые волосы собраны в хвост, брови сердито сдвинуты, тонкие губы сжаты.

– Бей её, чего уши развесил?! – Таким делано сердитым тоном перекрикиваются продавцы на рынке. Создалось впечатление, что Дана охотится на призраков каждый день.

Я, словно загипнотизированный этим призывом, сделал почти неосознанный взмах, и призрак податливо растворился во мраке.

– Вот и все! – Дана фыркнула, словно я наконец-то справился с самой элементарной вещью на свете. – Этих товарищей слушать не надо. Только увидел, сразу бей! Лясы точить – это все, на что они способны! Слова – их единственное оружие, а так они хлипкие и жалкие. Все они в своей сути – просто слова.

– Можно убить одним единственным словом, – задумчиво проговорил я, избегая смотреть Дане в глаза.

– Только не надо цитировать эту мразь! Она что же, упрекала тебя во лжи? Да она сама и есть эта ложь – от первого до последнего слова.

– Ты уверена в этом?

– Ну, разумеется. Я при жизни только и делала, что вдалбливала, что ты ни в чем не виновен, и не собираюсь тратить отведенное нам с тобой здесь время на повторение пройденного материала. Сам вспомни на досуге, если до сих пор мозги не заработали. Давай лучше поговорим о другом. И идем отсюда. Я выведу тебя из леса. Тут неподалеку есть хорошая тропа.

– И о чем ты хочешь поговорить? – спросил я, когда мы с Даной уже шагали по относительно ровной и широкой тропе.

– О, есть целая масса тем! Например, я давно хотела сказать, какой же ты в сущности придурок.

– Это еще почему?

Ее слова меня не задели. Я видел, что Дана за меня беспокоится. Ее недовольство – недовольство болельщика от проигрыша любимой команды.

– Посуди сам. Все это, все вокруг, весь этот мир целиком и полностью твой. Ты здесь всемогущий бог, и тебе подвластно все, каждая чертова молекула! Ты можешь делать с этой вселенной все, что захочешь, и никто не в силах тебя ограничить. Какой простор для счастья и доброты! Ты мог бы устроить тут настоящий рай! А ты что сделал, позволь спросить? Во что превратил этот мир? Оглянись кругом! Это же настоящий кошмар! Все эти гнилые болота, вымершие леса, скованные льдами моря, выжженные пустыни, ядовитые вулканы, бури и смерчи, бездонные пропасти, черные дыры… Этот список я могу продолжать еще долго! О, да, я хорошо изучила твою душу! Это просто огромная кровоточащая рана, и ты ничего не делаешь, чтоб исцелить её, а только больше все губишь! Светлые островки тают, и не за горами тот день, когда они и вовсе исчезнут, и этот мир умрет!

– Одно время мне казалось, этот день уже настал.

– Любишь же ты опускать руки и раньше времени сдаваться! Если возьмешься за ум, вскоре этому миру не будет равных по красоте и великолепию. Потому что ты можешь его изменить! Он твой, и только твой.

– Знаешь, ты известная идеалистка. Оттого-то у тебя и было столько проблем при жизни.

– Только не надо сейчас обо мне! Моё время прошло, и я мертвая, тут ничего не попишешь. А ты нет! У тебя есть шанс! И я не хочу, чтобы ты этот шанс проворонил.

– Послушай, все не так просто, как тебе кажется. Ты думаешь, я просто взмахну рукой, и здесь расцветут сады? Проблема в том, что мир этот не изолирован, а связан с тем, настоящим, в котором… слишком уж много гадости происходит последнее время. И эта гадость прямым потоком льется сюда.

– Она льется, потому что ты её пропускаешь! Ты мог бы поставить барьер и мощные фильтры, если бы только хватило мозгов!

– Если бы дело было только в мозгах, они бы уже стояли! Ты просто не знаешь, о чем говоришь. Это трудно!

– Но ты не сказал – невозможно.

– Это почти одно и то же.

– Зацепись за слово «почти».

– Пустая софистика.

– Ты думаешь, я стала бы на неё время тратить? Я верю, что ты сможешь спасти этот мир. Ты просто должен его спасти! Если ты не можешь даже тут спасти ситуацию, что говорить о реальности?

– Ты рассуждаешь, как демоны. Они тоже связали эти две вселенные. Чтобы спасти ту, сперва надо спасти эту.

– И правильно! Если разрушаешь себя, почему бы не пойти и дальше? Да ты идеальный кандидат для апокалипсиса, с твоим-то стремлением культивировать всякую дрянь! До чего же логичные существа эти демоны!

– Логичные, – повторил я машинально.

– И в этом их главная слабость! Это их уязвимое место! Логичные – равно предсказуемые. И ничего, что логика у них немного повернутая! Надо всего лишь понять её суть, принять эти правила и… их можно запросто обойти!

– Понять бы еще, где главный корень всех бед, и два мира, считай, спасены.

– Сказать тебе, что ты ищешь?

– Что?

Лес неожиданно кончился, и теперь мы с Даной стояли у самой его опушки, а дальше расстилалась багровая, потрескавшаяся земля – царство вулканов и лавы.

– Вот видишь, еще одно доказательство, – отвлеклась Дана. – Они выбрасывают столько яда, что я диву даюсь, как этот мир еще не задохнулся. Тебе, наверно, туда.

– Ясное дело.

Я сделал первые шаги вниз, по каменистому склону, у подножия которого яростно бурлила река из жидких металлов.

– Ты должен избавить себя от мысли, что ты плохой! Избавить себя от чувства вины перед всеми! Ищи чувство вины!

Я обернулся, чтобы последний раз посмотреть на Дану и, быть может, даже взглянуть ей в глаза, но увидел лишь чернеющие стволы голых елей – Дана дикой кошкой скрылась в мертвых лесах, молниеносно и тихо.

«Что ж, пойду дальше», – подумал я, отвернувшись от мрачной чащобы и продолжив спускаться.

***

Нет смысла подробно рассказывать обо всем, что встретилось мне на пути к неведомой цели. Всё равно в памяти путешествие сохранилось отрывками, из которых в последствие я так и не сумел собрать цельной картины – каких-то кусочков все время не доставало.

Что запомнилось хорошо, так это правота Даны: в своем странствии я увидел почти все, о чем она говорила. И ядовитые вулканы, и безжизненную пустыню, где чуть не умер от жажды, и царство вечных льдов, грозившее убить холодом, и штормящий океан, пролив которого пришлось пересекать на хлипком плоту. Уже почти у самого берега плот налетел на острые камни и разлетелся на мелкие щепки, так что до суши пришлось добираться вплавь.

Призраки со знакомыми лицами появлялись все чаще, но я внял совету и перестал их слушать. Ничего нового они все равно сказать не могли – я знал эти обвинения наизусть. Так что полупрозрачные мороки почти не беспокоили.

Но виденные мною картины поражали воображение. Очень странное, двойственное чувство охватывало меня всякий раз, когда я попадал из одной локации в другую, не менее суровую и истерзанную. С одной стороны, я испытывал изумление и даже священный ужас – неужели я храню всё это в себе? Но с другой – в глубине души я всегда знал об этом. Вот только увидеть это вживую все равно было большим потрясением.

Временами мне попадались крохотные клочки тепла и света, но я никогда не подходил к ним, зная, что уйти оттуда будет непросто.

Издалека я увидел уютный домик Сэма и Кайсы. Ричард тоже был с ними: счастливый девятилетний парень. Они с отцом чинили флаэр, а Кайса ходила с лейкой и поливала роскошный цветник. До меня донесся легкий аромат роз и кофейных зерен.

Чуть дальше стоял институт практической магии. Я увидел, как Ингрид шагает к нему рука об руку с кем-то, а в руке у неё зажат черный портфель. В жизни Ингрид так и не доучилась из-за меня.

Элвис и Кора жили в просторной квартире – я увидел их мельком через окно. Тонкий силуэт великой гимнастки то появлялся, то пропадал из виду – Кора ходила по комнате, баюкая младенца, которому в жизни так и не довелось родиться. Элвис сидел в кресле и читал книгу. Я не видел обложки, но знал, что это его любимые приключения.

По-настоящему удивился я, встретив Чака, который изучал аномалию. Несмотря на жестокий обман и предательство, и ему нашлось место в моей душе – все же я мог понять, почему он так со мной обошелся.

Мы даже перебросились с ним парой фраз. Чак сожалел о своем поступке и рассыпался в извинениях. Я сказал, что простил. Чак не верил, пока я не объяснил, что иначе его бы тут вообще не было. На этом мы расстались. Друзьями.

Я видел Тора, Джейн и Долану, видел Леонору с малышкой Селеной, видел координатора Ди. Всем нашлись уголки в моем сердце.

Хотелось подойти к ним и отдохнуть хоть немного, но я заставлял себя продвигаться вперед: в этих домах и садах чувства вины не найти. Там только добро, понимание, свет. Там только хорошее. А я, вот парадокс, ищу плохое. Ищу самую гадость. Хотя, никогда не считал гадостью чувство вины, и это сбивало с толку.

Я все шел, дорога петляла и извивалась, но никак не хотела приводить меня к цели. Быть может, потому что я не знал, как эта цель выглядит? Чувство вины – хорошо, но что его олицетворяет? А может, я не был уверен, что это именно тот изъян, о котором говорил сверхдемон. Я сомневался, как и тогда, в междумирье.

Даже не знаю, сколько бы я еще пропетлял по закоулкам своего сердца, если бы не одна случайная встреча.

Это произошло, когда я, до смерти уставший и почти отчаявшийся, прилег отдохнуть посреди пшеничного поля – на удивление чистого уголка души. Но даже здесь все было пронизано светлой, щемящей печалью, от которой хотелось плакать.

Солнце застыло над горизонтом, словно не зная, уходить ему или остаться. Ветер волновал озаренную золотыми лучами ниву, укладывал колосья причудливыми полосами. Было прохладно, особенно на земле, но все же не так холодно, как во льдах, и потому я позволил себе короткую передышку.

Я лежал посреди бескрайнего поля, положив руки за голову и глядя в глубокую синеву неба. Когда надо мною, резвясь, проносился ветер, самые маленькие колоски ласково щекотали лицо.

Я знал, откуда взялось это поле. Знал это чувство, но не мог подобрать ему название. Какая-то холодная свобода, когда вроде и счастье рядом, но почему-то совсем невеселое.

Услышав шаги, я решил, что это проделки ветра, и лишь когда на меня упала длинная тень, встревожился и вскочил на ноги.

Меня будто водой окатило. Я был готов повстречать тут кого угодно, но это заставило сердце стучать в десятки, если не в сотни раз быстрее и громче. Слишком глубоко я уже забрался.

– Привет, Скорпион.

Рядом со мною стояла Амора. Точь-в-точь такая, какой я её запомнил: серый походный комбинезон, скромно убранные волосы, усталое лицо, таинственная улыбка. Я впервые подумал, что она похожа на Фриггу. По крайней мере, похожа больше, чем Дана или Ингрид.

– Здравствуй.

– Я рада, что ты наконец пришел. Последние годы ты у меня почти не бывал. Я слишком далеко. И все-таки здесь. Спасибо.

– За что?

– За то, что дал возможность тут жить. В том мире я умерла, а здесь – нет. Это, наверно, важно для каждого – чтобы после смерти кто-то сохранил его в своем сердце. Это фактическое бессмертие. И ты подарил мне его, как и многим другим.

– Я не мог иначе. То, что вы все здесь – не моя заслуга, а ваша.

– Пусть будет так, – улыбнулась Амора.

– Прости меня! – эти слова жили во мне все эти годы, и только сейчас обрели свободу. – Прости, что тебе пришлось умереть!

– Но это ведь не твоя вина. Зачем ты берешь на себя это?

Теперь в её улыбке сквозило удивление.

– Я должен был погибнуть вместо тебя!

– Почему? Чем ты хуже?

– Я не знаю! Но это должен был быть я! Я должен был убить себя, а ты – жить!

– Знаешь, если бы все так и произошло… Я не уверена, что у меня хватило бы сил войти в мир демонов и выбраться оттуда вместе с ребенком. Ты думаешь, умереть – это самое страшное. Открыть тебе тайну? Умереть – просто. Смерть – побег от проблем. Жить сложнее. И я сбежала, а ты остался делать самое главное. Вот что случилось в тот день. Я должна сказать тебе спасибо. Спасибо за спасенного ребенка, за каждую секунду, что ты был рядом. У меня никогда не было человека дороже и ближе тебя.

– Но ты… не должна была умереть! Все должно было быть иначе!

– Почему ты так в этом уверен? Почему берешь на себя роль сценариста судьбы? Произошло то, что должно было, и нет смысла обвинять в этом кого бы то ни было.

– Да плевать я хотел на эту судьбу! – как это всегда бывало, Амора говорила спокойно, а я потерял контроль и взорвался. – Все эти разговоры о том, что нас контролирует нечто свыше – все это чушь собачья! Если бы все так рассуждали, и никто не брал на себя ответственность – человечество не уехало бы далеко! Это просто отговорка для слабых. Мы сами создаем мир, и чувство вины всегда было положительным качеством. Даже в тех детских книгах, что читала мне мама, действовал незыблемый закон – если герой раскаялся, и ему стыдно, значит, он не до конца потерянный. А теперь я должен от чувства вины избавиться? Почему белое становится черным, или наоборот? Я запутался.

– В том и дело. Чувство вины нужно каждому, но спроси себя, зачем? В чем его предназначение? И неужели мама прививала тебе его для того, чтобы однажды оно тебя задушило? Разве для этого?

– Не знаю, Кобра. Я уже ничего не знаю.

– Чувство вины нужно людям, чтобы они учились на своих ошибках и не повторяли их в будущем. Оно историк, а не палач. Оно не должно отравлять твою жизнь и твою душу. Оно призвано делать человека лучше, а не разрушать, как происходит с тобой. Вот в чем твоя беда. Ты винишь себя даже тогда, когда просто не мог поступить иначе. И это чувство теряет свой смысл, становясь обыкновенной отравой. Оно хорошее, пока не выходит за рамки. А у тебя вышло.

– Да, ты права, наверно. И его нужно искоренить. Вот только где его искать – непонятно.

– Разумеется, у истоков. Это самая-самая глубина – то, о чем ты даже не вспоминаешь. Давай подумаем вместе. Когда мы с тобой путешествовали, в тебе уже это было? Было такое чувство, что ты плохой, и все вокруг из-за тебя страдают?

– Да, – кивнул я, помедлив. – Оно не отпускало меня с того самого дня, как Один сказал мне, что я не приношу ничего, кроме бед. Я все время крутил его слова в голове и думал над ними… И все больше убеждался в их правоте.

– Вот видишь, ты сам отыскал ответ! Я только чуть-чуть подсказала. Стало быть, тебе нужен Асгард и Один.

– Нет, только не это! – от одной лишь мысли об этом у меня закружилась голова, и я был вынужден снова сесть на холодную землю. – Это… это слишком. Мне страшно.

– Это еще раз подтверждает нашу догадку.

– Я боюсь не Одина, а тех чувств, что вызывают его слова. А здесь, в этом мире – просто квинтэссенция эмоций. И сам Один – сплошные эмоции, как раз все то, что приводит в ужас.

– Пока ты боишься, ты не сможешь его победить.

Я поднял глаза, чтобы посмотреть на Амору, но её уже не было рядом. И не понять, то ли она сказала эти слова, то ли их ветер прошелестел.

***

Асгард встретил меня своим обычным пустым великолепием, своей наносной позолотой, от которой уже начинало тошнить. Я старался как можно меньше глядеть по сторонам, устремляя взор себе под ноги. Я бы вообще мог закрыть глаза и пройти весь этот путь, ни разу не оступившись, но сил на такие эксперименты не оставалось.

Так что я просто шел, глядя вниз. Моя неприязнь к настоящему Асгарду была связана именно с этой частицей души. Я и впрямь забрался так глубоко, как не забирался никогда в жизни.

Слова… Те ужасные ядовитые фразы, что бросил в пылу ссоры Всеотец, не ведая, насколько сильный отклик они отыщут в моей душе. Теперь я вспомнил все чувства, что испытал в тот момент. Эти слова не давали мне покоя, приходили во снах и в навязчивых мыслях. Они медленно убивали, как делали это призраки и огненные люди. Неужели и это было своеобразной подсказкой? И я пытался скрыться, сбежать от них, но не мог найти в себе силы. А они безжалостно разрывали на части.

Я заставил себя их забыть. Отбросил их на задворки сознания, внушая себе, что ничего не было, и эти слова никогда не звучали. Я просто закрыл на них глаза.

Мне казалось, я избавился от их гнета, но это было красивой иллюзией. Эти слова крепко укоренились во мне, подарив вседозволенность чувству вины. Они звучали во мне всякий раз, когда мне казалось, что я допустил промах. Выходит, от них действительно не сбежать, их надо встретить лицом к лицу и уничтожить. Как жаль, что я понял это только сейчас. Дана права – я был идиотом.

Сперва мне показалось, что парадные ворота стерегут стражники, но меня смутила их мертвая неподвижность, я пригляделся и… рассмеялся. У дверей стояли две пары пустых доспехов, бесцельно подпирающих стены.

Коридор, ступеньки, опять коридор… Вот и тронный зал. Двери были распахнуты настежь. Я неспешно вошел, почему-то почти не боясь. Мне казалось, будет ужасней, но после пройденного пути последние шаги было сделать легче.

– Все-же пришел? – восседавший на троне Один оказался дряхлым и немощным. Казалось, лишь дунь на него, и всё, он рассыплется в прах. – Рожденный, чтоб умереть.

– Я был рожден, чтобы жить! – нужные слова пришли сами собой, будто из ниоткуда. – Точно так же, как и тот мир, который сейчас висит на волоске по твоей милости!

– Не будь наивным, глупец. Ты, вероятно, думаешь, та моя фраза не несла смысла? Ошибаешься. Ты был рожден по воле демонов. И думаешь, они стали бы создавать человека? Да зачем он им нужен? О, нет, им нужна была бомба замедленного действия, и они её благополучно создали. Все разрушать – твоя судьба, это было предначертано. Именно поэтому твоя смерть – лучший выход.

– Вот как? А я не верю в судьбу и в то, что кто-то может влиять на мои поступки. Согласен, демоны могли вложить в меня какую-то дрянь на начальном этапе, но они не могли знать, что я с ней сделаю дальше. Возможно, я и был угрозой, но при этом оставался человеком. И весь этот мир, даже вот этот его кусок, это доказывает.

– Ты видел, как темно и грязно у тебя в душе.

– Я видел и свет. И за этот свет, за всех воскрешенных в моем сердце людей я готов бороться. Да, это не рай. Это обычный мир, почти такой же, как внешний. В этих обоих мирах есть что-то, что не позволит поставить на них крест, не даст тебе их уничтожить.

Острие меча прошло сквозь тело старца слишком легко для того, чтобы я мог поверить в победу. Одно движение, и тело исчезло, слившись с прохладным воздухом.

Меч со звоном выпал из моей дрожащей руки. Неужели все? Так быстро и так просто? Нет, не просто… Труден был путь, а не этот завершающий штрих.

«Завершающий… Хотелось бы верить, что он завершающий», – мелькнула тревожная мысль, а в следующий миг в глазах у меня потемнело.

========== Глава 22 ==========

И снова проклятый туман! Наверное, после всего, что я пережил, ненависть к мутной взвеси, застилающей весь обзор, останется со мною до конца жизни.

Туман плыл вокруг меня, обтекая и словно облизывая лицо. Хотелось скорее вырваться из цветной пелены и увидеть четкие очертания… хоть чего-нибудь.

Я попытался встать, но сделать это оказалось непросто – все моё тело трясло, и конечности не подчинялись. Я развернулся на живот, оперся руками на невидимую поверхность, но руки подкосились, и я упал, умудрившись разбить нос.

Кровь словно вплелась в подвижную дымку, добавив в цветовой хаос алую краску. Обо что я размозжил лицо? На чем я сейчас лежал? По чему мы так долго шли? Я попытался ощупать рукой эту так называемую поверхность. Странное чувство. Не камень, не песок, не глина… Как будто пустота, но что-то же не давало проваливаться ниже. Наверно, это можно сравнить с мощным магнитным полем. В мире демонов было похожее.

«И все же хватит философствовать, пора вставать», – решил я и опять попытался подняться. Уперся руками. Вложив в рывок все силы, оттолкнулся, встал… и, пошатнувшись, упал опять.

После очередного удара мелькнула странная мысль, что я нахожусь на экране телевизора, а где-то звучит забавная музыка и взрывается хохотом невидимая публика. Я – главный герой незамысловатых комичных историй, нелепый дурачок, который никогда и ничего не может сделать нормально и с первого раза.

На третий раз встать удалось. Но едва я поднялся на ноги, голова закружилась, а к горлу подкатила тошнота. Я шел вперед инстинктивно, движимый желанием как можно скорее выбраться из этого мира и очутиться в нормальной реальности, где не будет тумана и силовых полей под ногами. Однако с этим пришлось повременить.

Когда я проделал с десяток шагов, ноги вновь подкосились. Какое это по счету падение? Я нахмурился, пытаясь вспомнить, как вдруг вздрогнул и замер, исступлённо уставившись перед собой. Стелившийся у самой поверхности туман окутывал… человеческое лицо. Сперва меня бросило в пот, но я быстро понял, что никакой мистики не было. Я просто увидел Нику, лежавшую без чувств так же, как лежал пару минут назад я. Волнистая дымка будто пожирала её, скрадывая контуры тела, и меня ужаснула мысль, что совсем недавно так было со мной.

– Ника! – вместо слов из уст вырвался какой-то шипящий свист, а в глазах начало темнеть: речь отбирала последние силы. – Ника, очнись!

Я нагнулся и ударил ведьму по бледной щеке, подумав, что раньше и помыслить не мог о такой дерзости. Ника открыла глаза, но даже это меня испугало. Странно, ведь именно этого я и хотел.

«Не совсем, – возразил внутренний голос. – Ты ждал, что она оживет, забыв, что Ника всегда была мертвой».

Действительно. Как глупо с моей стороны.

Ника спокойно поднялась на ноги, а я неотрывно следил за ней, какой-то частичкой души веря, что вот сейчас она тяжело вздохнет, обхватит руками голову, пошатнется, расставит пошире ноги, чтоб не упасть – одним словом, сделает хоть что-нибудь человеческое. Что-нибудь несовершенное.

Но мои ожидания были тщетны. Ника встала, как фантастический робот, которому подключили новый аккумулятор.

– Ты в порядке?

Я знал, что вопрос нелепый, и все-таки задал его этой бесчувственной статуе.

– Ищи остальных.

Я подчинился. Нагнувшись, словно нищий в поисках монетки, я вглядывался в потоки и завихрения цветного тумана. Ника ходила прямо – от её неестественно острого зрения и так ничего не укроется.

Работали молча. Я и не хотел говорить. Даже не интересно было, почему вся команда лежит в отключке. Наверняка из-за Огненных. Да и какая разница, если все кончилось, и теперь главное – живыми возвратиться домой?

Спустя какое-то время я разглядел второе лицо. В первый миг я не поверил глазам – лица друзей часто мерещились мне в тумане. Но в этот раз все было взаправду.

Я опустился рядом с Фриггой. Она лежала на боку, чуть согнув ноги в коленях. Казалось, она просто спала, а пелена была её одеялом.

– Лучик, проснись! – я осторожно провел рукой по её золотым волосам. – Лучик! – уже настойчивее позвал я, не дождавшись реакции.

Фригга завозилась, совсем как ребенок, который не хочет вставать, и чуть слышно вздохнула. Неужели и правда спит, убаюканная туманом?

Я поднял ее на руки – силы постепенно возвращались.

– Очнись!

Сон сном, а пробудить её к жизни было необходимо. Кто знает, какие последствия будут у этой дремоты?

– Ты смотришь на вещи слишком поверхностно, – не просыпаясь, пробормотала вдруг Фригга. – Но это естественно в твоем возрасте. Со временем ты научишься…

Она замолчала, а я растеряно замер, не зная, чего хочу больше – немедленно разбудить её или слушать эти слова, чересчур глубоко въевшиеся в ее подкорку.

– Она не проснется, пока мы здесь, – равнодушный голос Ники оторвал меня от раздумий. – С Рэем та же история.

Я обернулся и увидел, что с правого плеча ведьмы безвольно свисает юное тело Ученого.

– Надо доставить их медикам ГалаБеза, – закончила Ника и вдруг замерла, глядя куда-то вдаль.

Я посмотрел туда и увидел, что туман вздыбился, рождая контуры человеческой фигуры. Мне показалось, это снова призрак. Но контуры становились все чётче, и в какой-то момент я узнал Долану. Девочка очнулась раньше, чем мы с Никой успели её отыскать.

Я бросился к ней:

– Доли! Доли, всё хорошо?

«Да, порядок, – прочел я в её помутневших глазах. – Но я не хочу сейчас говорить».

– Понимаю.

Я и сам не был настроен беседовать.

Никто не был настроен, так что возвращались мы в тишине. О чем нам, в самом деле, было говорить? О том, что мы победили?

Будь Фригга на ногах, она бы трещала без умолку и прыгала до потолка, но Фригга мирно спала у меня на руках, а остальным это было ни к чему.

Будь в сознании Рэй, он, возможно, спросил бы, что это был за изъян. Мой короткий ответ он бы язвительно прокомментировал. Я бы устало улыбнулся: может, ты и прав. Вот и все.

Мне показалось, до завесы синих облаков мы добрались быстрей, чем от них до Сферы. Наверно, так оно и было – аномальный мир живет по своим законам, играя с пространством и временем так, как ему угодно. В любом случае, я был рад, что мы добрались так быстро.

И снова пелена застилала обзор. Я от всей души понадеялся, что больше никогда не столкнусь с настолько густым туманом.

Ника вскоре растворилась позади. Странно: не знающая устали ведьма должна была идти быстрее. Может, не хотела терять меня из виду? Хотя, какое ей дело, выберусь я в нашу реальность или затеряюсь на полпути?

Тонкие пальцы Доланы боязливо цеплялись за ткань моего рукава – девочка очень не хотела отстать. Я жалел, что не могу взять её за руку из-за спящей Фригги: не бросать же её через плечо, как поступила со своей ношей Ника.

«Все кончилось, все кончилось…» – крутилась в голове пластинка. Так странно: остановили апокалипсис, а эмоций от победы – ноль. Ни восторга, ни радости, одна лишь безмерная усталость.

Мы словно возвращались с работы – выматывающей, но уже привычной. Как возвращаются домой шахтеры или заводские рабочие. Но, может, ощущение небывалой победы посетит меня позже, когда я приду в себя?

Я даже не хотел думать. Не хотел вспоминать, что видел в своей душе. Не хотел вызывать в памяти лица погибших друзей, которые были там такими живыми. Хотелось навсегда все это забыть, как забываются обычные сны.

Но я знал, что этого никогда не будет. Это осталось во мне, и когда всплывет – вопрос времени.

Но это будет потом, а сейчас мной владело спокойствие – сладостное и пьянящее с непривычки.

Вот голубая завеса заколыхалась, а впереди замаячили бесформенные силуэты. Кто это? Неужели мерещится?

Через десять секунд силуэты превратились в людей, облаченных в строгую униформу – по ту сторону нас встречали сотрудники ГалаБеза.

Синий туман так и не развеялся до конца, и висел в воздухе легкой дымкой, но уже почти не мешал обзору. Мы возвратились домой: в привычный мир с привычными законами.

– Так значит, победа? – спросил подлетевший как вихрь оперативник.

Я коротко кивнул, и зал как по команде взорвался. Сидевшие на полу сотрудники побросали приборы, вскочили на ноги и кинулись обнимать друг друга, хлопать в ладоши и радостно восклицать:

– Апокалипсиса не будет! Не будет! Мы спасены! Ура! – катилась по залу волна восторга, все нарастая и нарастая.

Мы с Никой устало переглянулись: детский сад, да и только.

Немного опомнившись, оперативники занялись Фриггой, Доланой и Рэем. Не нуждавшаяся в лечении Ника помогала врачам. Ко мне подскочили сразу три специалиста.

– Со мной все в порядке.

Я попытался отказаться от помощи: врачи всегда вызывали у меня неприязнь. Не люблю, когда меня пытаются лечить. Приятно это выходило только у мамы.

Мои еле слышные протесты врачи пропустили мимо ушей.

– Да какое там в порядке? У тебя давление двести на сто сорок! Того и гляди упадешь.

Пришлось смириться и ждать, пока меня облепят датчиками, дадут с десяток разномастных таблеток и какую-то горькую жидкость вместо воды. Я сомневался, что поможет, но, впрочем, врачам виднее.

– Вот теперь лучше, – вынес вердикт главный врач, глядя на графики моих показателей.

Лучше мне не стало, но я был благодарен медикам за заботу.

– Но все же рекомендую полететь с нами в Долину Жизни.

– Нет, только не Долина! – последние воспоминания о ней сильно резанули по сердцу. – Я полечу на Зару. Сам. На «Экстриме». Я в силах.

Сам не знаю, откуда пришла такая уверенность. Может, её не было вовсе, просто очень хотелось немного побыть одному?

– В Стационар? – тут же спросил один из сотрудников.

Стационаром сотрудники между собой называли главное здание Совета Галактической Безопасности. Я совсем о нем не подумал, но зайти туда и впрямь было не лишним. Странно, но я уже не злился на ГалаБез. Надоело мне злиться, да и сил эта злость отнимала немало.

– Да, в Стационар, – кивнул я послушно. – Надеюсь, мне там не влепят какую-нибудь статью.

– Что ты, тебя наградят! – говоря это, сотрудник глядел чуть в сторону: наверное, ему было стыдно за их общую ошибку.

Мне захотелось сказать этому добродушному парню, что он ни в чем не виноват, но вместо этого я ответил:

– Надо же. Не ожидал.

На самом деле я не испытал радости, узнав о награде. На реакцию ГалаБеза мне было плевать.

– Ты это заслужил. Так что лети. И отвези туда данные: мы хотим, чтобы они попали в Управление как можно раньше, а по сети отсюда не переслать.

– Хорошо, отвезу.

Когда мне отдали диск, я последний раз окинул взглядом друзей, едва заметно кивнул Нике с Доланой, которые решили остаться, и забрался в салон «Экстрима».

Только заведя двигатели и услышав их мерный гул, я до конца прочувствовал своё возвращение. Теперь все будет, как прежде. По крайней мере, почти.

Вести корабль мне не хотелось, и потому, едва он вылетел из подгорного тоннеля, я настроил автопилот и провалился в глубокий сон. Первый настоящий сон за много дней бесконечного путешествия, которое вот-вот должно было завершиться на той же самой планете, где началось.

***

Внутренние часы космического скитальца разбудили меня, когда «Экстрим» заходил на посадку. Ещё каких-нибудь триста метров, и всё – твердая земля под ногами. Встроенный в корабельный компьютер таймер мерно отсчитывал последние секунды моего странствия. Посадка ознаменует конец.